Текст книги "Бесконечная дорога (СИ)"

Автор книги: Влада Ольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

– Она не мертвая, боги не умирают.

– Значит, забытая. Это не меняет ее роли в этом мире. Не беспокойся о том, чего не можешь изменить.

А она ничего не могла изменить, но это не означало, что ей не о чем беспокоиться. Кроме Антары ей не давал покоя и Солл Аншах: она не знала, чего от него ожидать. За всю дорогу с ними он, кажется, не произнес ни слова; по крайней мере, она ни разу не слышала его голос. Он держался рядом с Анэко, делал все, что ему говорили, но сам вопросов не задавал. Он вообще иногда казался неживым, всего лишь оболочкой человека, которым он был раньше. Казалось, что они убили его в форте, а с собой зачем-то поволокли останки, и это тоже была идея Антары.

Они двигались через пустыню напрямую, как и собирались. Сначала шли днем и отдыхали по ночам, но быстро поняли, что на защиту от жара уходит слишком много магической энергии. Тогда они изменили план, стали перемещаться только с приходом темноты, а в разгар жары отдыхали, и стало чуть полегче.

Антара больше не вылезала и не пыталась поговорить с забытыми богами, королевских магов поблизости не было. Словом, все шло своим чередом, пока однажды утром не пропала Марана.

Они собирались устроить небольшой перерыв, когда стало ясно, что она отстала, а потом пошла куда-то в сторону. Приближаясь к Приюту Солнца, они больше не использовали скользящий по песку корабль, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Магическим формам жизни несложно было передвигаться пешком, да и выглядело это не так подозрительно.

Обычно Марана держалась поближе к Эсме или Каридану. Она научилась неплохо справляться с путешествием без зрения, но порой зависела от их помощи. На этот раз она двигалась сама – и сама сменила направление. Айви даже испугалась за нее, но всего на пару мгновений. Она быстро почувствовала, что Марана рядом, стоит на месте, ей не больно и не страшно. Это подтвердил и Итерниал, беззвучно появившийся из воздуха.

– Ваша подружка сняла повязку с глаз и бессмысленно пялится на песок, – заявил он. – Мне нравится версия о том, что она потеряла рассудок от жары и теперь вам придется ее убить, но нет, не в этот раз. Похоже, ваша ясновидящая подруга обнаружила кое-что любопытное.

– Очередной затерянный храм? – простонала Анэко.

– Был бы там храм, я бы его тоже почувствовал. – рассудил Итерниал. – Нет, это нечто более современное. От того песка, на котором она стоит, разит смертью так, будто там только и делали, что людей казнили.

– Это же пустыня, думаю, тут часто умирают, – робко напомнила Эсме.

– Но вряд ли все путники приходят делать это в одно место. А ведь и правда может быть любопытно, молодец ваша безглазая ящерица!

– Не называй ее так, – возмутилась Айви. – Проверить действительно нужно, но зачем нам всем таскаться за Мараной?

– Мы разобьем лагерь, – вызвалась Анэко. – А вы пока посмотрите, что она нашла. Правда, не думаю, что это важно для нас.

Айви была с ней согласна, но посмотреть все же хотела. К ней присоединился Каридан, Итерниал исчез, но она не сомневалась, что он появится рядом с Мараной. Остальные остались на месте, их находка Мараны не заинтересовала.

Ясновидящая действительно ушла недалеко, очень скоро они увидели ее. Почувствовав их приближение, Марана снова закрыла повязкой глаза и повернулась к ним.

– Я видела это место во сне, – сказала она.

– Серьезно? – удивленно приподнял бровь Каридан. – Это же просто пустыня. Если тебе снился песок, как ты поняла, что это был именно этот песок?

Айви была с ним полностью согласна: на многие дни пути их окружали одинаковые равнины и барханы, одинаковый светлый песок и одинаковое небо над головой.

Но Марану это не смутило:

– Здесь есть что-то особенное, я это почувствовала. Я ничего не вижу теперь, забыли? Поэтому меня не волнует, одинаковый песок или нет. Я лишь чувствую, что это здесь.

– Что «это»? – уточнила Айви.

– Я не знаю. Но в моем сне земля проваливалась, и все мы падали вниз.

Песок рядом с ними взвился, закружился облаками, хотя ветра не было. Очень скоро облако потемнело, обретая форму человека, и вот уже рядом с ними появился Итерниал. Айви была убеждена, что вся эта показуха с песком была на самом деле не нужна, ему просто хотелось развлечься.

– Тут песок самый обычный, и не думаю, что он собирается проваливаться, – указал Каридан.

– Ты скучный и мыслишь слишком предсказуемо, – поморщился Итерниал. – Если песок должен двинуться, но внизу ничего нет, почему бы ему не полететь вверх?

Они не успели даже ответить ему, он лишь двинул рукой, и песок, повинуясь этому ленивому жесту, взмыл к небу. Серовато-желтая волна поднялась над ними, обогнула их дугой и опустилась в отдалении, образуя холм. Все это было бы очередной бессмысленной шуткой Итерниала, показателем его силы, если бы все ограничилось только песком.

Но эта часть пустыни действительно хранила тайну. Следом за песком из ямы полетели старые дырявые мешки, сшитые из светлой ткани. Итерниал не дал им упасть, он заставил их замереть в воздухе.

– Похоже, у нас тут сокровище, – фыркнул он.

– Это не сокровище, – покачала головой Марана, которая не могла видеть ни песок, ни мешки. – Это смерть. Разве вы не чувствуете?

Словно желая подтвердить ее слова, мешки разлетелись на бесчисленное множество нитей, тут же опавших на землю. Но это было уже не важно, потому что нити скрывали под собой кости – желтые от времени, разделенные, но без единой трещины, прекрасно сохранившиеся, вот только с каких времен? Здесь были черепа, жемчужные нити позвоночников, изогнутые ветви ребер, крепкие кости рук и ног… Они выглядели самыми обычными, а значит, они вряд ли принадлежали магическим формам жизни, скорее, людям или колдунам.

– Сколько же их здесь? – прошептала Айви.

Она не надеялась услышать ответ, он был не так уж важен. Но Итерниал неожиданно сообщил:

– Четырнадцать человек.

– Откуда ты знаешь?

– На костях сохранились остатки энергии, совсем легкие, но я различить еще могу. Тут зарыли четырнадцать человек.

Он был необычно серьезен. Айви уже привыкла к тому, что он постоянно шутит и на всех смотрит свысока. Однако теперь Итерниал не пытался изображать всемогущее божество, он был так же насторожен находкой, как и они.

– Ты знаешь, от чего они погибли? – спросил Каридан, обращаясь к Маране.

Даже не видя, что он смотрит на нее, она ответила:

– Понятия не имею. Мой сон был простым и коротким: я видела эту землю, осыпающуюся вниз, во тьму. Но на этом – все, я не знала, что здесь их могила.

– Не похоже, что это было сделано с помощью меча, – заметил Каридан, осматривая кости.

– Да и не похоже, что им позволили разложиться так, как должны разлагаться тела усопших, – добавила Айви.

– Ребятки, вы даже отдаленно не можете представить, с чем мы тут столкнулись, – покачал головой Итерниал.

Он заставил один из черепов подлететь к нему и взял его в руки. Итерниал взял его так, будто собирался раздавить, и Айви хотела остановить его, но не успела: он уже сжал пальцы.

Вот только череп не треснул, как ему полагалось, а прогнулся, будто был сделан из вымоченной древесной коры или мягкой глины. Айви никогда такого не видела, она, обучавшаяся на целительницу у одного из лучших магов страны, знала, что так просто не бывает.

– Что это? – прошептала она. – Это артефакт? Или это были магические формы жизни?

– Это были люди, – вздохнул Итерниал. – Самые обычные люди, даже без магического дара. Но то, что их убило, сделало это с их костями. Я не знаю, что это такое, и уж поверьте, я такое говорю очень редко.

Они были в мешках, а значит, умерли они не здесь, их просто привезли сюда и закопали в песок, зная, что никто не станет их искать. Да и они бы вряд ли добрались до захоронения без магии Итерниала!

Четырнадцать смертей, да еще и таких странных… Айви понимала, что она находится под защитой чудовищ, она делит тело с одним из них. И все равно ей становилось жутко при мысли о том, что убийца этих людей, возможно, скоро встретится на их пути.

* * *

Животные не умирали, но и не поднимались. Они были бесконечны слабы – настолько, что почти не поднимались. Их глаза были мутными, кожу покрывали крупные язвы. Они не могли продолжить путешествие – а люди не могли отправиться дальше без них.

Такая судьба постигла не только животных каравана, неизвестная болезнь охватила всех животных, которые прибыли в Приют со своими хозяевами. В саду посреди пустыни собиралось все больше купцов и путешественников, часть из которых были нервными и обозленными на весь мир ворами. Мест для ночлега в полукруглых хижинах оставалось все меньше, и Инрис с определенной опаской ждал того дня, когда сад больше не сможет принимать гостей.

– Это не магическая болезнь, а самая обычная, – заявила Флавия, осмотрев животных. – Должно быть, ее принес один из караванов, а остальные заразились уже здесь.

Инрис слабо представлял, как такое возможно, ведь все они шли через одну и ту же пустыню, но предпочел не спорить, он плохо разбирался в болезнях.

– Вы сможете вылечить их, леди Амарита? – с надеждой посмотрел на нее купец.

– Я буду пытаться. Но здесь нужны не заклинания, а травы. Я найду лекарство, не переживайте, просто на это уйдет чуть больше времени.

Того самого времени, которое Инрис так не хотел терять… Боги, должно быть, решили подшутить над ним: он отправился в опасное путешествие через пустыню, чтобы выиграть несколько дней, а теперь вполне может добраться до форта позже, чем если бы двигался через степи.

Но выбора у него не было, и он ждал вместе с остальными. Путешествие через пустыню в одиночку, без верхового животного, стало бы верной смертью, он зависел от каравана, а караван зависел от колдуньи. Ожидая, пока она справится, Инрис бродил по Приюту, наслаждаясь нереальной красотой этого места. Здесь неизменно царила уютная прохлада, солнце почти не проглядывало сквозь крышу из листьев. В этом саду расслаблялись даже самые жестокие из воинов, это было место всеобщего мира и покоя.

Одно лишь поражало Инриса: здесь совсем не было женщин, кроме Флавии. Гостям прислуживали только мужчины, они готовили еду, ухаживали за животными, лечили раненых, помогая своей госпоже. При этом все они были воинами, Инрис чувствовал их силу, и это сбивало его с толку. Зачем воинам принимать жизнь простых крестьянок?

Он еще мог понять, почему Флавия не приглашала сюда женщин. Благодаря этому все внимание было сосредоточено на ней, она была не просто королевой – богиней, на которую были обращены десятки обожающих взглядов. Да что там, сам Инрис порой ловил себя на том, что засматривается на нее, и его сердце начинает биться быстрее. Это было непривычно, дико даже: он смотрел так только на Эсме и хотел, чтобы это продолжалось и дальше. Вот поэтому и нужно было убираться отсюда как можно скорее!

Но он-то уедет, а остальные останутся, чтобы жить своей странной, не подходящей для них жизнью. Это настолько интриговало его, что однажды он не выдержал. Оказавшись наедине с одним из служителей на узкой тропинке, Инрис спросил:

– Послушай, как вы это выдерживаете вообще?

– Что выдерживаем? – уточнил служитель. – Здесь не нужно ничего выдерживать, у нас все хорошо.

Над полосой ткани, закрывавшей его лицо, мерцали темные, чуть раскосые глаза. Инрис уже видел такие глаза раньше – у горных воинов из дальней провинции, где когда-то служил его отряд. Но глаза тех воинов всегда были дикими, яростными, жаждущими охоты. У этого воина были безразличные ко всему глаза снулой рыбины.

Нет, он не был глуп, ему просто было все равно, где он и что происходит. Должно быть, поэтому он не остался со своим воинственным народом, а стал прислуживать колдунье.

– То, что здесь нет женщин, – пояснил Инрис. – Значит, и семей тоже не будет. Сколько можно такое выносить?

– Это большая честь – служить госпоже.

– Не сомневаюсь. Она, наверно, неплохо вам платит?

– Зачем? – смутился служитель.

– За вашу работу. Разве нет?

– Нет, конечно. Это большая честь…

– Да, я уже слышал, – прервал его Инрис. – Получается, вы работаете только за честь? Готовите, убираете, стираете? Ведете себя, как жены, которых у вас нет? Где тут честь?

Но служитель больше ничего не сказал ему. Он как-то странно покосился на гостя и исчез среди зелени.

А вечером того же дня Инриса снова пригласили в дом колдуньи, и на этот раз он был там один.

Ее дом, в отличие от других полукруглых хижин, был разделен на комнаты. Флавия приняла его не в большом зале, где собирала гостей за столом, а в маленькой светлой комнатке, стены и потолок которой были увиты розами. Благодаря этому воздух был наполнен удивительной свежестью, заставлявшей забыть, что они в пустыне.

Инрис устроился на одной из больших кожаных подушек напротив Флавии, он уже привык, что по-другому здесь и не сидят. Колдунья смотрела на него, не мигая, и от ее взгляда становилось жутко.

– Я здесь из-за разговора с вашим слугой, не так ли? – поинтересовался он.

– Вовсе нет. Мои служители вольны говорить с кем угодно и когда угодно, это их дело.

Но она не стала отрицать, что знает о том разговоре, и уже это значило очень много.

– Тогда для чего вы пригласили меня?

– Просто поговорить, – улыбнулась Флавия. – Вы мне интересны, капитан. Военные Его Величества нечасто заглядывают в Приют.

– Я бы тоже не заглядывал, но такова была воля караванщика.

– Значит, мне повезло. Вы очень необычный человек.

– Разве?

– Безусловно, – кивнула колдунья. – Я вижу в вас желание, которое многие люди не способны познать и понять. У вас есть цель и вы идете к ней. Вы ни от чего не зависите и ни к чему не привязаны. Или все-таки привязаны?

– Не к вещам или местам, – усмехнулся Инрис.

Оставаться с ней наедине было даже сложнее, чем наблюдать за ней издалека. Его взгляд неизбежно возвращался к ней, Инрису легко было забыть, где они сейчас находятся, почему они здесь. Но он заставил себя снова и снова думать об Эсме; это было не сложно, пока рядом с ним были вьющиеся розы, алые, как ее волосы.

– Не к вещам, так, может, к человеку? – прищурилась Флавия.

– К цели, а поскольку моя цель – человек, можно сказать, что я привязан к человеку.

– Как любопытно… Вам нравятся мои розы?

В ее голосе мелькнула обида, настолько легкая, что Инрис даже сомневался: была она или ему почудилось? Но нет, похоже, была, потому что и во взгляде Флавии появилось что-то колючее.

Похоже, колдунья привыкла, что при разговоре с ней мужчины забывают обо всем – а Инрис смотрел на розы. Чем не оскорбление?

– У вас красивые сад, – отозвался Инрис.

– Я спросила про розы.

– А розы напоминают мне кое-кого.

– Ту женщину, к которой вы привязаны?

– Я не говорил, что это женщина.

– Перестаньте! – рассмеялась колдунья. – Кто еще может так покорить сердце мужчины?

– Тоже верно.

– Как ее зовут? Ту, кого вы ищите.

– Эсме.

Он рассказал ей все – от своей первой встречи с Эсме до того момента, когда дворец ведьм пал под атакой королевских войск. Такая откровенность поразила самого Инриса, она была ему совсем не свойственна, но он успокоил себя тем, что с хозяйкой Приюта иначе разговаривать нельзя.

Не упомянул он только свою встречу с Делиором. И снова Инрис не понял, почему это делает, но его не оставляло чувство, что кто-то запретил ему говорить о той встрече, велел хранить ее, как самую дорогую тайну.

Флавия слушала его внимательно, не перебивала вопросами, и он понятия не имел, о чем она сейчас думает. Лишь когда он закончил, она сказала:

– Это достойно восхищения – такая любовь. Надеюсь, вы с ней встретитесь.

– Я тоже на это надеюсь, поэтому мне нужно спешить.

– Выехать сегодня у вас в любом случае не получится: надвигается песчаный шторм. Поэтому прошу, останьтесь с нами, отпразднуйте.

– Что вы собрались праздновать? – удивился Инрис.

– Песчаный шторм.

– А разве это не опасно?

– Очень опасно, – с готовностью подтвердила Флавия.

– В чем тогда праздник?

– Мы празднуем, восхваляя силу пустыни, чтобы она продолжила оберегать нас и дальше. Это очень важное событие для Приюта Солнца.

Она не говорила ему напрямую, что он не имеет права не прийти – но это сквозило между строк. Инрис решил не злить ее, хотя сейчас ему меньше всего хотелось праздника.

– Сочту за честь прийти.

– Тогда до встречи, капитан.

Было во всем этом что-то бесконечно неправильное, то, от чего у Инриса холодела кровь. Инстинкты твердили ему, что эта колдунья ничем не лучше Раиле. Но он, как ни старался, не нашел ни одного повода бояться ее, поэтому заставил себя успокоится. Так и с рассудком можно расстаться!

Он не мог не заметить, что перед штормом в Приюте собралось немало путников – столько, что сад едва мог их вместить. Флавии впору было бы беспокоиться – а не решит ли такое сборище головорезов разгуляться на ее территории? Но колдунья, казалось, радовалась такому количеству гостей. А ведь из-за болезни животных она отказалась брать с них плату за еду и ночлег! Чему тогда радоваться?

Впрочем, эти мысли тревожили одного лишь Инриса, остальные гости, казалось, были счастливы оказаться здесь и к грядущему празднику они готовились, как к главному событию в своей жизни. Они даже согласились надеть принесенные им белые наряды, очень похожие на одежды служителей, но оставляющие лица открытыми.

Инрису тоже принесли эти тряпки, однако он на них даже не посмотрел. В его собственной форме было намного удобней драться – если до этого дойдет. Не должно, конечно, но… а вдруг?

Поэтому он, затянутый в серо-черную кожу, легко выделялся среди призрачных белых фигур. Как и Флавия, которая пришла на праздник в ярко-красном платье.

– Вам было бы удобней в нашем традиционном костюме, – заметила она.

– Королевским военным не следует снимать форму без особой причины.

– Я думала, вы путешественник, а не военный.

– В душе я всегда на службе у Его Величества.

– Иногда нужно побаловать хозяев праздника, – поморщилась она.

– Постараюсь запомнить.

Он не собирался поддаваться ей так, как поддавались другие мужчины: думать лишь о ней, ее божественной красоте, забывая обо всем остальном. У него была Эсме, и память о ней защищала его, как добротный плащ защищает от проливного дождя. Поэтому Инрис попрощался с недовольной Флавией и направился туда, где теперь слышалась музыка.

Играли служители в белом, они же обслуживали низкие столы, выставленные прямо на просторной поляне на самой окраине сада. Теперь один-единственный ряд растений отделял их от выжженной пустыни, в которой уже поднимались ураганные ветры. Но здесь было спокойно и хорошо, и никому не хотелось уходить.

За время пребывания здесь Инрис так и не нашел загадочный ручей, питавший Приют, и вот теперь эта тайна открылась. Он увидел, как двое служителей подошли к особенно толстой лиане, вившейся у границы поляны, надрезали ее и стали собирать в кувшины прозрачный сок, очень похожий на воду, но чуть более вязкий.

Вот, значит, как спасали путников. Не было тут никакой воды, только сок этих растений, который был не так уж плох. Но оставалось непонятным: если людей питают растения, то что же тогда питает их?

Такие вопросы волновали только его. Все остальные гости были просто счастливы быть здесь этой ночью, любоваться на Флавию, пить темно-красное и золотистое вино, которое им подали, смеяться и слушать музыку. На этот вечер они забыли обо всех невзгодах, их даже не волновали животные, умирающие на другой стороне сада. Инрису сложно было поверить, что они, опытные воины, могут напиться, как юнцы.

Он отыскал среди сонной, хохочущей и давно уже не трезвой толпы управляющего караваном, с которым он прибыл в Приют.

– Похоже, шторм будет серьезный, – отметил Инрис. – Вам не кажется, что телеги с товаром и животных лучше переместить ближе к центру сада, чтобы их не задело ветром?

– Не надо! – беззаботно отмахнулся караванщик. – Все будет хорошо! Здесь всегда все хорошо!

– Даже так, осторожность не повредит.

– Осторожность… – Он прервался, зычно икнул и рассмеялся изданному звуку. – О чем это я? А, да, осторожно – она для диких мест. А нас охраняет богиня, о чем нам беспокоиться?

– При всем уважении, Флавия – не богиня…

Но караванщик его уже не слушал. Он плюхнулся на траву, потому что ноги его не держали, кое-как подполз к столу и стал пить вино прямо из кувшина. Вряд ли он сейчас соображал, что делает, – как и все остальные гости.

Инрис растерянно огляделся по сторонам и обнаружил, что уверенно держится на ногах только он, да еще слуги. Но почему? Неужели вино было отравлено? Хотя остальные гости не умирали, они просто были безнадежно пьяны. Это уже не походило на церемонию восхваления пустыни, о которой говорила Флавия. Инрису казалось, что он попал на самую обычную попойку в маленьком деревенском трактире. Вот только поляна была совсем не маленькой, ее заполняли люди, которые – случайно, по словам колдуньи, – оказались здесь именно сейчас.

Дурное предчувствие, ненадолго покинувшее Инриса, вернулось с новой силой.

Музыка утихла, и служители покинули эту часть сада. Они не обращали внимания на гостей – и уже валяющихся без сознания, и еще глупо улыбающихся звездному небу, скрытому листвой. Казалось, что мужчинам в белом хочется как можно скорее убраться отсюда.

– Вы не перестаете меня удивлять, капитан.

Обернувшись, Инрис увидел за своей спиной Флавию. В руках колдунья держала большую деревянную чашу с чем-то густым и красным – то ли краской, то ли соком, то ли разведенной глиной.

– Что происходит? – холодно осведомился Инрис.

– Праздник, как я и говорила.

Она прошла мимо него, к поляне, где все еще лежали ее гости. Некоторых Флавия обходила стороной, над другими наклонялась, чтобы нарисовать у них на лбу алый круг. Инрис сжал боевой шест, готовый напасть, но сдержался. Не из-за того обожания колдуньи, что царило в этом месте, он просто не был уверен, что не допустит ошибку. Флавия не делала ничего плохого, пятна, поставленные ею, не вредили гостям. Может, так она пыталась им помочь?

Наконец, она закончила. Инрис, следивший за ней, знал, что она отметила двенадцать человек.

– Для чего это? – спросил он.

Ее песочные глаза в этот миг были темнее ночи.

– Вы хороший воин, капитан?

– Это не ответ на мой вопрос.

Но она словно не услышала его.

– Думаю, хороший, – задумчиво произнесла Флавия. – Поэтому для начала нужно убедиться, что вы не совершите какую-нибудь глупость.

Он почувствовал, как земля дрожит у него под ногами, и изумленно посмотрел вниз. Инрис был уверен, что готов ко всему, однако его тело вдруг налилось тяжестью, которой раньше не было. Словно он тоже был пьян, хотя и капли вина в рот не брал. Эта тяжесть сдерживала его, и когда из земли вырвались тонкие травяные стебли, он не смог ни отскочить, ни ударить их.

Они стремительно росли, оплетая его, сковывая, сдавливая, как пленника сдавливает веревка. А когда Инрис был похож на муху, пойманную в паутину, трава резко рванула его в сторону, прикручивая к плотной лиане. Очень скоро он не мог двинуться, не мог даже отвернуться в сторону. Ему только и оставалось, что смотреть вперед.

– Что происходит? – с трудом произнес он.

Язык заплетался, веки казались очень тяжелыми, и у него хватило сил держать их лишь полуоткрытыми. Тяжесть в его теле набирала силу, мысли путались, и чтобы не потерять сознание, ему приходилось снова и снова вызывать из памяти образ Эсме.

– Пришло время заплатить за ночлег, – отозвалась Флавия.

Она хлопнула в ладоши, и из-под земли появились новые растения. Эти не были безобидной травой, нет, они оказались больше и сложнее. Они пока не трогали лежащих на земле людей, разрастаясь вокруг них. И лишь когда подготовка была закончена, она начали нарастать на неподвижные тела, постепенно поглощая их.

– Прекрати! – крикнул Инрис. Повысить голос оказалось сложнее, чем он мог ожидать. – Что… Не смей!

Он все еще был королевским воином, он хотел защитить этих людей. И он думал об Эсме: она бы не хотела, чтобы с ними такое случилось!

– А я ничего больше и не делаю, – пожала плечами колдунья. – Это суоро. Мы на его земле, и он волен делать тут что хочет. Ты должен благодарить меня.

– Благодарить тебя?! За что?

– Ты должен был погибнуть вместе с ними, но я решила, что ты слишком любопытен, чтобы так просто убить тебя.

Помеченных краской людей почти не было видно. На их месте появились огромные бесформенные цветочные бутоны.

– Здесь умирают не все – если я буду убивать всех, это слишком быстро заметят, – продолжила Флавия. – Но кто-то же должен кормить суоро! Поэтому здесь навеки остаются одиночки, которых никто не хватится. А если и хватится, то искать будет в пустыне, что, конечно же, бесполезно.

– Одиночки – как я?

– А ты сообразительный. Я же говорила, что спасла тебя.

– Но эти люди прибыли сюда не одни! – напомнил Инрис. – Все мы путешествовали с караванами!

Флавия подошла к караванщику и пнула его затянутой в изящную туфельку ножкой.

– Ты думаешь, это жалкое подобие человека что-то вспомнит? Завтра утром, когда они все проснутся, их животные будут здоровы, они смогут продолжить путь. О том, что с ними был кто-то еще, они даже не задумаются. Но даже если бы они помнили… ты серьезно думаешь, что из-за тебя они стали бы враждовать со мной? И уж тем более из-за этих бродяг!

Огромные бутоны начали резко двигаться, однако это не было похоже на движение людей. Глядя на них, Инрис почему-то представил, как челюсти хищника пережевывают мясо.

– Это неправильно, – прошептал он.

Головокружение все усиливалось, мысли в сознании переползали тяжело, исчезали, оставляя его в темноте.

Он не пил вино, но он пил сок этих лиан. Должно быть, этого оказалось достаточно.

– Жизнь вообще жестока, – с готовностью подтвердила Флавия. – Что тебе с того? Тебя все это уже не касается.

– Что будет… со мной?

Она не стала отвечать, просто перевела взгляд на служителей в белом, стоявших неподалеку, и многозначительно усмехнулась.

И он все понял – даже в момент, когда его сознание угасало. Он оскорбил Флавию: она была госпожой здесь, а он смотрел на нее с недоверием и не думал склонять голову. Он любил Эсме – и вскоре колдунья узнала об этом. Она не знала Эсме, но уже ревновала к ней – не к Инрису даже, а к тому, что мужчина, приглянувшийся ей, способен желать и любить другую женщину.

Она хотела отомстить ему за то, что сама же и придумала. И у нее получалось! Инрис видел, как исчезают, опадая, цветочные бутоны на земле. Но он так и не успел увидеть, что с ними случилось, он больше не мог держать глаза открытыми.

В наступившей темноте он призывал из памяти образ Эсме и держался за него, пока мог. Он надеялся, что этого будет достаточно, но не сложилось: что-то могущественное, бесконечно сильное и непреодолимое сломило его и утащило в пустоту.

* * *

Солл решил, что будет воспринимать все это как затянувшуюся смертную казнь. Если он не смог уберечь брата, разве он заслуживает жить? Он хотел умереть тогда – но ему просто не дали и даже лишили возможности убить себя. Поэтому ему оставалось лишь существовать в окружении чудовищ, ожидая, пока смерть смилостивится и заберет его.

Сначала у него даже получалось. Он видел, насколько сильно его спутники отличаются от людей, и из-за этого так легко было считать их злом во плоти. Все отличающееся чуждо и не нужно этому миру, разве не так?

Оказалось, что не так. Даже если бы он зажмурился, заткнул уши, да так и путешествовал всю дорогу, он все равно почувствовал бы в них человеческое начало. А дочь Делиора Сантойи и вовсе оказалась поразительным созданием – разная, как день и ночь, непостижимая, заставившая его сомневаться в принятом решении.

Вот и теперь она вместе с остальными беспокоилась о людях, чьи кости они нашли закопанными в песок. Разве чудовища так поступают?

– Держи, – Анэко протянула ему флягу с водой. – Ты давно не пил. Почему я вообще должна за этим следить?

– Не следи, – пожал плечами Солл.

– Тогда тебя сожжет солнце. Ты как маленький ребенок! Выпей, пожалуйста, сам, не заставляй меня…

Она не закончила, но он и так понял. «Не заставляй меня заставлять тебя».

Он не был связан, шел сам, и все равно Солл чувствовал себя зверем, на шее которого сомкнулась цепь. В любой момент голос Анэко мог ворваться в его голову, разорвать его волю на части, и он выполнил бы любой ее приказ – такое ему и в страшном сне не привиделось бы!

Хотя Анэко, к ее чести, не злоупотребляла этим умением. Иногда даже казалось, что она стыдится такого влияния на него – как он бы стыдился, оказавшись на ее месте. Но Солл отметал такие мысли: чудовище не может обладать человеческой душой, а она, несомненно, была чудовищем.

И все же он взял флягу из ее покрытой мехом руки и сделал несколько глубоких глотков. Он только теперь осознал, как сильно ему нужна была вода: еще чуть-чуть, и он бы потерял сознание. Странно, что Анэко заметила это раньше него.

– Как думаешь, что случилось с теми людьми? – спросила она, украдкой наблюдая за ним.

– Не знаю, – покачал головой Солл. – Но если это была магия, то точно не такая, как я использую.

Он не знал – и никто не знал. Даже могущественный Итерниал, существо, словно шагнувшее прямиком из легенд, если и догадывался о причинах смерти этих людей, то держал свои мысли при себе.

– У пустыни как таковой нет особой магической энергии, – только и сказал он. – А впереди она, похоже, есть, но я не узнаю ее.

– Какая нам разница, что там? – удивился Каридан. – Нам ведь нужно просто попасть в Йергариан.

– Нам-то разницы нет, но проблема сама может шагнуть нам навстречу, – указал Итерниал. – Предлагаю сделать вот что… Пойдем тем же путем, но разделившись на две группы. Так мы растянемся цепью, к нам будет сложнее подкрасться незаметно, да и мы не пропустим ничего подозрительного.

– Поддерживаю, – кивнула Айви. – Это не замедлит нас и даст необходимые знания.

– Хорошо, ну и кто с кем пойдет? – поинтересовался Каридан.

– Учитывая ваши шансы убить друг друга, – хмыкнул Итерниал, – предлагаю следующее разделение: в одной группе пойдут Анэко, ее ручной чародей и Эсме. Второй – Айви, Каридан и безглазая ящерица.

– В такие моменты я понимаю, как мало во мне осталось смирения, – вздохнула Марана. – Убила бы тебя, если бы могла.

– Но не можешь, – напомнил Итерниал. – Поэтому двигайся вместе с остальными и предупреждай, если решишь откопать очередной труп.

– А ты с кем будешь?

– А я буду сам по себе, и это будет самая эффективная команда.

Сказал – и растворился в воздухе, будто и не было его здесь. Солл, мало знавший об итерниалах, никак не мог привыкнуть к способностям этого существа. Даже если бы он хотел, он не смог бы определить, куда оно направилось.

Анэко не стала спорить с распределением на группы. Солл даже не брался сказать, нравится ей вся эта затея или нет. Она, как истинная кошка, умела скрывать свои мысли, а Эсме и вовсе казалась потерянной – словно с ними осталось только ее тело, а ее разум был сейчас где-то далеко.