Текст книги "Оберег для невидимки (СИ)"

Автор книги: Жанна Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Глава 7

Для того, чтобы написать письмо,

нужны двое, как и для ссоры.

(Элизабет Дру)

Словно сквозь толщу воды в сознание проникали голоса, постепенно становясь различимее. За мужским встревоженным следовал спокойный женский. Вытянувшись во весь рост, я лежала на твердой поверхности. Открыла глаза и рывком села, уронив со лба на колени влажную тряпицу.

– Очнулась, слава богам! Как же ты меня напугала, деточка, – старушка кинула в бадью уже ненужный компресс, нащупала мое запястье и, проведя своей ладонью выше по руке, добралась до плеча. Погладила успокаивающе. – Давай помогу встать, милая. Переполошила всех своим криком.

Несильно потянула меня за предплечье вверх. Я запоздало схватилась за голову, но с удивлением констатировала ясность ума и зрения, и никаких последствий той чудовищной боли, что пронзила меня только что. Поднялась осторожно, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– С вами все хорошо, Анна? – Виконт, приподнявшись на локте, ждал ответа, нахмурив лоб. На глазах повязка.

– Я кричала? – спросила тихо, возвращаясь на стул, с которого, видимо, рухнула на пол, создав немало шума и, как следствие, суеты вокруг себя.

– Очень громко, голуба, у меня чуть сердце не оборвалось. Доран прибегал, в дверь ломился – думал, я тут режу его постояльцев. И начала с тебя, деточка. Еле его успокоила, – так же негромко сокрушалась ведьма. – Пришлось сказать, что бородавку прижгла тебе, – прошептала она и покосилась на навострившего уши в нашу сторону мужчину.

– Может, мне все-таки скажут, что случилось? – милорд повысил голос.

– Вы же слышали: мне провели небольшую операцию, – спокойно ответила я взволнованному господину. – Оказалось, у вашей «сестры» очень низкий болевой порог. Уже все в порядке, не стоит переживать. И простите, что потревожили ваш сон.

Виконт откинулся на подушку, удовлетворившись моим ответом. Или сделал вид, что поверил, но вопросов больше не задавал.

Бабушка подалась в мою сторону через стол и молча пододвинула знакомый клочок бумаги. Я прочитала сначала про себя, а потом пораженно выдохнула:

– Тельма?

Уставилась в довольное лицо ведьмы.

– Тельма, – с теплой улыбкой подтвердила женщина, кивнув.

– Все получилось! – произнесла одними губами, чувствуя, как вскипают слезы на глазах от непередаваемого восторга и облегчения. Сорвалась с места и заметалась по номеру.

На кровати недовольно сопел милорд. А меня переполняли эмоции, требуя выхода. Подскочила сначала к вздрогнувшей от неожиданности старушке, обхватила её лицо руками и расцеловала. Потом пришла очередь названного братца. Вот уж кто точно ничего подобного не ждал от счастливой «сестры». Он только неловко вскинул руки и замер, когда я коснулась своими устами его щеки, потом лба, а затем и губ-вареников.

Рванула на выход из комнаты. Дернула щеколду и ойкнула, чуть не прищемив себе палец.

– Я сейчас, я скоро!

– Куда ты, бедовая?

– Куда она?

Раздалось вслед на два голоса, но когда там было отвечать, если за спиной крылья!

Коридор. Лестница – вспомнить в последний момент, что по центру скрипит, а потому слететь ветерком по стеночке. Зал. Чуть не налететь на входящего с улицы молодого человека с саквояжем и успеть не дыша проскользнуть мимо в закрывающуюся дверь. Крыльцо. Вскинуть голову…

«Усталый путник» – так назывался постоялый двор.

А писать? Писать я могу? Кинулась обратно, зацепив плечом дверной косяк, и чертыхнулась-зашипела, схватившись за пострадавшее место. Сзади испуганно вскрикнули. Обернулась. В двух шагах от входа замерла толстуха с кувшином в руках. В широко распахнутых глазах застыл ужас.

– Селма, что с тобой? Будто привидение увидела! – хохотнула Улья от крайнего столика.

Та попятилась, не отрывая взгляда с того места, где я неосторожно подала голос.

– Две-двери сами открылись, – просипела дочь Дорана.

– Отцу об этом скажи, а еще лучше – сразу дыхни на него! – скептически поморщилась подавальщица.

– Я не пила! – возмутилась розовощекая и еще больше заалела лицом.

– Это не мне мерещится дьявольщина всякая. – Подружка безразлично пожала плечами и потеряла интерес к товарке, занявшись своим делом.

– Не-ет, что-то здесь не то, – протянула Селма и, подойдя к Улье, возбужденно зачастила: – Непонятное стало твориться в доме после приезда этой госпожи в черном. Сама странная, никто её лица не видел, выходит из номера только ночью. Бесшумно. Несколько раз отца напугала. Расплатилась за постой целым империалом! Забирает заказ, только когда отходишь подальше от комнаты. Ведьма к ним уже второй день шастает и долго не выходит! Крик слышала? – Дождалась ответного кивка и с жаром продолжила: – Отец бегал, узнавал, что случилось, а ему: удалила госпоже бородавку! – Скривилась, паясничая. – Только знаю я, что от этого так не орут. Болячка, видать, пострашнее у этой, в черном.

– «Поцелуй богини»! – ахнула девчонка от страшной догадки, прикрыв рукой рот.

Селма убежденно и важно кивнула на её версию о какой-то чрезвычайно кошмарной болезни, коей я, сердешная, оказывается, страдаю.

– А вчера кувшин с вином из третьего номера исчез. Прямо во время трапезы! Гость на секундочку отвернулся к окну, а повернулся – кувшина то и нет, тю-тю! Испарился! – подхватила Улья. – Если бы ты слышала, как он выговаривал твоей матери!

– Да ты что-о… – Выпучила глаза дочь трактирщика. – Теперь вот ещё двери стали сами открываться-закрываться… с шипением! Ой-и, не чисто что-то с этой постоялицей… Никак тоже ведьма!

Я открыла рот на такое заявление.

– И любовница господина, – уверенно подытожила её подруженька.

«Браво, девы! Любовница-ведьма! Ещё версии будут?»

Заслушавшись трепом работниц, совершенно забыла, куда спешила. Но полученная информация того стоила. По сему выходит, мне надо быть крайне осторожной. Это же красавицы сейчас с удвоенным энтузиазмом продолжат слежку! Съезжать надо с этого приличного «Усталого путника». Но вот куда?

Покинув сорок, мышью взбежала по лестнице, ворвалась в комнату и… успела затормозить, чуть не сбив с ног милорда.

– Ух ты! Уже сами, без поддержки? Какой молодец! – восхищенно воскликнула, глядя, как медленно и еще неуверенно по прямой – три шага в одну сторону, разворот, три шага в другую – прохаживается виконт.

– Вашими заботами, – как-то не очень благодарно прозвучала из уст обладателя титула реакция на мой восторг.

Старушка, стоя в сторонке, виновато посмотрела в мою сторону, поджала губы и отвела взгляд. Ну и что могло случиться за то короткое время, пока меня не было?

Господин Карре остановился и, видимо потеряв ориентир, повел руками вокруг себя в поисках опоры.

– Сделайте еще один шаг вперед, и вы у кровати, – пришла на выручку я, помрачнев. – Чем опять ваша душенька недовольна?

– Вы обшаривали мои карманы?

Я опешила.

– Да, – ответила тихо, – только не обшаривала, как вы изволили выразиться, а искала какие-нибудь документы, удостоверяющие личность избитого и бессознательного человека. И да, взяла из вашего кошелька две монетки – расплатиться с трактирщиком и знахаркой, я вам говорила об этом. Больше ничего не брала, все бумаги вернула обратно. – Милорд, насупившись, молчал. – Вы что, мне не верите?

– Почему я должен верить? Кому? – Он резко развернулся ко мне, пошатнулся, но устоял. – Я не знаю, кто вы, откуда… В конце концов, я не вижу, кто живет в моем номере вместе со мной!

– Ах, вон оно что! – Разочарование и обида захлестнули меня. – Вы считаете меня аферисткой, воспользовавшейся вашим беспомощным состоянием. Что ж, прошу прощения за… – Замолчала, поняв, что оправдываться не буду. – Можете пригласить достопочтенного Дорана, пусть он заверит состояние ваших карманов и бумажника, подтвердит количество денег и пуговиц на вашем сюртуке, а я… – Проморгалась от подступивших слез. – Думаю, хозяин этого заведения не откажет состоятельному господину в сиделке. Вот с ней и решите вопрос с весточкой родным. Прощайте.

Развернулась и распахнула дверь, собираясь ступить за порог. Бабулька из своего угла только тихо ахнула.

– Постойте, Анна! – остановил окриком. – Постойте. Мне тяжело сейчас понять, разобраться. Я попал в неприятную ситуацию и подозревать, согласитесь, имею право всех и каждого, пока меня не заберут отсюда. Простите, что незаслуженно обидел вас. Слепота не способствует хорошему расположению духа, и… мне все еще нужна ваша помощь. – Выделив слово «ваша», замолчал и нервно потер ладонью лоб, отчего ткань на глазах с одной стороны переместилась выше под кромку волос, перекосившись. Вот теперь виконт стал похож на неправильного пирата: с перевязью на одно око из белой тряпки.

Мои нерешительные действия в дверном проеме не остались без последствий. Из-за угла вынырнула Улья со стопкой чистого белья. Дойдя до нашего номера, сбавила скорость, глазками быстро просканировала помещение сквозь меня, «споткнулась» о фигуру мужчины в тоге из простыни, из-под которой торчали голые ноги, и с шальным выражением лица продолжила путь, до последнего выворачивая и вытягивая шею.

– Поверьте, мое положение много хуже вашего, – сказала устало и закрыла створку. – И уж если вам есть к кому обратиться, есть куда вернуться, то я, увы, не могу этого сделать. Не обижайте меня своими сомнениями в порядочности, не изливайте горечь, и мы просуществуем рядом вполне мирно и без драки, как добрые соседи, до приезда ваших родных… или знакомых, кому вы там отпишетесь.

– Вы отпишетесь, – поправил Карре. – Если успеем отправить сегодня письмо, то его получат уже завтра. Два дня – и мы избавимся от общества друг друга.

– Благодарствую, ваша милость, за доверие и приют!

Вот не знала, что слюна может быть такой горькой!

– Ну и ладненько, ну и хорошо! – ожила знахарка и заторопилась уйти, прихватив одежду виконта. – Отдам Одиле, чтобы почистила. А тебя, голуба, я жду вечером к себе в гости. Крайний домик у дороги, с зеленой крышей.

И умчалась, оставив удивленную меня и мрачного хозяина номера, стоящего в позе античного мыслителя.

– Диктуйте! – скомандовала лежащей на кровати титулованной особе.

Я была невероятно воодушевлена! Каждое мысленное слово на русском выходило из-под пера слегка коряво, но разборчиво на языке народа, в коем государстве мне «посчастливилось» очутиться. Рука сама выводила вензелёчки, крючочки, кружочки местного алфавита из тридцати пяти букв! Для сравнения вспомнила азбуку в стихах Самуила Маршака – «Аист жил у нас на крыше… Бегемот разинул рот…» и, когда дошла до «Ягод нет кислее клюквы…», почувствовала, что это ещё не все! Будто движимый невидимой рукой, в конце стихотворного столбца «Паркер» изобразил две закорючки с петельками, похожие на английские «Y» и «R». От усердия даже высунула кончик языка – немного практики, и каллиграфию сдам на высший балл!

– Отец, я нахожусь на постоялом дворе «Усталый путник» близ деревни Маревики. Пришлите за мной карету. Все объяснения при встрече. Ваш сын Леонард Карре.

Я честно написала все, что продиктовал мужчина, а потом представила пожилого человека, который сон потерял от переживаний за своё пропавшее без вести чадо, пусть и великовозрастное. А если еще дитятко вернётся в таком ужасном состоянии, то нетрудно представить, что ждет старика, – удар, если слаб здоровьем. Неправильно это, сухими четырьмя предложениями отписаться. Надо как-то подготовить родственников к неожиданному зрелищу.

– Может быть… – решила предложить немного «обогатить» информацией короткую записку, но меня перебили резко и непреклонно.

– Этого достаточно. Поднесите мне, я поставлю подпись.

Закусив кончик пера, сидела, глядя на конверт, в который вложила «SOS» от младшего Карре старшему, и убеждала себя в правильности своего поступка. Получив слегка отредактированное послание, главе семейства будет тревожено, но не инфарктно.

«Здравствуйте, отец!..»

Глава 8

Каждый день не может быть хорошим,

но есть что-то хорошее в каждом дне.

(Элис Морз Эрл)

– Откуда вы, Анна?

– Издалека.

– Лагос? Эмер? Готуар?

– Еще дальше… – Тяжело вздохнула. Вот и наступил тот момент, когда нужна легенда.

– Из-за моря? – Мужчина даже приподнялся от подушки в глубочайшем изумлении, а я насторожилась.

– Что такого ужасного за морем, что вы так удивились? – спросила не подумав.

– Это известный факт – там не живут люди. Неосвоенные земли. И вы хотите сказать, что приплыли с Дикого континента? Я не верю вам! – Фыркнул. – Не хотите говорить? От кого вы скрываетесь?

Я усмехнулась.

– Мне и скрываться не надо, все равно никто не найдет. Не гадайте, ваша милость, я ничего вам не скажу.

– Почему? Может, в моих силах помочь вам.

– Есть уже один помощник, – недовольно пробурчала себе под нос, нащупав оберег. – Послушайте, зачем вам это знать? Через несколько дней наши дороги разойдутся – вам в одну сторону, мне в другую. День-два – и даже не вспомните обо мне.

– Скучно.

Промолчала, погрузившись в безрадостные мысли: увезут соседа, а я? Что мне делать? Жить в трактире, переселяясь из одного пустого номера в другой? Воровать еду? Переквалифицироваться в призрака, роняющего тяжелую крышку «унитаза» в уборной по ночам? Или прыгнуть на запятки буржуйской кареты и рвануть за постояльцем в его имение? В большом доме легче скрываться. Всю оставшуюся жизнь?!

Ему скучно! А мне от «веселых» перспектив выть хочется…

За окном стемнело. Бросила взгляд на трость господина Карре, сиротливо стоящую в углу. Не помешает взять с собой. Идти через лес, да еще и по незнакомой местности… Нет, не людей боялась – зверей. У человека только зрение, у животного еще и хороший нюх. Да и мало ли, в каком диапазоне они меня увидят. Вспомнила встречу с котом – вот вам и пример!

– Вы доели? – Поднялась со стула забрать пустую тарелку у милорда.

– Отвратительная отбивная.

– Согласна. Компотик? – Впихнула в его ладонь кружку. Мои пальчики неожиданно прижали к керамическим стенкам, не давая отпустить посудину.

– Вы спешите? – вдруг севшим голосом спросил мужчина.

– Меня ждет знахарка, а вы отдыхайте.

– Надоело лежать. А возьмите меня с собой.

– Голым? – Улыбнулась.

– Дьявол!

– Письмо. – Я положила на ближайший стол конверт из темной бумаги и отступила к лестнице, встав вполоборота и искоса наблюдая, как трактирщик неторопливо подошел, взял послание и вчитался.

– Графство Виннет, усадьба… Его сиятельству графу Гектору Карре? – Неподдельное изумление проскочило на лице уважаемого Дорана.

– Что-то не так с адресом? – забеспокоилась я.

Мотнул головой.

– Просто уточняю, чтобы знать, какой каретой отправлять.

– Как долго оно будет идти?

Теперь удивленный взгляд устремили на меня. Мысленно ругнулась: я ж вроде как сестра и вообще местная!

– Если утренней… то завтра к вечеру должны уже будут доставить, – задумчиво протянул хозяин заведения, подозрительно прищурившись.

– Позаботьтесь. – Решительно направилась к выходу, сбегая от неудобных вопросов. – Хорошего вечера!

– Вы надолго, госпожа?

– Если до полуночи не вернусь – запирайтесь.

– Вы никак к ведьме? Возьмите лампу, сегодня один Кин на небе.

– Что-то хотели ей передать? – Пришлось у самого порога резко свернуть налево и взять с деревянной полки, прибитой к стене, чуть тлевшую «летучую мышь».

– Моя жена поясницу потянула, а знахарка мазь делает хорошую на змеином яде. Я буду вам признателен, если она передаст её через вас.

– Ок!

– Что?

«Черт!»

Массивная дверь с лязгом захлопнулась за спиной. Прибавила огня в масляном светильнике, но сделала только хуже. Чтобы видеть дорогу под ногами, нужно было высоко поднять руку с «мышью» – неудачная идея. Спутник Планиды вполне достаточно освещал путь, чтобы не заплутать.

От поворота шагнула с колотящимся сердцем в тоннель из густых зарослей местной флоры и, пожалев об оставленной на крыльце лампе, погрузилась в гробовую тишину и прохладу. Вдохнула запах прелой листвы и коры. Мгла неприятно окутала своими крыльями одинокую путницу. Вдруг то тут, то там, меж стволов деревьев, замелькали зелёные огоньки светлячков. Глаза постепенно привыкли к кромешной тьме. Предупредительно махая герцогской тростью в сторону особенно подозрительных и страшных теней, крепче сжала пальцами плащ на груди. Скинула с головы капюшон: ткань все-таки глушит звуки, а боязливой сестре милосердия важно было, чтобы органам слуха и зрения ничего не мешало. Представила, как я выгляжу со стороны. Меня бы сейчас на лошадь – и вот вам воплощенный дьявол с прерий от Майн Рида! Нервно хихикнула и ускорила шаг.

Лес наконец закончился, и на фоне черничного неба показались первые черные треугольники крыш с трубами. И как я буду искать среди них зеленую? Помянула «добрым» словом капризного пациента палаты номер пять, который задержал меня до десятых звезд.

Крайний домик у дороги. Таких оказалось два по обе стороны. Рискнула подойти к первому и негромко кликнуть через забор хозяйку. Из темноты двора раздалось приглушенное рычание, а потом что-то огромное и лохматое с ревом кинулось на высокий и густой плетень, едва не завалив его под своим весом. Вскрикнула, шарахнулась в ужасе от чужой ограды и чуть не запустила в злобного четвероногого сторожа трость.

– Девонька, ты ли? – Оклик знакомым голосом принес невиданное облегчение. Спотыкаясь и путаясь в полах плаща, бросилась к своей спасительнице, вышедшей из второго дома. Запричитала:

– Тельма, миленькая! Господи, что ж у вас темень-то такая! Меня чуть не сожрали! Такие зубы только у медведей бывают!..

– Я уж думала, ты не придешь, – подхватила она меня, зацепившуюся носком туфли за какую-то корягу.

– Наша милость сегодня был в ударе: то ему одно, то другое, то до туалета раз пять проводи и обратно – ножки размять. Побил все рекорды по аристократичному самодурству. А потом резиновую отбивную жевал целый час, будто нарочно время тянул…

И жаловалась, жаловалась, жаловалась – отводила душу, снимала напряжение. Не заметила, как пересекли двор и зашли в дом. Как с меня сняли грязную и влажную накидку, перчатки и посадили за стол.

– Сейчас провожу тебя в баньку, там и постираешься.

– Как вы сказали? – Не поверила своим ушам.

– В домик жарко натопленный…

– Я знаю, что такое баня, Тельма! – И счастью моему не было конца!

– А мы сейчас ещё травок добавим…

Коварный замысел упарить меня до состояния полной отрешенности от суетного мира старуха воплотила с нездоровым энтузиазмом. Помещение наполнилось тягучим жаром с запахом смородины, ромашки и эвкалипта. Натерев меня всю какой-то коричневой кашицей, знахарка обернула тело тонкой холстиной и велела не вставать с полки, пока семь потов не сойдет.

– Изнеженная ты, девка, тонкая, что тростиночка. У нас такие только дочки аристократов бывают.

Облепленные чудодейственной массой, формы мои приняли визуальные очертания. Волосы, обмазанные зеленой желеобразной бякой, тяжелой каплей свисали с края лежака до самого пола.

– И не «бяка» это вовсе, а мыло. Сама варила с добавлением травок.

– А выглядит, как из слизней, – еле ворочая языком, пошутила я.

– И с ними, а куда ж без них, – мстительно парировала старая Тельма, добравшись до моих ног.

По икре провели чем-то шершавым и сухим, будто песком.

– Кожу с меня снять хотите? – От неожиданности дернула конечностью. – Так и знала, что заманили к себе наивную деву, чтобы собрать ингредиенты для своих колдовских зелий.

– Лежи спокойно, языкастая! Лишнее все удалю с тебя. До самой старости не будешь волноваться.

– А когда состарюсь, снова вырастет?

– А старухой станешь – тогда лишнее греть будет в холодную пору!

Я не выдержала – расхохоталась. Чудо, а не бабка!

Трижды окатив себя водой прохладной, родниковой, блаженно вздохнула. Чувство, будто на свет заново родилась!

– Ты глянь, чудо какое! – ахнула знахарка в восхищении. – Точно из хрусталя тончайшего сделана! Прикоснуться страшно – вдруг рассыплешься.

Жидкость стекала с мокрого полупрозрачного тела, переливаясь бриллиантовыми каплями, ловя на себе блики подрагивающего пламени от трёх толстых свечей. Красиво!

– Попадешь под дождь при свидетелях – и не найти тебе потом покоя от преследователей, милая, – вздохнула хозяйка дома, разрушив очарование момента. – Опасная у тебя сущность – для людей, нечистых на руку, ты как лакомый кусочек.

Ужасно!

– У меня очень скоро другая проблема назреет, бабушка.

– Думала я уже над этой твоей проблемой, голуба, – нахмурилась ведьма, подавая мне длинную белую рубаху. – У меня останешься?

Ох, не надеялась даже, что услышу такое!

– Останусь, – ответила тихо, боясь спугнуть удачу слишком откровенной радостью. – Спасибо вам! – Расплакалась, скорее от облегчения.

Громкий стук в дверь разрушил сон и заставил подскочить с лежанки в крохотной комнатушке, куда меня устроила на ночь знахарка с метёлками-вязанками душистых трав, развешанных под потолком и на стенах. Долбились настойчиво, истерично. Сердце почему-то трепыхнулось тревожно от нехорошего предчувствия. Выглянула из-за занавески в нерешительности и схватилась за полы рубахи, готовая при первой же опасности скинуть её с себя. Ворча недовольно, из маленькой спаленки вышла старушка и, кинув мне по пути: «Сиди тихо, не высовывайся!», прошлепала к дверям. Звякнул засов.

– Тельма, помоги! – прорыдала какая-то женщина.

– Что случилось, Метка?

– Улья… Улья утром пришла чуть живая! – Рыдания перешли в завывания.

– Да погоди ты убиваться! Объясни толком! – Ведьма завела в дом кухарку из трактира, усадила на лавку и подала ей воды. Та, всхлипывая и давясь, опустошила кружку в три глотка. Вытерла передником раскрасневшееся лицо и срывающимся голосом поведала:

– Говорила ей не ходить, так не послушала мать… Побежала вчера на ночь глядя к этому Данко, поганцу с мельницы! Под утро возвращалась лесом, да и нарвалась на чужака со шрамом через всю щёку!..

Я в ужасе зажала рот руками. Страшной догадкой накрыло меня: не о том ли человеке, что избил виконта, речь?

– …Все выпытывал сначала о постояльцах, кто да что, а потом за горло схватил: «Не ты ли была с постояльцем три ночи назад в пятом номере?» Моей-то, ты знаешь, палец в рот не клади, вот и нарвалась на кулак. Помоги, Тельма! Девке ведь замуж выходить, а у неё лицо все… губы разбиты, кровища хлещет! Доран к старосте побежал, мужиков собирать – лес прочесывать.

И зарыдала в голос.

– Беги, Метка, к дочери, я следом.

Не успела за кухаркой захлопнуться дверь, а меня уже несло в баню, где на лавках аккуратно были разложены после стирки вещи для просушки.

– Накинь платок на плечи – буду видеть, где ты топчешься по комнате. – Ведьма протянула мне клетчатый палантин, стоило только вернуться в дом. – Гребень возьми на рукомойнике. И не мечись как кошка угорелая!

– Неспокойно мне. – Заставила себя сесть на лавку у стола. Не видела – чувствовала, как мелко подрагивают на руках пальцы.

– Думаешь, тот изувер вернулся?

– Уверена. И касатик… тьфу ты, господи, милорд там совсем один, слепой, беспомощный. Пошли уже, бабушка!

Подхватила собранную Тельмой котомку со снадобьями-мазями, сунула туда же свернутый плащ виконта и торопливо выскочила за порог.

Ведьма только охнула вслед:

– Да не спеши, мне за тобой, прыткой, не угнаться! – А потом как рявкнет: – Платок сними, мешок отдай!