Текст книги "Исток"

Автор книги: Владимир Зима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

   – Оседлать, – коротко повторил Василий.

От главных рыночных ворот донеслось громкое ржание – четверо дюжих молодцов едва сдерживали трёхлетнего гнедого красавца – строптивого, необъезженного, сильного.

Восторженно ахнули рыночные зеваки, и даже привычные ко всякому вофры не сдержали возгласов одобрения.

Жеребец вырывался из рук табунщиков, дёргался, хрипел, дико кося налитыми кровью глазами.

   – Ага, вот и мои гнедые!.. – горделиво сказал, подходя к вофрам, кривоногий Фрол, известный в Городе перекупщик лошадей. – Хороши?

Вофры заговорили все вместе, оценивая каппадокийских красавцев. С первого взгляда знатокам стало ясно, что в жилах этих буйных скакунов пульсировала кровь арабских иноходцев и степных тарпанов, в них чувствовалась сила македонских тяжеловозов и понятливость родосских коней, легко обучаемых самым изощрённым приёмам конного боя.

Пока все любовались пригнанным на торжище табуном, барышник взял своего пегого жеребца под уздцы и тихо повёл его к боковым воротам.

   – Ты куда это направился? – зычно окликнул маклака старшина вофров. – А ну постой! Тебе что было велено? Седлай!

   – Я ведь так только... В сторонку отойти, чтоб не мешать тут... Разве ж я что? Так только... – испуганно втянув голову в плечи, будто перед неизбежными в его ремесле побоями, говорил лошадиный барышник и всем своим видом выражал лишь желание услужить вофрам.

Оседлав жеребца, маклак обречённо протянул поводья Василию.

Вофр сокрушённо покачал головой, затем легко и умело, без помощи стремян, взмыл на седло, перетянул жеребца плетью так, что пегий увалень взял с места в карьер.

Василий совершил несколько кругов вокруг площади, переходя с рыси на галоп, с галопа вновь на рысь, затем резко натянул поводья, останавливая жеребца, живо спрыгнул на землю и приник чутким ухом к порывисто вздымавшейся груди коня.

Из лошадиного нутра слышались хрипы и бульканье.

   – Жеребец с запалом. Через неделю сдохнет, – сказал Василий стратиоту.

   – Ну да? – изумился стратиот.

   – Сам послушай.

   – Ты ничего не смыслишь в лошадях! – нахально прокричал барышник, уразумев, что нужно спасать не сделку, а свою шкуру. – Да этот красавец ещё тебя переживёт! Когда ты сдохнешь, я на этом ломовике сам отвезу твой тухлый труп на кладбище!.. Клянусь Пресвятой Девой Марией, что я не возьму с твоей вдовы ни обола... Потому что она и без того довольно настрадалась в этой жизни, если вынуждена иметь своим мужем такого урода!..

Василий хмуро покосился на жулика, словно раздумывая, не отвесить ли ему тумака, но, видно, решил не связываться с этим проходимцем.

Протоспафарий Феофилакт поманил к себе Флора, спросил, не отрывая взгляда от лошадей:

   – Сколько просишь за всю четвёрку?

   – Четыре литры золота, ваше превосходительство, – не раздумывая ни минуты, выпалил Флор.

Даже вофры засомневались – справедливой ли будет такая сделка?

Протоспафарий возвёл очи к небу, вздохнул, затем покачал головой и назвал свою цену:

   – За три литры возьму!

   – Четыре! – не уступал Флор. – Не проси, ваше превосходительство, не уступлю.

Всё ещё раздумывая, протоспафарий подошёл к Василию:

   – А скажи мне, любезный, ты смог бы заставить эту четвёрку ходить в одной упряжке?

   – Наверное, смог бы, ваше превосходительство...

   – Сколько времени это займёт?

   – Месяца два-три, ваше превосходительство!

Вновь задумался протоспафарий, озадаченно поглядел ни гнедого жеребца. Наконец решился.

   – А за месяц смог бы?

   – Ну, если постараться...

   – Покажи мне, на что способен этот конь! – приказал протоспафарий.

Неуверенно хмыкнув, Василий поднял с земли седло, осторожным шагом приблизился к каппадокийскому жеребцу, остановился перед ним, ласково провёл ладонью по морде, заглянул в налитые кровью глаза. Затем Васиной стал нашёптывать на ухо жеребцу нежные слова и между делом бережно положил ему на спину седло. Пока кофр ласками отвлекал внимание жеребца, табунщики затянули подпруги. Василий стал медленно двигаться вдоль шеи коня, поглаживая шелковистую шкуру, роясь пальцами в буйной гриве, и вдруг взлетел в седло.

Табунщики бросились врассыпную, жеребец взвился на дыбы, изо всех сил пытаясь сбросить со спины непривычную тяжесть, но Василий уже сидел крепко и так стискивал ногами бока каппадокийского красавца, что он не мог сделать грудью полный вдох.

Натянув поводья, Василий огрел жеребца плетью и погнал по кругу вдоль портиков, окаймлявших площадь, под испуганные крики зевак и восхищенные восклицания немногочисленных знатоков.

В тот предполуденный час на площади Амастриана было не меньше полутора сотен лошадей – покорных и строптивых, холёных и неприхотливых, тяжеловесных и грациозных, – но не было больше такого красавца, как этот каппадокиец, и потому все взоры были прикованы к безмолвному поединку вофра и необъезженного коня.

Выбрасывая из-под копыт комья грязи, скаля крепкие жёлтые зубы, жеребец носился по кругу, то неожиданно застывая как вкопанный, то срываясь с места в галоп, но, как ни пытался он сбросить вофра, ничего у него не получалось, так что пришлось смирить буйный норов и покориться умелому наезднику.

Измотав жеребца, Василий победно подскакал к табунщикам, спрыгнул на землю, погладил бок жеребца, снимая висевшую клочьями бурую пену.

   – Эх, отдать бы такого красавца в хорошие руки, чтобы не испортить неумелым обращением, – вздохнул Флор.

   – В моей конюшне твоим красавцам будет обеспечен прекрасный уход, – сказал протоспафарий. – Решайся, Фрол! За три литры отдашь?

   – Ваше превосходительство... Ни у кого во всём городе таких лошадей нет. Прибавь хотя бы половину литры, – взмолился Флор, понимая, что второго такого покупателя ему не скоро удастся найти.

   – Хорошо! Три с половиной литры! – сказал протоспафарий.

Он достал из седельной сумки увесистый кошель и вручил его Флору.

Весьма довольный, Флор высыпал на ладонь маслянисто блеснувшие золотые монеты, усмехнулся:

   – Теперь вижу, что такой хозяин коней не испортит!

   – Прикажи пригнать четвёрку ко мне домой. Регеон Арториан, дом протоспафария Феофилакта, неподалёку от церкви Святого Сампсона, – не отводя восхищенных глаз от лошадей, сказал Феофилакт. – И заодно отведите домой моего коня.

   – Сейчас же и пригоним, – заверил Флор.

Затем протоспафарий дал старшине вофров номисму и негромко сказал:

   – Отпусти одного молодца, чтобы он опробовал и остальных лошадей у меня на конюшне. Вот этого, который уже показал, на что способен...

Старшина вофров перечить не посмел.

   – Василий, пойдёшь с господином...

Задрав голову к небу, Василий со значением поглядел на высоко стоявшее солнце, нерешительно хмыкнул.

Старшина понял, о чём его хотел попросить вофр, и милостиво дал согласие:

   – После обеда можешь не приходить.

Едва Феофилакт с Василием вышли за ворота рынка, протоспафарий негромко спросил вофра:

   – Ты согласился бы объездить эту четвёрку?

   – Так ведь времени нет, ваше превосходительство, – сказал вофр. – Я целый день должен быть на торжище.

   – У меня есть предложение: поступай ко мне служить.

   – Кем, ваше превосходительство? – недоверчиво усмехнулся Василий.

   – Возможно, конюхом. А возможно, и кем-то ещё... Служба разной бывает.

   – Мне нравится быть вофром, ваше превосходительство, – осторожно возразил Василий.

   – Моя служба тебе понравится больше.

   – Ваше превосходительство, ради вашей прихоти я не могу рисковать своей должностью, – вздохнул Василий, и глаза его стали печальными. – Довольно я помыкался на подённой работе, хлебнул всякого... У меня в Городе – ни родни, ни благодетелей. Только тогда я стал себя уважать, когда по милости Бога стал вофром. И жалованье платят, и на Пасху подарки дают...

   – И всё же подумай над моим предложением. Впрочем, улица – не лучшее место для столь важного разговора. Давай зайдём в какую-нибудь харчевню, посидим, обсудим наши дела...

   – Какие ещё наши дела, ваше превосходительство? – насторожился вофр.

   – Всякие, – уклончиво ответил Феофилакт.

Они перешли на другую сторону улицы и спустились по каменным стёртым ступеням в подвальчик хромого Симеона.

   – Да не пугайся ты, я ведь только добра тебе желаю.

   – Здравствуйте, ваше превосходительство, – приветствовал важного гостя хромой трактирщик.

   – Симеон, нам с этим человеком нужно спокойно поговорить, – сказал Феофилакт. – Принеси-ка нам кувшинчик хиосского и какие-нибудь закуски.

Он уверенно провёл вофра через общий зал в укромную комнату, где никто не мог бы помешать беседе.

Феофилакт почти не сомневался в том, что вофр согласится пойти в конюхи, ведь всякий бедняк мечтает разбогатеть в один миг. Беднякам ненавистна даже мысль о длительной упорной работе, им хочется богатства – сразу и вдруг!

* * *

Василий, не раз бывавший в харчевне хромого Симеона в компании вофров, даже не подозревал о существовании этой комнаты, из которой был отдельный выход в переулок. Хозяин заведения принёс лучшее вино и дорогие закуски, затем уважительно поклонился и бесшумно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.

   – Не стесняйся, пей и закусывай, – сказал Феофилакт, наполняя вином чашу вофра.

   – За что мне такая честь, ваше превосходительство?

   – Считай это задатком. За будущую службу.

   – Какую службу?

   – Ты мне сразу понравился, парень. Я вижу, что ты способен на большее, чем торчать на форуме Амастриана...

   – Что вам от меня нужно? – слегка робея, спросил вофр.

   – Ничего в этом мире не бойся! Давай выпьем!..

   – Нет уж, ваше превосходительство, давай поговорим на трезвую голову.

   – Если ты настаиваешь... Мне нужен верный человек. Этим человеком можешь стать ты.

   – Я?

   – Мне кажется, что ты умеешь обращаться не только с лошадьми. Сколько тебе сейчас платят?

   – Пятьдесят номисм в год, – ответил Василий.

   – Я буду платить тебе сто пятьдесят!

Феофилакт достал кожаный мешочек, высыпал на стол пять золотых, придвинул к Василию.

   – И это – задаток.

Василий сглотнул ком, подступивший к горлу, испуганно оглянулся по сторонам.

   – Нет, не могу, – хрипло вымолвил он. – Служить тебе – всё равно что ловить пескарей на золотой крючок. Никакой улов не сможет возместить потерю крючка...

   – Э-э... Да ты философ! – усмехнулся протоспафарий, отсчитал ещё пять монет, спросил: – У тебя дети есть?

   – Есть. Сын. Константин.

   – Большой?

   – Три годика.

   – Купи ему от меня гостинец, – сказал Феофилакт и добавил к желтеющей кучке золотых монет ещё три серебряных кружочка.

   – Мне нужно подумать, – опасаясь, как бы не продешевить, сказал Василий.

   – Подумай. С женой посоветуйся... Будь здоров!

* * *

Василий выпил добрый глоток вина и принялся хлебать ароматную чечевичную похлёбку, а загадочный вельможа удовольствовался всего лишь одной долькой сушёной груши.

«Уж не больной ли он? – с опаской подумал Василий. – Среди богачей, говорят, всякие сумасшедшие попадаются. С таким свяжешься – после всю жизнь проклянёшь... Но – сто пятьдесят номисм в год! Это же целое состояние! Можно будет со временем купить свой домик, а не нанимать квартиру».

При воспоминании о квартире Василий помрачнел.

Плата давно просрочена, домовладелец опять станет на всю улицу браниться. А старшина денег не даёт, говорит, будто опять казна жалованье задерживает.

Вспомнив о долге домохозяину, Василий подумал, что товарищество вофров не во всём хорошо. Взять, к примеру, непременные пирушки по субботам. Хочешь не хочешь, а вынужден идти вместе со всеми в харчевню Симеона, пить дешёвое вино, допоздна сидеть – а уйти нельзя, чтобы не обидеть компанию. И деньги, которые на эти пирушки уходят, можно было бы с большим толком употребить...

Да что тут раздумывать, когда счастье само в руки идёт?.. А вдруг этот вельможа сделает такое предложение другому вофру? Кто от такого откажется? Сто пятьдесят золотых в год!..

   – Эх, была не была! – сказал Василий, сгребая со стола монеты. – Пусть будет по-твоему!

   – Вот и хорошо, – не удивился вельможа. – Приходи ко мне домой прямо с утра. А сейчас выпивай и закусывай. Не беспокойся, за всё уплачено. Мне же пора по делам.

На прощанье вельможа покровительственно похлопал Василия по плечу и вышел в потайную дверь.

В голове вофра заиграло вино, и дальнейшая жизнь представилась в самом радужном свете.

Василий давно мечтал о том, чтобы стать маклаком, да не было денег для начала. А теперь деньги появятся. От предчувствия удачи кровь по жилам потекла быстрее, и вофру, обычно застенчивому, сейчас даже петь захотелось. Аккуратно упрятав монеты в пояс, Василий допил вино, рассовал по карманам недоеденные лепёшки и сушёные фрукты.

Когда проходил через большой зал, увидел, как уважительно поклонился ему хозяин харчевни.

Черт побери, до чего же приятно быть богатым! Богатых все любят, с ними всякий рад водить знакомство...

Вместо того чтобы подняться на акведук Валента и идти домой, Василий повернул на шумную Месу и вместе с толпой пошёл к Царскому Портику.

На Филадельфии встретилась погребальная процессия – несметная толпа слуг и рабов с масляными светильниками и зажжёнными свечами в руках, приживалы и родственники, соседи и клиенты провожали в последний земной путь какого-то важного вельможу. Священники молились, хор беспрестанно возносил к небесам песнопения, слёзно причитали родные и близкие усопшего.

Под возвышенное пение псалмов процессия удалилась от вофра, а он, старательно крестясь, всё ещё стоял, размышляя о бренности человеческой жизни. У вельможи, которого пронесли по улице, было всё, о чём только может мечтать человек, – и богатство, и слава, и любовь близких, и сознание собственного величия. Но теперь он перешёл в мир иной, и всё, чем он обладал, потеряло всякую цену. И теперь усопший, верно, согласился бы поменяться участью с любым бедняком, даже с Василием.

Но тут вофр вспомнил, сколько золота лежит у него в поясе, и усмехнулся – нет, он уже не бедняк!

Весьма довольный собой, Василий направился к форуму Тавра. Выпитое вино бодрило и позволяло строить приятные планы, но неожиданно Василий поскользнулся на коровьей лепёшке, нелепо взмахнул руками и грохнулся на булыжную мостовую под злорадный гогот досужих зевак.

   – Гляди под ноги, а не лови ворон, крестьянин!

   – Дерьмо – не бесчестие, можно отмыться...

   – Безобразие! Муниципальные рабы вовсе разленились!

   – Скоро мы все утонем в коровьем навозе.

   – Нужно подать прошение эпарху, чтобы он принял меры!

Поднимался Василий медленно, брезгливо отряхивая со штанов и плаща налипшее коровье дерьмо. На другой стороне улицы Василий увидел мальчишку-водоноса, подозвал к себе и попросил полить воды на руки и на плащ.

Рядом остановился благообразный старик, важно изрёк:

   – Однажды одному великому полководцу, э-э-э, забыл его имя... Так вот, дабы не лишиться жизни, доблестному мужу пришлось прятаться от врага в отхожем месте, прямо в выгребной яме! Но когда опасность миновала, он умылся, сменил платье и вновь стал великим полководцем. Не следует унывать, молодой человек! Веруй в свою судьбу, не огорчайся по пустякам.

   – А я верую, – вполне серьёзно ответил Василий.

Отмыв коровье дерьмо, Василий заплатил водоносу два обола, и в неописуемой радости мальчишка прокричал:

   – Добрый господин! Хоть каждый день приходи на Филадельфий, я всегда буду готов услужить тебе!..

   – Ну уж нет, – решительно ответил Василий и направился к форуму Тавра, где в портиках, окаймлявших зaлитую солнцем площадь, помещались лучшие во всём городе мясные лавки.

Василий толкнул дверь знакомой лавки. Раздался мелодичный звон колокольчика. Вофр вошёл под прохладные каменные своды, уверенно оглядел стены, где висели на блестящих железных крюках куски парной говядины.

Хозяину лавки Василий однажды помог выбрать доброго коня и за это иногда пользовался его кредитом.

   – Здравствуй, вофр! – радостно приветствовал его мясник, по каким-то неуловимым признакам умевший безошибочно определять, когда Василий приходил с деньгами, а когда – просить в долг. – Почему давно не появлялся?

   – Недосуг, – сдержанно ответил Василий, выбирая кусок получше.

   – Получил наследство от богатой тётки? – весело подмигнул ему мясник. – Шальные деньги пояс жгут, а?

   – Разве в деньгах дело? – пренебрежительно махнул рукой Василий.

   – И правильно! Чего над каждой монетой трястись? В гроб их с собой не положишь. Я терпеть не могу скупцов. Попомни моё слово, вофр, – все беды на земле от завистливых скупердяев! Сами жить не умеют и другим мешают.

Василий бросил на мраморный прилавок золотую монету:

   – Сочти, сколько там за мной...

Мясник со всех сторон оглядел монету и даже на зуб попробовал, дабы удостовериться, что она не фальшивая, затем закатил глаза к потолку, припоминая сумму долга, и добросовестно отсчитал сдачу – целую пригоршню серебра.

   – Рекомендую тебе, дорогой Василий, заглянуть в соседнюю лавку. Там сегодня ты можешь купить макрели!

   – Спасибо за совет, – сказал Василий, небрежно подцепил кус мяса и отправился в соседнюю лавку.

Обычно Мария, жена Василия, ходила за рыбой в Большие Камары, на берег Золотого Рога. Там всегда можно было найти свежую рыбу на любой вкус и каждому по средствам. Однако сейчас, имея целую кучу денег, Василий решил, что не стоит трудить ноги, брести через весь город в надежде выгадать два-три обола, когда здесь можно купить всё, что только душа пожелает, – и кефаль, и скумбрию, и форель, и даже вкуснейшую рыбу султанку, прозываемую барабулькой...

В придачу к рыбе торговец продал и плетёную корзинку, в которую погрузил и рыбу и мясо, заботливо переложил влажными листьями.

По дороге домой Василий посетил булочника и зеленщика, которые нагрузили корзину так, что Василия стало клонить набок.

Уже ступив на свою улицу, Василий не удержался, чтобы не заглянуть в лавчонку салдамария, торговавшего всякой снедью.

   – Здорово, вофр! Я рад тебя видеть во всякое время, но особенно рад тебе, когда ты при деньгах!..

   – Сколько мы тебе задолжали?

   – Пустяки – четыре милиарисия.

   – Возьми пять! И вот тебе ещё два, дай мне на них всякой всячины – сыру, пряностей, сластей, копчёностей.

   – Я рад, сосед, что у тебя дела пошли... И ты, и твоя жена, вы оба заслужили награду Всевышнего... Я же знаю, кто как живёт. Меня не проведёшь!..

Нагрузив корзину с верхом, салдамарий помог Василию взгромоздить её на плечо и проводил до порога лавки.

У своего дома Василий увидел сидевшего на низенькой скамеечке злого, как обычно, домохозяина.

   – Я вижу, ты разбогател, – проскрипел домохозяин, заглядываясь на корзину со снедью. – Наверное, тебе покажутся тесными твои покои и ты пожелаешь съехать?.. Но прежде, чем сбежать, не забудь отдать долг!..

Василий поглядел на домохозяина с нескрываемым презрением, а корзину с провизией нарочно поставил поближе к алчному старику, чтобы подразнить сквалыгу видом и запахом всяческой снеди. Достал кошель, отсчитал на ладони дюжину серебряных монет и бросил к ногам старика со словами:

   – В расчёте!

Старик схватил монеты, проскрипел ехидно:

А ежели у тебя есть деньги, почему вперёд не платишь?

   – Не хочу!

А вдруг ты денежки пропьёшь или потеряешь, чем будешь платить?.. Чтоб завтра к вечеру принёс плату за месяц вперёд! А не то пожалуюсь квартальному надзирателю и он засадит тебя в тюрьму!

   – Я тебе ничего не должен, и нет такого закона, чтобы сажать в тюрьму невинных людей, – сказал Василий, с трудом поднимая корзину.

   – Недавно одного купчишку посадили в долговую яму, – торопился рассказать очередную сплетню домохозяин, пока Василий пристраивал тяжёлую корзину на плече. – Так его жёнка, чтобы купчишку своего из позора выкупить, стала торговать собой! Гляди, как бы и своей красотке не пришлось вечерами ходить в Платею!.. Хе-хе-хе...

Василий прошёл через двор, свернул в тёмный подъезд.

По каменной лестнице поднялся на самый верх дома, где снимал каморку. Толкнул дверь – она оказалась на запоре.

Постучал, прислушался.

Ещё раз постучал.

Наконец послышался робкий голос:

   – Кто там?

   – Открывай, Мария!..

Лязгнул засов, тихо отворилась дверь, и Василий увидел заплаканные глаза жены.

   – Я уже боялась подходить к двери, – пожаловалась Мария. – Домохозяин трижды приходил, грозился согнать с квартиры, если мы не внесём сполна всю недоимку... Я его умоляла потерпеть хотя бы несколько дней, а он, он...

   – Успокойся, – тихо сказал Василий, проходя мимо Марии в комнату. – Никуда не сгонит. Я заплатил ему.

   – Тебе дали жалованье? – обрадовалась Мария. – Ох, сколько купил! Ты истратил все деньги?

   – Только самую малую часть. Сейчас я тебе объясню...

Мария тихо охнула и опустилась на лавку, в испуге прикрывая рот ладонью.

   – Что-то случилось? – едва слышно спросила она.

   – Да... Я ушёл из вофров.

   – Ох! – испуганно всплеснула руками Мария.

   – И поступил на службу, где будут платить больше!

   – Господи!.. Неужели нам наконец улыбнулось счастье? – не веря себе, прошептала Мария и бухнулась на колени перед образом Богородицы. – Услышала мои молитвы заступница наша! Смилостивилась Пресвятая Дева!

Василий неловко улыбнулся.

   – Благодари благодетельницу нашу! – пылко и благостно прошептала Мария и заставила мужа стать на колени.

В своей кроватке проснулся Константин, приполз к родителям, чинно стал рядом, принялся крестить лоб и отбивать поклоны.

Потом Мария проворно вздула огонь в очаге, и поплыл по комнате сладкий аромат жареной барабульки.

Устало сложив руки на коленях, Василий сел к очагу, поглядел на хлопочущую жену, на малыша, уминающего за обе щеки сласти, и почувствовал себя совершенно счастливым...

   – Нет ничего теплее семейного очага!.. – весело глядя на мужа, сказала Мария.

   – Дымоходы давно прочистить пора, – заметил Василий. – Наш жирный боров только деньги горазд требовать с постояльцев, а за домом вовсе не следит.

Вспомнилось недавнее ворчание домохозяина – и Василий снова подумал о том, что пора съезжать из этой убогой конуры. Может быть, удастся подыскать для начала домик, небольшой, с крохотным садиком. Или попросить у нового господина жалованье за год вперёд, и тогда, может быть, не нанимать, а даже купить дом, хотя бы маленький, хотя бы на окраине, но – свой. И тогда заживут они мирно и счастливо...

* * *

Но даже в самых радужных мечтах не мог представить себе Василий, какая судьба ему уготована, какие перемены подстерегают его в самом недалёком будущем.

А если бы кто-то сказал двадцатилетнему вофру с площади Амастриана, что он станет основателем одной из самых блистательных династий на византийском престоле, Василий бы ни за что не поверил. Да и кто бы на его месте мог поверить?..