Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 41 страниц)

Исидор в отчаянии топал ногой, а голос его ломался и скрипел фальцетом.

А стоящий перед ним профессор, лишь с показным и довольно фальшивым сочувствием развел руками.

– Что я могу поделать, Исидор. Ты талантливейший студент в нашем университете, но увы… я ведь не ректор.

– Ректор нашего университета-продажная скотина! – разъяренно воскликнул Капитонов.

– Следите за речью, юноша, – одернул Исидора преподаватель. – Вы можете сколько угодно верить всяким слухам, однако, смею напомнить, что никаких доказательств тому до сих пор не найдено! А сейчас извините, мне пора.

С этими словами он забрал со стола свою шляпу, обошел застывшего на месте и впавшего в прострацию Исидора, а затем покинул аудиторию.

Я обернулась в след ушедшему профессору, и посмотрела на Исидора. Капитонов с досадой пнул учительский стол ногой и выкрикнул ругательство. Его яростный крик разорвался в пустой аудитории, ударился об стены, поднялся под потолок, и вылетел через приоткрытую дверь в коридор.

После очередной вспышки света, я с удивлением обнаружила, что стою на крыше дома. А надо мной сияют россыпи звезд летней ночи. Вдалеке шумел листвой деревьев ночной ветер, доносились звуки автомобилей. Город внизу горел и светился так ярко, что желал затмить своим светом звёзды над собой.

Ничего не понимая, я стояла у края крыши, и смотрел перед собой. Затем раздался шорох шагов, и тихий плач. Я обернулась. На крыше соседнего дома я увидела Исидора. Крыша освещалась не очень ярко, но я увидела его взъерошенные волосы, мятую и почему-то грязную рубашку, и разбитые очки. А ещё он плакал. Тихо, свирепо, и обиженно рыдал, глядя на ночной город внизу.

Чувствуя проскальзывающее в душу опасение, я встревоженно смотрела на Исидора. Что он задумал? Зачем пришел сюда?! Не мог же он… Не мог… Из-за чего?! Неужели…

– Ненавижу вас всех! – вдруг яростно и громко воскликнул в ночь заплаканный юноша. – Ненавижу! Будь вы все прокляты! Мерзкие, безмозглые, и алчные твари! Ненавижу! Ненавижу!..

Он уперся в металлический бортик крыши, сокрушенно склонил голову, и потряс головой. Взобравшийся на крышу прохладный ветер взъерошил его волосы и одернул рубашку.

– Сколько я не пытался приблизиться к вам, – продолжал Исидор, – сколько не пытался стать таким же… Показать, что я не хуже! Что достоин вашего восхищения! Всё тщетно! Всех вас интересуют только бабки, жратва и… похоть! Все вы примитивные, безмозглые и алчные твари!

Его слова были бессвязны и непонятны, но наполнены искренней злостью, испепеляющей обидой, и слёзной яростью.

Я с сожалением смотрела на него. Молодой Исидор Капитонов выглядел разбитым и поникшим. Одинокий, брошенный всеми, и непризнанный никем. А ему так хотелось… Так хотелось, чтобы им восхищались, чтобы восторгались его интеллектом, чтобы признавали в нем равного. Он просто хотел быть одним из тех людей, кому завидовал все эти годы.

Я смотрела на него с сочувствием, и понимала, что спустя все эти годы, уже взрослый Исидор Капитонов, всё тот же мальчик на детской площадке, который лишь робко стоит в стороне от общей жизни. И сегодня, в этот день из его жизни, он, видимо, получил удар, который не смог пережить. Диплом долгое время был смыслом его жизни, и заветным символом того, что «он не хуже». Но у него забрали и это.

– Да пошли вы все!.. – вдруг прошептал со слезами Исидор, и взобрался на бортик крыши.

Я замерла, потеряв дар речи. Я остолбенела, потрясенная неожиданным действием Капитонова.

А он, раскинув руки в стороны, стоял у самого края, и ветер играл его волосами. Он был похож на призрака в ночи, в своей белой рубашке.

Но он не может прыгнуть, не может. Ведь… Сейчас Исидору лет двадцать с лишним. И это его воспоминание. Это его прошлое. Но… Почему он не слазит с крыши?

Сердцебиение звучало в моей голове. Забыв дышать, в шоковом оцепенении я глядела на Исидора. Я видела его слезы, и презрительный оскал на лице. И я поняла: он прыгнет! Господи, он действительно сейчас прыгнет! Но это…

Он шелохнулся.

– Стой! Не надо! Не надо! – истошно и отчаянно закричала я.

Он вздрогнул, обернулся, и наши взгляды встретились.

– Вы… вы кто? – проговорил он ошарашенно.

Я замерла. Он что… говорит со мной? Он меня видит?!!

Исидор слез с крыши, и подошел к краю с другой стороны, по ближе к крыше соседнего дома, на которой стояла я.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

Я молча попятилась назад, растерянно оглянулась.

– Подождите! – крикнул Исидор. – Не уходите… Кто вы?! Подождите!..

И в следующий миг воспоминание прервалось.

В лицо мне веял прохладный воздух. Я услышала голоса Лера и Лёвы.

– Роджеровна! Ты слышишь меня! Блин!.. Скорую может вызвать?! Чё делать а?

– Ну, по крайней мере она дышит, – спокойно возразил Лёва. – И дыхание вроде ровное, хоть и частое.

– Ой, тоже мне доктор! – нервно и агрессивно бросила Логинова. – Нафиг! Она уже больше получаса в отрубе! Нужно скорую выз…

Я открыла глаза. Увидела два расплывающихся силуэта перед собой. Точнее… Над собой. Потому что я поняла, что лежу.

– Роджеровна! – обрадованно, и чуть не плача завопила Лерка. – Блин! Ты как?! Как себя чувствуешь?! Как ты меня напугала! Я думала… тебе совсем хреново! А ты лежишь и шепчешь че то там…

– Всё… нормально… Всё хорошо, Лер, – я осторожно, медленно села, и огляделась.

Мы находились на детской площадке, и я похоже на лежала на той самой скамейке, где лежал Капитонов.

– А где Исидор Игоревич?

Лерка пренебрежительно фыркнула.

– Да ушел уже.

– Но, предварительно он выразил удивление относительно твоих умений, – с шутливой снисходительностью заметил Синицын. – Где ты научилась маневрам Элли? И зачем?

– Да так… Не важно. – отмахнулась я, и встала со скамейки.

Голова привычно кружилась. Объекты перед моими глазами заметно расплывались, а окружающие звуки резали слух.

– Вы видели куда он пошел? – я оглядела двор.

– Ну, вон в тот дом, – Лерка кивнула на одну из близ стоящих высоток. – Но мы же не знаем, на каком он этаже живет, и тем более в какой квартире.

– Я знаю, – ответила я. – Но, идти к нему сейчас бессмысленно.

Это действительно было так. Момент был упущен, и сейчас приходить к Капитонову и пытаться завести разговор о его связи с приютом «Зелёная колыбель» просто бесполезно. Он закроется, и дальше мы вообще от него ничего не узнаем. А посему я полностью поддержала предложение Лерки ехать по домам.

Синицына Лерка, несмотря на все его протесты и попытки договорится, высадила возле станции метро. А мы заехали в одно из наших любимых кафешек, неподалеку от школы. То, самое, где в начале летних каникул к нам с Леркой подсаживался один фотограф, с неприличным предложением.

– Ну, рассказывай, – нетерпеливо произнесла Логинова, когда мы взяли по чашке латте и уселись на малиновых комфортных диванчиках.

– Подожди, – улыбнулась я. – Сначала расскажи, как ты… Ну-у… Как пистолет-зажигалка смог выстрелить?

– А-а, – заулыбалась Лерка. – Вот так.

Она достала телефон, коснулась экрана. Грянул мощный звук выстрела.

Стоявший неподалеку официант вздрогнул, и едва не уронил поднос с тарелками. А сидящие рядом люди за столами испуганно обернулись на нас.

– Извините! – торопливо извинилась я с виноватой улыбкой. – Извините, пожалуйста.

Лерка с довольным видом отпила из чашки.

– Рассказывай, давай. – нетерпеливо сказала она.

Я пересказала ей, всё увиденное в воспоминаниях Капитонова.

– Ни хрена себе… – поморщилась Лера. – И что, он в реале хотел сигануть с крыши из-за диплома?..

Я сделала глоток кофе, и качнула головой.

– Для него это не просто диплом, а скорее… символ.

– Символ? – переспросила Лерка. – Символ чего?

Я вздохнула.

– Значимости, достижения… равенства…

– Равенства с кем?

– С другими людьми, я полагаю, – задумчиво ответила я.

– В смысле? – снова непонимающе скривилась Лерка. – А что он… считал себя не равным остальным людям?

Я покачала головой.

– Капитонов рос боязливым, робким, и застенчивым мальчиком. В школе его били, в универе тоже не сильно любили… Всю жизнь общество им пренебрегало и отбрасывало прочь.

Лера закатила глаза.

– Из таких потом маньяки всякие вырастают!

– Да, вполне возможно… – кивнула я, отстраненно размышляя о Романтике, у которого была отчасти схожая ситуация.

Но Капитонов всё же не был сиротой, не рос в приюте, и не проявлял склонности к жестокости или кровожадности. А Демид Хазин… рос озлобленным ребенком едва ли не с самого детства.

– Сомневаюсь, что Исидор Игоревич может быть маньяком, – проговорила я. – Но… Как он связан с приютом? Что он там делал?

Лерка помешала ложкой в чашке с кофе.

– Ты уверенна, что он не… не Портной?

Я категорически качнула головой.

– Это не он. Но… он может что-то знать, Лер. И самое удивительное, что сам об этом может не догадываться.

– Это как это? – хмыкнув, неуверенно ухмыльнулась Лерка. – У него, что провалы в памяти?

– Нет, но он может не придавать значения каким-то вещам или событиям, свидетелем которых был в приюте.

– Тяжеловато тогда будет его о чем-то расспрашивать, – прокомментировала Лерка. – Слушай… Роджеровна, в может пора уже все рассказать твоему этому… Корнилову? А?

Я пожала плечами.

– Само собой, что я ему расскажу, но… Сначала, нужно выяснить что к чему. И получить хоть какую-то инфу от Капитонова. И потом… Стас и все вокруг ведь, наверняка думают, что Портной это этот… как его…

– Сильвестр Гольшанский, – напомнила Лерка.

– Вот-вот, – кивнула я. – Нужны… нужны хоть какие-то факты… даже для предположений…

– А то, что ты видела повешенных девочек на дереве, не доказательство? Как минимум мы знаем, что все эти четыре года убийца продолжал убивать, но… – тут Лерка замолчала, потому что видимо до нее дошел весь ужас коварства Портного.

– Он перестал похищать девочек, у которых есть родители и родственники, – с грустной улыбкой, кивнула я. – И, судя по всему взялся за тех… чьи исчезновения общественность не заметит.

– Начал убивать сирот, – прорычала помрачневшая Лерка. – Вот же… с**а!

Я вообще не люблю маты, но в данном случае полностью согласна с Леркиным определением.

– Ещё какая, – вздохнула я.

– Тем более надо идти к Корнилову! – чуть нагнувшись вперёд, громко выпалила Лерка.

Некоторые посетители кафе с удивлением обернулись на нас.

– Тише, – попросила я, оглядываясь. – И что я ему скажу? Лер, то, что я видела воспоминания и гибель тех девочек, совсем не означает, что Гольшанский не Портной. И потом, их убивали не в приюте!

– А где тогда? – задала глупый вопрос Логинова.

– Вот это и нужно выяснить. – посмотрев в окно, на заснеженный город, ответила я. – И кто их забирал из приюта.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Суббота, 16 января

Голова несчастного манекена отлетела от туловища, и грохнулась об пол. Безликая пластиковая голова медленно откатилась к ножке стола, и застыла там.

– Вот, примерно, таким ударом были обезглавлены все четверо юристов, – объявил жизнерадостно улыбающийся Яша Щербаков.

– Все четверо? – уточнил Стас, глядя на отрубленную голову манекена.

– Ага, – кивнул Ящер.

– Что тебя так радует? – Стас присел возле головы манекена, поднял её и повернул шеей к верху.

– Честно? Мастерство, с каким были нанесены удары, – Яша с восхищением покачал в руке саблю с длинным, плавно изгибающимся клинком.

– Ты не исправимый циник, Яша, – вздохнул Стас, и провел пальцами по срезу шеи головы манекена.

– Причем тут цинизм? – пожал плечами Ящер. – Эти удары были просто образцовыми! Ведь, как чётко и чисто! Р-раз!..

Сабля в руке Яши коротко рассекла воздух. Стоявший неподалеку седовласый мужчина в костюме с бордовой бутоньеркой, раздраженно вздохнул, и подошел к Щербакову.

– Простите, если вы закончили, я могу забрать саблю назад? Всё-таки это музейный экспонат, а не реквизит циркового номера!

С этими словами он протянул руки, и Яша неохотно вернул ему клинок.

– Подождите, – попросил Стас сотрудника музея, и взглянул на Яшу, – головы адвокатов были срублены именно такой саблей? Ты уверен?

– Так точно, господин подполковник! – изображая, как ему казалось, повадку офицера девятнадцатого века, ответил Яша. – Головы несчастных юристов были филигранно отделены от тел именно при помощи сабли начала девятнадцатого века, какой пользовались гусары Наполеоновской армии.

– Не только Наполеоновской, – язвительно вставил работник музея, подобное оружие состояло и в некоторых войсках сателлитов тогдашней Франции…

– Ты пробовал другие клинки? – спросил Корнилов.

– Да-с, милостивый государь! – воскликнул Яша, который похоже вошел во вкус. – Но смею вас заверить, ни один из иных опробованных мною образцов вроде польских сабель и казачьих шашек, или персидских шамширов подобные следы и срезы на шеях манекенов не оставляли. Идентичными со смертельными ударами на телах адвокатов являются только удары французской кавалерийской сабли…

– Понятно, – поспешил перебить Яшу Корнилов, и кивнул работнику музея. – Мы благодарны вам за помощь следствию.

Сотрудник музея в ответ поклонился, и вышел из помещения.

Стас положил пластиковую голову на стол, рядом с обезглавленным ради эксперимента манекеном.

– Ты выяснил, что было в крови убитых юристов?

– Да ничего особенного, – в миг поскучнев, ответил Яша. – Ты опять оказался прав.

– Приятно слышать, – с усмешкой ответил Стас. – Значит обычное снотворное?

– Да, что-то из производных барбитуратовой кислоты, – ответил Ящер. – Ребятки проглотили его вместе с коньяком. Хватило, для того, чтобы юристы напились, и отрубились на время.

– Понятно, – кивнул Стас. – На руках, конечно, нет никаких следов от ремней или бечевки?

– Стас, – насмешливо ответил Яша. – Там, у них и рук то по сути нет… какие уж тут следы.

– Досадно, – бросил Корнилов. – Но, в целом картина и так ясна. Нужно искать человека близкого к расследованию уголовных дел и как-то связанному юстицией, с отличными навыками фехтовальщика.

– Выходит, что так, – пожал плечами Яша.

***

В отделении МУРа Стас возвращался в глубоком раздумье. Он вспоминал место убийства, прокручивал в голове все детали, которые сохранил в своей памяти. И рассуждал.

Это человек, который явно влюблен в Людмилу. Влюблен до фанатизма, и он уверен, что его любовь убил Гольшанский. Именно поэтому он пришел в такую ярость, когда узнал, что кто-то хочет его освободить.

А также этот молодец отлично управляется с саблей, значит увлекается холодным оружием, и, очень вероятно, что состоит в каком ни будь фехтовальном клубе.

***

Когда Корнилов подошел кабинету особой оперативно-следственной группы, он остановился на мгновение. Прислушался. Из кабинета не доносилось ни звука.

Во всем здании, на этаже, в коридоре вокруг ходили люди, звучали голоса, звонки мобильных телефонов, скрип обуви, стук дверей, щелканье кнопок компьютерной клавиатуры. А из кабинета оперативно-следственной группы не доносилось не единого звука. Стас коснулся было рукояти своего Кольта «Питон» в кобуре на поясе, но затем передумал, и открыл дверь.

Все находившиеся внутри посмотрели на него. А Стасу потребовалось пару секунд, чтобы справиться с изумлением.

В просторном кабинете группы находились четверо, вернее сразу, пятеро.

Коля Домбровский и Сеня Арцеулов. Оба были вооружены, и оба целились в парня лет двадцати трёх-двадцати четырёх.

Он был одет в джинсы и джинсовую куртку с овчиной на вороте. Под расстегнутой курткой белел простой джемпер с черной надписью. У него было довольно смазливое лицо, с правильным чертами, модная прическа, и уверенный взгляд золотисто-карих глаз. Стас подумал, что этому парню впору сниматься в каких ни будь сериалах для тинейджеров. Он бы очень быстро стал кумиром многих молоденьких девушек. К тому же он выглядит бравым и воинственным, целясь из пистолета в Сеню.

Также в кабинете группы находился щуплого вида, седой мужчина с растрепанными волосами, и в довольно помятом костюме цвета пепельного хаки. У мужчины было окровавленное лицо, и откровенно перепуганный вид. У ног юноши в куртке, почему-то сидел рыжий щенок, и приветливо помахивал хвостиком.

– И какого чёрта здесь происходит? – оглядев помещением спросил Стас.

Первым рассказывал Сеня.

– Я захожу в наш кабинет, а тут такая хрень!.. – Арцеулов выразительно развел своими мускулистыми руками. – Щенок визжит, а вот этот сопляк мутузит этого пассажира. Я ему говорю: Ты кто такой? Покажи свои руки! А он мне: «Спокойно, типа, я свой!». Ага, свой! Как же! Я его впервые в жизни вижу вообще! И говорю ему: «документы покажи!» А он мне: «Сначала ты». Нет, ну не наглость, Стас?! Конечно я ох**ел просто!..

– И наставил на него, – Стас кивнул на юношу, – свой дробовик?

– Ну-у… да, – пробасил бородач. – Ну, а че он быкует! А! Будет меня ещё какой-то прыщ тут строить! Вообще берега попутал!

Возмущению Сени не было предела. Кажется, норовистое поведение неизвестного юноши серьёзно разозлило капитана Арцеулова.

– Теперь ты, Коля, – сказал Стас.

– Со мной все просто, – пожал плечами Домбровский. – Я пришел, увидел, что эти двое целятся друг в друга, и конечно я поддержал Сеню. Этот тип-то, – Коля пренебрежительно кивнул в сторону улыбающегося юноши с щенком, – нам так и не представился. Упёрся и всё. Только твердит, что мы теперь вместе работать будем…

– Да х*р там! – агрессивно воскликнул Арсений. – Я с этим наглым прыщом служить не буду…

– Видимо, придется, Сень, – усмехнувшись, ответил Стас.

Он подошел к юноше, затем развернулся к свои операм, и картинным жестом указал на юношу.

– Господа, – с саркастической шутливостью объявил Стас, – позвольте представить вам старшего лейтенанта Долматова-Коршунова Бронислава. Он теперь будет работать с нами.

Коля и Сеня оба изменились в лице. И, судя по взглядам, очень надеялись, что Стас пошутил.

– Кстати, можно просто Брон, – произнес Долматов-Коршунов.

– А, да, – словно что-то вспомнив, произнес Корнилов. – Спешу вам также сообщить, что старший лейтенант Долматов-Коршунов, является женихом, не безызвестной вам Ольги Датской.

Домбровский и Арцеулов уставились на Корнилова, затем перевели мрачные, угрожающие взгляды на Долматова-Коршунова. А тот в свою очередь, изучающе, с удивлением посмотрел на Стаса.

Стас пожал плечами, глядя на юношу.

– Ну, ты же не думал, что я не проверю того, кто будет работать в моей группе?

Он похлопал парня по плечу.

– Вливайся, парень.

Стас не скрывал своей язвительности, потому что когда сам узнал, что у него в группе будет служить будущий муж Ольги Датской, и зять Максима Датского, он пребывал в ярости.

Казалось вездесущесть и подлость семейства Датских просто не знает границ! Мало того, что они пытались засадить за решетку его, мало того, что они посмели тронуть Нику, теперь эти ушлепки ещё и умудрились подсунуть ему своего выкормыша. Корнилов не собирался терпеть Долматова-Коршунова в своей группе. Но и выдворить не мог. А посему решил поступить просто-сделать так, чтобы парнишка сам сблызнул.

Корнилов сел за свой стол. Коля и Сеня ещё стояли.

– Ты, рассказывай, – сказал Стас Брону, и кивнул на избитого мужчину в костюме цвета хаки. – Кто этот человек? Зачем ты его приволок сюда? И, что здесь делает собака?

– Собаку оставить не с кем было, – вздохнул Бронислав, и кивнул на побитого мужчину. – А задержанный может рассказать вам кое-что интересное.

– Например? – с иронией спросил Стас.

Коля и Сеня, оба, сложив руки на груди, молча неприязненно глядели на старшего лейтенанта.

– Например, – Довлатов кивнул на задержанного, – он знает, что во время последних эпизодов с убийствами Портного, Сильвестр Гольшанский был в другой стране.

Стас впился испытующим взглядом в Бронислава, затем медленно перевел сияющий взор серебряных глаз на мужчину с разбитым лицом.

– Это правда? – спросил он.

Тот нервно сглотнул, и обреченным голосом произнес:

– Да… Но я пытался объяснить вашему… коллеге, что не могу дать официальных показаний.

– Почему же? – мягко спросил Стас.

Задержанный в ответ лишь фыркнул.

– Да вы представляете, кто такой Сильвестр Гольшанский? Вы знаете, что он со мной сделает, если я начну болтать?

– Тебе бы сейчас стоило больше беспокоится, что мы можем с тобой сделать, – с мрачным намеком, чуть наклонившись к мужчине в костюме, произнес Бронислав.

– Довлатов! – голос Стаса громыхнул тихим выстрелом.

Парень посмотрел на него.

– Мы здесь не используем шантаж и угрозы, чтобы выбивать показания.

Коля и Сеня переглянулись.

– Кроме, уникальных случаев, – добавил Стас. – Это не он.

– Понял, – пожал плечами Бронислав. – Виноват, товарищ подполковник.

– А вы, – сказал Стас мужчине с разбитым лицом. – Представьтесь, и рассказывайте.

Тот в ответ лишь страдальчески вздохнул, и с поникшими плечами, начал рассказывать.

Он представился Лаврентием Титовым, и назвал себя старым партнёром Гольшанского.

– …Ну правда, партнёрами мы были ровно до тех пор, пока я был ему нужен, – невесело усмехнулся Титов.

– В какой области вы сотрудничали? – спросил Стас.

Титов опустил голову, сокрушенно покачал головой.

– Четыре года назад я был исполнительным директором одной из крупнейших консалтинговых компаний в Аргентине.

– В Аргентине? – удивился Стас. – Далековато вы забрались от родины.

Лаврентий в ответ пожал плечами.

– Там были более, чем благоприятные условия для работы… Да и сейчас во многом почва для стартапа куда комфортнее, нежели в России.

– Начинается, – проворчал за спиной Лаврентия Сеня, который всегда отличался ревностным патриотизмом.

Арцеулов терпеть не мог, когда кто-то начинал негативно или пренебрежительно отзываться о его родине.

– Понятно, – кивнул Стас. – Дальше.

– Дальше, – продолжил Титов, – к нам обратилась одна из дочерних компаний МосИнвест банка, «Argstrong». Они собирались начать стройку возле Росарио, в районе Санта-Фе… Но, когда всё уже было оговорено и подписаны многочисленные контракты с поставщиками, получены все государственные разрешения… выяснилось, что на территорию Санта-Фе претендует другая компания-производитель консервированных овощей, «Елизар».

– Елизар? – переспросил Стас, и обменялся взглядами с Колей и Сеней.

Те тоже задумались о любопытном названии овощной компании.

– Да, – кивнул Титов.

– Кто был владельцем этой компании?

– Елизар?

– Да.

– Георгий Елизаров, – пожал плечами Лаврентий. – Кстати, если вам это чем-то поможет, то… Людмила Елизарова, ну, эта девушка… которую Сильвестр убил… Она дочь Георгия Елизарова.

Домбровский и Арцеулов переглянулись, и снова уставились на Стаса. У обоих на лицах было обеспокоенное удивление.

– Становится интереснее, – прокашлялся Стас.

Бронислав, поглаживая рыжего щенка сеттера, молча, с внимательным взглядом слушал Титова.

– В общем тогда разгорелся не шуточный скандал из-за земли в Санта-Фе, – продолжил Лаврентий Титов, – посыпались иски с обеих сторон, почти год длился весь это процесс, пока, наконец «Argstrong» не выиграла, полностью разорив компанию «Елизар». Производитель овощных консервов был вынужден выплатить многомилионные компенсации государству, «Argstrong», и нескольким поставщикам строительной компании. Из-за этого «Елизар» не сумело расплатиться с долгами по кредитам, и через полтора месяца руководство «Елизара» вынуждено было объявить о банкротстве, и о прекращение деятельности компании… Сегодня, насколько я знаю, Георгий Елизаров владеет парой супермаркетов в своем родном городе, и является региональным бизнесменом… среднего уровня…

Последние слова Титов произнес с насмешливым пренебрежением. Хотя сам, судя по его виду, вряд ли ведет какое-то прибыльное дело.

В кабинете особой оперативно-следственной группы несколько мгновений стояла почти идеальная тишина. Домбровский и Арцеулов смотрели то на Стаса, то на Титова. Стас обдумывал услышанную информацию, а Брон играл со своим щенком.

– Когда это всё это происходило? – спросил Стас.

– Чуть более четырёх лет назад, – пожал плечами Титов.

Корнилов кивнул.

– Если так, – подал голос Арцеулов, – Сильвестр никак не мог убивать детей в это время?

Сеня неуверенно оглянулся на Колю, затем посмотрел на Стаса.

– Так ведь?

– Блестящее умозаключение, – со смешком заметил Бронислав.

Сеня было ринулся к нему, но Домбровский удержал его за плечо.

– Остынь, – шепнул он. – Нашел с кем связываться.

– Титов, а почему Гольшанский, не желает, чтобы вы распространялись о конфликте между этими двумя компаниями?

Тут Лаврентий опустил взгляд, затем снова боязливо взглянул на Стаса.

– Понимаете… Так вышло, что… В общем… наша компания до этого оказывался консалтинговые услуги «Елизару». Это мы предложили им территорию Санта-Фе и заверили, что приобретение этой земли выгодно скажется на их бизнесе…

Он вздохнул, пожал плечами.

– Но они слишком долго думали, в итоге появился «Argstrong» и Гольшанский, в отличии от Елизарова, проявил куда большую решительность. А когда начались судебные разбирательства между двумя компаниями Гольшанский… Он…

Титов замешкался. Было видно, что он не желает говорить об этом.

– В общем Гольшанский надавил на нас… и мы выдали несколько документов с конфиденциальной информацией о «Елизаре». Собственно, именно это помогло строительной «дочке» МосИнвеста выиграть разбирательство, и обанкротить «Елизара» и… в общем, потом местные журналюги раскопали про это, а «Argstrong» открестились от нас. Гольшанский заявил, что ничего об этом не знает…

Титов со скорбью вздохнул.

– Нас просто сожрали… Никто не хотел иметь дела с нашей компанией… Мы разорились… А Сильвестр пригрозил, лично мне, и ещё нескольким учредителям, чтобы мы держали рот на замке… Ну, в общем… вот так.

– Знаете, – подал голос во вновь наступившей тишине Сеня, – Даже если Сильвестр Гольшанский не Портной… Он все равно редкой породы говнюк.

– Ещё какой! – фыркнув, пробормотал Титов.

– Всё более любопытная картина вырисовывается, – вздохнул Стас.

Титов оглянулся, настороженно посмотрел на всех присутствующих.

– Я могу идти?

Бронислав взглянул на Стаса. Корнилов кивнул.

– Вы свободны.

Долматов-Коршунов удивленно приподнял брови, но ничего не сказал.

Когда Титов вышел за дверь, Стас произнес:

– Коля поищи информацию о «Елизаре» и «Argstrong», мне нужны документированные доказательства судебного разбирательства между двумя компаниями. И крайне желательно найти свидетелей того, что Гольшанский четыре года назад, около года пребывал в Аргентине. Сеня ты установи наблюдение за передвижением Титова, и поставь прослушку на его телефоны. Мне нужно знать с кем он контачит, эти люди так же могут что-то знать. А ты…

Стас взглянул на Бронислава.

– А ты сейчас едешь со мной.

Корнилов опустил взгляд на щенка, на руках у Долматова-Коршунова.

– Вы оба, – буркнул он.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Понедельник, 17 января

Даже если не знать, что это за здание, и кто здесь обитает, оно всё равно любому внушало навязчивое и давящее чувство пугающей тревоги.

Огороженное по периметру высокой кирпичной стеной, с возвышающимися восемью сторожевыми башнями, здание тюрьмы одним своим злачным видом вселяло нервное волнение и усиливающееся чувство опасения. И, чем ближе становились стены тюрьмы «Чёрный дельфин», тем сильнее и явственнее ощущались изматывающие навязчивые чувства тревоги и опасения.

Стас, за время своей службы в УГРО, бывал здесь двенадцать раз. И всё равно, каждый раз, как впервые, ощущал неуловимое и необъяснимое тревожное чувство. Он украдкой посматривал в сторону Бронислава.

Старший лейтенант Коршунов (Брон попросил называть его только одной фамилией) внешне выглядел спокойным и сдержанным. Стас лишь усмехнулся. Парень вел себя так же, как и он, когда впервые приехал сюда. Внешне стремился показать хладнокровное безразличие, а внутри пытался сдержать тревожные метания.

Таково было влияние этого места. И это не удивительно: «Чёрный дельфин» настоящее сосредоточие всевозможных олицетворений истинного зла. Беспощадного, часто безумного, и кровожадного.

Зло жило в душах и сердцах здешних обитателей, зло насквозь пропитало мрачные стены этой тюрьмы, зло меняло каждого, кто оказывался здесь. Поглощало, вбирало в себя, и не заметно отравляло.

Охрану здесь подбирали особенную. Честные, добрые и благородные здесь служить не могли. Не выживали. Сходили с ума, уходили, увольнялись со службы… или стрелялись.

Стас и Брон проехали через центральные ворота, миновали все три уровня ограждения, состоящих из двух рядов проволоки под напряжением и кирпичной стены, и остановились возле входа в здание тюрьмы. Их проводили в комнату для свиданий.

Здесь было пусто, из-за стен доносились шаги и голоса сотрудников тюремной охраны.

– Зачем вы взяли меня с собой, товарищ подполковник? – вдруг спросил Бронислав. – Мне показалось… что вам не нравится мое появление в вашей группе.

– Ты даже не представляешь, насколько, – проворчал Стас. – Но оставить тебя с Сеней или Колей, я не мог. А чтобы ты один занимался самоуправством, я тоже позволить не могу.

– Самоуправством? – переспросил Бронислав, явно задетый такой оценкой Стаса. – Но, товарищ подполковник, Титов же…

– Дал очень важные сведения, – перебил его Стас. – Всё верно, ты не имел права тащить его силой в отделение, и тем более избивать.

– Он оказывал сопротивление, – проворчал Бронислав. – Бежал от полиции!

– Как ты на него вышел? – спросил Стас, глядя в сторону.

– Исследовал дела Гольшанского…

– Какой молодец, – хмыкнул Стас. – Сам справился? Без помощи будущей невесты и её дяди?

Бронислав раздраженно покачал головой.

– Они тут не причем.

– Неужели? – с холодной иронией спросил Стас.

– Хорошо… – вдруг произнес Брон. – Ладно… Полковник Датский действительно помог мне… немного… Но, товарищ подполковник, вы зря думаете, что я пришел к вам, чтобы следить для Датского…

– Кто сказал, что я так думаю? – слегка язвительно спросил Стас.

– Иначе, с чего вам так не понравилось то, что я буду работать с вами?

– Во-первых, – ответил Корнилов, глядя в зарешеченное окно, – не факт, что ты будешь здесь работать. Поверь мне, если я захочу тебя вышвырнуть, Датские тебе не помогут. Во-вторых, мне не понравилось твое назначение к нам, потому, что люди, которые осуществляют над тобой известного род протекцию, пытались сфабриковать обвинения против меня, и… обидели очень дорого мне и близкого человека.

– А-а… – кивнул Бронислав. – Вы про то, что Максим Датский ударил вашу Веронику Лазовскую? Да?

Стас перевел пристальный взгляд на Бронислава.

– За это, твой будущий шурин уже получил.

Брон криво усмехнулся.

– Оля сказала, что вы сломали ему нос.

– Жаль, что только нос, – холодно проговорил Стас, глядя в глаза Бронислава.

В этот момент открылась тяжелая металлическая дверь, и двое охранников в черно-оливковой униформе ввели облаченного в оранжевую робу Сильвестра Гольшанского. Вид у последнего был угрюмый и недовольный. Шел он нехотя, поглядывая на охранников с плохо скрываемым раздражением.