Текст книги "Оберег для невидимки (СИ)"

Автор книги: Жанна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

Эпилог

– Здравствуйте, уважаемый Хьюго! – весело поздоровалась я со стариком в шляпе трилби.

– А-а, здравствуй, девонька! – обрадовался мне мужчина.

– Второй день хожу, вас застать не могу. Уже беспокоиться начала, не случилось ли чего. Вы бы хоть мне адрес оставили. Как здоровье ваше?

– Воргулы долго живут, – пространно ответил и улыбнулся хитро. – «Проездом» в наших краях?

– Вроде того.

– Опять будешь уговаривать вернуться?

– Буду. Или у вас в планах посещение Сейшельских островов?

– Одному скучно, – шутливо отмахнулся собеседник. – Вот если бы в компании с молодой красивой женщиной…

– Увы, я бы с удовольствием, но в другой раз.

Дедок нарочито несчастно вздохнул.

– Жаль, госпожа Моран… Что? – Поймав мой удивленный взгляд, опустил глаза на мои руки и поспешил исправиться: – Я поторопился. Надо же, второй раз ошибаюсь, – проворчал досадливо в сторону. – Видать, и впрямь годы берут свое.

– Пока еще невеста, – скромно кивнула, покрутив на пальце кольцо. – Забыла на минутку, что вы все знаете наперед.

– Всё да не всё. Вот, например, что сегодня придёшь – не знал. Ждал неделю назад. Что задержало?

– Жених не пускал, – отмахнулась, поддержав шутливый тон собеседника.

– Как банально, – фыркнул старик, а я рассмеялась. С каждым сказанным словом мне все легче и свободней давалась беседа с Хьюго, словно знала его давно и надежно. – А когда же браслет суженый оденет?

– Да он-то хоть завтра!

– Но?..

– Но у нас возникла небольшая… размолвка.

– Какая прелесть! – восхитился собеседник, продолжая потешаться.

Достал из кармана плаща кусок булочки, завернутый в платок, и принялся кормить голубей, тактично позволяя мне окунуться в воспоминания.

Сейчас на ситуацию недельной давности я тоже смотрела с юмором. Давно простила, поняла, приняла, но… продолжала дуться по инерции. Потому что не всегда женщина должна быть рассудительна и сдержанна. Где-то можно и характер показать и высказать свое категорическое «фи». И не надо для этого искать пустые причины, когда они сами приезжают в поместье на правах старых закадычных друзей и… подруг.

Две амазонки и три щёголя прибыли в Бережины аккурат после завтрака. Громкие, возбужденные, при этом до ужаса надменные. Все из себя в предвкушении развлечений – хорошей охоты и веселого застолья. Пока Рихард дохромал до первого этажа, компания по-свойски ввалилась в дом и успела отсыпать горсть распоряжений растерявшемуся Тибору. Мы с мамой вышли из столовой, с недоумением и некоторой робостью наблюдая за гостями. То ли физиономиями своими не вышли, то ли нарядами, но нас на полном серьезе приняли за служанок. Нам на руки полетели перчатки, шляпы, плащи, хлысты.

– Что стоим, красавицы, глазами хлопаем? Где хозяин?

Родительница уже открыла было рот, чтобы ответить хаму, как её перебил бесконечно счастливый голос одной из визитерш:

– Рихард, дорогой, мы ужасно соскучились!

«Дорогой Рихард» озадаченным изваянием замер посреди лестницы. Хмуро оглядел композицию из аристократов, стоящих в ожидании его ответной речи. Нас с мамой, увешанных вещами прибывших. Снова аристократов и скупо выдал:

– Какого демона, господа? Я вас не ждал.

– Рич, дружище, ты что, забыл, какой сегодня день? – жизнерадостно спросил тот, что обозвал нас красавицами.

У Морана дернулся глаз. От внезапной догадки образовались складки меж бровей.

– Охота на оленя, – выдохнул сипло.

Собственно, не мудрено было за всеми случившимися за последний месяц событиями забыть о таком важном и, судя по всему, ежегодном мероприятии. А их, этих событий, было превеликое множество и разнообразие: знакомство с девицей, спасшей брата, погони, несознательные маги, балка, кома, исчезновение Анны, падение с лошади, сломанная нога, радость встречи, помолвка…

И пока граф собирался с мыслями, откуда-то из-за спины выскочила Офра и, лепеча извинения, сгребла с наших рук гардероб титулованных особ.

Услышав от неё слова «госпожа», «бесса» и «простите за нерасторопность», леди в дорожных костюмах и шляпках с короткими перьями театрально захлопали на нас глазками.

Молодые вельможи вытянули лица в немом изумлении. Кто-то из них сконфуженно кашлянул.

Послышался шум крыльев, и наглый бесенок Перри огласил пространство «приветственной речью»:

– Чьих будете, лахудр-ры?

Немая сцена длилась, как мне показалось, бесконечно долгую минуту. Оживший наконец его сиятельство поспешил представить друзьям, свою невесту и её ближайшую родственницу, окончательно ошеломив тех сногсшибательной новостью. Торжественно объявил всем о травме ноги в результате неудачного падения с лошади и с хорошо сыгранным огорчением отменил тусовку.

Ой, как расстроились дамы! Какие славные кислые морды были у кавалеров! Какими полными благодарности глазами я смотрела на любимого! И как было неприятно и тревожно наблюдать на следующее утро сцену прощания одной из гостий с Рихардом: ласковый взгляд Морана, её пальцы, впившиеся в его предплечье… фраза, сказанная тихим низким голосом, печальные глаза леди и горькая улыбка.

Так вот оно какое, прошлое моего мужчины! Красивое.

Мне бы смолчать, сделать вид, что слепенькая и тупенькая, но… обида полоснула по сердцу болью. От слез и необдуманного шага – навсегда свалить к чертям из этого дома, мира – остановили крепкие объятия и нежный поцелуй. Он не оправдывался и ничего не объяснял, но смотрел так, что внутри все перевернулось, и зародилась такая вера в этого человека, что все сомнения, волнения и блажь растворились бесследно. В груди поселилось крепкое чувство, нет, железобетонное: я – единственная!

– Жарко сегодня будет. – Расслабленно откинулась на спинку парковой скамейки, подставляя солнечным лучам лицо, и протянула тоскливо: – А у нас там опять дожди зарядили.

Воргул хмыкнул неопределенно.

– Утоли любопытство старика, расскажи, что нового в графстве? Чем королевство живет?

Задумалась над вопросами. Столько событий, что и за полдня не перескажешь!

– Начну, пожалуй, с главной новости: в Готуаре убили Цестия. Сейчас там вообще полная неразбериха. Через границу с Лагосом, никем неконтролируемую, хлынул поток магов из тех, кто поддерживал культ. Их встречают, отлавливают, запечатывают. В общем, кошмар что творится. Новость номер два, думаю, она не меньше порадует вас: лорда Элиаса Нотбека казнили.

– Ведьмы? – глухо спросил Хьюго Вуд.

– Они. Оспорили королевский указ о его выдаче как государственного преступника и сами вершили суд. Селеста, говорят, взяла на себя эту миссию. Ещё говорят, что постарела сразу лет на десять.

– Да, – тихо сказал старик, – ведьмы платят днями, месяцами жизни за причинение вреда человеку. А уж смертельное наказание и того паче вытягивает из них годы.

– Я как-то все стеснялась спросить у Тельмы – знахарки, что взяла надо мной опеку в прошлое мое появление в том мире – почему она выглядит совсем старухой при дочери, которая чуть старше меня?

– Не лезь в шкаф ведьмы за скелетами. Не все их истории можно понять и одобрить.

Хороший совет. Если не хочешь, чтобы в душе поселилась искра сомнения, разочарования к человеку, которого искренне уважаешь и любишь.

– Внука лорда, Груна Страбора, поставили на особый контроль в ведомстве магии и целительства. Ой, – опомнилась, – вы, полагаю, не знаете…

– Знаю, – отмахнулся собеседник, – но ты рассказывай, рассказывай. Я ж только короткими фрагментами вижу, саму суть. Подробности мне неизвестны. Это как слайд-шоу из кинофильма, чтобы тебе понятнее было, – добавил продвинутый дедок. – Люди, место, действия. Череда событий в коротком отрезке времени.

– Ага, – понятливо кивнула и воодушевилась. – Так вот, взялся за него какой-то важный архимаг-суперлекарь. Голову парню лечит от навязчивой идеи обладания каким-то жутко ценным артефактом. Говорит, подобное бредовое внушение отсроченного действия, да еще и столь длительного срока – случай наиредчайший в его практике. Обещал не превратить адепта в овощ. Все-таки молодой человек – колдун перспективный.

– И все же будь осторожна с тауроном. Ты понимаешь, о чем я. Чем меньше людей знает… – не договорил многозначительно.

Кивнула из вежливости, принимая предупреждение.

– Тельма не прекращает поиски способа, как можно скрыть вещицу от магического зрения.

– Видел, видящая появилась с тобой рядом, – встрепенулся неожиданно дед, – почему её не попросишь?

– Так она только-только как инициировалась! Девчонка совсем! Миртой зовут, – растерялась. – Её Селеста забрала в Ковен на два года.

– Вон, значит, как, – задумчиво произнес собеседник. – Верховная себе преемницу присмотрела.

– Думаете? – спросила оживленно.

– С таким даром ведьмы очень редко рождаются. Будь уверена, глава её уже не выпустит из своих загребущих рук.

– А Мирточка в Груна влюбилась. Теперь страдает. – Печально вздохнула, вспомнив, как дочь Брука переживала за юношу, который, к слову сказать, остался к ней совершенно равнодушен. – Может, увидела что-то в своем будущем?

– Я мало что знаю про ведьм-предсказательниц. Но если Селеста оставит девчонку у себя ученицей, то не видать той ни Страбора, ни кого-то другого.

– Да как же это, – растерялась. – Ей не позволят иметь семью, детей?

– А когда ей их заводить, – фыркнул старик, – если она из Ковена не сможет уйти, пока не пройдет всю Великую школу ведьм?

От этой новости совсем тоскливо стало.

– Это сколько?

– Да, почитай, лет двадцать.

– Ох… – только и вымолвила, от всей души сочувствуя Мирте.

– Ты одна или с матушкой вернулась? – отвлек меня дед от безрадостных мыслей. – Как здоровье родительницы?

– С мамой, – старалась ответить бодро, но кислые нотки все-таки прорвались. – Ей… тяжело было принять все это. Лечение она перенесла стойко, мужественно знакомилась с окружающим миром, но выдержки её хватило ровно до того момента, как я познакомила её с Аррией Флайт – художницей, которая умеет чудесным образом преображать людей при помощи волшебной краски. То, что мастерица сделала с внешностью сорокалетней женщины, осознать оказалось сложнее, чем оздоровление посредством магии. Гантер, личный лекарь его сиятельства графа Каре, за три сеанса потрепанное сердце родительницы превратил в орган – космонавтам на зависть!

Закончила говорить, окончательно сникнув. Надобно ли рассказывать старику обо всех переживаниях родного человека? О не проходящей панике в её глазах на протяжении всего времени пребывания на Планиде? О бессоннице, что измучила Алину Векшину, пока я не стала тайно добавлять в её питье сонные капли? О страхе за свое будущее? Меня, как ни странно, волнение этого рода не коснулось, стоило только познакомить её с Тельмой и Рихардом. Хотя, подозреваю, образ баронессы Брайт сыграл наиглавнейшую роль. Мама была бесконечно тронута заботой пожилой дамы о незнакомой девчонке, попавшей в такую страшную, немыслимую ситуацию.

– Подожди два месяца. – Хьюго Вуд похлопал меня по руке, утешая. – Ровно столько нужно времени, чтобы один сомневающийся мужчина понял свою ошибку, отпустив от себя свое счастье. И ровно столько нужно времени, чтобы одна любящая мать поняла и приняла выбор дочери. Это касается не только её избранника.

Я слушала, затаив дыхание.

– Вы про графа Карре? Удивительно… Ни словом, ни взглядом не выдал своих чувств. Всегда оставался с мамой вежливо-предупредителен, обходителен, учтив, корректен. Вы же сейчас не от доброты душевной?.. Вы видели их будущее, да? – пристала с расспросами к старику. не скрывая своего жгучего любопытства,

– А что, были еще претенденты на руку родительницы? – Заломил седую бровь бывший слуга.

– О, как раз-таки… да! Был.

В двух словах поведала собеседнику комичную историю, которая произошла в лавке Аррии Флайт дней десять назад.

Так уж вышло, что наш визит в Злавику совпал с приездом уважаемого Бай Хайрата – купца из Эмера, давнего поклонника хозяйки. Госпожа Векшина, находясь в некоем пристукнутом состоянии после нанесения мастерицей макияжа, не сразу поняла, что стала объектом пристального внимания вошедшего мужчины в богато расшитом на восточный манер длинном халате. Растерялась, когда уважаемый вдруг ни с того ни с сего возвеличил её имя до Алина-Майсун*; прочитал: «Ты солнцем гордой красоты мой разум ослепила. Ты сердце опалила мне усладою хмельной…»; тут же не дав опомниться, позвал замуж и, довольный собой, умчался по своим делам.

Пока мама приходила в себя от обрушившегося на её голову счастья, Аррия-Найрият «оплакивала» свою незавидную участь «предпоследней жены» в гареме эмерского купца. «Была» любимой четвертой, и это грело самолюбие, и тут объявилась вдруг неизвестно откуда «соперница», претендующая на место пятой – обожаемой, и вскружила голову её кавалеру одним взглядом серых глаз. Безобразие! Флайт от души веселилась, а маму Верина отпаивала аналогом валерьянки. «Коварная и мстительная» хозяйка художественной лавки на этом не успокоилась. Стоило только на пороге появиться нашему сопровождающему – графу Гектору Карре, ему тут же преподнесли на блюде горячую новость «сватовства пустынного торговца».

Усмехнулась, вспомнив насупленный взгляд и глубоко задумчивое выражение лица милорда. Справился он тогда с собой быстро, развеяв подозрение на зарождающиеся некие чувства к матушке.

Воргул слушал, не перебивая и тихонько посмеиваясь. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие беседовать с эмоциональной девицей и самому купаться в её внимании.

– Утомила я вас, дедушка?

– Нет, что ты! – подтверждая мои мысли, вскинулся Хьюго. – Мне было чрезвычайно интересно все, о чем ты мне поведала, как и твое общество.

– Вы решились? – осторожно спросила, боясь напугать своим напором.

– Ты же не отстанешь?

– Нет.

– У меня кот.

Кашлянула, сдерживая смех: это что, попытка сойти с поезда? Не получится!

– Возьмем с собой.

– Когда?..

– Нам надо сегодня вернуться до вечера, не хочу заставлять его сиятельство волноваться. В запасе часа четыре есть.

Дед задумался.

– Говоришь, лекарь у графа хороший?

– Очень. Большая умница!

– У меня, понимаешь ли, развился артроз коленей, и поясницу к ночи простреливает…

Я улыбнулась. Старики во всех мирах остаются стариками.

– Обещаю, поставим вас на ноги и рванем на Сейшелы… Или в Шудар. Вы покажете мне свою родину?

– Запрещенный прием используешь, девонька, – по-доброму усмехнулся воргул, покачав головой, – уговорила.

Три месяца спустя

Колокол маленькой часовни ударил тридцать четыре раза – ровно столько, сколько было его сиятельству графу Вилмору Морану на момент смерти. Такова традиция погребения ушедших за грань миров жителей Триберии.

Два одинаковых саркофага из белого камня стояли в фамильной усыпальнице настолько близко друг к другу, что невозможно было просунуть между ними ладонь. Графиня Элин Моран могла наконец обрести душевный покой – её муж вернулся к ней.

Все находившиеся в этот час на церемонии прощания с его сиятельством в скорбном молчании склонили головы, слушая надрывный звон печального глашатого, разносившего по округе весть, что ушел из жизни аристократ – отец, зять, путешественник, исследователь и просто замечательный человек. Траур опустился на поместье Бережины.

Решение перезахоронить погибшего в чужом мире милорда было принято всеми родными единодушно. Хьюго Вуд, бывший слуга его сиятельства, поведал печальную историю смерти своего господина от случайной пули во время криминальной разборки между враждующими наркокартелями в Акапулько.

Мексика… Солнечный полдень, маленькое уличное кафе, тысяча песо в кармане светлого пиджака. Два месяца путешествий по Южной Америке. Вилмор считал, что отвел беду в лице коллекционера от дома, от родных. Они собирались вечером вернуться на Планиду… Пора. Чужой мир надоел до оскомины. Но вмешался случай, обернувшийся жуткой трагедией.

Верный слуга надеялся… нет, запоздалое видение его уверило – тело хозяина вернется домой. Надо только найти того, кто сможет открыть путь при помощи артефакта. Подождать всего несколько лет ту, что станет следующей владелицей таурона. А пока…

Триста метров на северо-восток от Валье-дель-Рио, вдоль реки, название которой он даже не старался запомнить, полагаясь на собственную карту в голове, и потом еще пятьсот шагов на север… Там, у сухого дерева у подножия возвышенности, поросшей непроходимым кустарником, в яме на глубине полутора метров пара нанятых бродяг закопает его бесценный ящик, больше похожий на длинный сундук. Там он последний раз полюбуется на хитрый и жадный блеск глаз амиго, расплачиваясь с ними триберийским золотом, чтобы в следующую минуту… равнодушно закрыть им веки – так полагалось по традиции его и этого мира. Ему не нужны были свидетели.

Люди, отдав последний долг уважения графу Морану, тихо выходили из склепа, оглядываясь на старика в песочного цвета хламиде с капюшоном, преклонившего колени перед мраморным гробом. Уткнувшись лбом в холодную плиту, вытесанную из большого куска горной породы, он что-то быстро шептал речитативом, словно долгую молитву на одном дыхании. В шаге от него замер Рихард, не мигая глядел на плоскую, белую в серых прожилках крышку саркофага с выгравированным именем отца. Застывшее осунувшееся лицо пугало своей безжизненной маской.

Наконец старец закончил скорбный «плач» и тяжело поднялся на ноги.

– Прости меня, мой мальчик, – сказал тихо, повернувшись к молодому мужчине, – за то, что не сберег, за то, что не успел…

Граф прикрыл глаза и еле заметно кивнул на слова воргула.

– Спасибо, что все это время был там с ним, – произнес глухим голосом.

Я, не выдержав, беззвучно заплакала, задержавшись у самого выхода, не решаясь оставить дорогого мне человека в такой тяжелый момент. Шмыгнула носом.

Хьюго, мягко взяв меня под руку, потянул на улицу.

– Пойдем, милая. Сейчас его родители будут слушать только своего сына. Это их час.

Раскидистый клен в глубине парка родового поместья графа Морана дрожал листьями на ветру. Осень еще не коснулась их своей желтой и красной краской, лишь с одного бока длинную ветку чуть припудрила золотой пыльцой. В тени дерева на скамейке с резной спинкой двое. Мама в темно-синем платье смотрелась бледно – этот цвет совсем ей не подходит. Рядом Леонард. Поникший. Он до последнего держался молодцом. Первый вызвался в это нелегкое путешествие в мой мир за останками графа. С каким-то нездоровым остервенением махал лопатой, выкидывая землю из ямы. Все время находился рядом с кузеном, не давая тому погрязнуть в чувстве горькой тяжелой печали. И вдруг наступил такой момент, когда его выдержке пришел конец. Говорят, мужчины не плачут – они выходят на лестницу покурить. Лео вышел из склепа с первым ударом колокола…

Глядя в одну точку, он слушал, о чем ему тихо говорила госпожа Алина. Пальцы теребили листок с дерева. Рвали его по прожилкам. На коленях тонкая тетрадь – один из дневников графа Морана. Уже зачитанные до дыр, они так и не открыли нам секрет связи «таурон – Вилмор Моран». Близнецы продолжали «общаться» со мной, посылая иногда видения или сны, чаще просто нагревались или становились обжигающе-холодными, но это уже в случае, когда ребятки были категорически против чего-то. Поддержку или согласие выражали мягкой пульсацией. Успокаивали, окатывая тело ласковым теплом. Предупреждали – словно дергали током. Мне потребовалось немало времени, чтобы согласовать с тауроном этакий «код ощущений». Но самое главное, как мне показалось, он с большим удовольствием переправлял по желанию из одного мира в другой и обратно меня и всех, кто был со мной рядом. Достаточно телесного контакта с хозяйкой магической вещицы и её «будьте так любезны» – и оказываешься в том или ином месте. Я все чаще обращалась к оберегу, как к предмету из двух половинок – «Лисбет и Танор», «близнецы», «ребятки».

Присела подле родительницы.

– Что ты хотел найти в нем? – спросила у виконта, указав на тетрадь.

– Ответ на вопрос: можно ли с помощью артефакта совершить невозможное? – Усмехнулся криво, нервно. – У тебя получилось вернуться в прошлое, изменить его…

– Я думала об этом, Лео. Не питай напрасные надежды. Там, в Мексике, на месте захоронения я на какой-то миг почувствовала себя всесильной: как же, с такой штуковиной мне подвластно все! Обмануть время, вмешаться в события, возвращать, спасать, перекраивать историю… За что и получила по мозгам. Оберег очень хорошо дал понять, что он не будет вмешиваться в то, что произошло много лет назад. Я не могу передать то ощущение, когда голова буквально разрывается от видений жутких катастроф – последствий необдуманных желаний. Да и не все, полагаю, подвластно даже ему.

И будто в подтверждении моих слов артефакт под лифом платья нагрелся, не обжигая кожу, но довольно ощутимо. Мама подтянула меня к себе, поцеловала в висок.

– Моя дочь права: не надо воображать себя богом. Это все может плохо кончиться.

Младший Карре отстраненно кивнул и, извинившись, ушел в раздумьях, оставив нас одних.

– Я переезжаю в Злавику, – как бы между прочим заявила родительница, огорошив меня. – Не смотри на меня так! – Улыбнулась на мой обескураженный вид. – Не могу я быть приживалкой, дочь, не умею! Граф Карре помог мне с покупкой дома с маленькой мастерской. В том же квартале, где лавка Аррии.

– Ты что-то придумала?

– Да. Батик!

– О-о-о… – На большее меня не хватило, настолько невероятной была новость.

Я знала, что мама хорошо рисует. Знала, что давним её увлечением была роспись по ткани. Но ничего серьезного – всего лишь хобби на досуге.

– Я показала Флайт свои последние работы. Те, с лотосом и сакурой. Помнишь? Она была впечатлена. Если бы ты видела, какие журавли получились при помощи волшебной краски. – Склонившись ко мне, вдохновенно зашептала: – Они как живые крыльями машут, стоит только слегка колыхнуть полотно! Представляешь? – Залюбовалась родительницей: горящий взгляд, предвкушающая улыбка. – Бай Хайрат обалдел, когда увидел! Уже сделал заказ на десять палантинов!

– А ты…

– А я счастлива!

– Я рад, – раздался над нашими головами мужской голос. Обе вздрогнули от неожиданности. На плечи Алины Векшиной лег мягкий плед. – Становится прохладно.

Мама смущенно поблагодарила, накрыв ладонью руку Гектора Карре, которую тот не спешил убирать с её плеча. Я умилилась.

Никто не знает, чем закончится этот их осторожный роман. Но то, с какой нежностью эти двое принимают друг от друга знаки внимания, говорит о большой взаимной симпатии. Об очень большой.

Не так давно родительница в разговоре «между нами, девочками» сказала мне: «Аристократы не женятся на пастушках, Анюта. Это тебе повезло стать бессой, а меня кто удочерит? Но, знаешь, этого человека я готова до самой старости любить даже с такими недостатками, как титул и положение в обществе».

Ну а я просто верила – его сиятельство что-нибудь обязательно придумает.

Можно было бесконечно сидеть вот так, молча, греясь в тепле, исходящем от этих двоих, но тянуло туда, в конец аллеи, где меня уже ждали. К одинокой фигуре человека, безумно дорогого, единственного, любимого.

– Тельма прислала записку.

Талию обвили сильные руки.

– Закончились карточки?

Прислонила голову к мужской груди, слушая размеренный стук сердца.

Пожалуй, с моей стороны было свинством обязать ведьму писать пригласительные на церемонию свадебного обряда, в коем соединятся брачными узами граф Рихард Моран и бесса Анна-Лаэта Ньер. Но не трудно было представить реакцию уважаемых господ на каракули будущей графини. Упаси Боже от такого позора на головы почтенного семейства!

– Аша сбежала из дома.

Фыркнула в сюртук.

– Не впервой. Перри найдет. Всегда находит. Рич, я тут подумала…

– Я знаю этот тон… – Усмехнулся мне в макушку. – Что затеяла на этот раз?

– Дикий континент.

– Опять?!

– Будет преступлением не собрать оставшиеся самородки! Ты помнишь тот, с мой кулак, я запомнила, куда он закатился… совсем неглубоко! И потом, не каждый же день там землетрясение. Ну да, мы все перепугались в первую минуту, но три-четыре балла – это не девять… Не сверли меня взглядом, я не жадная! Я – дальновидная. – Говорила сбивчиво, волнуясь и теребя пуговицу на его одежде, пока та не повисла на одной ниточке. Рванула и втихаря спрятала в кулачке. – Последний раз, честное слово! Не закатывай глаза!

Обманывать нехорошо. Я и не думала и не собиралась выкидывать из головы идею собрать все, что лежит буквально под ногами!

Хьюго оказался ценным информатором! Он де сам когда-то с покойным графом исследовал оставленный первыми поселенцами материк. Куда только не забрасывал их таурон! Опасен путь первопроходца. Однажды два авантюриста чуть не угодили в жерло действующего вулкана. А сколько раз они чудом избегали острых зубов, встретившись при переносе нос к носу с кровожадными хищниками!

Обширная низменная долина на севере запретных земель открыла им секрет не только на наличие золота. В пойме одной быстрой речки путешественники с удивлением и восторгом обнаружили целые россыпи драгоценных камней.

Я этот факт бессовестно скрыла от его сиятельства. До поры до времени… Ювелир в Ливике вот уже вторую неделю создает шедевр по моему заказу – перстень с большим рубином в подарок жениху.

– Мне порой кажется, что ты задалась целью перещеголять меня в состоянии.

Отстранилась от мужчины в легком недоумении.

– Отнюдь, всё непременно в общую копилку, и потом… я думаю о будущем наших детей.

– Ну-у… до них…

– Ой ли!

Рукой невольно провела по животу. Взгляд Рихарда уловил этот красноречивый жест.

Наверное, солнце еще никогда не светило так ярко, счастье не было таким полным, а выражение лица любимого – таким обескуражено-глупым.

Конец.

__________________________

*Майсун – мусульманское женское имя означает: обладающая красивым лицом и телом.

10.03.2018