Текст книги "Оберег для невидимки (СИ)"

Автор книги: Жанна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Глава 11

– Сколько лет, сколько зим! Ни письма, ни телеграммы,

ни сигнального костра. А мы за тебя волновались!

– Правда?

– Конечно нет!

(т/с «Настоящая кровь»)

– Уважаемый Доран, что случилось?

Кто-то прогудел низким голосом у меня за спиной. Я вздрогнула и вынырнула из оцепенения, в коем пребывала уже которое время, бездумно глядя на лежащего человека со шрамом. Плавно, словно сомнамбула, шагнула в сторону, освобождая дорогу высокому седовласому мужчине в наброшенном на плечи халате поверх полосатой пижамы. Мягкие домашние туфли-тапочки на ногах у постояльца сверкнули в свете лампы серебряной вышивкой.

– Вор пожаловал, господин… – хозяин трактира поднял голову, всматриваясь в спускающегося по лестнице разбуженного гостя, – Фроуд? Вы снова в наших краях?

– Еду в столицу. – Губы собеседника пренебрежительно дернулись. – Он без сознания?

Доран вздохнул и опустил лампу к самому лицу наёмника.

– Мертв. Шею сломал. Сдается мне, что это тот, кого мы искали целый день. Чужак. Поймал сегодня работницу мою в лесу… В общем, лежит сейчас девчонка в тяжелом состоянии.

– Да что вы говорите? Но… что-то надо делать, не оставлять же его так. – Постоялец, достигнув первого этажа, склонился над телом, с интересом разглядывая покойника. – Да-а… – протянул, смерив прищуренным оком высоту лестницы, будто мысленно провёл следственный эксперимент, – нелепая смерть.

– Может, пока в холодную клеть его?.. – нерешительно предложил владелец «Усталого путника», почесывая затылок.

– Или в погреб, – кивнул, соглашаясь с самим собой, обладатель красивых тапочек.

Двое мужчин принялись неторопливо обсуждать дальнейшую судьбу незадачливого убийцы, а я заставила себя наконец оторвать взгляд от мертвого пса. Все еще судорожно сжимая в одном кулаке мешочек с дурной красавкой, в другом – оберег, медленно направилась в комнату. Но стоило мне войти в номер, как разом обрушилось понимание свершившегося. Руки мелко затряслись, колени подогнулись, а зубы застучали в бешеной чечетке. Сжала челюсти, давясь сдерживаемыми рыданиями, и рухнула на колени.

– Анна? Анна, это вы? – взволнованный голос его милости ворвался в сознание, как что-то чужеродное, лишнее в этот момент. Ответить я не могла. Смотреть ему в лицо не могла. Для меня невыносимым было присутствие постороннего, когда мозг долбила единственная мысль: я убила человека! Пусть это вышло случайно. Пусть мерзавец и заслужил наказание, но не такое же! Не лишающее жизни!

– Я… не хотела, – сжалась, захлебываясь словами, – не хотела!..

Милорд поднялся с постели и осторожно двинулся на голос. Уткнувшись ступнёй в моё бедро, провел руками по воздуху, пока не нащупал голову «сестры». Опустился рядом. Руки Карре огладили мои судорожно подрагивающие плечи, притянули к себе и обняли.

– Уйди… прошу тебя! Уйди, не трогай меня! – буквально провыла и в попытке отстраниться уперлась кулачками в грудь мужчины.

– Чш-ш, тихо, тихо, все будет хорошо, – увещевал он ласково, гладя по спине.

– Ничего не… будет хорошо! Ничего! Он… мертв, понимаешь? Я убила его!

В раздражении отбросила от себя кисет с порошком, злясь, что так и не довелось им воспользоваться. Возможно, все вышло бы по-другому, и сейчас у подножия лестницы не лежал бы…

Стоило только вспомнить остекленевший взгляд наемника, как мои щеки залили горячие слезы. Уткнувшись в грудь его милости, разревелась громко и безутешно. Отпустила эмоции, и вспомнилось вдруг все разом: нерожденное дитя Ульи; ослепший Карре; перенос в этот странный мир и мой бестелесный облик; кот, которого никто не любит в этом доме, и, как ни странно, погибший злодей тоже получил изрядную долю сочувствия.

Меня подняли на руки и перенесли к кровати, усаживая себе на колени. Покачивая, словно ребенка, виконт тихо шептал слова утешения.

– Никто не узнает, и ты забудешь, слышишь? Все пройдет. Все переосмыслится со временем. Неприятные воспоминания утекут, как вода… Ты мне потом все расскажешь, не сейчас. Не сейчас…

Убаюканная и уставшая от выплеска слишком бурных эмоций не заметила, как уснула, сидя в кольце крепких рук милорда. До самого пробуждения чувствовала теплое тело рядом. Льнула к нему, интуитивно ища защиты. Вздрагивала и впивалась своими пальцами в предплечье мужчины, когда чувствовала малейшее его шевеление. Лишь перед самым рассветом крепкий сон окутал меня, расслабляя мышцы, унимая головную боль и даря мнимое спокойствие.

Открыть глаза – не значит проснуться. Неуютные серые сумерки опутали комнату, благодаря ненастному утру навевали тоску и дрему. После ночной истерики так и вовсе вставать не хотела, лелея состояние опустошенности и тупого безразличия. Странная вялая мысль плескалась в голове: будто и не со мной вчера страшное приключилось. Будто и не было никакой трагедии – всё фантазии, навеянные Морфеем. Чудовищные и печальные одновременно.

Запах прогорклого масла достиг моего носа. Приподняла голову – тонкую черную струйку испускал потухший фитилек через верхние отверстия в «летучей мыши». Господин виконт, закутанный в простыню, спал, сидя за столом и уронив на сложенные руки голову. Опухоль с лица уже почти спала, на месте страшных синяков проступила лиловая с желтизной колоритность. Губы приобрели нормальное состояние, но поджившие трещины ещё портили их идеальную форму.

Кто-то, шаркая ногами, прошел по коридору мимо нашего номера. Звук хлопнувшей двери, скрип колеса с улицы и громкое «Тпру-у!». Брехнула собака… Идеальную тишину этого места начали заполнять звуки нового дня. Жизнь продолжается!

– Анна, ваши родители живы? – Вопрос виконта застал врасплох.

Немного подумав, стоит ли рассказывать о себе человеку, с которым не сегодня-завтра расстанемся, решила, что ничего страшного в том нет, если открою ему часть правды.

– Мамы не стало два года назад, а отца еще раньше. Другие родственники… у нас с ними были, скажем, натянутые отношения.

– Вы единственная наследница?

Я хмыкнула и разрезала бекон в тарелке милорда на мелкие кусочки.

– Наследница без наследства. Все имущество было распродано, чтобы погасить огромный банковский кредит и закончить учебу. – В приоткрытый от удивления рот мужчины сунула вилку с наколотым на неё жареным свиным ломтиком.

– Вы учились? – Едва прожевав, поспешил он со следующим вопросом. – Позвольте узнать – на кого?

– На экономис… экономический факультет.

Вздохнула. Вот опять, чувствую, не в ту степь угодила со своим ответом! Но слово вылетело и вызвало лишь скептическую улыбку у собеседника.

– Разыгрываете! У нас нет таких университетов и направлений, Анна. И девушки обучаются в пансионах.

– Оу, конечно, как я могла забыть. – Улыбнулась выражению триумфа на лице милорда – поймал на маленькой лжи? – Держите кружку, сегодня ягодный морс.

– Знаете, мы вчера как-то незаметно перешли на простое обращение, что сегодня это обоюдное «вы», вызывает чувство диссонанса. Позволите?

Теперь пришла моя очередь удивляться тому, как ловко у него получилось найти мою руку, не видя той, и припасть к ней поцелуем.

– Леонард?

– Анна… Нет, все равно звучит официально, – скривился Каре, – есть вариант для друзей?

– Аня, Аннушка.

– …Для очень близких друзей? – Пальцы виконта мягко и легко пробежались до запястья и обратно.

– Анюта, – ответила и замерла, наслаждаясь мимолетной лаской, что дарил мне мужчина, изучая форму моей руки. У него была теплая, суховатая кожа на ладонях. Длинные пальцы с аккуратно постриженными ногтями и…

Неожиданно в дверь комнаты долбанули с такой силой, что мы с его милостью синхронно подскочили с мест.

– Лео! Открой, это Рихард!

– Какого дьявола ты тут делаешь?! Почему ты раздет? Что за куртуазное послание мы получили от тебя?.. – Стоило отодвинуть щеколду, как меня чуть не снёс ворвавшийся джентльмен. Злой, громкий и… умо-по-мра-чи-тель-ный! Притихла у стены за вешалкой и не могла глаз отвести от этого представителя крышесносного генома.

«Нютик, только не застони! Таких не бывает! Не-ет, это все обман зрения».

– Почему не предупредил никого о поездке? – внимательно осмотрев номер, новоприбывший вперил в виконта тяжелый взгляд.

У него были карие глаза и темные волосы.

– Как ты сюда добирался?.. – продолжал он засыпать Лео вопросами.

Если подойти к нему вплотную, придется запрокидывать голову до хруста позвонков.

– И… что с твоим лицом? – Поток слов иссяк моментально, как только господин Карре поднялся со стула навстречу товарищу с хлыстом в стильном и безупречном дорожном костюме.

– Ты все сказал? – с холодным спокойствием выдал его милость. – Анна, позволь представить тебе моего кузена, графа Рихарда Морана.

В ответ тишина и глубокое изумление на физиономии брата милорда в простыне.

– Лео, ты здоров? – быстро придя в себя, Моран обеспокоенно коснулся плеча Карре.

– Анна, почему ты молчишь? Ты здесь? – Игнорируя гостя, его руку и его вопрос, Леонард чуть опустил голову, будто прислушиваясь.

– Дружище, ты что… правда не видишь? – прошептал ошарашенно кузен, вглядываясь в его лицо. – Пресветлые Боги, я думал… Как это произошло?

– Здесь была девушка, Рич, когда ты вошел. Где она? – Пострадавший в раздражении сбросил с себя конечность брата.

– Какая девушка?

Мое сердце подпрыгнуло и… сжалось болезненно, когда с этими словами в комнату вдруг вплыла королева красоты неописуемой и обладательница чарующего голоса. До чего же ущербной и убогой я себя почувствовала, напрочь забыв, что я вообще-то невидимая и никто не может «оценить» мой внешний вид. У них тут питомник, что ли, по выращиванию людей с безупречными данными?

– Леонард, почему в таком виде? – округлив в изумлении глаза, жалобно пропела нимфа.

Ей-ей сейчас в обморок упадет, не вынеся пикантного зрелища.

– Миледи, я просил вас ждать в карете! – рявкнул Моран, обернувшись к вошедшей.

Та, хлопнув длиннющими ресницами, густо покраснела, бросила на него полный ненависти взгляд и вылетела в коридор, забыв закрыть за собой дверь.

– Что? – потерянно спросил мой виконт. – Ты зачем её сюда привез? Её присутствие мне неприятно и совершенно неуместно!

– Прости, так получилось, – виновато ответил кузен, глядя куда угодно, только не на брата. – Ну что я мог сделать? – Развел руками. – Это твой батюшка настоял на её компании. Ты ведь знаешь, спорить со стариком… Сам не в восторге. Где твоя одежда? Нам пора ехать, – быстро пресек он неудобную тему.

– У хозяйки. Вчера забрала в чистку. Будь добр, распорядись, чтобы принесли.

– Буду. Заодно прикажу, чтоб собрали съестного в дорогу. – Приложил ладонь к животу, прислушиваясь к себе, – Пожалуй, и нам с леди Софией стоит чего-нибудь перекусить – дорога дальняя.

Красавчик уже выходил из номера, когда услышал:

– Рихард! Встретишь там девушку невысокого роста в мужском костюме – попроси её подняться сюда.

Родственник хмыкнул:

– Тебя вроде как невеста в карете ждет.

– Это еще вопрос.

– Что «ждёт»?

– Что «невеста».

Глава 12

– Как жаль, что вы наконец-то, уходите…

(М. Жванецкий)

Леонард на ощупь дошел до кровати и, глубоко вздохнув, сел. Заставила себя отлепиться от стенки и тихонько закрыла дверь на щеколду – во избежание, так сказать, неожиданных визитеров. Присела рядышком, дотронулась до руки милорда.

– Видите, как все хорошо складывается? Завтра вас уже осмотрит лекарь, маг. Вылечат ваши глазки, обязательно вылечат.

– Где вы были? Почему ушли? – Встрепенулся тот обрадованно и вцепился в моё запястье. – Испугались этого сноба? Не стоит, право. Он бывает вспыльчив и не всегда корректен, но… Я бы не уехал, не поговорив с вами, Анна, я вам обязан жизнью. Скажите, как мне вас отблагодарить? Чем помочь? И… почему мы опять на «вы»?

– Потому что к «ты» не было времени привыкнуть. – Я пожала плечами.

В номер постучали, и приглушенный голос Селмы доложил:

– Господин, ваши вещи!

– Оставьте у порога! – торопливо распорядился Леонард и уже мне: – Поможешь одеться? Мне неловко просить, но сам я не справлюсь. Не хочу ждать брата.

– Конечно, – кивнула, поднимаясь.

Грудь вдруг сдавило от обреченной неизбежности. Я привыкла к этому мужчине. Я ощущала себя нужной, даже полезной. Мы оба ждали этот день – день расставания, и вот он настал, а на душе так горько и тоскливо, хоть плачь! Впрочем, слезы не заставили себя долго ждать. За эти четыре дня я уже столько выплакала, что удивительно, чему там ещё собираться в уголках глаз?

– Я не смогу вам завязать этот галстук как положено, – повинилась я виконту заботливо расправляя ворот его рубашки.

– Да и к демонам его, – отмахнулся от аксессуара Карре.

– Жалко плащ не успели почистить. Я его порядком изгваздала. – Зашла за спину, подставляя рукава сюртука под вытянутые назад руки мужчины.

– Выброшу.

– Оставьте его мне. На память. – Усмехнулась грустно.

– Аннушка… – Лео резко развернулся ко мне, стоило только верхней одежде опуститься на его плечи.

– Вот ваши бумаги и деньги, – перебила его, рассовывая все по внутренним карманам.

– …Поехали со мной!

Я испуганно воззрилась на его милость.

– Ку… да? Я не могу. – Голос мой вдруг осип, и я запаниковала. – Нет! Мне… Я останусь здесь, у Тельмы.

– Знал, что будет трудно тебя уговорить. – Милорд с досадой покачал головой, а потом неожиданно поймал мою руку, вложил в ладонь мешочек с монетами и зачастил взволнованно: – То, что ты сделала для меня, стоит много больше. Нет-нет, я не покупаю твою заботу, просто… хочу помочь. Не отказывайся, не обижай меня и… прости за… Ты знаешь. Я не забуду никогда мою добрую соседку. Как бы я хотел стать твоим другом! Возможно ли это, Анна? Возможно ли в будущем нам увидеться?

Кулачок «сестры милосердия» с зажатым в нем кошелём поднесли к губам и долго не отпускали, припав в крепком поцелуе.

– Спасибо и… – не удержала всхлип, – всего вам самого хорошего! – Последний раз невесомо проведя пальцами другой руки по волосам «брата», сдавленно прошептала: – Прощайте.

Вырвалась, открыла дверь и вышла, мечтая поскорее оказаться на улице. Сбежать в сад. Затеряться среди деревьев и не видеть, как карета, запряженная четверкой лошадей, трогается в путь. Быстро дошла до лестницы и… тут же попятилась назад. На середине лестничного марша господин Моран, взирая с высоты своего роста, возмущенно выговаривал стоящему рядом трактирщику:

– Я вас, уважаемый Доран, категорически не понимаю! Какая сестра? Какая дама в чёрном? Кто и с кем жил в одном номере?

– Простите, это, конечно, не моё дело, но милорда я видел всего один раз, когда он снимал комнату. Потом общался только с этой женщиной, что назвалась сестрой и обеспокоилась лечением вашего захворавшего родственника. Сама ни на шаг не отходила от него и нас всех заставила придерживаться строгого распорядка.

– Чем она его лечила? Как, если, говорите, она не отлучалась?

– Так знахарка наша местная приходила, ей помогала.

Рихард в задумчивости постучал кончиками пальцев по перилам, решая некий ребус из выданной информации, но, так и не придя, видимо, к разгадке, кивнул, буркнул: «Разберёмся» и продолжил подъем, оставив невозмутимого хозяина заведения за спиной. Остановившись перед «апартаментами», нервно повел шеей из стороны в сторону и одним сильным хлопком по полотну открыл дверь. Я, движимая скорее беспокойством, чем любопытством, просочилась следом за ним и тихонько отошла на прежнее место у вешалки.

– Кто писал письмо? – начал он без предисловий.

Карре недовольно скривился.

– Сбавь тон! Я попросил Анну.

– Опять эта Анна! – Моран возвел глаза к потолку. – Какая-то таинственная леди в чёрном не сходит с уст у всего постоялого двора! Я хочу познакомиться с ней! Где она? Все её видели, и в то же время… никто ничего не может сказать о ней, тебе не кажется это странным? И откуда она взялась? Почему назвалась сестрой? Смахивает на элементарное мошенничество!

– Не смей! – одернул родственника Лео и, выпрямившись, принял воинственный вид, а я из своего угла прониклась огромной благодарностью к «другу». – Что не так с письмом? Ты читал? Там всего-то четыре строчки с просьбой забрать меня отсюда.

– Четыре?! – Мне показалось, что сиятельного Рихарда сейчас порвет от еле сдерживаемого смеха, пришлось прикусить палец, чтобы не выдать – «Какого черта!» – свое возмущение. – Да батюшка твой прослезился, получив трогательное сочинение, в коем его наконец-таки повзрослевший наследник проникся уважением и сыновним пиететом к родителю!

– Шутишь, – пораженно прошептал тот.

– Если бы, – устало вздохнул собеседник, – сможешь потом сам убедиться – твое послание теперь хранится средь дорогих сердцу графа Карре бумаг.

– Она и здесь… надо же, сестра милосердия! – тепло усмехнулся Леонард в сторону.

– У-у, как тебя повело-то! – беззлобно хохотнул старший. – Заинтриговал, ваша милость.

– Я не знаю, кто она, откуда, но бескорыстней, порядочней и невинней женщины я ещё не встречал, чтоб ты знал!

– Женщина-загадка, – прокомментировал сказанное Моран, посмотрев на родственника с какой-то жалостью.

– Оставь свой сарказм!

– Да какой там… – Красавчик вяло отмахнулся, взял со стола трость, смахнул перчатки милорда в шляпу-цилиндр и развернулся к кузену. – Ну, ты, я вижу, готов? – Похлопал того по плечу, приобнял. – Пора, брат. Ждет нас дальняя дорога. София в карете, маги в поместье, старик вызвал самых лучших, а главное – нерадивого отпрыска ждут розги!

Они ушли, а я ещё долго стояла и улыбалась сквозь слезы, как дура.

«Сердце защемила тоска словно переполненный зал,

Осушив тебя до глотка, ничего взамен не отдал.

И осталось смятение где-то в груди,

И закралось сомнение в мысли твои.

Почему и зачем столько лет

Лазерный свет, так похожий на свет от любви.

Прощай, мой друг, и в покинутом зале

Гитара печально сыграет отбой.

И вьюга споёт старый блюз на вокзале,

И просто не в кайф расставаться с тобой»*

Сидя на стуле у окна, мяла в руках свернутый плащ господина Карре и не могла придумать, как мне уйти. С минуты на минуту могла заявиться нерасторопная Селма для уборки освободившегося номера, а тут я. Со своим маленьким скарбом, раздраем в душе и полным непониманием, почему свист хлыста и грохот удаляющейся кареты с братьями встали комом в горле и поселили глубокую печаль в сердце.

– Голуба моя, ты здесь? – Тихий голос ведьмы дошел до сознания не сразу.

– Да, – ответила, все еще находясь в печальном образе.

Бабулька оглядела комнату.

– Уехал, касатик.

– Отбыл.

– А ты что же до сих пор здесь?

– Да вот, – указала на проблему, подняв с колен накидку титулованного наследника и тряся в воздухе кошелем.

– Ох, – выдохнула женщина, – так это я удачно до Метки добежала. Как же это мы с тобой заранее не условились, как быть?

– Он к вечеру ждал… кого-нибудь.

– Уходить надо, милая, – Тельма решительно подошла, приняла из моих рук вещь, завернула в неё мешочек с деньгами, нащупала мою руку и потянула на выход.

– Чуть не забыла! – опомнилась я и, вырвавшись, кинулась к одиноко лежащему у ножки комода кисету с дурной красавкой.

– Не пригодился порошок? – Ведьма аккуратно засунула опасный ингредиент в карман платья.

– Он предпочел сломать себе шею, – прозвучало печально вразрез сказанной фразе.

Двор постоялого двора заполнили телеги торгового обоза. Подле них суетились хозяева мешков, корзин, бочонков. Распрягали лошадей и отводили их к длинным глубоким корытцам у конюшни напоить и почистить, дать свежего овса. И пока рабочие лошадки жуют свой сухпаек, самим поспешить в обеденный зал, где их ждал горячий обед.

Обойдя сторонкой людей, чтобы ненароком ни с кем не столкнуться, ведьма торопилась в деревню, одной рукой придерживая скрученный плащ, а другой держа мою ладонь. Для надежности, чтобы я не потерялась в этой толчее.

– Мое почтение, Тельма! – От группы мужчин, стоящих кружком недалеко от крыльца, отделился рослый лысый дядька. Зацепив за рукав на ходу такого же здоровяка-отрока, как две капли воды похожего на него, потащил за собой в нашу сторону, догоняя.

– И тебе, Петрус, не хворать! – не останавливаясь, ответила старушенция.

– Ты никак к дочери Метки приходила?

Знахарка затормозила.

– К ней.

– Это правда, что девка в тяжести? – понизив голос, спросил мужик и покосился на парня.

– А тебе-то что за дело?

– Да такое, что… – Здоровяк вдруг стушевался и почесал макушку. – Эта дубина, – вдруг он звонко хлопнул по шее стоящего рядом сына, – утверждает, что это его ребенок.

Я чуть не присвистнула. Во дает Улья! А там еще есть сын мельника! Как бы драки не случилось между желающими признать отцовство.

– Так и что? – Ведьма явно не понимала, чего от неё хотят. Я тоже.

– Жениться он надумал, – сказал как выплюнул Петрус и поморщился, видимо, от самой перспективы.

– Ежели есть дитё, так не оставлю! – прогудел хлопчик и на всякий случай отошел на шаг от батеньки.

Бабулька тяжело вздохнула, глядя с грустной усмешкой на парочку, и обронила короткое и страшное:

– Был.

– Как надолго я могу располагать твоим гостеприимством, Тельма? – переминаясь с ноги на ногу на пороге, спросила я ведьму.

– Живи, не гоню. – Знахарка пожала плечами. – Коль помогать будешь, так только в радость мне, старой, от такого соседства.

– О, это я охотно! – обрадовалась и потерла ладошки. – Давай мне фронт работы!

– Что делать-то умеешь? Обучена чему?

– Все умею: готовить, шить, вязать, с огородом там…

– А козу доить? – Хозяйка дома хитро прищурилась.

– Ой… Нет, ежели ты покажешь, попробую. Городской я житель, – ответила, рассеянно наблюдая, как старушка принялась разводить огонь в печи. – М-да, с этим вот тоже не мешало бы подружиться.

Уже привычно накинула на голову платок, подошла ближе, наблюдая за действиями Тельмы.

– Завтра проведу тебя по деревне, чтобы знала, кто где живет. Старосту Петруса с сыном Гораном ты уже видела. Их дом в самом центре поселения стоит. Большой. С петухом на шпиле. Недалеко колодец. Решишь воды принести – иди, как стемнеет. Я от заикания лечить не могу. Да и лишнюю суматоху с обделанными штанами не хочется создавать средь наших.

– А можно, я на чердаке спать буду? – хихикая после сказанного женщиной, решилась на вопрос.

– Спи, – дала добро хозяйка и, заметив, как метнулась в сторону лестницы косынка, повязанная на голове гостьи, крикнула: – Куда побежала? Тюфяк прихвати!

Позже, сидя за столом, бабушка о чем-то размышляла, отщипывая от сдобной булки маленькие кусочки и кладя в рот. Медленно пережёвывая, смотрела в окно.

– Доран в Злавику собрался на днях, так вот мы с тобой с ним поедем, – обронила, все так же созерцая собственный двор.

– Зачем? – Кружка в моей руке дернулась от неожиданной новости.

– Торжище там есть. И лавки с женскими мелочами. Поди, когти уже, как у кота лесного!

– Да, есть такое, – с сожалением признала её правоту, пощупав отросший маникюр.

– Отведу тебя к своей старой знакомой, лавку она держит со специфическим товаром. И краска у неё славная получается!

– А что мы красить будем? – полюбопытствовала я.

– Тебя.

– Как? – опешила я и почему-то представила себя в образе манекена, что стоят в магазине, грязно– розового цвета и… провалами вместо рта и глаз. Ух!

– Красиво! – развеселилась ведьма.

____________________________

*Песня «Прощай мой друг» Александр Иванов