Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)

Публика на суде с ужасом внимала словам капитана.

– Лейтенант Тамаридзе фактически скончалась у меня на руках, – говорил капитан Карабанов, и голос его подрагивал от сдерживаемых эмоций. – А другой мой коллега… лейтенант Самоедов умер мгновенно, от выстрела в голову.

Капитан неловко прокашлялся, когда голос его начал скрипеть нервной сиплостью. Он отпил из стакана с водой. А гособвинитель степенно задал следующий вопрос:

– Расскажите подробнее о том, как вы вышли на Сильвестра Гольшанского.

– Не буду врать, моей заслуги в этом нет. – вздохнул Евсей Карабанов. – Примерно в одиннадцать часов я получил анонимный звонок, и неизвестный мужчина сообщил, что Сильвестр Гольшанский собирается убить свою любовницу, Людмилу Елизарову…

– Вы ведь до сих пор не нашли никаких следов девушки? – перебил капитана обвинитель.

– Так точно. – кивнул Карабанов. – Поиски Людмилы Елизаровой продолжаются.

Сильвестр хмыкнул. А вот это была крайне неприятная новость. Вопреки его надеждам, Людмила похоже могла выжить… И во всем виновата та гребаная волчица с синими глазами. Откуда она только взялась, чтоб её грузовиком переехало! Тут, среди присутствующих на заседании Гольшанский увидел женщину с темно-русыми волосами. Она со смесью странных чувств пристально следила за Гольшанским. Не понятно было, что она чувствует. Не то сожаление, не то злорадство. Впрочем, учитывая, как они расстались, последнее было более вероятно.

Сильвестр как можно более выразительно улыбнулся второй, уже бывшей жене. Ему бы хотелось, чтобы в зале подумали, что она ему очень дорога…

Его бывшая супруга в ответ быстро отвела взгляд, и с любопытством уставилась на капитана Карабанова. Сильвестр две-три минуты с подозрением рассматривал бывшую супругу. Он прикидывал в уме, могла ли она быть замешана том, что капитан Карабанов «получил анонимный звонок». По всему выходило, что могла.

– «Видимо, – подумал Гольшанский, – этой с**е мало того, что она смогла получить после развода…»

Анжелика Орбелова одна из не многих в России женщин-банкирш. При чем её банк «ORBEL» успешно расширяется, процветает и растет последние пять лет.

– Благодарим вас, господин капитан. – сказал гособвинитель и громко произнес. – Обвинение вызывает следующего свидетеля…

Сильвестру надоело ждать, пока закончится весь этот балаган. Он поднялся со своего места. Стоящие рядом полицейские дёрнулись, один даже положил руку на рукоять пистолета в кобуре.

– Подсудимый, – обратился к Сильвестру судья. – Вы хотели бы что-то сказать?

– Да, ваша честь. – кивнул Гольшанский. – Я хочу признаться…

В зале суда все присутствующие, включая судью и обвинителя лишились способности говорить. А некоторые, судя по виду ещё и дышать.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Понедельник, 11 января.

Уже четвёртая сигарета кувырком отправилась в урну. Облокотившись на перила, возле широкой лестницы суда, Стас напряженно и нервно ожидал финала судебного заседания.

Корнилов всё это время вспоминал те жуткие и зловещие дни, когда он и его опера шли по следу Сумеречного портного. По следу из задушенных и повешенных на деревьях, как тряпки маленьких девочек. Стас помнил, как его травила пресса. Как сыпались обвинения в никчемности особой оперативно-следственной группы. Ему дважды разбили машину! Несколько раз звонили Рите, и угрожали расправой над Алиной. Родители некоторых девочек как будто с ума посходили! Они во всём обвиняли Стаса и его оперов. Как будто были уверены, что Корнилов и его подчиненные всеми силами стараются помочь убийце избежать поимки. Или, как минимум не желают должным образом выполнять свою работу.

Стас помнил, как он и Арцеулов с Домбровским буквально ночевали на работе. Они копали и рыли во всех направлениях. Они тщательно обыскивали места преступлений, опрашивали свидетелей и анализировали поступки Портного.

Они приближались к нему, Стас это чувствовал. Да и Портной, похоже тоже. Но при этом, он начал убивать чаще. Словно назло. Показательно. Нагло… Дети начали пропадать из самых людных мест. А их тела, опутанные красными нитями, начали находить даже рядом с жилыми домами. В ближайших сквериках, лесах и парках. Портной издевался. И откровенно демонстрировал, насколько все усилия следствия тщетны.

Он продолжал убивать. Как ни старались Стас, Коля и Сеня они не могли его остановить. Девочки пропадали, иногда каждый месяц подряд!

Почти два года они тщетно пытались поймать этого ублюдка! Почти два года они охотились на зверя в человеческом обличии! Но так и не смогли его остановить.

Корнилов прежде не сталкивался с такими убийцами. Его Модус Операнди и почерк изменялись каждый раз. Не кардинально, но достаточно, чтобы сбивать следствие с ног. Несколько раз Портной умышленно оставлял ложные улики. Зверь заигрывал с ними. Измывался над ними, и продолжал убивать. Монстр под личиной человека упивался своей безнаказанностью, и бессилием следствия.

Газеты и новостные порталы продолжали сыпать пугающими заголовками. Мрачное уныние и страх распространялся по Москве и близ стоящим городам. Пресса усиленно нагнетала обстановку. В интернете, в соцсетях появились группы добровольцев, которые объявили, что начинают собственное расследование. Их не трогали, пока их активисты не забили насмерть двух ни в чем не повинных мужчин. Истерия нарастающего ужаса, от которого нет спасения, захватила город, телеканалы, СМИ. Большинство родителей усердно и повсюду опекали своих маленьких дочерей. Девочек не оставляли одних даже дома. В офисах многих компаний начались проблемы из-за не хватки персонала-многие брали отпуск, чтобы сидеть с детьми, пока Портной оставался на свободе.

Город бился в панических судорогах. Между людьми стремительно росла и крепла паранойя. Соседи в доме и сотрудники компаний с крепнущим недоверием и дотошным подозрением присматривались друг к другу. Зверь страха постепенно многих лишал рассудка. В УГРО сотнями звучали телефонные звонки. Раздавались сотни уверенных заявлений вроде «Я знаю кто Сумеречный портной» или «Я видел лицо убийцы».

Портной словно этого и добивался. Стас каким-то шестым чувством чувствовал. Монстр доволен. Более того, он был безмерно счастлив тем, в какой бесконечный и совершенный ужас поверг весь город и его окрестности. Он наслаждался свою ролью, своим всесилием.

Его наглость росла пропорционально захлестывающему город ужасу. Девочки стали пропадать по двое и даже сразу по трое! Не мыслимо! Некоторые исчезали навсегда буквально под стенами собственного дома!

И ни одного свидетеля! Ни одной стоящей и веской улики. Ничего.

Пустота. Безнадёга. Страх… А в случае Корнилова, ещё и злость.

Корнилов злился на себя. На свою неспособность поймать чудовище! На свое… бессилие.

Последними жертвами Сумеречного портного стали те три девочки, которых обнаружил лесник, скончавшийся от сердечного приступа. К этому времени дело Портного забрал Следственный комитет. Но после этих трёх жертв, Портной внезапно перестал убивать. Следственный комитет ждал почти шесть месяцев, а затем закрыл дело, как «глухарь». Дети больше пропадали, повешенных на дереве девочек в зеленых платьях больше не находили.

Сумеречный портной по необъяснимой причине исчез.

Но ещё около года люди жили в страхе за своих маленьких дочерей, и продолжали с опасливым подозрением следить за всеми прохожими. Однако убийства по-прежнему не происходили, и люди постепенно начали забывать буйствовавший среди них панический страх за своих детей. За последующих три года, в сумме четыре, Сумеречный портной словно впал в спячку. В этакий летаргический сон…

И вот Сумеречный портной пойман… Спустя четыре года, после последнего убийства. Кто бы мог подумать.

Тягостные раздумья Корнилова прервал нарастающий звук голосов из здания суда. Стас лениво обернулся, со сдержанным ожиданием уставился на монументальные металлические двери.

Шум голосов усиливался и приближался.

Наконец, двери суда распахнулись. Толпившиеся неподалеку журналисты подбежали к ступеням здания суда. Засверкали вспышки фотоаппаратов. Все приготовили диктофоны, микрофоны, камеры и блокноты. Голодные взгляды репортеров прилипли к небольшой процессии людей, выходящих из суда.

В центре полицейского конвоя Стас увидел его. Портного. Сильвестра Гольшанского. Среднего роста, стремительно седеющий мужчина с хищным, недобрым и чуть ехидным взглядом. Его серые с зеленоватым оттенком глаза без интереса скользнули по Стасу, и переместились на группу журналистов.

Стас усмехнулся, задумчиво глядя в след прошедшему серийному убийце.

От Сумеречного портного он ожидал другого. Загадочной улыбки, издевательского подмигивания, оскорбления, угроз, глумливой и злой усмешки… Но только не равнодушия.

– Господин Гольшанский! – воскликнул один из журналистов. – Как вы прокомментируете результат судебного заседания?!

– Господин Гольшанский, что заставило вас признать вину?!

– Сильвестр, пару слов для газеты «Русский кореспондент»!

– Назад! Все, назад! – полицейские, сопровождающие Гольшанского к автомобилю, начали теснить журналистов прочь от осужденного убийцы.

Стас стоял на ступенях лестницы, и угрюмым, тяжелым взглядом буквально высверливал спину Сильвестра.

– «Обернись!» – думал Стас. – «Ну, давай же! Обернись! Посмотри на меня… Я же тот самый следователь, которого ты так успешно оставлял в дураках почти два гребаных года!.. Ну, же ублюдок!..»

Гольшанский не обернулся. Стас закрыл глаза. Чуть опустил голову, задумчиво скривил губы.

Или, он стал ошибаться в психологии поведения серийных убийц. Или…

ГАЗЕТА «РУССКИЙ КОРЕСПОНДЕНТ»

Вторник, 12 января

ЗВЕРЬ ПОЙМАН!

Как стало известно, в эту Пятницу Следственному комитету неожиданно удалось задержать опаснейшего серийного убийцу. Не так уж давно столица пережила убийства печально известного Монохромного человека. Про ужасающие, кошмарные деяния Сумеречного портного, за четыре года тишины, мы все успели позабыть.

И вот вчера, прошло экстренное судебное заседание. По итогу которого известнейший в России и во всей Европе миллиардер Сильвестр Гольшанский, владелец одного из самых крупных европейских инвестиционных банков, и нескольких дочерних предприятий, был признан виновным в убийстве девятнадцати девочек в возрасте от шести до восьми лет.

Сильвестр самолично во всем признался, приведя многих в ступор, шок и ужас. К тому же, как извещает анонимный источник из сотрудников городского суда, Гольшанский описал процесс последних злодеяний настолько верно и подробно, что не остаётся никаких сомнений в его виновности.

Такое происходит не каждый день. Чтобы один из богатейших людей страны сознался почти в двух десятках эпизодов тяжелейших преступлений!

Все гадают, что теперь будет с «МосИнвестом». Хотя, скорее всего, соперники и недоброжелатели этого банка зря рассчитывают на его крах. Потому, что «у руля» предприятия теперь встал сын Сильвестра, Орест Гольшанский. Он уже давно доказал, что является настоящим финансовым гением!

Но, тем не менее, Сильвестр Гольшанский признан виновным и в данный момент отправляется отбывать пожизненный срок не куда ни будь, а прямиком в жуткую и опасную тюрьму «Чёрный дельфин». Именно там содержат всех монстров, чудовищ, извращенцев и психопатов, осужденных за кошмарные злодеяния.

Остается открытым вопрос относительно исчезновения молодой любовница Сильвестра Гольшанского. До сих пор не найдено никаких следов двадцати двух летней Людмилы Елизаровой. Известно лишь, что Сильвестр, скорее всего, намеревался убить девушку. Есть слух, что из-за измены.

Да. Серийный убийца, который избежал поимки и ареста четыре года назад, попался, фактически, на бытовой любовной драме. Если конечно, такие, как Сильвестр Гольшанский способны любить!

Статья на первой полосе газеты «Русский корреспондент»

НОВОСТНОЙ ПОРТАЛ

«МОСКОВСКИЙ КУРЬЕР»

Среда, 13 января

ЕЛИЗАВЕТА ГОЛЬШАНСКАЯ: «МОЙ СЫН НЕВИНОВЕН…»

Сегодня утром шестидесяти трёхлетняя мать только, что осужденного Сильвестра Гольшанского во всеуслышание яростно заявила, что её сына путем угроз и шантажа вынудили оговорить себя. Елизавета предупредила, что не оставит «произвол гнилой судебной системы России без наказания».

– Я заявляю, что случившееся является банальным «заказом» со стороны конкурентов моего сына. – строго и холодно заявила пожилая бизнес-леди. – И я предупреждаю, я задействую все возможные ресурсы, чтобы вернуть моего невиновного сына на свободу!

Слова Елизаветы вызвали шквал агрессивной критики и страстные обсуждения в социальных сетях…

Отрывок из статьи на новостном портале «Московский курьер».

Эпизод четвёртый. Последний подарок

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 13 января

Над блестящим льдом взлетали крики восторга. Переполненные беззаботным счастьем люди катались по кругу просторного ледового катка. Здесь были родители с детьми, шумные компании, гордые одиночки и парочки. Последние в большинстве случаев катались, романтично держась за руки, и ласково воркуя друг с другом. А вот мы с Мироном в этом случае были ярким исключением. Потому, как выяснилось, что на льду Мирон не только не едет, но даже не стоит.

– Осторожно! – вскричала я испуганно. – Стой! Не маши руками… Мирон!.. Ай!..

Мой парень, в который раз поскользнувшись, неуклюже взмахнул руками, зацепил меня за руку, и упал. Я упала рядом с ним, но успела сгруппироваться. Чай, не в первый раз падаю, и точно не последний.

А вот Мирон, который не бился об лёд, после не удачных лутцов, акселей и ритбергеров, явно падать с минимальным ущербом не умел. И сейчас он зашипел от боли, и скривился, держась за ушибленный локоть.

– Ты как?! – я бросилась к нему, присела рядом.

– Да нормально всё… – выдохнул он и посмотрел на меня. – Извини меня. Ты сильно ударилась, принцесса?

– Не сильнее, чем на тренировках. – улыбнулась я.

Я помогла ему подняться, и мы кое-как, не без труда добрались до ограждения с металлическими перилами.

– Болит? – сочувственно спросила я, легонько коснувшись его локтя.

– Фигня. – отмахнулся Мирон. – Синяком меньше, синяком больше… Без разницы. Ты катайся… А я… Я тут передохну…

– Ещё чего! – возмутилась я. – Мы же вместе пришли! Что, я буду одна кататься, а ты тут будешь стоять… в одиночестве?

Я действительно представила, как Мирон стоит в стороне от всеобщего веселья, и угрюмо, с досадой наблюдает, как другие люди катаются в своё удовольствие. Мне стало его жалко. Да так, что аж глаза защипало.

– Ну, чего ты, маленькая… – Мирон ласково провел ладонью по моей щеке и тепло улыбнулся.

В этот миг неподалеку от нас краснощекий полный мужчина в красном свитере с оленями, поскользнулся, и с силой опрокинулся на лёд. Удар был такой, что лёд вздрогнул у меня под ногами. Я в ужасе прижала руки ко рту. А Мирон лишь понимающе усмехнулся, с толикой злорадства.

– Вашу мать… – гневно выругался толстяк в красном свитере, и тяжело, кряхтя поднялся. – Что б я… За свои же деньги…

Ему помогли подняться подъехавшие люди, и проводили к бортику.

– Ну, вот видишь. – хмыкнул Мирон, и посмотрел на меня с улыбкой. – Я уже не один. Езжай, солнце. Я постою, и присоединюсь к тебе.

Я посмотрела на него с легким недоверием, затем оглянулась на лёд, задержала взгляд на двух самых резвых одиночках, и снова посмотрела на Мирона.

– Ты точно не обидишься?.. – боязливо спросила я.

– На что мне обижаться? – парень пожал плечами. – Это тебе стоит на меня обижаться… Я ж тебе не сказал, что я на коньках, как слон на шпильках…

Я засмеялась, быстро чмокнула Мирона в щеку, и развернувшись оттолкнулась. Я понеслась по кругу. Полетела вперёд, по льду, с нарастающей скоростью. Ревущий восторг волной подхватил меня, душа насытилась бесконечным счастьем. Когда я двигаюсь, когда мчусь по льду… Господи, я живу! Ярко, эффектно, в удовольствии, и совершенно счастливо!

Я сделала несколько кругов. Там, где было поменьше людей я, не удержавшись, сделала несколько лёгких прыжков. Это были обычные сальховы. Ни о каких более сложных прыжках на этих не самых лучших коньках, не могло быть и речи.

Мирон тем временем о чем-то разговаривал с мужчиной в красном свитере. Наверное, оба делились впечатлениями от саднящего во всех смыслах знакомства со льдом.

Перед моими глазами, как всегда, внезапно промелькнуло несколько быстрых видений из воспоминаний окружающих меня людей. Но, это были добрые, светлые и радостные воспоминания. Я несколько минут купалась в благодати человеческого счастья и самых позитивных эмоциях. И так же, как я тяжело переносила мрачные тягостные и пугающие воспоминания, я испытывала бурю позитивных чувств, переживая положительные эмоции людей из их светлых и добрых воспоминаний.

Мирон чуть позже присоединился ко мне. Я взяла его за руку, и мы очень осторожно, не спеша и бережно поехали вдоль бортика. Так мы проехали аж целых четыре круга. К концу последнего, мне удалось добиться того, чтобы Мирон хоть не много, пусть и пошатываясь, но всё-таки стоял на льду.

Спустя минут двадцать с лишним, мы сидели одном из кафе, которых в этом молле было около двух десятков, если не больше. Кафе сверкало и переливалось от сияния развешенных повсюду гирлянд. На каждом столике стоял стеклянный шарик с новогодним мотивчиком внутри. Нам с Мироном попались два обнимающихся снеговичка. Я взяла шар, взболтнула его, и поставила обратно на стол, любуясь опадающим внутри шара «снегом».

Одно из того, что люблю у русских, это их Новый год. Каким бы красивым не было рождество в Польше, и как бы не наряжался горделивый и старинный Краков, с Московским шиком, и всеобщим русским Новогодним ликованием ему точно не сравниться. Рыночная площадь, напротив Мариацкого костёла под час Рождества достойна любых открыток. Но то фанатичное и переполненное всеобщим бурным ликованием праздничное буйство, что творится на Красной площади, и в других оживленных местах… Мне лично, просто не с чем это сравнить. Русские отдыхают широко, ярко и долго. С размахом.

Вот и сейчас, уже две недели прошло с Нового года, и неделя с православного Рождества, а весь город (да и вся страна) всё ещё повсеместно сверкает и блестит новогодним шиком.

Нам принесли два безалкогольных глинтвейна, и две вазочки со сладостями рахат-лукум. Сладости здесь готовили самостоятельно, и притом отменно.

– А я смотрю ты совсем не устала, после того чемпионата в Ноябре. – чуть наклонившись ко мне, проговорил Мирон с ухмылкой.

– Так два месяца уже прошло. – я пожала плечами, и отпила из чашки с горячим напитком.

– Да, но в последние три недели перед тем, как улететь в Гётеборг, ты так усердно тренировалась, что мы вообще с тобой не виделись.

Я бросила на него чуть встревоженный взгляд, и быстро посмотрела в сторону. Я в который раз ощутила тяжелый пинок совести.

Да. Почти за месяц до соревнований Мег так нагрузила нас с Сашей, что мы чуть ли не жили на льду. И времени у меня не то, что на свидания с Мироном, а даже просто поспать, поесть и хоть какие-то уроки сделать просто не было. Абсолютно!

И конечно меня терзали навязчивые угрызения совести, когда на очередное предложение Мирона сходить куда ни будь, я вынуждена была отвечать отказом.

– Солнце, – Мирон мягко и ласково накрыла своей ладонью мою.

Я подняла на него не смелый взгляд.

Парень усмехнулся, чуть насмешливо, но по-доброму.

– Ну, чего ты опять приуныла. – хмыкнул он. – Я всё понимаю… Не буду говорить, что мне нравится такое положение дел, но…

– Мирон, я…

– Подожди, – Мирон поднял палец, и я осеклась, – я не собираюсь тебе жаловаться, или в чем-то тебя обвинять. У меня нет таких прав, потому что я давно понял… – тут он широко и довольно улыбнулся, – какое сокровище мне досталось.

Он выразительно посмотрел на меня. И у меня на короткое мгновение всё застыло, замерло и сжалось внутри. Чуть сдавило грудь и горло, слегка закружилась голова. А затем всё тело наполнилось вибрирующей, горячей пульсацией. Бешено, как в истерике билось сердце. Усилилось головокружение. Меня сковало дикое смущение, по-прежнему было трудно дышать, а в голове хаотично роились противоречивые мысли.

Сокровище?! Он назвал меня Сокровищем? Он серьёзно? Или он шутит? Да нет, он просто пошутил!.. А если нет? Он правда считает, что так думает?! Честно?! Честно?! Правда?!.. А если… Да нет…

– М-мирон… – заикаясь слабым голосом проговорила я.

Захлестнувшая меня сотрясающая разум и тело волна взбудораженного волнения, мешала сосредоточится.

Я не знала, почему слова Мирона произвели на меня такое впечатление. Комплименты мне говорят далеко не в первый раз. Но, почему-то именно прозвучавшее из уст Мирона лестное сравнение повергло меня в совершенный шок, и глубочайшую растерянность. А ещё я до конца так и не поняла, правду он говорит или нет?.. Но, я думала, что правду. Я хотела так думать.

– А вообще, – продолжил Мирон, – я просто хотел выразить удивление, что ты, не смотря на изнуряющие тренировки, и соревнование уже так быстро пришла в себя, и… вон просто порхаешь на льду.

Он пожал плечами.

– Только и всего. – он снова улыбнулся. – Я лишь в очередной раз восхитился тобой.

Я нервно сглотнула, глядя на него. Он улыбался, и согревал меня взглядом. Я улыбнулась в ответ.

Этот день обещал быть прекрасным.

В приподнятом настроении мы вышли из молла. Январская среда встретила нас серо-молочным небом, привычным городским шумом на дорогах, и очаровательным снегопадом.

Я остановилась возле входа в молл, и с любованием окинула взглядом городские улицы. Ещё не снявший новогодние наряды город, осыпаемый обильной снежной пыльцой выглядел завораживающе и волшебно! Улицы с сияющими гирляндами, красочными украшениями и вывесками напоминали праздничный вишневый пирог осыпанный сахарной пудрой!

Я шагнула вперёд, одержимая необъяснимым весельем, поспешила на широкую аллею со скульптурами оленей и рождественских эльфов.

Мирон ринулся за мной.

– Ника, что с тобой такое? – засмеялся парень.

– Посмотри, как здорово! – воскликнула я, оглядывая улицы города и аллею со скульптурами. – И снег идёт в сказке!..

Я с неподдельной радостью закружилась под вихрем опадающих снежинок. На душе стало так легко и прекрасно, что хотелось петь любимые песни! Я нагнулась к сугробу неподалёку, быстро слепила снежку и швырнула в Мирона. Моя «косая» снежка угодила Мирону чуть выше левого колена. Парень удивленно уставился на меня. Я задорно захихикала, бросилась прочь.

– Вот, значит как!.. – воскликнул Мирон, и тоже быстро сделал снежку.

Я снова бросилась в него, он побежал ко мне. Я взвизгнула, бросилась прочь. Удар снежки пришелся мне пониже спины. Я ойкнула испуганно, оглянулась.

– Как ты попал только! – воскликнула я и, сделав новую снежку, снова метнула её в Мирона.

Тот ловок уклонился. И бросил в меня. Я пригнулась. Снежка Мирона попала в дерево. Небольшая стайка синиц с громким чириканьем сорвалась с веток, и спикировала на шумную компанию из нескольких мужчин и женщин. Те, ничуть не испугавшись, достали телефоны и попытались заснять стаю птиц.

Мы с Мироном продолжали нашу снежную дуэль. Азарт нарастал, веселье продолжалось! Мирон попал в меня уже пять раз, а я в него только два. Но моего желания продолжать «перестрелку» это ни в коем случае не убавило.

Очередная снежка Мирона, пронеслась мимо меня. Моя снежка угодила точно в цель-в левое плечо Мирона.

– Да-а! – я победно вскинула руки, и тут же испуганно пригнулась от ответной снежки Мирона.

Снежка Мирона пронеслась над моей головой и угодила в спину какому-то парню, что гулял с двумя девушками. Его спутницы захихикали, парень удивленно оглянулся, уставился на меня.

– Извините пожалуйста! – я подняла ладони. – Мы не специально…

– Ничего, – незнакомый мне парень, вдруг наклонился, сделал снежку и бросил её в Мирона.

Тот уклонился и бросил очередной «снаряд» в нового противника. Его спутницы тоже сделали снежки, и начали со смехом обкидывать меня. Но с меткостью у них было ещё хуже, чем у меня, поэтому я без особого труда спаслась. Присев за засыпанной снегом скамейкой, я быстро сгребла не много снега в перчатку, слепила снежку и бросила в своих противниц. Снежка угодила в бедро одной из девушек. Та ойкнула, развернулась, бросила снежку в меня, но промахнулась и попала в проходящих мимо двух парней лет по шестнадцать. Те переглянулись, и не долго думая присоединились к нам. Через несколько минут, в снежной баталии всех против всех участвовало уже человек двадцать, или даже больше. Остальные смотрели на нас стороны, усмехались, снимали на телефоны, давали советы и шумно болели.

Не знаю, сколь мы играли, но когда мы с Мироном осыпанные снегом с ног до головы вышли из игры, в «сражение» вступили новые игроки. Особенно поразили меня двое патрульных полицейских, играющих в снежки чуть ли не с детским азартом. Это зрелище, когда люди разных возрастов, профессий и статусов с оживленным азартом носятся по заснеженному скверику друг за другом, и перебрасываются снежками не могло не вызывать счастливую улыбку у всех, кто это наблюдал.

– Солнце… Что ты наделала… – с насмешливой издёвкой покачал головой Мирон, глядя, как разросшаяся компанию людей продолжает бросаться снежками.

– Привнесла праздничное настроение в скучные будни людей. – с толикой нахальства ответила я.

Мирон обернулся на меня, выразительно с вопросом посмотрел, я в ответ засмеялась.

Попутно отряхиваясь от снега, мы пошли вдоль многочисленных магазинов и жилых высоток. Дойдя до остановки, мы остановились в ожидании транспорта. Я бросила взгляд на электронное табло. Возле номера нужной нам маршрутки сияло время пути. Я вздохнула. Как раз успеваю к оговоренному с дядей Сигизмундом времени. Мирон обнял меня, и наклонился чтобы поцеловать.

– Мирон… не надо. – я отвернулась.

– Почему? – удивился парень.

– Ну… потому что… – уклончиво ответила я, и взглядом указала стоящих рядом людей.

– Ну, и что? – непонимающе нахмурился Мирон.

Он снова сделал попытку поцеловать меня, но я опять уклонилась.

– Солнце, что с тобой такое в последнее время? – спросил парень. – Тебе… неприятно?

– Нет! – тут же воскликнула я. – Ты что… Нет… Просто…

– Просто что? – настойчиво, с легким подозрением спросил Мирон.

Я вздохнула, не смело взглянула ему в глаза.

Я не знала, как ему объяснить две вещи. Первое, что мне правда не хочется целоваться на глазах у людей. А второе… После того случая… Когда мы целовались на мотоцикле его брата посреди дороги… Я решила, что слишком быстро и легко, позволила Мирону перейти к решительным действиям. Меня это расстраивало и угнетало. Я не хотела казаться ему доступной, и… вообще давать повод думать, что добиться от меня чего-то большего тоже будет так же легко. Да и вообще мне было стыдно за моё поведение. Сейчас-то мы уже почти четыре месяца, как вместе. Но… тогда то ещё нет… А сейчас уже вроде, как можно об этом не думать, но… вот… я не могу. Короче это всё сложно! И как объяснить это Мирону я тоже не знаю! Поэтому прибегла к своему самому действенному оправданию.

– Мне неудобно при других людях целоваться. – жалостливо проговорила я, опустив взгляд. – Я так не люблю…

– Ладно, ладно. – Мирон обнял меня, притянул к себе.

Издалека показался маленький автобус, который скорее всего был наш.

Но тут я услышала жалобное и звонкое тявканье.

Я оглянулась. Возле небольшого мясного магазина сидел рыжий щенок. Маленький пёсик приветливо тявкал всем, кто заходил и выходил из магазина. Он старательно вилял хвостиком, заглядывал в глаза людям, но никто даже не смотрел в его сторону.

Малыш не оставлял надежд. Снег осыпал его шерсть, было видно, что ему довольно холодно, но он не уходил.

– Ника, – сказал Мирон. – Наш автобус…

– Что? – рассеяно спросила я, и взглянула на подъезжающую маршрутку. – А… да…

Щенок снова тявкнул. Я оглянулась. Малыш от старания аж привстал на задние лапки. Меня подчинила жалость. Глаза увлажнились от сочувствия одинокому щенку.

– Мирон… подожди. – я отстранилась от парня и направилась к мясной лавке.

Увидев меня щенок, снова радостно, я надеждой затявкал.

– Ника, ты куда? – спросил Мирон. – Это наш автобус!..

– Подождем другой. – ответила я, доставая из сумки остатки бутербродов, которые я брала сегодня в школу.

Учуяв запах еды щенок нетерпеливо приблизился ко мне. Его карие глазки с надеждой и интересом смотрели свёрток из фольги в моих руках.

– Держи малыш. – отделив от булок оставшиеся пару ломтиков балыка я положила их в фольгу перед щенком.

Пёсик немедленно поглотил угощение. Облизнулся, и вопросительно уставился на меня.

– У меня больше нет… – я расстроенно пожала плечами, и оглянулась на Мирона.

Тот вздохнул.

– Подождите здесь. – ворчливо сказал парень, и зашел в мясную лавку.

Через несколько минут он вышел с пакетом сосисок. Одну мы скормили щенку. Тот, чавкая скушал угощение, а затем повел себя довольно странно. Он отбежал от нас, погавкал. Подбежал к нам, и снова отбежал.

– Что с тобой малыш? – спросила я удивленно. – Ты чего?

– Ника он хочет, чтобы мы пошли за ним. – объяснил Мирон.

Я оглянулась на него. Щенок снова загавкал. Мы с Мироном последовали за ним. Пёсик провел нас несколькими переулками. Следуя за ним мы прошли во внутренний двор нескольких домов. Здесь щенок привёл нас в подвальное помещение одного из домов. Пригнувшись, мы с Мироном прошли вслед за щенком под толстыми извивающимися трубами. Освещая себе путь телефонами, мы спустились по узким ступеням, и подошли к куче тряпья. Здесь, в сыром, зловонном подвале находилось ещё четыре щенка. А рядом неподвижно лежал большая рыжая собака. Мне хватило одного взгляда, чтобы заметить отсутствие её дыхания и признаков жизни вообще.

– Боже… – прошептала я, прижав руки ко рту. – Мирон…

Парень, осторожно прошел к телу собаки. Щенки тявкали и путались у него под ногами. Они обнюхивали Мирона, и приветливо виляли короткими хвостиками.

– Ничего себе. – фыркнул Мирон. – Это же сеттер!

– Я вижу. – кивнула я, и пораженно покачала головой. – Кто выкинул на улицу беременную собаку?! Да ещё породистую!

– Похоже, что так. – невесело кивнул Мирон.

Я тяжело сглотнула. Людское хладнокровие, даже к тем, кто готов безвозмездно любить их, иногда просто ужасало меня. Я с горьким сожалением смотрели на мертвую собаку, а затем взглянула на повизгивающих рядом щенков.

– Мирон… – проговорила я со слезами. – Нужно что-то делать… Они же… Они же тут погибнут… одни… Они…

– Сейчас что ни будь придумаем, – оглянувшись сказал Мирон. – Не плачь только, пожалуйста.

– Мы же не можем их забрать к себе! – я покачала головой, и присела возле двух песиков, что подошли ко мне.

– Зато другие люди вполне могут. – ободряюще сообщил мне Мирон.

– В каком смысле? – поглаживая щенков, я беспомощно и удивленно взглянула на парня.