Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)

Я, вомзожно, могла получить ответы на эти вопросы. Во всяком случае стоило попытаться.

– Уходите, – попросила я Лёву и Леру с Радой. – Пожалуйста… Вы достаточно сегодня натерпелись. Не надо задерживаться здесь…

– А ты что собралась делать? – голос Лерки всё ещё подрагивал.

– Поговорить, – ответила я, и подошла к лежащему в снегу Нифонту.

– Ника, – в голосе Лёвы послышались нотки беспокойства. – Может все-таки не стоит говорить наедине с Сумеречным портным?

– Он не Портной, – с неким сожалением и даже состраданием глядя на Нифонта, ответила я.

Я помнила парнишку с синяком под глазом, который вдруг увидел пугающие воспоминания взрослой части своего сознания. Уверенна, он увидел множество кошмарных вещей, и действительно решил, что лично совершил их. Я ведь, и сама сперва решила, что он и есть тот самый убийца. Пока не увидела до конца все его воспоминания.

Да. Мне пришлось лгать Нифонту-мальчишке, чтобы он помешал себе-взрослому убить меня, Леру, Лёву и Раду. Мне пришлось убедить его, что он и есть Портной, посеяв ошеломляющее смятение в его душе. Мне пришлось вынудить его возненавидеть себя… И сейчас меня за этот подлый проступок, меня с лихвой остервенело грызла совесть.

Я сделала то, за что сама не редко упрекала других людей. И я не могла успокоить себя банальной идиотской фразой «у меня не было выбора». Выбор есть всегда, просто чаще всего мы выбираем то, что поудобнее для нас.

Я вздохнула, присела возле Нифонта. Он не двигался. Я внимательно оглядела его. Полагаю, он был сообщником, помощником и свидетелем. Во всяком случае, я знала это, каждое рукодельное платье из зеленой вискозы, в которое были облачены убитые девочки, было сшито руками Нифонта.

Я достала телефон и набрала номер скорой помощи. Сообщив примерное место положение и состояние Нифонта, я дала отбой и спрятала трубку обратно. Нифонт оставался неподвижен.

Возможно, конечно, стоило разбудить его. Но его воспоминания, очень вероятно, скажут мне гораздо больше, чем он. Если он вообще захочет говорить. Следовательно, мне нет смысла будить его. Тем более, что он может быть абсолютно не предсказуем.

Я, стараясь не делать резких движений, подкралась к лежащему на снегу Нифонту.

Помешкав, я робко приблизилась к нему. Наверное, не стоило в который раз за сегодняшний день искушать судьбу. Но я старалась заткнуть не ослабевающее чувство опасности доводом, что в дальнейшем мне может и не представиться случай остаться с Нифонтом наедине. И попытаться увидеть его воспоминания.

Помедлив, отчаянно перебарывая чувство боязливой неловкости и опасливости, я легонько коснулась пальцами рукава Нифонта.

Мгновение… Затем мой взор озарила вспышка света. Я провалилась в бездну цветастого вихря из расплывчатых изображений, звуков, и всплесков эмоций.

Я увидела его детство. Там промелькнула та самая комната, в которой я уже побывала. Школьные годы, студенчество, первая любовь, лица людей, которые были с ним рядом, и, наконец, время, когда он сошелся с Сильвестром Гольшанским.

Я попыталась детальнее рассмотреть воспоминания Нифонта, связанные с Гольшанскими. Я сосредоточилась на этих воспоминаниях, потому что именно здесь, в это время Нифонт своими руками сшил первое из роковых детских платьев. Одно из нескольких. Зелёное. Из вискозы. В тот самый белый горошек.

Мною овладело тревожное чувство предвкушения открытия тайны.

Я была близко. Я подкралась к порогу двери, за которой притаились жуткие секреты. Я вот-вот открою эту дверь. Стоит только подобрать ключ…

Мне пришлось приложить серьезное усилие, соразмеряемое с поднятием серьёзной тяжести, чтобы, образно говоря, зацепиться за эти эпизоды из жизни Нифонта.

Получилось не сразу. Воспоминания дрожали, искажались и туманились. Казалось мозг Нифонта отчаянно сопротивляется, желая не позволить мне узнать эти фрагменты его жизни.

Но я не уступала, и погрузилась в видение.

… Его руки дрожали. Но пальцы ловко и умело управлялись с иголкой. Стежок за стежком Нифонт сшивал левый рукав маленького зеленого платья.

Он сидел в небольшом помещении. Черно-бурый полумрак густел и сжимался вокруг ореола света настольной лампы. Каменные стены чуть заметно поблескивали от проступающей через кладку влаги.

Нифонт закончил с одним рукавом, и занялся другим. Я стояла подле него, и, боязливо прикрывая рот ладонями наблюдала, как он усердно, чуть ли не с благоговейным трепетом, накладывает идеально ровные стежки.

Я отошла вперед. Мне хотелось заглянуть в лицо Нифонта. Увидеть его глаза, поймать его взгляд. Мне хотелось увидеть взгляд человека, который осознано согласился оказывать помощь в совершении самых отвратительных, жесточайших убийств!

Его принуждали? Его заставляли силой? Его каким-то образом шантажировали?

Было слишком очевидно, что это не так. Тогда что? Не в первый раз я задавалась мучительным для меня вопросом: «Почему?».

Нифонт продолжал шить платье. Очередное платье для очередной жертвы.

От понимания этого меня снедала мрачная тоскливость и досадливое сожаление.

Откуда-то сверху прозвучали шаги. Затем послышался металлический лязг, скрип. Кто-то наверху, явно что-то открывал. Внутрь вдруг ворвался широкий луч света, точно прожектор освещающий темную сцену.

По лестнице вниз спустился мужчина. Даже в полутьме, что царила в этом небольшом подземелье, я заметила, что гость одет весьма хорошо и дорого. Я знаю, о чем говорю. Ботинки ручной работы, часы из лимитированной коллекции элитарного бренда, и пиджак сшитый на заказ. Чуть хмурясь, я вгляделась в лицо гостя.

– Ну, что? – спросил он, подходя к Нифонту сзади.

– Закончил?

Нифонт пугливо, точно нашкодивший мальчишка, оглянулся на вошедшего.

– Почти, – проговорил он, опустив взгляд.

– Поторопись, – процедил мужчина. – Она ждёт… ей необходим новый обряд! А для обряда нужно чёртово платье!

– Я сейчас… сейчас… – пробормотал Нифонт, торопливо орудуя иголкой с ниткой.

Гость подошел ближе. Я инстинктивно сделала шаг ему навстречу. Я уже ожидала увидеть его лицо. Но оно оказалось странно размытым, очень нечетким. Как будто я смотрела на него через сильно запотевшее стекло.

Это ещё что такое?! Почему… Почему я не могу увидеть его лицо?

Я подошла к мужчине ещё ближе, и попыталась разглядеть его.

Он достал сигарету закурил, выдохнул расплывчатую струю табачного дыма.

Чем пристальнее я всматривалась в лицо неизвестного гостя, тем больше оно расплывалось и туманилось. В конце концов вместо лица у вошедшего человека появилось бесформенное, размытое пятно из серо-бежевых оттенков. Выглядело это крайне жутко!

Но я поняла в чем дело. Я оглянулась на Нифонта. Тот продолжал сшивать края ткани платья.

Это всё он. Его сознание не позволяет мне увидеть лицо мужчины с в пиджаке. Он защищается от меня. Не желает пускать меня в свои воспоминания. Он стыдиться и боится их. И страшится мысли, что кто-то может узреть их.

– Нифонт! – докурив сигару, властно произнес мужчина. – Сколько мне ещё ждать?!

– Ещё немного… – торопливо отозвался мужчина.

Сверху, через открытый в крыше подземелья люк внутрь ворвался внезапный истошный крик. Кричала женщина. Кричала долго, пронзительно, с невыносимым тяжким страданием в голосе.

Меня пробрал озноб от звука её голоса. Я её узнала. Хоть и её голос сейчас был другим, я её узнала.

Дама в чёрном пальто. Женщина с шевелящейся гривой темно-рыжих волос. Она здесь. Она… Это всё ради неё.

Я с отвращением и негодованием взглянула на маленькое зеленое платье, которое поспешно дошивал Нифонт.

Все эти убийства… Это для неё. Но… Зачем? Зачем ей это? И почему ей так больно?! Неужели…

Меня внезапной молний пронзила сотрясающая внутренний мир и сознание кошмарная мысль!

Эти девочки… Их убийства… Они… Они что…

Женщина снова закричала, срываясь на страдальческий хрип, и затем на вой.

– Чёрт возьми! Нифонт! – вскричал, потерявший терпение гость.

– Готово, отец! – Нифонт вскочил со стула и протянул гостю платье.

Безликий мужчина вдруг отвесил Нифонту увесистую пощечину. Голова Нифонта качнулась в сторону, он тут пугливо опустил голову, и отвёл взгляд.

– Не смей называть меня отцом! – прорычал он. – Ты родился от меня, но лишь потому, что двадцать пять лет назад я подвозил твою мать до дома… Так уж случилось, что мы покувыркались разок, и появился ты. Но я тебе не отец! Запомни это!..

– Да… конечно, от… Сильвестр, – ответил Нифонт.

Я, оцепенев от шока, глядела на них. Мой мозг просто не успевал реагировать на шквал новых открытий!

Сильвестр?! Сильвестр Гольшанский?! Отец?! Отец Нифонта?!! А рыжеволосая… и эти девочки… они… они…

Я уже знала ответ. Он был сокрыт в переполненном мучительной болью голосе кричащей женщины. Боль… Мучение… Страдание…

Меня вдруг с силой утянуло куда-то вверх, затем мотнуло назад, и бросило вперед. Я очнулась полулежа на снегу. С моих дрожащих губ срывалось частое, глубокое дыхание.

– Они утоляют её боль… – прошептала я ошарашено. – Они… снимают её мучения… откладывают их… прерывают её страдания… Почему?..

Последнее слово я едва слышно прошептала. Меня накрыла чья-то тень.

Не поднимаясь, я взглянула на человека передо мной. Покачиваясь, весь в снегу, с перекошенным от злобы лицом в меня целился из пистолета Нифонт.

– Ты такая же… – процедил он, и глаза его безумно сверкнули. – Такая же, как она… Другая, но… Похожая…

Кажется, в голосе слышится удивление.

– Я видел тебя… – продолжал Нифонт. – Ты забралась ко мне в башку!

Я ничего не отвечала. Я не знала, что говорить. Я была напугана, растеряна и сбита с толку. Я ещё не пережила и до конца не осознала, то что узнала пару секунд назад.

– Как ты посмела! – прорычал разъяренный Нифонт. – Лезть в мою голову! Забираться ко мне в мозги… Ты!.. Ты, маленькая, белобрысая тварь!.. Надеюсь, твое тело не скоро обнаружат, и местное зверье успеет тебя обглодать…

Он поднял пистолет. Черный ствол смотрел мне в лицо. Уже второй за сегодняшний вечер, я под прицелом пистолета.

Но в этот раз, я откуда-то знаю это, пули из этого пистолета неминуемо вонзятся в мое тело, вынимая жизнь из моего сердца и дыхание из легких.

Я откуда-то знаю, что сейчас мне ничего не поможет, если Нифонт выстрелит. Я неминуемо погибну от половины обоймы, которую намеревается с яростью выпустить в мое тело. Я знаю это.

Секунды расщепляются на мгновения, и вяло сменяют одна другую, вязко перекатываясь.

Я смотрю в глаза Нифонта. Они безумны и озлоблены.

– Ты ведь никого не убивал, – тихо говорю я. – Ты лишь хотел услужить ему.

Нифонт презрительно фыркнул.

– Думаешь, забралась ко мне в башку, порылась у меня в мозгах, и уже знаешь меня?

– Нет, – мой голос слегка дрожит. – Но я знаю чего ты всегда хотел.

– И чего же? – презрительно скривился Нифонт. – Ну! Говори!..

Я молчу. Жду.

– Говори, или я выстрелю, чёрт бы тебя побрал! Что ты узнала?!

– Ты жаждал, чтоб твой отец хотя бы назвал тебя своим сыном, – с флегматичной печалью в голосе, ответила я. – Ты всего на всего всегда хотел быть, таким, как его другой сын. Поэтому ты готов был на всё, ради него… Готов был выполнить любую его волю.

– Я и есть его сын, – процедил Нифонт, упрямо поджав губы. – Он уже давно признал это. Просто…

Он не нашелся, что добавить. Пистолет подрагивал в его руке. Совсем, как тогда, в его комнате.

– Просто он никогда не называл тебя сыном, – закончила я.

Веки Нифонта дрогнули. Губы скривились в протестующей ухмылке.

– Даже если он не говорил прямо…

– Зачем ты шил эти платья, Нифонт? – спросила я. – Ты же знал, для чего они… Неужели эти маленькие девочки виноваты в том, что твой отец не признавал тебя? Зачем ты помогал ему?

Глаза Нифонта удивленно расширились. Он пару мгновений таращился на меня.

– Зачем я помогал?! Ты серьёзно?! Ты не понимаешь, глупая ты, малолетняя, дрянь?! Ты правда не понимаешь, своей тупой белобрысой башкой, зачем я это делал?! Да?!!

Последнее словно он прокричал с такой болью и яростью, что оно, ещё несколько коротких мгновений содрогающимся эхом разносилось по ферме.

– Он попросил меня о помощи! – процедил Нифонт. – Ты не понимаешь! Да я для него ничего не значил! Я был пустым местом! Просто постыдным плодом одного из его коротких увлечений, которым была моя мать! А когда я согласился помочь… Ты…

Он ухмыльнулся.

– Моя жизнь кардинально изменилась! Он дал мне пост начальника безопасности своего банка! У меня появились деньги, влияние, и даже…

– Власть, – подсказала, и осторожно, медленно села. – Всё это стоило…

– Пару десятков повешенных маленьких с***к? – со злобным презрением торжествующе ухмыльнулся Нифонт. – Да конечно стоило, мать твою! Ты дура, если думаешь, что мне хоть на миг было их жаль! Их жизнь все равно ничего не стоит! Какие-то там безымянные щенки, рожденные всяким нищим быдлом! Что значит их жизни?! Кому они нужны?! Чего они стоят?! Что мир много потеряет, если в нем станет не три-пять десятка меньше рассчётливых шлюх, подлых стерв и меркантильных с*к? А?! Ответь мне!

– Ты не мог знать, кем могли бы стать эти девочки, – ответила я. – Зато ты смог быстро придумать себе оправдание, что их жизни ничего не стоят.

– Пусть так, – пожал плечами Нифонт. мНо они и правда меня не волнуют.

– Я поняла, – кивнула я. – А ты видел… Хотя бы раз?

– Раз? – ощерился Нифонт, и глаза его наполнились чернотой ночи. – Да я был там все разы! Каждый раз! Я видел, как они верещали, плакали и просили отпустить их! Жалкое зрелище!..

Он сплюнул себе под ноги.

Я услышала то, что хотела. Нифонт был там. Каждый раз. Значит он видел.

– Жалкое, говоришь? – переспросила я. – Что же ты каждый раз стоял в стороне, когда все происходило?! Если они такие ничтожества, что же ты сам… никогда… А?! Нифонт?! Ведь их жизни ничего не стоят!

Мой голос дрожит. На глаза, против воли просятся слёзы. Я помнила лица погибших девчонок. И меня одновременно раздирало горестное, тоскливое чувство и нарастающий гнев. Сколько гадкого лицемерия, показательного пренебрежения и злобы было в голосе Нифонта. И как искренне он ненавидел всех жертв Портного.

– А зачем мне марать руки? – ощерился Нифонт. – Он сам всё делал. Для неё.

Я молчала. Я ждала. Я надеялась. Он сейчас скажет… Назовёт Портного по имени. Ну же… Вот сейчас.

– Мое дело-платья, ведь так, как это делал я, не мог больше никто – пожал плечами Нифонт. – А уж девчонок души…

Грохот. Затем ещё один. И ещё два! Раскатистое эхо мощных выстрелов разорвалось в ночи, и прокатилось над заснеженными полями вокруг фермы.

Нифонт вздрогнул, поперхнулся. Глаза его безумно вытаращились.

– Нет! – выдохнула я. – Нет, нет, нет!

Нифонт выронил пистолет, прижал руки к животу. Глядя на меня диким взглядом, он приоткрыл рот, что-то прохрипел, но вместо слов через приоткрытые губы хлынула кровь.

– Нет! – в который раз вскричала я, подхватываясь с места.

Я бросилась к нему. Нифонт упал в снег. Его тело немедленно забилось в конвульсиях.

– Да что ж ты… – плача от бессилия простонала я. – Боже… нет… Нифонт! Нифонт! Смотри на меня! Ты слышишь! Скажи мне… Умоляю, скажи мне имя! Кто он?! Кто?!! Ты же знаешь! Ты же был там, каждый раз! Скажи мне! Скажи, прошу тебя!

Я держу его лицо в ладонях. Нифонт силиться сказать мне что-то. Но задыхается от льющейся через его рот темно-багровой крови.

Через мгновение он затих, плечи его расслабились, тело перестало содрогаться в агонии.

Не веря своим глазам, я стояла на коленях перед телом Нифонта. Под ним, на снегу стремительно

Я услышала приближающийся звук шагов. Подняв взгляд, я увидела подходящего ко мне Бронислава в уже знакомом оливковом свитере и джинсах.

Я увидела пистолет в его левой руке, и поднялась.

– Зачем?! – воскликнула я. – Зачем было его убивать?! Зачем?!! Ты… Ты не понимаешь, что натворил!

Меня начинала одолевать истерика. Давали о себе знать в конец измотанные нервы.

– Заткнись, – бросил он холодно, и присел возле Нифонта.

Деловито потрогав его шею, он лишь кивнул. Поднялся, взглянул на меня.

– Ещё бы немного и он сказал… – я во время замолкаю.

Бронислав чужой. Я его не знаю. И не стоит болтать ему лишнего. Нужно взять себя в руки. А это не просто. Пережитые эмоции и чувства стадом диких животных скачут внутри меня.

Бронислав ничего не сказал. Просто вдруг резко ринулся ко мне. Я даже не успел среагировать. Он схватил меня за ухо. Больно выкрутил, чуть поднял вверх, и прорычал:

– Я тебе, что сказал делать?! Ты что идиотка?! Ты хоть понимаешь, что могла здесь и сегодня просто погибнут! По своей собственной дурости!!

– Пусти! Пусти меня! Ай!.. – вскричала я, кривясь от боли. – Ты что! Перестань! Перестань, мне боль!.. Пожалуйста!..

Я захныкала, из глаз, по щекам заструились слёзы. Это было больно и унизительно! Как будто я ему служанка какая, или ещё кто, похуже!..

– Тебя видимо, мало за уши таскали, – прорычал рассерженный Бронислав. – И твоя безмозглая задница, очевидно, тоже ремня не пробовала?! А? Может прямо сейчас исправить этот не достаток?!

– Только попробуй, – плача простонала я с обидой.

– И что ты сделаешь, дура?!

Вместо ответа я попыталась стукнуть его ногой, но получилось нелепо, и как-то по-дурацки.

– Пошли, – Бронислав и не думал отпускать меня. – Мне нужно показать, что ты жива, и с тобой всё в порядке. На удивление…

Эпизод шестнадцатый. Стая снегирей

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Четверг, 21 марта

На электронных часах сменилась минута, ещё семнадцать минут, и будет пять часов вечера. За окном уже давно стемнело, на соседних улицах, на силуэтах стареньких девятиэтажек горели десятки желто-оранжевых квадратиков. Откуда-то снизу доносились звук проезжающих автомобилей.

Диана, чуть поджав ноги, уже два часа, как спала. Когда они прибыли на конспиративную квартиру, Диана отыскала в холодильнике колбасную и сырную нарезки. Немедленно сотворила несколько бутербродов. И, не слушая Стаса, который пообещал в течении двадцати минут приготовить нормальную горячую пищу, стоптала все три бутерброда.

После этого девушке ещё посчастливилось отыскать бутылку неплохого красного вина, в одном из ящиков кухонного стола.

Корнилов пить отказался наотрез, а Диане позволил выпить полбокала. Девушка пережила слишком много, и хотя, ближайшее будущее кажется не очень ясным, и их испытания точно не закончены, Стас счел не лишним позволить Злотниковой слегка расслабиться.

Тем более, что как девушка не просила «ещё один бокальчик» Стас ей выпить категорически не позволил, но этого и не требовалось. Диана, стащив с кресла цветной плед, улеглась прямо в одежде на заправленную кровать, и, что называется, «отключилась».

Все это время, пока она спала, Корнилов сидел в кресле, сложив руки под голову и, рассматривая серо-белый потолок, обдумывал последние события.

Пару минут назад ему звонил Арцеулов и сообщил, что Артем Солонкин пытался убить Сильвестра Гольшанского. Но, к разочарованию Сени, говорить Артём категорически отказывается, и того, кто его послал выдавать отказывается.

Стас приказал Сене забрать Артёма в СИЗО Управления Уголовного розыска. Корнилов волновался, он не без причины переживал, что Поклонник Людмилы Елизаровой постарается ликвидировать Солонкина любым способом.

Пока Диана спала, Стас так же прикидывал, кем мог оказаться младший брат Артёма Солонкина. Ведь, можно не сомневаться, что именно он заставил своего старшего брата убрать Сильвестра Гольшанского. Но пока у Стаса были только догадки. Да и то, очень поверхностные, не точные, и неопределенные.

Резкий, противно зудящий дверной звонок, как удар тока пронзил и разорвал монотонную дремоту властвовавшего в квартире полумрака.

Стас выпрямился, посмотрел в сторону прихожей. На кровати подхватилась перепуганная Диана.

– Кто это? – прошептала она встревоженно.

– Оставайся здесь, – ответил Корнилов.

Стас бесшумно выбрался из их комнаты, по пути к двери, так же тихо и быстро вынул револьвер.

Звонок повторился, Стас приблизился к двери, прислушался.

– …точно эта квартира? – прозвучал сомневающийся мужской голос.

– Так точно, товарищ капитан. У нас здесь других нет.

– Тихо, старлей. Не надо тут всех оповещать, что у нас и где есть…

– Кто там? – спросил Стас, под дверью.

– Уголовный розыск города Владимир, – отозвался тот, что был капитаном.

– Удостоверение покажи, – ответил Корнилов.

– Пожалуйста, – не очень довольным голосом ответил капитан за дверью.

Стас увидел сначала его открытую корочку, а затем стоящего рядом старшего лейтенанта.

– Фамилия вашего начальника, – ответил Стас.

– Павлов.

– Имя его младшего сына?

– У него нет детей, – хмыкнул капитан.

Стас удовлетворенно кивнул, и открыл дверь.

– Входите, – сказал он.

Внутрь вошли двое мужчин. Оба были среднего роста. Один покрепче, второй чуть более щуплый.

– Вечер не сказать, чтобы уж очень добрый, – проговорил старший из них.

У него были жидкие русые волосы, немного выпученные серые глаза, широкое лицо и короткая шея.

– Это точно, – кивнул Стас и протянул руку. – Подполковник Корнилов.

– Капитан Плотников, – представился старший из прибывших полицейских. – А это старший лейтенант Величко.

– Очень приятно, – Величко пожал руку Стаса. – Мы о вас очень наслышаны, товарищ подполковник.

У старшего лейтенанта было заостренное худое лицо, длинный нос и пышные волосы, зачесанные назад. Плюс, бакенбарды, спускавшиеся вдоль ушей, но они явно ему не шли.

– Не знаю хорошо это, или плохо, – хмыкнув, ответил Стас.

Капитан и старший лейтенант переглянулись. Оба офицера, надо отметить были в бронежилетах, что темнели из-под расстегнутых курток, и с автоматами на боку – подготовились.

– Какие новости? – спросил Стас, когда они прошли в зал.

Плотников досадливо дёрнул плечами.

– Не особо хорошие.

– Подробнее? – спросил Стас.

– Гудзевич весьма влиятельная персона, – ответил Величко. – Здесь, во Владимире у него почти такие же длинные руки, как и в родном Муроме. Есть и ОПГ, и, чего таить, купленные полицейские, чиновники и так далее.

– Паршиво, – вздохнул Стас. – Чем он вообще занимается?

Плотников пожал плечами.

– Да ничего особо оригинального. В основном дурь и оружие, но, так же держит несколько подпольных казино. Однако, он один из крупных игроков в этом регионе.

– Если вы всё это хорошо известно, – проговорил Стас, – почему его до сих пор не могут закрыть?

Плотников усмехнулся:

– Всё по той же самой причине, товарищ подполковник: слишком много у него послушных марионеток.

– Наследие девяностых, и тогдашнего бардака, – не весело усмехнулся старший лейтенант.

– Понятно, – кивнул Стас. – Что предлагает ваше руководство?

– Первым делом переместить объект в другое место. У нас нет сто процентной уверенности, что Гудзевич не знает, где вы.

Корнилов ожидал услышать нечто подобное, но всё же надеялся на лучшее.

– Тогда не будем терять времени, – предложил Стас.

– Как скажите, товарищ подполковник.

– Можно просто Стас, – сказал Корнилов. – Вас кстати, как зовут?..

– Э-э… Григорий… Гриша, – помешкав, ответил капитан Плотников. – А это Борис… Боря.

– Отлично, – кивнул Стас. – Далеко ехать?

– Километров пять отсюда, – ответил Плотников.

– Могло быть и хуже, – вздохнул Корнилов. – У вас ещё один автомат есть?

– В машине, – одобрительно усмехнувшись, ответил Плотников.

***

Квартиру покинули спешно, но организованно. Пока они шли к машинам, Диана жалась к Стасу, и затравленно оглядывалась по сторонам.

Внизу, возле полицейского УАЗа «Патриот» их ожидали ещё двое оперативников. Стас мысленно поблагодарил местное руководство: четверо опытных сотрудников, с военной подготовкой, и хорошо вооруженные серьёзно повышают шанс доставить Диану в Москву живой.

Они расселись по машинам, Плотников сел со Стасом в его Дефендер, а Диана теперь сидела сзади.

На девушку нацепили бронежилет и тяжелый шлем, и велели не высовываться в окна.

Завелись двигатели, зажглись фары автомобилей. Вокруг угнетающе пустела безлюдная темная улица, с редкими уличными фонарями. Корнилов бросил взгляд в зеркало, УАЗ с тремя оперативниками стоял сразу за ним. Корнилов мог разглядеть сидящих внутри троих офицеров Владимирского УГРО, все трое были очень сосредоточены. Они слегка нервничали, но в такой ситуации – это, нормально. Стас и сам ощущал изворачивающееся в груди волнительное чувство.

Плотников достал рацию, связался с другими людьми из их подразделения.

– Мы выдвигаемся, – сообщил он. – Что у вас там, Гера?

– Пока всё спокойно, – раздался немного ленивый голос в рации.

– Отлично, готовность номер один.

– Принял.

– Конец связи, – сообщил Плотников, и посмотрел на Стаса. – Едем. После перекрестка, к нам присоединиться ещё одна машина с нашими людьми. Там буду четыре специалиста из нашего СОБРА.

– Очень щедро, со стороны вашего руководства, – оценил Стас.

– Ну, ещё бы, – усмехнулся Плотников. – В кои то веки у нас появился шанс прижать Гудзевича и его псов.

– Смотрю, у вас к нему личная «любовь», – криво ухмыльнулся Стас, поворачивая ключ.

– Просто пылкая страсть, чтоб он провалился, гнида, – проворчал Плотников.

Корнилов усмехнулся. Они выехали с улицы, двинулись вперёд по шоссе. Вдоль дороги мелькали огни фонарей и вывесок.

В глаза бросался разительный контраст в количестве автомобилей. В Москве, даже в самых отдаленных районах, вечером движение на дорогах куда более плотное. Зато не было осточертевших всем москвичам пробок и заторов, которые стали серьёзной проблемой стремительно разросшейся Белокаменной.

Ехали на приличной скорости, стрелка спидометра перепрыгнула отметку в семьдесят пять километров. После перекрестка, как и обещал Плотников, к ним присоединилась ещё одна машина, со спецназом. Через несколько кварталов, они свернули к выезду из города, за окном теперь мелькали глухие спальные районы. Угрюмая и зловещая обстановка местных улиц заглядывала в окна. Темные низенькие пятиэтажки казались такими же пустующими, как и дворы вокруг.

Вскоре за окнами уже то и дело попадались заросли диких кустарников и не высокие деревца. А ещё через несколько минут, вдоль дороги и вовсе вытянулись вверх огромные дубы и сосны с заснеженными ветвями.

Путь до нового места, где предстояло охранять Диану, к удивлению Стаса, оказался довольно быстрым и легким. Их небольшой кортеж остановился среди небольшого поселка. Стоящие вдоль плавно изгибающейся темной дороги аккуратные двух и трех этажные коттеджи утопали в темной синеве ночи. В каждом засыпанном снегом дворе горели по два-три фонаря, плюс освещение на крыльце и фонари вдоль дороги. Все вместе давало этому поселку, или скорее маленькому городку, гораздо больше света на удельную площадь, чем в городе. Иными словами, здесь было куда светлее.

Оперативники местного УГРО и четверо СОБРОвцев выбрались из автомобилей. Они проверили территорию, и Плотников сообщил Стасу, что всё чисто.

Следующим местом, где предполагалась оберегать Диану от покушения со стороны людей Гудзевича оказался двухэтажный достаточно большой дом, с сине-серым дощатым сайдингом и темной черепицей на крыше. На крыльце с деревянными ступенями сияли два фонарика, сделанных в антикварном, старинном стиле, каких-то семнадцатых-восемнадцатых веков.

Стас и Диана вошли в дом следом за оперативниками.

Корнилов проводил девушку в выделенную для неё комнату.

– Располагайся, – сказал он, пристально глядя в окно.

Внизу темнел присыпанный снегом асфальт проезжей дороги. Местность вокруг выглядела тихой, спящей и безопасной.

– Ты голодна? – спросил Корнилов.

Диана качнула головой, она уже стянула ботинки и, поджав колени, сидела на кровати. Её отстраненный опечаленный взгляд был устремлен куда-то вниз. Корнилов увидел отчетливо отразившееся на её лице тягостное и тревожное раздумье. Стас приблизился к её кровати. Диана подняла на него взгляд и Корнилов увидел блестевшие на её лице слёзы.

– Ты что это? – он осторожно присел на край, и коснулся её плеча.

Диана судорожно вздохнула, и крепко зажмурила глаза. Лицо её скривилось в слезном выражении, она тихо зарыдала.

Стас проникся горячим сожалением к этой одинокой и запуганной девочке.

– Иди сюда, – шепнул он ласково.

Она с готовностью прильнула к нему. Корнилов по-отечески прижал Диану к себе, и утешающе погладил по голове.

– Я не хотела… – всхлипнув, прошептала Диана. – Я не хотела его убивать…

– Кого? – спросил Стас.

– Влада… сына Гудзевича… – плача, прошептала в ответ Диана.

– Я не хотела! Не хотела! Правда!.. Он набросился на меня после цирка… за то, что я ему отказала… Он выхватил нож и хотел ударить меня в живот… А я… А у меня с собой был перцовый баллончик… я успела и… я ему брызнула…

– И он умер от перцового баллончика? – тихо, но удивленно спросил Стас.

Девушка качнула головой.

– Нет… он… Это на улице было… Он рванулся прочь… Ничего не видя… И выбежал на дорогу возле цирка… и… его на моих глазах сбила машина… Его так отбросило!.. А я… я стояла там… я не знала! Я же не хотела! Я просто… я просто защищалась!..

Диану душила слезная истерика, девушка не могла остановиться. Стас успокаивающе поглаживал её по голове, она дрожала в его руках, сотрясаясь в непрерывных рыданиях.

Стас вздохнул.

Судя по тому, что рассказала Диана сыночек Гудзевича явно не привык к отказам. И когда ему захотелось хорошенькую девушку-акробата из цирка, он просто хотел получить её. Просто хотел взять её, как игрушку, которую увидел на прилавке. Вряд ли люди имели для него большее значение.

Не удивительно, что он пришел в ярость, когда Диана отказала ему. Небось это ещё случилось прилюдно… Влад Гудзевич явно не привык к такому «неуважению», и решил наказать девушку.

А та защищалась… Стас ей верил. Он верил в рассказ Дианы и ему было несказанно жаль её.

Девушка банально оказалась заложницей стечений обстоятельств и несчастного случая. Последний, в глазах Стаса, сильно напоминал госпожу карму, которая, как известно, рано или поздно, настигает любого. Кто же знал, что в этот раз её орудием станет юная циркачка.

Диана прорыдала на плече у Стаса около получаса. Потом, когда она успокоилась Стас заварил ей чай. В доме нашлась мята, что было очень кстати.

Когда девушка более-менее успокоилась, Стас дал ей планшет, который нашел в ящике стола, и посоветовал как-то отвлечься.

Девушка включила себе какой-то мультик из продукции Диснея, и заснула в уши наушники.

Корнилов спустился вниз. Здесь Плотников, Величко и двое других оперативников что-то обсуждали.

Когда Стас вошел они что-то встревоженно обсуждали.

– Подполковник, – обернувшись на Стаса, произнес Плотников. – я уже хотел идти за вами… У нас не очень хорошие новости.

– Говори, – кивнул Стас.

– В квартиру, из которой мы уехали, только что вломились неизвестные. Группа человек в масках, с оружием… Обыскали всё, перевернули вверх дном все, что можно было перевернуть и свалили…