Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

Я торопливо закивала.

– Ну, не будем терять времени, – пожала плечами Лера.

***

– Нет, Лер, туда, прямо… И потом направо… Там должен быть такой магазин спорт товаров с большой оранжевой вывеской…

Массируя ноющие виски, то и дело кривясь от наполняющих голову воспоминаний, я указывала Лерке путь.

Логинова не задавала вопросов, и послушно рулила туда, куда я указывала.

– Роджеровна, теперь куда? – после очередного поворота возле обувного магазина спросила Лерка. – Роджеровна! Ты слышишь меня?..

– Там… – я скривилась, воспоминания Рады буквально простреливали голову невероятно яркими, пронизывающими мозг вспышками с обрывками изображений. – На… направо…

– Куда направо? – спросила Лерка.

– Арка… Кирпичная арка, возле эстакады! – простонала я с болью в голосе.

– Лера вон она! – подал голос Лёва.

– Вижу, – выдохнула Логинова.

Мы повернули, заехали в арку, и въехали внутрь коротко тоннеля.

От стремительно сменяющихся воспоминаний Рады моя голова наполнялась чугунной болезненной тяжестью. Я чувствовала крепнущую тупую боль во лбу. Как будто что-то изнутри моего черепа норовило продавить лобную кость.

Я величайшим трудом мне удалось замедлить поток набрасывающихся на меня воспоминаний. Приступы ослабли. С изможденным дыханием, я взглянула в окно. На стекле дверцы автомобиля виднелось мое темное и блеклое отражение.

Меня сотрясал лёгкий озноб. Тело ломило, я ощущала крепнущий жар, меня начинало мутить. Я слишком глубоко и резко погружалась в воспоминания Рады. Слишком тесно контактировала с её сознанием. Дело было не в девочке. Трудность для меня создавало иное, темное, чужое и злое сознание. Оно влияло на Раду, подавляло её, норовило сломать и подчинить. Оно мешало мне видеть её воспоминания. Это было сознание Портного. Я в этом не сомневалась.

– Теперь прямо, до длинного фабричного здания, и там поворот на другую трассу, – проговорила я глядя в окно.

Лера так и сделала.

Местность за окном постепенно, но быстро менялась. Признаки мегаполиса таяли на глазах, уступая место низким промышленным строениям, пустующим заросшим дикими кустарниками улицам и старым таунхаусам.

За окном все меньше становилось огней. Уличные ландшафты стремительно дичали. Мы ехали дальше. Дальше от города, от его многочисленных огней. Дальше… Глубже… Вперед, навстречу всепоглощающей ночи.

– Туда! – вскричала я, когда мы уже ехали по пустой ночной трассе.

Лера послушно свернула возле старой вывески на покосившемся заборе.

Впереди, на фоне ночного неба с трудом угадывались силуэты нескольких деревенских домов, амбаров и сараев. Это было что-то вроде ранчо или ферму по разводу скота.

Здесь не горело не единого огонька, не единого даже самого крошечного и робкого источника света. Нет… лишь ночная чернота и сероватые покровы промёрзлого снега.

В свете фар Леры мелькали бревенчатые заборы конских или коровьих загонов. Показались стены некоторых зданий, старые трактора, кучи хлама, накрытого дырявыми клеенками.

– Что это за место? – спросила Лера.

– Отвратительное… – выдохнула я. – Злое и темное… Сейчас… именно сейчас… Лера, тормози…

– Что? Здесь?

– Да, здесь! Выключи фары! Быстрее! – меня охватила дикая тревога.

Внезапно возросшее чувство страха заставляло меня кричать и нервничать. Я чувствовала… я ощущала присутствие и взгляд. Нас почти заметили.

– Несколько секунд мы молча сидели в темном автомобиле, посреди пустой, безлюдной темной фермы. Слышно было как за бортом Субару протяжно воет зимний ветер.

– Роджеровна, – чуть боязливо спросила Лерка. – Что дальше?

Я ответила не сразу. Зажмурив глаза, я несколько раз вдохнула, как перед нырком, и погрузилась в воспоминания Рады…

Вот её привозят на чёрном Пэджеро. Вот Портной выволакивает её плачущую и, с бессердечным, жестоким пренебрежением тащит за волосы как… как будто она даже не человек, а какое-то животное. Именно так он относился к своим маленьким жертвам. Они не были для него людьми. Никогда. Как и детьми.

Животные или вовсе бездушные предметы. Не больше. Он не видел никакого смысла в их существовании.

Раду поволокли вглубь фермы.

Тяжело было слышать её молящие рыдание и жалобный голосок:

– Дядя отпустите!.. Пожалуйста! Пожалуйста! Пустите…

Она тщетно пыталась освободиться, но Портной держал её крепко.

Он подволок её к раскидистому голому дереву. Оно было похоже на те деревья, на которых прежде находили жертв Портного.

Но не это заставило меня содрогнуться от ужаса, не это наполнило мою душу и пленило сознание шокирующим чувством кошмара.

Фигура… Тонкая, изящная фигура, которая стояла на самой высокой ветви черного древа.

Я не сразу увидела, что она обнажена… она… она! Она!!!

Это была женщина! Бледная кожа её обнаженного тела словно тускло светилась во тьме.

Она легко, без труда удерживая равновесие, стояла на конце высочайшей ветви и воздымала руки к небу… нет… не к небу.

Она обращалась к Ночи. Я знала это… Я чувствовала… И я видела, как взволновано колебались её волосы.

Рыжие, почти красные… невероятно, не естественно длинные кроваво-красные волосы сползали по ветвям дерева, как будто живые… её темно-рыжие локоны оплетали ветви дерева…

Портной швырнул Раду на снег, перед деревом.

– Вот она, – услышала я его голос.

Наконец-то. Я услышала его голос. Равнодушный, небрежный, жестокий. Голос Портного. Голос убийцы. Но… Но кто эта женщина… И как она стоит там так высоко и легко?.. И почему она раздета… И что с её волосами? Почему они шевелятся? Почему они такие длинные?

– Переодень её, – прозвучал прохладный, грудной голос женщины с красными волосами. – И действуй.

– Да, госпожа… – раболепно ответил Портной.

С этими словами он вынул из черного рюкзака зеленое платье в белый горошек. Точно такое же платье, как десятки предыдущих.

Я вынырнула из воспоминаний Рады.

– Роджеровна… – Лера во все глаза испуганно глядела на меня.

– Ника ты как? – с неожиданно заботой в голосе, спросил Лёва.

Не говоря им не слова, я открыла дверцу автомобиля, и выскочила в ночь.

Спотыкаясь, поскальзываясь и утопая в сугробах, я сломя голову бросилась вперёд, в ночь. Я не разбирала дороги, меня гнало вперёд неумолимое желание успеть, помешать, спасти…

– Роджеровна! Стой!.. – закричала мне вслед Лера.

Я быстро обернулась. Логинова и Синицын оба выскочили из внедорожника, следом за мной.

– Назад! – крикнула я им. – Оставайтесь в машине!

– Нет! – категорично отозвалась Лера подбегая ко мне. – Хрен, ты у меня теперь куда одна теперь пойдешь!

Я взглянула ей в лицо, и поняла, что я не сумею её убедить остаться в машине. С печальным и беспомощным видом, я взглянула на Лёву.

Синицын чуть дернул плечами.

– Ты знаешь ответ, Ника.

Я открыла рот, чтобы объяснить им, что они не должны, и вообще не имеют никакого права рисковать собой ради моих проблем, но холодную январскую ночь вдруг разорвал истошный крик ребёнка.

Я сию же секунду оглянулась на крик. У меня сдавило сердце, на мгновение меня фактически парализовало, не могла сдвинуться с места. Я оглянулась на Леру с Лёвой. Логинова перепугано и ошеломленно смотрела в ночь, вслед прозвучавшему крику ужаса и боли. Лицо Лёвы выражало напряженную и пытливую подозрительность.

Ничего не объясняя друзьям, я развернулась и бросилась на звук крика, в ночь. Да, я была безрассудна. Да это был ещё более глупый поступок, чем залезть в дом, где Беккендорф встречался с Портным.

У нас нет оружия, мы одни, и мы никого из Уголовного розыска или полиции не предупредили, что идем по следу одного из самых опасных и кровавых убийц нашего времени.

Я бежала в ночь, снег скрипел под подошвами моих ботинок. Следом за мной немедленно припустили, и Лёва с Лерой. В тот момент я не думала о том, какой опасности мы себя подвергаем. Я лишь жаждала успеть и помешать им… Портному и… и той женщине!

Я была преисполненная пламенного порыва сорвать их ритуал, помешать этим drań!

Пока я бежала перед глазами снова замелькали воспоминания маленькой Рады.

Ночь ветром шелестела в ушах, полоскала мои волосы. Ночь пыталась удержать меня, остановить, сбить с ног. Ночь не желала, чтобы я прерывала зловещее таинство убийц.

Я злилась на себя, что не могу бежать быстрее. Я хотела быстрее, но не могла. Я и так мчалась на пределе. Если бы я могла, я бы уже взлетела, лишь бы поскорее оказаться там.

Я даже не слишком думала о том, что буду делать дальше. Все мои мысли были подчинены лишь чаянию успеть спасти Раду.

Её воспоминания и голос вели меня. А я вела за собой Леру и Лёву. Мы мчались к тому месту, от которого нужно было бежать со всех ног, и как можно дальше.

Здания фермы выплывали из ночной тьмы. Вдыхая стылый воздух я рвалась вперёд.

Успеть. Успеть. Успеть…

Эти слова в такт учащенному пульсу гремели в моей голове.

Я свернула возле длинного здания, похожего на амбар, и почти сразу увидела его.

Дерево. Такое же, как в моих видениях. Угольно-черное, словно выжженное на фоне ночного небосвода и заснеженной земли. Это ветвистое дерево словно изначально, умышленно было посажено и выращено для сотворение одного из самых страшных зол-детоубийства. Это дерево словно само было частью Зла. Оно одним своим видом вселяло в душу мрачное угнетение.

Дерево напоминало черную трещину в пространстве нашего мироздания.

И лишь затем я обратила внимание на несколько тускло и слабо мерцающих огоньков подле толстых корней устрашающего древа.

Там кто-то не высокий стоял на земле, среди этих огоньков… Я видела, что этот кто-то странно двигался. Как будто ему кто-то или что-то мешало.

Пару мгновений я, чувствуя, как от интенсивных ударов сердца становится трудно дышать, наблюдала за Портным.

Он стоял на коленях на земле, в кругу старинных стеклянных фонарей.

Лера и Лёва остановились возле меня. Я слышала их громкое, сбивчивое дыхание.

Прозвучал сдавленный писк, затем я услышала плач Рады, и шипение Портного.

– Тс-с-с… Не бойся моя милая… ты была предначертана… ты и сама это знаешь…

– Роджеровна… – дрожащим голосом позвала меня Лера.

– Включи камеру, – не оборачиваясь шепнула я

– Что?

– Включи камеру на телефоне, и снимай! Потом отправь это Стасу… у тебя есть его номер.

– Ладно, а ты…

– Мне нужно туда, – едва слышно пробормотала я, и сделала шаг вперёд.

В тот же миг Портной замер, затем резко подхватился и обернулся.

Я не увидела его лица, вместо него под капюшоном у убийцы была лишь темнота. Впрочем, лишь беспросветная мрачная темнота и может быть аллегорическим обликом подобных монстров.

У ног убийцы лежала Рада. Она уже была в тот самом зеленом платье из вискозы.

Её уже приготовили. Убийца молчал. Чернота из-под его капюшона безмолвно глядела на меня.

Я сделала шаг. Странно, но какая-то нелепая уверенность в правильности своих действий легко подхватила меня, и словно подталкивала вперёд. Вместе, вперемешку я наваливающимся многотонным чувством страха, и проникающей в тело предательской дрожью, я ощущала… силы. Приток какой-то необъяснимой внутренней силы, которая дарила отчасти спокойную уверенность. Странная смесь чувств.

Можно ли боятся, и быть смелой одновременно?

Наверное, иногда можно.

– Скоро здесь будет полиция! – я не придумала ничего лучше. – Ты не успеешь уйти…

Я обвела взглядом обступающую нас темноту, и снова взглянула на Портного. Он по-прежнему молчал. За него говорил вьющийся над сугробами промозглый ветер. Ветер что-то выл и шептал с ядовитой злостью

– Вы, не уйдете, – сделав ударение на первом слове, произнесла я, добавив в свои слова угрозы.

Сумеречный Портной словно потерял способность говорить и двигаться. Но он смотрел на меня. Я не видела его лица, но отлично, почти физически ощущала, как он наблюдает за мной.

На снегу, возле его ног, с завязанным ртом, заплакала Рада. Его личико было обращено ко мне.

Я сделала ещё один шаг вперёд. Сердце забилось чаще. Если бы оно могло, то вырвалось бы и упорхнуло прочь. Адреналин стучал в крови целым конским табуном. Мое дыхание сбивалось, дрожало, застревало в горле.

– Отпусти Раду, – твёрдо сказала я.

Голос мой прозвучал звонко и уверенно, разлетаясь в ночи, на порывах мелкой вьюги.

– Чего ты ждешь?! – вскричал гневный женский голос. – Убей её!! Убей их всех!!! Живо!!!

Её повелительный голос сорвался на требовательный, почти истеричный пронзительный крик.

И в тот же миг Портной ринулся на меня. Я не убегала. Я с удивительным для себя спокойствием, стояла и смотрела, как он шагает ко мне. Я почти равнодушно взирала на появившийся в его руке пистолет.

Я не убегала и не кричала. Я только стояла и смотрела. Сама не зная, почему. Быть может это шок? Ступор? Быть может это страх и ужас перед неминуемой гибелью лишили меня возможности бежать, кричать и даже пытаться спастись?

Он не спеша приблизился ко мне, затем остановился, и поднял вытянутую вперед руку. Я видела, как меркло поблёскивал пистолет и чёрные пальцы в перчатке, сжимающие рукоять оружия.

Мгновение… Удар сердца. Я и Он молчим. Я смотрю без страха, но страх присутствует во мне.

Страх пытается сломить меня, подчинить себе. Страх намеревается заставить меня содрогаться в панике перед ликом подступившей близко смерти.

– Ты не обязан, – внезапно говорю я с усталой, бессильной грустью.

Он не сразу ответил, и голос его звучал удивительно печально.

– Я должен…

Его указательный палец едва заметно двигается, и шипение ветра заглушает мощный раскатистый гулкий выстрел.

Я вижу вспышку огня. В коротком ярком всплеске света мелькает его лицо, и отрешенный взгляд шокированных глаз. Наши взгляды встречаются. Мне хватает короткой доли мига, чтобы увидеть его воспоминания, погрузится в его сознание, увидеть его изнутри… его настоящего…

Последнее, что я помню перед погружением в его чувства и эмоции, панический, слёзный, надрывающийся крик перепуганной Леры.

…Я в окружении дымчатой мглы. Я не знаю, что это и где нахожусь.

Мгла вращается вокруг меня.

– Что происходит? – услышала я испуганный мальчишеский голос с фальцетом. – Что это такое?! Что?! Где я?!

Я слышу, что он в панике.

Разделявшая нас темная дымчатая мгла рассеивается и испаряется.

Несколько мгновений, и я вижу, что нахожусь в небольшой, но уютной комнате.

Я обвела взглядом бледно-зеленые отделанный вагонкой стены комнаты, которые во множестве были заклеены постерами рок-групп, хоккейных команд и плакатами из видеоигр.

Мой взгляд задержался на столе с компьютером. Там, рядом с клавиатурой стояла чашка с недопитым чаем, и лежала раскрытая тетрадь. Чуть дальше стояла двуспальная кровать с одеялом, на котором красовалась эмблема ЦСКА. Возле кровати стоял тренажер для пресса, а за ним светлели окна под опущенными жалюзи.

– Что происходит?! – нервно и пугливо спросил стоящий передо мной мальчишка.

Я перевела взгляд на него. Он был в нелепой длинной майке и шортах. Босый, с взъерошенными каштановыми волосами и синяком под глазом. Он бы выглядел милым, и даже забавным, если бы не держал в правой худой костлявой руке громоздкий чёрный пистолет.

– Что происходит? – едва не плача в который раз воскликнул парень.

Он был примерно моего возраста. А может и чуть помладше. Его губы дрожали, юношеское лицо перекашивали эмоции смятения.

– Кто ты? Кто ты такая?! Отвечай! – последнее слово он вскрикнул, и голос его снова скрежетнул звонким фальцетом.

– Если ты не знаешь, кто я, – проговорила я мягко и деликатно. – Зачем ты целишься в меня? Ты хочешь убить меня?

Несколько секунд он во все глаза смотрел на меня. Пистолет дрожал в его руке.

– Я… – выдавил он, и нервно сглотнул. – Я не знаю! Я… Я… Я должен! Я должен!

Он агрессивно оскалился, но я видела, что оскал вышел фальшивым. Он боялся. Он был растерян и боялся. Я внимательно и пристально рассматривала его лицо.

Удивительно… Неужели один из самых жестоких убийц, когда-то был таким вот обычным мальчишкой? Одним из тех обыкновенных мальчешек, которые слушают «Linking Park» и «Bring Me The Horizon»? Играют в видеоигры и с упоением смотрят хоккейные матчи?..

– Почему ты считаешь, что должен? – спросила я, и ступила вперёд.

– Я… – он замолчал.

Я подошла ближе. Глядящий мне в лицо ствол пистолета дрожал сильнее.

– Почему ты хочешь это сделать? – спросила я.

– Я… я…

– Ты правда хочешь убить меня? – осторожно и проникновенно спросила я. – Ты уверен, что хочешь выстрелить?

Я смотрела в его глаза. Его голубые глаза смотрели с пугливой нерешительностью и гневным непониманием. Он боялся и злился. Он не мог понять происходящего.

– Я не знаю, – выдохнул он.

– Как тебя зовут? – спросила я, подходя к нему.

– Н-нифонт… – снова нервно сглотнув, ответил мальчик. – Я Нифонт… А ты? Кто ты такая? И почему я снова здесь?

– Меня зовут Ника, – я по-доброму улыбнулась ему.

Передо мной был ещё не тот страшный, убийца отбирающий одни жизни, и без сожаления ломающий другие. Передо мной был перепуганный, сбитый с толку парнишка, с пистолетом в костлявой руке.

– Ника? – переспросил Нифонт дрогнувшим голосом. – И что ты… Что мы здесь делаем?

– Это твой дом, – ответила я. – Тебе лучше знать.

– Да, но… – он обвёл взглядом свою комнату. – Это… я… я жил здесь очень… давно… Давно!

Он повторил это слово удивленно и взволнованно. Словно только сейчас осознал его значение.

– Я давно уже здесь не живу, – грудь мальчика начала вздыматься от участившегося тревожного дыхания.

Его глаза заметались по сторонам.

– Я помню… – проговорил он.

– Хорошо, – кивнула я. – Ты помнишь, кто ты в будущем?

– В будущем? – переспросил он.

– Да, – ответила я.

Нифонт задумался. И вдруг лицо его исказила ярко выраженная единая эмоция ужаса.

– Нет… – шепнул он, и беспомощно взглянул на меня. – Нет…

Он опустил руку с пистолетом, прижал сомкнутые кулаки к голове, и зажмурился.

– Нет! Нет! Нет! – Нифонт кричал все громче и мотал головой. – Это не правда! Это ложь! Ложь! Ложь!..

– Это правда, Нифонт, – печально, с сожалением произнесла я.

Он поднял на меня слезящиеся глаза. Я почувствовала, как у меня сжимается сердце от сожаления и сочувствия. Мне было жаль этого напуганного мальчика, который здесь, сейчас увидел, кем он стал.

Но мне было важно, чтобы эта часть сознания Портного, часть его детских воспоминаний, повлияла на взрослого Нифонта, который стал убийцей. А это было возможно только, если мальчик Нифонт, увидит и осознает весь ужас, сотворённый им, взрослым, в дальнейшем будущем. Мне было важно, чтобы Нифонт-мальчик испытал настоящее потрясение и ужас… Но мне было жаль его. По крайней мере эту его, ещё невинную часть сознания.

– Мне жаль причинять тебе боль, – продолжала я с грустным сочувствием, – но это правда…

– Я убийца… – ошарашенно выдохнул парнишка. – Я убийца и монстр…

– Нифонт…

– Я монстр!!! Монстр!!! – он поднял на меня покрасневшее, искривленное в слезной и безумной ярости лицо. – Я… Я стал настоящим чудовищем!.. Но я… я же не хочу… Я не могу… Я не…

Он слёзно всхлипнул, с его губ срывалось нервное, прерывистое дыхание.

– Я ужасное чудовище! – Его крик взорвался в комнате, отскочил от стен, и вознесся под потолок.

– Только… – проговорила я осторожно, – только часть тебя…

– Это что-то… меняет? – сотрясаясь, и вытирая слёзы проговорил он.

– Ты сам можешь что-то поменять, – проговорила я утешающе.

Он недоверчиво взглянул на меня.

– Правда? – с надеждой спросил он.

– Правда, – обнадеживающе улыбнулась я. – Ты можешь… изменить поступки… другого себя… Если хочешь?

– Я… я хочу… – пробормотал Нифонт, и кивнул.

Но тут же вдруг вскрикнул, сморщил нос и сцепил зубы. Он вёл себя так, словно ему было невыносимо больно. Что-то необъяснимое причиняло мальчику внутреннюю мучительную боль.

– Нифонт… – встревоженно проговорила я, наблюдая за ним.

– Она… требует… требует, чтобы я подчинялся! Я… Я должен! Должен!.. Я должен подчиняться! Я обязан…

– А ты сам хочешь?! – спросила я. – Сейчас важно, чего хочешь ты сам!..

Нифонт выронил пистолет, крепко зажмурив глаза, ретиво замотал головой.

– Отстаньте от меня, отстаньте! Вы все!.. Хватит! Хватит!!!

В следующий миг он вдруг бросился на меня. Я испуганно вскрикнула, отскочила. Парнишка пробежал мимо меня, и с диким яростным лицом врезался в лбом в стену.

Я закричала в страхе, глядя на внезапный порыв безумства юного Нифонта.

Парнишка рухнул на пол без чувств. Я было бросилась к нему, но его воспоминание внезапно осыпалось серебрящимися мерцающими осколками.

А мое тело неожиданно перестало меня слушаться. Руки, ноги, плечи, суставы и мышцы, все вдруг словно налилось тяжелым, вязким свинцом.

В следующим миг я резко провалилась куда-то назад. Я даже не успела закричать или испугаться, как снова очутилась посреди укрытой ночью безлюдной фермы, перед кошмарным черным деревом.

Портной… Точнее Нифонт, взрослый Нифонт, неподвижно лежал в снегу, и метель небрежно забрасывала его куртку щепотками снега.

Передо мной, в нескольких шагах, в кругу мерцающих стеклянных фонарей лежала связанная рада. Я ринулась к ней.

Малышка дрожа от холода и страха, с трепетной надеждой и просьбой в глазах глядела на меня.

– Сейчас, солнышко, сейчас, – я присела возле неё, взялась руками за кроваво-красные нити, что опутывали её тонкое, хрупкое тело.

Но разорвать их голыми руками не вышло. У меня не хватало сил. Но в бликах дрожащих фонарей, я увидела лежащие рядом мотки черных ниток, пуговицы и ножницы.

Меня передёрнуло с отвращением и ужасом, едва я вспомнила зашитые этими нитями губы убитых Портным девочек и пришиты на их сомкнутые глаза такие же пуговицы. Но я успела… В этот раз я у него не получилось.

Я разрезала ножницами опутывающие Раду нити.

– Ника… – тоненько пискнула Рада, когда я сняла повязку с её рта.

– Всё хорошо, – заверила я её, – иди ко мне.

Девочка содрогалась от холода, у неё заметно посинели губы, и она едва могла двигаться.

Ни секунды не размышляя, я расстегнула молнию своей куртки, сорвала её с себя, и завернула в неё малышку.

– Всё хорошо, солнышко, всё хорошо, – приговаривала я, понимая, что ничем хорошим для замерзшего ребенка сегодняшняя ночь закончится не может.

Сзади послышались шаги.

– Роджеровна… – никогда ещё Леркин голос не звучал так жалобно и слёзно.

Я оглянулась, и увидела сотрясающуюся в тихих рыданиях Логинову.

Её утешающе обнимал бледный, как лежащий вокруг снег, но все так же показательно невозмутимый Лёва Синицын.

– Роджеровна… – Лера судорожно всхлипнула. – Я… ты… Когда он… Когда он выстрелил… в тебя… и… вдруг…

Она замолчала, замотала головой. Слёзы блестели на её щеках. Логинова была сражена пережитым чувством страха, после выстрела Нифонта. Короткий миг всепоглощающего страха надломил её, и ранил глубоко внутри.

Я ощутила бесконечное жалостливое сочувствие бедной Лерке. И всё из-за меня. Я её в это втянула, я же заставила пережить невероятный ошеломительный, тяжелый шок.

Я и подумать не могла, что Лерка может ТАК испугаться за меня. И сейчас меня с пекущей болью жалило чувство вины.

– Прости меня, – попросила её.

Вместо ответа Логинова бросилась ко мне, и заключила нас с Радой в чувственные объятия.

– А-а… Лера… – простонала я, – задушишь…

В порыве чувств, как негативных, так и положительных, у моей подруги не редко обнаруживались неожиданные силы.

– Прости, прости… – Логинова громко шмыгнула носом.

– Раду срочно нужно согреть, – поспешила сообщить я, и взяла закутанную в мою куртку девочку на руки.

– Конечно, – закивала головой Лерка, одновременно стирая слёзы с щёк.

Едва мы двинулись прочь, как я услышала хруст снега от чьих-то шагов. Я тут же обернулась, и увидела её. На мгновение у меня застыло дыхание и пульс. Я услышала судорожный вздох Лерки и всхлипывания Рады.

Нас четверых надвигалась неестественно высокая, худощавая женская фигура. Её темные густые волосы плавно и лениво развивались в воздухе. Извивающиеся локоны поднимались над её головой, и тянулись во все стороны.

Через грудь, в меня проникло тягостное, давящее на сердце и легкие чувство.

Рада тихо заплакала. Лерка ошарашенно выругалась. Даже Лёва настороженно прошептал: «Что это?..».

А это было одно из обличий самого настоящего зла. Я более, чем явственно ощущала сокрушающую душу и удавливающую любую волю мощную силу… или ауру. Не важно. Я чувствовала то уничтожающее влияние, которое оказывала, исходящая от этой фигуры сила.

Я выступила вперёд. Меня захлёстывал ужас, но я старательно сопротивлялась и глядела в лицо невероятно высокой женщины.

Но её лицо скрывала ночь и густые пряди волос.

Длинная, худая фигура нависла над нами.

– Лера! Лёва! Уходите! – не оборачиваясь бросила я.

– Роджеровна, ты!..

– Послушай меня! – слезно взмолилась я.

Я каждой частичкой своего тела и сознания остро чувствовала ужасающую опасность, в которой мы все оказались. Опасность, которой почти нельзя избежать. От которой нельзя скрыться. Во всяком случае всем…

– Уходите! – процедила я, не отводя взгляд от того места, где этой женщины должно быть лицо.

Она не торопилась. Она знала, что нам некуда бежать. Ветер раскинул полы её длинного чёрного пальто. Под ним она была в багровом платье. Когда свет фонарей на снегу коснулся её волос, я увидела, что её волосы тоже не черные, а темно-рыжие.

Та рыжеволосая женщина, из моего видения. Та, что отдавала приказы Нифонту…

– Как ты посмела, маленькая дрянь?!! – с ядовитой злостью в голосе, громко прошелестела женщина. – Как ты посмела прервать мой ритуал?!!

Я, наверное, хотела что-то сказать, но не смогла ничего ответить. И я не знала, что нам дальше делать.

– Мелкие ничтожества! – прошипела невероятно высокая дама. – Здесь вы и подохните за свою наглость!

Она вдруг резко, угрожающе дёрнулась вперёд. Протянула в нашу сторону две руки с длинными ногтями. Извивающиеся темно-рыжие локоны щупальцами рванулись в мою сторону.

Звонкий тонкий крик Рады раздался у меня за спиной. Я услышала, как сдавленно ахнула Лера, и поперхнулся Синицын.

Испытывая сжимающий в объятиях душу бесконечный ужас, я подняла свои дрожащие ладони. Я повиновалась какому-то неизвестному, внутреннему наитию. Я откуда-то знала, что нужно делать.

Что-то произошло в это мгновение. Со мной. С моими руками. С окружающим нас миром.

Мои ладони неожиданно засияли мягким и лучистым серебристо-белым светом. Ласковое, но яркое сияние стремительно усиливалось.

Худая женщина в черном пальто, словно испугавшись, отпрянула назад. А я немедленно расправила плечи, мои легкие наполнил живительный прохладный воздух. Страх во мне погас, затих, уступая место стойкой смелости. И вместе с тем удивительно невозмутимое умиротворение наполняло мое сознание.

Я больше не боялась. Страх был не властен надо мной. Здесь и сейчас. Пока мои ладони источали свет… мой свет…

Я чувствовала, как за моей спиной вдруг усилился ветер. Овевая меня, играя моими волосами ветер устремился на жуткую женщину с темно-рыжими волосами. Метель крепчала, стремительно возрастал напор свирепеющего ветра. Зимняя стихия вдруг определенно встала на мою сторону, и набросилась на безликую жуткую даму. Вихри снега хлестали её, и бились вокруг её тела. Я не отрываясь глядела на то, как рыжеволосая бессильно и беспорядочно отбивается от метели и ветра.

Женщина в пальто стремительно уменьшилась, теряя рост и силы. Необъяснимая пугающая иллюзия испарилась, обнаружив перед нами почти обычную женщину в расстегнутом черном пальто и багровом платье. Её волосы также укоротились, перестали взлетать и извиваться, словно живые.

Она что-то шептала, но слов из-за ветра было не разобрать.

Январская темная ночь вдруг во множестве в один момент озарилась таким же чистым сиянием, какое исходило от моих обращенных к небу светящихся ладоней.

Я подняла удивленный взгляд и не поверила глазам.

Небосвод зимней ночи разительно преобразился. И вместо густого покрова угрюмых мрачных туч, с неба сейчас во множестве дружно светили сотни тысяч звёзд. Их целительный ласковый и добрый свет проливался вниз, сюда, к нам. Их свет был таким же, как и мой. Или же мой был подобен им… я не знаю.

Но я видела, с каким ужасом быстро, хоть и нехотя, отступала назад дама с темно-рыжими волосами. Сгорбившись, закрываясь от метели, вихрей снега и озаряющего ночь звёздного света, она пятилась назад.

– Нет… – услышала я её дрожащий шепот.

Прикрывая лицо руками со скрюченными пальцами, она мотала головой и повторяла:

– Нет… Нет! Нет!!! Не может быть!..

В голосе её звучал одновременно страх и шокирующее смятение.

– Не может быть!.. – повторяла она, закрываясь от серебристо-лазурных лучей света. – Вы ведь все давно вымерли… Тебя… Тебя не должно было быть!.. Не должно, чёрт бы тебя побрал!!! Откуда ты взялась здесь?!! Вы же все передохли… Давным-давно! Ты не можешь существовать… Такие как ты… не должны были остаться!

Она отпрянула от меня, и в следующий миг вдруг неуловимо резко развернулась, и с невероятной скоростью унеслась прочь, точно приведение.

С колотящимся сердцем, я, ничего не понимая глядела ей вслед.

О чем она говорила?! Кто она такая?! Что вообще здесь только что произошло?! Как… Как это возможно?!

Метель и ветер, атаковавшие женщину с темно-рыжими волосами постепенно стихли.

Я растерянно взглянула на свои ладони. Мягкий свет плавно угасал. Свет звёзд тоже ослабел, но они продолжали заливать всю ферму своим чарующим мистическим сиянием. Я огляделась.

В свете звёзд снег вокруг казался светло-лазурным, и словно подсвеченным изнутри. От этого явления мир и вся ферма вокруг нас погрузились в чарующие лазурные, молочно-белые и серебристые оттенки.

Я обернулась на своих друзей. Прижимая к себе Раду, Лерка во все глаза с выразительным впечатлением в глазах безмолвно глядела на меня. С изумлением смотрел Лёва, а Рада восхищенно улыбалась.

– Роджеровна… – выдохнув, тихо проговорила Лерка. – Что… Что сейчас… происходит? Что?.. Что это т-такое… было? А?..

Голос её истончился, и последний звук она почти нервно пискнула.

Я отлично понимала её потрясение. Потому что сама испытывала такой же масштабный внутренний катарсис.

Я не могла объяснить ничего из того, что случилось в последние пару минут. Это было далеко за гранью моего понимания.

Но одно я знала точно и наверняка: сегодня, здесь и сейчас мы все столкнулись с чем-то новым, совершенно неизвестным, опасным, злым и тёмным. Эта жуткая женщина в черном пальто фактически является настоящим убийцей… или же, скорее, той, кому подчиняется Сумеречный Портной. Даже не так. Сумеречный портной, я только сейчас поняла этот факт, состоит из двух человек. Страшный и жестокий убийца– это двое людей. Как минимум двое.

И дама с темно-рыжими волосами – одна из них. Девочки нужны ей для какого-то тёмного и зловещего ритуала. Я подняла взгляд на дерево, которое было приготовлено для убийства Рады…

Зачем они ей? Зачем эта женщина требует убивать их и вешать на красных нитях? Зачем?..