Текст книги "Стрела Кушиэля. Битва за трон (ЛП)"

Автор книги: Жаклин Кэри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

Я молча поежилась. Пусть это трусость, но я надеялась, что ответит кто-то другой.

Однако все мои спутники тоже промолчали.

– Да, милорд, у нас есть ответ на вашу загадку, – произнесла я тихо и обреченно. Подняла голову, цепляя взгляд Хозяина Проливов. – Разгадка в том, что один из нас должен занять ваше место.

Гиацинт отчаянно рассмеялся.

Хозяин Проливов смотрел на меня: теперь в его глазах клубились грозовые тучи.

– Ты готова дать полный ответ?

Жослен со свистом втянул воздух, похоже, готовясь выхватить кинжалы. Квинтилий Русс ахнул, а Друстан склонил голову, вертя кольцо на пальце. Конечно, он тоже догадался. Старшие дети Земли, они ближе нас, ангелийцев, к древним легендам, к лабиринтам судеб.

– Да, – прошептала я. – Да, милорд.

– Нет.

На секунду я растерялась, не уверенная, чей это голос – совсем не похожий на обычный тембр Гиацинта. Правда, мой Принц Странников, с детских лет беспечный и ветреный, разительно переменился после гибели Мойред. Он кашлянул и провел рукой по черным кудрям.

– Вы призвали меня, милорд. И вот я здесь. Это я останусь вместо вас.

Хозяин Проливов хранил молчание.

Тут-то я поняла, что все происходившее накануне было всего лишь игрой.

– Нет, – выдохнула я, поворачиваясь к Гиацинту и сжимая его такое знакомое, такое родное лицо в ладонях. – Гиацинт, нет!

Он легонько взял меня за запястья.

– Брейдайе приснился сон, в котором я был на каком-то острове, помнишь? А когда мы отплыли к Земле Ангелов, я не видел впереди берега. Выходит, для меня Длинный путь заканчивается здесь, Федра. Пусть загадку отгадала ты, остаться суждено мне.

– Нет, – прошептала я, и следом крикнула: – Нет! – Ослепленная отчаянием, повернулась к Хозяину Проливов: – Вы ищете себе преемника, вот и загадали нам эту загадку, ну так именно я на нее ответила! Это я должна дать полный ответ!

– Это не единственная и не самая важная загадка на этих берегах. – В голосе Хозяина Проливов слышалась восьмисотлетняя печаль. Солнце стояло высоко, и его лицо скрыла тень, когда он склонил голову. – Тот, кто накинет на себя мои оковы, получит и мою силу. Назови ее источник, если пригодна к служению.

Жослен с протестующим воплем развернулся; похоже, до того самого момента он все еще считал, что может перехватить инициативу и сам дать ответ. Я подняла лицо к солнцу, думая, вспоминая, связывая. Библиотека в башне, где я недавно прочла давно утерянные стихи. Библиотека Делоне, где я провела много тоскливых часов, вынужденная учиться, тогда как предпочла бы развлекать гостей. Ах, вот бы сейчас вернуться туда. На память пришел Алкуин с падающими на лицо светлыми волосами, склонившийся над древним трактатом. И непривычно беззаботный голос Жослена в тот редкий миг, когда он, оглядывая полки, высказался как сын сьовальского ученого, каковым и являлся: «Полное собрание тамошней зауми, кроме разве что «Потерянной книги Разиэля». Неужели Делоне и по-иешуитски умеет читать?»

Кусочки головоломки собрались воедино, и я, моргая, опустила глаза.

– Это «Книга Разиэля», милорд.

Хозяин Проливов начал всем телом поворачиваться в мою сторону.

– Не вся, только отдельные страницы. – Слова Гиацинта звучали так, словно он говорил в полую камышину. – Страницы из потерянной «Книги Разиэля», которую Единственный Бог дал первому человеку, Эдому, чтобы тот властвовал над землей, морем и небом, а потом отобрал за непослушание и выбросил в морскую пучину. – Хозяин Проливов развернулся к Гиацинту. Тот снова отчаянно засмеялся, наконец увидев всю картину затуманенными дромондом глазами. – Подарок вашего отца, да? Адмирал зовет его Властелином Глубин и бросает в волны, жертвуя ему, золотые монеты, потому что суеверен, как все моряки. А иешуиты зовут его Владыкой моря, да еще Рахавом, что переводится как гордость и высокомерие. Тот самый Рахав, который упал с небес, раскололся и собрался воедино, упал, но не последовал за Элуа. – Гиацинт говорил все быстрее и быстрее, слова наперегонки срывались с его губ, тогда как пустой взгляд устремился по туннелю длиной в восемь столетий. Я вспомнила пылающий костер, пиликанье скрипок, играющего на цимбалах Гиацинта и ехидное бормотание старой тсыганки: «Разве не знаешь, что дромонд позволяет видеть не только вперед, но и назад?». – Небожитель зачал вас, милорд, овладев ангелийской девушкой, которая любила другого, любила мужчину с Альбы, сына Куллах Горрьим, простого смертного и одного из Старших детей Земли. Все верно?

– Все верно, – эхом отозвался Хозяин Проливов.

Гиацинт потер ладонями лицо.

– Тогда Проливы были открытыми, свободными водами… Рахав привез свою избранницу сюда, на этот самый остров, на Третью Сестру, нетронутую потомками Элуа, и здесь она родила вас… Она, конечно, любила вас, свое дитя, но пела печальные песни, словно запертая в клетке птица, и однажды одна такая песня перелетела через море и достигла Альбы. Тогда ее возлюбленный переплыл Проливы, чтобы освободить пленницу… – Гиацинт замолчал.

– Они погибли. – Бесконечно печальный голос Хозяина Проливов напоминал морской прибой. – Поднялись волны, лодка перевернулась, и пучина их поглотила. Я знаю, где покоятся их кости. – Он посмотрел на море между колонн своего огромного насквозь продуваемого храма, и на его лице отразилось застарелое горе.

– Единственный Бог покарал строптивого Рахава и вернул его на небо, – прошептал Гиацинт. – Но Рахав в отместку за непокорное сердце женщины и за собственную утраченную свободу наложил на вас проклятие, милорд. Он поднял из морских глубин разрозненные листы божественной книги и дал вам власть над волнами, а потом заклял вас вовеки оставаться здесь, разделяя Альбу и Землю Ангелов, пока снова не родится любовь, которая сподвигнет смертного переплыть гибельные Проливы, и пока кто-то не захочет добровольно занять ваше место.

– Все верно, – повторил Хозяин Проливов с завершенностью плещущей на берег волны, и я поняла, что проиграла.

Гиацинт выпрямился; его лицо прояснилось, и он снова рассмеялся, на этот раз весело.

– Что ж, милорд, гожусь ли я в служение?

– Да, ты годен и будешь служить. – Хозяин Проливов склонил голову, его глаза сострадательно посинели. – Долгое и трудное обучение предстоит тебе пройти, прежде чем ты будешь готов снять с меня цепи проклятия. И тогда, освободившись, я проследую путем Элуа в мир, где не откажутся принять ублюдка обитателя Небес.

– Ты жестоко нас поимел, Старший Брат, – угрюмо пробормотал Квинтилий Русс. – И что будет с парнем?

– Хочешь попенять на жестокость, так вспомни о моей судьбе, – неумолимо отрезал Хозяин Проливов. – Море обошлось с тобой по-доброму, корабельщик, считай, милостиво. Если бы не я, можешь не сомневаться, половина твоих горе-мореходов уже кормили бы рыб. А что до парня, так мой преемник будет так же, как и я, привязан к этому острову. Это проклятие невозможно снять, пока Единственный Бог не забудет о прегрешениях моего отца, а у него долгая память.

– А что с Проливами? – спросил по-круитски Друстан. Он морщил лоб, не вполне понимая, что происходит, поскольку Гиацинт говорил по-ангелийски. Но основную мысль круарх, по-видимому, уловил. – Их по-прежнему будет нельзя переплывать?

– Ключ у тебя в руках. – Бледный палец указал на золотой перстень-печатку. – Женись и откроешь этот замок, разрушишь эту преграду.

– Ага, запросто. Между женихом и невестой всего-то тысяч двадцать воинственных скальдов да предателей из Камлаха, – саркастически вставил Квинтилий Русс. – А мы тем временем прохлаждаемся на богом забытой скале без какой-либо вражеской армии в пределах видимости.

– Что ж, я обещал помочь, – ответил Хозяин Проливов, не двигаясь с места. – И помогу. – Он взмахнул рукой над бронзовой чашей, и по воде пошла рябь. – Покажу вам, что творилось и творится в Земле Ангелов. Доставлю на сушу ваших людей, лошадей и оружие. Это все, что я могу сделать, но и это немало. Желаете прямо сейчас что-то посмотреть?

Мужчины почему-то уставились на меня, а я ошеломленно глядела на них, чувствуя, как меня бьет дрожь. Воистину, есть предел тому, что разум способен воспринять за один день. Встав утром с постели, я с каждым шагом укрепляла в себе готовность связать жизнь с этим одиноким островом. Сложно разом свернуть с проторенной тропы.

– Нет, – отказалась я, мотнув головой и стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Милорд, с вашего разрешения, я бы хотела попросить у вас немного времени… час. Позволите нам передышку?

– Хорошо. Я пошлю за вами за час до заката. – Он кивнул и повернулся к Гиацинту. – Даю тебе этот день. Только заруби на носу, что твоя нога больше никогда не покинет эту землю.

Гиацинт кивнул.

Он знал.

Снова оказавшись в башне, в зале с широкими окнами, я резким голосом попросила вина. Слуги аж подскочили и наперегонки бросились удовлетворять мое пожелание. В тот момент меня ничто не волновало. Когда вино принесли, я одним глотком выпила полбокала и сурово посмотрела на Гиацинта. Остальные тактично отошли, оставив нас вдвоем.

– Почему? – спросила я. – Почему ты это сделал?

Тсыган слегка улыбнулся, крутя в пальцах бокал. Под его глазами залегли темные круги, но сейчас, когда роковой рубеж остался позади, он, казалось, пришел в себя.

– Знаешь, без тебя я бы не смог разгадать эту загадку. У меня не было ответа. Я искал какую-то хитрую мелочь на заднем плане… Ответ был таким близким, таким всеобъемлющим, что я его не видел. – Он отпил вина и уставился в окно. – При первом взгляде на остров я уже знал, что мой путь заканчивается здесь. Просто не мог понять, почему так. Вчера, убедившись, что ты знаешь разгадку, я испугался.

– Гиацинт. – Голос сорвался, на глаза навернулись слезы. – Воюющей стране ангуиссетты без надобности. Это место должно было стать моим. Позволь мне остаться.

– А самому мне что тогда делать? – тихо спросил он. – Кидаться камнями в скальдов? Добивать палкой умирающих? Предсказывать судьбы? Воюющей стране и не умеющие воевать тсыганские полукровки тоже без надобности.

– Ты владеешь дромондом! Это больше, чем все, что я могу предложить!

– Именно дромонд привел меня сюда, Федра. – Гиацинт взял меня за руки и посмотрел на наши сплетенные пальцы. – Именно дромонд отделяет меня и от ангелийцев, и от тсыган. Он привел меня к тому месту, где я смогу стать своим. Позволь мне остаться. – Отпустив мои ладони, Гиацинт коснулся бриллианта на моей груди. – Кушиэль отметил тебя. Не знаю, какую цель он хотел поразить, пуская свою стрелу, но вряд ли это Хозяин Проливов.

Я поежилась и отвела взгляд.

– Кроме того, – с улыбкой добавил Гиацинт, – едва мы достигли бы суши, твой чертов кассилианец наверняка тут же развернулся бы, пересек Проливы вплавь и навлек бы на всех нас новое проклятие. И так плохо, что его ослепляют обеты, но то, что он по уши в тебя влюблен, делает его очевидной угрозой любому разумному начинанию.

– Жослен? – я удивленно повысила голос.

Кассилианец с любопытством покосился в нашу сторону. Я покачала головой, и он отвернулся, продолжив разговор с Руссом.

– Да поможет ему Элуа, если он когда-нибудь это поймет. – Гиацинт ласково провел пальцем по моей левой брови над отмеченным красной точкой глазом. – Как и тебе.

– Гиацинт, – взмолилась я, отстраняясь и оглядывая просто обставленную комнату. – Посмотри на это… это место. Ты меньше всех в мире подходишь на эту роль! Без друзей, без смеха и музыки… ты же сойдешь с ума!

Тсыган тоже огляделся и пожал плечами:

– Я научу Хозяина Проливов играть на цимбалах, а волны – танцевать. Что ты хочешь от меня услышать, Федра? Если ты смогла перейти Камаэльские горы лютой зимой, я-то уж точно переживу испытание одиноким островом.

– Но восемьсот лет…

– Все может быть. – Гиацинт подпер подбородок кулаком. – Принц Странников, прикованный к скале в сердце стихий. Забавно, не правда ли? – Я пристально посмотрела на него, и он снова пожал плечами. – Остальные страницы «Книги Разиэля» где-то там, в море. Я всегда неплохо умел находить потерянное. Кто знает, а вдруг в утонувших страницах кроется нечто, способное меня освободить? А может, кто-то хитроумный, искусно отгадывающий разные загадки, придумает способ избавить меня от оков. – Он сверкнул зубами в своей неподражаемой улыбке. – Вполне в твоем духе, от тебя всего можно ожидать.

– Не надо, – взмолилась я, смеясь сквозь слезы. – Гиацинт, это не смешно.

– Смешно-смешно, хоть капельку, да смешно. – Он вдруг посерьезнел. – Окажи мне услугу, ладно? – Я кивнула. – Мой дом, конюшня… они должны отойти моим ребятам в Сенях Ночи. Я напишу завещание. Отдай его Эмилю, я оставил этого парнишку на хозяйстве за главного. Если от Города Элуа что-то сохранится после войны, Эмиль сообразит, что делать.

– Обещаю.

– Хорошо. – Он сглотнул, понимая необратимость своего выбора. – И принеси жертву Благословенному Элуа от имени моей матери.

Я снова кивнула; слезы застили взор.

– Анастасия, дочь Маноха.

Она пошла против тсыганских законов и обучила сына дромонду. «Как думаешь, что она про него видела? – вопрошала меня ее бабка Абхирати. – Длинный путь и табор или что-то другое, какое-то отражение в глазу, отмеченном красной точкой?» Теперь-то я знала, что Гиацинт видит в моих глазах, ведь это отражалось и в его зрачках: одинокая башня на затерянном в море острове.

– Я все для тебя сделаю.

– Спасибо. – Он встал и подошел к окну посмотреть на бесконечные волны, золотящиеся  в свете клонящегося к закату солнца.

Русс, Друстан и Жослен молча наблюдали за нами с другого конца залы. Если круарх и адмирал раньше не знали, уверена, Жослен уже рассказал им, как давно мы с Гиацинтом дружим; Друстан понимал каэрдианский лучше, чем говорил на нем. Я познакомилась с Гиацинтом даже раньше, чем с Делоне, пусть всего на один день. Он был мне другом, когда я больше никого не могла так назвать. Он был моим свободным выбором, когда мой туар принадлежал не мне.

Гиацинт повернулся и с серьезным видом предупредил:

– Федра, остерегайся Мелисанды Шахризай.

Я коснулась ее бриллианта и испуганно спросила:

– Это ты сейчас дромонд говоришь?

Он покачал головой и с кривой улыбкой ответил:

– Нет. В твоей жизни больше неожиданных поворотов, чем в байке мендаканта. Сомневаюсь, что смогу увидеть твой путь дальше завтрашнего заката. Знаешь, назад смотреть гораздо легче – там все уже свершилось, все неизменно, нет никаких развилок, и можно заглянуть сколь угодно далеко. Я говорю просто как человек, который неплохо тебя изучил. Если тебе выпадет случай встретиться с ней наедине, не вздумай им воспользоваться.

– Ты вправду думаешь, что моей ненависти к ней недостаточно, чтобы не бросится к ней навстречу? – с горьким смешком спросила я. – Ах да, тебя же не было рядом со мной в повозке, когда я очнулась после ее предательства.

– Зато я был на Гиппокампе, когда отказался от своей семьи, чтобы вытащить тебя из оцепенения, в которое тебя поверг один лишь ее вид, – возразил Гиацинт. – Что бы ни было тому причиной, это не просто ненависть. Ей, конечно, не следовало выпускать из рук поводок после того, как она надела на тебя этот ошейник. Так не позволяй же ей вновь до него добраться.

Его слова были справедливы, и даже больше – правдивы, их подтверждение таилось в темных уголках моей души, как бы я ни отказывалась это признавать. Я прикусила губу и согласно кивнула.

– Не позволю. Да ниспошлет мне Благословенный Элуа возможность последовать твоему совету.

– Хорошо. – Гиацинт окинул нас всех взглядом и тихо сказал: – Если не возражаете, друзья, я хотел бы немного побыть один. Пора уже к этому привыкать, ведь скоро мы распрощаемся. И вам еще нужно продумать стратегию кампании после того, как Хозяин Проливов покажет расстановку сил в Земле Ангелов. С этой задачей вы управитесь только все вместе.

Глава 79

Итак, мы вернулись в храм Хозяина Проливов на вершине горы вчетвером, а не впятером.

– Готовы? – спросил Повелитель Вод на свой волшебный манер, так что каждый услышал вопрос на своем родном языке. Опустошенная горем, я больше не удивлялась этому чуду.

– Покажите нам все, что сочтете нужным, милорд, – ответила я за всех.

Хозяин Проливов взмахнул рукой над бронзовой чашей, в свете догорающего солнца его рукав показался янтарным.

– Вот, смотрите! – пророкотал он. – Война.

В последнем слове прозвучал темный холодный ужас океанских глубин. Мы окружили треногу с чашей и во все глаза стали наблюдать за картинами, проявлявшимися на поверхности воды.

Несметные орды скальдов с копьями, мечами и топорами, в шлемах и щитках переходят ангелийскую границу через северный проход. Они вторгаются в прибрежные земли и беснуются вдоль Рейна, бросая копья в корабли на реке и уворачиваясь от ответного града стрел. Варвары на южных проходах караулят ущелья и заманивают ангелийские дозоры на восток.

В камлахских горах Исидор д’Эгльмор, сверкая доспехами, выжидает во главе пятитысячной группировки войск под знаком Союзников Камлаха – пылающим мечом.

Глядя на него, я зажала кулаком рот. Ангелийцам же было заранее известно о грядущем вторжении Селига и о его сговоре с д’Эгльмором, ведь я все рассказала в подробностях! Неужели Исандра мне не поверила? А может, я слишком многого ждала, полагая, что армия подчинится приказу юной королевы, основанному на ничем не подкрепленных словах служительницы Наамах, беглой скальдийской рабыни? «И вдобавок обвиненной в убийстве», – додумалась неприятная мысль. Но Исандре наверняка достало бы ума провести дополнительную разведку, чтобы убедить сомневающихся...

– Подождите-ка, – произнес Хозяин Проливов.

Картина на воде изменилась.

Полчища скальдов, словно саранча, текут через северный проход, сметая всех и вся на своем пути. Во главе левого фланга высится сам Вальдемар Селиг, восседающий на огромном боевом коне. Правый фланг доверено вести Колбьорну из племени маннов. Войско продвигается вперед полукругом, центральные отряды чуть отстают от фланговых.

Захватчиков так много, что мое предупреждение, учтенное или нет, ничего не решает.

Вот значительная часть ангелийской армии под знаменем с яблоней Перси де Сомервилля и под серебряным лебедем Дома Курселей оставляет южные проходы, перегруппировывается и спешит через Намарру на север, чтобы перехватить скальдов.

А в горах Камлаха Исидор д’Эгльмор вскидывает руку и выкрикивает какой-то приказ. Вояки д’Эгльмора, выстроенные в боевом порядке, изготавливаются к атаке.

Интересно, он уже знает, что Селиг его предал? Квинтилий Русс рыдающим голосом принялся призывать проклятия на голову мятежного герцога.

И вдруг в рядах д’Эгльмора начинается непонятное смятение: Союзники Камлаха разворачиваются, руша построение.

Я до рези в глазах вглядывалась в воду, пытаясь понять, что там происходит.

А когда поняла, то заплакала.

Удар в спину. Солдаты из арьергарда вдруг обращаются против своих боевых товарищей, ожесточенно рубя и разя мечами. То тут, то там, в местах особенно ожесточенных схваток, видны поднятые на древках копий флажки Дома Тревальонов – три корабля и Путеводная звезда. Бунтари храбро сражаются не на жизнь, а на смерть.

По движению их губ угадывался боевой клич, который они выкрикивали, наскакивая на противников. Давным-давно я слышала, как они скандировали это священное для себя имя в победном марше: «Бодуэн! Бодуэн!» Видимо, не без задней мысли Каспар де Тревальон придумал отправить Искателей Славы в Камлах. Какую бы роль они ни сыграли в интригах Львицы Аззали, в конце концов гвардейцы принца Бодуэна отдали свой долг короне с лихвой.

Но Искатели Славы не одиноки в своем самоубийственном порыве. В рядах Союзников Камлаха находятся и другие бойцы верные трону. Наверняка они понимают, что обрекают себя на верную смерть.

Я в ужасе смотрела на побоище.

Вот д’Эгльмор что-то беззвучно кричит, скорее всего, команды своим солдатам.

Но после короткой междоусобицы контратака герцога захлебывается. Немногие выжившие мятежники отступают и, разделившись, бросаются вскачь к горам. Конники д’Эгльмора рвутся в погоню, но герцог их удерживает и снова выстраивает войска.

Он всегда был слишком умен, чтобы кидаться в бой очертя голову.

Вместо этого он допрашивает мятежников, захваченных живьем. Один из них – явный Искатель Славы, – рассмеявшись, плюет герцогу в лицо. Смельчака тут же валят на колени и приставляют к шее мечи. Д’Эгльмор задает какой-то вопрос.

Даже не слыша ответа, я догадалась, о чем речь, по тому, как сильно герцог побледнел.

Видимо, до того момента он не подозревал о предательстве Вальдемара Селига.

Воина, принесшего дурную весть, убивают.

Вопреки моим ожиданиям, волшебная чаша Хозяина Проливов показала, что случилось со сбежавшими мятежниками.

Вот они, оглядываясь, спускаются с гор в поля Намарры. Наверное, удивляются, почему нет погони. Стремясь побыстрее ускакать от Союзников Камлаха, уцелевшие Искатели Славы налетают прямо на скальдов Вальдемара Селига.

Жослен придушенно вскрикнул. Я отвернулась.

– Смотри, – безжалостно приказал Хозяин Проливов.

Происходит новое побоище. По крайней мере, оно не затягивается: скальды умеют убивать по-быстрому, особенно воины Селига. Они поют, сражаясь, и обагряют кровью мечи.

Не сомневаюсь, что уже слышала эти песни.

Вдалеке мелькают флаги с ястребами гвардейцев д’Эгльмора, поспешно отступающих, пока захватчикам не до них.

И тут появляется ангелийская армия.

Битва развертывается так широко, что невозможно наблюдать за всем полем боя одновременно.

Перед нами мелькали одна картина на другой.

Вот на острие атаки скачет граф Перси де Сомервилль, скорее всего, намереваясь войти клином в слабый центр вражеской группировки.

О Элуа, сколько крови! Ужасное зрелище.

Я попыталась сосчитать ангелийские знамена и не смогла, так их было много.

Сражаются воины Домов Сьоваля, Эйсанда, Ланьяса, Кушета, Намарры. Ни одного флага из Аззали – тамошние войска ждут неприятеля на северной границе, удерживая Рейн. И ни одного из Камлаха, поскольку камаэлиты либо с д’Эгльмором, либо уже мертвы.

Золотой лев королевского дома Арагонии реет над отрядом копьеносцев примерно в тысячу человек в стальных шлемах с плюмажами. Арагонцы храбро пускают в ход длинные копья и останавливают скальдийскую пехоту.

Там же и герцог Баркель л’Анвер во главе двух сотен обученных в Хеббель-им-Аккаде кавалеристов. Они осыпают стрелами правый фланг скальдов.

Заметив герцога, я, признаться, удивилась. Друстан маб Нектхана с живым интересом наклонился вперед. Ничего подобного он наверняка еще не видел.

Л’Анвер улыбается до ушей, концы его бурнуса развеваются из-под конического шлема. Всадники вертятся на одном месте, словно дервиши, поливая противника смертоносным дождем стрел. Одна из них втыкается в глаз Колбьорна из племени маннов.

Вот уж кого мне ничуточки не жаль.

Да, я сомневалась в Баркеле л’Анвере, который так долго враждовал с моим наставником, но теперь обрадовалась, убедившись, что герцог на нашей стороне.

В конечном счете сказывается численный перевес скальдов – их просто-напросто слишком много.

Клин графа де Сомервилля пробивает центр скальдийского войска, верша кровавую жатву; правый фланг варваров рассыпается в тщетной попытке увернуться от стрел лучников л’Анвера.

Но левым флангом, на востоке, командует Вальдемар Селиг.

Вот он, беззвучно крича, собирает войска в крепкий кулак и наносит мощный удар, отсекая от основной части ангелийской армии далеко зашедший авангард во главе с графом.

Недавняя атака сменяется массовым отступлением, но, к чести Сомервилля, оно происходит организованно.

Раньше я не могла взять в толк, почему его назначили верховным главнокомандующим, но теперь-то наконец поняла.

Ланьясские лучники, прикрываемые кавалерией, выстраиваются в ряд и на вытянутой руке вскидывают луки. С суровыми лицами они, не сдвигаясь ни на шаг, выпускают залп за залпом и удерживают скальдов, пока другие отряды спешно ретируются. Большинство тех лучников там и погибают, выжившие обязаны спасением людям л’Анвера, которые сражаются, как десять тысяч частенько поминаемых Руссом аккадианских демонов.

Это самопожертвование обеспечивает ангелийцам успешное отступление.

Войска возвращаются в Трой-ле-Мон, расположенный в холмах северной Намарры.

Позже я узнала, что Сомервилль, предусмотрел такой исход первого сражения и заранее подготовил город к осаде и обороне.

Там своих воинов встречает Исандра де ла Курсель, тоже готовая отдать жизнь за Землю Ангелов.

Первое, что мы увидели в бронзовой чаше Хозяина Проливов, стало и последним: сосредоточенное лицо королевы. Друстан шумно вдохнул, и тут движущиеся картинки растворились в воде, а на их месте появилась карта Земли Ангелов.

– Понимаете? – спросил Хозяин Проливов. – Вот здесь, – он ткнул в точку на карте, где находился Трой-ле-Мон, – сидит в осаде ангелийская армия. Вокруг полчища скальдов. – Он повел пальцем дальше вдоль северной границы Аззали. – И здесь тоже они, пусть не так густо, но все равно не пусто. Вот в этих местах, – бледный палец переместился на южные проходы, – боевые действия не ведутся: слишком мало войск с обеих сторон. А дальше, – указующий перст уже на востоке Эйсанда, граничащего с Каэрдианским Союзом, – стоят объединенные армии каэрдианских городов-государств на случай прорыва скальдов.

– Трусы, – с отвращением проворчал Квинтилий Русс. – Ну да ничего другого от них ждать не приходится. Старший Брат, а не скажешь ли, где мой флот?

– Твой флот на стороне лебедя? – спросил Хозяин Проливов.

Меня немного удивило, что он этого не знал. Хотя чему тут удивляться: на воде можно видеть людей, но разговоров-то не слышно.

Адмирал кивнул.

– Вот тут. – Белый, словно кость, палец проследовал по течению Рейна. – Удерживают северную границу вместе с солдатами Аззали.

– Молодцы, – буркнул Русс.

– Значит, герцог де Морбан их отпустил, – задумчиво протянула я. – Кстати, а сам-то он где? Кто-нибудь заметил его знамя?

Все покачали головами. Нахмурившись, я склонилась над чашей.

– А где сейчас Исидор д’Эгльмор? – спросила я у Хозяина Проливов, позабыв о своем страхе перед ним. – Он все еще командует войском?

– Сребровласый Ястреб Севера. – Указующий перст завис над гористой границей Камлаха и Намарры. – Сегодня вот здесь, – кончик пальца коснулся поверхности воды, и карта пошла рябью, – но на одном месте не задержится. Он по собственной глупости попался в ловушку.

– Так ему и надо, – горько вздохнула я, думая об Искателях Славы и о сотнях верноподданных камаэлитов, погибших, чтобы положить предел притязаниям герцога на трон. Тронула бриллиант на груди. – А Мелисанда Шахризай?

Хозяин Проливов, чуть помедлив, покачал головой. Заходящее солнце заставило его изменчивые глаза загореться красным огнем. Гилдас и Тилиан переминались чуть поодаль – пора было спускаться к морю, чтобы заново наполнить чашу.

– Мне под силу увидеть великие события, – признался Хозяин Проливов, – а незначительные, увы, нет, за исключением разве что тех, участников которых я знаю в лицо.

– История по большей части складывается из незначительных событий, – пророкотал Квинтилий Русс.

Жослен переступил с ноги на ногу, и на подернутую рябью воду упала крестообразная тень рукояти его меча.

– Туда, – выдохнул на круитском Друстан маб Нектхана, не обращая на нас внимания. Наклонившись, он, беря пример с Хозяина Проливов, пальцем указал на Трой-ле-Мон, в точку, где недавно видел лицо Исандры. По поверхности снова пошли круги, размывая карту. Когда вода успокоилась, в ней виднелось лишь отражение закатного неба и больше ничего. – Вот туда мы отправимся!

Друстан посмотрел на меня – темные глаза блестели в окружении синих узоров. Я перевела взгляд на Квинтилия Русса – единственного из нас, кто имел опыт войны со скальдами, а тот в свою очередь покосился на высокую фигуру в мантии.

Хозяин Проливов повернулся к нам спиной и отошел к дальнему концу храма.

– Круарх Альбы был прав, упрекая меня в нечестной игре с вами. Я пригоню ваши корабли на любой берег моря, куда пожелаете. Но большего я сделать не в силах. У меня нет никакой власти над сушей. Я правлю лишь Первой и Второй Сестрами, будучи не вправе покидать Третью. И только.

– Милорд адмирал? – я не сводила глаз с Квинтилия Русса.

Тот откашлялся.

– Значит, доставь нас к устью Рейна, Старший Брат, и как можно дальше против течения. – Он почесал подбородок. – Для начала воссоединимся с моим флотом и кораблями Гислена де Сомервилля, усилим охрану северных границ. Может статься, вместе придумаем, как прорвать осаду Трой-ле-Мона.

Я перевела слова Русса для Друстана, который коротко кивнул. Как бы молод и влюблен он ни был, но все же не стал бы рисковать жизнями своих людей ради отчаянного наступления наобум.

– Завтра на рассвете, – сказал Хозяин Проливов, поворачиваясь к нам лицом, бледным и жутким на фоне темнеющих небес, – море отнесет вас, куда пожелаете. Будьте готовы.

– Будем, – поежившись, прошептала я.

И он нас отпустил.

Гилдас и Тилиан поспешно взялись за ручки бронзовой чаши, аккуратно сняли ее с треноги и бережно понесли к лестнице. А дальше принялись осторожно, ступенька за ступенькой спускаться к морю. Да, такой работе не позавидуешь.

Возвращаясь к башне, я окинула ее взглядом снизу доверху. В витражных заглубленных окнах горел свет, отбрасывая на каменные ниши янтарные, кобальтовые, рубиновые и изумрудные блики. Комната на самой вершине казалась охваченной радужным огнем.

Гиацинт.

Глава 80

Мы готовились отплыть на рассвете.

Нетрудно догадаться, что большую часть вечера мы провели, строя планы. Слуги принесли перья, чернила и чистый пергамент – писчей бумаги на Трех Сестрах не водилось. Я набросала карту Земли Ангелов и принялась наносить на нее районы боевых действий, а Русс, Жослен и Друстан, заглядывая мне через плечо, подсказывали под руку дополнения и коррективы.

Звучала чудовищная смесь ангелийского, круитского и каэрдианского языков. Я не успевала переводить. Наверняка любому постороннему человеку наш разговор показался бы совершенной тарабарщиной, однако мы друг друга неплохо понимали.

Гиацинт молчал, в его глазах залегли тени.

Конечно, мы описали ему увиденное в волшебной бронзовой чаше Хозяина Проливов. Тсыган выслушал новости, не проронив ни слова, но явно огорчился.

Было ясно, что присутствовать при обсуждении наших планов ему тяжело. Спустя какое-то время после ужина – ели второпях, блюда принесли прямо в библиотеку, – он поклонился и ушел, тихо пообещав:

– Утром я вас провожу.

Я смотрела вслед Гиацинту, когда неожиданно почувствовала на себе взгляд Жослена. Добившись моего внимания, он усмехнулся и развел руками. Посреди зимней скальдийской глуши нам не требовались слова. И тут я его тоже поняла.