Текст книги "Оберег для невидимки (СИ)"

Автор книги: Жанна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Не договорив, Леонард получил мощный удар кулаком в челюсть и, с трудом удержавшись на ногах, воззрился с обидой на брата.

«Ты совсем идиот!» – Потер ушибленную челюсть и, подхватив оброненный потухший факел, двинулся на обидчика.

«Господа, не время расписывать друг другу физиономии! – Разгорающийся конфликт остановила Белая ведьма, указав рукой в сторону темных зарослей. – Смотрите!»

Сотни, тысячи крохотных святящихся точек вспыхнули в ночи средь растительности и, приманенные девчонкой-лесовичкой, полетели к берегу. Словно над землей плавно порхали зеленые сверкающие феечки из сказки.

«Эти найдут… Если она еще здесь», – уважительно кивнула Тельма.

«Кажется, там!» – Браска обрадованно подпрыгнула на месте и бросилась туда, где светлячки, собравшись особенно плотной массой, устроили настоящую фантасмагорию. Ведьмы и милорды кинулись следом.

Под обрывистым бережком, нависающим над узкой песчаной полосой с раскидистым пышным пучком высокой травы, в углублении, как в норке, свернувшись калачиком, лежала она. В этот момент все как-то разом выдохнули с облегчением: «Жива!»

У Морана мелькнула мысль: в этой тьме ошибочно можно было принять человека, закутанного в плащ, за небольшой валун. И просто пройти мимо!

Упал на колени перед девушкой и, осторожно развернув её лицом к себе, мягким движением руки убрал налипшие на лицо пряди волос. Анна вздохнула рвано и подняла веки. Сверкнули в расширенных зрачках яркие звездочки, отражая свет мельтешащих жучков-фонариков. Заиграли блеском бриллиантов слезы в уголках глаз и утопили белки в соленой влаге. Самых красивых глаз в мире!

Он потом, при свете дня, рассмотрит цвет любимых очей, запомнит каждую крапинку, каждый лучик. Пересчитает все реснички. А пока он целовал эти невозможно прекрасные глаза и запоминал вкус её слез. Будто лопнула натянутая до предела струна в груди, позволяя чуть-чуть расслабиться, отогнать подступившие страх и отчаяние после странного диалога между кузеном и ведьмой.

Никуда она не исчезла! Вот она, во плоти, дрожащая в мокром от росы плаще. Тонкая, хрупкая. Такая смелая и такая ранимая.

Лео прав – он идиот! И получил виконт по морде не за свои слова, резкие и справедливые, а за то, что медлил и не развернул коней сразу, как только понял: их кавалькаду, сопровождающую повозку с Тельмой, никто не преследует. Группа наемников, замеченная еще в городе, против ожиданий не купилась на виртуозный подлог с объектом их пристального внимания. Не успей Белая ведьма высадить девушку в лесу, не перестрахуйся – не держал бы он её сейчас в своих объятиях…

Крякнул жалобно пернатый под накидкой, прижатый Анной руками к своей груди, приводя всех остальных склонившихся над ними в чувство. Загомонили наперебой.

«Деточка!..»

«Нашлась!..»

«Аннушка, ты цела?»

«Люблю тебя…»

«А как зовут птичку?»

Слова сорвались с его языка и утонули в потоке простых, бессмысленных и банальных фраз брата и ведьм. По лицу девушки было не понять: услышала ли она его?

«Я хочу домой…»

Рихард смог прочитать по губам просьбу, сказанную очень тихо. А потом она мучительно застонала, и лицо исказила гримаса боли.

Больше не медля ни минуты, поднял бессу на руки и быстрым шагом направился к карете.

«Уже отправляемся, милая, потерпи…»

О каком доме она говорила? Тогда смысл просьбы прошел мимо его возбужденного мозга, но сейчас все ранее сказанное или случайно оброненное ею складывалось в картину, поражающую воображение.

Отъезд в Виннет маячил наказанием свыше, но это было неизбежной необходимостью. Неделя. Всего одна неделя для разрешения вопроса, требующего его личного присутствия. Карре-старший не обрадуется выбору племянника, и Рихарда ждет трудный разговор. Но он готов. Готов бороться за свое счастье.

Часть 4

Глава 1

– Если он на чём настаивать будет, не кочевряжьтесь.

– Вы что это, в дурном смысле?

– В нём.

– Да вы что? Я девушка порядочная.

– Вот поэтому и говорю: не кочевряжьтесь!

(х/ф «О бедном гусаре замолвите слово»)

– …Я не хочу, не желаю иметь от этой потас… детей! – Полный отчаяния шёпот был слишком громким в череде невнятного шелеста голосов, прорывающихся сквозь дрему, и окончательно разбудил меня. – От самого факта, что придется ложиться с ней в постель, выворачивает наизнанку. Чувство гадливости возникает при взгляде на неё и стоит вот тут, у глотки.

Голос Лео оборвался, на последнем слове. Представила, как виконт при этом ткнул двумя пальцами себе в шею над кадыком, наглядно демонстрируя степень неприязни к женщине.

– Не вижу трагедии. Она не мыслит жизни без столичного общества, ты прекрасно себя чувствуешь в своем имении. Живите себе спокойно каждый в своем мире.

– Рич, тебе мало того позора, коим она покрыла нашу фамилию? Теперь еще пойдет слава обо мне как о муже-рогоносце?

– Переживешь. К тому же у тебя будет отличный повод разорвать брачные узы, ссылаясь на многократные измены второй половины и нарушение ею супружеских клятв, данных перед богами.

– А в случае…

– А в случае её решения остаться подле молодого мужа предложи ей изначально такие условия совместной жизни, что она, не консумируя брак, сбежит от тебя, не успеют высохнуть чернила в храмовой книге. О, настоятельно предложи ей морское путешествие в качестве свадебного подарка.

– Её не укачивает, – убито констатировал мужчина.

Нездоровое, жадное, чисто женское любопытство разгоралось. Коль разговор идет о браке, то, следовательно, Карре не желает иметь ничего общего с невестой – красавицей Софией. Отчего же такая неприязнь? Я ведь никогда его не спрашивала о ней.

– Скоро наступит время штормов, – убежденно вещал Моран его милости. – Уверен, перспектива болтаться на корабле в обнимку с ведром не приведет её в восторг. Подумай, тут вариантов много, время у тебя еще есть. А через год подашь на имя короля прошение о разводе.

– Тогда уж сразу на Дикий континент. На экскурсию. Может, потеряется где.

Послышался тихий смешок обоих братьев.

Ого! Какие кровожадные планы вынашивают коварные злодеи! После этого мне еще больше захотелось узнать историю нимфы с длиннющими ресницами и чарующим голосом.

– Что делает баронесса?

– Она с Офрой на кухне, варит снадобья. Птица с ними, развлекает их песней… про какой-то остров Чанга. И что жить там легко и просто. Насколько я знаю, у нас таких нет.

Я не выдержала и улыбнулась.

– Чунга-Чанга, – уточнила, открывая глаза.

Лео от неожиданности дернулся так, что ножки кресла проехались по паркету.

– Аннушка… – подался он ко мне всем своим радостным настроем.

– Сходи за Тельмой, – непререкаемо распорядился его кузен, перебивая на полуслове.

– Вот ты… – возмутился было Леонард, но все-таки вышел, оставив нас одних.

Его сиятельство аккуратно взял мою ладонь двумя руками, поцеловал и начал легонько поглаживать пальчики.

– Долго я спала? – уставилась на макушку мужчины, склонившегося надо мной.

– Обед уже прошел.

Рихард поднял лицо и устремил на меня взгляд, в котором читалась такая вина, что мне даже стало его жалко.

– Что?.. – в беззвучном вопросе шевельнулись мои губы.

В чем он себя винит?

– Я не успел.

– Куда? – Удивилась, подмечая и усталые глаза, и темные круги под ними, и легкий беспорядок на голове. Не спал уже больше суток?

– К озеру. Понадеялся на… Впрочем, он уже получил за то, что медлил. – Скривившись от досады, бросил взгляд в сторону закрытой двери, за которой скрылся родственник.

– Ничего не понимаю, вы, кажется, вообще не должны были следовать за нами, – проговорила растерянно.

– Когда мне доложили, что за твоей каретой выдвинулся целый отряд наемников во главе с магом… Анна, я просто не мог оставаться на месте и ждать неизвестно чего.

– Но все ведь обошлось.

– Ты не понимаешь, – разочарованно помотал головой Моран.

Я ждала его следующих слов, пояснения, а он молчал, прижавшись губами к моей ладони.

– Не понимаю, – согласилась, чувствуя, что начинаю злиться. – Послушайте, я не привыкла к недомолвкам. Не понимаю полунамеков. Сама предпочитаю изъясняться открыто и… В конце концов, ответьте: что означают ваши знаки внимания? – выпалила и поразилась своей смелости.

Граф посмотрел на меня как-то странно и тихо сказал:

– Я всегда старался избегать банальных слов. Не хочу уверять тебя в приторной чепухе. Просто позволь мне и дальше ухаживать за тобой с самыми серьезными намерениями.

Вот так вот. А как же банальное «люблю тебя»? Думает, не слышала, не поняла? Даже сквозь ужасную головную боль, что преподнес мне оберег, слова, сказанные тихо, средь общего гама, но с таким отчаянием, я прекрасно разобрала. И из чьих уст они прозвучали – тоже. Он, наверное, и сам не ожидал от себя такого, а сейчас решил сделать шаг назад. Неуверен в себе? Боится напугать своим признанием деву, пришедшую в полное сознание?

В голове заполошно метались мысли. С языка рвались какие-то нелепости и откровенная глупость.

Рихард ждал моего ответа, а я почему-то медлила и отстраненно подмечала свое состояние: лежу на узкой кровати, ничего не болит, не колет, не ноет. Отлично выспавшаяся. В той же одежде, мятой и грязной. Пальцы свободной руки нервно теребят край легкого покрывала подо мной. Прическа наверняка представляет собой взрыв на макаронной фабрике! Господи, от меня такое амбре сейчас исходит!

Булькнуло в животе, жалобно запищало, засосало от голода.

– Я отвечу, обязательно отвечу, – суетливо подорвавшись с постели, затараторила смущенно. Подол платья закрутился вокруг ног. Неуклюже стала выпутываться из плена ткани, чертыхаясь. – Где тут у вас ванная комната? Я сейчас, я мигом, вы только никуда не уходите! – зачем-то добавила, окончательно утонув в конфузе.

Озадаченный моим поведением граф поднялся с кресла, пересек комнату и распахнул дверцу, частично скрытую за ширмой. Поблагодарила и прошлепала босиком мимо его светлости в предложенное помещение, опустив голову, скрывая полыхающее лицо.

Глянула на себя в зеркало и разрыдалась от счастья. От внешнего своего вида, пусть и растрепанного. От облегчения, что краска Аррии осталась на мне искусно наложенным макияжем. От кошмара на голове! От всего разом!

Таурон вернул мне меня! И глазки! И зубки! Это ли не повод для несказанной радости?

Оберег был вынут из-за пазухи и расцелован. Облобызала желтый металлический кругляш со всех сторон, заливаясь слезами и хлюпая носом.

– Спасибо! Спасибо, родненький!

Кувшин с остывшей водой и таз на узкой и длинной тумбе ничуть не огорчили. Глубокая ванна-монстр у противоположной стены испугала своими размерами и удивила отсутствием кранов. Правильно: откуда в отдаленном поместье водопровод? Радуйся, Нюрка, и этому минимализму и аскетизму.

– Анна, тебе что-нибудь нужно? – взволнованный голос Морана раздался с той стороны деревянного полотна.

Замерла со стянутой до середины бедра юбкой и быстро огляделась.

– А… мне бы халат какой!

– Голуба, я твои вещи за ширмой оставила, – ответили мне голосом Тельмы. – Спускайся в столовую! Ваше сиятельство, пойдемте и вы. Завтрак пропустили, обед пропустили, – ворчание ведьмы удалялось от комнатки с большой медной ванной на фигурных ножках. – Никуда она не денется из этого дома, чего её караулить…

Маленькая уютная столовая в деревенском стиле вмещала в себя стол со стульями на шесть персон; буфет из красного дерева, заполненный всевозможной посудой; камин и полку над ним с расписными тарелками и подсвечниками, справа от очага – кресло с большим клетчатым пледом с кистями, небрежно перекинутым через спинку. По центру комнатки, на полу из широких темных досок под цвет посудного шкафа – невзрачный на первый взгляд ковер с преобладанием пурпура. Мне понравилась эта этническая простота.

На стол подавала невысокая женщина в опрятном фартучке и чепце с рюшами. Встретившись с моим заинтересованным взглядом, она улыбнулась.

– Офра, это госпожа Анна. Анна, это Офра – хранительница дома, – представил нас граф, вставая с того самого кресла.

– Да-да, а также стряпуха, горничная, экономка и супруга Тибора – дворецкого, сторожа, конюха и садовника. – Женщина лукаво стрельнула глазками в сторону хозяина.

– Намекаешь на повышение жалования или на отсутствие помощников? – Граф вопросительно заломил левую бровь.

Кухарка махнула рукой.

– Да нам ли жаловаться на оплату, ваше сиятельство? Но вот от двух пар рук не отказались бы. Пока дом пустовал, справлялись сами…

– Я тебя понял, – кивнул Моран, не дав ей договорить, – сходишь в деревню, наймешь людей от моего имени. Бессе Ньер и баронессе горничных…

– Что вы, что вы! – запротестовала я. – Нам… – споткнулась об укоризненный прищур Рихарда, – одной горничной на двоих достаточно будет.

Выбрала золотую середину. Обошлись бы и без служанок вовсе, но не по чину теперича, не по чину. Будем соответствовать.

– Какую пожелаете, госпожа? Помоложе, постарше?

– Опытную и порядочную, – ответил за меня владелец поместья и отодвинул стул, демонстрируя светское воспитание. – Прошу к столу, Анна.

– Зачем мучили себя голодом?

Отрезая кусочек от отбивной, сетовала на напрасную жертву со стороны сидящего напротив мужчины. Столовые приборы позвякивали о тарелки с одинаковым энтузиазмом, отправляя в рот вкусную еду.

– Боялся пропустить твое пробуждение, – невозмутимо ответил граф, отпивая из высокого красивого бокала.

– Напрасно. А если бы я проспала до завтрашнего утра, а то и вечера?

Уставилась в пустую тарелку – не наелась.

– Анна, зачем ты прячешься за этим сарказмом? – Вытерев рот салфеткой, он несколько раздраженно отбросил её в сторону. – Тебе претит мое признание? Я сам… – и добавил жестким тоном: – Вдруг стал неприятен тебе?..

Закончились муси-пуси, стоило только вывести из минорного состояния титулованную особу. Куда делся ночной нежный, трепетный влюбленный?

– Нет. Очень даже приятен. Настолько, что хотелось бы знать, чем закончатся эти ухаживания с самыми серьезными намерениями? Чтобы потом не чувствовать себя брошенной дурой, не страдать, не собирать себя из осколков.

Моран, явно начиная злиться, поводил из стороны в сторону нижней челюстью. Дернул шеей.

– Никогда, – начал медленно, доходчиво, – ни за одной юбкой я не бегал…

– Тут мы с вами похожи в своих пристрастиях: я тоже, знаете ли, за штанами вприпрыжку никогда не скакала и не собираюсь.

– …И только с тобой случилось необъяснимое, потому что с первого взгляда на таинственную незнакомку душа перевернулась, и сердце погнало кровь, отравленную неиспытанным до того момента чувством!

– Красиво, – прошептала я, не в силах скрыть изумления от такого страстного монолога.

– Что?

– Красивое признание, – сказала, погрустнев, – только вы забыли об одном маленьком факте, милорд. В отличие от вашей скорой гостьи, я – никто. Чужеземка без имени и паспорта. Как фантом, то испаряюсь, то проявляюсь. Живу одним днем, потому что не знаю, что будет завтра. Потому что не чувствую себя здесь своей, нужной, полезной. Потому что просто в один момент я могу исчезнуть из этого мира так же, как и появилась!

Стул из-под Морана отлетел к стене. Секунда – и меня вздернули с места, поставив на ноги. Охнула, когда пальцы Рихарда крепко вцепились мне в предплечья. Стояли друг против друга на расстоянии вытянутой руки. Глаза в глаза. Его неистово-умоляющие. Мои немного испуганные, но непокорно-упрямые.

– Да мне все равно откуда ты! Хоть со звезды, хоть с острова с дурацким названием Чанга! – рявкнул граф. – Сними артефакт!

Моргнула. Не ожидала такого категоричного приказа.

– Зачем?

– Сними, и все сомнения тут же развеются!

Я вдруг вспомнила, как обещала вернуть таурон истинному хозяину по первому требованию, но…

– Нет.

Принципиально этого не сделаю! Пусть сначала вернется ко мне из поместья Карре весь. Целиком и полностью.

Его сиятельство, сдерживая новый эмоциональный взрыв, закрыл глаза и втянул с шумом воздух через нос. Запрокинул голову. Постоял так несколько секунд и, медленно выдохнув, уже спокойно выдал:

– Трусиха.

– Я?! – задохнулась от возмущения. Задергалась в попытке вырваться из захвата. – Конечно, это же я, не желая отвечать на неудобные вопросы, сбегала от вас. Это я напивалась в стельку, увидев вместо глаз черные провалы! Это я…

– У тебя светло-карие глаза. Крапинки болотного цвета ближе к зрачку. Когда ты улыбаешься, на правой щеке появляется ямочка. – От низкого бархатного голоса впала в ступор. От нежных интонаций подогнулись колени. – Шрам на верхней губе. Маленький, почти незаметный, только поцеловав тебя, можно его почувствовать…

– Я упала в детстве на горке. На полозья от санок, – прошептала пораженно и машинально коснулась кончиком языка знакомого рубчика.

– …А я был полным кретином. Ты права – я боялся. Своих чувств. Своих ощущений. Самого себя не понимал. Прости меня, милая. Прости, что дал повод для сомнения. Останься со мной.

– В качестве кого? – Спустилась… нет, рухнула с небес на землю.

– А как в твоем мире делают предложение девушке? – Моран нахмурил лоб и улыбнулся криво и чуть виновато.

С ума сошел? Какое предложение? Мы знакомы-то…

– А когда вы едете в Виннет? – напомнила так, между прочим, о грядущем событии. Если вдруг забыл.

– Невозможная женщина, – сокрушенно покачал головой его сиятельство граф Моран.

– Здравомыслящая, не уплывающая в нирвану от мужского обаяния, харизмы и ничем не подкрепленных обещаний! Да, я такая. Офра!

– Слушаю, госпожа! – выпрыгнула из кухни стряпуха. Да так быстро, будто стояла под дверью все это время.

А может, и стояла.

– У меня от содержательной беседы с милордом аппетит вновь разыгрался. Можно повторить все то, что недавно ели?

– Конечно, – всплеснула она руками и расплылась в довольной улыбке, – сию минуточку! Все будет!

– Не спеши! – крикнул ей вслед опомнившийся Рихард, притянув меня к себе и, скользнув ладонью на мою шею сзади, сказал усталым тоном: – Я не сделал одну вещь.

– Какую? – Растерялась от такой резкой смены настроения.

– Не поцеловал свою будущую невесту.

– Куда же вы так спешите, сударь, я еще не дала согласия. – Упрямо поджала губы.

– Я буду настойчив и нетерпелив. Очень нетерпелив. И это, – поднял руку перед моим лицом, – теперь будет храниться у меня.

– Нет!.. – обомлела я, дотронувшись до груди, где ещё несколько минут назад чувствовалось тепло от оберега. И который сейчас раскачивался на шнурке, зажатом в пальцах Морана. Когда успел? Как? Слезы обиды и бессилия навернулись на глаза. – Зачем вы так? За что?!

– Я верну. Когда попросишь отпустить, потому что разлюбила.

Стояла в нежных, но крепких объятиях Рихарда, и появление в столовой переговаривающихся людей и хлопанье крыльев слух отстраненно воспринимал как нечто ничего не значащее, очень-очень далекое, неважное.

– Рич, примчался гонец с депешей из Ливики. Завтра прибывает Бэгшоу… О-о, целуйтесь, целуйтесь, это подождет.

– Какая прелесть! Первая ссора!.. – умилилась ведьма.

– Что за остров такой Чанга? Жена, где у нас была старая карта мира? – громко прошептал Тибор.

– И мне никого блин не надо, лишь бы ты ходила голая р-рядом!

– Перри! – осуждающе ахнула Тельма.

– Птичка жр-рать хочет! – жалобно курлыкнул пернатый.

– Просила же, не заходите туда! – слезно причитала Офра.

Глава 2

– Знаете это чувство: стоишь на краю обрыва,

и тянет прыгнуть вниз?… У меня его нет.

(х/ф «Пираты Карибского моря»)

Его сиятельство отобрал у меня оберег и уехал в ночь.

В промежутке между этими событиями обозвал своей невестой и поцеловал в столовой на глазах у всех.

Потом недолго о чем-то говорил с Тельмой за закрытыми дверями кабинета.

Отдал какие-то дополнительные распоряжения слугам.

Отписал буквально на ходу краткое письмо дядюшке и, вручив его посыльному, прибывшему из Ливики, отправил с оказией в Виннет.

Расстроил Лео, обязав сопровождать себя на встречу с высоким судебным чиновником, прибывающим в город, в котором произошло черт знает что. Возвращаться одному в родовое поместье желания у виконта не было, потому тот смиренно пошел готовить лошадей, хотя, сдается мне, с удовольствием остался бы в Бережинах.

Выудил меня из кресла у камина все в той же столовой, где я сидела, находясь в каком-то оцепенении от всего произошедшего, и, выведя через запасную дверь на задний двор, пытался что-то объяснить без свидетелей. Но ввиду моего подавленно-заторможенного вида оставил попытку и просто крепко обнял.

Уткнувшись носом в плечо Рихарда, невидящим взором смотрела на желтую бабочку с черными точками на крыльях, перелетающую с одного цветка на другой. Удивилась отстраненно: вечером дневных красавиц и не увидишь, а эта не спешит присоединиться к товаркам в тени деревьев, под листвой, в коре, под крышами сараев… Небольшая аккуратная клумба, огороженная по кругу низким деревянным штакетником, выкрашенным в белый цвет, пестрела разноцветьем. Деловито жужжал шмель, копошась в махровой серединке розовой герберы… Тоже припозднился?

– Анна, ты слышишь меня? – шепнул граф мне на ухо.

– Слышу.

Мужчина отстранился, ловя мой взгляд. Я не хотела встречаться с ним глазами. Боялась того, что он в них прочтет. Горечь сожаления от его поступка, сродни предательству? Попросил бы, я бы сама отдала вещицу. Или не отдала? Скорее второе. Слишком уязвимой я себя чувствовала без таурона на шее.

А может быть, боялась показать смятение, непонимание мотивов столь стремительного, порывистого признания или душевную тревогу и сердечное беспокойство за свою дальнейшую жизнь, если вдруг он не вернется. Еще хуже, если вернется, но уже чужой.

– Не смей думать, что я эгоист. Не злись, что забрал артефакт, не обижайся. У меня есть оправдание такому поступку. Я встретил женщину и понял простую вещь: исчезни она вдруг из этого мира, и моя жизнь превратится в абсолютное проклятие.

– Разве так бывает? – Голос мне отказал, и слова вырвались с хрипом. – Я сейчас чувствую себя героиней какого-то бульварного романа, в котором события разворачиваются столь стремительно, что вот только на первой странице правила балом жгучая ненависть, а на второй уже читаю, как рулит любовь до гроба. Жизнь – она другая.

– Оказалось, бывает, – еще тише сказал мужчина, будто страшился собственных выводов или боялся вспугнуть едва открывшийся факт, что сейчас подобно той желтой бабочке мог стремительно исчезнуть, раствориться в выси, улететь и навсегда покинуть яркий цветник. – Дождись меня. Я приеду за тобой. М-м, – вымученно зажмурился, дернул головой, – не знаю как скоро. Сколько продлится разбирательство в Ливике, не знает никто. Потом срочно в Виннет. Анна, этот визит виконта Бикерстаффа с дочерью планировался очень давно, и я обязан быть подле дяди. Обязан поставить старика перед фактом, что нашел свою… судьбу, прежде чем он начнет переговоры с его сиятельством о… Нет, нет, нет, не бледней! Я не допущу никаких сделок!

Снова кивнула, думая о странной просьбе, прозвучавшей в начале его длинного монолога. «Дождись меня…» Теперь я точно никуда не денусь без оберега, чего бояться-то?

Все понимаю и принимаю объяснения. Но сердце противится, сжимается, не хочет отпускать и в то же время безумно желает, чтобы поскорее уехал. А еще я до смерти не хотела лишаться таких теплых и надежных объятий. Что творится со мной? И как же хочется плакать!

Да черт бы меня взял! Стою, ломаюсь тут как дура!

Поддавшись порыву, обхватила руками шею мужчины и буквально повисла на нем, уткнувшись носом ему в шею. Заговорила отрывисто, горячо:

– Я буду ждать. Сильно-сильно. Сколько надо. Каждый день. Только приезжай. И пиши. Обязательно пиши. Обо всем! О каждой мелочи. Все, что у вас там происходит. Мне нужно это знать. Я хочу это знать. Мне так будет спокойней. Господи, как плохо, что нет телефонов в этом вашем архаичном мире! И пожалуйста, пожалуйста, если вдруг поймешь, что ошибся в своём выборе, дай знать. Не хочу лжи.

– Бесса Анна, вы уж совсем плохо так обо мне не думайте, – усмехнулся Моран, зарываясь лицом мне в волосы.

Открыв рот для ответа, я вдруг поежилась от неожиданного и неприятного чувства тревоги. Оно тяжелым камнем образовалось в груди и мешало сосредоточиться на какой-то навязчиво скребущей мысли. Мотнула головой из стороны в сторону, избавляясь от невесть откуда взявшегося сигнала своего подсознания, уловить причину возникновения которого так и не смогла.

Они уехали на закате. До Ливики путь, как оказалось, неблизкий. Верхом по новому тракту скакать братьям придется около трех часов.

Виконт, держа под уздцы Декара, подошел ко мне попрощаться… с надеждой на скорую встречу.

– Будьте осторожны, – негромко напутствовала его милость.

– Не скучай, Аннушка, и ничего не бойся. Здесь спокойные места. Лес чистый. Ни разбойников, ни хищных зверей.

– Лео, я хотела тебя попросить: вы иногда посматривайте на таурон. Он временами начинает вести себя странно.

Карре непонимающе воззрился на меня.

– Ты отдала его кузену? Зачем?

Отвела взгляд и глухо проронила:

– У меня не спрашивали.

Мужчина возмущенно оглянулся на графа, поправляющего в десятый, кажется, раз седельные сумки на Ахалаше.

– Зря он так… – с досадой пробормотал Леонард. – А я все смотрю на тебя и не пойму, чем ты так расстроена.

– Мне с оберегом было как-то спокойно. Всегда ощущала его незримую поддержку что ли, его тепло. Ничего, я привыкну к его отсутствию, – поспешила сгладить напряженный момент.

А сама понимала – не в этом дело: не в спокойствии и не в привычке.

Одна коллега по работе мне как-то сказала: все мужчины любят целоваться. А на прощание, так это всегда обязательно. Не знаю, насколько верно это утверждение, но гадать подойдет – не подойдет Рихард ко мне, перед тем, как прыгнуть на коня, не пришлось. Стремительных четыре шага – и вот моих губ уже касаются его. Теплые и мягкие. Нежные. Легкое касание, а такое содержательное!

Глядя вслед удаляющимся братьям, с печалью и легкой тревогой поняла: надо жить дальше. Терпеть мир, в который меня занесло, привыкать к нему – выбора-то все равно нет. Мне его просто не оставили. Пока вот так, на условиях гостьи в барском доме, но и не сидеть сложа руки, а потихоньку решать проблему с жильем и занятостью.

И ждать.

– Пойдем, голуба, – мягким голосом позвала меня Тельма. Обняла за плечи и развернула в сторону дома. – В баньку наведаемся?

– Она здесь есть? Какое счастье! – воодушевилась я и вздохнула, сбрасывая с плеч напряжение от долгих проводов и тяжелых разговоров.

Засыпала с мыслью о моих мужчинах и проснулась с ней же. Как добрались до места? Не встретили ли каких уродов на ночном тракте? Думал ли Моран обо мне в пути? И что думал?

Чертыхнулась: глупости ванильные всякие лезут в голову. Отвлеклась на неясный шум, доносившийся с улицы. Сначала дернулась, услышав громкий конский всхрап, – неужели вернулись? Но, разобрав несколько незнакомых голосов, успокоилась. Подошла к окну. Откинув полупрозрачную занавеску, открыла его, впустив свежий утренний ветерок в комнату. Перегнулась через подоконник. Интересно же!

Две подводы, груженые мешками, корзинами и бочонками, как раз разворачивались на подъездной дороге. Три мужика, следуя за Тибором, тянули лошадок за повод в объезд здания на задний двор. Незнакомая женщина средних лет стояла в сторонке, у большого вазона с цветами, нервно оправляла платье, отряхивала подол и, заметно волнуясь, все оглаживала волосы, убранные в пучок на затылке. На крыльцо вышла Офра.

– Здравствуй, Донна. А где Мирта?

Как я поняла – это наши горничные.

– Сейчас подойдет, – выпрямилась та, сцепив пальцы под грудью. – Ты хоть скажи: эти гостьи милорда такие же змеи, как была тут одна месяца два назад?

Я чуть из окна не вывалилась.

Что и говорить, новость неприятная. Ну так и он – парень видный, холостой. Имел полное право… Да, имел. Все это было до меня… Сказал, что любит. Все. Выброси, Анька, из головы въедливую мысль, подтачиваемую глупой ревностью.

Тельму нагнала уже на входе в столовую. Остановились рядом на пороге, глядя в некотором недоумении на пустой стол. Ведьма демонстративно повела носом в сторону кухни.

– Ничего не понимаю. Завтрака не будет?

Покосилась на знахарку: быстро же она вжилась в роль аристократки.

– Рано еще. Может быть, не ждали, что так рано проснемся? – несмело выдвинула версию такой «заботы» о постоялицах.

– Какой рано! В холле часы пробили семь раз минут двадцать назад. Что за шум?

– Кажется, продукты привезли. Я видела: груженые телеги на задний двор покатили.

Баронесса хмыкнула и двинулась к запасному выходу из дома. Она что, серьезно собирается устроить головомойку кухарке? Поспешила за ней. Прямиком через столовую, далее через маленькую кухоньку. Вошли в широкий коридор с двумя открытыми настежь дверьми в темные помещения с лестницами вниз. Тут же обнаружился выход на задний двор. Из одного проема повеяло студеной прохладой. Надо полагать – погреб или подвал для хранения продуктов. Из второго нас, сунувших туда свои носы, обдало сухим теплым воздухом с примесью пыли, муки и сушеных грибов. Скрипнула дверь на улицу, распахнулась, и вошел согнувшийся от тяжести здоровенный мужик с большим мешком на плечах.

Мы с Тельмой слажено посторонились, пропуская дядьку в подземные кладовые. Тот, уже занеся ногу через порог, вдруг остановился и, чуть развернувшись к нам, вымолвил:

– Вы, госпожи хорошие, здесь хозяйками будете?

– Мы, уважаемый, – приветливо ответила моя бабулька.

Мужчина выпрямился, прижав спиной ношу к косяку. Оглядел нас с ног до головы с любопытством и толикой недоверия. Сделал какие-то свои выводы насчет двух дамочек, не представляющих опасности, и выдал:

– Возьмите в услужение мою Мирту. Дочку. Сирота она, осталась без мамки. Но девка хорошая, трудолюбивая и сплетни не привыкла разносить по округе, как эта сорока Донна – баба болтливая, вздорная.

Мы с Тельмой недоуменно переглянулись.

– Я поговорю с девочкой… э-э…

– Брук меня зовут, – поспешил представиться дядька.

– …Брук. – Баронесса кивнула, принимая во внимание сказанное. – Не волнуйтесь, не обидим вашу кровиночку.

– И на том благодарствую, – прогудел он, ухватился удобнее за мешок и продолжил спуск, скрипя ступеньками.

– Донну эту видела. На первый взгляд – чистоплотная, приятная, но… действительно не держит язык за зубами, – сдала я с потрохами языкастую тетку.

– Держи его! Что же творит, окаянный! – неожиданно раздался крик с улицы.

Нас со знахаркой мгновенно вынесло на задний двор. Двое крестьян бросили торбу и бочонок, не успев спустить на землю с телеги, и рванули на шум, поднятый Офрой. Оглушенные птичьим гвалтом, доносившимся от добротного деревянного строения и огороженного сеткой большого загона для выгула птицы, мы с «тетушкой» поспешили разобраться с происходящим.

Первое, что пришло на ум от увиденного – петушиные бои! Самые настоящие, за главенство над пеструшками. В воздух взметалась сухая земля, летели во все стороны перья и зерно из корытца. Куры, истерично кудахтая, перебегали с места на место, держась подальше от драчунов. В какой-то момент клубок из сцепившихся пернатых рассыпался, и Тельма ахнула: