Текст книги "Оберег для невидимки (СИ)"

Автор книги: Жанна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– Старость! – Он небрежно отмахнулся от предложения.

Минуты две мы просто молча сидели. Я – не зная, о чем говорить-спрашивать, а дедок – приходя в себя. Оставить его одного в таком состоянии не хватило совести.

Неожиданно старик встрепенулся и сухонькой морщинистой рукой как-то спешно и суетливо нырнул в карман своего видавшего виды бежевого плаща.

– Возьми, внученька, это, кажется, теперь принадлежит тебе, – сказал и вложил в мою ладонь потертый тонкий кожаный шнурок с блестящим желтым металлическим кругляшом размером с юбилейную десятирублевую монету.

Я сморгнула… Неожиданно сделалось дурно, меня замутило, повело, глаза закатились, с головы до ног обдало горячей волной. Тело безвольно повисло на руках старика. То, что произошло дальше, ничем другим, как озарением, прозрением назвать было нельзя. В сознании отчетливо замелькали картинки из моих снов. Удивительный кусок из жизни Анны Векшиной с момента такой же вот встречи с незнакомцем у этой лавочки и до последней минуты в чужом мире. Настолько яркие, будто только вчера испытала невыносимую боль расставания с дорогим сердцу человеком. Душа наполнилась горечью.

– Ну что ты, что ты… – Теплая сухая ладонь дедушки гладила по плечу. Ласковый голос утешал. – Вот тоже удумала, сознание терять. Испугалась? Вспомнила? Все вспомнила?

– Это было на самом деле? – Я не узнала свой голос – таким хриплым, надломленным он был. – Мы уже общались с вами… здесь, на этом самом месте?

– Общались.

Туман в голове медленно развеивался, но мысли при этом не желали собираться воедино.

– Вы кто?

– Хьюго Вуд. Слуга его сиятельства графа Морана. Ну, вспомнила?

– Воргул? – спросила и жалобно всхлипнула.

– Воргул, воргул, – с радостной улыбкой подтвердил старик.

– Я не понимаю… Господи… – схватилась за голову, – два года! Прошло два года! Я же не… ничего не помнила. Я думала, это просто сны. Меня водили по врачам! Мама до сих пор смотрит подозрительно, наверное, считает меня блаженной. Я запуталась. Перемещение во времени? Туда – обратно? А как же эффект бабочки и все такое?

– Глупости! Никем и ничем не доказанная теория, – отмахнулся дед слишком небрежно, как от чего-то нелепого. – Это все магия, деточка! И в твоем случае артефакт вернул тебя на Землю в твое прошлое с какой-то определенной целью. Подумай.

– Не знаю… – протянула с сомнением, – звучит невероятно, но я склонна вам верить. Значит, было что-то. Мне даже в голову не приходит, что это может быть.

– Твое самое большое желание.

– Хох, их столько! Хотя… После инфаркта у мамы – её здоровье было главной заветной мечтой. Вы думаете…

– Очень даже вероятно.

– Да, но она до сих пор больна.

– Но жива!

У меня от сказанного по спине мороз побежал. Нет, нет, ни думать, ни верить не хотелось в эту страшную вероятность.

– Это оберег мне надо благодарить? – спросила и посмотрела на предмет в своей руке. – Откуда вы все знаете? Вы – провидец? Предсказатель?

– Воргул, – просто ответил старик. – Здесь, на Земле, подобных мне зовут оракулами.

– Только одно во всем этом непонятно: меня должно быть сейчас две. – Я растерялась, окончательно заплутав во всей этой схеме путешествий во времени. – И потом, куда делся сам оберег?

– Душа твоя прилетела, а тело… Материальная оболочка распалась на атомы, и возможно, из этих частиц тебя и таурона великий космос собрал что-то новое. Это может быть маленькая планета или звезда, метеор или хвостатая комета, кто знает? С его силой это может быть все что угодно. Не забивай себе голову.

Приличные люди не думают матом. Я всегда себя считала приличным человеком, но вышесказанное оказалось заблуждением.

– Легко сказать, – проворчала тихо. – И что мне теперь делать?

– Для начала повесь таурон на шею. Молодец. Зажми в кулачке, почувствуй связь.

Выполнила наставления и замерла, прислушиваясь к себе.

– Он будто нагревается, – завороженно прошептала, – пульсирует в такт биения сердца. Это нормально?

– Хорошо, все правильно. – Дедок блеснул серыми влажными глазами. – Попробуй наладить с ним связь. Разговаривай с ним. Мысленно, вслух – неважно. Он теперь твой по праву признания. Спасет в трудную минуту и спрячет. Подскажет выход из сложной ситуации и поможет. Теперь он твой преданный слуга и самый верный друг.

Старик замолчал, прикрыв веки и подставив лицо теплым солнечным лучам. Я же погрузилась в думы. Вспомнила, как не хотела в прошлый раз брать волшебную вещицу из рук незнакомца, как приняла его слова за бред выжившего из ума пожилого мужчины…

– Боже мой, я же на работу спешила! Нас же сейчас грабить будут!

Возвращение в реальность было сродни падению с небес на твердую землю.

Лихорадочно набирая номер полиции, боялась одного – опоздать. Посматривая на часы, заорала в трубку:

– Алло! Пятеро грабителей совершили налет на филиал банка «Восток» на Парковой! Аноним говорит!.. Да проверяйте, сколько хотите!.. Вас не убедил сам факт налета или количество человек, в нем участвовавших? Слушай, кто ты там по званию, а если я скажу, что в здании заложена бомба, ты наряд пошлешь?!

Удовлетворенно щелкнула крышкой мобильника. Очень хотелось верить, что своим действием предотвратила преступление. Даже загордилась собой. Влетит, конечно, за «бомбу», а еще надо будет как-то объяснить свою осведомленность… Ойи-и-и…

Эйфория от «подвига» сменилась унынием.

– На работу ты сегодня не пойдешь, – категорично заявил старик, не успела я эту самую мысль сформулировать в голове.

– Почему? – Опешила от его проницательности.

– Потому что тебе надо сегодня вернуться на Планиду. Тебя ждут.

– А как же мама? – Меня накрыло паникой.

– Куда ж без мамы? – усмехнулся дядька в шляпе трилби. – Маму обязательно надо взять с собой. Жизнь так хрупка, что любое расставание для вас может оказаться вечным.

– А вы? – Вцепилась невольно в рукав его плаща.

– А я не хочу, – капризным тоном выдал старикан. – Нравится мне на этой планете. В этой стране, в этом городе. Телевидение… Интернет… Я еще в Южной Корее не был, – протянул мечтательно.

– Но как же… Мне столько нужно у вас спросить. Про графа. – Сердце моментально сжалось, стоило только вспомнить безграничную печаль в глазах Рихарда Морана, когда тот говорил об отце. – Про то, что случилась с вами, как вы жили. Ведь они там страдают от неизвестности!

– Свидимся еще, – улыбнулся собеседник. – Я каждый день здесь прогуливаюсь в это время. Попросишь таурон, он вмиг перенесет.

– Так просто?

– Так просто. Беги, девочка, беги. Да пребудут с тобой боги обоих миров.

Глава 16

Лучше не трогать вещи, оставленные кем-то,

Наверно, людям свойственно верить в эти приметы.

Все, что есть твое, на полке сложил аккуратно,

Я, как и все, буду верить, что вернешься обратно…

(CENTR – Сопли (ft. Тато) «Легенды Про…»)

Новости о неудавшемся ограблении банка каким-то непостижимым образом за короткое время разлетелись по городу со скоростью звука, заполнили свободные ниши в сетях, накрыли информационной волной сродни цунами. События восхищали, поражали своей дерзостью и тупостью. Опережая заявление официальных органов по телевидению, проникали в дома и офисы, в квартиры пенсионеров и лениво нежащихся в своих кроватях отпускников.

Пока я стояла в прихожей с растерянно-глупой физиономией, пытаясь понять, каким образом мама узнала о случившемся – прошло не более трех часов! – она в это время дрожащей рукой отмеряла в стакан нужное количество капель валокордина.

– Я тебе звонила! – обиженно, с укором выкрикнула родительница. – Раз двадцать!

– Мамуль, на виброзвонок поставила, не слышала. Ну прости меня, я же не знала, что…

– Соседка тетя Соня заходила. Брат у неё в полиции служит, – перебила она вялое оправдание, разбавляя лекарство водой. Бледная, зареванная, с мокрым полотенцем на голове.

– …Да и не было меня там! Я опоздала на работу. Маршрутка сломалась. А потом оцепление не подпустило. Все хорошо!

Как не вовремя! Как некстати. Как теперь сказать главную… нет, наиглавнейшую новость дня, что мы уходим, если она уже в предынфарктном состоянии? Вот, кстати, как преподнести ей, куда мы уходим?

– Я откуда могла знать? Что это? – Вышедшая из кухни родительница указала на предмет возле меня.

– Чемодан. Купила. Новый.

– Зачем? Да ещё такой огромный. Ты куда-то едешь? – изумилась она моему неожиданному приобретению.

– Мы едем, – осторожно ответила, наблюдая за её эмоциями.

– Куда? – Мать вытаращилась на меня в крайнем недоумении, кажется, напрочь позабыв о переживаниях первой половины дня. – Ты же только устроилась!

– Устроилась и уволилась.

Собеседница похлопала ресницами и вдруг успокоилась.

– Может, оно и к лучшему, – философски пожала она плечами. – Найдешь себе более безопасное место.

Я тихонько выдохнула: «Да уж, знала бы она, в какое «безопасное» место собирается её тащить собственный ребенок, пузырёк сердечных капель не выпускала бы из рук».

Проводив взглядом скрывшуюся в зале родительницу, кинулась к шкафу. Кажется, она вообще не придала значения моим словам о какой-то там поездке, занявшись своими делами и давая мне возможность спокойно собрать вещи. Свои и её.

В раскрытый чемодан спешно, но аккуратно укладывалось нижнее белье, обувь, косметика, длинные вечерние платья… Все, что может пригодиться на первое время.

Черт, главное не забыть!

– Мам, а где золотые слиточки, что ты приобретала?

– Откуда ты знаешь? – В дверном проеме показалось подозрительное и хмурое лицо.

– Тоже мне, тайна, – хмыкнула. – Видела сертификат.

Отмахнувшись от маминых вскинутых бровей, продолжила утрамбовку баула на колесиках.

– Да где все драгоценности – в шкатулке в сейфе… Дочь, а что происходит? – спросила она растерянно, следя за моими действиями.

– Переоденься в это, – не давая опомниться, сунула матери в руки одежду, в которой она выпендривалась на новогоднем корпоративе, и рванула в спальню к железному ящику.

– Зачем?! – полетело в спину.

Вернувшись, скептически её оглядела: леггинсы, туника, красные тапочки-шлепки на танкетке с большими меховыми помпонами. Ах, какая в них ножка у мамы! Смешно, но подсознательно уже сватала её за… да хотя бы и за графа, не меньше. Дядька-то интересный, и характер… Да что там, классный мужик! Я была бы не против их союза.

Но тут вспомнила обморочную даму Фиону с её «Возмутительно!», а еще представила реакцию его сиятельства Гектора Карре… на помпоны.

Ой-и…

– Мамуль, просто примерь, я прошу. Вдруг ты поправилась за полгода!

– С чего бы это? – возмущенно вспыхнула родительница, поддавшись на провокацию.

Пока она переодевалась, бурча что-то негодующее себе под нос, поставила перед ней туфли на шпильке, да такой, что «убиться – не встать»!

– Отлично! – Оценила её внешний вид. – Норковый палантин! Где он? Накинь, пожалуйста.

– Ну что, убедилась? – На меня посмотрели с вызовом, поправляя «шкурку» на плечах.

– Ты у меня – супер! Нет-нет-нет, не снимай! – Запротестовала, замахала руками.

– Ну и к чему ты меня заставила во все это вырядиться? Рассказывай, что за блажь на тебя нашла? Зачем тебе золото? Что это за срочные сборы? И куда мы едем вдруг в вечернем платье и с чемоданом, полным косметики, нижнего белья и нарядов в пол? Нас нечаянно пригласили на великосветский уикенд? О, а аптечка-то вся зачем? Три пачки табака? Для чего? Кому?

«Багаж» подвергся тщательному досмотру, пока я носилась по жилплощади, напоминая электровеник, чтобы собрать необходимую в иномирном быту жизненно важную мелочевку.

– Я все объясню! Потерпи чуть-чуть.

– Хорошо. Терплю. – Мама покладисто кивнула и присела на диванчик с воистину царственным снисхождением во взоре к причудам дочери. – Туфли позволишь снять? – спросила нарочито елейно.

– Лучше чулки надень, чтобы образ истинной леди сложился полный.

– О как! А сама-то?

– У меня все подобающие случаю вещи там. Хотя… Ты права, форменные брюки стоит заменить. – Сняла с вешалки трикотажную юбку, единственную в моем гардеробе. Узкая, правда, зараза, но это все же не штаны. – У них строгий кодекс одежды. Не родилась ещё вторая Амелия Блюмер.

– Где «у них»? – Голос родительницы уже звенел от негодования. Похоже, она сдерживала себя из последних сил.

Наконец, захлопнув крышку чемодана, решила, что пришла пора раскрыть Алине Векшиной великую тайну стихийных сборов. Присев рядом, обняла её за плечи, оплела руками, сцепив пальцы в замок. Для надежности. Вздохнула, настраиваясь на трудный разговор. Внутри все скручивалось от волнения. Поймала взгляд.

– Мамуль, ты только не бойся. Верь мне. Это трудно будет объяснить, еще труднее понять, но все что сейчас произойдет… будет казаться сном или бредом сознания. Ты, главное, сильно не паникуй. Помни, что у тебя сердце, – выделила интонацией последнюю фразу.

– Аннушка, ты меня пугаешь. Что это за разговоры? Сумасшествие какое-то… – проворчала в сторону.

– Вот если ничего не случится, можешь смело сдавать меня в психушку.

– Сдать не сдам, но специалисту покажу, будь уверена, – угрожающе предупредила она, сбросив маску доброжелательности.

– Согласна, сама побегу. – Покорно кивнула. – Смотри. Это оберег. – Достала из-за пазухи артефакт. – Таурон. Он нас с тобой сейчас перенесет в другой мир…

– Куда? – Осторожное подозрение о вменяемости дочери красноречиво читалось в глазах родительницы.

– Сны. Помнишь, я рассказывала сны. Так вот, это не вымысел, не фантазии уставшего мозга или результат моей излишней впечатлительности. Это правда. Другая реальность или… не знаю что, но существует такая планета. И люди все, которых я видела, существуют…

– Всё, – не выдержала мама, вырываясь и вскакивая с места, – знать ничего не желаю и слушать ничего не хочу. Довольно! – Её глаза наполнились слезами. – Взрослый человек, а несешь какую-то ахинею! Я устала, Анна, – разочарованно прошептала она и вся как-то поникла. – Я устала не замечать всех странностей, что происходят с тобой в последнее время! Нюточка, как все это понимать?

Пряча досаду в глазах, опустила голову. Плохо. Все очень плохо. Не такой реакции я ждала от неё. Больше нельзя терять ни минуты, иначе я сама погрязну в сомнениях и, хуже того, разругаюсь с матерью, лишусь последней капли её доверия. Может, и лучше, что она сейчас на взводе, пусть лучше ругается, кричит, выплескивает негативные эмоции… Ашу бы не забыть взять с собой!

Мама опять что-то капала себе в стакан, когда я протиснулась в кухню с клеткой и чемоданом. Подобрала сброшенные ею туфли, молча запихала их внутрь кожаного баула: не велика беда, если предстанет перед аристократами босая. Не по одежке встречают, как говорится.

– Мам, – оторвав её от счета, сказала устало, – подыграй мне. Притворись всего на несколько минут сумасбродной девчонкой под стать мне. Один раз. Я больше ни о чем подобном тебя не попрошу, честное слово. Никогда.

Пусть сердится или считает меня полоумной, ненормальной, пусть грозится клиниками, но только не отталкивает! Не отстраняется. Разочарование в глазах – это я переживу. Все изменится, стоит только перенестись на эту чертову Планиду, где остался дорогой мне человек. Любовь и судьба.

– Я в такие игры не играю, дочь.

Прозвучало глухо и резко. Она даже не обернулась ко мне!

Очень хорошо понимала её в этот момент. Были у нас минуты, когда мы и шутили, и дурачились, разыгрывали друг друга, предавались беззаботному озорству, получая от этого обоюдное удовольствие. Но то, что происходило сейчас, было для неё за гранью. Непонятно и неприемлемо. Настораживало и ставило в тупик.

– Знаю. – Помолчала немного и, гладя взглядом её плечи в меховой накидке, мысленно уговаривала, заклинала довериться. – Давай не будем ругаться. Просто обними меня. Мне сейчас нужно твое тепло, твоя поддержка. Ты мне сейчас нужна, как никогда!

Сама бы это сделала, да длинная ручка чемодана переброшена через руку, а в кулачке с намотанным на запястье шнурком, словно живой, пульсирует таурон. Он готов. Он ждал этого дня. Он понял, что я от него хочу. В другой конечности зажато кольцо от клетки. Притихшая птица, нахохленный вид. Сюрприз для Перри.

Родительница развернулась ко мне. Оглядела снисходительно с ног до головы. Издала нервный смешок. Я видела, что она колеблется. Ей трудно принять весь этот бред. Гложут сомнения, и все же… что-то мелькнуло в глубине её глаз. Благодаря этой искорке замешательства мне становится легче изображать из себя капризного ребенка. Пусть.

«Пожалуйста…» – произнесла одними губами. Поставила бровки домиком – сама невинность.

Взглядом молила: ну же, сделай эти два шага по диагонали, от стола до двери! Меня там ждет Рихард! Там Перри и Тельма. Там лекари, которые вылечат твоё сердце, мама! Пожалуйста…

Она сделала эти два шага. Сделала так стремительно, порывисто, словно этим действием давала понять, что не допускала и мысли на другой исход. На долю секунды ощутила крепкие объятия, окунулась в родной запах, как вдруг темнота накрыла нас так внезапно, что я, откровенно говоря, даже не успела подготовиться морально. Мама вздрогнула всем телом и невольно прижала меня к себе еще сильнее. Душноватый воздух кухни сменился на прохладу. Появилось ощущение большого помещения. Гулкого, просторного. Звуки от нашего «прибытия» в пока еще неизвестное мне место прокатились чередой эха: от упавшего плашмя чемодана, от звонкого перебора металлических прутьев покатившейся клетки по каменному полу, от пронзительного и резкого вскрика испуганной птицы. Этот последний аккорд от Аши взметнулся высоко вверх и рассыпался под неразличимым во мраке потолком, уносясь в разные стороны протяжным затухающим отголоском.

– Мам, – позвала шепотом, – ты меня задушишь. Уже все. Переместились. Отпусти меня, надо осмотреться.

Родительница всхлипнула и немного ослабила хватку.

– Что это такое бы… было? Почему темно? И… холодно?

– Сейчас узнаем, пусти меня, – повторила просьбу, аккуратно разводя её руки в стороны, прилагая при этом некоторое усилие. Спохватилась: – Голова не кружится? Не тошнит?

Себя я чувствовала преотлично, но это не значит, что мои «попутчики» тоже в полном здравии.

Мне в ответ промычали что-то невразумительное, но довольно бодрое.

Огляделась. Были большие подозрения, что «ввалились» мы, судя по акустике, в дом Карре. В холл. Среди ночи. Большое окно не пропускало свет от лун. Густая облачность была тому причиной или какое другое природное явление, я не знала.

– Нет! Не отходи от меня! – запаниковала мать и словно наручниками оплела пальцами мое запястье.

– Я никуда не денусь, я рядом. Успокойся.

Из темного прохода справа послышались шаркающие размеренные шаги, а следом оттуда в пятне света от масляной лампы показался человек.

– Кто здесь? – прозвучало знакомо глухо и недовольно.

– Здравствуйте, Мартин. Это я, Анна Ньер.

Откликнулась и затаила дыхание: а ну как таурон забросил нас из вредности или каких-то собственных соображений в то время, когда меня ещё не знали в Виннете.

– Бесса? Вы как сюда попали? – Дворецкий поднял над головой светильник, всматриваясь в две сцепившиеся женские фигуры, замершие посреди залы. Перевел взгляд на разбросанный багаж. – Разве было не заперто?

А я выдохнула от облегчения.

– Кто сейчас есть в доме, Мартин? – спросила старика, игнорируя его последний вопрос. – Граф Моран здесь?

Пока ждала ответа, деловито распутала на запястье шнурок с оберегом и повесила его себе на шею.

– После того как вы покинули нас, все разъехались, – молвил тот, не спеша двигаясь по периметру помещения и поджигая свечи в канделябрах, стоящих на тумбах. Холл постепенно озарялся мягким светом, выдавливая темень под куполообразный потолочный свод. – Его сиятельство граф Карре у себя. Его милость виконт тоже наверняка изволит отдыхать. По крайней мере, с вечера никуда не отлучался. А вот граф Моран отбыл еще три дня назад в свое имение. В Бережины. Во всяком случае, мы так его поняли.

– Отбыл… – растерянно произнесла. – Три дня…

– Совершенно так, – невозмутимо согласился мужчина, проверяя задвижку на входной двери.

– Он уехал в тот же день, как очнулся?

– Нет, что вы, два дня после своего выздоровления сидел взаперти.

Бедный Рихард…

Невольно представила измученного мужчину с пустым безжизненным взглядом. Душу затопили тоска и сожаление.

– Так вы не уверены, что он в своем родовом поместье?

– Нет, госпожа. Он умчался в таком состоянии, что и лишний раз переспрашивать страшно было.

Получается, оберег перенёс нас на пятый день после моего исчезновения из этого мира?

– Госпожа?.. – подала слабый голос мама, молчавшая все это время. Ох, сколько же было в нем изумления!

Напряженно замерев на месте, она с широко распахнутыми глазами наблюдала за слугой в ливрее и с пышными седыми бакенбардами.

– Я все обязательно объясню, – шепнула доверительно, заметив неестественную бледность на родном лице, видимую даже при свете огня от нескольких свечей. Потянула к диванчику. Насильно усадила. – Господи, ты же босиком, – проворчала недовольно, подозревая, как сильно замерзли её ноги от пребывания все это время на холодном полу.

Вырвав руку из захвата, кинулась к чемодану. От моего резкого движения встрепенулась птица, забилась испуганно, хлопая крыльями.

– Вы, полагаю, прибыли в коляске? – Дворецкий прошаркал ближе и осторожно поднял клетку с говоруньей. И вид у мужчины был такой, будто подобное его нисколько не удивляет, и босые леди со своими домашними питомцами вламываются в этот дом каждую ночь. – Тогда стоит разбудить конюха. И госпожу Смарт, пожалуй, тоже. Ваши покои, бесса, насколько я знаю, остались за вами. О поклаже не беспокойтесь.

– Конюха не будите, Мартин. Мы… нас подвезли до поместья, – предупредила старика, пока тот не скрылся за поворотом в коридор для слуг, при этом постоянно поглядывая на мать. Мне категорически не нравилось, как она выглядит.

– Аннушка… – сдавленно просипела родительница, – я ничего не понимаю. Кто это? Где мы? Какая бесса?

– Мамуль, тебе плохо?

Её состояние буквально вопило о приближающемся сердечном приступе.

– Давит в груди. Больно, – ответила она тихо, прерываясь после каждого слова на вздох.

Я запаниковала так, что помутилось в глазах.

Аптечка – дрянь такая! – все норовила выскользнуть из рук.

– Что, что тебе дать? Валидол? Аспирин? Корвалол? Что?!

Названия лекарств расплывались перед взором. Пальцы дрожали, лихорадочно перебирая упаковки.

– Там… – прошептала она невнятно, вяло махнув ладонью, на миг оторвав её от груди и, недоговорив, вдруг завалилась набок.

– Помогите! – сорвалась я на крик, заталкивая ей сквозь плотно сжатые губы капсулу нитроглицерина. – Кто-нибудь! Лекарь! Как тебя там, господи-и… – взвыла не своим голосом. – Гантер!!!

Не прошло и минуты – мне она показалась целой вечностью – как со всех сторон послышались быстрые шаги множества ног и возбужденные голоса.

– Кто кричал?

– Что случилось?

– Кому плохо?

– Анна?!

– Помогите… – рыдала, видя перед собой только безжизненное лицо матери.

Дура. Какая же я дура! У меня было в запасе еще несколько часов, чтобы как-то подготовить родного человека к таким «сюрпризам». И вот чего добилась своей поспешностью. Все бессмысленно.

Как наяву перед глазами в мареве сизого тумана всплыл надгробный памятник с выгравированными буквами, покрытыми сусальным золотом. Фамилия, имя, отчество, дата рождения, дата смерти. Тупым ужасом накрыло с головой понимание, что это уже было, что я теряла самого родного мне человека. Случился этот кошмар два года назад. Это, наверное, единственное, что я так и не вспомнила в момент просветления от прикосновения с тауроном.

От страха стало трудно дышать, будто ошейником сдавило горло.

Чьи-то сильные руки встряхнули меня за плечи.

– Что с ней?

Невидящим взглядом уставилась в смутно знакомое лицо перед собой.

– Сер… сердце, – с огромным трудом, превозмогая спазм, выдавила из себя.

– Лео, аккуратно отцепи её от женщины, – прогудел рядом голос графа Карре.

Мои скрюченные в судороге пальцы оторвали от руки родительницы. Кто-то подхватил под мышки, оттаскивая в сторону.

– Все будет хорошо, Аннушка. Гантер справится, – ласково увещевал мне на ухо Леонард. – Он хороший маг. Самый лучший. Он спасет.

Широкая спина лекаря закрыла от меня маму. Я было дернулась, но попытку пресекли твердо и безапелляционно. Беспомощно оглядела присутствующих и не нашла среди них ту, которую хотела бы видеть сейчас рядом с собой. Лица знакомые и не очень. На каждом печать сочувствия или хмурой грусти. Чужие. А мне нужна была Тельма.

Уехала?

Все правильно. Какой смысл ждать землянку, пребывая в неизвестности, – вернётся, не вернётся?

Что там делал этот эскулап, не знаю, но в какой-то момент распластанное на диванчике тело дернулось раз, второй, третий и обмякло. Окружившие слуги дружно и как-то пораженно выдохнули. Гантер приложил голову к груди Алины Векшиной, попутно прощупывая пульс у неё на запястье.

Секунды бежали. Я тихо скулила. Протяжно, на одной ноте. Виконт шептал мне слова утешения в макушку, согревая кожу горячим дыханием.

– Ну вот и всё, – неожиданно сказал молодой целитель спокойным тоном и наконец выпрямился, а у меня подкосились ноги от этого его «всё». – Случай, конечно, запущенный, но не критичный. Еще пару сеансов, и здоровье полностью восстановится. Госпоже следует хорошо отдохнуть и, как проснется, вкусно покушать.

Как он сказал? Наверное, ослышалась.

– Что с мамой? – глухо спросила не своим голосом.

Парень обернулся и улыбнулся.

– Спит. Просто крепко спит.

А я… просипев «спасибо», лишилась последних сил и повисла тряпичной куклой, беззвучно плача от счастья на крепких и надежных руках его милости.

В течение нескольких минут парочка «виконт – попугай» испытывала меня на прочность. Даже сквозь плотно закрытую дверь в спальню слышен был их «великосветский» диалог в приглушенных тонах.

– Лео самый лучший. Скажи: Лео. Самый. Лучший.

– Аш-ша деф-фачка…

– Лео краси-ивый.

– Щ-щас плюну!

– Даме не пристало так выражаться! Ай, смотри какое яблочко! Вкусное, сладкое! Или ты персики любишь? Ням-ням, ум-м… Скажи…

– Подавис-сь!

– М-да, сдается мне, красавица, вы с Перри будете отличной парой.

Утренний свет заливал помещение. Солнечно, ярко. Глубоко вздохнула и огляделась, снова знакомясь с комнатой, в которой меня когда-то – два года назад! – разместили. Или прошло всего пять дней? Память стерла многие детали интерьера, да, собственно, я их особо и не помнила. Все свободное время проводила возле Рихарда. И ночи. За редким исключением, когда Лео прогонял меня оттуда хоть немного поспать в нормальных условиях, а не скрюченной в кресле у кровати больного.

– Доброе утро, Виннет! – мурлыкнула зелени за окном, траве, деревьям, кустам. Небу – высокому, чистому, синему, без единого облачка, почти прозрачному.

В гардеробной на полу обнаружился чемодан. На вешалке-каркасе моя синяя юбка и голубая блуза, приобретенные еще в Ливике. На полке саквояж-несессер. Белье… Все, что было со мной в день приезда в поместье Карре. Все, кроме платья с рядом пуговичек на спине, которые, спеша и волнуясь, сначала расстегивал, а потом застегивал граф Моран. Помню, как дрожали его пальцы. Как трепетно они касались моей кожи и пробегались по кружеву на бюстгальтере. Сердце заходилось в неровном ритме от этих прикосновений и сбивалось дыхание…

Тельма ничего не забрала. От мысли, что ей их просто не отдали, сделалось жарко: этакий романтический поступок Рихарда – сохранить вещи в память обо мне? Или… Нет, я желала именно этих розовых фантазий! Именно таких: он верил, что я снова появлюсь в его мире.

С языка сорвалось шепотом Ашинское:

– Встретимся – зацалую!

Двое за дверью подозрительно притихли: услышали, что я встала? Затаились!

Торопливо приводя себя в порядок, вспомнила о главном: мама! Как она там? Что я за дочь?! Наверняка, проснувшись в неизвестном месте, она если и не истерит, то тихо паникует себе во вред. Да ещё меня рядом нет! Предстоит столько всего объяснить!

Спешно выскочила из комнаты и замерла, встретившись взглядом с обращенными на меня глазами виконта. И столько было в них радости! А еще затаенной обиды.

Улыбнулась немного смущенно – неужели успела отвыкнуть от этого человека?

– Здравствуй, Леонард.

Увидела, как он вздохнул с облегчением и расслабился.

– Я рад, что ты вернулась. Очень рад. Ты так внезапно исчезла. Не простившись. Дом… заболел. Стал пустым и холодным. И Рич… Он сравнялся цветом с землей, Аннушка. Словно, уходя, ты забрала с собой его тепло, душу, жизнь.

Говоря все это, мужчина медленно приближался. Шаг за шагом. Крадучись, будто боялся меня испугать резким движением.

– Я не хотела уходить так внезапно. Таурон решил по-своему.

– Но ты думала об этом? У тебя было такое желание? – Мужчина с каждым сказанным словом все больше и больше заводился.

– Думала. Но… только в том случае попрошу оберег об услуге, если… Рихарда не станет.

– Пять дней существования за гранью, Анна. Для него это было пять дней… Он и сейчас там, потому что не знает, что ты здесь. Он думает, что ты исчезла навсегда! – в словах виконта сквозил упрек. Неприкрытый, терзающий, жестокий.

Разве я его заслужила? Стало обидно.

– Лео, я прожила в своем мире два года, не помня ничего о жизни на Планиде. Вообще ничего. Только видела странные сны: одни и те же лица, волшебный мир, старая эпоха, колдуны, ведьмы… Я думала, что схожу с ума.

В носу защипало от подступающих слез.

– Два года? – Его милость неверяще уставился на меня во все глаза.

– Я вернулась в свое прошлое. Без таурона, без воспоминаний.

Виконт зажмурился, с силой провел руками по лицу, сдирая с себя маску безжалостного холодного судьи.

– А как же…

– В том же месте, в тот же час встретила Хьюго – слугу графа Морана. Я рассказывала. Он ждал меня с артефактом. Оракул. Всевидящий. Предсказатель. Не пожелал переместиться со мной. Но обещал, что мы еще не раз встретимся.

– Прости меня. Я в своей скверной манере опять накинулся на тебя с упреками.

– Ты не знал, – сказала тихо, коснувшись его предплечья в примирительном жесте.

Леонард осторожно обнял меня, по-братски поцеловал в лоб и, пожевав нижнюю губу, будто в раздумье, как преподнести информацию, выдал:

– Я рано утром послал гонца в Бережины, но… Прилетела мышь от госпожи Брайт. Пишет, что ждет тебя. Рихард ушел в лес. Два дня рыскал по своим охотничьим угодьям и… пропал.

Не передать, как я встревожилась.

– Едем, – решительно направилась на выход из покоев. – Ты со мной? – Меня одарили скептическим взглядом «что за вопрос?» – Только маму предупрежу. Надо узнать у лекаря, не вредна ли ей будет тряска по вашим дорогам? Покажешь, где вы её разместили?

– Твоя матушка… – растерялся Лео, следуя за мной по пятам, – она в трапезной была. Завтракала с отцом.