сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
Он сделал назначения и убежал. Я думала, надо рассказать Александру Валерьевичу, да узнать, что за девочка. Сашка родной, а мой мужчина вообще не переживет если с ним что не так. Но так ничего и не сказала.
Дома был напряг. Александр Валерьевич нервничал, а если он нервничал, то покоя не было никому. Еще свербила мама. Ее раздражал нервный зять, поэтому она каждый раз подчеркивала, как много она для него делает, воспитывая его сына, а он кроме накала ничего в дом не приносит. Он не так ел, не то говорил, плохо и безразлично ко мне относился и даже не уделял сыну должного внимания, пропадая неизвестно где по несколько дней. Я жила между молотом и наковальней, потому, что все, что мой мужчина думал о моей маме, он говорил, естественно не ей, а мне. Я сглаживала острые углы у себя дома и нарывалась на другие в отношениях его с Любой.
========== Часть 20 ==========
Встреча с Любой.
— Екатерина Семеновна, если вы закончили все дела в отделении, поднимитесь к шефу, он просил Вас быть.
— Да, сейчас переоденусь и иду, спасибо Галина.
Я еще раз глянула на себя в зеркало. Мне понравилось то, что на меня смотрело. Все же я удивительно хороша. И совсем не скажешь, сколько мне лет. Можно подумать, что тридцать, а можно больше. Но мне много больше. Ладно, главное не паспорт, а то как я себя чувствую. Я снова расчесала волосы и собрала их заколкой. Подкрасила губы блеском, поправила платок на шее, затем подумала, что сейчас он мне не нужен и сняла его. Расстегнула пару пуговиц нежно-голубой блузки. Вот так то лучше. Взяла сумочку, пальто и вышла из кабинета. В приемной мне пришлось немного подождать, у директора был посетитель. Мы перекинулись парой слов с Галиной, она заметила, что я очень хорошо и молодо выгляжу, пришлось ответить ей тем же. Затем посетители ушли и я оказалась в Его объятиях. Он целовал мою шею, посасывал мочку уха, играя с сережкой. По спине бегали мурашки. Я таяла и уже сама расстегивала непослушные пуговицы его рубашки. Все случилось у него в кабинете. Затем он зарылся носом в мои волосы, крепко прижимал меня к себе и продолжал целовать. Шевелиться не хотелось. Как я любила такие моменты, с оттенком послевкусия, с еще пробегающими по телу разрядами страсти…
— Домой не пойдем? — спросил меня мой мужчина.
— МММ!!! — только и произнесла я.
— Не хочешь шевелиться?
— Нет, Саша, когда я с тобой, я хочу врасти в тебя.
— Извращенка.- он смеялся. — Сегодня я с тобой. Я так скучаю по тебе, Катя.
— Саш, я жалею, что не вышла за тебя.
— Сейчас не время, родная. Ты же понимаешь, я должен позаботиться о Любе. Хочу я или не хочу, но я должен. У нее какие-то проблемы. Мальчик вроде завелся, но мы никогда не были близки и она молчит, правда курить бросила, уже радость. Я иногда Тамару в ней вижу и аж тошнит. Вот не видела она ее никогда и молоко ее не пробовала, а манеры, взгляд, вот Томка и все. Катя я к вам с сыном хочу, чтобы все как раньше. Только не говори, что ты сможешь справиться со взрослой испорченной девчонкой. И я никогда, никогда не позволю ей влиять на Сашеньку. Лучше ему не знать о ее существовании и не коснуться ее грязи. Она шлюха и дрянь, как и ее мать.
— Прекрати, Саша, — Я потерлась щекой о его грудь.- не переноси свой негатив с Тамары на дочь.
— Мне тяжело, Катя, она так на нее похожа, только тощая.
— Ну умница она в тебя.
— Умница? Где? Она курит и теперь еще этот парень.
— Ты уверен?
— В том, что курит, да. А насчет парня, тоже видно, пойми, видно. Она женщина. Я узнавал в институте, там у нее никого, говорят дикая. Но я уверен, что кто-то есть и она влюблена. Катя, она еще не дай бог в подоле принесет. Ты пойми я двадцать лет жизни потратил на нее. Я похоронил открытие за которое мог, нет должен был получить Нобелевскую премию. Я от всего отказался ради нее и что я имею? Наркоманку и вторую шлюху? Что я должен сделать теперь? Испохабить жизнь нашему сыну? Показать ему пример для подражания? Ты говоришь, что я не люблю ее. Я люблю ее, Катя, но не могу простить, что она со мной сделала, с нами.
— Саша, кто сделал? Ты говоришь, о Любе, или о Тамаре? Да ты можешь ненавидеть Тамару, но причем Люба? Какие у тебя претензии к девочке? Ты винишь ее в смерти матери? В том, что ты не опубликовал свои работы? В чем ты обвиняешь ее конкретно? Почему ты лишаешь ее поддержки отца? Подумай, у нее кроме тебя никого нет. Саша она должна знать, что ты ее отец всегда, чтобы не случилось, что ты ее родитель, ее тыл, ее поддержка, ее все. Ты говоришь, о двадцати годах жизни. Но Любе всего семнадцать. Она нужна нам. Тебе, мне, Сашеньке. Ведь мы ее семья. Или мы с сыном не твоя семья, Саша?
— Вот только не говори глупости. Катя, ты не захотела оформить отношения раньше, а сейчас не время, пойми. Дай мне разобраться с Любой, дай поставить ее на ноги, чтобы я мог быть только с вами. Пойдем домой, любимая. Нас сын ждет.
И мы пошли. Он шел ко мне, мы его семья. Вот чем я жила в тот момент. Мы больше не говорили о важном, купили шоколад для Саши. Он просто обожал огромные конфеты Гуливер. Восхищался тем, что он еще маленький, а ест самые огромные конфеты. Шоколад дома был всегда и Александр Валерьевич, утверждал, что ребенка, если он здоров, нельзя ограничивать в шоколаде. Моя мама же утверждала, что больше одной конфеты съедать не желательно, от конфет портятся зубы и развивается диабет. А если моя мама так считала, то с ней не мог спорить ни один академик. Даже если речь шла о его собственном сыне. Вообще у мамы на Сашеньку были свои взгляды и свои только ей одной ведомые права, причем собственности. Понятие ее внук, стояло несравненно выше, чем наш сын. Сейчас она будет ворчать, что всю конфету сразу есть нельзя, а Александр Валерьевич обязательно спрячет от нее несколько штук и отдаст сыну так, чтобы бабушка не видела.
Мы поднимались по лестнице, останавливались как подростки между этажами и целовались. У нас ушла целая вечность, пока мы добрались до нашей квартиры.
— Здравствуйте, Александр Валерьевич — Сказала мама.
Мой маленький мальчик подбежал к отцу, тот подхватил его на руки. И тот сразу затараторил
— Папа я тебя ждал, очень ждал, я собрал машину из конструктора, хотел тебе показать, думал, что это ты, а тут какая-то девушка приходила, странная и красивая, почему-то заплакала и ушла.
— Да приходила, — поддержала внука мама, — к тебе Катя, вы с ней не столкнулись? Только что ушла. Вы не могли разминуться.
— Какая девушка мама? Мы никого не видели. — не было никого, и лифт не ехал.
-Красивая, худющая, правда, молоденькая совсем. Волосы, распущенные черные, глаза на пол лица.
-Люба! — в один голос сказали мы с Александром Валерьевичем.
— Кто такая Люба? — в свою очередь спросила мама.
— Люба — моя дочь. — произнес мой мужчина.
— Так вот она какая. — мама прошла на кухню в задумчивости. Она не стала больше ничего спрашивать и выяснять.
Саша рассказывал Сашеньке, что у него есть сестра. Он подробно ему объяснял, что она жила и училась в другой очень далекой стране и совсем недавно приехала, что у нее была другая мама и что она давно умерла. Он сказал, что наступит день когда он их познакомит. Я слушала своего мужчину и мне становилось страшно за своего мальчика, а вдруг эта испорченная девчонка с дурной наследственностью, что-нибудь ему сделает, что-то плохое и мой мальчик… я ущипнула себя, чтобы прогнать эти грешные мысли. И вспомнила ее. Ее огромные печальные проницательные глаза. Нет, она не может быть испорченной девчонкой. У нее слишком светлая душа. На меня нахлынула радость, — наконец я увижу Любу. И в этот момент я поняла, что скучала по ней. Что, наверное, я необходима ей, она нуждается в друге, в женщине друге и она пришла ко мне, значит этот друг я. Я готова, я смогу. я никогда не буду ей матерью, но опорой всегда. И чтобы не говорил мой мужчина, если мы с ним семья, то Люба наша семья. В горе и в радости.
Мама пригласила нас к столу, мы поужинали и Сашенька получил всех Гуливеров.
— Саша, — обратилась я к мужу. — пойдем к Любе. Мы ей нужны.
— Нет, Катя, сегодня я один. Извини я переночую там, мы с ней поговорим. А ты с сыном.
Он надел пальто и ушел.
***
Эту ночь я практически не спала. Она приходила ко мне. Не к нему, а я. Что сделала я? Опять самоустранилась? Разве этого ждала от меня девочка? Нет, она просила помощи. Встретиться с ней за спиной ее отца? Может, так будет правильно и это выход? Я не могу просто ждать. Меня губит дурацкое ожидание и полная бесконтрольность ситуации. Александр Валерьевич как бы подменил объект, он перенес эмоции, направленные на бывшую жену, на дочь. Так нельзя, я должна вмешаться и все расставить по местам, и дать понять Любе… Он сегодня наворотит столько, что я уже ничего пожалуй не успею.
Я поднялась к нему в кабинет утром, но он меня не принял. Я растеряно стояла в приемной, никак не реагировала на колкие замечания Гали по поводу нашей ссоры. Не было никакой ссоры. Неужели так трудно понять, что нам просто не хватает времени на общение. А Галя, Что Галя? да преданная секретарша, но не более. Что она может понимать? Она не член семьи. Вон мама. казалось бы и ближе мне никого нет, а ведь тоже не понимает.
Я решила ждать, даже если мой мужчина рассердится, все равно, дождусь и поговорю. Ждать пришлось долго. Больше часа. Каково же было мое удивление, когда из кабинета вышел Сашка Борисов. Он светился как новогодняя елка. Поздоровался со мной и подмигнул. На душе стало светло и уютно. Ну почему он так действует? В кабинет директора я вошла уже в более приподнятом настроении. мой мужчина сидел уронив голову на руки и смотрел на какие-то листочки бумаги. Он поднял на меня глаза полные слез и спросил.
— Что ты хотела, Катюша?
Я взгромоздилась ему на колени. Прижалась к нему всем телом и сама его поцеловала. Он улыбнулся и затем немного отстранив меня спросил.
— Ты решила помять мой свежий халат? Что ты со мной делаешь?
— Люблю тебя, разве ты не видишь?
— Я счастлив тобой, Катенька.
— Тогда рассказывай.
— А ты будешь сидеть у меня на руках, в директорском кресле?
— Где угодно и когда угодно.
— Воля твоя. Но если ты жаждешь серьезного разговора то пойдем на диван. Спасибо, что пришла, Катенька.
Мы пересели на диван, я смотрела на помятые полы халата и невольно улыбалась.
— Чему радуешься? Добилась своего? Сейчас поменяю.
— Ты говорил с Любой?
— Да. И вчера, и сегодня с утра.
— Я боялась, что ты будешь шуметь на нее.
— За что? Она была в шоке. Я пытался ей объяснить, Катя, что мы с тобой не за ее спиной, а просто мы с тобой. Она так горько плакала. Она хорошая, Катя, ты не думай.
— Я знаю, Саша. Да она хорошая, не изолируй ее от семьи. Она должна быть с нами.
— Поздно, Катюша. — взгляд моего мужчины снова стал жестким и отстраненным. — Она беременна и знаешь от кого? В жизни не догадаешься. — Он помолчал немного, глядя себе под ноги, — Я только что узнал, кто совратил мою дочь.
Я молчала. Я знала что сейчас он вдохнет поглубже, и все мне расскажет. Он все мне рассказывал, все. По жизни по работе, про отношения, все. Иногда он просто выговаривался, заново обдумывал и взвешивал происходящее. Я же была счастлива, что все он несет мне. Насколько же я важна для него. Я его часть.
Он встал с дивана подошел к столу и взял в руки листки на которые смотрел когда я вошла.
— Вот, Катя, посмотри. Борисов принес статью для журнала American Journal of Therapeutic Medicine. Ты видишь, он сказал, что это его девушка ему перевела, почерк у нее красивый. Я знаю почерк дочери, как русский, так и английский. Утро она проводит в обнимку с унитазом и я узнаю, что стану дедом. А теперь, я знаю кто обрюхатил мою дочь. Как?
— Ты знакомил их?
— Нет. Она видела его однажды. Я ему книги давал у нас во дворе. Затем спрашивала о нем. Но я посмеялся. Я не думал, я даже не предполагал. И потом Сашке нравились другие, она со своей худобой явно не в его вкусе. А она глупенькая любит его.
Он вздохнул и с горечью смотрел на меня.
— Саша, Сашка хороший. Может все не так плохо, как тебе кажется?
— Он бабник. Ты бы хотела такого мужа?
И тут я рассмеялась. Я не могла остановиться, я все смеялась и смеялась, а мой мужчина с улыбкой смотрел на меня не понимая, что вызвало мое веселье.
-Что ты Катя? — наконец спросил он.
-А ты не бабник, Саша? Чем ты отличаешься от Сашки? Возрастом и тем что ты со мной последние девять лет?
И он тоже начал смеяться.
— Я понял, Катя. Я так много пережил со вчерашнего вечера, мы пережили. Но ты… ты мое счастье.
Потом он рассказывал о своих мыслях и чувствах, он говорил и говорил, и улыбался и целовал меня. Он обещал вечером поговорить с Любой, потому что молодежь надо подтолкнуть к правильному решению. Потом пел дифирамбы Борисову, потом опустил его ниже плинтуса из-за его амурных похождений, потом снова стал его восхвалять. Но самое главное, что он успокоился. Он все узнал и все встало на свои места. И все теперь решится. А я думала о Любе, о том, что ее сказка оказалась былью. Она встретила своего принца с синими как утреннее небо глазами. Я желала ей только счастья, к тому же я знала, что он влюблен. И по всей видимости, именно в нее.
========== Часть 21 ==========
— Собирайся, Катя. И Сашеньку собирай, мы едем ко мне домой. Надо Любу с Сашей поздравить.
Я быстро оделась. Саша уже пританцовывал от нетерпения у двери.
— Как тебе удалось поставить все точки над «И»? — спросила я любимого мужчину.
— Потом, Катя. Они зарегистрировались. Я даму в ЗАГСе чуть не приковал к рабочему месту, пока их не довез до нее и она наконец совершила обряд. Моя дочь замужем. — он как-то безысходно развел руками. — Я заехал в мебельный, заказал спальню и кабинет для Саши. Будет подарок. Все поехали, Катюша.
Он суетился, нервничал и волновался так, что руки дрожали. Мы заехали в цветочный, он никак не мог выбрать розы. Вот сейчас он был старый, я видела насколько. Старый, потерянный и слабый.
— Папа купи вот эти оранжевые, — попросил наш сын.
— Да, ты прав эти. — он купил двадцать одну розу и мы поехали к Любе.
Сашенька сразу кинулся к ней. Они обнялись. Она целовала моего мальчика, прижимала к себе и слезы катились по ее щекам. Как давно я не видела ее! Девочка выросла стала необыкновенно милой девушкой. Среднего роста, совсем не маленькая. Тоненькая до ужаса. Ни капли косметики. Но до чего же хороша. У нее были потрясающие выразительные глаза, тонкие черные брови. Немного пухлые губы, а может потому, что она сейчас плакала. Я обратила внимание на ее руки, тонкие с очень длинными пальцами. На правой поблескивал золотой ободок обручального кольца. Я поймала себя на мысли, что завидую ей. Она замужем, а я…
В коридоре показался Сашка Борисов. Его лицо при виде меня с Сашенькой надо было видеть. Там было все. Удивление, насмешка, сарказм. Его ехидную улыбку словами описать просто не возможно.
— Борисов, одно неуважительное слово в адрес моей жены и тебе не жить. Я даже не посмотрю, что ты мой зять, — с неподдельной угрозой произнес мой мужчина.
Сашка пожал плечами и сказал.
— Да мы вообще то друзья. В лучших традициях этого слова. Я в ее жизнь никогда не лез и нем как рыба.
Я невольно рассмеялась. Дальше мы с Любой накрывали на стол. Еду доставили из какого-то ресторана и мы все оформляли. Я пыталась заговорить с ней, но безуспешно, она молчала. Затем пришли гости. Я удивилась, оказывается Вовка Тельман женат на дочери Маши. Его жена Евгения мне не понравилась. Нет не внешне, но нагловатая, распущенная глубоко беременная девица оказалась подругой Любы. В голове не укладывалось. Они настолько разные, как день и ночь прямо. Колька Егоров выглядел ошалевшим. Он глаз не сводил с моей падчерицы. Я отметила, что у него очень приятные родители — тактичные, интеллигентные. Хорошие у Сашки друзья. Мне они симпатичны оба. Саша выглядел счастливым. Люба потерянной, как я не пыталась, она со мной так и не заговорила.
— Ничего, Катя, она отойдет. Она за то, что мы скрыли Сашеньку сердится. Ты пойми — пытался втолковать мне неразумной Александр Валерьевич. А я неразумная прекрасно понимала, что чувствует Люба и ела себя за то, что пошла на поводу у ее отца. Надо было доказать свою правоту, а я как всегда в кусты.
В районе двенадцати гости разошлись. Сашенька уснул и мой мужчина унес его в свою спальню. Люба категорически отказалась ночевать в комнате отца. Он настаивал, хотя бы до установки новой мебели. Но она ни в какую. И Сашка Борисов ее поддержал, сказав, что на ее кровати они вдвоем вполне поместятся. Потом он отпустил пару шуток, что если Любу положить на бок, то она сольется со стенкой. И вообще она места не занимает. Затем рассказал еще пару анекдотов про дистрофиков.
Мы с Сашей мыли посуду.
— Ты сможешь ее беречь? — вдруг спросила я переходя на личное.
— Надеюсь. Я не знал, что она дочь шефа. До сегодняшнего дня не знал, а ведь мог вспомнить. Все думал, где видел раньше ее глаза. Мы встречались с Любой раньше. Так мимолетно, на елке. Я тогда решил стать врачом.
— Ты совсем не помнил ее?
