Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

Я ринулась вдоль длинных рытвин в снегу, оставленных колёсами УАЗа Карабанова. Да даже если это следы и не его машины, они всё равно должны привести меня к трассе.

Каждый шаг давался мне всё тяжелее, холод брал своё. У меня не оставалось сил сопротивляться ему.

Через несколько шагов я упала, потому что у меня просто начали отказывать ноги! Мышцы ног дрожали не переставая, я чувствовала, как у меня буквально отнимаются пальцы, а затем и ступни. И никакие прыжки на месте или другие упражнения уже не помогали.

Я с трудом поднялась из снежного сугроба, лишь для того, чтобы рухнуть снова через несколько шагов.

Я посмотрела вперёд, автомобильные следы на снегу терялись где-то в лесной чаще. А через мгновение я увидела, как с неба стали тихо осыпаться россыпи снежинок.

– Нет… – выдохнула я и, подхватившись, вскрикнула в ужасе, – нет!

Снегопад усиливался, становился плотнее и очень быстро засыпал следы от автомобильных колёс.

– Нет, пожалуйста!.. – воскликнула я в панике, сама не зная к кому обращаясь. – Пожалуйста… не надо…

Но снегопад лишь становился гуще и сильнее.

Я поднялась на дрожащих ногах и через силу двинулась вперёд. Но шаг за шагом, я чувствовала, как мои ноги коченеют, я с ужасом осознавала, что я теряю чувствительность рук и ног. Страх придал немного сил, но окружающая меня темнота, холод и, кажущийся бесконечным, зимний лес создавали зловещую безысходность.

Властвующие сейчас в этом заснеженном лесу тёмные силы ночи и холода, словно, давали понять, что мне не спастись, что я принадлежу им, что я их добыча и они возьмут своё.

В спину мне, словно насмешливо толкая, ударил мощный порыв ветра. Толчок вышел настолько сильным, что я едва устояла на месте, на своих окоченевших, теряющих чувствительность ногах.

Снег заметал всю вокруг. Росли горки сугробов, уровень снега поднимался. Если вначале я шла по колено в снегу, то сейчас высота снежного слоя поднялась уже до середины бедра, и двигаться вперёд стало куда тяжелее.

Я выбивалась из сил, холод, подобно самому настоящему вампиру, с жадностью высасывал из меня остатки жизни и воли к спасению.

Бежать было некуда. Со всех сторон меня окружал бесконечный и однообразный лес. Сгустившаяся темнота поглощала лес и пружинисто пульсировала, притаившись между веток и стволов деревьев. Лес почти утопал в зимней ночи, его деревья становились призрачными, почти не различимыми, и только островки снега серели «на поверхности» всепоглощающего мрака.

Быстро наступившая ночь и бурный снегопад скрыли от меня следы автомобильных колёс, стёрли путь, по которому я надеялась выбраться на трассу. Ночь и снег, словно издеваясь, отобрали у меня последнюю возможность выбраться из плена дремучего леса. Ночь и снег, с жестокой насмешкой, обрекали меня на смерть от холода.

Я начала плакать от отчаяния. Я вдруг осознала, что именно таким, здесь и сейчас, может быть мой конец. Что надеяться мне на что и не на кого, что я сама загнала себя в эту ловушку и выбраться из неё у меня уже нет шансов. Никакого гребаного чуда не произойдёт, я просто замёрзну здесь среди заледенелых дубов и елей.

Я уже не знала куда идти, у меня не осталось, ни предположений, ни даже догадок, где и в какой стороне находиться дорога.

Я постаралась прислушаться к шуму автомобильных двигателей, но похоже сегодня все обстоятельства были против меня. Словно нарочно мешая мне прислушиваться, усилился и пуще прежнего завыл ветер.

– Да чтоб тебя… – слабо выдохнула я, ощущая стекающие по щекам теплые слёзы.

Я уже увязла в снегу почти по пояс. Сил не оставалось не только, чтобы идти, а даже просто чтобы дышать.

Я больше не могла… Я хотела продолжать, но не могла. Я слабела и вместе со мной слабела моя воля к спасению.

Я споткнулась и упала на четвереньки, едва не угодив лицом в снег.

Я бессильно выругалась и тут увидела, как нечто выпало из моего кармана. Дрожащей рукой я подняла упавший в снег предмет и мои глаза расширились от удивления: у меня в руке была зажигалка.

Мне потребовалась секунда, чтобы я осознала значимость и стоимость, особенно в моем положении, неожиданной находки.

Зажигалка! Это зажигалка! Огонь… тепло…

Следующим словом в моем ассоциативном ряде было «костёр»!

Я могу развести костёр, ну или хотя бы попытаться.

Я чиркнула зажигалкой, вспыхнул робкий рыжий огонёк, но тут же потух под злым напором ветра.

Я выжала огонь зажигалки ещё раз и быстро прикрыла его ладонью. Похожий на рыжую капельку огонёк зажигалки пугливо трепетал под мой ладонью. Я чувствовала, как он греет и обжигает кожу на ладони, но не убирала руку. Тепло… это было живительное тепло!

Мелькнула мысль, откуда у меня в кармане взялась зажигалка. И тут же я вспомнила, что Лерка, пока я жила у неё частенько выбегала из квартиры в моей куртке, потому что её и так пропахла сигаретным дымом, а Лерка хотела, чтобы её одежда «выветрилась» до приезда родителей.

Я всегда порицала эту абсолютно пагубную привычку своей подруги, но сейчас, она дала мне шанс на выживание.

Шанс не замёрзнуть насмерть в глухом ночному лесу, в промокшей насквозь одежде.

Я решила не тратить топливо зажигалки на пустые чирканья. Нужно было развести огонь.

Удивительно, но моя находка, кажется, придала мне силы и даже энтузиазма. Я решила бороться до конца. Хоть у меня уже частично, вроде бы, окоченело тело, оказалось, что не всё так плохо.

Руки и пальцы плохо слушались, я продолжала дрожать под напором промозглого ветра, но все же отыскала в лесу кусок заледеневшей древесной коры. Ею я, с невероятными усилиями, оцарапав при этом руки и сломав четыре ногтя (один обломался аж до кожи под ногтем), насилу выкопала ямку для костра.

Сопротивляясь холоду, то и дело прыгая и размахивая руками, я бубнила под нос любимые песни и собирала опавшие с деревьев ветки. Этого должно было хватить для разведения костра.

Место под огонь я выбрала между двух деревьев. Они стояли довольно близко друг к другу, так что между ними могли встать максимум два взрослых человека, и то только боком. Толстые кроны этих дубов довольно хорошо прикрывали с обеих сторон. А между ними, по обе стороны от ямки я воткнула и частично прикопала две палки, примерно в метр длиной.

Я все ладони себе ободрала до крови, пока ломала одну из них. Вторая то и так валялась в снегу, а вот первую пришлось с ожесточением отламывать ногой от упавшего в снег дерева.

Убедившись, что обе палки достаточно жестко закреплены в земле, я, собравшись с духом, сняла с себя куртку, с которой до сих пор ещё капала вода и, перевернув закрепила полы куртки на палках, привязав одну сторону шарфом и другую вытянутым из капюшона куртки шнурком.

Лежащие на снегу рукава и капюшон моей парки я прижала найденными камнями. Ими же обложила ямку для костра.

Теперь настал черед самого ответственного момента – разведения костра!

Это я умею делать исключительно благодаря дяде Сигизмунду.

Вместе со своими друзьями дядя, особенно весной и летом, частенько ездил в offroad туры. В непроходимых и непролазных лесных чащах, дядя и его компания соревновались на своих внедорожниках в искусстве преодоления отечественных рвов, ям, ухабов и болот.

Я с удовольствием ездила вместе с дядей и иногда он давал мне порулить своей ненаглядной Тойотой, в которой души не чаял и не жалел денег на тюнинг.

Помимо прочего, на привалах мы разводили огроменный костёр, а иногда и несколько. Там я изрядно наловчилась в этом умении, но правда, не в таких экстремальных условиях, как сейчас! При помощи зажигалки, без сухого спирта и заготовленных дров, я ещё ни разу костры не разводила.

Разжечь костерок у меня получилось с двадцатой попытки или около того. Я стояла на коленях в снегу и, наклонившись к шалашику из палок, старательно раздувала пламя. Я заботливо закрывала его ладонями и кривилась от слезоточивого горького дыма.

Ветер то и дело хлопал натянутой на палках курткой и забрасывал под мой импровизированный навес солидные пригоршни снега.

Зимний ветер и разбушевавшаяся вьюга, словно, выражали недовольство ночи, холода и зимы, которым не нравилось, что у меня появился шанс на спасение.

Я опасалась, что порывы ветра всё-таки сорвут мой навес из мокрой куртки, но надеялась на лучшее.

Спустя минут двадцать долгих усилий, огонь наконец-то обрёл силу и разгорелся, быстро пожирая просохшие от тепла прутья хвороста.

Я с облегчением вздохнула и подложила новые ветки. Благо, их я насобирала целую кучу и до утра должно хватить. А если нет, вокруг их ещё полно. Самое главное – согреться.

Я села настолько близко к огню, насколько это возможно. Огонь, хоть и давал мне тепло, не мог полностью спасти меня от свирепствующей зимней стужи. Я по-прежнему была в насквозь мокрой и тяжелой одежде, мокрым было даже нижнее белье. Бюстгальтер я, разумеется, сняла и стащила с себя, не снимая свитера. А вот сам вязанный свитер снимать я не спешила. Я надеялась, что одежда хоть немного подсохнет на мне. Зато я сняла ботинки, стянула свои полосатые носки и выставила голые пятки к огню.

Учитывая, что человек первым делом мёрзнет с ног, обратный процесс, по логике, должен обеспечиваться таким же образом.

Стало заметно легче. Тепло костра будто наполняло мое тело жизнью и придавало силы, которые из меня, буквально, вытягивал безжалостный холод.

От переполняющего меня блаженства, я даже закрыла глаза.

И тут же в мое сознание, как всегда бесцеремонно и резко, ворвалось видение.

В хаотичных разноцветных всплесках замелькали лица людей, фрагменты изображений, зимний лес, снег, холод, автомобили и вертолёты…

Я снова увидела, как неизвестная женщина и мужчина из вертолёта ведут раненную Людмилу к вертолёту.

Только теперь к моим воспоминаниями прибавились дополнительные фрагменты, как новые пазлы в мозаике. На поблескивающей дюралюминиевой поверхности хвоста вертолёта я заметила регистрационный номер вертолета – RA-4408Z.

Затем сменяющиеся с головокружительной скоростью отдельные искаженные фрагменты превратились в едва разборчивый калейдоскоп из воспоминаний.

Когда нахлынувшее видение вышвырнуло меня обратно в холодную реальность, меня ощутимо затошнило. Живот свело несколькими крайне неприятными спазматическими судорогами, но на этом всё закончилось.

Я смотрела в огонь, периодически подбрасывала в костёр заранее собранные ветки хвороста и пыталась обдумать ту ситуацию в которой я оказалась. Одна, ночью, в холодном лесу и мокрой одежде. Чудом спасшись от тех мужчин с оружием!.. Без телефона и прочих средств связи! Я даже не знаю, как завтра (если доживу до завтра) буду выбираться… Понятно, что нужно выйти на трассу, чтобы попытаться остановить хоть какую-то тачку, но поди сделай это, когда все автомобильные следы наглухо замело снегом!

Я протяжно и опечаленно вздохнула, представляя, как сейчас дома сходит с ума Лерка. Логинова, наверное, уже достучалась до генерала Савельева – я оставила ей все контакты с УГРО, в том числе и Стаса. Я догадываюсь, как сейчас ругается Аспирин, и… очень надеюсь, что он не стал ни о чем извещать моего дядю Сигизмунда. А вот Стасу, наверняка скажут.

Я смотрела на костёр и чувствовала, как вместе с его теплом в мое тело просачивается чувство вины – меня всё время пытаются уберечь от неприятностей, а я сама ищу себе приключения!

Но, с другой стороны… Что я должна была делать?! Ну, пошла бы я к генералу, а что если Карабанов сделал бы что-нибудь с Мироном? Ведь ни я, ни даже Аспирин даже ничего бы и не доказали!..

Я пошевелила голыми ступнями и пальцами. Я просидела перед костром, по ощущениям, около двух часов.

Я чувствовала, что уже достаточно поздно, но спать мне совершенно не хотелось. Зато к холоду, присоединился другой неусыпный враг – голод. Но, это не так страшно. От голода я до утра точно не умру, а вот если бы у меня в кармане, совершенно случайно, не оказалось Леркиной зажигалки, я не представляю, как бы выживала сейчас!

Ночь я провела в раздумьях, поддерживая огонь и гадая, что случилось дальше с Елизаровой.

Кто была та женщина? Зачем она увезла Людмилу? Жива ли Елизарова?..

Эти вопросы с усиливающейся интенсивностью беспокойно кружили в моей голове.

Через какое время я догадалась взять несколько уже нагретых камней и усесться на них. А один взяла в руки. Бугристый и выщербленный камень приятно обжигал ладони теплом, оставляя на коже грязные следы.

Когда камни остывали, я меняла их, кладя возле костра и беря другие. Промокший насквозь свитер, заметно подсох. Из-за растянутой на кольях куртки, нагретый костром воздух частично собирался под моим невысоким импровизированным навесом. И это помогло заметно подсушить одежду прямо на мне, что в свою очередь, позволило быстрее согреться и дожить до рассвета.

Вот никогда бы не подумала, что рассвет в холодном и совершенно обычном лесу может быть таким прекрасным!

Сначала небо медленно начало розоветь, а темнота стремительно обратилась в серо-голубые вязкие утренние сумерки. Следом между темных древесных стволов показались первые золотистые лучики солнца, что пронзили лес изгоняя притаившиеся в тенях сумеречные остатки ночи. А затем зазвучали лесные птицы.

Их звук заставил меня непроизвольно улыбнуться.

Я затушила костёр, сняла с палок свою многострадальную куртку и отправилась на поиски хоть каких-то следов, автомобилей или человека. Чтобы не заблудиться я сыпала на снег пепел от костра, помечая пройденный путь.

Шла я почти наугад, лишь отчасти ориентируясь. И радости моей не было предела, когда вдали я, наконец, различила звук автомобильного двигателя.

Я так рьяно рванулась вперёд, что несколько раз споткнулась и упала в сугробы. Но каждый раз я подхватывалась и упорно бежала дальше. Ну, точнее, пыталась бежать: в сугробах выше колена, бежать, почти, невозможно.

Да ещё ветки всякие в глаза лезут и за одежду цепляются.

Но к трассе я, всё-таки, продралась и остановилась, часто дыша.

Кутаясь в куртку и обхватив себя за плечи я бросала взгляды по сторонам. С тревожной надеждой и ожиданием я смотрела то в один, то в другой конец дороги.

Прошло около двадцати минут, по моим ощущениям, прежде, чем на дороге появился желтый минивэн. Я, стоя на обочине, оживленно замахала рукой.

Но автомобиль, не сбавляя скорости проехал мимо, оставив меня в одиночестве и разочаровании. Несколько мгновений я обескураженно глядела вслед уехавшей машине.

Она ещё какое-то время виднелась вдали, а затем скрылась за поворотом. Я расстроенно вздохнула, а потом осмотрела себя.

Вид у меня был, конечно, как у настоящей дикарки: куртка перепачкана, на джинсах пятна от сажи, руки расцарапаны о ветки, которые я вчера собирала. Вдобавок ещё и волосы растрёпаны, как у ведьмы!

Ну, отлично! В таком виде, возле меня, наверное, вообще никто не остановится!

Судя по тому, что следующие аж четыре автомобиля, также не посчитали нужным тормозить мои опасения была правдивы.

Я не стояла на месте, и понемногу двигалась в ту сторону, куда ехали автомобили. Вроде бы Москва в той же стороне.

Но, понятное дело пешком до столицы, во всяком случае в ближайшие дней пять-шесть, я точно не дойду!

Я была уже близка к отчаянию, когда возле меня, вдруг остановился небольшой грузовик с яркой рекламой колы на кузове.

Я удивленно и быстро моргая несколько секунд, с опаской, глядела на кабину грузовика. Вдруг открылась, покрытая парой царапин, дверь, и выглянул мужчина в мятом бордовом свитере, с седой неряшливой щетиной на щеках.

– Ну? Чё? До Москвы? – спросил он, окинув меня пренебрежительным взглядом.

– Д-да… – слегка заикаясь, ответила я.

– Бабки есть?

– Немного…

– Сколько?

– Пятьсот семьдесят…

– Годиться, – с этими словами водитель грузовика закрыл дверцу кабины.

Я удивленно нахмурилась, но всё стало ясно, когда он выбрался из машины и пошёл открывать фуру.

– Давай деньги и можешь залазить, – произнес водитель грузовика и протянул мне не очень чистую ладонь.

Я сделала шаг вперёд, осторожно заглянула внутрь фуры. Внутри громоздились ящики с напитком, которым помимо отравления собственного организма можно ещё чистить трубы или вовсе травить жуков на огородах (лайфхак от российских фермеров).

– Вы предлагаете мне ехать… в кузове?! – спросила я шокированно.

– Слышь, кроха, – осклабился водитель, – я тебя упрашивать тут не буду. Не хочешь – дело твоё, а я поехал…

– А почему мне нельзя с вами ехать? – спросила я слегка обиженно.

– Потому что, красатуля, я уже промышлял частным извозом во время рейсов. А теперь всё – ж**а! – водитель красноречиво развёл руками. – Руководство распорядилось камеры в кабинах поставить! Так, что извини. Ну, так ты едешь или как?!

Он махнул рукой в сторону открытой фуры.

Я вздохнула, отдала ему деньги и, с помощью водителя, забралась внутрь.

Разумеется, я не собиралась привередничать и испытывать свою судьбу, ожидая на трассе автомобиля с более комфортными условиями. Ночевать ещё раз в холодном, зимнем лесу мне категорически не улыбалось!

Эпизод девятнадцатый. «Возвращение в Чёрный дельфин»

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Вторник, 26 января

Полёт прошел успешно, быстро и без происшествий. Стас даже удивился, насколько быстро они с Дианой оказались в Москве.

Но состояние девушки внезапно ухудшилось и сейчас Злотникова вновь угодила в отделение интенсивной терапии.

Главврач городской больницы, куда доставили Диану очень строго, не стесняясь в выражениях отчитала Стаса за проявленную халатность.

Стас не стал оправдываться и, уж тем более, умолчал, что в больнице, из которой он вывез Диану семнадцать минут назад произошел теракт – в отделение реанимации пустили ядовитый газ, двенадцать человек пострадали, четверо из них уже скончались.

Корнилов понимал, что и с приездом в Москву охота Гудзевича и его клана на бедную Диану вряд ли закончится. И Стас искренне надеялся, что ФСБ, под юрисдикцию которых попадёт впоследствии Диана, сумеют её защитить.

Стас ожидал, когда ему сообщат о состоянии Злотниковой и когда ему удастся с ней, наконец, поговорить.

Корнилов маялся от двух противоречивых чувств: он боялся за жизнь Дианы и в то же время раздражался, что девушка, не пожелала сообщить ему имя поклонника Елизаровой в вертолёте, когда они уже подлетали к Москве.

Тогда она ещё была в сознании и могла говорить. А теперь, неизвестно, очнётся она или нет.

Хотя, в столице врачи, вроде бы, должны обладать более высокой квалификацией, в связи с чем Корнилов возлагал на них большие надежды.

За спиной Стаса раздались чьи-то быстрые шаги, Корнилов обернулся и увидел порядком запыхавшегося Николая Домбровского.

Стас ухмыльнулся, мысленно отметив легкий, но заметный загар на лице капитана. Чтобы добраться до истины и узнать побольше о деятельности Argstrong, принадлежавшей Сильвестру Гольшанскому, Домбровскому пришлось ненадолго слетать в солнечную Аргентину.

И, хотя, Николай пробыл там совсем недолго, его лицо успело приобрести нетипичный для большинства россиян южный бронзовый оттенок.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Давай, коротко и о главном, – предупредил Стас. – Что выяснил?

– Если коротко, то Сильвестр был в Аргентине во время большинства эпизодов Портного, – ответил Домбровский и посмотрел в окно палаты, где уныло пустовала больничная кровать, со стоящими вокруг неё мониторами медицинской техники.

– Всё хорошо? – осторожно спросил Коля.

– Не очень, – пробурчал Стас, обдумывая услышанную от Домбровского информацию, – в Argstrong пытались скрыть этот факт?

– Ещё как! – ухмыльнувшись, кивнул Коля. – Но, не слишком умело. Кто-то их явно предупредил о моем приезде. Однако подготовиться они, всё равно, не успели.

– Этот кто-то, скорее всего, Елизавета Гольшанская, – кивнул Стас. – Хорошо. Значит у нас есть вещдоки, что Гольшанский был в Аргентине во время, хотя бы последних убийств Портного?

– Теперь есть, – с толикой гордости ответил Коля, – но, это ещё не всё…

Стас удивленно взглянул на подчиненного и вскинул брови:

– Да? Что ещё ты узнал? Удиви меня…

– Это про Нику… – Домбровский прокашлялся.

Одного взгляда на лицо Коли хватило, чтобы Стас, внезапно для себя, ощутил сперва, предательскую слабость в ногах, а затем давящую тесноту в груди.

– Что с ней? – спросил он, выдавливая слова.

– Аспирин, вообще, велел тебе не говорить…

– Коля, что с Никой?! – зарычал Стас, чувствуя, что теряет контроль.

Сердце уже боксировало в груди, нарастающее, гадкое чувство невесомости распространялось по всему телу. Разум медленно туманился.

Стас боялся услышать страшное…

– Она пропала, Стас, – голос Коли дрогнул. – Аспирин приказал нашим отслеживать её мобильный номер, но… сейчас её подруга, ну такая темноволосая и высокая…

– Да, знаю. Это Лера, – ответил Стас.

– Она сейчас сидит в нашем кабинете и ревёт, на чем свет стоит. А сначала, когда прилетела вся в мыле, такую истерику там устроила…

Коля фыркнул.

– Сержантов на КПП построила, как детей… Пацаны сроду таких слов не слышали…

– Она говорила, куда Ника отправилась?!

– Да, рассказала, но Стас… всё, что я мог тебе рассказать, я рассказал, а…

– Что?! – скривился Корнилов. – Коля, с кем и куда Ника поехала?! Отвечай!

– Стас, ты только держи себя в руках… ладно?!

– Коля! – пророкотал Стас.

Домбровский взволнованно прокашлялся.

– Это Карабанов… но, я тебе ничего не говорил.

Стас вспомнил его: тот капитан из Следственного комитета.

– Какого чёрта ему от неё понадобилось?!

– Я не особо, что там понял, да и то, что я тебе рассказал, я случайно подслушал…

– Коля!..

– Да серьёзно, Стас! – развёл руками Домбровский. – Я сам за неё боюсь! Но я правда больше ни черта не знаю! Аспирин и так разозлился, что я услышал слова этой Леры…

Коля фыркнул и негодующе покачал головой.

– Он же понимает, что я, всё равно, тебе всё расскажу…

– А что Карабанов? С ним связывались?

– Пока нет, в СКР отмалчиваются и говорят, чтобы мы не лезли, куда не следует.

– Вот оно что, – проговорил Стас и глаза его чуть сузились.

Мысленно он решил, что если из-за Карабанова с Никой что-то случилось, этого капитана ничто не спасёт. Даже тот факт, что СКР отчитывается личном перед президентом и стоит намного выше УГРО.

Двери в отделение открылись и в коридор, со стуком колёс въехала медицинская каталка, на которой лежала Диана.

Стас увидел, что девушка жива, но испытал облегчение лишь отчасти – мысли его уже были заняты Никой и Карабановым!

Когда Злотникову завезли в палату, Стас немедленно ринулся следом.

– Подожди меня, – крикнул он Коле, задержавшись на пороге.

Сопровождавшие каталку Дианы врач и двое медсестёр попытались выставить Корнилова, но тот настоял:

– Мне нужно услышать от неё ответ только на один вопрос! Потом, я уйду!

Медицинские сотрудники вынуждены были уступить. Стас попросил их выйти из палаты, а потом подошел к кровати, на которую бережно переложили Диану.

– Ну, как ты? – спросил он и ободряюще улыбнулся ей.

– Нормально, – она устало улыбнулась ему.

Лицо у Злотниковой было бледным, под глазами залегли синяки, а глаза слегка заплыли. Вид у девушки был несчастный и измученный.

– Ты выполнил свою часть нашего договора, – произнесла она тихо.

Стас усмехнулся. Диана пыталась быть серьёзной, но сказанное прозвучало слегка по-детски.

– Да, похоже на то, – вздохнул он.

– Дай мне бумагу и ручку, – попросила Диана.

Стас дал ей свой блокнот, куда записывал показания и информацию по разным делам, и ручку.

Девушка быстро написала что-то на листке блокнота, затем щелкнула ручкой, прицепила её на блокнот и протянула всё это Стасу.

– А теперь, если ты не против, я очень хочу поспать… Но, я жду тебя с визитом!

– Обещаю, – улыбнулся Стас. – Обязательно навещу тебя, как только всё закончится.

– И про цветы не забудь! – с шутливой претензией в голосе, напомнила Диана.

– Непременно, – пообещал Корнилов.

Выйдя из палаты Дианы, он открыл блокнот и буквально застыл на пороге, от написанных рукой Злотниковой имени и фамилии.

– Да чтоб тебя! – тихо выдохнул Стас. – Твою же мать!..

Врать Диане смысла не было. И Стас ей верил. А если так, всё теперь, куда сложнее и опаснее, чем казалось на самом деле.

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Вторник, 26 января

Я и раньше терпеть не могла этот газированный напиток со странным цветом, от которого почему-то большинство людей сходит с ума! А уж после того, как пару ящиков с этой жидкостью, выпали из пластиковой упаковки и едва не пришибли меня, моё отношение к ней стали откровенно враждебными!

Ну, теперь пусть только кто-то попробует напевать при мне «Праздник приближается!..». Я сразу же настоятельно посоветую тому человеку взглянуть на множество болезней желудочно-кишечного тракта, который возникает от этого «волшебного» напитка!

Водитель грузовика высадил меня, едва мы только оказались в черте города. То есть буквально за МКАДом. И я ещё, потом, полчаса шагала до метро Алсуфьево, стуча зубами от холода.

Хорошо ещё, что в метро меня никто не задержал: помогло то, что я затерялась в толпе граждан, что спешили на работу.

Оказавшись в вагоне поезда метро, я едва не застонала от блаженства. Звучит, конечно странно, но если вы не ночевали в лесу, на морозе, в мокрой одежде, вам не понять, какое это счастье – просто оказаться в тепле! Даже в таком неуютном, как метро.

Мне было так хорошо, что я даже начала засыпать и упала на плечо сидящего рядом парня. Но, я быстро опомнилась и смущенно извинилась.

На метро я добралась до здания УВД Москвы. На контрольно-пропускном пункте, едва узнав меня (многие здешние сотрудники знали меня в лицо) два парня в полицейской форме немедленно доложили обо всё Аспирину.

Я уже представляла себе разъярённого Антона Спиридоновича и что он со мной может сделать, но вместо него на первый этаж здания УВД спустился Стас.

Его появление повергло меня в лёгкий шок, но это чувство тут же сменилось мощным приливом радостного чувства.

Я была счастлива просто видеть его и знать, что он рядом, передо мной! Я испытывала всплеск теплых и позитивных эмоций, внезапно осознавая, что просто могу коснуться Стаса и просто обнять его.

Я сорвалась с места, бегом бросилась к нему. Корнилов ринулся ко мне навстречу, на ходу раскрыл руки.

Мгновение, он решительно и порывисто движется ко мне. Мгновение, и я упала ему на грудь и тут же почувствовала, как сильные руки Корнилова от души, крепко, с чувством прижимают меня к нему.

И в этот миг я поняла, что ничего не желала так сильно в последние несколько часов, как просто того, чтобы Стас меня обнял. Просто обнял и прижал к себе, как он это умеет.

Я почувствовала ладонь Стаса на своем затылке. Его пальцы зарылись в мои волосы.

– Господи… Ника… что ж ты вытворяешь!.. – выразительно прошептал Корнилов.

Его шепчущий голос проворным и ласковым зверьком скользнул в мои волосы, шустро и ласково обвил шею, затем перебрался на другое плечо и там свернулся в тёплый клубок.

По голосу я слышала, что Корнилов был одновременно напуган и, в то же время, испытывал невероятное облегчение.

А я снова почувствовала приступ вины за свой безответственный поступок, из-за которого Стас вынужден был испытывать бессильный страх. Омерзительное чувство, которое делало его слабым и беспомощным в его же глазах. Чувство вины хищными когтями болезненно поцарапало меня где-то глубоко внутри.

Я сжала в кулаках лацканы пиджака Стаса.

– Прости пожалуйста… – прошептала я в его грудь.

– Всё в порядке, – произнес он и попросил, – не извиняйся.

Он погладил меня по волосам, и я сильнее прижалась к его груди.

***

Спустя, примерно, минут семь я сидела в кабинете особой оперативно-следственной группы УГРО и в хронологическом порядке пересказывала последние двадцать четыре часа из своей жизни.

Разумеется, я не стала рассказывать о том, что Карабанов заставил меня раздеться перед ним.

Во-первых, я не хочу это вспоминать и, тем более, чтобы об этом знал кто-то ещё. Возможно, я расскажу об этом Стасу и Лере, но не более того.

Во-вторых, я боялась, что Стас или неукротимый Сеня, могут потерять контроль над собой и наделать глупостей, которые, с одной стороны обернутся большими проблемами, а с другой никак не изменят того, что случилось.

Мне выдали женскую униформу полиции, которая довольно неплохо на мне сидела, хоть и была немного великовата, и шерстяной уютный плед, которым я с благодарностью укрылась. Мои голые ступни находились в тазу с горячей водой, а ладони приятно грела чашка с горячим шоколадом.

В кабинете собралась вся команда: Стас, Коля, Сеня (у которого были свежие ссадины на лице), Бронислав и, конечно, сам Антон Спиридонович.

Мужчины слушали меня с различным выражением на лицах. Стас сдержанно и сосредоточенно. Коля с немым изумлением, Сеня с ужасом, а Бронислав с сочувствием и легкой ухмылкой на лице. Аспирин же выглядел мрачно и угрожающе, и в его сторону я вообще старалась не смотреть.

Когда я закончила, потрясенными выглядели все. Полицейские с неловким видом обменялись взглядами.

– Ника, – вдруг произнёс Бронислав, – а эти люди, которые стреляли в тебя и Карабанова, ты могла бы узнать их?

Я задумалась и, чуть погодя, ответила:

– Разве только по голосу.

– Уже кое что, – вмешался Стас. – Товарищ генерал, вы сумели выяснить где сейчас капитан Карабанов?

– Нет, – ворчливо ответил Аспирин. – СКР отмалчивается, и говорят, что если даже Карабанов в чём-то виноват, то они сами разберутся.

– Понятно– прокомментировал Стас с мрачной задумчивостью и посмотрел на меня. – Ника, я должен тебе кое-что рассказать, о чем сам узнал недавно, и я вынужден просить твоей помощи.

Он грустно улыбнулся.

– Уже в который раз.

– Я готова, – решительно кивнула я. – Только пожалуйста, освободите Мирона… Карабанов может с ним что-то сделать и тогда…

– Не переживай, пацана мы этого вытащим, – отмахнувшись произнес Аспирин. – Главное, чтобы он действительно не был ни в чем замешан.

– Он не замешан! – с взволнованной горячностью воскликнула я.

– Вот и отлично, – кивнул генерал Савельев. – Расскажи ей Стас.

Я перевела взгляд на Корнилова. Тот посмотрел мне в глаза и сказал такое, от чего я вновь ощутила хорошо знакомое мне убийственное чувство холода. Только на этот раз – от страха и шока.

– Это правда?! – помедлив ошарашенно спросила я. – Ты узнал этот от той девушки, ну которая?..

Я замялась, не зная, как охарактеризовать тот случай, когда на некоторое время оказалась в теле маленького снегиря.

– Да, – Стас отлично понял меня. – Да, от неё. И вряд ли она врёт.

– Во всяком случае, – снова встрял Аспирин, – мы кое что проверили и вроде большая часть фактов сходиться.

Стас шагнул ко мне, присел рядом со мной и положил руку мне на колено.

– Ника, – произнес он негромко, – тебе нужно отдохнуть после всего, что ты пережила. Но, очень недолго. У нас мало времени и действовать придётся очень быстро. А без тебя, я не справлюсь.