Текст книги "Стрела Кушиэля. Битва за трон (ЛП)"

Автор книги: Жаклин Кэри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Выше и выше, даже еще выше, чем я помнила, лицо Хозяина Проливов вырастало над водой, прозрачное и сверкающее. В волнах, формирующих его черты, виднелись живые рыбины и водоросли.

Превысив всякое разумение, существо замерло, и море после громкого хлопка успокоилось, а наш корабль резко встал на ровный киль. От его удара о воду мои пальцы разжались, и я повисла на перилах животом. Разбросанные осколки нашего флота покачивались на волнах, словно пробки. Армия здорово нахлебалась воды, перепуганные лошади, оставшиеся на судах, истошно ржали, а некоторые фыркали из моря, неистово загребая ногами.

– Федра! – В мой плащ вцепилась сильная рука, вытягивая меня на палубу. То был Жослен, вымокший до нитки и потрясенный до глубины души. Я огляделась в поисках Гиацинта и увидела его лежащим неподалеку, куда его отбросило. А потом у меня не осталось времени высматривать выживших, поскольку Хозяин Проливов заговорил.

Струящееся огромное лицо-гора нависло над нами, чудовищный рот открылся, и оттуда прогрохотало:

– КТО ОХОТИТСЯ В МОЕМ МОРЕ?

Я рассказываю, что знаю – что видела и что слышала. И готова поклясться: Хозяин Проливов говорил по-ангелийски. Я сама это слышала, и Жослен, и Гиацинт, и адмирал – все мы. Но поймавший угря сигой на плоту в ужасе закричал, и в ту же секунду круах Альбы Друстан маб Нектхана прошел вперед по палубе, даже ни разу не споткнувшись при всей своей косолапости.

– Это мои люди, Повелитель вод! – выкрикнул он на круитском, вытягивая шею, чтобы смотреть прямо в глаза Хозяина Проливов. – Я их не предупредил о запрете! Вина целиком моя!

Существо посмотрело вниз. С его огромных щек стекала вода.

– ТЫ ВЕДЕШЬ… АЛЬБАНЦЕВ?

Квинтилий Русс, ругнувшись, отошел от руля и встал рядом с Друстаном.

– Это мой корабль, и я его капитан, старый козел! Если вздумал собирать дань, возьми ее с меня!

Меньше всего мне хотелось отпускать безопасные перила и отрываться от Жослена, который сильными руками удерживал меня на месте, своим телом заслоняя от взгляда ужасного водяного лица. Меньше всего на свете.

Но с гнетущим отчаянием я прошептала своему защитнику:

– Отпусти.

Он лишь усилил хватку, и тогда я повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Кассилианец кивнул, разжал пальцы, я отошла от перил и, возвысив голос, обратилась к жуткому созданию:

– Милорд, это я привела сюда этих людей, будучи посланницей Исандры де ла Курсель, королевы Земли Ангелов!

Лицо Хозяина Проливов повернулось ко мне. Плоть из текущей воды зыбилась, меняя очертания. В глазах сверкнула молния, темная пасть распахнулась.

– Я ЗАБЕРУ ВАС ВСЕХ!

Чтобы в полной мере описать то, что случилось далее, мне не хватает слов. Лицо наклонилось в воду, и чудовищная голова превратилась в гигантскую волну, которая подхватила наш корабль на гребень, словно игрушечный, и стремительно понеслась вперед. Неудержимо, как разъяренный бык, вал промчался по Проливам, неся наше суденышко на юг. Трудно в такое поверить, но, клянусь, это чистая правда.

Мы пролетали милю за милей, быстро покрыв расстояние как до изначальной цели, потом удвоили его, утроили, но все не останавливались. Не могу сказать, сколько времени это продолжалось. Ужас сменился любопытством, а затем медленно накапливающимся отчаянием. Неужели войска, оставшиеся в море, утонули? Я не могла прогнать это опасение. Мы неслись вперед и вперед, и огромная волна не сбавляла хода, пока наконец перед нами не вырос одинокий остров посреди морских вод. Он быстро приближался, и я, не видя никакой бухты, подумала, что Хозяин Проливов решил бросить нас на высокие серые утесы.

В последний момент вдруг открылась узкая гавань в скалах, окруженная естественными каменными стенами. Туда-то нас и принесла волна. В устье гавани она вздохнула и потекла назад, угрожающе высокий гребень опал до покатого уклона. Наш корабль соскользнул с него и устремился к берегу. Не уверена, есть ли в том заслуга Квинтилия Русса, но волна опустила нас в маленькую тихую бухту так же аккуратно, как кошка кладет мышь к ногам хозяина.

Я боялась, что это сравнение себя оправдает.

В одежде местами все ещё мокрой, а местами – высохшей и задубевшей от соли, почти парализованные смертоубийственным путешествием, мы начали собираться с силами, выходя из ступора и озираясь по сторонам. На корабле было около тридцати человек, в основном круитов, и восемь лошадей. Именно один из людей Друстана и привлек громким возгласом внимание всех прочих к вновь открывшемуся обстоятельству.

В гавань вдавался узкий скалистый мыс. У воды были высечены широкие ступени. Лестница, сужаясь, вела наверх. Имея за спиной открытое море, а по бокам и впереди – каменные стены, я посмотрела наверх, где высоко над головой в небо поднимались ровные колонны. Издалека очень похожие на колоннаду эллинского храма. На фоне серого неба беломраморные столпы казались расплывчатыми.

Но круита привлекли не они.

На мысе нас поджидали две фигуры в мантиях.

Глава 76

– Я пойду. – Друстан заговорил первым, твердо и уверенно. В его темных глазах, окаймленных синими узорами татуировки, горела решимость.

Сразу вспомнилось, как он, не колеблясь, выступил вперед, чтобы ответить перед Хозяином Проливов за вину человека из Тауру Кро, убившего угря.

Нельзя было не восхищаться круархом.

Как нельзя было и не понимать его ценности для народа Альбы.

– Нет, милорд. – Я покачала головой, чувствуя, что спутанные ветром волосы отяжелели от соленой воды. Много ли потеряет Земля Ангелов, лишившись меня? Заметят ли соотечественники эту потерю? Народу, стоящему на грани войны, без надобности вымотанная путешествием ангуиссетта. – Похоже, мы недалеко от ангелийских берегов. Идти должна я.

Пока мы спорили на круитском языке, Квинтилий Русс заглядывал за борт, оценивая промежуток между нашим судном и нижними ступенями на мысе: в отличие от нас он-то знал, что никто никуда не пойдет, пока не спустят трап.

Более высокий из двух встречавших шагнул в нашу сторону и снял серый капюшон своей мантии, открыв неприметное молодое лицо и темные волосы.

– Воды здесь весьма глубоки, сирра, – звучно произнес он на староангелийском наречии. – Подведите корабль поближе да положите сходни.

– Слышали? – Русс развернулся от борта и щелкнул пальцами перед лицом ближайшего круита, который ответил лишь непонимающим взглядом. – Беритесь за весла! Будем швартоваться! – Адмирал обратился ко мне: – Что бы ты себе ни думала, девочка, в одиночку ты туда не пойдешь, будь хоть трижды распосланница королевы. Давай-ка, скажи этим синим парням, пусть налягут на весла, а потом вместе посмотрим, что за игру затеял Старший Брат.

Чувствуя себя немного по-дурацки, я подчинилась. Друстан бросил на адмирала долгий взгляд и отошел на корму, откуда принялся вглядываться в море, словно надеясь высмотреть оставшийся далеко позади флот. Не сомневаюсь, если он мог бы пожертвовать жизнью в обмен на безопасность своих людей, он бы это сделал. Но Русс был прав: прежде всего следовало выяснить, зачем Хозяин Проливов нас сюда привел.

– Что-нибудь видишь? – спросила я Гиацинта, пока весла шлепали по воде, приближая судно к мысу.

Тсыган с загадочной улыбкой посмотрел на обрывистые скалы и на широкие ступени.

– Я вижу остров, – пробормотал он. – А что видишь ты, Федра но Делоне?

С ответом я не нашлась. Вскоре корабль поравнялся с причалом, и Квинтилий Русс приказал бросить якорь. Трап перекинули на берег, но никто из нас не стал делать поспешных шагов. Мы стояли на палубе, ожидая, что скажут незнакомцы в мантиях.

Второй из них тоже опустил капюшон: мужчина в летах, седоволосый.

– Ступайте за мной, избранцы, коих Хозяин желает лицезреть, – произнес он на том же старинном диалекте, что и сопутствующий ему юноша. Я покосилась на Друстана – тот хмурился, не понимая, о чем речь. Старик принялся указывать пальцем: – Ты, ты, ты. И вот ты.

Друстан, Русс, я… и Гиацинт.

Жослен шагнул вперед, его скрещенные кинжалы сверкнули, когда он отвесил ритуальный кассилианский поклон.

– Куда идет она, туда иду и я, – тихо сказал он. – Я дал в том клятву во имя Кассиэля.

– Понука тебе здесь не поможет, – слегка улыбнулся ему служитель помоложе. Мотнул темной головой в сторону моря, и оно разом взволновалось, закачав наш корабль. – Сейчас твои попутчики целы и невредимы на берегах Первой Сестры. Обречешь ли их не на живот, а на смерть?

Я быстро-быстро перевела, и Друстан, оценив ситуацию, схватил Жослена за руку.

– Мой народ, мои люди, ты же слышал, сейчас они в безопасности, брат. Прошу, не делай ничего, что может пойти им во вред.

Жослен не отпускал кинжалов, пока я переводила ему слова Друстана, костяшки пальцев заметно побелели.

– До вечных мук и дальше, – произнес кассилианец с жутким выражением лица. – Я поклялся, Федра.

Жизни трех с лишним тысяч пиктов и почти всех матросов Русса висели на волоске.

– Жослен, – прошептала я, – я скорее убью тебя или себя, чем позволю кому-то еще умереть из-за твоих обетов. Клянусь.

Он страдальчески посмотрел на меня; не знаю, что бы он ответил, но тут старший из прислужников Хозяина Проливов поднял руку и заговорил:

– Сей отрок принес обет Спутнику Элуа, – обратился он к младшему, который послушно склонил голову. – Пусть его идет.

Друстан внимательно следил за ними, водя взглядом с одного на другого. После моего перевода круарх кивнул и отпустил руку Жослена.

– Гилдас проводит избранцев к Господину, – сказал младший. – А я присмотрю за остальными. Усталь да оторопь довлеют над вами, путники. Здесь вы обретете отдохновение и умирение.

Я снова перевела для Друстана, и он, кивнув, успокоил своих людей. На том и порешили.

 «Значит, у Хозяина Проливов есть слуги, причем смертные, – думала я, пока мы топали по трапу, а эхо наших шагов разносилось по воде. – Присуще ли им его умение повелевать морем, или они всего лишь говорят от его имени? Речь водяной головы каждый слышал на своем родном языке, эти же люди изъясняются на староангелийском».

Вот о чем я размышляла, шагая, шагая, шагая по каменным ступеням. Гилдас шел впереди, Русс и Друстан – за ним. Из-за увечной ноги круарх взбирался по лестнице медленнее здорового мужчины, мне было нетрудно от него не отставать. Жослен держался рядом со мной, словно высоченный кассилианский репей, а Гиацинт тащился сзади. Я оглянулась с ним поговорить, но его непроницаемое лицо дало понять, что не стоит. Снизу доносился ободряющий гомон высадки на берег: цоканье лошадиных копыт по камням и десятки возгласов на разных языках.

Мы взбирались и взбирались все выше и выше, чуть ли не к небу. На самой вершине горы еще с моря я заметила колоннаду, похожую на храм. От причала направо уходила широкая пологая тропа, но нам пришлось карабкаться наверх по косогору, и в конце пути нас ждали самые трудные ступеньки – крутые и узкие, из белоснежного мрамора. Отнюдь не отличаясь изнеженностью, я задышала часто и прерывисто. И позавидовала людям и лошадям, свернувшим на боковую тропу. Русс тоже запыхался, Гиацинт втягивал воздух с присвистом, Друстан же шел вперед с мрачной решимостью, не выказывая признаков усталости, хотя наверняка страдал сильнее любого из нас.

Жослен… Жослен был кассилианцем. Помнится, после многомильной пробежки по рыхлому снегу за лошадью тенна Гюнтера у него еще оставались силы на ненависть. Я стряхнула его руку, когда он попытался поддержать меня под локоть, помогая одолеть подъем.

А седовласый Гилдас даже не запыхался.

Наконец мы добрались до храма.

Видимо, такова моя судьба – иметь возможность любоваться потрясающими видами редкой красоты лишь будучи настолько утомленной, что ничего уже не интересно. Вот и на вершине этого одинокого острова, где колонны из белого мрамора устремлялись в открытое безграничное небо, словно отчаянная молитва к неотзывчивому божеству, я жалко согнулась, пытаясь отдышаться, и, не глядя по сторонам, во все глаза уставилась на одинокую мужскую фигуру посреди храма.

Он был высоким, облаченным в серую мантию, похожую на мантии встретивших нас прислужников, но иную, то и дело менявшую цвет под солнечными лучами. Продувной ветер не колыхал его одежд и не трепал длинные неприбранные волосы, которые на первый взгляд показались мне седыми, но мигом потемнели, едва на солнце набежали облака. Он стоял спиной к нам, а перед ним в самой середине прямоугольного помоста на треноге покоилась широченная и неглубокая бронзовая чаша с водой.

– Идите же, – поторопил нас Гилдас, и мы поспешили за ним по гладким мраморным плитам.

Высокий человек развернулся и посмотрел на нас зелеными, как водоросли, глазами. Лицо его в обрамлении седых прядей выглядело одновременно и дряхлым, и исполненным силы. Оно было белым как перламутр и таким же переливчатым, словно застывшие струи течения откуда-то из океанских глубин.

Перед глазами всплыло гигантское лицо из вод, ужасное и могущественное.

Всего лишь иллюзия. Просто пугало, порожденное живым разумом и властной рукой. А вот это… вот это и был настоящий Хозяин Проливов.

– Милорд, – прошептала я и опустилась на колени.

Друстан маб Нектхана, прихрамывая, сделал еще два шага вперед и посмотрел в глаза Хозяину Проливов. Сильный ветер рвал полы его алого плаща.

– Повелитель вод, – спокойно сказал круарх, – вы дали обещание. Вы обещали пропустить нас через Проливы, когда Черный Кабан воцарится в Альбе. Почему же вы сбили нас с курса и привели сюда?

Стоя на коленях, я лихорадочно думала. Друстан верно сопоставил заманчивое обещание безопасного плавания и беззубое предупреждение, которое трудно было принять всерьез. Хозяин Проливов нарочно завлек нас, потому что чего-то от нас хотел. Чего? Жослен рядом со мной держал руки у рукоятей кинжалов. Квинтилий Русс стоял, расставив ноги и опустив голову, словно готовый к атаке бык. Гиацинт же слегка покачивался, будто едва удерживал равновесие.

– Почему? – задумчиво протянул Хозяин Проливов, и морские бризы вокруг нас вздохнули. Сомкнув руки за спиной, он воззрился на безбрежное море. – По-че-му. – Он снова обернулся к нам, и я увидела, что его глаза потемнели, словно грозовые тучи. – Вот уже восемьсот лет я правлю стихиями, прикованный к этой скале, не нужный ни земле, ни небу! – Он возвысил голос, и ветер заметно усилился, на горизонте заклубились тучи, а море далеко внизу так разволновалось, что до вершины донесся шум плеска волн о скалы. Вихрь взметнул волосы Хозяина Проливов в ужасающем подобии короны. – Восемь сотен лет! И ты смеешь спрашивать меня, почему?

Мы подобрались, противостоя штормовым порывам; я прикрыла лицо ладонями и в щелку между пальцами увидела, как Друстан маб Нектхана наклонился вперед, прищуривая глаза.

– Почему? – выкрикнул он. – Повелитель вод, вы держите моих людей в заложниках! Почему? Чего вы добиваетесь?

Ветер внезапно стих, Хозяин Проливов слегка улыбнулся, его глаза снова позеленели.

– Альбанец, – произнес он, четко выговаривая каждый слог, и указал на золотую печатку принца Роланда на руке Друстана. – Тебе достало смелости жить мечтой, которая меня освободит. Твоя мать видела это во сне. Лебедь и кабан. Альбанец и ангелийка, дерзкая, невозможная любовь. Но это только полдела.

Передо мной забрезжил свет истины. Эту науку преподал мне Делоне: слышать невысказанное, видеть под поверхностью суть. Я поднялась с колен и осторожно вмешалась:

 – Милорд, кажется, я понимаю, о чем речь. Вы не по своей воле прикованы к этому острову. И желаете разорвать эту связь. А для этого должны быть выполнены два условия. Одно из них – союз между альбанцем и ангелийкой – уже осуществилось: Друстан и Исандра помолвлены. В чем же заключается второе условие?

– Ах. – Он приблизился ко мне и коснулся моего лица. Ощущение было такое, словно под его пальцами моя плоть превращается в воду. Я закрыла глаза и вздрогнула. – Та, кто слушает, слышит и думает. Хорошо. Ты произнесла вопрос. Найдите на него правильный ответ, и я вас отпущу. – Он отстранился от меня и провел рукой над чашей полной воды; рукав мантии приобрел оттенок бронзы.

Вода пошла рябью и успокоилась, но теперь в ней виднелось не отраженное небо, а лицо Исандры де ла Курсель, которая сидела на походном троне посреди военного лагеря и внимательно слушала кого-то невидимого. Друстан вскрикнул, Квинтилий Русс прижал ко лбу кулак.

– Найдите правильный ответ на изреченный вопрос, – повторил Хозяин Проливов и улыбнулся, его глаза побелели, как старые кости, – и тогда я помогу вам всем, чем смогу. Если же ошибетесь, вас поглотит пучина. – Он указал на запад, где уже опускалось в море красное закатное солнце. – Даю вам одну ночь. Целую ночь. На утренней заре вы ответите верно или умрете.

Глава 77

Гилдас отвел нас в башню, высившуюся на утесе чуть пониже. Мы спустились по очередной лестнице с широкими мраморными ступенями на задах храма, а потом прошли по мощеной тропинке.

Шагали молча, погруженные в свои мысли. Под ноги стлались наши длинные тени, черные в закатном солнце, которое охватило башню словно пламенем, золотя серые стены и искристо всверкивая в стеклышках витражных окон. Только верхнюю часть башни украшали витражи, ниже остекление было самым обыкновенным.

Перед нами предстало редкостно красивое зрелище; если бы моя способность удивляться не была притуплена, я бы, наверное, поразилась. В прихожей нас ожидали слуги – несколько мужчин и женщин в невзрачной домотканой одежде.

– Ваших матросов устроили с удобством, лошадей поставили в конюшню, всем им будет покойно, – уведомил Гилдас, и сдержанная заботливость его слов показалась мне вполне искренней. – И вам самим здесь никто ущерба не нанесет. Милости просим, пока не отчалите, погостевать у Хозяина. Мы уж расстараемся, приготовим вам воду горячую для омовения и сряду сухую, вино да ужин.

– А что с остальными, кто остался в море? – спросил Друстан, когда я перевела ему слова служителя. – Этот… жрец им тоже обещает оказать гостеприимство?

Я повторила вопрос на ангелийском.

Гилдас поклонился, его серая мантия взметнулась, но в отличие от хозяйской так и осталась серой.

– Первая Сестра вон в той стороне, – он указал на юг. – Лигах в трех отсюда. У Сестры вдосталь скота, птицы да сидра, море вынесло ваших людей как раз на ее берега. Не оплошайте здесь, и для них все хорошо обойдется. Ручаюсь головой, коли вам нужно ручательство.

Друстан удовлетворился этим обещанием, как и Квинтилий Русс, чьи матросы остались в море вместе с круитами.

– Хозяин Проливов составит нам компанию за ужином? – спросила я Гилдаса.

Он покачал головой.

– Нет, миледи. Вам придется довольствоваться компанией друг друга.

– Господин явно выделяет вас из прочих слуг. – Я указала на его мантию, разительно отличающуюся от простецкой одежды терпеливо поджидающих нас людей. – Так вы его жрец?

Гилдас поколебался, прежде чем ответить:

– Пожалуй, так и есть, лишь нам с Тилианом доверено наполнять бронзовую чашу морской водой – на рассвете да на закате. А иногда, буде приключится такая нужда, мы ведем речи от лица Владыки. Да, нам и впрямь даровано право служить ему особо. Но все равно, будучи уроженцами Трех Сестер, мы не имеем силы снять проклятие.

Я вспомнила бронзовую чашу на треноге, мелкую, но широкую. Значит, дважды в день жрецы должны спускаться по бесчисленным ступенькам к морю и возвращаться на вершину со свежей водой, а сегодня из-за нас им пришлось проделать этот путь трижды. Неудивительно, что они при этом даже не запыхались.

– То есть уроженец островов не может разорвать узы, привязывающие Хозяина Проливов к этому месту?

Помолчав, Гилдас едва заметно кивнул.

– Верно. Так вы извольте принять наше гостеприимство?

– Да, – улыбнулась я, не видя смысла отказываться, и добавила: – Спасибо, – поскольку Гилдас вольно или невольно дал мне ключ к разгадке.

Он-то наверняка услышал в моем «спасибо» лишь благодарность за гостеприимство, как я и рассчитывала.

Значит, вот оно в чем дело.

Не знаю, куда отвели остальных, а меня по винтовой лестнице проводили в роскошную спальню. За мной ухаживали трое служанок: совсем молоденькая и две постарше, тихие и скромные. Не думаю, что служить Хозяину Проливов так уж весело.

Комната была обставлена очень богато, и заметьте, воспитанная при Дворе Ночи я такими похвалами не разбрасываюсь. Кровать выглядела сказочно – резные столбики из эбенового дерева, расшитое золотом бархатное покрывало. А еще там была большая ванна, вырезанная из цельного куска мрамора, которую служанки наполняли горячей водой из чеканных серебряных кувшинов.

– Откуда здесь взялась вся эта роскошь? – поинтересовалась я, расстегивая фибулу и сбрасывая пропитанную солью накидку.

Молодая служанка, помогая мне снять платье, увидела туар и издала подавленный вскрик.

– Дары моря, – пробормотала женщина постарше, выливая в ванну очередной кувшин.

 «С потерпевших крушение кораблей», – поняла я и аккуратно сложила свою одежду.

Служанки благоговейно перешептывались между собой.

Смею думать, они так восторгались мной; эти местные уроженки, происходившие, скорей всего, из простолюдинов, особой красотой не отличались… Да, они говорили по-ангелийски, но вряд ли кровь Элуа или его Спутников текла в их венах, если судить по внешности. То были чистой воды смертные, рожденные и вскормленные Матерью Землей, без малейших признаков небесных дарований или красоты, с детства отличающих даже беднейших ангелийских крестьян. Благословенный любил пастушек и рыбаков, он не выискивал только знатных особ, чтобы удостоить их своим вниманием, – это уже человеческие придумки. Но Элуа и его Спутники явно не оставили следа в крови этого народа.

Забравшись в воду, я озаботилась другими материями.

Даже в самой бедственной ситуации горячая ванна идет на пользу внешности – не раз в этом убеждалась на собственном опыте. И я никогда не стеснялась наслаждаться роскошью, буде представлялась такая возможность. С того давнего дня, когда с герцогом де Морбаном был заключен и исполнен договор на свободный проход, мне не удавалось поухаживать за собой так, как я смолоду привыкла, и поэтому я с превеликой готовностью отдалась в руки служанок. В ход пошли душистое мыло и ароматические масла, гребни и ножницы. Наконец мои кожа и волосы начали чисто поскрипывать, избавившись от наслоений походной грязи и морской соли.

«Неплохо бы так жить», – подумала я.

Но потом вспомнила Хозяина Проливов и содрогнулась.

После мытья мне принесли одежду – старомодную и роскошную. Дары моря. Интересно, в чьем сундуке лежало выбранное мною дорогое платье из переливчатого бронзового атласа с расшитым мелким жемчугом корсажем? А жемчужная заколка, которой я высоко заколола волосы, кому когда-то принадлежала?

Я с удовольствием изучала свое отражение в массивном зеркале с золоченой рамой.

Тут пришел слуга и с поклоном пригласил меня в столовую.

То была просторная зала с широкими окнами. На длинном полированном столе нас ждали серебряные тарелки и приборы на белых полотняных салфетках. Остальные уже собрались. У Квинтилия Русса при моем появлении заметно перехватило дух.

– Миледи Федра, – поклонившись, он протянул мне руку.

Похоже, о нас о всех позаботились в равной мере. Адмирал выглядел великолепно в коричневом сюртуке, парчовом жилете и белой рубашке с пышным жабо на широкой груди. Гиацинт щеголял в темно-синем дублете со вставками цвета олова на рукавах и в штанах того же оттенка. Прежде я видала его только в пестрых тсыганских нарядах, а теперь он до кончиков ногтей являл из себя молодого аристократа, пусть и грустного. Жослен же оделся в черное, чем сразу напомнил мне аскетичного Делоне. На его дублете поблескивал серебряный галун, а светлая коса словно туар змеилась по спине. Кассилианские наручи не слишком сочетались с этим облачением, хорошо хоть перевязь с мечом Жослен не стал надевать.

Друстан смотрелся страннее всех в черной шелковой рубашке с гофрированным воротником, темно-серых молескиновых штанах и в рубиново-красном бархатном камзоле. Его лицо, разукрашенное синими узорами круитской татуировки, казалось экзотическим театральным гримом или маской. Но каким-то непостижимым образом круарху удалось не погрешить против гармонии.

Я присела в реверансе, мужчины поклонились. Квинтилий Русс проводил меня к столу. Угощение в замке Хозяина Проливов было отменным, слуги, подавая новые и новые блюда, церемонно опускали глаза. Во время еды мы почти не разговаривали, но вот наконец тарелки убрали и слуги скрылись, оставив на столе поднос с графином наливки и пятью бокалами, которые Русс тут же наполнил.

– Итак, – приступил к делу адмирал, отпив и чмокнув губами. Со стуком поставил бокал на полированную столешницу, обвел нас проницательным взглядом голубых глаз. – Мы должны отгадать загадку. Может, попробуем решить ее сообща?

Никто не ответил. Я глотнула наливки, и она сладко обожгла мое горло. Держа бокал, я встала и подошла к окну. Темная ночь уже скрыла море где-то внизу. Для чего же еще столько лет учил меня Делоне, как ни ради этого дня? Руководствуясь его наставлениями, я подцепила запутанную нить древней загадки и вытянула ответ. Не случайно на этом острове говорят языком старинных баллад, которых я затвердила великое множество. Я прижалась лбом к прохладному гладкому стеклу.

– Ты знаешь. – Тихие слова были сказаны по-круитски.

Не оборачиваясь, чтобы посмотреть на Друстана маб Нектхану, я кивнула, мазнув лбом по стеклу. В памяти крутились сотни древних сказаний: ангелийских, каэрдианских, скальдийских, круитских, эллинских... Я действительно знала. У них у всех есть общие схемы, похожие структуры, и меня научили улавливать это сходство. Да, я знала.

Друстан резко втянул воздух.

– Есть какая-то цена.

Я приложила руку к стеклу и полюбовалась ее очертаниями на фоне кромешной тьмы.

– Всегда есть цена, милорд круарх. И немалая.

Он встал за моей спиной; я развернулась и заглянула в испытующие глаза.

– Будь уверена, я готов заплатить любую назначенную цену, если это в моих силах.

Ну что тут еще скажешь? Я снова молча кивнула. Друстан какое-то время разглядывал меня, вертя печатку на пальце, а потом удалился.

– Чего это он наговорил-то, а? – потребовал объяснений Квинтилий Русс. – Клянусь десятком легионов чертей… я-то думал, мы здесь собрались, чтобы вместе поразгадывать загадку!

– Спросите у Федры, – вздохнул Гиацинт, поднимая осунувшееся лицо. – Она, похоже, думает, что уже все разгадала. Спросите и посмотрите, согласится ли она поделиться своими мыслями. – Он провел ладонями вверх-вниз по щекам.

– Если на эту загадку должна ответить именно я, то я это непременно сделаю, – тихо сказала я. Боль друга разрывала мне сердце. – Не ворчи на меня, Гиацинт.

Он сдавленно рассмеялся и вышел из-за стола.

– Как жаль, что твой Делоне не оставил тебя там, где нашел! Я оплакиваю тот день, в который он научил тебя думать.

И на эти слова у меня не нашлось ответа.

Взмахнув нарядными рукавами, Гиацинт отвесил мне нижайший поклон в стиле Принца Странников.

Квинтилий Русс нахмурился, глядя ему вслед, и мотнул головой.

– Что-то мне это совсем не нравится, – проворчал он, рассеянно хватая с подноса какую-то сладость. – Если знаешь разгадку, девочка, поделись с нами! Давайте вместе прикинем, как выиграть в этом положении!

– Милорд адмирал, – ответила я, – сожалею, но нет. Если бы Анафиэль Делоне докопался до этой разгадки, поверьте, он бы ни с кем не стал ею делиться. И я тоже не могу. Если вы сами разберетесь, что к чему, то признаете мою правоту.

Квинтилий Русс пробурчал что-то о чудачестве Делоне.

Жослен, все это время беспокойно вышагивавший по комнате, наконец остановился рядом со мной, сомкнув руки за спиной и вперившись в темноту.

– Мне ведь это не понравится, верно? – тихо спросил он.

– Нет, – подтвердила я.

Он упорно смотрел на невидимое отсюда море, пока я не коснулась его руки.

– Жослен. – Взгляд неохотно переместился на мое лицо. – С того самого дня, как тебя приставили меня охранять, я была для тебя испытанием. И тысячу раз проверяла на прочность твои обеты, пока само Братство не предало тебя анафеме. Клянусь, сейчас я так сделаю в последний раз. – Я кашлянула. – Если мы будем вынуждены… если нам суждено разлучиться, пожалуйста, смирись с этим. Тебя предназначали для службы королевским особам, а не нежеланным отпрыскам шлюх Двора Ночи. Ты уже поклялся в верности Исандре. И сослужишь ей немалую службу, если возьмешься защищать Друстана. Пообещай мне.

– Не могу, – глухо отказался он.

– Пообещай! – я сильнее стиснула его руку.

– Я уже принес клятву Кассиэля и не могу связывать себя никакими другими обещаниями!

Наверное, дальше настаивать не имеет смысла; я не вправе просить о большем, чем согласна дать сама. Разжав пальцы, я все же пробормотала:

– Даже Кассиэль уступал Элуа. Помни об этом.

– А ты помни, что ты не Элуа, – огрызнулся Жослен.

Глава 78

Той ночью в роскошной кровати королевских размеров мне не спалось. Сердце и разум переполняла тревога. Один раз я встала, взяла зажженную свечу и вышла в коридор – двери спален моих спутников были закрыты. Хотелось пойти к кому-нибудь, но, так и не решив, к кому бы податься, я вернулась в свою огромную пустую постель и в конце концов задремала. Во сне я беспокойно ворочалась и проснулась, запутавшись в простынях.

Как жаль, что с нами не было Делоне.

Начался новый день, часы неспешно утекали. Я отыскала библиотеку, где обнаружила сотни книг, считавшихся утерянными. Напитанные влагой страницы были непривычно толстыми, чернила местами расплылись, но строки все равно поддавались прочтению. В собрании нашелся поэтический сборник известной эллинской поэтессы со стихами, которых я никогда прежде не читала. Гонзаго д’Эскобар отдал бы коренные зубы, лишь бы подержать в руках это издание. Я медленно смаковала строки, пытаясь сразу же переводить их на ангелийский и жалея, что под рукой нет пера и бумаги. Стихотворения были настолько красивыми, что я невольно расплакалась, забыв о том, где нахожусь. А потом за мной пришел Тилиан.

Близился полдень.

И снова прислужники провели нас на вершину по широкой извилистой тропе; только теперь она казалась на удивление знакомой. Хозяин Проливов ожидал нас в своем храме, открытом всем ветрам.

Раньше я никогда не понимала страдальцев, добровольно идущих на заклание. Я думала об Элуа, рассекшем собственную руку. Думала об Иешуа, позволившем распять себя на кресте. Формы самопожертвования различны, однако суть их в одном – в стремлении полностью отдаться тому, кому приносится жертва.

– У вас готов ответ? – спросил Хозяин Проливов, и его голос ветром разнесся по храму.

Сегодня его глаза сверкали, как море под солнечными лучами.