Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)

Плотников вздохнул.

– Новости и правда не очень, – согласился Корнилов, и оглядел других офицеров. – А где гарантия, что это место им тоже не станет известно?

– Не станет, – заверил один из незнакомых офицеров, и подошел к Стасу. – Капитан Феофанов.

Стас пожал ему руку.

– Эта квартиру нам выделили из Федеральной службы безопасности – это, их площадь, для их нужд.

– Я так понимаю, что они так же заинтересованы в поимке Гудзевича?

Феофанов метнул задумчивый взгляд на Плотникова.

– Да, как оказалось он не раз попадал в поле их зрение.

Его ответ показался Стасу каким-то скомканным и неловким.

– И что они просто так согласились нам помочь? Ради борьбы с Гудзевичем?

Феофанов опустил взгляд, прокашлялся, снова взглянул на Стаса.

Корнилов терпеливо ждал.

– СБшников заинтересовала Диана, – вынужденно признался Феофанов.

Стас увидел, как напрягся Плотников и двое других офицеров.

– Вот оно что, – проговорил Стас, глядя в глаза Феофанову.

Корнилову совсем не хотелось, чтобы ФСБ взяло Диану в оборот, и использовало в деле против Гудзевича.

Они используют девушку, выжмут из неё все, что можно, и бросят. Злотникова и так пережила слишком много, а после такого, возможно, и вовсе, никогда не сможет вернутся к нормальной жизни. Впрочем, как раньше она всё равно уже жить не будет.

Скорее всего, если Диана переживет нынешние события, оставшуюся жизнь она проживёт, постоянно оглядываясь и подозревая всех вокруг. Никто не сможет гарантировать, что за Гудзевича и его сына, ей, когда-нибудь не отомстят.

– Надеюсь, вы не станете возражать? – спросил Феофанов.

Стас услышал в его голосе надежду.

– В данный момент в этом нет никакого смысла, – вынужден был ответить Корнилов.

Тем более, что после того, как Диана назовёт Стасу имя младшего брата Артёма Солонкина, Стас продолжит заниматься своим расследованием и поиском истинного Сумеречного портного.

Он не сможет серьёзно помочь Диане и не факт, что сможет обеспечить её безопасность. ФСБ, какими бы хладнокровными прагматиками они не были, сумеют защитить девушку лучше. Попутно, конечно, надломив её жизнь ещё больше.

Но возражать Стас не стал. Для себя он решил, что будет присматривать за Дианой по мере своих возможностей, если ему это позволят, конечно.

– Думаю, – поглядев в лицо Стаса, произнес Феофанов, – девушке об этом пока лучше ничего не знать.

Его фраза была очень осторожной, и носила полувопросительный характер.

– Конечно, – согласился Стас.

Корнилов посмотрел в глаза капитана Феофанова, взгляд у того был изучающий, настороженный.

За окном, откуда-то со двора вдруг раздались птичьи крики. Их звонкий щебет усиливался, и проникал в дом, даже через плотно закрытые окна.

– Что это с ними такое? – спросил удивленный Плотников.

Поддавшись странному волнительному наитию, Стас бросился к окну, отдёрнул занавеску.

За окном тянулась освещенная уличными фонарями дорога, за ней поднималась плотная, тёмная стена густой лесополосы. Ничего примечательного.

Стас возможно и не увидел бы ничего, если бы вдруг сидевшие на ветках снегири, во множестве не спикировали резко вниз.

На глазах у Стаса птицы буквально набросились на что-то. Корнилов вгляделся, и тут услышал человеческие крики, громкие ругательства и движение.

– Нас окружают! – крикнул он, отшатнувшись от окна.

Корнилов выхватил револьвер. Его совету последовали все остальные.

– Занимаем круговую оборону! – приказал Плотников.

Офицеры УГРО и бойцы спецподразделения быстро и профессионально распределились по позициям. В следующий миг раздались выстрелы вокруг дома и внутри него. Зимняя ночь засверкала огненными вспышками.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Четверг, 21 марта. События, происходившие несколько раньше выше описанных.

– …Ты понимаешь, что ты чудом осталась жива?!

Голос генерала Савельева грозно гремел в стенах его кабинета.

– Ты вроде поумнее своих сверстников, да и некоторых взрослых, я думаю, – продолжал сердиться генерал. – Как же ты, ядрить твою налево, додумалась-то до такого?! А?! А если бы Бронислав с парнями не успели?! Что тогда было бы?! Ты понимаешь, что вас всех троих, тебя, эту подругу твою и очкарика, прибили бы по-тихому, и вышвырнули нахрен, где-то в лесах?! Понимашь?!!

Последнее слово он так выкрикнул, что я вздрогнула всем телом, и нервно сглотнув, хмуро, посмотрела на генерала.

От обиды щипало глаза, хотелось реветь. Мало того, что он орал на меня тут так агрессивно, так ведь он прав, во многом: мало того, что я сама полезла туда! Я ещё и Леру с Лёвой сильно подставила! Из-за мысли о том, что с ними по моей вине могло что-то произойти меня с остервенением изнутри жалила и грызла беспощадная совесть. От осознания что все могло случится именно так, как говорил Антон Спиридонович, становилось ещё страшнее, чем в доме.

Все вместе эти переживания угнетали и давили на меня. Я опустила глаза в пол, чувствуя теплые влажные слёзы.

Но Аспирину было плевать, он или не хотел видеть, что я плачу, или ему было всё равно. А последнее добило меня окончательно.

– Что ты мне тут ревешь, Ника! – ни чуть не сжалившись надо мной, проговорил Аспирин. – Раньше надо было плакать, когда лезла, куда не нужно!.. Ей бог, некому тебя выпороть, ка следует!.. Пока задница бы болела ты бы точно пом…

– Товарищ генерал, – неожиданно вмешался сидевший напротив меня Бронислав.

Как оказалось, он новый сотрудник особой оперативно-следственной группы, и теперь тоже служит под началом Стаса.

Аспирин перевёл свой свирепый взгляд на Коршунова:

– Что?

– Я думаю, – Бронислав бросил на меня быстрый взгляд, – девушка уже поняла… весь размер своего безответственного поведения.

Я подняла украдкой взглянула на него:

– «Чего это он за меня заступается? Совесть замучила, что чуть ухо мне не оторвал? Или что?.. Или он таким способом пытается загладить свою вину? Интересно, а он вообще чувствует себя виноватым за свой отвратительный и унизительный для меня поступок? Что-то не похоже.»

Воспоминание от пренебрежительного и скотского обращения Бронислава со мной, расцарапало жгучее чувство обиды с ещё большей силой. Я расплакалась. Тихо, сдавленно заплакала опустив голову вниз.

Всё, что я пережила за последних пару часов, тяжкой грудой камней легло на душу. И я больше не могла её нести…

Бронислав и генерал Савельев молчали.

Затем кто-то сел возле меня, и я почувствовала широкую ладонь на своём плече. Я подняла заплаканный взгляд на Бронислава. Перед глазами все расплывалось, я не видела его лица, да и вообще ничего вокруг не видела.

– Ладно, Ника, извини, – ворчливым голосом произнес генерал Савельев. – Я сорвался… Но ты тоже хороша!

Я нервно сглотнула. Ладонь Брона чуть крепче сжала мое плечо.

– Я п-просто… я не знала… что делать…

– Мне позвонить!!! Вот что надо было делать!

Антон Спиридонович в сердцах хватанул по столу. Я аж подскочила на стуле, и буквально вжалась в стену, поджав колени.

С колотящимся сердцем и зашкаливающим пульсом, я заплаканными глазами глядела на генерала.

– Товарищ генерал… – укоризненно проговорил Коршунов по прежнему придерживая меня за плечо.

– Ты её не защищай, давай, – пробурчал Аспирин. – Лучше она от меня получит, чем её пристрелят или прирежут! А предварительно, между прочим, Ника, могут ещё и…

– Товарищ генерал! – уже твёрже и громче произнес Бронислав.

Я вновь удивленно посмотрела на него. В голосе Коршунова я неожиданно услышала сталь. Насколько я знаю, мало кто из подчиненных, кроме Стаса, осмеливается иногда повышать голос на Антона Спиридоновича.

Несколько секунд он глядели друг на друга, затем генерал кивнул.

– Ладно, ты прав. Ника ты всё поняла?

– Да… – всхлипнув, прошептала я.

– Отлично. Можешь теперь рассказать, что там было?

Я поспешно кивая старательно вытирала слёзы с щёк.

– Товарищ генерал, у вас там салфетки были… – напомнил Брон.

– Да, сейчас, – пробормотал в ответ генерал Савельев.

Он извлёк из ящика стола пачку салфеток, и протянул мне.

– Держи, Ника. Вытри слёзки, и это… извини меня, правда. Просто я… испугался за тебя.

Он прокашлялся. И мне показалось, что он таким образом пытается скрыть охватившее его смущение.

– Я понимаю, – я с благодарностью воспользовалась салфетками. – Простите…

– Ладно, рассказывай, давай.

Я неуверенно оглянулась на Бронислава. Генерал Савельев верно понял мой взгляд.

– Коршунов, сходи-ка в архив, поищи мне документы по…

Аспиран на пару мгновений задумался.

– По «глухарям» связанным с детоубийствами.

– Товарищ генерал, но…

– Коршунов, – надавил Аспирин, – выполнять! Ты забыл где ты находишься, старлей?

– Есть, – недовольно пробурчал Бронислав.

Он убрал руку с моего плеча, и встал. А я неожиданно для себя ощутила неприятную прохладу на плече, где была его ладонь, как будто на том месте не было одежды.

Коршунов вышел, я бросила несмелый взгляд ему вслед. Меня кольнуло какое-то совестливое чувство, но левое ухо у меня до сих пор пекло и болело. Никто ещё со мной подобным образом не обходился! И я не скоро это забуду! Хотя… мне сейчас мне было его жаль.

– Ника, – напомнил о своём присутствии Аспирин.

Я растерянно оглянулась на него.

– Рассказывай, – велел генерал.

И я пустилась в рассказ. С того момента, как мы выследили Клавдию Фомину и до того момента, как мы поехали за Нифонтом Алсуфьевым, приняв его за Портного.

Когда я рассказывала о своих видениях и рыжеволосой даме, по чьей прихоти и убивали девочек, генерал Савельев заметно помрачнел. В его сосредоточенном угрюмом взгляде я увидела нечто, похожее на потрясение.

Аспирин рад был бы не верить ни в мои видения, от которых у непривычных людей кровь стынет в жилах и пульс замирает. Но он слишком хорошо знал – я говорю правду.

Когда я закончила, генерал Савельев почти минуту глядел в стол, перед собой, задумчиво поигрывая карандашом.

Я опасливо, искоса наблюдала за ним, не осмеливаясь тревожить его.

Я понимала, что для неподготовленного человека, а Аспирин все-таки редко со мной общается, мои ведения – это апогей эмоционального потрясения.

– Значит… – вдруг медленно проговорил Аспирин. – Высокая женщина в черном пальто, с развевающимися тёмно-рыжими волосами… Значит… обряд? Она так и сказала? Эти убийства-обряды?

Я кивнула.

– Да… Она была невероятно зла, что мы появились там, и всё сорвали.

– Она тебе не сказала, зачем ей это всё?

Я замотала головой, и опечаленно вздохнула.

– Всё, что она хотела – это, убить меня и моих друзей…

– Кстати, а… – Антон Спиридонович взглянул на меня из под седых бровей, и замялся. – Как ты… Как у тебя… ну… это… Как ты смогла… остановить её?

– Я же вам рассказала… – растерянно ответила я. – я сама не поняла… просто…

Описать, то что там произошло я не могла. Никаким образом.

– Я не знаю, – тихо повторила я.

– Да, но… хм… – Аспирину явно было тяжело формировать свою мысль, когда дело заходило о непонятном, о чем-то сверхъестественном и жутком.

– Как это всё случилось? Я имею ввиду… Ты сделала это осознано? Сама?

На последнем слове у генерала Савельева слегка осип и дрогнул голос.

Я снова замотала головой:

– Нет, Антон Спиридонович, я… Я не знаю, как это вышло… Оно… Как-то само…

Я и правда не знала, но нечто похожее со мной уже происходило… Когда я проникла в сознание девушки, чудом выжившей в доме, где печально известный «Монохромный человек» отнял жизни восьми человек.

Тогда, таким же неведомым образом у меня появился тот же сияющий свет. Он помог мне справиться с тьмой и кошмарами, которыми Монохромный человек пленил и подчинил сознание той девушки. Но я… я даже представления не имею, что это такое! И признаться, вообще думала, что это было мое воображение, вперемешку с полубредом… Но та девушка, после этого очнулась. Очнулась, когда я прогнала Монохромного человека из её сознания.

– «Хорошо, но что тогда было сегодня ночью, там на ферме? Что это?! И кто эта женщина?! Я только сейчас, сидя в кабинете у генерала Савельева, задумалась о том, что рыжеволосая возможно… возможно, так же обладает… какими-то способностями, схожими с моими, и это значит…»

– Ника!

Голос генерала Савельева вырвал меня из прострации глубокой задумчивости, в которую я погрузилась.

– Простите, Антон Спиридонович, – торопливо извинилась я. – Я не знаю, как у меня это получается… Это… Это всё… Так же, как и с моими видениями…

– Ох, – вздохнул Аспирин устало, с хмурым видом потирая переносицу. – Знаешь, тебе бы возможно было не плохо научится хоть как-то это контролировать. Ты не думала об этом?

Я лишь опечаленно вздохнула.

– Конечно думала, Антон Спиридонович, но я не могу. Я пыталась… но у меня не получается!

– Ладно, оставим это, пока, – качнул головой генерал Савельев. – Значит, что у нас получается… Что по сути Сумеречный Портной – это, как минимум, три человека. Ты так думаешь?

Я не смело кивнула.

– Судя по тому, что я увидела… Да.

Генерал Савельев на несколько секунд задумался. Рот его чуть скривился, придав лицу не то скептическое, не то недовольное выражение.

– Неожиданный поворот, – вздохнул он. – Значит, Стас был прав насчёт Сильвестра Гольшанского… Он – не Портной. Ну или, во всяком случае, он лишь один из тех, кто может быть замешан в убийствах. И главная роль, теперь это очевидно, ему не принадлежит.

– Стас редко ошибается, – с необъяснимой гордостью и самодовольством ответила я.

– Да, но пока что вменяемых доказательств, которые мы могли предъявить и которые доказывали бы невиновность Сильвестра, как Портного, у нас нет.

Я хотела было напомнить, что мы с Лерой и Лёвой спасли Раду. И хотя девочка до ужаса напугана, и вообще пережила страшнейший кошмар, я могла бы попробовать осторожно поговорить с ней.

Но когда я открыла рот, чтобы сказать это, меня буквально утянуло во внезапно нахлынувшее видение…

…Наполненный приятной свежестью ночной воздух овевает меня, подхватывает и несет. Я лечу и свободно порхаю над снежными шапками верхушек деревьев. Внизу под собой я вижу точки ярких огней. Это светятся пыльные и грязные города больших, двуногих и очень шумных существ. Они не заботят меня. Я слишком высоко. Я в ночи, на ветру. Я свободна, и вольна лететь куда хочу.

Лететь?.. Я не сразу осознаю, что у меня есть крылья и перья!

Я лечу! Чёрт возьми!!! Я лечу!!! Я лечу… на крыльях, я… Что происходит? Где я? Кто я?..

Ощущая дикое беспокойство, я плавно и ловко пикирую вниз, на одну из припорошенных снегом веток.

Внизу подо мной деревья сплетаются распростёртыми тёмными ветками. Учащённый стук сердца заполняет всё моё тело. Меня одолевает паника и растерянность. Я не могу понять, что происходит, и в чьем я видении!

Пока я соображала, что вообще такое творится, вокруг меня воздух наполнился быстрыми, шумными хлопками и птичьем клёкотом.

Я быстро оглянулась. Зрение у меня было очень странное. Вроде бы невероятно зоркое, но от этого крайне непривычное, и потому неудобное.

Вокруг меня, на ветки ближайших деревьев с криками уселись десятки птиц. Я вглядываюсь в них, в их багровые и алые перья на груди. Снегири! Я окружена стаей клокочущих и свиристящих снегирей!

Стоп!.. Сердце бьётся быстрее! Так ведь я сама и снегирь! Я – снегирь! Я теле, или вернее в сознании маленькой, красногрудой птички. В разуме снегиря!..

Пока я пытаюсь справиться с шоком от осознания внезапного открытия, в окне на втором этаже стоящего вдалеке дома происходит движение. Какой-то мужчина ходит по комнате, а потом смотрит в окно. За его спиной на кровати сидит девушка.

Я вгляделась в лицо мужчины, и из моего рта, точнее клюва вырывается звонкий щебет.

Стас! Это был Стас! Он стоял, и с хмурым видом, глядел в окно. Затем вдруг повернулся, и подошел к девушке, что сидела на кровати.

Я чуть было не сорвалась с ветки. Хотелось полететь к нему, и скорее всё рассказать. Обо всём, что произошло, пока его не было в Москве.

Но я вовремя вспомнила, что кроме птичьего щебета и клёкота я не могу издавать никаких других звуков.

Стас послушал девушку, я видела, что она что-то рассказывает ему, опечаленно опустив голову. Корнилов выслушал девушку, и вышел из комнаты.

Я было решила попытаться подлететь поближе к дому, чтобы просто взглянуть в окно, на Стаса. Чтобы просто увидеть его… Я и не задумывалась, как сильно истосковалась по нему за то время, что мы не виделись!

Но внизу подо мной внезапно раздались поскрипывающие звуки шагов.

Я опустила голову. И увидела несколько тёмных силуэтов внизу. Они украдкой двигались, вперёд приближаясь к дому, в котором были Стас и та, не известная мне девушка.

Сердце забилось с новой силой. Электризующее кровь и тело переживание стиснуло всё мое тело.

Я посмотрела на дом, где был Стас. И снова приближающихся к нему людей. Хотя я была в птичьем мозгу, это не помешало мне узнать оружие в руках темных силуэтов.

Оружие! У них оружие! Оружие! Это враги!

У меня интенсивно пульсировали вены. Тревожное чувство раздирало меня изнутри.

Нужно предупредить Стаса! Скорее! Во чтобы то ни стало!..

Но… Как, чёрт побери, это сделать?!

Люди с оружием, тихо во тьме окружали дом, где были Стас и та, неизвестная мне девушка. Они двигались осторожно, и очень тихо подкрадывались ближе к дому. Тихо?! Тихо, значит… Ах тихо?!! В тишине?! Ведь им это важно…. Ну, хорошо-хорошо…

Я подлетела ближе к дому. Удивительно, но остальная стая снегирей так же спорхнули вслед за мной, и вновь расселись на ближайших ветках.

И в следующий миг я просто закричала… Я пыталась кричать слова, но из клюва снегиря, в сознании которого я пребывала, вырывался лишь громкий пронзительный щебет.

Мне вторили другие снегири. Через несколько секунд над небольшим посёлком зазвучал переливчатый клокочущий хор тонких свирелей и криков красногрудых птичек.

Люди с оружием внизу, непонимающе вертели головами, растерянно оглядывались. Было заметно, что они и так нервничают. А оголтелый, нарастающий и свирепый птичий крик серьёзно мешал им и сбивал с толку.

Я увидела, ближайшего человека. Он целился в дом из длинной винтовки.

Не долго думая, я подлетела с ветки и спикировала вниз. Маленький снегирь слушался меня куда лучше, чем та волчица…

Я подлетела к мужчине. Он не обращал на меня внимания. Цепкими птичьими лапками я сорвала с него его шапку.

Он вскричал, взглянул вверх. Грянул мощный выстрел. Я закричала птичьим щебетом, уронила его шапку в снег, и бросилась в сторону.

А за мной, вся стая снегирей, оглашая ночную окрестность яростным щебетом, набросилась на прячущихся между деревьями людей.

Послышались удары хаотичных выстрелов. Сев на ветку, неподалёку я с удивлением и взволнованно стучащим сердцем, наблюдала, как снегири с неожиданным яростным стремлением набросились на вооруженных мужчин.

Никогда бы не подумала, что эти красивые зимние птички, любители поклевать ягоды рябины, способны так неистово атаковать людей!

Мужчины в темной камуфляжной униформе неуклюже отмахивались от наседающих на них птиц. Некоторые пробовали отстреливаться. На моих глазах некоторые из снегирей получили шальные пули в свою алую грудь и тихо рухнули в снег.

Никогда бы не подумала, что эта печальная картина вызовет во мне такое же чувство горького сожаления, как если бы на месте птиц были люди!..

Из дома, в котором находился Стас зазвучали ответные выстрелы. И многие из мужчин, что пытались окружить дом, закричали от полученных пулевых ранений. Я разобрала несколько громких ругательств, в которых слышалась боль и бессильная злость.

Снегири отпрянули прочь, продолжая отчаянно щебетать, стая взмыла вверх.

В окнах стоящих вокруг обычных, жилых домов вспыхнул свет. Я увидела человеческие фигуры возле окон. И тут же мне захотелось прокричать им в лицо, чтобы они немедленно все выключили свет и отошли от окон.

Как можно проявлять такое легкомысленное любопытство, когда, внизу явно гремит яростная перестрелка?!

Ночь буквально грохотала от автоматных и пистолетных выстрелов.

Я взглянула на дом, в котором находятся Стас и девушка, о которой он явно заботиться. В окне второго этажа я увидела ту девушку, с которой говорил Стас. И она, прижав руки к лицу, пятилась в сторону. Что там происходит? Чего испугалась эта девушка?! Она ведёт себя так, словно кто-то проник в её комнату…

Затем я увидела мужчину, что с хладнокровным лицом, целился в девушку из пистолета. Он держал оружие в правой вытянутой руке, и что-то, торжествующе ухмыляясь, говорил перепуганной девушке. Я видела, как она кричит. Но из-за шума пальбы, её явно никто не слышит. Ни Стас, ни другие полицейские, которые ему помогают.

Чёрт! Этот мужчина тоже полицейский! Что ж он творит!..

Я заставила снегиря слететь вниз, и резко взмыла вверх. Описав резкую дугу, я оказалась на окне второго этажа.

Я увидела, как девушка с темными волосами вжалась в стену. На её лице были страх и слёзы. Она что-то умоляюще говорила стоящему перед ней мужчине с неприятным заостренным лицом.

Тот щурил глубоко посаженные глаза и, скривив губы в гадкой ухмылке, что-то с издёвкой говорил в ответ.

Не отдавая отчёт своим действиям, в отчаянии, пытаясь спасти эту девушку, я старательно застучала клювом в окно. Я продолжала бить по стеклу, пока мужчина с изумлением на лице не обернулся в мою сторону.

Девушка попыталась использовать этот шанс, бросилась бежать.

Мужчина, с перекошенным от искаженным злобой лицом, резво развернулся ей в след. Сверкнула вспышка выстрела, быстро грянула ещё одна.

Я увидела, как девушка на бегу рухнула вперёд, но её поймал вбежавший в комнату Стас.

Одной рукой он держал девушку, а второй целился из револьвера.

Мужчина с заостренным лицом уже неподвижно лежал на полу. На ковре под ним быстро расширялось темное багровое пятно крови.

Потеряв на миг способность дышать, я взглянула на девушку.

Та была жива, но ранена. Она что-то прошептала Стасу.

Я с участливым беспокойством глядела на неё. Корнилов вдруг поднял взгляд, и посмотрел прямо на меня.

Одновременно с бурным тревожным чувством, я испытала неожиданный прилив странного радостного облегчения.

Серебристый взгляд Стаса всегда внушал особое, приятное и уютное чувство спокойствия, уверенности и собственной защищённости.

И до этого короткого мига встречи наших взглядов, я и не подозревала, как сильно соскучилась по Стасу!..

В следующий миг видение исчезло.

И первое, что я увидела, когда мир вокруг меня прояснился и мой взгляд сфокусировался, это было нависающее надо мной лицо генерала Савельева.

– Ника… – прогудел он сдавленным, басовитым голосом, и шумно вздохнул. – Чёрт, девочка… Как же ты меня напугала, а!

Я огляделась. Я полулежала в широком кресле самого Антона Спиридоновича.

От этого меня поразила дикая неловкость. Чувствуя, как запылали щёки, я попыталась подняться, но голова была ещё тяжёлой и сильно кружилась. Едва я сделала попытку подняться, как меня качнуло в бок, но стоящий рядом генерал Савельев легко поймал меня, и без труда опустил в кресло.

– Ника… – нерешительно обратился ко мне Антон Спиридонович.

– Нужно позвонить Стасу, – тихо проговорила я, и подняла взгляд на Аспирина.

Тот замер, слегка нахмурился:

– Что ты сказала?..

– Нужно позвонить Стасу! Прямо сейчас! – почти закричала я, охваченная нервными переживаниями.

– Хорошо, хорошо, – успокаивающе произнес в ответ генерал. – Сейчас… Я позвоню, ему. Не переживай, ладно? Всё будет хорошо…

– Звоните, пожалуйста, звоните ему! – умоляющим голосом просила я.

Меня пожирало паническое чувство. Хотелось услышать голос Стаса. Узнать, что на самом деле там произошло? Насколько правдиво то, что я сейчас увидела?

Аспирин, хмуро и задумчиво глядя на меня, уже набирал номер Стаса.