сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
— Саша, я пройду к Любе и Ванечке? А вы с Валерой поговорите. Саша, ты семье нужен. У тебя семья.
Я вошла в палату. Люба стояла у окна. Ванечка спал.
— Саша, — она не обернулась.
— Это я, Любушка.
— Мама!
Я обняла ее. Какая она все-таки хрупкая, тоненькая такая.
— Ванечка уснул, мама.
— Хорошо, пусть спит, сил набирается.
— Мама, все рухнуло в один момент.
— Все живы! Пойми, все живы. А живые могут жить. Любонька, поверь мне.
— Да, все живы… И я жива, да?
— Да, и ты, и Саша, и Ванечка, и Валера, и Марина, и Боря, и Сережа. Мы все живы, а значит можем жить.
Она молчала и смотрела в мои глаза. Я плакала и она тоже.
Мы ничего больше не говорили друг другу. Только были вместе. Все было еще впереди: много горя, много обид, много выяснений отношений. Но я пыталась донести до ее затуманенного горем сознания, что если все живы, то есть за кого и с кем бороться, а это и есть жизнь…
========== Часть 53 ==========
Ночевать я пошла домой. Люба и Саша оба оставались с Ванечкой, третья я там была не нужна. Вот я вместе с Валерой и ушли. Дома нас ждали: расстроенный Митя, все такая же неугомонная Марина и спящий Боря. Сашенька мой не звонил и на звонки не отвечал.
Я поняла, что завтра он будет здесь. Вообще все происходящее просто не укладывалось в голове.
Операция Ванечки, разоблачение измены Саши, психическое состояние Любы, Валера с разбитым сердцем, Марина…
Я растерялась, я не знала, что делать и за кого браться в первую очередь. Я действительно не знала, даже не представляла себе как и кому я могу помочь, и с кого начинать, но я понимала, что никто помочь не может. Никто кроме меня.
Я ковыряла вилкой в тарелке, аппетита не было. Напротив сидел Валера и точно так же как я ковырял вилкой несчастный кусок мяса.
— Ешь, давай, — сказала я ему приказным тоном, — силы нужны.
— Ба, ну мне не пять лет, сама ешь. Тебе тоже силы нужны.
— Вот я и пытаюсь, и преуспела по сравнению с тобой.
— Ба, ты думаешь, отец ее действительно любил? — он сменил тему, перескочив на то, что его действительно волновало.
— Думаю, что отец просто заблуждался. А ты ее любил?
— Да. Я поверить не могу во все. Я собирался о ней рассказать родителям. Я думал о ней, как о жене. За что она так со мной? А с отцом? Ба, я все думаю, это сколько надо было приложить усилий, чтобы он с ней… Это не просто, Ба! Он маму любит и сейчас любит, я уверен, и всегда любил. И мучился, и выбора у него не было. Она же как паук заманила нас в свою паутину и пользовалась по мере необходимости. Чего она хотела?
— Не знаю, но не любви, сынок. Любви она точно не хотела. Ты молодой, красивый, яркий, вот она и увлеклась, а отец — да денег она хотела.
— И как теперь? Что я маме скажу?
— Пока ничего, а потом правду. Она же мама, она поймет и простит.
— Ты бы простила?
— Да, конечно. А в чем ты перед мамой то виноват? Нет твоей вины, сынок. Просто ей тяжело будет принять твою правду, но вины твоей нет. Это ошибка твоя, не преступление. Тебе самому пережить все надо, ведь она предавала тебя, просто пользовалась. Вот, что тебе пережить надо. И мясо есть, потому что завтра тебе работать, а нагрузка увеличится, у вас в отделение на одного хирурга меньше.
— Да, съем я. Ты тоже давай ешь, а то меня учишь, а сама только говоришь. Как мне помочь им, Ба?
— Родителям?
— Ну да. Они ж не смогут друг без друга. Но мама гордая, она не простит.
— Она еще и умная. Не забывай об этом. Она подумает прежде, чем решать.
— А эмоции, а обида. Поставь себя на ее место. Я бы убил, наверно.
— Ты молодой, горячий, а у нее опыт и ответственность. Семья у нее, сынок, и дети. Как ты думаешь, она захочет оставить детей без отца? Он ведь хороший отец.
— Лучший! Но ей же больно, Бабуля.
— Так постарайся помочь, облегчи боль, говори с ней. Пусть с первого раза не услышит, со второго, но потом все получится. И еще постарайся понять отца. Пойми, что и ему сейчас помощь нужна, и поддержка твоя тоже. Ты старший, Валера. Кто, если не ты.
Он задумался и только быстрее стал орудовать ножом и вилкой. Я тоже решила не расстраивать Митю и все съела.
Ночью ко мне под бок пристроился Борька. Сначала он сказал, что ему страшно, и все крутился, потом пригрелся и уснул, а я так и не сомкнула глаз.
Слава Богу хоть с Митей не пришлось объясняться. Ему хватило Марины. Он был очень тактичным человеком, вот и не лез ко мне с расспросами.
Я знала, что он тоже не спит, я по его дыханию слышала, просто говорить совсем не хотелось.
Еле дождалась утра. Митя встал, поставил чайник. Я наделала бутерброды на завтрак детям и с собой — их родителям. Мы с Валерой отправились на работу.
Планерку никто не отменил. Все шло своим чередом. Все собрались в кабинете директора, только его самого еще не было.
Заведующие шушукались, некоторые отпускали сальные шутки в адрес Борисова, другие открыто сочувствовали Любе. Коля и Федор молчали, сколько их не пытались втянуть в разговоры.
Он появился ровно в восемь тридцать. «Точность — вежливость королей». Высокий, стройный, сосредоточенный, безумно красивый. Все замолчали, встали, приветствуя директора.
Он выслушал все отчеты, внес коррективы в работу отделений и отделов. И уже в самом конце сказал, что Люба пока работать не будет в связи с болезнью сына, и просил ее не беспокоить.
Заведующие уходили, а я осталась. Я понимала, что другой возможности поговорить с ним у меня уже может не случится, а поговорить надо было.
Прошло больше суток с того момента, уже появились первые мысли, созрели первые решения, и я должна была их знать.
— Александр Борисович, мне нужно выяснить некоторые вопросы.
— Конечно, Екатерина Семеновна.
Он показал мне на стул рядом с директорским креслом. Я села.
— Саша, я должна знать…
Я не успела договорить. Дверь в кабинет открылась рывком, но я сидела к ней спиной, и ничего не видела сзади, только слышала торопливые мужские шаги. Саша же встал, приветствуя вошедшего.
Дальше все было как в кино. Мне казалось, что это замедленная съемка.
Рядом со мной возник мой сын, который как казалось не обратил на меня никакого внимания. Он смотрел только на Сашу Борисова. И тут я поняла, что сейчас произойдет — он ударит его. А драки двух моих детей я допустить не могла…
Я не знаю как я вскочила со стула, как встала между ними, и как удар попал мне по уху. Голова закружилась, перед глазами поплыло и я осела на пол, вернее, как мне потом сказали не на пол, потому, что Саша Борисов подхватил меня и перенес на диван. Мой сын же пришел просто в ужас и растерялся. Мне в лицо брызгали водой, и дали нашатырь одновременно. Я очнулась, но от воды потекла тушь, а еще слезы…
Боже, как мне было обидно, он ведь мой мальчик… Я конечно понимала, что он не нарочно, и я сама во всем виновата. И что он переживает, совершенно невероятно. Но чем больше я думала, тем больше плакала и тем больше текла тушь. Борисов уговаривал меня закрыть глаза, а сам спонжиком с жидкостью для снятия макияжа пытался справиться с тушью.
Мой же Сашенька держал меня за руки, просил прощения и говорил, что он не специально, что он не хотел.
Тут еще ко всей компании присоединилась Люба, которую вызвала вездесущая секретарша Татьяна. Она разогнала мужчин, отвела меня в подсобку и позволила по человечески умыться. Саша Борисов не оставил нас одних и стоял в дверях, объясняя, как все произошло и пытался оправдать моего сына. Люба тоже говорила ему, что Ванечка остался на попечении Феди и Валеры. Они как раз зашли после планерки его проведать, а тут звонок Татьяны.
И только мой сын стоял в дверях ужасно бледный и растерянный.
Наконец, я пришла в себя. С тушью мы справились, глаза больше не щипало, хотя вид у меня был еще тот…
Татьяна принесла кофе, а я достала свои бутерброды. Оба Саши принялись за еду, а Люба как всегда взялась за сигарету.
Все молчали. Каждый с волнением поглядывал на другого, в воздухе весело напряжение.
— Люба, съешь хоть что-то. На тебя смотреть больно, — прервал молчание Саша Борисов. Она подняла на него глаза, их взгляды пересеклись. Возникло чувство, что мы присутствуем при диалоге, который понимают, только они. Но какие говорящие и кричащие были их взгляды! Они не договорились.
— Люба, Саша прав. Ты должна есть, ты нужна сыну. Ты его опора, ты за него борешься, у тебя должны быть силы. — я говорила так, как могла. У самой же ком стоял в горле.
Неужели они разойдутся?! А на то похоже, ой как похоже. Что же делать? Неужели она пойдет на разрыв? Я понимаю все и боль, и обиду, все понимаю. Только как все переделать? Как переиграть, как сохранить их семью? Ведь несмотря ни на что, он нужен ей. Может быть сейчас, пока так сильна обида, она это и не понимает, но он ей просто необходим. Только с ним она сможет жить и оставаться собой.
Она взяла бутерброд.
========== Часть 54 ==========
У Любы дрожали руки. Мы все уставились на ее руки, пока она ела. Сашенька подошел к ней и обнял за плечи, а я глянула на Борисова, он закрыл глаза. Я понимала как ему больно от всего происходящего, хоть и готова была разорвать его на части еще вчера.
Мы с ним так и не поговорили… как плохо, что так и не поговорили. Он ничего не знает про Валерку, он еще не знает, кто та женщина на самом деле. Неужели, он бы выбрал ее? Неужели он мог бы заменить ею Любу? И что он переживает? Разрыв с женой, разрыв с той? Или только лишь болезнь сына. Болезнь сына однозначно, а вот остальное…
Я не знаю. Я просто теряюсь в догадках.
А мне так надо знать, надо не из любопытства, а чтобы подставить руки, чтобы помочь…
Ну как же они этого сами не понимают, что я все делаю, чтобы помочь?
И поговорить с Валеркой ему надо. Надо, но как? И что из этого может выйти? Неужели он оставит семью? Так ведь и на сына может рассердится… Как я про все раньше не подумала?! Я отталкивалась от того, что Борисов ЛЮБИТ Любу, а та другая, лишь увлечение, затмение, но никак не серьезный шаг. А сейчас я прямо-таки растерялась. Что-то мысли мои меня куда-то не туда несут.
— Мама, — услышала я голос Сашеньки, — Мы с Любой к Ванечке пойдем, ты не сердишься?
— Я с чего? Идите. Я тоже хотела, но чуть позже подойду.
— Люба, я сменю тебя часа через два, а ты домой сходи и поспи. — это был уже Борисов.
Она не ответила, и они с Сашей вышли из кабинета.
Как только за ними закрылась дверь, я услышала голос Саши Борисова.
— Екатерина Семеновна, давайте быстро все обсудим, времени нет. У меня работы полно, а Любу надо сменить, отправить домой, дать ей отдохнуть, остаться с собой наедине, в конце концов, выплакаться. Я буду Вам признателен, если Вы побудите с ней. Ей нужно выговориться, но в данной ситуации точно не мне. Я рад, что приехал Саша. Вы и он самые близкие ей люди.
— А ты? — я прервала его.
— Что я? — он не понял.
— Кто ей теперь ты?
— Екатерина Семеновна, не сейчас…
— А когда?
— Когда мы все решим.
— Что решите, Саша? Неужели шлюха может затмить Любу?
— Так категорично?
— А как, если вами двумя пользовалась? Влюблена она в тебя была? Нет, она не знает, что такое любить. Правильно ее Валерка паучихой назвал. Но мне не тебя, мне мальчишку жалко, он то любил… первый раз в жизни.
— Валера? Мой Валера?! — он сел в кресло, — он говорил, что она похожа… О Боже!!! Как он? Он говорил с Вами?
— Говорил! Теперь твоя очередь говорить с сыном. Кто его понять должен, поддержать, слова найти, чтобы можно было жить дальше… Я пойду, Саша. А ты решай, чего и с кем ты хочешь.
— А Вы не знаете чего и с кем я хочу?
— Знаю. Было у меня сомнение, но не долго.
— Она простит?
— Нет. Я бы не простила. Только вот разлюбить тоже бы не смогла.
Я вышла из кабинета директора. Казалось, что все силы мои остались там. Голова болела. Я вернулась в свое отделение и попросила Аллочку измерить давление. А потом выпила горсть таблеток и легла у себя в кабинете. Силы покидали меня, а мне еще обход нужно сделать. Но я задремала.
Проснулась в полном недоумении. Где я, что? И вообще, на минутку показалось так спокойно… А потом опять все нахлынуло. Да лучше уж оперировать целый день, чем когда все навалилось. Так это на меня навалилось, а каково моей девочке.
Повернулась, а тут мой Сашенька.
— Проснулась, мама? Прости, я не хотел.
— Знаю, что не хотел, просто не спала две ночи, вот и сморило. Люба где?
— С сыном. Мама она не уйдет, они там вдвоем. Вернее втроем.
— Втроем это хорошо.
— Я предлагал ей уехать, я хорошо зарабатываю, я мог бы содержать ее с детьми. Она сказала, что ее место здесь.
— Она права, сынок.
— Я буду искать варианты для Ваньки. А как же ее жизнь, ведь разбитую чашку…
Я не дала ему договорить.
— Сашенька, а помнишь, как уронил стакан со стола в детстве. Стакан был отца и ты жутко испугался, прибежал ко мне, даже не глянув на осколки…
— Помню. Стакан каким-то чудом не разбился, и я так радовался. А отец говорил, что от проблемы нельзя убегать и прятаться, что ее надо встречать лицом к лицу, и тогда она может оказаться не такой уж и страшной.
— Так и тут, может чашка и не разбилась вовсе. А они оба просто спрятались от проблемы. Потому и масштабы кажутся невероятными.
— Думаешь, они останутся вместе?
— Я не думаю, Сашенька, я знаю.
Я снова вспомнила тот потолок в ее комнате, который так заботливо красился в густой голубой цвет — цвет его глаз.
Нет, она останется с ним, я уверена. В нем не была уверена еще сегодня утром, но потом поняла, что и он не сдастся. А они оба личности, которые умеют побеждать, вот и проблему эту они сумеют победить, и выстоят только потому, что вместе.
Ночевать мы все отправились в квартиру Любы. Я приготовила поесть на пару дней. Все же я рассчитывала, что они будут хотя бы по очереди ночевать у себя дома, а быт я им как-нибудь обеспечу. Да и дети дома себя чувствуют лучше, каждый лег в свою кровать, по крайней мере.
Вот все поужинали, Сережа помыл посуду, Валера вытирал.
Мы оставались в кухне вчетвером, я мой сын, Валера и Сережа.
Валеру опять потянуло поговорить, и он рассказал о себе и о ней все. Все, что мучило, о чем мечталось, все без утайки.
Если я уже, что-то знала, то для Сашеньки и Сережи все услышанное было новостью.
А потом Валера спросил у моего сына о его личной жизни.
Ответ меня просто потряс. Оказывается Сашенька встречается с какой-то девушкой, и по его словам, она очень сильно напоминает ему сестру. Так вот, мало того, что она похожа на нее чисто внешне, он ищет в ней черты характера, схожие манеры, привычки. Он радовался этой схожести, и за это ее любил, ценил, старался видеть только это.
Но история Валеры и Саши натолкнула его на мысль, что может эта схожесть случайна, а может, просто надуманна? И он пытается воссоздать любимую сестру в облике любимой девушки? Вывод был такой, что надо искать не схожесть, а оригинальность.
Я услышала все, что хотела и пошла спать, а мальчики все сидели и разговаривали.
========== Часть 55 ==========
Вот уже неделя, как уехал Сашенька. Он пробыл почти два месяца. Я была так рада… Безумно рада, несмотря на весь ряд далеко нерадостных событий, происходящих в нашей семье. Знаете, как трудно жить вдали от сына, знать, что увидишь его только раз в году и то совсем недолго.
И вот так жить в ожидании от встречи до встречи. Но что теперь делать?! Его работа, его жизнь, его круг общения там за океаном, а мой тут и ограничен даже не одним городом, а несколькими кварталами, дом — работа — дом, ну еще дом Любы. Не поверите, я на Арбате уже не была лет пять. А он вот он рядом. Я не хожу в продуктовые магазины, еду покупает Митя. Мне не нужна одежда, у меня все есть. Я не поправлялась и не худела, мне все подходит из года в год. А потом под халат все пойдет.
Так вот о чем это я? Да о том, что сын мой уехал. Он за порог, а тоска тут как тут. Будто бы поджидала. Но это ничего, я к ней привыкла, к подружке моей.
У Любы все налаживается. Медленно очень, но все-таки. Они пытаются жить вместе в новых условиях и с новыми ожиданиями. Но они все равно любят друг друга. А это самое главное, это то, что поддерживает и сплачивает.
Мы с Любой говорим, обо всем. Она понимает, что и ее вина в произошедшем есть. Чашу весов перетянула работа, а так неправильно. Одного мужчину оставлять надолго нельзя, а такого, как ее муж и на недолго нельзя. Уж больно многие женщины считают его лакомым кусочком, а он, как все мужчины, слаб. Расслабилась она, переоценила его верность.
Ванечка давно дома. Прогноз еще не ясен. Пока на строжайшей диете и на лекарствах.
Валерка, вроде, в себя приходит. За родительскими проблемами он оставался немного в стороне. Переживал за них очень, да и за брата тоже.
Борька так ничего и не понял толком, просто рад, что все вместе и все дома. А вот с Ванечкой у нас был серьезный разговор. Он просил меня никому о нем не говорить, но я не сдержала слово и рассказала его родителям все. Потому что они должны такое знать.
