сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
— Я люблю ее, по своему. Безусловно люблю. Она мой единственный ребенок, просто мне сложно с девочкой, ее мать умерла, да и хорошо, что она не воспитывает Любу. Был бы мальчик, было бы проще. А девочка! Одни «паруса» чего стоят!
— Вам смешно?
— Я не романтик. А Вы?
— Даже не знаю. Но иногда очень хочется сказки.
— И это говорите Вы? Та, кто видит в каких муках рождается человек? И на какие муки он обречен с момента рождения?
— Да, но какое счастье услышать его первый крик.
— Может быть, но мне дики все эти девчачьи сердечки и цветочки. Разум, логика, расчет, вот что нужно, а вовсе не эмоции. Я привык думать головой, а не сердцем. Первый крик ребенка, я воспринимаю просто как его рождение.
Статистику, понимаете? Я добился успеха лишь потому, что никогда не выключал голову. Единственное чувство, которое я реально испытал когда-то это страх за мою Любу. Вот и все.
— Вы никогда не влюблялись? — с ужасом произнесла я.
— Увлекался, довольно часто. Девочка моя, я вышел из возраста влюбленных юношей. У меня бывают отношения с женщинами, но с любовью они не имеют ничего общего.
— Что же тогда? Просто секс?
— Да, я мужчина в конце концов. Я как-то попытался объяснить это Любе, она почему-то плакала. Почему не объяснила.
— И Вы не поняли?
— Нет.
— Она испугалась, что кто-нибудь когда-нибудь поступит так с ней.
— Чтобы моей девочкой просто играли?! Да я никогда не допущу этого!
Я совершенно искренне рассмеялась.
— Что вы смеетесь, Катя?
— У Вас двойные стандарты.
— Да? Когда у Вас будут дети. Вы вспомните и о двойных стандартах тоже.
— Дети? Я в разводе, работы тьма, я занимаюсь чужими детьми. Вот, видимо, в чем мое предназначение. Я действительно очень люблю свою работу.
— Даже не сомневаюсь. Иначе я бы Вас не взял. Вы замуж по любви выходили?
— Тогда я думала, что по любви.
— Что же изменилось?
— Не что, а кто. Я. Я изменилась, повзрослела, заняла определенную жизненную позицию. Но вместе с тем повзрослел и он. Вот тогда стало очевидным, что жизненные позиции у нас разные. Он хороший человек. Просто не мой человек.
— Так просто? — он прищурился.
— Нет, совсем не просто. Мы были вместе всю жизнь, мы любили друг друга. Я думала, что это навсегда. Развод дался мне тяжело и в моральном, и в физическом плане. Вот видите, можно жизнь уместить в одно предложение. Совсем бессмысленная жизнь.
— Нет, Катя, Вы приобрели опыт. Повзрослели, поумнели и теперь выберите жизнь более полноценную. Я не думаю, что Вы еще раз ошибетесь.
— Очень бы хотелось не ошибаться.
— Катюша, метро или такси?
— Метро.
— Поехали.
Мы с ним вошли в метро. Как мне показалось, он целую вечность не ездил в метро. Народа почти не было все-таки время близилось к одиннадцати. К моему дому мы подошли почти в двенадцать. По мере приближения к цели нашей дороги я все больше понимала, что не хочу чтобы он ушел. Я не хотела расставаться с ним. И я решилась. Я посмотрела ему прямо в глаза и произнесла.
— Вы не зайдете, уже двенадцать ночь совсем?
— Что подумает Ваша мама? — он был серьезен, но в глазах читалось желание.
— Я взрослая. Могу отвечать за свои поступки. — потупившись сказала я.
— Тогда я не откажусь.
Мы ужинали на кухне. Мама с удивлением смотрела на Корецкого, но через полчаса беседы он ее обаял. Он был таким милым, обходительным, живым, невероятно легким в беседе. Мама смеялась его шуткам вместе со мной.
Было почти два ночи. Мама позвала меня в прихожую.
— Катя, как он будет добираться домой?
— Он останется со мной. — я произнесла свои слова твердо, насколько смогла. Мама стояла не в силах закрыть рот. — я так хочу, — продолжила я, — я взрослая и сама решу с кем мне спать. Хорошо!
Я не спрашивала, я утверждала. Я прекрасно знала, что он слышит наш разговор. Пусть слышит. Пусть знает насколько он важен мне. На сколько я хочу его. Или люблю? А вот это уже за пределами моего понимания. Но я настолько хотела быть с ним, что готова была перешагнуть через многое, в том числе через собственную мать.
— Как знаешь, дочь. — ответила мама, — я лягу в кухне, на раскладушке. Или, пойду-ка я к Соне, она одна живет.
Мама вышла из квартиры. Я вернулась в кухню.
— Проблемы, Катенька? — спросил он.
-Нет, мама к соседке ушла. — с улыбкой ответила я, — пойдемте спать, Я постелю сейчас.
Утром я проснулась от прикосновения сильной и нежной мужской руки. Рука скользнула по моему плечу, плавно перешла на грудь. Кайф, чистый кайф, как и вся прошедшая ночь. Сколько мы спали? Час? Два? Я глянула на будильник. Час двадцать минут. Я хочу еще, я хочу его. Я потянулась. Он повернул меня лицом к себе.
«Боже, как мне хорошо» — думала я, снова отдаваясь ему.
Мы позавтракали и поехали на работу. Только Корецкий поймал такси. В клинику мы заходили отдельно. На работе никто ничего не знал и не догадывался. Никто не должен знать. Я не постельное протеже. И карьеру я делаю не через секс. Но секс был чертовски хорош.
Утро началось с кесарева, затем совещание. Потом сложные роды, ребенок шел тазом. К четырем, я была вымотана морально и физически. Решила попить кофе, когда позвонила секретарь директора — Галина. Меня требовал Корецкий. В приемную зашла на ватных ногах. А что если он скажет, что прошлая ночь была ошибкой, что такого больше не повториться. Я ведь хочу, чтобы повторилось. Я не понимаю, почему меня так тянет к нему. Я веду себя совершенно неподобающе, так нельзя, так не прилично. Мое поведение не соответствует образу советской женщины, да вообще порядочной женщины. Я затащила в свою постель своего начальника. Кошмар.
Он вышел мне навстречу.
— Катенька, что с Вами? Вы расстроены? Что случилось? — похоже он искренне недоумевал.
— Нет, просто устала.
— Проходите ко мне, пожалуйста. Галя, я занят, меня ни для кого нет. — обратился он к секретарше.
— Александр Валерьевич, простите меня. Я не знаю, что со мной происходит.
— Молчите, Катя. Я весь день ждал когда увижу тебя снова. Что же ты со мной делаешь, девочка?
— Вы не сердитесь?
— Почему я должен сердиться? На тебя сердится твоя мама, ты выгнала ее из дома посреди ночи. Больше такого не повторится.
Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица, а он подошел вплотную, обнял и начал целовать мою шею.
— Если бы ты знала, как я хочу тебя. Ты действительно не понимаешь, что со мной делаешь. Не отталкивай меня, пожалуйста. Я весь день думаю о тебе.
— Я думала, что Вы сердитесь.
— За что милая? За прекрасную ночь? Я готов провести с тобой не одну ночь и не один день. Мне право неудобно перед твоей мамой и все. Если ты согласишься встречаться со мной, я придумаю, как это осуществить. Конечно, было бы проще у меня, но…
— Нет, не у Вас. Не надо травмировать девочку. Но я хочу встречаться с Вами.
— Спасибо, девочка. Я решу небольшую проблему. Приглашаю тебя сегодня в ресторан. Согласна?
— На все.
========== Часть 11 ==========
Личная секретарша шефа Галина вошла в мой кабинет сразу после обхода.
— Екатерина Семеновна, во-первых, я хотела бы плановый осмотр, а во-вторых, вот вам конверт, его просил передать Александр Валерьевич. Его сегодня не будет в клинике весь день.
— Конверт, с чем? — я искренне удивилась и разволновалась. «Что там может быть? Письмо, чтобы отвязалась от публичного человека? Неужели сам сказать не мог?» Настроение пропало, совсем.
Я пригласила Галину в смотровую, взяла мазки, посмотрела на кресле. Вроде, все в порядке. Мы снова вернулись в мой кабинет.
— Екатерина Семеновна, мне неудобно вмешиваться, но не обижайте его, пожалуйста.
— Кого? — сразу не поняла я.
— Вы знаете кого. Он хороший человек и очень одинокий человек. Он уже пережил трагедию однажды. Относитесь к нему либо серьезно, либо уйдите.
— Вы с ним?
— Нет, я ему только помощница. И я знаю немного больше и все. Не подумайте, просто он сам не свой последнее время, и это связано с Вами.
Не надо играть его чувствами. Вы молодая женщина, Вы дадите ему надежду, а потом встретите другого. Я переживаю за него.
— Галина, мне кажется, что-то что Вы сейчас делаете выходит за рамки Ваших полномочий.
— Извините, но он мне не чужой.
«Она ревнует?» — пронеслось у меня в голове.
— Нет, я не ревную, — ответила она на мои мысли, — я слишком долго работаю на него. У меня семья, у меня все хорошо, но все годы я преданно служу моему шефу. У него чудная девочка, поймите, я не шучу.
— Вам написать заключение?
— Да, пожалуйста.
Я отдала ей заключение.
— Спасибо, что передали конверт.
Я еле дождалась, когда за ней закроется дверь. Все, теперь я могу открыть конверт. Он был большой из желтой плотной бумаги и внутри его что-то гремело. Я осторожно ножницами срезала край и вытряхнула содержимое на стол. Там было письмо, точнее записка, два ключа на брелоке и две купюры по десять рублей. Я положила деньги в кошелек, ключи в сумочку и развернула записку. Почерк у него был жуткий, очень мелкие буквы и растянутые слова.
«Милая, Катенька, я решил проблему, теперь тебе не придется выгонять маму среди ночи, кстати, мне до сих пор неудобно перед ней. Я снял квартиру. Запиши, пожалуйста адрес и возьми ключи. Деньги тебе на продукты. Милая девочка, я буду очень благодарен, если ты накормишь меня ужином. Я приду как только смогу, там мы все и обсудим, в нашем общем доме. Не скучай, твой профессор.»
Я расцеловала письмо, и как дурра не могла скрыть улыбку. Я его определенно люблю, я никогда не испытывала такого чувства к Глебу. Все было спокойней, а тут я просто схожу с ума или уже сошла.
До конца рабочего дня еще целый час. Вот только голова тяжелая почему-то. Я еле досидела этот час. Горло сначала запершило, а потом разболелось. Я бы позвонила Александру Валерьевичу и поехала домой, но куда и как я ему позвоню. Я добрела до магазина и купила молоко и яйца, еще хлеб и колбасу. Силы таяли гораздо быстрее, чем я дошла до квартиры. Я еле поднялась на второй этаж старого дома. Пока я ковырялась в замке из квартиры напротив выглянула вездесущая старушка.
— Милочка, теперь вы тут жить станете?
— Да, — коротко ответила я. Голос садился.
— Хорошо. одна, или как?
— С мужем, но мы работаем сутками.
— А горло что? вирус?
— Похоже.
— Тогда потом поговорим, познакомимся.
Она исчезла за своей дверью, а я закрыла свою. Это были хоромы! Сколько он собирался за них платить мне даже представить себе было страшно. Ладно, придет, поговорим. Я доползла до кухни и сложила покупки в холодильник. «Жаль, что тут нет лекарств, а в аптеку идти сил нет.» — подумала я вошла в спальню. Меня знобило. На огромной двуспальной кровати лежали пакеты с полотенцами, постельным бельем, двумя махровыми халатами и несколькими ночными рубашками моего размера. Я сняла свою одежду и закуталась в пушистый халат персикового цвета. Ноги засунула в мягкие тапочки с пампушками. Все было очень мило, но мне настолько плохо, что хочется только уснуть. Я и уснула свернувшись калачиком в кресле.
— Катя, Катенька. Просыпайся, я постелил иди ложись. Горишь вся. Сейчас Маша подойдет, принесет аспирин и ибупрофен. И водку, и малину, и заварку. Где же ты вирус подхватила? Или ангину? Сейчас я ложку принесу горло твое посмотрим.
Он заставил меня раскрыть рот и сказать «АААА»
— Ангина у тебя, все миндалины в гнойных пробках. Сейчас Маша мне поможет и вымоем у тебя гной из горла. Погоди, легче станет.
Я хотела так много сказать ему, но не смогла из-за боли. Потом в квартире появилась крупная женщина. В ее руках был шприц жане с раствором фурацилина и тазик. Орудуя ложкой и промывая мои миндалины дезинфицирующим раствором он был просто великолепен. Потом он вколол мне антибиотик в одно место чуть ниже спины. Я не сопротивлялась. Дал выпить ибупрофен. Уложил в кровать и сел рядом. Он растирал мои руки, периодически щупал лоб. Был заботливый и милый. Мне было так спокойно под его теплым, отеческим взглядом. Я уплыла в сон.
Проснулась я утром от голоса моей мамы.
— Так, я не поняла, почему она заболела? — громко возмущалась она.
— Людмила Михайловна, я не знаю почему она заболела. Я вчера сделал все, чтобы она быстрей выздоровела. Утром я уже ввел ей антибиотик. Ваша задача обеспечить ей уход и все. Я заеду в обед. Напишите мне список того, что надо купить. Я пришлю водителя через час. Он привезет продукты.
-Это ваша квартира? — не унималась моя мама.
— Нет, я снял квартиру. Есть обстоятельства по которым пока Катя не может жить у меня.
-Жена и взрослые дети?
— Нет, я не женат. Вас не устраивает квартира?
— Меня не устраиваете Вы. Вы свой паспорт давно открывали? Ей еще нет и тридцати, что вы делаете? Чем соблазнили ее? Что Вы можете ей дать, кроме своей подагры? Она для Вас очередная игрушка?
— Уважаемая Людмила Михайловна о наших отношениях с Катей, я буду говорить только с Катей. Я вызвал Вас сюда не как инквизитора, а как мать. Я вынужден идти на работу, а ей нужен уход. Вы можете ей обеспечить уход?
— Она моя дочь, конечно.
— Тогда возьмите тетрадку и ручку и напишите, что нужно купить.
Судя по наступившей тишине, мама сдалась. Я проспала еще несколько часов. Температуры не было, но я чувствовала себя разбитой. Я накинула пушистый халат поверх шелковой ночнушки, которую, как я помню, я сама не надевала и вышла на кухню. Там была мама.
— Проснулась, Катя? — участливо спросила она.
— Да, — прохрипела я. — мама, Александр Валерьевич давно ушел?
— И больше тебя ничего не волнует?
— Он вернется?
— Сказал в обед заскочит. Катя, Катя. Я бульон варю куриный из домашней курицы. Ее какая-то Маша занесла и лапшу, сказала сама катала на чистых яйцах. Ты Машу знаешь?
— Нет, мама мне говорить больно. Значит в обед придет?
— Катя, ты сошла с ума. Ему почти шестьдесят.
— Он же тебе понравился.
— Не для тебя. Катя, я искренне думала, что ты привела его познакомить со мной. Для меня он был бы неплохой партией, но ты молодая женщина, чем он взял тебя? Что в нем такого, что ты готова выгнать родную мать из дому, чтобы переспать с ним?
Я была не в силах объясняться и только рукой показала, что продолжать дискуссию бессмысленно. Выпив чаю с малиной, я снова погрузилась в сон.
========== Часть 12 ==========
Сегодня у меня очень ответственный вечер. Сказать, что я волнуюсь, это ничего не сказать. Сегодня мне предстоит встреча с Любой. Наверно, гос экзамены были легче. Я даже так не волновалась, когда защищала диссертацию. Я сегодня увижу ее — его единственную дочь. Саша, то есть Александр Валерьевич, много рассказывал о ней. Я знала, что девочка выросла без матери, что единственной женщиной которой она доверяла была ее няня — Маша. Я знала насколько ей важен отец и представляла какую ревность я могу вызвать. Хотя она была информирована о моем существовании. Саша рассказывал ей обо мне. Но ведь целый год не знакомил. Я хотела купить ей подарок, но даже не представляла что. Она любила читать. Но Саша рассказывал, что у них в доме огромная библиотека, Люба читает книги в подлиннике, на языке автора. Книги отпали. Куклу? Да наверно, простому ребенку можно подарить и куклу, но Люба не простой ребенок. Ее психологический и интеллектуальный возраст много опережает фактический. Кукла уже не уместна. Дарить украшения незнакомой девочке — глупо. К тому же я не знаю, что она любит.
Время неумолимо приближалось к пяти. Все, сейчас он за мной зайдет, и мы отправимся знакомиться с его дочерью. Он пришел с тортом. Так просто.
— Готова, Катя?
— Да, почти.
— Нервничаешь?
— Безумно. Саша, думаешь, ничего? — я покрутилась перед ним, демонстрируя платье.
— Еще немного и я его сниму. Имей совесть.
— Я просто хочу ей понравиться.
— Иначе быть не может. Катенька, ты нравишься мне, а у нас с Любой вкусы совпадают.
— У меня нет подарка, давай вместе купим что-нибудь.
— Ее нельзя купить, она не тот человек — моя Люба. Пошли, не нервничай.
Она открыла дверь. Я обомлела. Маленькая, очень тоненькая в скромном синем платьице, болтающемся на худенькой фигурке. Заплетенная очень аккуратно коса, бледное личико и огромные черные серьезные глаза. Она улыбнулась мне, поцеловала отца в щеку и собралась уходить в свою комнату, сообщив, что ужин она приготовила. « Кто приготовил? Вот эта маленькая девочка? -подумалось мне. — да в ее возрасте мне такое и в голову прийти не могло.»
— Нет, Люба, ты будешь ужинать с нами. Я торт купил, как ты любишь. — раздавался голос моего мужчины. — Я тебе скажу по секрету, что Катя, тоже очень любит торт. Давай мы тебе поможем на стол накрыть. Сегодня ужинаем в гостиной.
