Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

– Нет, благодарю, – сдержанно ответил Стас.

– А я выпью, – поставив на стол бокал для коньяка, ответил Елизаров.

– Как угодно, – кивнул Стас. – Так почему ваша дочь сбежала из дома?

Елизаров наполнил бокал до половины. Затем сделал глоток. Посмотрел на Стаса. Допил оставшееся ещё одним глотком, и разъяренно выдохнул.

– Мы с Адой, женой моей, развестись хотели… – он пожал плечами. – Я передумал. Людка, идиотка мелкая, пригрозила, что если я не разведусь она из дому сбежит. Ну и сбежала… Кто ей доктор то?

– А перед этим… – проговорил Стас. – Ваша дочь переспала с любовником вашей жены?

Елизаров поднял на Стаса тяжелый взгляд исподлобья.

– Слыш, подпол, – пробурчал он, – ты мне на рану то сапогом не дави. Ладно?

– Извини, – бросил Стас.

Про себя Корнилов подумал, что Елизаров любит свою жену. По-настоящему, крепко, надолго. Пусть и вперемешку с ненавистью и страстью. Потому и не смог бросить её. Заставил себя простить. И до сих пор, похоже, заставляет…

– Но, я вынужден задавать людям неприятные вопросы, пусть даже они и приносят боль, – проговорил Стас с чувством.

Елизаров фыркнул.

– Чего ты ещё хочешь узнать?

– Она поддерживала с ним отношение?

– С кем? С этим сопливым голодранцем? Я тебя прошу… Люда, хоть и строптивая идиотка, и вообще ещё та подстилка, но… она отлично знает себе цену. И не будет якшаться со всяким отребьем.

Стас вопросительно приподнял брови.

Елизаров раздраженно вздохнул.

– А с этим кобелем она покувыркалась исключительно назло матери. Думала, что так она ей отплатит за…

Елизаров замолчал, отвёл взор. К удивлению Стаса, на его лице промелькнуло что-то похожее на стыд.

– Вас гнетёт мысль о том, что дочь мстила матери за то, что та была не верна вам, – проговорил Стас.

Он не спрашивал.

– Людмила жаждала отомстить матери за то, что та оскорбила и унизила вас, предала ваше доверие…

– Это не повод, ***хаться со всяким отребьем, лезть в отношения взрослых людей, и потом ещё сбегать из дому…

– Вам совестно Георгий? – спросил Стас.

Но ответить Елизаров не успел. Потому, что за спиной Стас прозвучал легкий цокот женских каблуков по полу.

Корнилов оглянулся, и замер.

В дверях кухни стояла женщина в расстегнутом клетчатом пальто, с красной сумкой на плече.

– Добрый день… – осторожно произнесла она, растерянно глядя на Стаса, а затем на мужа. – Я не знала, что у тебя гости…

– Это не у меня, – проворчал в ответ Георгий Елизаров, – это у нас.

Женщина с удивлением, вопросительно взглянула на Стаса.

А Корнилов не сразу смог заставить себя говорить. Потому что женщину, стоявшую сейчас перед ним он не так давно уже видел.

На фотоснимке в бумажнике Артёма Солонкина. Артём тогда называл её женой, а девочек рядом с ней – дочерями.

Кажется, Стас знал, кто был любовником Аделаиды Елизаровой, и кто мог писать настойчивые письма сбежавшей из Мурома Людмиле Елизаровой.

Эпизод девятый. Новая нить

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Среда, 20 января

– Смотри не на нас! Смотри на нити!

– Смотри не на нас! Смотри на нити!

– Смотри! На нити! Смотри! Смотри!

– Смотри!..

– Следи за нитями! Иди за нитями! Иди!

– Иди за нитями!..

– Следи за ними!..

– Следи… следи…

Шепчущие голоса детей сливались в беспорядочный шорох, доносящийся из мглы среди которой я блуждала в своем сне.

Красные линии нитей окружали меня со всех сторон. Они пересекали и расчерчивали тьму кровавыми длинными, идеально ровными кровавыми порезами. Они стягивались вокруг меня.

Я в смятении и ужасе пятилась от них. Я развернулась, и побежала.

Шепот мертвых голосов преследовал меня. Красные нити сжимались вокруг меня. Одна из них опутала мою ногу.

Я упала. Мои руки до локтей тут же туго обвили красные нити.

Они стремительно опутали мое тело, и туго, до боли сжали меня. Нити впивались в мою плоть, вдавливались в кожу.

Я внезапно оказалась абсолютно обнаженной. Во власти тьмы и кровавых красных нитей.

Шепот голосов девочек в моей голове походил на громкий шорох сухой бумаги.

– Хватит! – взмолилась я слёзно. – Перестаньте! Хватит! Не-ет! Нет!.. Не надо!

Красные нити внезапно подхватили меня, и потянули вверх. Я висела вниз головой. Голая, связанная по рукам и ногам. В слезах и ужасе, я умоляла отпустить меня.

Но голоса стали громче. И теперь я не только слышала жертв Портного, я видела их. Они были рядом. Висели на красных нитях рядом со мной. И говорили со мной.

Настаивали. Требовали. Просили…

Я зажмурилась, и закричала.

– … Ты меня слышишь?! Роджеровна! Хватит орать! Успокойся!.. Эй!.. Ну, чего ты?!..

Я открыла глаза. Лерка сидела рядом на кровати, и трясла меня за плечи.

– Проснулась? Всё? – лицо Логиновой в полумраке комнаты склонилось надо мной. – Всё в порядке, Роджеровна. Ты в безопасности… Я рядом… Ты у меня дома… Всё норм? Поняла?

Логинова включила ночник. Я поморщилась, отвернулась от света.

– Ого, – услышала я голос Лерки, – ты что опять плакала?

Я коснулась своих глаз. Ресницы, веки и щеки были влажными.

– Ну ты чего… Роджеровна…

Я плаксиво шмыгнула носом, и спрятала лицо в ладонях.

Лерка утешающе погладила меня по волосам.

– Я уже начинаю ненавидеть твои эти… воспоминания, – проворчала Логинова.

– Этим воспоминания больше не к кому приходить… – проговорила я, снова всхлипнув.

– Очень жаль, – вздохнула Логинова. – Лучше бы кто-то другой мучился, а не моя лучшая подруга…

Мне хотелось сказать в слух, что я не раз думала о том же. Но я… я почему-то не смогла произнести это.

Спать после вновь увиденного, невероятно реалистичного кошмара абсолютно не хотелось.

Я умылась в ванной, а Лерка тем временем заварила чай. Себе зеленый с лаймом, а мне мятный. Затем она достала коробку конфет и распаковала её.

– Лер… – проговорила я смущенно. – Не надо было…

– Да ниче, – отмахнулась та. – Маме в больнице пациенты ещё гору надарят, как всегда. А тебе сейчас нужнее. Только сильно не на лягай, смотри. Сладкое полезно, как лекарство только в ограниченных количествах. Хотя, учитывая, что ты носишься каждое утро, как угорелая и занимаешься упражняешься на площадках, и скачешь на льду, набор массы тебе не особо грозит.

Я улыбнулась в ответ.

Конфетки были вкусными, с вишнево-ликерной начинкой. Одни из моих любимых.

Я бросила взгляд на электронные часы, стоявшие на подоконнике.

Там значилось без десяти шесть. Но за окном конечно же ещё властвовала ночь. Город ещё спал. Относительно конечно. Потому, как такие мегаполисы, как Москва в принципе не спят. Даже здесь, в тихом Строгино.

На кухню, шлепая лапками по полу, забежал рыжий щенок.

– О, Леди Свифт проснулись! – усмехнулась Лерка.

Я тоже умиленно улыбнулась, глядя на маленького сеттера.

Виляя хвостиком Леди Свифт тихонько заскулила.

– Сейчас, сейчас! – Лерка подхватилась с табуретки, и достала пакетик с сухим кормом.

– Ты ребенка сухарями кормишь? – спросила я с тихим смешком.

– Не слушай тётю Нику, – проворковала Лерка, насыпая корм щенку, – она не знает, что такое сбалансированный и дорогущий сухой корм, купленный в элитной ветеринарной клинике.

Я в ответ лишь умиленно кротко улыбнулась, глядя, как Лерка кормит своего питомца.

Даже как-то не обычно было видеть бесшабашную и, порой, легкомысленную Лерку ухаживающую за маленьким, беспомощным существом.

Логинова посмотрела на меня.

– Чего ты улыбаешься, Роджеровна, как будто нам каникулы на месяц продлили?

– Ничего… – я с улыбкой покачала головой. – Просто… Я тебя такой никогда не видела…

Лерка зарделась, покраснела, смущенно опустила взгляд, и ворчливо ответила:

– Ну, а что? Оно же малое такое… не разумное, беспомощное… Как же его не любить и не холить!

– И правда, – согласилась я.

Не любить такое милое, рыжее, и счастливо чавкающее возле миски создание, с блестящими карими глазками просто невозможно!

Лерка ласково, с заметной любовью погладила щенка по спинке, и села обратно ко мне за стол.

– Ну?

Мы отпили из своих чашек. Лерка вопросительно смотрела на меня.

Я, пряча взгляд, тихонько, застенчиво царапала чашку с мятным чаем. Бархатистый аромат мяты щекотал обаяние.

Я вспоминала сон.

– Роджеровна, не молчи, – потребовала Лерка. – Что тебе там приснилось опять? Снова… те девочки?

Я молча кивнула. Логинова с досадой цокнула языком.

– За что тебе такое счастье с этими гребаными видениями?

Я пожала плечами.

– Какая уже разница?

– Что-то новое и важное было? – подумав, спросила Логинова.

Я качнула головой, отпивая чая. Горячий глоток живительным теплом проник в меня, и растекся глубоко в душе.

– Воспоминания девочек очень настойчиво… привлекают мое внимание к этим рунам и… коловратам…

Я печально вздохнула.

– У тебя появились какие-то соображения по этому поводу? – задумчиво спросила Лерка.

Я лишь устало вздохнула, и покачала головой.

В голове тяжелела апатичная сонливость. Меня поглощало мрачное и тягостное уныние.

Мне казалось я безнадежно вязну в густом болоте, наполненным вместо воды хладным бесконечным мраком. Я почти наяву, только мысленно, ощущала или осознавала, как меня туго, плотно и жестко опутывают спутанные красные нити.

– Эй, Роджеровна!

Я вздрогнула, когда Лерка начала щёлкать у меня перед глазами.

– Не уходи в себя! – проговорила Логинова, и чуть склонив голову набок, спросила. – Хорошо?

– Да, – кивнула я всё ещё отстраненно.

– Пей чай и ешь конфеты, – посоветовала Логинова. – А потом… Слушай, Роджеровна, может всё-таки стоит наведаться к Стасу?

Я и сама уже об этом думала. По крайней мере сейчас у меня есть хоть, что рассказать ему. И я знала, что Корнилов мне поверит.

– Да, – кивнула я.

– Да? – мне показалось, что в голосе Лерки скользнули радостные нотки облегчения.

Логинова, наверное, думала, что я буду упираться.

– Да, – решительно повторила я. – Хотя бы расскажу ему, что я видела, и что знаю.

– Про эту, как её… Людмилу Елизарову тоже расскажешь? – спросила Лерка.

– Да, – в третий раз повторила я.

Не знаю, сможет ли Стас что-то сделать с информацией о Людмиле, но уж точно он сможет воспользоваться ею, лучше чем я.

В то утро я уже не уснула. Да и Лерка тоже.

Через пару часов, когда Логинова нашла, кому на время, оставить маленькую Леди Свифт, мы направились в здание ГУВД, где располагалось главное управление Уголовного Розыска.

Логинова осталась в машине, а я направилась в здание.

Здесь, в Главном управлении меня видели не раз, и многие знали, что я как-то связана с особой оперативно-следственной группой Корнилова. Поэтому меня пропустили без особых вопросов. Но выделили сопровождающего в лице улыбчивого парня с золотыми полосочками на погонах.

Пока мы поднимались на третий этаж, где располагался отдел Уголовного розыска, я постучала в дверь особой группы, но оказалась заперта.

Странно. И на мои звонки ни Стас, ни Коля, ни Сеня не отвечали.

Я спросила сопровождавшего меня парня, на месте ли генерал Савельеев. Антон Спиридонович, как оказалось, был у себя в кабинете.

Хорошо. Тогда расскажу всё, что знаю ему. Хотя бы так.

Оказавшись перед дверью кабинета генерала Савельева, я неожиданно для себя оробела. Мне вдруг стало жутко неловко, и даже боязно просто так вот постучаться, и зайти в кабинет к «Аспирину».

Ага, только не к «Аспирину», а к Антону Спиридоновичу. А то ещё ляпну внезапно…

Преодолев непонятную нервную стеснительность, я все-таки постучала в дверь, и повернула ручку.

– Добрый день, – произнесла я неуверенно заглядывая в кабинет генерала. – Антон Спиридонович, простите пожалуйста за беспокойство, но у меня есть… важная информация… Вы… Можно мне войти?

Я волновалась, открывая дверь в кабинет. Навязчивое беспокойство, подобно какому-то противному склизкому спруту, запустило в мое сознание сотни извивающихся щупалец.

От волнения – я отчетливо слышала это – я начала не только заикаться, но и произносить русские слова с ошибкой.

Но, я ничего не могла с этим поделать.

Савельев взглянул на меня, смерив долгим изучающим взглядом.

– Здравствуй, Ника, – проговорил он слегка удивленным голосом, и снял очки с лица. – У тебя что-то произошло? Если ты к Стасу, то его сейчас нет…

– Знаю, – быстро ответила я. – Я вообще к нему, или к Коле, или… к Сене… Но… Там просто… там… jest zamknięty…

– Чего? – непонимающе поморщился Савельев.

– Закрыто! – громче, чем нужно воскликнула я. – Их кабинет закрыт. И на звонки… они не отвечают…

Хвала Небесам, русские слова от переживаний, больше не вылетали у меня из головы. Надо с этим что-то делать. Уже всё-таки почти три года живу в России.

– Стас сейчас в Муроме, – кивнул Савельев, – Сеня…

Тут генерал прокашлялся.

– На особом задании. Коля и наш новенький… тоже.

– Новенький? – рассеянно переспросила я.

– Да-а, – нахмурился генерал. – Прислали тут одного… У тебя что?

Он говорил резко. Повелительно. Жестко. Как кнутом бил.

– А-а… – я снова растерялась от чрезмерной напористости Савельева. – Я просто… Я… М-м… Я кое-что видела…

Я понимала, что со стороны, все что я говорю выглядит каким-то бессвязным бредом.

Судя по нахмуренному лицу генерала Савельева, он думал примерно также.

Я вздохнула, перевела дух. Закрыла глаза. И тут некстати снова в голову ордой вломились воспоминания жертв Портного.

– Я кое-что знаю про убийцу! – выпалила я на одном дыхании, и уставилась на генерала Савельева.

Взгляд генерала никак не изменился. Он как смотрел на меня с долей непонимания и снисхождения, так и продолжал глядеть.

Я нервно шумно сглотнула. Под взглядом Аспирина я как будто стремительно уменьшалась в размерах.

Я снова вздохнула.

– Понимаете, я… я отвозила куклу одной девочке в приют, маму которую изнасиловали, а потом он умерла в машине… точнее, нет! Она умерла при неудачных родах! От разорвавшейся опухоли и… Потом я увидела воспоминания! Там было дерево с красными нитями! А потом нас захватил наш учитель по геометрии и я увидела, как он хотел прыгнуть с крыши…

Я замолчала, когда увидела, что генерал Савельев, сперва вытер пот со лба, а потом достал из ящика какую-то серебристую металлическую флягу.

Он приложился к фляге, сделал большой глоток. Поморщился, помотал головой, и спрятал флягу обратно в ящик стола.

– Так– сказал он решительно и веско. – Садись сюда…

Он указал на один из стульев, стоящих справа от Т-образного стола.

– И рассказывай. Сначала. По порядку. Четко. Поняла?

Я осторожно, боязливо кивнула. Мне показалось, или генерал Савельев с трудом сдерживает бушующее внутри раздражение?

Зря я к нему пришла! Сейчас ляпну что-то не то – он меня вышвырнет!

Я присела на край стула. Быстрым движением руки убрала несколько прядей волос с щеки. Не смело взглянула на генерала. Тот смотрел на меня с каменной сдержанностью.

Я поспешно отвела взор, и начала говорить. Я рассказала ему всё, что происходило со мной с того момента, как я села в машину к Брониславу, что вёз Валентину Любинскую, до того, как вчера увидела в воспоминаниях девочек коловраты и руны.

Когда я закончила, генерал Савельев снова открыл ящик стола, и извлёк на свет желтую пластиковую папку.

Я перестала говорить, и с интересом взглянула на папку в руках генерала.

А Савельев между тем, вынул какую-то фотографию, и несколько минут пристально её рассматривал.

Я не издавала ни звука, глядя то на фотографию в руках генерала, то на самого Аспирина.

Антон Спиридонович отвлекся, что-то набрал на клавиатуре, и снова посмотрел на фотографию. Затем в монитор компьютера, и опять на снимок.

Я поняла, что он, наверное, достал фотографию с места одного из убийств Сумеречного портного, и проверяет информацию относительно истинного содержания красных нитей на деревьях с жертвами.

– Вот же дрянь… – тихо, ошеломленно проговорил Савельев, и взглянул на меня.

Я нервно сглотнула, под его пронзительным льдисто-голубым взглядом.

– Действительно… Коловрат и старославянские руны…

Он отвёл взор, завороженно взглянул на фотографию и досадливо качнул головой.

– Неужели ритуальные убийства? – пробормотал он.

– Вот и я о том же подумала! – выпалила я взволновано. – И ещё…

Я замолчала под обращенным на меня тяжёлым взглядом генерала.

– Эти куклы… – генерал прокашлялся, бросил взгляд на закрытую дверь кабинета. – Они сейчас у тебя?

– Да, – тихо ответила я.

– Доставай, – велел Савельев.

Я послушно вынула из своего рюкзака две самодельные вязанные куклы, и положила их на стол перед Савельевым.

Генерал какое-то время смотрел на них со странным, полустрадальческим и полумрачным взглядом

– Господи… – проговорил он. – Мне почти шестьдесят…

Он вздохнул, посмотрел на меня. Затем взял куклу, изображавшую Исидора Капитонова.

– Значит вот этот… Как его?

– Капитонов, – быстро напомнила я.

– Капитонов, – кивнул генерал. – Он значит работал раньше в этом приюте?

– Да.

– И в его воспоминаниях ты увидела, что в «Зелёной колыбели» создали бордель для всяких, богатых педофилов? Я правильно понял?

– Да, – вздохнула я. – Но это не главное…

Генерал Савельев выразительно взглянул на меня.

– Ну, то есть это тоже… – заторопилась я. – Но к тому же, я знаю, что все эти четыре года Портной продолжал убивать!.. Только убивал девчонок, у которых никого нет!

Я снова заволновалась, стремясь донести весь ужас сложившейся ситуации до генерала Савельева.

Но тот то ли был не слишком впечатлен, то ли все-таки не верил мне.

– Что у нас получается? – тяжело вздохнул Аспирин. – Ты видела воспоминания убитых Портным девочек, и поняла, что убийца продолжал орудовать, когда все думали, что он исчез… Затем ты увидела воспоминания клинического неудачника по жизни, который знал о подпольном борделе для богатых извращенцев…

– Да… – поспешно кивнула я. – Всё так, Антон Спиридонович.

Савельев снова шумно вздохнул.

– Вы мне не верите? – опасливо и встревоженно спросила я.

– Я? – переспросил генерал с легкой растерянностью. – Я то верю, Ника. А вот… Понимаешь, для того чтобы нам действовать, нужны… Как тебе объяснить…

– Более веские доказательства? – спросила я.

Он внимательно посмотрел на меня, и кивнул.

– Хорошо, что ты сама это понимаешь.

– Антон Спиридонович, но… я… Хорошо! – я попыталась убедить его. – Хорошо, допустим, если с Портным мало, что понятно, и я действительно лишь знаю, что он убивал девчонок из этого приюта… Но ведь бордель…

– Существует только с твоих слов и воспоминаний слетевшего с катушек Исидора Капитонова, – перебил меня Савельев.

Я в ошеломленном изумлении уставилась на него.

– То есть вы думаете, что он мог всё это… придумать?

Генерал неопределенно шевельнул бровями.

– Ника, я не могу отдавать приказы о задержании или обысках, основываясь на информации со столь… э-э… сомнительным источником… Что если ты ошибаешься? Что если и Капитонов, и ты увидели не совсем то, что ты думаешь?

Я не могла поверить, что слышу это из уст Савельева.

– Антон Спиридонович, ведь меня уже не первый год знаете! – проникновенно, с чувством произнесла я. – Вы же знаете, что вещи, которые я обычно вижу… почти всегда… или даже всегда правда!

Последнее слово я, наверное, проговорила громче, чем следовало.

– Знаю, – подтвердил Савельев. – До сих пор не понимаю, как это возможно, но я свыкся с тем, что в этом мире, видимо, есть вещи, которые выше моего понимания.

– Но сейчас ты просишь меня поверить какому-то свихнувшемуся чудаку, который чуть было не перестрелял вас там всех!.. Кстати… Стас то об этом знает? Хотя, если б знал, он бы не уехал…

Генерал кивнул сам себе.

– Так вот, – продолжил он, – Ника с твоих…

Он прокашлялся, сделав заметную паузу, и всё-таки, с заметным трудом проговорил:

– Показаний… Я не могу отдать приказ о обыске или штурме…

– Но… – начала я.

– Как минимум, – сухо перебил меня генерал, – если даже это правда, и в приюте организовали подпольный бордель для таких подонков, мы должны твёрдо знать, что и где искать… Спроси себя Ника: что будет, если мы придём, перевернём там всё вверх дном, даже задержим администрацию, а потом выяснится, что в том приюте всё чисто…

– Но там не может быть всё… чисто! – в отчаянии воскликнула я. – Как вы не понимаете…

– Я всё отлично понимаю, Ника! – повысил голос Савельев.

Я вздрогнула от его голоса, чуть вжала голову в плечи, и отвела взор вниз.

– Я понимаю, что если ты права… – тут он снова сделал выразительную паузу. – Но мы ничего не найдём, то… Как ты думаешь, что сделают те, кто организовал бордель? Сказать тебе? Девчонок пустят в расход. Всех до единой. Можешь не сомневаться. А затем они свалят. Безнаказанно. Поняла?

– Поняла, – нервно сглотнув, проворчал я.

– Это при условии, что ты не ошибаешься, и не приняла фантазии больного человека, за его воспоминания.

– Я обычно не вижу фантазии человека, только его воспоминания, – попыталась оправдаться я.

Но, как мне не хотелось это принимать, логика в словах генерала была.

– Ника, – уже мягче произнёс генерал. – Пойми… пожалуйста, пойми, мы не можем по щелчку пальца вламываться, куда хотим и арестовывать, кого хотим… У на всё-таки правовое государство…

– Но, ведь… – я осеклась на полуслове, не зная какие ещё привести аргументы.

Я не знала, как убедить генерала Савельева что надо действовать, и немедленно!

– Значит, вы… вы ничего не будете делать? – спросила я разочарованно.

Генерал несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем вдруг одобрительно улыбнулся.

– Теперь я понимаю, что имел ввиду Стас, когда рассказывал о тебе…

Я растерянно моргнула, и непонимающе взглянула на него.

– Ника, я отдам приказ о наблюдении за указанным приютом, – серьёзно проговорил генерал Савельев. – Возможно, и даже скорее всего так и будет, мы внедрим туда нашего сотрудника. Но, пока, это всё, что я могу сделать. Извини.

– Я понимаю… – проговорила я со вздохом.

Да. И в отношении Портного, и по поводу борделя для богатых, свихнувшихся от безнаказанности подонков, генерал был прав.

Если они придут туда, и не смогут ничего найти, им придется уйти с пустыми руками. А девочек наверняка всех убьют. Да и потом, я знаю лишь, что Портной или кто-то из его подельников, если они есть, приезжал в приют за жертвами для этого урода. Но я понятия не имею, кто именно отдавал обездоленных сирот на растерзание кровожадному извергу. А хотя…

– Антон Спиридонович, – проговорила я. – В этом приюте есть такой человек… Я не знаю его имени, но девочки, которые живут в «Зелёной колыбели» называют Пожирателем.

– Пожирателем? – переспросил генерал Савельев.

– Да, – кивнула я. – Он там самый главный, и ещё… М-м… Когда я почти поднялась на третий этаж в приюте… он очень разозлился на меня… Мне показалось он очень нервничал!

Я сделала ударение на последних двух словах.

– Хорошо, Ника, – кивнул Савельев. – Мы это учтем. И думаю, нужно будет побеседовать с этим Капитоновым… Я так понимаю в вашей школе он больше не работает?

– Нет, – вздохнула я. – Его увезли…

– В СИЗО?

– Да, но оттуда, как я узнала, направили на принудительное медицинское обследование.

– Развелось в нашем время психов, – проворчал генерал Савельев.

Я не нашлась, что на это ответить.

Когда я, в глубокой задумчивости вышла из здания ГУВД у меня зазвонил мобильник. Звонил Лёва.

Сердце встрепенулось в груди. Синицын не будет беспокоить из праздного любопытства.

– Привет, Лёв, – проговорила я, приняв вызов.

– Ника, я её нашёл! – почти счастливо воскликнул Синицын. – Фомина Клавдия Антоновна, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Уроженка Мурманска. В Москву перебралась относительно не давно, всего лишь три года и восемь месяцев назад. До «Зелёной колыбели» работала медсестрой, кассиром, нянькой, продавцом в зоомагазине и даже пробовала себя в роли визажиста.

– Необычный у неё рабочий опыт, – признала я.

– Как минимум, – согласился Лёва. – Но это не главное.

– Лёва не тяни, пожалуйста, – попросила я.

– Да… – «смилостивился» Синицын. – В общем, я вскрыл её переписку, и сегодня она встречается с каким-то мужиком по имени Пётр Петров.

– Очень похоже на наскоро выдуманный псевдоним, – заметила я, подходя к Форестеру, где за рулем спешно доедала чизбургер Лерка.

– Я тоже так думаю, – согласился Лёва.

Я открыла дверцу Субару, и села рядом с Леркой. Логинова быстро завернула остатки чизбургера в шуршучую обёртку, и беззастенчиво швырнула на заднее сидение.

– Ваша Клава сегодня, в три часа дня встречается с этим субъектом, в одном из столичных макдаков. Как я понял из и переписки, Фомина намеревается продать ему какой-то предмет. И похоже это флеш-накопитель с несколькими видосами.

– Значит, Клавдия хочет продать неизвестному человеку некие видеоролики? – оживленно спросила я.

У Леры округлились глаза.

– Да, – подтвердил Лёва. – И времени до этого момента не так уж и много…

Я бросила взгляд на дисплей мульмедийной системы Леркиного Форестера. Часы там показывали почти двенадцать.

– Нужно перехватить Клавдию, – сказала я, чувствуя, как прыгающее в груди сердце и стискивающее меня напряжение.

– Я подумал о том же, – степенно ответил Синицын, – но предлагаю поступить по-другому.

– Хорошо, – согласилась я, – давай… Как?

Я отдавала должное жесткой и холодной, рассудительной и расчётливой рациональности Синицына. Мне вообще иногда казалось, что Лёвочка состоит из проводов, схем, шурупов, и микрочипов. Настолько прагматичным было его отношение ко всему окружающему, когда он, что-то планировал или обдумывал.

– Мы не знаем, что именно Клавдия собирается продать этому «Петру», – проговорил Лёва, – Это может быть что угодно. И совсем не то видео, о котом мы с тобой, Ника, сейчас подумали.

Да, тут он был прав. Спорить бессмысленно.

– Хорошо, – сказала я, – Тогда, что?.. Подождать, пока она отдаст «товар»?..

– Верно, – судя по голосу, Лёва сейчас довольно улыбался.

И я уже догадалась, почему.

– Ты хочешь заснять это на камеру, и потом шантажировать её, угрожая показать компромат Пожирателю? Чтобы она рассказала, есть ли в приюте видеокамеры, и, если да, то где хранятся записи посещения богатых клиентов?

Лёва ответил не сразу.

– Должен признать пани Лазовская, – с толикой издёвки проговорил Синицын, – для блондинки вы излишне проницательны.

– Сочту это за комплимент, – вздохнула я. – И порадую тебя своей проницательностью ещё больше.

– Попробуй…

– Ты сейчас в каком-то кафе, рядом с тем макдаком?

– Молодец, – похвалил Лёва. – Адрес я скинул тебе в WhatsApp.

– Спасибо, мы с Леркой сейчас приедем.

– Жду, – бросил Синицын.

Я дала отбой, спрятала телефон, и посмотрела на Лерку.

Логинова, ещё пережёвывая, чизбургер, вопросительно мотнула головой.

– Чего там?

– Лёва нашёл Клавдию, и узнал кое-что очень интересное, – я вздохнула, и посмотрела назад.

Лерка тоже наклонилась вбок, и взглянула на заднее сидение Форестера.

Там среди крошек, пары смятых пакетов, грязных кедов, и, пардон, рядом с открытой упаковкой ежедневок, валялся кусок недоеденного чизбургера в скомканной обертке.

Я тяжело вздохнула, посмотрела на Лерку. Логинова перевела непонимающий взгляд на меня.

– Чё? – спросила она в недоумении.

– Ты знаешь, что машины отчасти похожи на свои хозяев? – мягко, но с намеком спросила я. – И это отнюдь не преувеличение.

Лерка пожала плечами.

– Ну, значит всё в порядке, – он усмехнулась, и снова посмотрела на бардак, творившийся на заднем сидении, – у меня в душе такой же творческий беспорядок.

Я отстранилась, со вздохом пристегнула ремень, и кивнула.

– Поехали, Лер.

– В макдак?

– Да…

– Отлично! Я ещё бургер возьму.

– Если хочешь отрастить жирок, бери конечно, – хмыкнула я.

– Ой, отстань Роджеровна, – поморщилась Лерка. – Тебя послушать, так вообще ничего кроме здоровой пищи употреблять нельзя…

– Бургер – это, не пища! – убежденно заявила я. – А убийство собственного организма! Сколько живу не могу взять в толк, зачем люди вообще употребляют эту фасфудовскую дрянь? А потом бегают по врачам с перекошенными лицами…

– Эй, – картинно возмутилась Лерка. – У меня мама врач! Так, что нам это на руку…

– Сомневаюсь, что Беатриса Константиновна шла учиться в мединститут с таким холодным рассчётом, – вздохнула я.

– Всё может быть… – интригующе проговорила Логинова.

– Нет, Лер. Тогда люди, и твоя мама в том числе, мыслили другими категориями, – уверенно заявила я.

– Да, наверное, – легко согласилась Лерка. – Но, то время, его ценности и достижения, мы по большей части фантастически прое**али…

Я не стала спорить. Логинова завела двигатель, Субару с готовностью заурчал, и тронулся с места.