Текст книги "Красные нити (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

– Этого и не понадобится, – пообещал Стас, – будет достаточно продемонстрировать готовность к крайним мерам.

– Это я умею лучше всех, – хищно улыбнулся Корф.

– «Поэтому то я и обратился к тебе» – глядя в лицо Аккорда, подумал Стас.

– До встречи, – сказал Стас, – я свяжусь с тобой в ближайшие часы.

– Часы? – недоуменно переспросил Корф.

– Да, часы, – подтвердил Стас, – ты не ослышался. До скорого.

– До скорого… – явно удивленно, проговорил вслед Стасу Леон Корф.

***

После встречи с Аккордом, Стас съездил в больницу к Диане, а затем созвонился с сотрудниками УГРО, которые отвечали за безопасность Людмилы. Как выяснилось, девушка по-прежнему была в довольно тяжелом состоянии.

Врач, который её осматривал сказал, что она выживет, но её организм серьёзно пострадал от воздействия на центральную нервную систему.

По анализам, содержание в крови девушки эфира бензоилэкгонина могло легко вызывать передозировку с почти гарантированным летальным исходом.

Стас мысленно выругался и подумал, что если Анжелике удастся сбежать из страны, он должен сделать всё возможное, что Орбелова предстала перед судом. Люди, способные обращаться так с другими людьми, способные так безжалостно жертвовать чужими жизнями ради собственной мести ненамного лучше монстров вроде Сумеречного портного.

Через час езды, Стас был возле дома Гольшанских. Он наблюдал за ними с безопасного расстояния, используя бинокль со светоотражающим покрытием на линзах. Качество оптики было великолепным, и Стас без труда мог рассмотреть марку сигареты, которую курил один из охранников в доме Гольшанских.

Вот, наконец, открылись главные ворота, и с территории внутреннего двора дома Гольшанских выехал белый фургон Шевроле. На борту машины красовался логотип компании, которая занимается продажей и установкой систем домашнего климат-контроля. А так же предоставляет сервисные услуги. Именно под витом работников такой компании в доме Гольшанских около двух часов трудились пара сотрудников УГРО. Стас специально вызвал двух опытных оперов из Санкт-Петербурга, так как ему нужны были полицейские со «свежими», не мелькавшими нигде, по Москве, лицами. То есть такие люди, в которых служба безопасности Гольшанских не узнает сотрудников УГРО. К тому же эти ребята имеют очень длинный послужной список из всевозможных операций под прикрытием. Можно сказать, что это их конёк.

Ожила рация, Стас быстро взял её и поднёс лицу:

– Слушаю.

– Все сделано, – ответил ему бесстрастный мужской голос.

– Отлично. Спасибо, парни.

– Это было не так уж сложно, – усмехнувшись ответил один из питерских оперативников, – обращайтесь.

– Обязательно, – хмыкнул Стас и прервал связь.

Белый фургон свернул на шоссе и на скорости уехал прочь.

А Корнилов остался на своем месте. Он продолжал наблюдение.

Он, образно говоря, «забросил приманку» и сейчас ждал зверя. Ждал хищника, который, если Стас всё правильно рассчитал должен появится сегодня.

Если бы этот «зверь» был умнее он, конечно же, сначала всё детально и досконально проверил, а уж потом только подумал стоит ему что-то предпринимать или нет. Именно так поступил бы, например, полковник Родион Датский, к примеру.

Этот действовал бы максимально осторожно и даже демократично. Он бы тратил драгоценное время на проверку всех вариантов и обработку огромного количества малозначительных данных.

Во-многом, Стас именно поэтому и не рассказал о своих подозрениях Датскому. Родион бы лишь спугнул Гольшанских, и те обязательно бы скрылись за границей, откуда им совсем не обязательно возвращаться на родину в ближайшие лет пятнадцать-двадцать.

На дороге, вдалеке из-за лесополосы появились сразу три громоздких внедорожника с затемненными стёклами. Корнилов навёл на них бинокль и присмотрелся к номерам. Как только он увидел цифры, его рот расплылся в злорадной ухмылке.

– Ну, наконец-то, – пророкотал он довольным голосом.

ЕЛИЗАВЕТА ГОЛЬШАНСКАЯ

Пятница, 29 января.

Елизавета всегда считала, что она умеет сдерживать эмоции и истинные чувства, не давая им вырваться наружу до тех пор, пока не останется наедине с собой.

Но Анжелике Орбеловой, которая сейчас сидела напротив и уже с час тараторила про несчастного Сильвестра и многочисленные беды, свалившиеся на семью Гольшанских, она бы с удовольствием выдрала несколько клочьев волос.

– Это просто ужас, какой-то! – абсолютно фальшиво сетовала Анжелика. – Сначала этот арест Сильвестра, потом нападение на ваш дом!.. Господи! Хорошо, что никто не погиб!

– Да, действительно, – холодно и сдержанно отозвалась Елизавета.

В голове она перебирала варианты того, как бы по деликатнее выставить Анжелику из дому. Быть с ней грубой Елизавете не хотелось. Не потому что она дорожила чувствами и отношениями с бывшей женой своего сына, а лишь из-за банка, которым владела Анжелика. «ORBEL group» набирали силу, разрастаясь на территории России и в ближайшим зарубежье, и ссорится с ними сегодня, без основательных причин, совсем не стоило.

– Когда я узнала о случившемся, я сразу же решила, что должна помочь вам! – с неизменной искусственной запальчивостью продолжала Анжелика.

– «Как же», – подумала про себя Елизавета, м «Скорее ты, жаба крашеная, прыгала от радости и жалела, что хоть кого-то из нас не пришили».

А потом Елизавета вспомнила встречу с Аккордом и его слова: «Посмотрим, кто предложит тебе или мне свою помощь».

Теперь она взглянула на Анжелику другим взглядом. Если рассуждения Корфа верны… Уж не пришла ли Анжелика, чтобы предложить помощь? Неужели, наглое нападение на дом Гольшанских дело её кривых и загребущих рук? Неужели ей мало тех денег, что отняла при разводе у Сильвестра и теперь эта двуличная дрянь хочет погубить всю семью Гольшанских?

При мысли об этом, Елизавету захлестнул приступ гнева. Она представила, как берёт одну из чашек с кофе, которые стоят на столике между креслами и выливает оставшееся содержимое в лицо Анжелике. Прямо в наглую и лживую улыбку на её лице, с тонной косметики. Елизавета даже улыбнулась представив себе, как Орбелова верещит от боли и носится по кабинету, зажмурив глаза.

Однако, Анжелика восприняла улыбку Елизаветы по-другому.

– Я знаю, что виновата перед Сильвестром и вами лично, – жалобно и грустно проговорила Анжелика. – И мне бы очень хотелось загладить свою вину своей помощью вам.

Лживая участливость Орбеловой была противна и невыносима.

– Ладно, – усмехнулась Елизавета испытующе глядя на свою собеседницу.

Она взяла чашку с кофе и отпила, кофе был уже подостывший.

– «Жаль,» – подумала Елизавета.

Тут в кабинет вошёл один из охранников Гольшанских, быстро подошёл к Елизавета и что-то произнёс ей на ухо.

Елизавета порывисто обернулась и обожгла мужчину яростным взглядом.

– Так зачем же вы их впустили?!

– С ними спецназ, человек десять, все с автоматами. Мы не могли их не впустить, Елизавета Марковна.

– Чёрт, – Елизавета быстро встала и взглянула на Орбелову. – Договорим позже, милая. А сейчас тебе пора, тебя проводят.

Она кивнула охраннику и поспешила выйти из кабинета.

Внизу, на первом этаже дома собралась вся прислуга. Люди выглядели взволнованными и опаской, настороженно глядели на стоявших перед ними мужчин, одетых в одинаковые тёмно-синие синие куртки с ярко желтой надписью «Следственный комитет» на спине.

Одного из них Елизавета знала. Это он пришёл тогда в их дом и попытался арестовать Сильвестра. Капитан Карабанов.

– Что здесь происходит?! – властно спросила Елизавета. – Капитан Карабанов, по какому праву вы вламываетесь в наш дом?! У вас появились какие-то особенные полномочия, позволяющие вести себя, как вам вздумается?!

– Во-первых, я теперь майор, – преисполненная гнева речь Елизаветы, на Карабанова явно не произвела никакого эффекта. – А во-вторых, у меня есть все основания полагать, что вы в пределах вашего дома силой удерживаете Людмилу Елизарову.

Прислуга в доме Гольшанских мгновенно обменялась перепуганными взглядами. Кто-то из служанок прижал руки к лицу, охранники же смотрели на сотрудников СКР с угрюмым скептицизмом на лицах.

– Что за вздор! – повысила голос Елизавета. – Какие у вас доказательства?

– О, мы их найдём, – зловеще улыбнулся ей Карабанов и протянул какую-то бумагу с печатью. – А вы пока ознакомьтесь с ордером на обыск.

Елизавета взяла у него документ, а Карабанов повернулся к своим людям и энергично замахал рукой.

– Начинайте! – велел он.

Эпизод двадцать второй. «Прощальный подарок»

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 29 января.

Стас отлично слышал, что происходило в доме Гольшанских. Благодаря прослушке, которую установили офицеры питерского УГРО, он был в курсе того, что творилось в особняках Гольшанских.

Карабанов разошёлся во всю красу. Его люди вели себя ещё более дерзко, чем сотрудники Уголовного розыска в доме Орбеловой.

Стас слышал, как ругалась на них Елизавета и как пыталась напугать Карабанова разного рода угрозами. Мать Сильвестра предвещала Карабанову вылет со службы и даже тюремный срок за превышение собственных полномочий. Тот отвечал ей, что она вместе со своей семьёй, сядет на ближайшие двадцать лет и что он лично этому поспособствует.

Слушая их перебранку, Стас не сдержал довольную улыбку.

Всё шло, как и было задумано. Сейчас или спустя несколько минут люди Карабанова, если они не полные кретины, должны будут обнаружить улики, заботливо оставленные полицейскими, которых подослал Стас.

– Нашёл! – внезапно раздался возглас одного из следователей Комитета.

Стас прислушался.

– Что вы там могли найти, в нашей кладовой?! – раздался возмущенный голос Елизаветы Марковны.

Звук шагов, и затем вкрадчивый, преисполненный злого торжества голос майора Карабанова:

– А это, госпожа Гольшанская, пряди волос…

– И что это значит?! – ледяным тоном, гневно поинтересовалась Елизавета.

– Они могут принадлежать к Людмиле Елизаровой, – ответил Карабанов.

– Чушь! – воскликнула Елизавета. – С чего вы вообще взяли, что эта глупая девчонка может быть у нас? Зачем она нам?!

– Не стоит называть её глупой, – Стас услышал в голосе Евсея опасные нотки. – Её вина лишь в том, что она выбрала себе в спутники вашего никчемного сына!

– Я бы попросил не оскорблять моего отца!

Стас чуть заметно ухмыльнулся. А вот и Орест пожаловал.

– Твой отец, парень, взял на себя вину за все убийства «Сумеречного портного», – ядовито проговорил с Карабанов. – Так что мои слова, почти комплимент.

– Ах вы!.. – разозлился Орест.

Но тут снова воскликнул один из сотрудников СКР:

– Товарищ майор! Ещё! Смотрите…

Снова шаги Карабанова, после которых новоиспеченный майор Следственного комитета не сдержал радостного возгласа:

– Елизавета, а что вы скажете вот на это?

– Что это?! – с нескрываемым отвращением спросила Елизавета Гольшанская.

– А это, – Стас не слышал, но готов был поклясться, что Карабанова усмехается, – это Елизавета, ноготь.

– Ноготь? – не поняла женщина.

– Это кусочек ногтя, с таким же маникюром, какой был у Людмилы в ночь исчезновения.

– Откуда вы знаете?

– Вот распечатки из видеозаписей с камер вашего дома, города и видеорегистратора автомобиля Людмилы. Ногти точь-в-точь, как у Елизаровой.

Елизавета ничего не сказала, но после паузы голос её был звенел от негодования:

– Вы думаете, что я не понимаю, что вы делаете, господин майор?

– Ищу пропавшую девушку, – упрямо ответил Карабанов.

– А по-моему, – не скрывая презрения проговорила Елизавета, – вы выполняете чье-то поручение. Что смотрите? Я не права? Кто вас на меня натравил? Аккорд? Это Леон Корф? Или может быть Анжелика? Кто вам платит, майор Карабанов?

– Вам нужно успокоится, Елизавета, – фыркнув, ответил Евсей, – так как вы несёте всякую ерунду!

– Но…

– Елизавета, у меня есть разрешение применить силу, если я сочту, что вы или ваши родные, или ваши люди препятствуете проведению оперативно-следственных мероприятий! – повысив тон, произнёс Карабанов.

– Вы угрожаете мне, в моём доме?!

– Да, угрожаю! – огрызнулся Карабнов.

Он хотел ещё что-то добавить, но тут из глубины дома донесся взволнованный голос ещё одного сотрудника СКР.

Кажется, люди Карабанова нашли ещё одну, умело подброшенную улику.

Спустя несколько минут Стас любовался картиной, как бойцы специального подразделения, прикомандированного к группе Карабанова, силой выводят из дома Ореста и Клару Гольшанских. Следом за ними выволокли ещё нескольких человек из охраны. И только Елизавета, в сопровождении одного солдата спецназа шла сама, без наручников, сохраняя достоинство и присущее ей аристократичное величие.

Когда всех Гольшанских, вместе с частью их охранников усадили в машины СКР и увезли, Стас написал сообщение Домбровскому:

– «Гольшанские у Карабанова. У нас, в лучшем случае, двое суток, чтобы найти Беккендорфа. Как Ника?»

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 29 января

Чашка с мятным чаем подрагивала в моих руках. Мягкий бархатистый запах мяты щекотал обаяние, а её приятный со сладкой свежестью привкус, растекался на языке.

Но даже любимый мною мятный чай, не смог полностью помочь мне справится с охватившим меня потрясением и ужасом.

Воспоминания уже прекратились, приступ пугающих и отвратительных видений, пока что, оставил меня в покое. Но я не могла просто так успокоится и пережить увиденное…

Передо мной, на столе, лежали вещи, которые принадлежали Нестору Беккендорфу, по кличке «Пожиратель». Человеку, который был директором приюта «Зелёная колыбель». Хотя, учитывая его деяния, назвать Беккендорфа человеком можно разве что условно.

Я отпила ещё немного чаю и закрыла глаза. Тут же вернулись недавно увиденные воспоминания.

Я увидела эпизод, где Беккендорф избивает одну из девочек. Она провинилась тем, что не стала выполнять приказы одного из богатых клиентов подпольного борделя. Девятилетняя девочка воспротивились богатому подонку, и когда тот попытался заставить её силой делать неподобающие вещи, она его укусила. И теперь Пожиратель «наказывал» её. Ребёнок задыхаясь в слёзных мольбах, закрываясь окровавленными руками просил его перестать, девчушка надрываясь кричала, что больше так не будет. Но Нестор словно обезумел… Я не смотрела на это, я не могла смотреть. Я даже зажимала уши руками, чтобы не слышать и видеть этого, а ещё лучше, сразу забыть!

Девочка не пережила этого избиения, она умерла ночью, в лазарете при приюте. Но по документам, если верить воспоминаниям Нестора, ребенка якобы отдали в какую-то семью. Во всяком случае именно такую версию рассказали остальным детям.

Я увидела ещё несколько устрашающих и омерзительных эпизодов из жизни Нестора, которые позволили мне осознать, в каком аду жили обездоленные девочки из приюта. И я убедилась, что Пожиратель легко может поспорить жестокостью с самим Сумеречным портным. Я теперь даже не знаю, кто из них хуже. Это ублюдок ведь самый настоящий садист! А ещё ему нравится наблюдать за клиентами, пока те развлекаются с беззащитными детьми. Меня едва не стошнило, когда перед глазами внезапно возникла сцена, где Беккендорф, абсолютно голый, задрав голову к потолку и стоя посреди комнаты, перед широким экраном плазменного телевизора восторженно мастурбировал. При этом его глаза были полуприкрыты, а из приоткрытого рта вырывалось сдавленное хрипение.

Он никогда сам не насиловал девочек, но обожал наблюдать за тем, как это делают его клиенты.

И каждый раз, видя бесчинства Беккендорфа и всех сотрудников «Зелёной колыбели» я с гневом задавалась вопросом: «Почему об этом никто не знал?! Почему об этом ничего не было известно?! Почему ни один журналист не поинтересовался, зачем чиновники, судьи и бизнесмены так часто ездят в эту глушь!»

Меня обуревало неудержимое возмущение. Но тут же пришла очевидная ясность: всё замалчивалось, потому что слишком уж многих, круговой порукой, объединял приют «Зеленая колыбель».

И слишком многие из латентных педофилов-насильников, оказались людьми обличенными той или иной формой власти. Как финансовой, так и законодательной.

Я сделала ещё глоток чая и подумала, что хорошо хоть сейчас всех (или почти всех) этих любителей поизмываться над беззащитными детьми поснимали и арестовали, заключив в СИЗО.

По всей стране немедленно поднялся громогласный вопль различных, «независимых» либеральных СМИ, которые в очередной раз кричали, что «рабовладельческое и тоталитарное» государство снова пытается подавить инакомыслие в лице «просвещенных» граждан!

Ох… Вот бы ткнуть этих «свободных и независимых» (непонятно на какие средства тогда существующих) лицом в неопровержимую истину. Но несмотря на желание УГРО, Следственный комитет приказал не предоставлять общественности вещественные доказательства в виде тех видеозаписей, которые Уголовный розыск изъял во время встречи Беккендорфа и Алсуфьева.

Я сделала последний глоток чая и отставила чашку в сторону. Вновь взглянула на лежащие передо мной предметы.

Перчатки, рубашка, бумажник, запонки, галстук, солнечные очки, расчёска и много другое. Всем этим когда-то пользовался Беккендорф и всё это хранило сотни тысяч его воспоминаний. Множество мелких эпизодов из жизни Пожирателя, директора приюта Зелёная колыбель.

«Просмотренные» предметы я складывала слева от себя, а справа, понемногу уменьшаясь, громоздилась куча вещей Пожирателя, которые я ещё не брала в руки.

Я взяла ботинок. Он был марки Loake, занимающейся изготовлением обуви ручной работы. Дорогой бренд, с очень качественной продукцией. Кажется, именно они поставляют обувь для Королевского двора Елизаветы Второй. У обычного директора приюта таких не будет никогда, априори.

Ботинок хранил ещё несколько воспоминаний, связанных с омерзительной преступной деятельностью Беккендорфа. Но, помимо этого, я увидела ещё кое-что важное.

Я оказалась в доме Нестора, в его прихожей. Беккендорф стоял с телефоном в руке и сосредоточенно водил пальцем по дисплею. Мне удалось подобраться поближе, чтобы увидеть, что он зашел на сайт РЖД.

Беккендорф явно выбирал билет, но в этом воспоминании я увидела лишь направление: Хельсинки. На этом воспоминание оборвалось.

– Чёрт! – воскликнула я, не сдержав досады.

То, что я увидела, куда намеревается смотаться Пожиратель – это, отлично. Но я не успела увидеть ни дату, ни время.

Дверь кабинета, где меня посадили и с вещами Нестора, открылась и заглянул Сеня Арцеулов.

– У тебя всё в порядке?

Я кивнула:

– Нестор, похоже собирается в Хельсинки…

Сеня мгновенно напрягся и оживился.

– Когда? Дату и время увидела?

Я сокрушенно покачала головой и с уверенностью сказала:

– Я увижу… дайте мне ещё немного времени, пожалуйста.

Сеня кивнул.

– Карабанов арестовал Гольшанских. Стас сказал, что он продержит их около двух суток, потом он вынужден будет их отпустить.

– Поняла, – кивнула я.

Сорок восемь часов. У нас сорок восемь часов, чтобы найти Беккендорфа. Потом, в этом можно не сомневаться, первое, что сделают Гольшанские – сядут в личный джет и улетят на фиг из России. Например, в «благословенную» Англию, откуда никого и никогда не выдают, особенно с такими деньгами, как у Гольшанских.

– Дайте мне ещё немного времени, – снова повторила я.

Сеня молча кивнул и закрыл дверь.

Я взяла следующую вещь Беккендорфа, это был дротик для дартса.

Но он, большей частью, хранил только воспоминание о своем прямо назначении – как Нестор бросал его в мишень.

Я отложила его в сторону и взяла коробочку с лекарством. Перевернув его, я прочитала, что это было средство от бессоницы.

Стыдно признаться, но в этот момент я откровенно позлорадствовала, что кое-кто явно плохо спит по ночам. В этом, на мой взгляд, просматривалась некая карма.

Коробочка с лекарством, к моему сожалению, тоже не хранила никаких важных воспоминаний, кроме того, что Беккендорф частенько глотал таблетки по ночам. Неожиданно для себя, мне стало его жаль… Да, наверное, это необъяснимо глупо сочувствовать такому мерзавцу, как Пожиратель, но я не могла изменить своих чувств, глядя, как он с изможденным от бессонницы лицом трясущимися руками достает эти таблетки.

Я отложила коробку лекарства и взяла статуэтку из слоновой кости. Чуть нахмурившись, я покрутила её в руках. Это был вставший на дыбы конь с развевающийся гривой. Он был выточен очень детально и искусно.

Статуэтка хранила несколько незначительных воспоминаний из жизни Беккендорфа. Однако именно в них, я обнаружила следующую важную подсказку.

Воспоминание в очередной раз перебросило меня прямиком в квартиру Беккендорфа. И стоя посреди его гостиной, я видела, как Пожиратель в спешке выбрасывает из небольшого потайного сейфа в полу, огромное количество различных ювелирных ценностей. Здесь были украшения не любой вкус и даже парочка самых настоящих золотых слитка! Со всем этим добром Беккендорф поспешил в подпольные ломбарды столицы.

Воспоминания стали обрывочными и быстротечными. Длительность одного эпизода не превышала пятнадцать секунд. Я увидела, как Пожиратель впопыхах сплавляет накопленное добро всяким подозрительным личностям. Я и не думала, что в Москве так много подпольных, незаконных заведений, скупающих золото и прочие ценности без проверки документов и даже удостоверения личности! Похоже чёрный рынок драгоценностей процветает в Белокаменной, как яблоневый сад весной. Впрочем, подобные явления, наверное, неизбежный атрибут любого мегаполиса.

Я увидела дату дня, когда это происходило. Беккендорф побывал у пятерых скупщиков золота и ценностей, где ему поочередно отвалили наличными изрядную сумму денег. Но, самое главное, что в одном таком заведении, Пожиратель, в споре с одним из скупщиков ценностей, так разошелся, что начал орать на него.

– Да не волнуйтесь вы так, – развел руками тот, в ответ на бурную реакцию Беккендорфа, – приходите после завтра, тогда я смогу выдать вам полную сумму. Сейчас у меня просто нет столько наличных.

– Послезавтра меня не будет в городе! – огрызнулся Нестор.

Скупщик лишь ещё раз развёл руками.

– Ничем не могу вам помочь, если не вы согласны на ту цену, которую я предлагаю…

– В задницу себе засунь такую цену! – Беккендорф потряс зажатой в кулаке золотой брошью, – ты знаешь сколько стоит эта брошь в Европе?! Знаешь?! Это, между прочим, настоящий Bucelatti! В Италии и Франции за такую брошь до тридцати тысяч евро дадут! А ты предлагаешь всего двенадцать?!

Скупщик лишь самодовольно усмехнулся и ответил:

– Почему бы вам тогда не обратится в ломбарды Италии и Франции?

Ни говоря больше ни слова, Нестор вылетел прочь из подпольного ломбарда. На этом воспоминание оборвалось.

Я снова сидела в кабинете, в Управлении уголовного розыска и меня била легкая дрожь. Я не стала просматривать другие вещи, нужно срочно сообщить Стасу всё, что я успела узнать. Сейчас каждая минута – навес золота!

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Пятница, 29 января

Ника говорила очень быстро и сбивчиво. Так обычно бывает, когда Лазовская пребывает в крайнем волнении.

– Я понял тебя, спасибо, – кивнул Стас, слушая голос Ники по телефону, – ты умница!

– Спасибо… – рассеянно ответила Лазовская. – Ты точно всё запомнил?

Стас не мог не улыбнутся – серьёзность синеглазой девочки всегда немного умиляла его.

– Да, – ответил он, – всё, Ника.

– Хорошо… – не очень уверенно и обеспокоенно проговорила девушка.

Стас услышал, как она вздохнула.

– Тебе нужно передохнуть…

– Передохну, когда мы его поймаем! – в звонком голоске Ники, внезапно послышались угрожающие льдинки.

Стас хотел бы её переубедить, но знал, что сейчас это невозможно.

После разговора с Никой, Корнилов быстро обдумал полученную информацию.

Значит, Беккендорф взял билеты на сегодняшнее число. Ника также сказала, что он сильно страдает от бессонницы.

– Значит, – в слух проговорил Стас, – наверняка он поедет ночным поездом.

Лазовская сообщила, что Пожиратель намеревается свалить в Финляндию, в которой, в этом можно не сомневаться, вряд ли тоже задержится.

Стас сомкнул зубы. Значит он должны взять его сегодня. Взять во, чтобы ни стало. Если они этого не сделают Пожиратель уйдет, а вместе с ним будет потеряна возможность посадить Гольшанских!

Стас не мог этого допустить. И не допустит. Второй раз Портной от него не уйдёт!

Заставив себя рассуждать здраво и холодно, Корнилов подумал, что Пожиратель скорее всего купил билеты через интернет, удаленно.

В таком случае можно проверить всех пассажиров-одиноких мужчин, которые едут ночным поездом на Хельсинки.

А ещё лучше…

Стас усмехнулся. Ему в голову пришла дерзкая, но очень дельная мысль. Он набрал Аспирина.

– Да, Стас? Что-то выяснили?

– Так точно, – ответил Стас, глядя на дорогу перед собой, – товарищ генерал а есть ли у нас какая-то возможность попросить РЖД отменить два поезда на шесть и на девять часов?

– Зачем тебе это?

– Чтобы сократить варианты, для Беккендорфа.

Стас быстро пересказал Антону Спиридоновичу информацию от Ники.

– Наша кроха, – со смешком одобрительно проворчал Аспирин, – чтобы мы без неё делали?

– Топтались бы на месте, отрабатывая кучу ложных версий, – Стас хорошо помнил время до знакомства с Никой.

До прихода синеглазой девочки с её необъяснимым даром им всем приходилось тяжело.

– Я посмотрю, что можно сделать, – пообещал Аспирин относительно просьбы Стаса.

– Только нужно сделать так, чтобы на этот единственный поезд оставалось, как можно больше билетов, – ответил Стас. – Он должен купиться.

– Уверен, что не спугнёшь его?

– Нет, – чуть скривившись, ответил Стас, – он поспешил сбыть все, что только можно, чтобы собрать, как можно больше денег. Он уже приготовился покинуть страну и сделает это сегодня, и если мы отменим поезда он найдёт другой способ. Но он точно не передумает, скорее будет ещё больше торопится.

– Ты хочешь прошерстить поезд перед отправкой?

– Нет, – Стас взглянул в зеркало заднего вида, – я поеду в нём. Со мной поедет Сеня. А Коля с патрульным усилением, должен будет задержать Анжелику.

– Хороший план, – одобрил Аспирин, – а Нику ты с собой возьмешь? Без неё ты Беккендорфа можешь упустить, ты ведь это понимаешь?

Корнилов вздохнул.

– Да.

Он понимал, но брать с собой Лазовскую ему не хотелось. Однако, она не отступит, да и с ней они, правда, быстрее найдут Беккендорфа. Ведь он наверняка изменил свою внешность, а может ещё и сядет к какой-нибудь очаровательной и одинокой путнице, чтобы сбить следствие с толку.

– Да, – ответил Стас. – Если она согласится.

– Ты знаешь, что согласится, – ответил Аспирин.

Стас знал, но, как всегда, предпочёл бы чтобы Ника оставалась в безопасности.

Хотя… какая к чёрту безопасность, когда она помогает ему в самых опасных и запутанных делах?!

***

Не смотря на позднее время на Киевском вокзале была прорва народу.

Стас не спешно прогуливался мимо прохожих и глазами искал среди пассажиров людей, по антропологическим данным, похожих на Беккендорфа.

Нестор Беккендорф, по кличе «Пожиратель», был худощав, немного сутулился, носил бороду и имел несколько большую длину рук, чем у большинства людей. Вообще, если бы теория криминальной антропологии доктора Ломброзо себя оправдала, Нестор Беккендорф подходил на роль прирожденного преступника по многим показателям.

Однако то ли «Пожиратель» отлично маскировался, то ли, что вряд ли, Нестор не появился на вокзале.

Вместе со Стасом на вокзале дежурили Сеня и Ника. Оба, конечно же, хорошо замаскированные. Ника – в парике, в сером, полу расстёгнутом суконном пальто поверх длинного свитера, в чёрных кожаных брюках и черных ботильонах, с сумкой, перекинутой через плечо. Она походила не то на какую-то блоггершу, не то на журналистку из какого-нибудь прогрессивного журнала, который занимается всякими разоблачениями.

А Сеня облачился в короткую стеганую куртку, одел очки в цветной оправе (с бутафорными линзами) и наклеил брови с усами. Во всем этом он был похож на кого угодно, только не на сотрудники УГРО.

Сам Стас тоже немного преобразился и сейчас прохаживался вдоль перрона в униформе сотрудника РЖД, с накладной седой бородой и загримированным под пожилого человека лицом.

Корнилов с деловым видом расхаживал вдоль вагонов, сжимая в правой руке молоток с длинной рукоятью.

Стас не упускал из виду ни одиноких пассажиров мужского пола, ни пары, ни даже отдельные семьи. Потому что он был уверен, что Беккендорф пойдёт на всё, лишь бы только избежать встречи с полицией.

– Внимание! – послышался голос диспетчера над платформами железнодорожных путей. – Готовиться к отправке скорый поезд, сообщением Москва-Хельсинки. Просьба, пассажирам занять свои места, а провожающим покинуть поезд.

Ника, которая усердно делала вид, что болтает по телефону, проворно заскочила в поезд. Стас увидел, как через два вагона от неё, на поезд сел и Сеня. Сам Корнилов забрался в последний вагон и тут же переоделся, скинув униформу железнодорожника, сменив её на форму проводника. А седую бороду и грим, на усы, «большое родимое пятно» и «шрам от ожога».

Что ж, у них есть четырнадцать часов, чтобы поймать Беккендорфа.

То, что Пожиратель на этом поезде, Стас даже не сомневался. Корнилов даже не особенно удивился, что они его не заметили. Наверняка Нестор преобразился до такой степени, что его даже самые близкие люди не узнали бы.

Поезд тронулся, пол под ногами Стаса чуть заметно качнулся. Где-то в вагоне заплакал ребёнок, и у кого-то зазвонил телефон, а кто-то немедленно потребовал, чтобы все перестали шуметь и дали отдохнуть!

Стас, сохраняя бдительность, ринулся вперёд по вагонам. Корнилов сдерживал волнительную порывистость, которая гнала вперёд и требовала скорейшим образом поймать, схватить, задержать Бекендорфа.

Но, Корнилов не стал бы одним из лучших сыщиков современной России, если бы позволял адреналину и эмоциям взять власть над собой.

Степенно, но быстро. Не теряя времени, но внимательно. Сохраняя осторожность, но действуя рационально и эффективно. Именно так должно вести себя в подобных ситуациях следователю УГРО.

Стас прошел вагон насквозь, все купе были открыты, Бекендорфа здесь не было. Корнилов перешел в следующий. Он отправил сообщение оперативной группе быстрого реагирования, собранной из офицеров УГРО. Разделившись по четыре человека, они заняли два купе в поезде до Хельсинки. По настоянию Стаса в группу взяли троих женщин, потому как четверо угрюмых мужиков, которые в тишине сидят в купе и выходят только по нужде или покурить, вызовут подозрение даже у ребёнка. Но группа должна была вступить в действие, лишь в самом крайнем случае, Стас искренне надеялся, что этого не случится.

Сам Корнилов всегда был готов к худшему.

Стас прошёл следующий вагон, заглядывая в каждое купе. Одна пара показалась ему подозрительной. Потому что женщина сидела молча, отстраненно глядя в окно и было видно, что совсем недавно она плакала. Мужчина, нахмурив брови, молча читал что-то на планшете. Мужчина подходил под комплекцию Пожирателя, но стоило женщина обратить взор заплаканных глаз в сторону Стаса, как Корнилов мгновенно понял, что здесь виной всему бытовая ссора. Стас заметил синяки на руках женщины, и хотя ему было жаль её, сейчас у него не было времени разбираться в семейных скандалах.