Текст книги "Время собирать камни. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Кумин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 53 страниц)

– Но вы правы, адмирал, это действительно может сработать! Вопрос только в том, кто первый пойдет с открытой грудью на амбразуру…

На Каина тут же обернулся полковник Маркер, и в его взгляде явственно читалось одно: кто угодно, только не мы. Иннокент его хорошо понимал. Действительно, еще одного залпа крейсера они не выдержат, да еще с предлагаемого им критически близкого расстояния.

– Эх! Была не была! Я пойду! – залихватски махнул рукой полковник Венергер. – Но тогда этот крейсер будет записан за мной!

– Не имею ничего против! – поспешно согласился Иннокент.

– Тогда пошли! Делай как я!

Фрегат «Беттинбургер», резко сменив вектор движения, пошел на сближение с пиратским крейсером «один».

– Чего вы ждете? За ним! – приказал Иннокент полковнику Маркеру.

– Да, сэр… – кивнул командир корабля.

Маркер против такого маневра вторым номером ничего не имел и отдал соответствующие распоряжения штурманам, после чего «Звезда Витима» последовала примеру «Беттинбургера». Далее пошли в своеобразное пике корветы «Брувджук» и «Дайнгад».

Фарберский фрегат получил залпы не только от крейсера-жертвы, но и от «третьего», шедшего в стороне и среагировавшего достаточно быстро, чтобы не дать «Беттинбургеру» спрятаться в мертвой зоне своего собрата. Но ничто не помешало фрегату отстреляться.

Хватило одной штурмовки, чтобы вывести пиратский крейсер «один» из строя. Залпы четырех кораблей, произведенные один за другим почти в одно и то же место, сделали свое дело, уничтожив почти все орудийные батареи корабля. Теперь он практически не представлял собой опасности. Пятидесятки и зенитные пушки можно в расчет не принимать. «Первый» стал не более чем самоходной баржей (чем он, к слову сказать, раньше и являлся), и можно было заняться крейсером под номером «три».

41

– Только на этот раз героя из меня не получится, – сразу предупредил полковник Венергер. – Мой корабль хорошо потрепали этим залпом: двадцать пять процентов секций разгерметизировано. Еще один такой заход, и можно сразу заказывать оркестр с торжественно-поминальной музыкой…

– Геройства больше не потребуется, господин полковник, – с улыбкой ответил Каин Иннокент. – Кажется, наши черепашки прибавили ходу и к концу веселья обещают успеть.

– Давно пора, – понимающе хмыкнул командир фарберского фрегата. – Решили, что мы сами сможем справиться, и поспешили поучаствовать, чтобы не выглядеть глупо, так и не распечатав стволы.

– В точку.

– Но вы уж подыщите им такое задание, чтобы они прочувствовали все от и до, чтобы знали, как бросать друзей один на один с врагом.

– Обещаю.

Неожиданно оставшийся пиратский крейсер резко замедлился, таким образом сократив дистанцию с преследователями, и повторил маневр своих врагов: очень резко сблизился с двумя корветами республики Витим. После чего открыл сокрушающий огонь из всех орудий, в том числе и пятидесяток, и в довершение запустил торпеды.

Лавина огня ударила в «Брувджук», попытавшийся отклониться, но сделавший это из-за неопытности экипажа в боевой обстановке недостаточно быстро. Сказался шок массированного обстрела и полученные повреждения. Частые взрывы искалечили правый борт корвета, да так, что там практически не осталось ничего, что могло бы стрелять. Сплошные раны. Так что три пущеных торпеды без помех добрались до цели и начали рвать искалеченный корабль.

– О боги… – выдохнул полковник Маркер, и Каин Иннокент мысленно повторил его слова.

Корвет не выдержал третьего попадания и стал разваливаться на части. Его закрутило от ударной энергии, маневровые двигатели, большей частью вовсе отключившиеся, не справились с нагрузкой, и центробежная сила разорвала корабль на две неравных части.

А крейсер не стал униматься и нацелился на второй корвет. Но тот уже успел убежать достаточно далеко от разъяренного хищника, да и не успел крейсер накопить достаточно энергии, чтобы повторить свой ужасающий залп.

Тем не менее выстрелы из семидесятипяток получились достаточно меткими, и в борту «Дайнгада» появились воронки и пробоины, однако большую часть торпед, а их в корвет крейсер выпустил аж десять штук, он сумел поразить. Только одна торпеда ударила «Дайнгаду» в днище, из-за чего он потерял ход.

Далее ситуация стала развиваться еще быстрее. Кажется, что пираты, по сути потеряв два тяжелых корабля, исполнявших роль охраны, отказались от атаки планеты во чтобы то ни стало, не разобравшись со своими преследователями, понимая, что им спокойно добраться до нее не дадут.

Шедшие впереди носители десанта и авиации затормозили и повернули назад. Затормозили и крейсера, сбросив скорость до каких-то жалких ста километров в секунду, так что эскадрам не оставалось ничего другого, как начать «стоячую» войну. А это довольно опасно для любой из сторон, поскольку подобная схватка могла закончиться банальным побоищем.

– Рейдерам немедленно защитить «Дайнгад»! – приказал Каин Иннокент, увидев, что половина пиратских малых кораблей устремилась к поврежденному корвету. – Закройте его! Второй торпедной атаки он может не перенести.

Наконец подоспели два маненсбетских корвета, тут же вступивших в бой.

– Долбим крейсер! – наказывал их командирам Иннокент.

Два корвета и два полуживых фрегата стали выделывать замысловатые траектории рядом с крейсером «три», шмаляя в него из всех крупнокалиберных стволов, чтобы в свою очередь достать его батареи главного калибра, надеясь обезоружить врага. Но и пират не дремал, осыпая болванками самых опасных противников.

Тем временем возле третьего корвета «Дайнгад» началась своя карусель боя. Между собой сцепились рейдеры метрополий и пиратов, последние выпустили авиацию. Друг в друга полетели торпеды. Каин как главнокомандующий уже мало на что мог повлиять, лишь задавая общие задачи. Все основное руководство перешло на следующую ступень комсостава – непосредственно командиров кораблей. Уже они координировали свои действия друг с другом, и Иннокент им не мешал.

Корвет молчал, когда мимо него проходили вражеские корабли. Стало ясно, что разрушения у «Дайнгада» намного серьезнее – повреждены накопители. Хорошо еще, что могли работать зенитные плазмодинамические пушки, коим не требовалась внешняя энергия, сбивая на подлете ракеты и торпеды противника, но главные калибры даже не шевелились.

– Связь! Вызвать крейсер, – затребовал Иннокент, чувствуя, что все валится из рук.

– Есть, сэр…

Фрегаты тоже получали от стомиллиметровок крейсера, а если учесть, что они уже изрядно потрепаны, особенно «Звезда Витима», то все могло обернуться очень даже печально. Один шальной снаряд пробьет ослабленную переборку, достанет реактор… Это особенно плохо. Потому что, в отличие от настоящих боевых кораблей, у переделок дополнительные реакторы в случае неустранимой неисправности не отстреливались автоматически. Они вообще не отстреливались.

Связист стал пытаться вызвать вражеский корабль. Наконец ему это удалось.

– Слушаю, кам… – оборвал себя на полуслове вышедший на связь пиратский адмирал.

– Уходите, – сказал ему Каин, – вы проиграли, по крайней мере, поставленной цели вам уже явно не добиться. Мы от вас не отстанем и, конечно, будем долбить на обратном пути. Возможная добыча не стоит потенциальных повреждений. Она не стоит уже понесенных потерь…

– А если к нам подойдет помощь? – улыбнулся пиратский командующий. – Мы в таком случае возьмем сторицей. И уж конечно от вас не останется и обломка.

– К нам она тоже подоспеет. Да и не в правилах пиратов устраивать побоища. Не так ли? Ваше кредо – быстрый налет, грабеж и быстрый отход, – напомнил Иннокент. – Но никак не затяжные сражения с неизвестным результатом.

– Верно.

– Тогда уходите, ваш план провалился, мы отпустим.

Пират, казалось, задумался.

– Хорошо, отзывай свои корабли.

– Сначала ты…

– Договорились.

Прямо в эфире пиратский адмирал отдал соответствующий приказ, и носители оставили в покое корвет «Дайнгад», разлетевшись в стороны. Замолчали пушки крейсера.

Каин сделал то же самое, приказал прекратить огонь, и пиратский флагман перестал вздрагивать от попаданий объединенной группировки трех метрополий.

Пиратские корабли поначалу медленно, словно опасаясь, что их начнут преследовать, или решая, не плюнуть ли на договоренность и продолжить атаку, направились в сторону звезды.

Когда не осталось никаких сомнений в том, что пираты уйдут, среди экипажей кораблей начались проявления бурной радости. Люди кричали, обнимались, кто-то даже плакал, другие посылали вдогонку пиратам нецензурные пожелания.

«Да-а… Интересно, как бы они радовались, если бы узнали, что этот бой в целом… ну, может, с небольшими дополнениями вроде моей штурмовки, да еще по мелочи, срежиссирован Ониксом в угоду своим планам?» – подумал Каин Иннокент, не испытывавший ни капли удовлетворения от победно закончившегося боя.

По этому плану, который сам Каин узнал всего за минуту до вторжения вражеских кораблей в систему Витим, пираты изначально должны были проиграть. Но любой план может провалиться, ведь о нем знали только он и пиратский адмирал, а остальные действовали в полную силу, стреляли, убивали, умирали…

Слишком много «если» сопровождало этот план, все могло рухнуть в любую минуту, несмотря на режиссуру. Скажем, если бы что-то вышло из строя и корабль не смог продолжить бой, и все к этому шло, если бы кто-то струсил и бежал, если бы артиллеристы оказались еще хуже, чем есть, если бы, если бы, если бы… В конце концов командир пиратов тоже не может подставляться слишком явно, проявляя откровенную тупость.

«Да и если бы мы проиграли, это не очень-то и изменило планы Оникса, – меланхолично подумал Каин. – Просто он решил сделать героем меня, а точнее – некоего Авраама Долейна. А если бы победил не я, не сумев выиграть постановочный бой, вот уж позор-то, этим героем стал бы кто-нибудь другой, вот и все».

Иннокенту в какой-то момент стало дурно. Ведь только что с обеих сторон погибли десятки людей, десятки тяжело ранены, и только ради того, чтобы эта «игра» обрела черты реальности, чтобы План Оникса, с большой буквы, обрел новое наполнение и получил новые предпосылки для дальнейшего развития.

А сколько таких жертв будет еще? Не напрасны ли они? Ведь это только начало…

42

В следующую неделю пираты еще трижды беспокоили новообразованные метрополии. В двух мирах (какая неожиданность!), Фарбере и Маненсбете, они получили от ворот поворот, благодаря тому что вместе с Витимом помогали друг другу, являя остальным пример взаимопомощи, без чего никому не выжить, что подтвердилось в третьем налете пиратов на Цехален.

В этой системе, оставленной в отместку без поддержки Витимом, Фарбером и Маненсбетом, пиратам удалось добраться до планеты, опрокинув ее флот, и хорошо там покуролесить. И все потому, что этому миру никто не помог, как никому не помогал он сам, отделываясь какими-то невнятными отговорками.

Камрад-адмирал Дмитрий Баренцев, одержавший победу в Цехалене и взявший там хороший куш, праздновал победу со своими боевыми товарищами, командирами крейсеров и фрегатов, устроив грандиозную попойку в одним из баров Ассалта.

– Ух, и врезали мы им! – в который раз воскликнул камрад-полковник Бзежинсон, стукнув пустым стаканом по столу, и с силой выдохнул спиртовые пары. – Любо-дорого посмотреть! Залп – и от их жалкого корветишки полетели одни клочья! Это ты здорово придумал, Кентавр, сразу тройной перекрестный залп по кораблю! А он даже ни разу прицельно пальнуть не успел!

Командиры засмеялись, вспоминая данный эпизод космического боя.

– Но я одного не могу понять, Кентавр, – сказал камрад-майор Лоренц, командир десантного корабля, с трудом фокусируя взгляд на своем командире после выпитого.

– Чего тебе непонятно, Фрез? – спросил Дмитрий Баренцев.

– Ведь получается, что мы воюем с собственными кораблями. Ведь мы же их в свое время захватывали, чтобы получить выкуп с торгашей… Спрашивается, а на кой хрен их надо было вообще продавать независимым, чтобы иметь на свою задницу столько проблем?

– Верно! – согласился со своим приятелем камрад-капитан по прозвищу Триплекс. – Вон, камрад-адмирал Наушник, ну и фамилия, никаких прозвищ не надо… – хмыкнул командир авиационного крыла крейсера «Тесак». – Так вот, Наушник вообще обломался так, что два корабля в пух и прах потерял, и остальные тоже в других налетах по морде получили будь здоров…

В обычном состоянии никто ничего подобного бы не сказал второму человеку после самого команданте Оникса, или, как теперь его следовало называть, камрад-президента. Но сейчас все изрядно выпили, языки, понятное дело, развязались – и наружу полезло, что называется, накипевшее.

– Значит, другого выхода не было, – сказал Кентавр. – Не выкупили свои корабли торгаши… Видать, страховка все покрыла…

Собутыльники подняли удивленные глаза и согласно закивали головами.

– Тоже может быть…

– Ну вот, – продолжил Кентавр, – что Ониксу еще с этими кораблями делать, если их не выкупают хозяева? Только продать независимым, чтобы получить хоть что-то.

– Не, я, конечно, понимаю, что продавать наши корабли независимым – хороший бизнес, – снова взял слово Фрез, выпив очередную рюмку виски, – но, с другой стороны, я ожидал получить от подобной сделки барыш покрупнее.

– Да! – хором подтвердили остальные, недовольные низкими премиальными.

– Ты хочешь обвинить камрад-президента в крысятничестве? – с угрозой, несмотря на изрядную стадию опьянения, спросил Дмитрий, хмуро взглянув на камрада Лоренца.

Ведь Оникс – его брат, главное, не сболтнуть это по пьяни, защищая родную кровь. Поскольку никто ничего не знает про их родство.

– Нет, что ты, – остудил свой пыл Фрез. – Но сам посуди… Мы продали почти полсотни кораблей и что с этого получили? По жалких сто тысяч!.. А экипажи и того меньше… Где деньги, спрашивается?

– А тебе не приходило в голову, что остальные деньги идут на общее дело, Фрез? Оружие, боеприпасы, провиант, топливо, запчасти… все это, между прочим, стоит денег, и немаленьких. Опять же новые корабли надо оснащать более мощным оружием и защитой…

– Я о чем и толкую, Кентавр! – громким шепотом заговорил пират. – Только подумай, какой геморрой на свою задницу мы получили, продав корабли независимым… Теперь вместо того чтобы спокойно подойти к планете и без проблем прошерстить ее, нам приходится воевать против собственных кораблей, которые мы когда-то захватывали… Теперь столько риска, а о прибыли я и вовсе молчу… Зачем? Теперь львиная доля добычи уходит на ремонт и обслуживание наших громад…

Дмитрий Баренцев хмуро уставился в свой стакан. Действительно, все это выглядело очень непоследовательно, нелогично, странно, и ответить на вопрос Фреза ему было нечего.

– Я начинаю с ностальгией вспоминать старые времена, когда у нас были небольшие корабли и мы были вольными охотниками космоса, – мечтательно произнес Фрез, размахивая стаканом и расплескивая по столу его темно-коричневое содержимое. – Вместо этого мы теперь сидим на одной планете и не смеем носа казать в другие миры. Там нас тут же захомутают и отправят на нары, причем пожизненно. Скукотища…

Старые пираты тоже загрустили, отдавшись воле течения реки памяти.

– Зато теперь мы сила! – выкрикнул откровенно пьяный Дренаж, командир еще одного корабля-носителя.

– А толку?..

– Я чую измену, – хмыкнул Дмитрий, оглядев собравшихся, и сам не понял, чего больше в его голосе: реальной угрозы расправы за возможный мятеж, за его малейшие признаки, или иронии и грустного воспоминания о былом.

«Да, тогда действительно все было проще и веселей», – подумал он, опрокидывая очередную стопку.

Поняли его сомнения и остальные пираты, и потому никто не спешил клясться в личной преданности камрад-президенту.

– Я слышал, Оникс, э-э… в психушке раньше лежал, – вдруг совсем тихим голосом заявил Триплекс, исподлобья быстро стрельнув глазами на камрадов, особенно долго задержавшись на Кентавре – втором человеке после камрад-президента.

– Кто тебе сказал такую чушь, Трип?! – встрепенулся Дмитрий Баренцев, в упор взглянув на камрад-капитана.

– Никто… просто общий слух ходит, – смутился тот, пьяно улыбнувшись.

– Да за такое надо сразу башку рубить! – продолжал бушевать Дмитрий.

– Успокойся, Кентавр, это просто глупые слухи… лучше выпей, – подлил Баренцеву в стакан порцию спиртного Лоренц.

– А вообще, если подумать, камрады, – проронил Бзежинсон, легкомысленно взмахнув рукой, – в этом что-то есть…

– О чем подумать?! Что в этом есть?! – продолжал бушевать Дмитрий Баренцев, резко отстранив от себя рюмку.

– Успокойся, Кентавр… ничего такого… Просто я говорю, что слухи на пустом месте не родятся, как нет огня без дыма…

– Дыма без огня, – поправил Дренаж, подняв голову от стола и снова стукнувшись лбом о столешницу и уже в таком положении сдавленно добавив: – Огонь без дыма как раз развести можно, если дрова сухие… Я уже молчу о всяком химическом и газовом огне…

– Точно, камрад… Дыма без огня не бывает… О чем я? – беспомощно огляделся на товарищей камрад-полковник, сморщив лоб в попытке ухватить ускользающую мысль.

– О… хм-м… нашем камрад-президенте… дескать, он лечился… – напомнил Триплекс, завязавший разговор на неловкую тему и потому помнивший нить разговора, опасливо взглянув на Дмитрия.

– От чего?

– Ну-у… от чего обычно в «желтом доме» лечатся… не от сифилиса же.

– Вспомнил! Как я уже сказал, огня без дыма не бывает…

– Дыма без огня… – вновь поправил Дренаж глухо, уже не отрывая головы от стола.

– Стоп… – резко поднял руки камрад-полковник и сдавил виски. – Мы повторяемся… к черту дым, к черту огонь… Я хочу сказать, что ды… что просто так слухи не возникают.

– Это ты тоже говорил…

Но Бзежинсона уже было не сбить с мысли, он словно не давал ей выскочить из головы, продолжая сжимать пульсирующие виски руками. Камрад-полковник продолжил назидательным тоном, как иногда любил говорить, из-за чего получил соответствующее прозвище Академик:

– Народ все видит, все понимает, пусть неосознанно…

– Ты сам понял, чё сказал, Академик? – удивился Триплекс. – Лично я слова по отдельности разобрал, а вот смысл предложения в целом чего-то не уловил… Не мог бы ты без заумствования?

– Хм-м… давайте попробую попроще… – усмехнулся Бзежинсон. – Для тех, у кого в башке одна извилина, и то искривление под микроскопом не сразу увидишь, поясняю…

– Ты, кажется, нарываешься на неприятности, камрад-полковник! Не смотри, что званием выше, я тебе эти извилины быстро распрямлю, и станешь ты не Академиком, а…

– Заглохните! – в самом начале пресек возможный мордобой Дмитрий Баренцев.

– Но…

– Я сказал: заглохни, Трип.

Трип обиженно замолчал, исподлобья взглянув на победно улыбающегося Академика, собравшегося продолжить прерванную лекцию.

– И ты тоже заглохни, – остановил его камрад-адмирал и, осмотрев всех за столом, твердо добавил: – Остальным так же советую особо на эту тему не распространяться…

– Мы-то, может, и не будем, но слухи – дело такое, что приказать им исчезнуть невозможно, – все же заметил Академик.

– Я сказал и больше повторять не буду.

На этом празднование как-то само собой затихло, и вскоре камрады на нетвердых ногах стали расходиться кто куда. Кого вообще выводили под руки, а кого и вовсе выносили. Для этого даже специальная команда при барах имелась.

43

Несмотря на то что разговор происходил, когда все были чертовски пьяны, в такой степени опьянения, когда после протрезвления не помнишь не только слов, действий – вообще ничего, Дмитрий Баренцев помнил все сказанное так, словно беседа состоялась на трезвую голову. И разговор этот запал ему в душу, поселив там колючие семена смутного сомнения, общей неуверенности и подозрительности.

Выпив противопохмельную микстуру, Дмитрий снова залег в кровать, чтобы дождаться действия препарата и избавиться от этой обручем сдавливающей голову боли и странного привкуса на языке.

– Ты готов к скачкам, коник? – спросила проснувшаяся от его движений Альма, подружка экстракласса.

– Не коник, а Кентавр… – с неудовольствием поправил Дмитрий.

– А какая разница?

– Конь – это домашнее тягловое животное, а кентавр – мифологическое существо… сопряжение человека и коня.

– Но член-то у него все равно лошадиный.

– Блин… кто о чем…

– Ну да, Кентавр, – согласилась Альма. – Все рассматривают какую-либо вещь сквозь призму своей профессии.

– Это точно…

– Так готов к скачке?

– А то по мне не видно, – страдальчески поморщился Дмитрий. – Не сегодня… Лучше приготовь что-нибудь пожрать.

Девушка соскользнула с кровати и, накинув на себя легкий халатик, направилась на кухню, где вскоре забренчала посудой. Когда оттуда потянуло аппетитными запахами, Кентавр почувствовал улучшение, принял вертикальное положение и набросил на плечи шелковый халат. На столе уже стоял нехитрый завтрак из омлета с беконом и кофе.

– Непрожаренный… – поморщился Дмитрий. – Прошлая лучше готовила.

– Так заведи повара. А я вроде как для других целей предназначена, – хмыкнула Альма.

В этот момент весь ее вид – чуть распахнувшийся халат и эротическая поза – показывал, что она имеет в виду.

– Все женщины должны уметь готовить, для каких бы целей они ни предназначались, – не повелся на эту демонстрацию изящных форм Кентавр.

Проститутка фыркнула и, игриво закинув ногу на ногу, неожиданно спросила:

– А это правда, что ваш предводитель в психушке лечился?

Дмитрий аж поперхнулся кофе.

– О чем ты?.. Откуда ты это взяла?!

– В Сети вычитала… Нужно же хоть какую-то информацию о вас собрать, прежде чем соглашаться на работу, такую длительную и черт знает где.

– В Сети, значит?

– Ага.

Теперь Дмитрий понял, откуда ветер дует. Проститутки, что-то вычитавшие в Сети, задают неудобоваримые вопросы своим клиентам, а те в свою очередь начинают напрягать мозги. Хватает одного из сотни, кто этими мозгами как следует пошевелил, чтобы прийти к каким-то выводам, после чего начинаются разговоры в тесных компаниях, и слух начинает циркулировать среди пиратского сообщества, как какая-то болезнь вроде гриппа или того хуже.

– Мне как-то сложно представить, – продолжала щебетать Альма, – что всеми пиратами заправляет человек, у которого шарики заехали за ролики…

– Приберись, – оборвал ее треп Дмитрий, слушать такое о своем брате не очень-то приятно.

Допив кофе, камрад-адмирал пошел одеваться с целью наведаться к Виктору. Он решил прояснить некоторые темные моменты происходящих событий и вообще расставить точки над «i».

Только сейчас он начал понимать, что все происходило как-то неправильно. Он даже не мог точно сформулировать для себя, что именно, просто общее ощущение.

«Вопрос в том, когда все началось в действительности? – подумал Дмитрий. – Где та точка отсчета?»

После недолгих раздумий Дмитрий решил, что все началось очень давно, с того момента, как братец переметнулся к пиратам и его с собственным сыном с собой увлек. Просто тогда все выглядело очень логичным…

«Значит, в то время действительно произошло что-то из ряда вон выходящее, – снова подумал Баренцев. – Уж не был ли он действительно в психушке? А то и вовсе из нее сбежал?!»

Мысль только на первый взгляд могла показаться глупой. Иначе как объяснить, что служака Виктор, не видевший смысла в жизни без службы на Флоте, с самого детства грезивший военной карьерой, вдруг замыслил измену, предал дело всей своей жизни и оказался среди пиратов.

«Неужели он действительно сумасшедший?..» – изумился он.

Дмитрий вспомнил, как все объяснял сам Виктор, когда переманивал его на свою сторону. Он объяснял это тем, что его решили уволить под каким-то благовидным предлогом, из-за старых служебных конфликтов не давая повышения в звании. Что ж, это действительно могло выглядеть как обида, тем более что его не продвигали по службе, в то время когда более молодые, менее опытные, благодаря связям пробивались выше.

Дмитрий тогда не особо задавался подобными вопросами. Предложение брата оглушило его, и он после недолгих уговоров и раздумья согласился по принципу «была не была», потому как жизнь отчего-то не складывалась, вроде бы все есть, но чего-то не хватает…

Артура, своего сына, Виктору даже уговаривать не пришлось. Тот весь пошел в отца, молодой, грезил космосом, романтика опять же. А тут такая шикарная возможность.

А потом все так закрутилось, завертелось, что и думать о происходящем некогда. Собрали свою бригаду, начали процесс объединения с другими бригадами. Не всегда все происходило гладко, случались конфликты, в финале своем завершившиеся глобальным побоищем, из которого они вышли победителями.

«Но вот дальше… дальше действительно происходит что-то странное, – сказал самому себе Дмитрий, неспешно катя на электромобиле. – Не вяжется это с прошлой логикой. Флот. Собственная планета-база… Мы становимся слишком уязвимы, большая часть флота стоит на страже вероятных точек прорыва. И эта продажа „излишков“ кораблей метрополиям, с которыми у нас теперь столько проблем. А сколько денег – десятки, сотни миллионов канули не пойми куда…»

С такими тяжелыми мыслями, вносящими в душу полный раздрай, Дмитрий Баренцев вошел в Президентский дом. Охрана даже не шелохнулась, кроме того что поприветствовала камрад-адмирала, и он ответил на приветствие.

«А чего это я об охране подумал именно как об охране? – удивился самому себе Дмитрий, вдруг ощутив, что хочет оказаться от нее подальше, заставил себя не оборачиваться и, более того, не ускорить шаг. – Я ощущаю себя…»

Как он себя ощущает, Дмитрий решил не додумывать, а точнее, не облекать эти чувства в точные формулировки, а то очень уж они гадостные получаются, благо повод есть. Вот дверь в комнату камрад-президента. Тут охраны уже нет. Виктор никогда не был позером.

Дмитрий, пару раз стукнув в дверь, толкнул ее и, как имеющий неограниченный доступ к камрад-президенту, открыл и вошел…

– Замечательно…

Дмитрий не сразу понял, что Виктор сказал это не по отношению к нему, а к происходящим процессам на большом настенном экране. А происходили там весьма знаковые события: три торжественно одетых человека – президенты метрополий – в не менее торжественной обстановке, сидя за одним длинным столом, подписывали какие-то бумаги, передавая папочки друг другу. Что-то бубнил закадровый голос, Дмитрий не сразу разобрал что, а когда понял, не увидел в этом ровным счетом ничего замечательного, даже сколько-нибудь удовлетворительного.

Вместе с Виктором репортаж просматривал один из его доверенных людей, из числа тех людей-винтиков, выполняющих какие-то секретные поручения камрад-президента, – его глаза, уши, руки, голос… бывший «засранец», неплохой пилот, в чем Дмитрий убедился лично, а ныне камрад-полковник Иннокент с позывным Ригель.

– Что же в этом замечательного, Виктор? – несколько раздраженно спросил Дмитрий, кивая на экран.

– Привет, брат… Какие-то проблемы? – отвлекся Виктор Баренцев от созерцания репортажа.

– Проблем много, и это одна из них, грозящая перерасти в катастрофу.

Виктор пристально взглянул в глаза своему младшему брату и кивнул на стул, приглашая сесть, и, повернувшись к Иннокенту, бросил:

– Погуляй, Ригель.

Каин Иннокент, поняв, что назревает какой-то сложный момент, кивнул и вышел вон.

– Присаживайся… Говори.

– Ну… – на секунду смутился Дмитрий под этим пронизывающим взглядом и даже повел плечами, словно сбрасывая с них какой-то груз. – Начну с того, что я абсолютно не понимаю, что происходит, брат. И меня это начинает беспокоить.

– Конкретнее.

– Да куда уж конкретнее! – снова кивнул Дмитрий на экран. – Только что три мира объявляют о создании военно-политического Оборонительного блока. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что создается он для защиты планет от нас – пиратов. Они и раньше друг друга прикрывали, но теперь это нечто вроде юридически обязывающего договора со штрафными санкциями за неисполнение. А это значит, что в скором времени к ним присоединятся и остальные независимые миры. А ты смотришь на это и говоришь: замечательно. Что мне такого после этого думать прикажешь?

– А что ты все-таки по этому поводу думаешь? – настаивал старший Баренцев.

– То-то и оно, Виктор, что я не знаю, что и думать…

«Разве что ты действительно потек крышей», – все же подумал Дмитрий.

– Хорошо, Дим, я постараюсь тебе объяснить, – вздохнул Виктор и откинулся на спинку кресла, сплетя пальцы в замок и положив руки на живот. – Итак, ты хочешь знать, что же замечательного в том, что три метрополии объединятся в военно-политический блок, а потом к ним с большой вероятностью примкнут другие?

– Да.

– Для нас, как для пиратов – абсолютно ничего хорошего в этом нет.

– Вот и я про что! Постой, что-то я тебя не понимаю…

– Я не собираюсь вечно оставаться пиратом, как невозможно вечно оставаться молодым.

– Ага… – кивнул Дмитрий, тут же подумав о деньгах. Что ж, тут все логично. – Значит, ты в скором времени собираешься сделать ноги?

– Что-то вроде того.

– Теперь, кажется, начинаю понимать хоть что-то. Но почему ты сразу не сказал мне об этом? А то я уже начал думать черт-те что…

– И что же ты начал думать? – поинтересовался Виктор.

– Что ты спятил. Как-то очень уж натянутым все это выглядит: флот, планета… Слишком уязвимы мы стали.

– Не один ты так думаешь, но это уже неважно. Что касается того, почему не сказал раньше – чтобы ты вел себя естественно и не дай бог не проболтался, потому как злоупотребляешь спиртным.

– Так делать больше нечего, вот и злоупотребляю… И сколько денег ты уже успел собрать на безбедную старость?

– Хм-м… много.

– Много – это сколько?

– К чему такая настойчивость, Дим? Много – это много, и станет еще больше, когда мы продадим оставшиеся корабли этому союзу.

– Я просто хочу знать.

– Зачем? Ты что, мне не доверяешь?

– Доверяю…

– Тогда в чем дело?

– Может, я хочу свалить прямо сейчас? – сказал Дмитрий. – Я хочу получить треть всей суммы и сделать ноги. Ситуация становится слишком непредсказуемой. Мы заперты на Асслате, и скоро конфедераты найдут способ прорвать нашу оборону без больших потерь.

– Еще не скоро…

– И тем не менее.

– Если хочешь свалить прямо сейчас, это твое дело, держать не стану… Я могу дать тебе на первое время пять-семь миллионов, а остальное ты получишь, когда я закончу всю комбинацию.

«У тебя просто нет этих денег, – со всей очевидностью понял Дмитрий. – Ты их даже не зажимаешь, у тебя их просто нет. Другой вопрос: куда ты их потратил?»

– Хорошо, – сказал он. – Дай мне эти деньги, и я ухожу.

– Как пожелаешь. Чем займешься?

– Еще не решил… Обоснуюсь где-нибудь, а там видно будет.

44

Своих вчерашних собутыльников Дмитрий нашел в том же заведении, где они пили вчера.

– Здорово, Кентавр! – в приветствии взмахнул рукой с кружкой пива камрад-полковник Бзежинсон. – Присядешь?