Текст книги "Стрела Кушиэля. Битва за трон (ЛП)"

Автор книги: Жаклин Кэри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

– Не знаю, какие потери понесла армия. – Гислен вытащил другую карту и положил ее поверх первой. Схема крепости. – До битвы насчитывалось восемь тысяч солдат. Но сколько из них выжило? Надеюсь, большинство. Смотрите, здесь внешняя стена, дальше рвы и ямы с кольями на дне, а вот тут вторая стена укреплений, – показывал он на схеме. – Насколько мне известно, пока что наши удерживают этот оборонительный пояс, но мои новости не свежее ваших, если морское зеркало Хозяина Проливов показало вам правду. Сама крепость за стенами тоже неплохо укреплена.

– Так дальше-то что? – спросил Квинтилий Русс.

Гислен посмотрел ему в глаза.

– Принц Бенедикт делает все возможное, чтобы набрать войско в каэрдианских городах-государствах. Если у нас будет достаточно солдат, сможем зажать скальдов с двух сторон, как между молотом и наковальней. Но каэрдианцы блюдут собственные местечковые интересы и не похоже, чтобы с их стороны можно было ожидать серьезную помощь.

– В таком случае они тоже падут, – тихо предрек Жослен, – без Земли Ангелов им не устоять.

Пока в полчищах Селига сохраняется дисциплина…

Я посмотрела на карту.

– Есть один шанс, – подумала я, не отдавая себе отчет, что произнесла это вслух, пока Гислен де Сомервилль не одарил меня вопрошающим взглядом. – Армия Селига очень разнородна, там ведь собрано много-много племен, не меньше сотни. – Я посмотрела на Жослена и спросила: – Помнишь день, когда мы приехали на Слет? – Он кивнул. – Сразу бросалось в глаза, что между некоторыми из отрядов кровная вражда. Если получится подогреть их ненависть друг к другу, то дисциплину соблюдать перестанут… Хоть чем-то, но это поможет.

– И как же нам сотворить такое чудо? – скептически спросил Квинтилий Русс.

Гислен внимательно вгляделся в карту.

– Круиты их напугали, – задумчиво сказал он, постукивая пальцем по пергаменту. – Эти синие лица… скальды не могли взять в толк, кто на них напал. Даже с другого берега я прекрасно видел их замешательство. Знаете, они ведь очень суеверный народ. Если совершить несколько коротких набегов на их фланги, небольшими отрядами, быстро отступая… они, пожалуй, призадумаются. Только нам понадобится безопасное место для лагеря налетчиков, где-то вот здесь, в горах.

Я посмотрела на Друстана, Имонна и Грайне и пока не стала переводить.

– Сколько из наших выживет? – спросила я у Гислена. – Только честно.

Подняв на меня глаза, он набрал в грудь воздуха и тихо ответил:

– Ни один. В конце концов? Ни один. Каждый из нас проживет столько, насколько повезет, и ни днем больше. И может статься, что все мы погибнем понапрасну. Ты права, сделать скальдийское войско неуправляемым – это наш единственный шанс, но он в лучшем случае ничтожно мал.

– Спасибо, – кивнула я и перевела все сказанное для Друстана.

Тот молча выслушал меня и прохромал к выходу из палатки, чтобы посмотреть наружу, чем изрядно вспугнул стражников. Имонн и Грайне переглянулись.

– Скажи ему, что я лично прослежу за возвращением его людей обратно на Альбу, – проворчал Квинтилий Русс. – Отправлю домой всех без исключения: и синелицых, и с известковыми гребнями. Когда мы их сюда зазывали, то обещали хорошую драку, а не верную смерть.

Думаю, Друстан его понял, потому что ответил еще до того, как я успела перевести:

– А что станется с твоим Гиацинтом? – спросил он у меня, разворачиваясь и поднимая руку так, что сверкнул перстень на его пальце. – Если я не женюсь на Исандре… если я умру, если Исандра умрет, то проклятие останется в силе, и что с ним в результате станется? И как мы попадем домой, раз Повелитель вод будет по-прежнему прикован к своей скале да еще и разъярится из-за нашего провала? Какая песня поможет нам миновать Проливы, а, Федра но Делоне?

Невольно навернулись слезы: это я привела его сюда дорогой без возврата.

– Не знаю, – прошептала я. – Милорд, я виновата.

– Здесь нет твоей вины. – Он пристально смотрел на меня темными глазами. – Ты выполняла приказ своей королевы; моя же судьба целиком в моих руках, ты не властна ее изменить. Но вот своим людям я должен дать честный выбор. Это моя судьба, моя война, но не их. Если уж куда ни кинь, везде клин, пусть решают сами, попытать ли счастья с мечом на суше или с веслом на море.

Я кивнула, ничего не видя в тумане слез. Друстан окликнул Близнецов, и они ушли, уведя с собой своих гвардейцев. Я перевела слова круарха ангелийцам.

– Справедливо, – тихо сказал Гислен, опустив голову и обводя пальцем Трой-ле-Мон на карте. – Что бы ты им ни говорила, когда призывала нам помочь, они наверняка не представляли истинного соотношения сил. Никто из нас не представлял. – Он поднял голову и мрачно посмотрел на нас. – Но если вы отправитесь под Трой-ле-Мон, я пойду с вами. Там мой отец. – Он бросил взгляд на Жослена. – И, если не ошибаюсь, твой тоже, кассилианец.

Той ночью мы это обсудили.

Звезды мерцали в чистом черном небе, знакомые ангелийские звезды. В военном лагере невозможно уединиться; я нашла Жослена чуть поодаль от наших палаток. Он сидел под вязом и смотрел на лагерь. Здесь не было духа праздника, как в день после победы над армией Маэлькона – днем состоялась всего лишь стычка, не более того, маленький успех в большой безнадежной войне. Аззалианцы сосредоточенно чистили оружие в преддверье грядущущего дня. Там, где разместилась армия Друстана, у костров шли оживленные обсуждения, не смолкавшие почти до утра.

– Ты знал про отца? – спросила я Жослена, усаживаясь рядом с ним.

Он покачал головой.

– Не был до конца уверен. Знал только, что это возможно. Там, на острове, я не разглядел в чаше наше знамя, но ведь их было так много.

– Сожалею, – тихо прошептала я.

– Не сожалей, – хрипло ответил он. – Дом Веррёев всегда служил короне. Я говорил, что мой отец сражался в Битве Трех Принцев? Именно после нее его и посвятили в рыцари. – Уголок его рта чуть приподнялся. – Так же как ты посвящала людей Русса.

– Но у меня нет права даровать земли.

– Отцу земель тоже не даровали. – Он посмотрел на звезды. – Наше поместье невелико, но оно принадлежит семье уже шесть столетий. Мы происходим от Шемхазая. Каждое поколение пеклось о семейной библиотеке, отправляло одного сына в Кассилианское Братство и в меру сил служило короне.

– В осажденной крепости только твой отец? – спросила я.

Жослен снова покачал головой:

– Не думаю. Люк, скорее всего, поехал с ним.

– Люк?

– Мой старший брат. – Он вздохнул и подтянул колени к себе. – У меня есть и младший, но Матье почти наверняка остался дома. Младший – утешение матери, старший – сила отца. А средний пусть идет к Кассиэлю. Так говорят у нас в Сьовале. Сестры всегда над этим подтрунивали. Их тоже три, я тебе говорил.

И он никого из родных не видел уже одиннадцать лет, это я хорошо помнила. Сейчас, должно быть, уже двенадцать. Больше половины моей жизни, и почти половину жизни самого Жослена. Я привыкла считать, что у него тоже нет корней, что мы с ним одинаковые перекати-поле, но ошибалась.

Хотелось что-то сказать, но слова не находились. Поэтому я просто взяла Жослена за руку.

Он печально на меня посмотрел.

– Я думал, что мне представится возможность с ними повидаться, – сказал он. – Перед… ну, перед концом. Ждал, что в двадцать пять лет, по обычаю, Братство отпустит меня погостить домой, если исправно служить… – Он поежился. – Вернее, отпустило бы. Теперь-то меня изгнали. Как думаешь, мою семью об этом уже известили? Или они слышали только о том, что я осужден за убийство Анафиэля Делоне?

– Любой, кто тебя знает, не поверит, что ты убийца, Жослен.

– А что они могут обо мне знать? – возвысил он голос. – Когда прощались, мне было всего десять, Федра! Откуда им знать, каким я вырос? – Он выпрямил руки, и звездный свет отразился от стальных наручей. – Я и сам себя больше не знаю, – прошептал Жослен. – Ах, Элуа! Неужели мы прошли этот путь впустую?

– По-моему, еще рано судить, – отозвалась я, глядя за костры, на темную землю. Я и раньше имела представление, сколь многочисленны скальды, видела их полчища, но все равно… тридцать тысяч. Где-то там, в темноте, они осаждают последний оплот королевской армии, готовые уничтожить все, что мне дорого.

Жослен глубоко вдохнул, собираясь с духом.

– Что бы ни решили утром, мы с тобой должны спозаранку собраться и ехать в Тревальон. Там большой гарнизон, и Гислен обещал гостеприимство. Русс выделит тебе охрану. Его люди не позволят ему пренебречь твоей безопасностью.

Я посмотрела на него и ничего не сказала.

– Нет. – Он упрямо стиснул зубы, и даже в темноте я увидела, как побелели крылья его носа. – О нет, даже не думай.

– Они пришли сюда на мой зов.

– Они пришли сюда на зов нашей королевы! Ты просто передала им ее слова!

– Исандра де ла Курсель не играла на соперничестве Близнецов, чтобы подстрекнуть далриад отправиться на войну, – возразила я. – И не оставила своего лучшего друга прикованным к одинокому острову, чтобы попасть на проклятую битву. Я не могу вот так все бросить, Жослен.

– А что, во имя семи преисподних Русса, ты можешь сделать? – крикнул он. – Это же война!

Я пожала плечами:

– Например, я могу попробовать быть лицом, живым символом того, за что они сражаются и умирают. Ты ведь сам что-то такое говорил, помнишь?

На это у Жослена прямого ответа не нашлось.

– А если островитяне решат вернуться на Альбу? – зашел он с другого бока.

– Тогда я поеду в Каэрдианский Союз и предложу свои услуги принцу Бенедикту, – парировала я, заслужив удивленный взгляд. – А какие еще варианты? Друстан наверняка останется несмотря ни на что. Может, если каэрдианцы узнают о самопожертвовании круарха Альбы, кто-то из них тоже отважится к нам присоединиться.

– Каэрдианцы не станут сражаться за Землю Ангелов, – вздохнул Жослен. – Города-государства разобщеннее скальдов и соперничают между собой пуще Близнецов. Даже уловки Наамах их не объединят, Федра.

– Знаю, – кивнула я. – Но лучше пытаться что-то сделать, чем сложа руки ждать неминуемого поражения. – Вставая, я поцеловала его в щеку. – Мне жаль, что так сложилось с твоей семьей. Я буду за них молиться.

– Молись за всех нас, – прошептал он.

И той ночью я молилась. Уже давно я не обращалась с искренней мольбой к Благословенному Элуа, если не считать истошных вскриков из бездны ужаса. Я молилась Элуа и всем его Спутникам – а не только тем, что меня отметили, – прося у них мудрости, наставления и хотя бы маленького лучика надежды, способного развеять тьму отчаяния. Я молилась о безопасности отца и брата Жослена, Исандры де ла Курсель и всех осажденных в Трой-ле-Моне, молилась за Друстана, Близнецов и за их народ, за Русса и Парней Федры, за Гислена, Тревальона и всех жителей Аззали и за томящегося в одиночестве посреди моря Гиацинта. Я молилась за Двор Ночи и все его Дома, за поэтов и игроков Сеней Ночи, за Телезис де Морне и Сесиль Лаво-Перрин, за доброго сенешаля Перринвольда и его семейство. Той ночью я помолилась за всех, кого знала, и за тех, с кем никогда не встречалась, за весь наш народ – душу и сердце Земли Ангелов. Не могу сказать, что это сильно помогло лично мне, но даже если на сердце не стало легче, по крайней мере, молитва позволила мне уснуть.

А наутро Друстан огласил решение островитян.

– Мы останемся и будем сражаться.

Он произнес это на каэрдианском языке, знакомым всем присутствующим. Гислен де Сомервилль внимательно посмотрел на круарха, не уверенный, что правильно понял.

– Все?

Друстан кивнул.

– Но вы дадите нам клятву, – продолжил он уже на круитском: длинные речи по-каэрдиански все еще представляли для него трудность. – Если мы погибнем, кто-то из вас обязательно донесет эту скорбную весть до Альбы. Наши семьи и друзья должны узнать, как мы умерли. Пусть поэты воспоют наши подвиги.

Я перевела его слова собравшимся, а затем ответила Друстану на его языке:

– Обещаю. – Круарх немигающе смотрел на меня темными глазами. – Клянусь, что любой ценой выполню вашу просьбу, милорд круарх. – Уже на ангелийском я обратилась с Гислену: – Клянусь именем королевы.

Мой кассилианец тихо вздохнул.

– Жослен, ну подумай. Если мы проиграем… если Проливы останутся закрытыми, то кто сможет их переплыть кроме меня? – попыталась я воззвать к его разуму.

– Она дело говорит, парень, – вставил Квинтилий Русс.

– Ночью она собиралась отправиться в Каэрдианский Союз, – проворчал Жослен. – Завтра попросит вас отплыть в Хеббель-им-Аккад. Если мое мнение вам интересно, лорд адмирал, нам бы запереть ее в темницу да выбросить ключ.

– Значит, решено. Я уже послал к Марку де Тревальону гонца с просьбой о встрече, – перебил нас Гислен. Развернув одну из карт, он ткнул пальцем в какую-то точку на берегу Рейна. – Встретимся вот здесь. Если Тревальон согласится, мы объединим войска под его командованием. Вчерашняя победа сберегла нам  несколько сотен солдат. Лорд адмирал, простите, что без спроса, но я поручаю вам остаться с флотом и защищать западный берег Рейна. – Он вопросительно посмотрел на Русса.

Признаться, это решение стало потрясением для нашей компании: уж слишком долго Русс был сердцем нашей миссии. Но Гислен рассудил правильно – адмирал должен командовать флотом. Он мало что смыслил в сухопутных боях.

Русс медленно кивнул:

– Как скажете, милорд.

– Хорошо. – Гислен свернул карту. – Сворачивайте лагерь. Мы отправляемся.

Глава 83

Утром мы с Жосленом, Друстан и Близнецы попрощались с Квинтилием Руссом. Я прикипела душой к грубоватому адмиралу и теперь, когда пришла пора расстаться, в полной мере осознала, насколько мы все полагались на его стойкость и мужество.

– Да хранит тебя Элуа, девочка, – прохрипел он, заключая меня в медвежьи объятия. – У тебя в силу твоей извращенной природы смелости на десятерых, да вдобавок ты унаследовала от Делоне его чертов долг чести. Если снова потребуется пересечь Проливы, ты знаешь, к кому обратиться.

– Спасибо, – прошептала я. – Если потребуется, возьмете другого человека?

– Любого, кого скажешь, – пообещал он.

Я знала, что Русс сдержит слово; он отпустил с нами Парней Федры, как я ни возражала. На Рейне тридцать с лишним моряков погоды не делали, к тому же они считали своей почетной обязанностью меня сопровождать. Поймав укоризненный взгляд Жослена, я перестала спорить и с благодарностью пошла им навстречу. Матросы тоже имели право выбирать.

Весь день мы шли маршем и добрались до места встречи еще засветло.

Если Марк де Тревальон и удивился, увидев три тысячи круитов, он умудрился ничем себя не выдать, церемонно поклонившись Друстану. Я помнила бывшего властителя Аззали только по суду, где он держался столь же благородно. Гислена де Сомервилля Марк поприветствовал как сына; да, Гислен теперь был обручен с его дочерью Бернадеттой, вернувшейся из изгнания вместе с отцом.

Поначалу я недоумевала, кому же достался титул герцога де Тревальона, а позже узнала, что титул предназначался первенцу Гислена и Бернадетты. Оба мужчины обладали государственным умом и, очевидно, не считали уместным враждовать между собой из-за земельных владений, когда под угрозой находилась вся страна.

Марк де Тревальон обратился ко мне неожиданно тепло:

– Кузен Каспар хорошо отзывался о господине Делоне. Король всегда высоко ценил твоего учителя, считая его достойным всяческого уважения. Каковое мнение я полностью разделяю.

Я благодарно кивнула и сглотнула комок в горле: неважно, сколько времени прошло с того страшного дня, когда я осиротела, произнесенное вслух имя Делоне неизменно бередило мои раны.

Гислен де Сомервилль коротко изложил нашу историю. Де Тревальон слушал, не перебивая, и одновременно чертил план наступления. Когда рассказ был закончен,  встал и принялся мерить палатку шагами, сомкнув руки за спиной.

– Вы хоть понимаете, сколь малы шансы выжить в этой авантюре? – мрачно спросил он.

– Да. Мы все в курсе, – ответил Гислен.

Марк де Тревальон кивнул и тихо сказал:

– Тогда вам стоит попробовать. Я готов сотрудничать с твоими командирами. Не бойся, мы удержим Рейн, пока вы пытаетесь снять осаду с Трой-ле-Мона.

– Спасибо, Марк, – просто ответил Гислен.

Вот так и решаются серьезные дела. Оставив лордов обсуждать над картами стратегию и тактику, я позаимствовала со стола пергамент и чернила и занялась сочинительством.

– Что ты там пишешь и кому? – спросил Жослен, вытягивая шею, чтобы рассмотреть строчки.

Я присыпала готовое письмо песком и встряхнула.

– Телезис де Морне, – пояснила я, показывая ему свое творение. – Если… если никто из нас не переживет следующие несколько недель, она единственная сумеет передать эту весть на Альбу. Хозяин Проливов прежде ее уже пропускал, да и Гиацинт с нею знаком не понаслышке. – Я криво усмехнулась, увидев гримасу кассилианца. – Думаешь, я рассчитывала справиться лишь своими силами, когда давала обещание круарху? Я ведь отлично понимаю, какой риск влечет за собой мой выбор.

Жослен покачал головой и тихо сказал:

– Не знаю, радоваться или страшиться из-за того, что ты это понимаешь.

Я подула на все еще влажные чернила.

– Радуйся. Ради Альбы.

А сама я радовалась тому, что с нами были Парни Федры. Жослен следовал за мной по пятам, когда я отыскала Реми и протянула ему свернутый пергамент в кожаном футляре.

– У меня есть поручение, – торжественно объявила я, – для самого храброго и отчаянного из вас. Нужно провезти это важное письмо через запруженные врагами земли в Город Элуа и отдать лично в руки королевской поэтессе. Готов ли кто-то из ваших людей на это подписаться, шевалье?

– Шутите? – воскликнул Реми, с широкой улыбкой протягивая ко мне руку. – Давайте сюда ваше письмо, миледи, и оно как пить дать доберется до нужной пристани!

Я с легкой душой вручила ему послание и совсем скоро уже махала вслед четверым всадникам, которые охотно отправились в дальний путь, предварительно вооружившись последними новостями от разведки де Тревальона, чтобы не наткнуться на скальдов. У уезжающих было больше шансов уцелеть, чем у нас, остающихся. Теперь я заручилась надеждой, что даже в случае моей смерти мое клятвенное обещание Друстану точно будет исполнено. Если бы могла, отправила бы с этим поручением всех Парней Федры.

– Все-таки ты не такая безрассудная, какой прикидываешься, – задумчиво протянул Жослен, глядя вслед гонцам.

– Пожалуй, – согласилась я. – Только иногда. Как бы мне хотелось, чтобы ты уехал с ними, Жослен.

Он вопросительно посмотрел на меня:

– Так никогда и не перестанешь испытывать мои обеты на прочность?

– Нет, не перестану. – Я сглотнула, борясь с внезапной болью в сердце. – Нет, если речь о моем выборе, кассилианец.

Прежде мы никогда не подходили настолько близко к признанию в своих чувствах; более того, мои слова прозвучали как вызов перед лицом неизбежного отчаяния. Жослен не улыбнулся, но отвесил привычный кассианский поклон.

– Пусть Элуа дарует тебе возможность проверить меня еще не один раз, – прошептал он. – Я готов с этим жить, если будешь жива ты.

Мы проговорили бы дольше, но война, как известно, не ждет. Вскоре меня позвали переводить для Друстана маб Нектханы и ангелийских командиров, планирующих опасное наступление.

– Хотел бы я что-нибудь рассказать вам о д’Эгльморе, – хмурился Марк де Тревальон, – но герцог спрятал свои войска в предгорьях, и пока не удалось установить, где именно. Затаился, как барсук в норе, и никак его не выследишь. – Он указал на карту. – Отступать вам, скорее всего, придется вот этим путем. У меня для вас есть только один совет, – добавил Марк, глядя на Гислена. – Убейте Селига. Если их сведения верны, – продолжил он, кивая на нас с Жосленом, – а у меня нет резона им не верить, Вальдемар Селиг – ключ ко всему. Как только он падет, скальды лишатся и главы, и единства.

Скальды верили, будто Селиг неуязвим для оружия. Неправдоподобно, конечно, но воспоминание о той ночи, когда я пыталась его убить, заставляло допустить, что и такое возможно.

– Мы постараемся, – тихо пообещал Гислен де Сомервилль. – Можешь не сомневаться.

– Милорд де Тревальон, – осмелилась я вмешаться, – а что вам известно о Мелисанде Шахризай?

Лицо бывшего герцога ожесточилось; у него оставались свои счеты с Мелисандой, чьи интриги ввергли его Дом в опалу. Но он лишь покачал головой:

– Последнее, что я слышал: Кассилианское Братство разыскивало Шахризаев, чтобы доставить на допрос. Кажется, безуспешно.

«Еще бы, – подумала я. – Мелисанда заметит кассилианца с пятисот шагов». Что ж, сейчас это не имеет значения. Я коснулась бриллианта на шее. Где бы она ни пряталась, на поле боя ее точно не будет.

Утром мы отправились на войну.

Не стану подробно описывать трудности со снабжением и организацией нашего войска. В конце концов все проблемы разрешились более-менее успешно, хотя я порядком охрипла, без умолку переводя, чтобы упразднить языковые барьеры.

Большая заслуга в том, что поход протекал довольно гладко, принадлежала Гислену де Сомервиллю. Несмотря на первоначальную неловкость, он наловчился управляться с разношерстным войском и нашел много общего с Друстаном маб Нектханой, которому хватало мудрости по достоинству ценить чужие умения.

Немало сделал и Имонн, превосходно подмечавший и исправлявший разные мелочи, пока они не обернулись крупными неприятностями. Достаточные запасы провизии и справедливое распределение оружия и лошадей – всецело его заслуга. Как бы Близнецы ни спорили друг с другом, в походе Грайне стояла за брата горой. Они составляли грозную единодушную команду.

Мы маршировали на юг, отклоняясь на восток, к Камлаху, чтобы не наткнуться на отряды Селига. Мало приятного находиться среди армии, совершающей спешный переход. Никому не пожелаю. Наконец мы миновали холмы изрезанной реками Намарры и достигли командной высоты, с которой планировали наблюдать за осажденным городом.

Несколько скальдов при этом встретили свою смерть. Вальдемар Селиг, учтя заповеди военной науки, организовал караулы и патрули на захваченной территории. Но он не рассчитывал столкнуться с круитами, которые непревзойденно умели скрадывать добычу. Друстан пустил впереди разведчиков-следопытов, и они без лишнего шума убрали с нашего пути скальдийских часовых.

И вот мы добрались до холмов, с которых открывался вид на равнину, где раскинулся лагерь армии Селига.

– Их так много, – выдохнул Друстан на круитском, когда мы, лежа на животе, обозревали диспозицию скальдов.

Да уж, кошмарно много. А ведь я подсчитывала, сколько их собралось на Слет, видела полчища в бронзовом зеркале Хозяина Проливов и слышала об их численности от Гислена де Сомервилля. Но все равно оказалась не готова к картине, открывшейся перед моими глазами. Скальды теснились возле крепостной ограды Трой-ле-Мона, словно муравьи вокруг муравейника. Крохотные фигурки сновали по равнине, собирались в колонны и волнами накатывали на бастионы. С высоты было видно, как мало вдоль стены защитных сооружений и как много уязвимых для атаки мест.

Очевидно, до прорыва скальдов оставалось недолго, после чего защитникам придется укрыться в самой крепости. Перси де Сомервилль выбрал Трой-ле-Мон, потому что форт был хорошо укреплен и к нему не примыкал город с безоружными мирными ангелийцами, которых пришлось бы защищать и кормить в случае осады. Наверное, это неплохая мысль при нашествии варваров – поначалу отсидеться за стенами, а потом ударить в спину, но Селиг не напрасно изучал тиберийские тактики.

Скальды сооружали осадные башни.

– Вот лучшее место для атаки, – практично сказал Гислен, кивая на строящуюся башню на краю лагеря. – Стрелы со стен до них не долетают, поэтому скальды не ожидают нападения, а все внимание отдают своей постройке. Согласны?

Я перевела для Друстана, который в ответ кивнул.

– Хорошо. – Гислен бросил долгий взгляд на осажденную крепость, без сомнения, думая о своем отце, а затем осторожно отполз от края обрыва. – Первым делом спланируем поэтапное отступление, – сказал он, обозревая холмистую местность с рачительностью фермера, задумавшего разбить сад. – Нужно обеспечить возможность уйти без больших потерь.

Если у кого-то еще оставались сомнения в способностях Гислена по части военной стратегии, после того дня они окончательно развеялись. Маршрут отступления растянулся на долгие мили среди холмов, где преследователям предстояло пройти череду засад и в итоге очутиться в узком ущелье, которое с легкостью можно было перекрыть и тем заставить скальдов уйти не солоно хлебавши.

На планирование атаки ушло два дня. Гислен осторожничал, пытался предусмотреть всевозможные случаи, но наконец дал отмашку. Я обрадовалась, узнав, что налетчиков возглавит Друстан.

Он вел пятьдесят круитов, включая лучших лучников, на самых быстроногих конях. Будь их больше, не удалось бы подобраться незамеченным, а меньшим числом не нанести заметного ущерба.

Я не видела самой атаки, поскольку находилась в самых дальних частях нашей армии, изготовившихся прикрыть отступление, на крутом лесистом холме с Жосленом и Парнями Федры. Гислен хотел как можно дольше скрывать нашу численность от скальдов.

Лишь позже мне стали известны подробности того налета.

Круиты Друстана атаковали на рассвете, когда силуэт недостроенной осадной башни едва проступал на фоне багровеющего неба, а фигуры скальдов, завернувшихся в одеяла, лишь угадывались на земле.

Татуированные круиты напали без предупреждения: обрушились с холмов, как оживший ночной кошмар, и рассыпались по равнине, углубляясь во вражеский лагерь и сея погибель. Больше сотни скальдов не увидели того рассвета, встретив смерть во сне. Узнав об этом, я, признаться, опечалилась, но совсем не так сильно, как когда услышала, сколько ангелийцев погубили северные варвары при наступлении.

Следуя плану Гислена, круиты зажгли просмоленные факелы от скальдийских костров и принялись швырять их в деревянную осадную башню. Друстан метнул свой первым, подавая пример. Ко времени, когда лагерь проснулся, гудя, словно разворошенное осиное гнездо, круиты уже отступали, скача прочь во весь опор, а лучники в арьергарде поливали преследователей дождем стрел – аккадианская тактика Баркеля л’Анвера, что так восхитила Друстана.

Наши почти оторвались, но только почти.

Все больше скальдов пускались в погоню.

Они нагнали круитов еще на путь к холмам. Дюжина воинов Друстана, остановившихся, чтобы прикрыть отход, пали в отчаянной схватке, слишком недолгой из-за численного преимущества противника. Друстан не оглядывался, только кричал своим людям, чтоб скакали дальше. Тут преследователи угодили в первую ловушку.

На высоких холмах по маршруту отступления Гислен выставил ланьясских лучников. Непоколебимые и смелые, способные стрелять дальше, чем круиты с их короткими луками, они уложили первые ряды скальдов так, что сами погибшие стали препятствием на пути погони. После этого лучники спешно ретировались по заранее разведанным тропам. Когда скальды наконец сумели продолжить движение, наши налетчики уже значительно от них оторвались.

Не могу сказать, сколько было преследователей – сотни, может, даже тысяча. В одном месте дорога разделялась на три, и круиты выбрали среднюю. Те скальды, что попытались зайти с флангов, попали в засады далриад, встретивших врага пращами и копьями. Жители Эйре обожают пращи и пользуются ими очень умело.

Но все равно скальды уже наступали круитам на пятки. Я видела, как Друстан и его люди проскакали по узкому ущелью. Я была там, наверху. Взмыленные кони едва не падали от усталости, воины вымотались не меньше, а погоня приближалась.

– Давайте! – выкрикнул Гислен.

Стоя на скалах над ущельем, ангелийские и альбанские солдаты дружно нажали на рычаги, всунутые под огромные валуны.

Расчет Гислена де Сомервилля прекрасно оправдался: лавина камней градом обрушилась в ущелье, намертво загородив проход. Преследователи чуть отступили, и тут запели стрелы.

Многие враги погибли. Но скальды не трусы, и никогда ими не были. Несколько сотен поскакали прочь от ловушки, а когда оказались вне досягаемости наших стрел, остановились и принялись о чем-то переговаривались. Наконец большой отряд поспешил назад в лагерь, а несколько десятков воинов, прикрывшись щитами, начали расчищать заваленный проход.

«Это Селиг их научил, – подумала я. – Своим умом  они бы никогда до такого не дошли».

Гислен мрачно понаблюдал за копошащимися скальдами и наконец принял решение.

– Отступаем, – резко бросил он и повторил еще раз, громче: – Отступаем!

И мы поскакали на восток, дальше в холмы.

Я не заметила, когда мы пересекли границу мятежного Камлаха. В сумерках все мои силы уходили на то, чтобы не свалиться с лошади и не стать обузой. Гислен не изменил своей обычной предусмотрительности. Над самим ущельем он оставил несколько лучников, чтобы те заставили скальдов работать с предельной осторожностью, таская щит над головой; а когда враги наконец расчистят завал, нас уже и след простынет. За собой мы расставляли ловушки и прокладывали ложные следы, неуклонно отступая в горы. Время от времени круитские разведчики являлись с донесениями.

Их фантастическое умение ориентироваться на незнакомой местности просто поражало. В сумеречном свете я не видела никаких черных кабанов, но кожей чувствовала присутствие Куллах Горрьим. И Друстан с руками по локоть в крови, словно не ведая усталости, то и дело отправлял своих людей вперед искать безопасные проходы.

Пока из отчетов разведки Гислен де Сомервилль не уяснил, что мы уже вне опасности, он не позволял прекратить скачку и разбить на ночь лагерь. Наконец-то остановившись, я едва не выпала из седла, усталая как собака и насмерть перепуганная. Думаю, если бы в прошлом мне не пришлось пережить наш зимний побег с Жосленом, в эту ночь я бы точно сдалась и умерла.

Но отдохнуть все равно не получилось.

С юга вернулся очередной разведчик. С выпученными глазами, окруженными синими узорами татуировки, он дышал как загнанная лошадь и указывал в том направлении, откуда прибежал. Друстан недоверчиво нахмурился, и я подошла поближе, чтобы послушать, о чем речь.

– Что случилось? – спросил Гислен де Сомервилль, хватая меня за руку.

– Он говорит, что там армия, милорд. – Я сама не была уверена, что все правильно поняла. – Ангелийская армия стоит лагерем в долине в паре миль к югу отсюда.

Глава 84

– Исидор д’Эгльмор, – выплюнул Гислен де Сомервилль, словно проклятие. За эту несдержанность его бы не упрекнул ни один из нас, ангелийцев. Вот и Жослен со свистом вдохнул, услышав это имя.

Я коротко объяснила Друстану, кто такой Исидор д’Эгльмор, и круарх понимающе кивнул, сощурив темные глаза. Преданный собственным кузеном, Маэльконом, он понимал, каково это.