Текст книги "Феникс (СИ)"

Автор книги: Владимир Колышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

   – Побежали! – позвала Инга и устремилась к остановке, куда выруливал из-за угла дребезжащий, изрыгающий сизый перегар отработанной солярки, автобус-гармошка.

   Георгий догнал Ингу, схватил ее за руку и взял на буксир. И тут на середине пути он понял, что переоценил свои силы. А ведь дистанция плевая. Раньше он ее преодолел бы в момент, вихрем. В молодости среди сверстников ему равных не было в беге, а теперь... Да что там – в молодости, еще недавно он был в хорошей форме. От выпитого шампанского и пары рюмок ликера – даже от такой малости – в ногах разлилась какая-то расслабленность. И сердце билось неровно. Ай-яй-яй, какой позор!

   Георгий напрягся, жестоко подгоняя себя, сломал свою вялость и сумел войти в нужный ритм бега. Воробьи и голуби испуганно выпархивали у них из-под ног. Дробный стук их каблуков в виде эха отражался от стен домов, множился, накладывался друг на друга, резонировал: трак-тррак-ттрррак!!! Какая-то женщина открыла окно на первом этаже, высунула голову в бигудях, и спросила, куда это они бегут, и не началась ли спешная эвакуация? Одинокий встречный прохожий в выцветшем плаще-крылатке, надетом на голое тело, ответил самаритянке: «Успокойся, женщина, время еще не пришло».

   Водитель сжалился над ними, медленно ехал вдоль тротуара, не закрывая двери. Запыхавшиеся и благодарные, Инга и Георгий, с шумом ввалились в автобус и рухнули на сиденья. Успели. Автобус был последним. Через 20 минут начинался комендантский час. Час Быка. Время темных сил.

   Часть вторая

   ПУТИ НЕБЕСНЫЕ

   Глава седьмая

   ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

   Не вечно будем мы жить в этих желтых землях,

   усладе нашей...

   Сен-Жан Перс

   Георгий проснулся с петухами. Это его ручные электронные часы прокукарекали, а в промежутках между затихающими воплями красивый женский голос объявлял: «Девять часов ровно». И так продолжалось целую минуту. Когда часы умолкли и наступила тишина, он открыл глаза. Первое, что хотел бы он увидеть в свете нового дня – это лицо Инги. Отныне они будут вместе до конца дней своих. Никто и ничто их теперь не разлучит. Он протянул руку. Он повернул голову. Инги не было. Ее место на постели успело остыть – значит, она уже давно встала. Георгий накинул на себя старенький свой халат, подпоясался и, а ля Бальзак, вышел в общий коридор. В общественной ванной шумели трубы, стало быть, кто-то там мылся. Георгий прошлепал босыми ногами на кухню. Она была пуста – ни Инги, ни соседей по общежитию. Впрочем, в девять утра им полагалось быть на работе, кроме жены соседа из соседней комнаты – она в декретном отпуске.

   Он поставил чайник на газ и вернулся в коридор. «Инга, ты здесь?» – крикнул он и постучал костяшкой пальца по двери ванной. Ему никто не ответил. И тут он обратил внимание, что дверь в ванную заперта с его стороны и там не горит свет. Щелкнув задвижкой, он распахнул обшарпанную дверь. Пусто. Трубы шумели, но где-то за стенкой или на нижнем этаже. Георгий постучал к соседке-декретнице. Но и в ее комнате царило гробовое молчание. Детская коляска, всегда торчавшая у входной двери возле лестницы, тоже исчезла. Значит, молодая мамаша пошла выгуливать свое дитя.

   Проходя обратно в кухню, он, ни на что не надеясь, торкнулся к другим соседям и, конечно же, напрасно. «Ну ладно, – произнес он себе под нос, – позавтракаем в творческом одиночестве. Тем более, что нам не привыкать...»

   Он ополоснул лицо под кухонным краном, тем временем закипел чайник. Есть не хотелось, да и не было ничего из продуктов, и он только попил чаю с сухариками из запасов на такой вот случай. Потом вымыл чашку, сходил в ванную: принял душ и почистил зубы; оделся и обулся в домашнее, и только после этих необходимых процедур – закурил первую утреннюю сигарету. Делать это необходимо сидя, расслабившись. Помните, совет женщинам? Если вам не удалось отбиться от насильника – расслабьтесь и получите удовольствие. Так и здесь. Если вы не в силах противостоять дурной привычке – расслабьтесь и получите кайф. Курить нужно вдумчиво, ни в коем случае не впопыхах, не на ходу или, занимаясь делом.

   Георгий старался придерживаться этим полезным правилам, ставшими привычками, которые, в конце концов, превращаются в черты характера. И потому внешне он был совершенно спокоен. Его мужественное лицо не дрогнуло, не исказилось гримасой боли. Зато душа заболела. Черт возьми, все-таки он чего-то не понимает в женщинах.

   Получив удовольствие от курения, он загасил окурок, бросил его в общую пепельницу – пол-литровую стеклянную банку, чье прозрачное брюхо на две трети было заполнено окаменевшими чибариками – и пошел к телефону, как приговоренный на эшафот. Не без дрожи в душе и теле набрал номер домашнего телефона Инги.

   – Да, – отозвался мужской голос так быстро, словно дежурный учреждения.

   – Здравствуйте... – сказал Георгий, мучительно пытаясь вспомнить, как зовут мужа его любовницы.

   Понял, что ни за что не вспомнит, но не растерялся, не разозлился и даже где-то проникся состраданием к несчастному, но чрезвычайно опасному рогоносцу. Даже нашел (без прежнего цинизма) ситуацию комичной. Как во французском фильме – любовник звонит обманутому мужу, чтобы договориться о встрече с его женой. Наконец, он представился, и, конечно, его узнали.

   – Простите, Инга дома? Нет? А где она может быть?

   – Поищи ее возле себя, – посоветовал голос.

   – Но ее нет!.. – глупо ответил любовник.

   – А я тебя предупреждал, помнишь? Чему же ты удивляешься?

   Теперь голос рогоносца стал спокоен и как-то отвлечен, казалось, руки его были заняты каким-то привычным делом, а трубку он держит, прижав ее плечом к уху. Говорит, а сам работает, скажем, чистит свою любимую сексуально-убийственную машинку, разложив разобранные части на промасленной газете. Как все порядочные люди чистят по утрам зубы, так муж Инги, может быть, чистит свой пистолет – ведь, по большому счету, это его зубы, помогающие ему жить в этом мире. Зубы и еще иногда – член. Такой универсальный предмет необходимо держать в надлежащей чистоте и порядке.

   Георгий буркнул благодарность за проявленную к любовнику жены любезность, бросил трубку и вытер ладонью взмокший лоб. Полез в карман за платком, пальцы его наткнулись на острые грани твердой картонки. Он вытащил глянцевый прямоугольник – визитка Марго! Как раз то, что нужно: фамилия, имя, адрес и телефон – наличествовали все координаты хозяйки светского (скотского) салона, где побывали они с Ингой. Как хорошо, что он не выбросил карточку. Георгий быстро набрал номер и весь обратился в слух.

   – Хэллоу! – дохнул ему в ухо жеманный голосок.

   – Простите, Маргарита Евграфовна?.. Вас беспокоит Георгий... друг Инги. Может, помните?..

   – О! Георг! Ну как же, как же... И хочу вам заметить, что художники никого не беспокоят, это их беспокоят. Так что, я всецело к вашим услугам, – ответила она голосом попечительного друга.

   «Всецело», повторил про себя Георгий и представил, как далеко распространяется ее готовность к услугам людям искусства. На его озабоченный вопрос, последовал столь же озабоченный ответ: «Инги у нас нет».

   – Я обеспокоен, Маргарита Евграфовна, ведь и домой к себе она не приходила... Куда она могла пойти?

   – Право, даже ума не приложу...

   Марго, скрипя трубкой, усилено размышляла, куда может направиться с утра пораньше молодая, нигде не работающая женщина.

   – Ну, хотя бы в виде предположения, сейчас меня устроят любые сведения, только не неизвестность.

   – Вы знаете... – произнесла, наконец, подруга Инги, и голос ее неподдельно дрогнул, – кажется, я догадываюсь, куда... но боюсь даже об этом говорить, вдруг я ошибаюсь.

   – Я готов ко всему...

   – Вы что-нибудь слышали об обществе «Новый Иерусалим»?

   – Нет, – ответил Георгий и стал шарить руками в поисках сигарет.

   – Лет пять тому назад, – продолжала Марго, справившись с волнением и переходя на деловой тон, – они появились как маленький кружок, неформальное общество, которое позже стало разрастаться в общественное движение. Это были «зеленые», старые хиппи, любители русской старины, ну и в таком роде. Потом общество частью раскололось на фракции, частью обзавелось филиалами. Одни принялись восстанавливать храмы, другие пытались создавать коммуны, русские кибуцы. А третьи и четвертые ударились в мистику и коммерцию. Эти последние создали свое общество, не помню уж какое... Там собирались всякие экстрасенсы, аномальщики и, в частности – контактёры... Вам понятен этот термин?

   – Понятен, – излишне резко отозвался Георгий. – Продолжайте, пожалуйста.

   – Так вот, недавно на базе этих обществ возникла некая посредническая фирма под названием «Переселение, Инкорпорейтед». Как следует из проспектов этой фирмы, контактеры, находящиеся у них на службе, установили связь с пришельцами. И якобы пришельцы предоставили им эксклюзивное право быть посредниками между некой звездной расой и землянами в деле переселения последних на другие, более счастливые миры. Короче говоря, «Переселение, Инкорпорейтед» продает билеты на звездолеты пришельцев...

   – Бред какой-то, – пробормотал Георгий, ему хотелось сесть. Он оперся спиной о стену и незаметно стал съезжать вниз, пока не наткнулся на обувной ящик. – Совершеннейший бред, – повторил он громко. – Нет, нет, это я не вам... Просто действительность стала настолько сюрреалистичной, что все это невозможно воспринимать всерьез.

   – Когда происходит перелом эпох, говорить о здравом смысле не приходится, – спокойно заявила Маргарита Евграфовна и невозмутимо продолжила: – Но, в принципе, ничего непостижимого для ума тут нет. Просто людям предлагается альтернатива – переселиться в иные миры. Естественно, речь идет о так называемых «лишних» людях, не нашедших себе применение на Родине. Вспомните переселенцев в Новый Свет. Перед ними открылись блестящие перспективы. Одним словом, начинается заселение космоса землянами, только и всего. Конечно, человеку косному это понять трудно... Но вы-то человек образованный, передовой...

   – Понятно, – сказал Георгий, – «...в погоне за светом и пространством...»

   – Что вы сказали?

   – Я цитирую Циолковского. Он прав. Не вечно же нам жить в колыбели. Но почему вы уверены, что Инга воспользовалась услугами этой фирмы?

   – Потому что я видела у нее билет на звездолет. Билет как билет, довольно шикарно отпечатанный на мелованной бумаге, цветной, по качеству не уступает ведущим авиакомпаниям мира. Все четко и ясно указано: штрих-код, рейс, место: верхняя палуба, первый класс. Кстати, за этот билет она выложила все свои драгоценности, а их у нее было немало. Одно время она очень хорошо зарабатывала. И от матери ей перешло по наследству кое-что из золотых вещей.

   – Вам не кажется, Маргарита Евграфовна, что эта «Переселение, Инкорпорейтед» попросту обирает доверчивых граждан? – процедил Георгий, вздувшиеся желваки так и распирали его щеки. – Сто процентов, что это очередная мошенническая организация на подобие «МММ», если не похлеще.

   – Ну что вы, ведь многие воспользовались ее услугами, я сама этих людей лично знала.

   – А может быть, их где-нибудь кончают на пустыре... или в потайной газовой камере приватизированного крематория? Я, знаете ли, читал о нечто подобном в одном фантастическом романе.

   – Это не фантазии, все по-честному. Никто ни кого не убивает. Как вы могли такое подумать? Людей действительно отправляют на другие планеты согласно желанию клиента. Если хотите знать, у меня очень хороший знакомый работает в этой фирме. Весьма порядочный человек. Я ему верю, как себе. Он никогда бы не стал работать на корпорацию убийц.

   С вами все ясно, сделал вывод Георгий. Он бы нисколько не удивился сведениям, что Марго является внештатным сотрудником «Переселение, Inc.». Может, она и Инге, как подруге, устроила протекцию. У них там, поди, очередь. Очередь на тот свет. Вообще, это в духе Марго, насколько он успел разобраться в этой приторной дамочке. Этакое жертвоприношение на вселенском уровне. Космическая гекатомба. Подумаешь – избавятся от лишних людей, зато как возбуждает!..

   – Послушайте, Марго, но почему же она мне ничего не сказала? Мы вчера с ней так хорошо посидели в кафе... И после было все замечательно. Заночевала у меня... Она и словом не обмолвилась о своем якобы «переселении». Нет, я решительно этого не понимаю.

   – Очевидно, она до последнего момента взвешивала все «про» и «контра». И, к сожалению, в конце концов, перетянула не ваша чаша, – ответила Марго с язвительными интонациями в голосе.

   – А вы не в курсе, на какой час назначен этот... отлет?

   – Точно не скажу, но кажется, что где-то часов в 12 утра.

   – Значит, в полдень? Понятно!.. А место! Место, откуда будет происходить отлет? Это аэродром? – закричал в трубку Георгий, глядя на часы.

   – Да, это аэродром, только малый, который в Айкунайсе.

   – Это точно!? Айкунайский аэродром? Он же заброшен...

   – Совершенно точно, – подтвердила Марго. – Именно поэтому.

   – Пожалуйста, продиктуйте, если помните, хоть какие-то данные из ее билета... – попросил Георгий, точным движением выхватывая из верхнего наружного кармана куртки цанговый карандаш, как ковбой выхватывает пистолет. – Секундочку, я запишу...

   Он прижал плечом трубку к уху, перевернул визитку Марго и, положив её на тумбочку, торопливо стал записывать на тыльной стороне то, что ему диктовали.

   Марго хотела что-то еще сказать своим противным липучим голосом, но Георгий уже бросил трубку. «В двенадцать часов...» – твердил он, лихорадочно обуваясь и рассовывая по карманам портмоне с последними деньгами и разного рода мелочи, необходимые каждому курящему мужчине, покидающему дом на целый день. Не забыта была и граната, блестяще зарекомендовавшая себя в деле. Кто сейчас выходит на улицу без гранаты? Тем более, когда едешь выручать любимую из беды. Он бережно опустил ее в карман и проверил – хорошо ли она там устроилась.

   Этот железный смертоносный плод Георгий приобрел на металлическом рынке пару лет назад у одного ушлого мужика, приехавшего из Калининграда. Состоялась бартерная сделка: граната «Ф-1» – «лимонка» против двух блоков сигарет «Bond». Никто не остался в обиде. У них там с сигаретами было туго, то есть они дорогими были. А в русском гетто, где жил Георгий, невиданными темпами расцветал бандитизм, и того, кто не имел гранаты, просто не уважали.

   Когда малый джентльменский набор был взят в дорогу, до полудня у него оставалось еще масса времени: почти два с половиной часа. Для человека, едущего в аэропорт на самолет с билетом в кармане – запас вполне достаточен. Для человека же, решившего отговорить любимую от безумного поступка, времени катастрофически не хватало. К тому же любимую еще следовало разыскать.

   Он запер входную дверь и бросился вниз по лестнице, рискованно летя на подрезанных крыльях своей любви. В самом низу, на выходе из подъезда, Георгий мельком приметил сгорбленную спину какого-то бродяги в замызганном плаще, стоящего под лестницей. Бродяга отворачивал небритую рожу, но дело свое не прерывал. «Совсем уж обнаглели, ублюдки! – мысленно возмутился Георгий. – Средь бела дня ссут в подъезде, как же не быть разрухе!..». Но связываться с бомжем не было времени.

   Глава восьмая

   ПОГОНЯ

   Путешествие в тысячу миль начинается

   с одного шага.

   Гуань – Цзы

   На полпути к автобусной остановке Георгий тормознул левака. Белая «Нива» на вид была в хорошем рабочем состоянии. Как раз то, что нужно. «Нива» – отличная машина для езды по сельской пересеченной местности. По айкунайским окололесным проселкам только на таком вездеходе и можно было проехать, особенно после последней серии дождей.

   Георгий придал своему лицу доброжелательный вид, открыл дверцу со стороны пассажира и наполовину погрузился в табачно-музыкальную атмосферу салона. Говорить надо решительным, императивным тоном, приказал себе Георгий, никаких просящих ноток в голосе не должно быть. Главное, психологически верно построить фразу...

   – Слушай, кореш, подбрось до Айкунайса, – отчеканил Георгий и добавил вдохновенно: – Плачу зеркальными!

   На лице Георгия было написано: «Только откажи, сука, убью!» Но больше всего он надеялся на лукавое словечко «подбрось», хитро маскирующее дальность расстояния, кажущейся простотой действия. Подбросить – значит произвести действие быстрое, необременительное.

   Водитель «Нивы» – плюгавенький мужичонка неопределенного возраста с бабьим лицом оценивающим взглядом обвел – сверху до низу – фигуру предполагаемого клиента. Покрасневшей рукой, с обветренной, шершавой кожей, вынул изо рта сигарету без фильтра и бросил вполне дружеским тоном: «Садись».

   Георгий мысленно возликовал и проворно плюхнулся на переднее сиденье. Какое слово из его психологически выстроенной фразы подействовало на водилу, он не знал. Не последнюю роль, должно быть, сыграла загадочная фраза, сказанная в конце. Какого достоинства должна быть купюра, чтобы стать «зеркальной», Георгий тоже не знал. Эту фразу он слышал давно, еще в 70-е годы, от одного разбитного парня. Этот пацан тормознул такси, в котором ехал Георгий: «Шеф, подбрось туда-то и туда-то, плачу зеркальными». У таксёра заблестели глазки, и он взял попутчика. С попутчиком были две девицы. Блатняга крикнул им: «Эй, мочалки! К ноге! Прыгайте в тачку». «Мочалки» с хохотом запрыгнули в такси и с такой веселой компанией они поехали дальше. Из такси Георгий вышел раньше и потому, к сожалению, так и не увидал «зеркальные» разбитного парня. Но фраза, прозвучавшая так эффектно, запомнилась ему навсегда.

   Они уже сворачивали на Южную дамбу, соединяющую его район с центром города, а Георгий так и не сумел определить однозначно половую принадлежность водителя. Полноватые ноги, туго обтянутые старенькими джинсами, своей стройностью больше походили на женские. Ничего мужского в них не было. Особенно это подчеркивалось округлостью коленок. Однако потрепанная ветровка других округлостей не выявляла. Грудь водителя была плоской. Или казалась таковой. Впрочем, безразмерная ветровка много чего не выявляет. Лицо было несколько грубоватое, но с женскими мелкими чертами. Однако волосы стрижены в несомненно мужском стиле. Может быть, это ОНО, подумал Георгий и сильно смутился. Он совершенно не представлял себе, как следует общаться с оно. У человека выработан определенный стереотип поведения со своим полом и с полом противоположным. И применяются соответствующие стереотипы автоматически, сообразуясь с обстоятельствами. Но стереотипа поведения со средним полом у большинства людей попросту нет. «Андрогин, мать его... ее за ногу», – мысленно выругался Георгий, впрочем, вполне шуточно, и подумал, что неплохо бы, однако, и о цене договориться. Зеркальными-то оно, конечно, хорошо, но, в конце концов, нужно определить конкретную сумму. «Полста, я думаю, хватит. Потому что большего у меня все равно нет. Нынче я опять – „голый Вася“».

   «Андрогин» молчал, как лишенный человеческого любопытства автомат и с автоматической же четкостью вел машину. Многое о человеке скажут его руки, обычно именно по рукам легко определить пол человека, если тот маскируется. Но руки водителя были такими же двусмысленными, как и он сам. На первый взгляд, это были слишком аккуратные мужские руки, но если присмотреться, то, пожалуй, можно принять их за грубые женские, испорченные шоферской работой.

   Вот же незадача, продолжал огорчаться Георгий, сидим, как истуканы: ни пофлиртовать с ним как с женщиной нельзя, ни поговорить за жизнь как с мужчиной. Однако он все же поймал себя на том, что думает об «андрогине» в мужском роде. А как же еще можно думать, если он... она тщательно скрывает всё женское в себе и выпячивает мужское. Стало быть, она – если предположить, что это женщина – хочет быть мужчиной. Значит, обращение к ней как к мужчине вызовет у нее, скорее всего, положительную реакцию, а принимать ее за женщину, означает – вызвать явную или тайную недоброжелательность. Логично? Логично.

   Итак, половой вопрос был решен окончательно в пользу мужчины. Если, конечно, со стороны водителя не поступят протесты. Впрочем, если они будут обращаться друг к другу на «вы», то никаких проблем вообще не возникнет. Теперь нужно договориться о цене, и будет полный ажур. Георгий озабоченно взглянул на часы. Но без очков совершенно ничего не было видно, лезть за ними в карман – целое дело. Тогда он нажал правую треугольную кнопочку на корпусе часов, и по салону прокатился музыкальный удар гонга, и чистый женский голосок произнес: «Десять часов пя-а-ть минут!» водитель машинально проверил свои часы и что-то в них подправил. Это свойство человека – верить голосу из динамика больше, чем показанию стрелок, – Георгий подметил с тех пор, как приобрел свои говорящие часы.

   – До полдвенадцатого успеем? – спросил Георгий у водителя, видя, что тот хоть как-то реагирует на его присутствие.

   – На мах, – ответил водитель по-мужски кратко и смачно, и опять же в какой-то усредненной голосовой тональности.

   – Ну и хорошо, – довольным голосом произнес пассажир, принимая спокойную позу.

   – А что вещички-то не прихватили с собой? – наконец-то проявил любопытство «андрогин».

   – Какие вещички? – Пассажир поднял брови в недоумении.

   – Ну, мы же на аэродром едем, я так понимаю? – проявил водитель удивительную прозорливость.

   – А как вы догадались? – искренне удивился Георгий.

   Водитель осклабился в гримасе-улыбке:

   – Это уже моя пятая ходка туда за последние полтора-два дня. Люди бегут, как крысы с тонущего «Титаника». Вы тоже драпаете от Всемирного потопа?

   – А что, ожидается Всемирный потоп? – саркастически осведомился Георгий. – Лично я слыхал, будто нас пытаются завоевать пришельцы.

   – Ученые сказали – Земля раздувается. Того гляди, лопнет. А если не лопнет, то Ось повернется, и океаны все затопят... Говорят, это еще Ванга предсказывала.

   – Ну что ж, раз такое дело, вряд ли стоит осуждать людей за стремление к безопасности. Рыба ищет, где глубже, человек – где лучше. А лучше там, где безопаснее. К тому же, надо ж где-то продолжать человеческий род, верно?

   – Верно. Да я и не осуждаю никого. Пусть летят, куда желают.

   – А вам разве не страшно? – спросил Георгий, наблюдая, как приближается, растет, вздымается кверху, попирая золоченым шпилем небеса, Зороастрийский храм – пирамидальная конструкция, составленная из деревянных треугольников, обтянутых полиэтиленовой пленкой.

   Подобные храмы сейчас растут как грибы; считается, что они благодатно воздействуют на окружающую среду, облагораживая ауру, простирающуюся над Леберли, защищая ее от происков врагов, понижают уровень мирового океана, спасают от сглаза, порчи и прочих напастей, от которых не спасает ни продажное православие, ни ханжеский католицизм.

   – А чего бояться, – с натужным энтузиазмом отозвался водитель. – Живы будем – хрен помрем. Что на роду написано, то и будет. Не нами положено, не нам изменить... Хотя... вру, конечно... Боязно... но и драпать не собираюсь.

   – Вы фаталист, – сказал Георгий, машинально причислив водителя к мужскому роду.

   – Да, я фаталист, – гордо ответил водитель, безмерно радуясь ошибке пассажира.

   Они миновали площадь перед языческим храмом и самое нелепое здание храма. Жрецы-иерофанты в длинных странных одеждах с вышитыми индейскими драконами, звездами, солнцами, треугольниками, переплетающимися кругами и другими знаками Зороастрийской мудрости заманивали прохожих, дабы приобщить их к таинствам новой религии. Среди пожилого населения желающих было немного, а вот молодежь, падкая до экзотики, легко покупалась на заманчивые посулы протагонистов.

   Они свернули налево, влились в поток автомобилей, едущих в сторону Айкунайса. Дорога была забита почти сплошь грузовым транспортом. В воздухе висел тяжелый смог от выхлопов многочисленных дизельных моторов тяжелых машин. Их легковушка чувствовала себя неуютно, зажатая между рычащими мастодонтами, как моська среди стада слонов. Так, во всяком случае, казалось Георгию. Часто человек, иногда сам того не замечая, переносит свои личные ощущения на неодушевленные предметы. Извечное стремление разумной материи оживить материю косную. Может быть, в этом и есть смысл деятельности Мирового Разума? Оживить всю Вселенную! А косная материя сопротивляется. В свою очередь норовит разумную материю обратно превратить в неразумную, мертвую: кометами швыряется, водой заливает... Вот такая получается борьба противоположностей. Одним словом, жизнь.

   – Вы, значит, тоже решили поискать счастья на других звездах? – спросил «андрогин», пребывая в хорошем настроении.

   – Я, видите ли, ищу свою подругу... – помолчав, ответил Георгий.

   Он сам не знал, для чего открывает душу перед первым встречным человеком. Право же, поездки располагают к откровениям. Тоже, наверное, какой-то вселенский закон.

   – Понятно. Значит, подружка дала деру... Вы вот что, как отыщите ее, так перво-наперво хорошенько начистите ей харю, – поучал водитель с видом человека, дающего совет барину, как проучить беглого крепостного. – Они это любят. Бабы без пиздюлей, как без пряников, – жить не могут.

   – Да я, знаете ли, как-то не привык бить женщину.

   – Это предрассудок, – категорически заверил водитель. – Я вот свою держу в ежовых рукавицах. Раз в неделю обязательно лупцую ее. Не сильно, конечно, сильно-то я и зашибить могу. Так, для профилактики. Чтобы знала, кто в доме хозяин.

   Георгий с новым интересом воззрился на водителя. «Неужели он и в правду мужчина? Или все-таки лесбо? – подумал он, и мысли его скользнули в нескромную область, вместе со взглядом. – Интересно, как она выполняет свои супружеские обязанности? С помощью языка или искусственного пениса? Есть в этом все-таки что-то ненормальное...»

   Он быстро отвел взгляд от промежности водителя, которая имела несомненно женский вид, и вперился глазами в дорогу. Ай-яй-яй! Нехорошо так думать. Но ведь мысль за хвост не схватишь. Её очень трудно удержать в рамках приличия. А, впрочем, что тут такого неприличного? Если человек счастлив, разве так уж важно – как и с кем он живет? Если уж на то пошло, некоторые элементы старой морали есть не что иное, как половой расизм. Почему протез ноги или руки – это прилично, морально и гуманно. А протез члена – неприлично и аморально, почему?

   – ...она, квашня, деньги зарабатывать не умеет – пусть дома сидит, хозяйством занимается, – продолжал распинаться водитель. – А я работаю, обеспечиваю семью. Имею я права на уважение?

   – Безусловно, – подтвердил его права Георгий. – Но хозяйство вести тоже дело далеко не легкое.

   – А я и не спорю. Каждому свое. Один деньги зарабатывает, другой борщи варит, белье стирает. Такое их, бабское, дело. Но распускать их нельзя. Не то на голову сядут и ножки свесят. Я правильно говорю?

   – Совершенно с вами согласен, – ответил Георгий. – Мудрое распределение ролей. Кстати о деньгах, сколько я вам буду должен?

   – Вы, я вижу, человек хороший, понимающий. Это с виду вы смурной, а так ничего – душевный. Поэтому, как с хорошего человека, я возьму с вас по-божески. При социализме, я бы вас, может быть, вообще бесплатно довез. Но теперь капитализм. Человек человеку – тамбовский волк. – Водитель показал прокуренные, но крепкие зубы. – Да и детей кормить надо. У меня их двое.

   – Я располагаю суммой в пол-орла, – сказал Георгий, чувствуя себя очень скверно из-за своей бедности. – Это все, что у меня осталось. Вас устроит такой гонорар?

   – Отчего не устроит, очень даже устроит, – улыбнулся водитель. – Это даже больше на что я мог рассчитывать. Сейчас конкуренция большая. Я не повезу – другой повезет. Но вот задаром вас точно никто не повезет. Назад-то как думаете возвращаться? Да еще с подругой... Мы давайте так сделаем. Как приедем, – вы отправитесь на поиски своей пассии, а я вас подожду.

   – Дай Бог здоровья и процветания вашей семье! – сердечно поблагодарил Георгий. – Но, право же, не стоит беспокоиться...

   – Да какое там беспокойство! Мне все равно придется обратно ехать порожняком. Вряд ли я там клиентуру найду. А так хоть помогу хорошему человеку. И на подругу вашу заодно погляжу. Стоит ли она таких хлопот или нет?

   – Она стоит, – уверенно ответил Георгий.

   – Красивая? – с легким оттенком зависти спросил отец семейства.

   – О, да! – вскинув голову, воскликнул пассажир.

   – Вы, наверное, художник или писатель?

   – Почему вы так решили? – опять удивился пассажир проницательности водителя.

   – А все деятели искусства любят исключительно красивых женщин.

   – Ну, этот тезис весьма спорный.

   – Да что уж тут спорного, чувство красоты у вас в крови. А потом, только они любят употреблять слово «гонорар», имея в виду деньги. Как-то я вез двоих, так они только о гонорариях и говорили про меж собой: кто сколько огреб или собирается огрести. Но вы, я вижу, не такой. Не обижаетесь?

   – Нет, не обижаюсь. Хотя гонорар и гонорея – очень актуальные темы в среде людей искусства. А насчет профессии вы правы – я художник.

   – Художников я уважаю, – довольным голосом сказал водитель, – и всегда им завидую. Как это они могут так нарисовать, что не отличишь от настоящего. Правда, это не каждому художнику удается. Другой так намажет, сам черт не разберет. Народу это непонятно. А вы кто? Этот... как его?.. ну, который рисует как в жизни...

   – Реалист.

   – Во-во! Реалист или...

   – Я реалист, – ответил художник, не испытывая при этом никакой гордости от своей близости к народу.

   – Я сразу же так и подумал, – уважительно сказал водитель. – Те, другие, люди несерьезные, я им не доверяю.

   Господи, только бы он не начал рассуждать об искусстве!" – взмолился Георгий, и, чтобы отвлечь водителя, обратил его внимание на дорогу, забитую уже одними легковушками. Трасса для тяжелого транспорта ушла в сторону, а они свернули налево, на грунтовую дорогу.

   – Как вам кажется, мы правильно едем?

   – Не беспокойтесь... Простите, как вас зовут?

   – Георгий... – Он хотел произнести имя с отчеством, но передумал, боясь, что водитель сочтет это за снобистское желание дистанцироваться.

   – Победоносец? Ну, с таким именем мы везде прорвемся. Не беспокойтесь, Георгий, мы идем правильным курсом. Сейчас спустимся с горы, проедем санаторий «Подснежник», а потом еще раз – в гору и через поля, вдоль леса... а там уж и аэродром. Проверено – мин нет! – захохотал хриплым смехом водитель и, протянув руку, представился. – А меня зовут Владленом.