Текст книги "Поэмы. Драмы"

Автор книги: Вильгельм Кюхельбекер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

В твоей бунтующей крови

Весь пламень яростной, неистовой любви,

Весь пламень ревности – и нет тебе надежды!

Вы, люди, жалкие невежды:

Почто зовете нас духами зла и тьмы?

Союза вашего не ищем мы:

Над человечеством не возноситесь сами;

А нам – к чему нам связываться с вами?

Вот презрел данное ему судьбой,

Желал того, что смертному не в силу, —

И сокрушился подо мной

И клонится в разверстую могилу!

Но ведайте, друзья,

Его сгубил не я;

Его сгубила собственная гордость:

Орлом не будет муравей вовек,

И грязи не дана алмаза твердость, —

Быть демоном не думай, человек.

Х о р р у с а л о к Его сгубила и проч.

Кикимора Молчите, пустомели!

Вы мне рефренами своими надоели:

Вы хуже русских рифмачей,

Которые не раз меня бесили:

Ввек то твердят, что им друзья их натвердили,

А рады присягнуть: «Не крадем у друзей!»

Стихи их рвотное для страждущих ушей.

Да мы оставим их и с высоты древесной

Послушаем знакомца моего:

Ручаюсь, будет монолог чудесный;

Ведь звали ж в свете умником его.

Х о р р у с а л о к Послушаем, послушаем его!

Ижорский

(облокотясь об ружье)

1 С ружьем блуждаю одинокий,

Взведен убийственный курок;

Неутомимый я стрелок,

Ловец суровый и жестокий.

2 Слежу медведей и волков;

Меня ж следит, не отдыхая,

Всегда, повсюду боль живая

И гонит в тьму из тьмы лесов.

3 Как труп, оживший средь могилы,

Так, содрогаясь, ожил я

Для чувства – муки бытия;

Я рвусь – нет, нет спастися силы!

4 Увы! испил я лютый яд,

Отраву страсти безнадежной;

Ношу в груди моей мятежной

Все муки ревности, весь ад...

5 Люблю и вместе, презираю;

Кляну себя, но все люблю, —

Кто выразит, что я терплю?

Кто выскажет, как я страдаю?

6 Огнем свирепым стала кровь;

Как на горе ужасной, хладной

Терзал титана коршун жадный,

Так я растерзан, о любовь!

(Помолчав) В немую глушь, страдалец, убегаю

От рода омерзевших мне людей,

Так! люди хуже диких тех зверей,

Которых здесь напрасно поражаю.

Бегу – но всюду гибельный призрак

В прозрачной тьме мелькает предо мною;

Он, гладный, кормится моей душою;

Вотще скрываюсь в неприступный мрак:

Везде, всегда сирены образ вижу,

Которую люблю и ненавижу;

Ее лицо являет мне луна,

Ее встречаю я во всей вселенной,

Все для души моей обвороженной —

Заря и солнце, день и ночь – она.

Она – в зефире каждом дышит,

Со мною шепчет в шелесте листов;

Падет ли что? – то шум ее шагов;

Мой слух ее в ручье и ветре слышит.

Когда ж заблещет ранняя роса,

Тогда ее густые волоса

Я обоняю в мураве душистой,

Тогда в росинке каждой серебристой

Навстречу мне горят ее глаза.

Она – о страх! о радость и мученье! —

Теперь же, в это самое мгновенье,

Сквозь слезы улыбаясь и стеня,

Вот с каждой ветки смотрит на меня!

(Убегает.)

Кикимора Он бредит непутем, сестрицы!

Ведь сумасшествие его печаль,

Признаться вам – его мне жаль...

Как? жаль! а скажут что чтецы и чтицы

И критики, когда прочтут,

Что пожалел о нем я? – кстати ль?

Кто? я? Кикимора, бесенок, шут и плут,

Я, Мефистофля подражатель?

К несчастью дан характер беса мне;

И вот воскликнет хор их стоязычный:

«Характер злой, чертям приличный,

Чертенок должен выдержать вполне».

Что делать, друг? вот, видишь ли? не смею!

Жалеть хотелось бы мне о тебе;

Но неугодно то журналам и судьбе:

Итак, любезный, не жалею.

И в самом деле повар был бы глуп,

Который, сам свернув цыпленку шею,

Над ним бы плакать стал? нет, брат: цыпленок – в суп!

А человек, игралище волнений,

Когда его покинет жизни гений,

В могилу, смрадный труп!

Пока ж еще в нем сердце бьется,

Пока еще страдает и мятется,

Потешимся игрой его страстей;

А дабы кое-что прибавить к нашим знаньям,

Его подвергнем разным испытаньям;

Нас извиняет же пример самих людей:

Для расширения границ науки

Они ж ведь режут на куски червей,

Ведь потрошат живых пернатых и зверей, —

Так точно наши опыты и штуки

Обогащают физику чертей.

Бука вдруг выходит из-за пня. Русалки

Сестрицы, Бука! ай!

(Прячутся.)

Бука Да, Бука! я вас, шлюхи!

Нет, верно, розог у Яги-старухи,

На всех мамзели елях и дубах

Качаются; не держит их в руках!

Что, краснобай! пустился в рассужденья?

А Буки не ждал? Есть хвалиться чем!

Да ты, я вижу, поглупел совсем;

Забыл уроки все, все наставленья,

Которые там, в школе чертенят,

По книжице ученейшего беса,

Профессора Денницы, вам твердят.

Так мало же я сек тебя, повеса!

Ижорского с ума свел – удружил!

Я разве этому тебя учил?

Не скорби, не болезни, не страданья,

Нет, сударь, – преступленья, злодеянья

Крепят в подлунном мире власть чертей.

Одно у нас осталося орудье,

Которым вызываем правосудье

На племя ненавистных нам людей, —

Грех! и грехом, как сетью или мрежей,

Мы тащим в ад Адамовых детей.

А ты...

Кикимора хочет что-то сказать. Еще оправдываться смей!

Молчать! ты совершенным стал невежей!

Без помощи других духов, смотри,

Что сам испортил, сам изволь поправить;

Твоей хочу я спеси поубавить:

Чтобы до ранней, утренней зари

В нем сумасшествья не было и следа!

Не то – от нас подале удери:

Надеюсь, знаешь Буку-людоеда!

(Уходит.) Русалки

(выглядывая) Кикимора, ау!

Кикимора Чего хотите? ну!

1-я русалка Кикимора, ушел ли Бука?

Кикимора Ушел.

2-я русалка Как страшен он! от одного уж звука

Такого голоса мы все еще дрожим.

3-я русалка Про что, голубчик, говорил ты с ним?

Кикимора Не я с ним говорил, он говорил со мною,

И раскусить мне дал такой орех,

Который... Но мне спех.

Прощайте вы; пущусь падучею звездою,

Слечу к Вавиле-колдуну;

На перекрестке он, как полночь, так ворожит.

Я старика на разум натолкну,

Надежда на него: Вавила мне поможет!

(Улетает.)

ЯВЛЕНИЕ 2

Изба крестьянина Богдана; Богдан с женой и детьми за ужином.

Богдан К обеду каша, к ужину грибы:

Еще мы богом не были забыты.

Что, дети? сыты ли?

Дети Спасибо, тятя! сыты.

Богдан Так встаньте же, перекрестите лбы,

Ложитесь спать вы – нутка!

Да накормила ты телят, Марфутка?

Дочь А как же.

Богдан То-то же! ну, кончен день теперь.

Куда ты, Фомка?

Сын Зачиню я дверь.

Вавила

(входя) Не зачиняй, впусти, Фома Богданоч!

Богдан Сосед Вавила! ты зачем забрел?

Вавила В извозе был я, воротился на ночь;

Огня уж в хате не нашел;

Придется завтра потазать Марину, —

Так одолжи же, засвечу лучину.

Дети Колдун Вавила! у!

Богдан Огня

И не проси ты у меня:

Ты на страстной у Москоленка

Вот так же брал огня,

А к вешнему Николе ни коня

Не стало у него, ни свинки, ни теленка.

Вавила Не дашь огня?

Богдан Не дам.

Вавила Так помни ж: я Вавила!

Сынок твой, дочка смерть как хороши!

Меня не любишь – пусть! люблю их без души.

(Уходит.)

Богданиха Ох! крестная да будет с нами сила!

Он похвалил их! дунь да плюнь! беда!

Зачем его впустили мы сюда?

ЯВЛЕНИЕ 3

Полночь: перекресток; Вавила ворожит.

Вавила

(кланяясь на все четыре стороны) На восток раз, раз на запад,

Раз на север, раз на юг

Обернуся, поклонюся:

Сват восток мне, север друг,

Запад! я тебя держался,

Юг! с тобой я побратался.

Духи ночи, духи смерти,

Духи ада, духи зла,

Был отец слугой вам, черти!

Ведьмой мать моя была;

Сын отрекся от крещенья:

Я их сын – ваш раб с рожденья.

Проклял я отца родного,

Проклял я родную мать,

Проклял, что ни есть святого,

Бросил крест и благодать:

Ваш я, ваш; мне помогите,

Род Богдана истребите!

Падает звезда; удар грома: перед Вавилой стоит Кикимора.

Кикимора Что, красноглазый, ты развылся так?

Вытьем пугаешь полуночный мрак.

Чего желаешь?

Вавила Много чести,

Кикимора! – скажу без лести:

Не стою, право, я того,

Чтоб умник ты, любезник и повеса

Послушал зова моего;

Довольно было бы и худенького беса

Из мелких, из хромых мне, старику;

Мужик простой я, без затей, без чванства,

Дворянчик ты из адского дворянства:

Мне ль знаться с господами, мужику?

Кикимора Смиренничай! ты плут, Вавила, плут известный,

Да ведь меня не проведешь:

Других бесов не призовешь;

Все заняты... Мне ведом подвиг честный,

Который хочешь совершить;

Людской же жизни нить

(Так непостижными положено судьбами)

Расторгнуть можем мы людскими лишь руками.

Приятель, отвечай: желаешь ли под кнут?

(Сам видишь, я тебе не расставляю сети!)

Тогда сегодня же Богдана дети

Под топором твоим – не иначе! – умрут.

Вавила Кнут? нет! не хочется под кнут. Ну, корчу

Нашли на них!

Кикимора Я их испорчу;

Но долг, сам знаешь, красен платежом:

Тебя на часик в волка обернем.

Вавила Прошу покорнейше! Какие предложенья!

Какие выдумки у этих чертенят!

А что, когда меня собаки заедят?

Кикимора Что? заедят тебя зубами, без сомненья!

Да нет: не трусь! тебя я сберегу:

И ноги подкошу собакам на бегу,

И проведу все пули мимо;

А быть волком тебе необходимо

И даже прибыльно – вот видишь, почему:

Ты службу барину сослужишь своему.

Вавила Ижорскому?

Кикимора Ему.

Вавила А как?

Кикимора Да слушай!

Как будешь ты волком, овец не кушай,

В соседний двор

Не лазь через забор;

Нет! тотчас отправляйся в бор.

В бору Ижорский, словно Каин, бродит,

Вздыхает, рвется, мелет вздор,

Тоску, зевоту, сон на леших всех наводит;

С ним встретишься – вступи с ним в разговор

(Каков он, от него скорее волку

Добиться толку,

Чем людям: он бежит людей,

И всякий человек в его глазах-злодей);

Скажи ему: «Влюблен ты, примечаю,

А как помочь тебе, поверь мне, знаю!»

Он назовет – тебе вот слово я даю —

Красавицу свою;

Как будешь имя знать, известным наговором

Взволнуй девчонки гордой кровь;

Надежда на ее любовь

Излечит чудака: он деньгами, как сором,

Тебя осыплет; славно будешь жить,

Над старостой смеяться и десятским,

И сладко есть и сладко пить,

Всех в зависть приведешь кафтаном хватскям

И...

Вавила Быть так: по рукам! смотри же, не солги!

Кикимора

(кладя руку на голову Вавиле) Будь волком волк! душой ты волк: к волкам беги!

Вавила оборачивается в волка и бежит в лес. Исчезнуть? нет! еще мне слово

Почтенной публике желается сказать.

На эту сцену вот как станут возражать:

Сосед соседу скажет: «Бестолково!

К чему Кикиморе к Вавиле прибегать?

Как будто он не дух? Он должен быть сильнее,

Умнее, чем колдун».

Так точно! но Ижорским ведь по шее

Был прогнан бы шалун,

Когда бы где с ним встретился. К тому же

Гораздо быть могло б еще и хуже:

Ижорского кольцо забыли вы?

Он им любого духа свяжет:

Что, ежели еще служить себе прикажет?

Нет! лучше жить в дупле кумы моей, совы!

Тогда (ну, знаете! в конце второго акта)

Он память потерял с сердцов:

А то бы без условья, без контракта,

Не рад, да будь готов,

Покорен будь во всем его капризной воле,

Доколе

Он сам тебя не сгонит за порог.

Итак, да будет приговор ваш строг,

Но рассудителен! Вниманья

Причины удостойте, коим я

Никак не мог противиться, друзья!

Теперь исчезнуть можно: до свиданья!

(Исчезает)

ЯВЛЕНИЕ 4

Ночь; лес; Кикимора сидит на дереве; Ижорский следит волка, стреляет; пуля мимо.

Волк Напрасный труд! твои все пули,

Меня не тронув, мимо прожужжат.

Ижорский Ты шутишь или в самом деле, брат?

Ведь, кажется, те времена минули,

Когда медведь, баран, лисица, волк и кот

С людьми вступали в рассужденья,

И размышлял о просвещеньи крот,

И дубу трость читала поученья.

Ты волк, а говоришь как человек!

А впрочем, не дивлюсь: в наш век

Волками люди стали,

Так отчего ж не быть людьми волкам?

Волк Мудрец, пример ты мудрецам!

Не знаю я, с досады ли, с печали,

А судишь здраво и умно:

Я то же думал уж давно.

Был человеком я, да вот: кривые толки,

Притворство, лицемерство, ложь

Меня взбесили наконец – и что ж?

Людей я бросил и – завербовался в волки.

Ижорский Ты человеком?..

Волк Был. Но из любви одной

Ко благу ближних, к истине святой

Стал волком.

Ижорский Это как?

Волк Об этом после. Ты же,

Как рассмотрю тебя поближе,

Сдается мне, Ижорский.

Ижорский Так.

Да кто ты? говори, чудак!

Волк Узнай-ко!

С тобой я был знаком.

Ижорский Подумать должно... Прокурор Хватайко?

Ведь он и прозван был волком.

Нет! – ну, Воров, квартальный надзиратель!

Что ж, и не он? А! вот я отгадал:

Фирюлин, «Вестника Австралии» издатель!

Не он ли всякого, кому создатель

Хоть несколько ума и дарований дал,

Лишь в силу, лишь бы мог, схватил бы и сожрал?

Не он? неужто? пустяки, приятель!

Признайся, ты Фирюлин!

Волк Да, попал!

Кто я? не скоро, вижу, отгадаешь:

Переменился я; и ты не то, что был;

Бывало, ты хохочешь – вот вздыхаешь;

Ты цвел как маков цвет – вот бледен и уныл.

Влюблен ты, примечаю;

А как помочь тебе, поверь мне, знаю.

Ижорский Помочь мне? мне?

Волк Тебе; и – видишь ли? – судьбе

Угодно, чтобы я помог тебе.

Ижорский Да кто же ты?

Волк Как будто в этом сила?

Ну, я не леший, не мертвец;

Не гневайся, признаюсь, мой отец:

Я твой крестьянин, я – колдун Вавила.

Ижорский И ты, ты мне помочь готовишься, глупец!

Волк Вот то-то, господа, вы чересчур спесивы!

Кто лапти носит и тулуп

И бороздит сохою ваши нивы,

Всегда в глазах боярских прост и глуп;

А между тем... Да что! молчи, Вавила!

Ты говоришь, а он

Руками режет воздух и ворон

С кустов сгоняет!..

Ижорский

(про себя) Чтоб меня любила,

Чтоб о взаимности сама меня молила...

О! если б это быть могло!

Нет! нет! я не воздал бы злом за зло!

Ах! при одной уже мечте блаженной,

Что Лидиею несравненной

Могу любимым быть, что я

Могу сказать ей: «Ты моя!» —

Забыто все: обман, предательство, притворство —

Все, что меня страданью обрекло.

Так, сердце, не совсем еще ты черство,

Не вовсе мертво ты! – сы снова расцвело;

К ней из груди моей ты рвешься, к незабвенной...

(Волку) Вавила, ты бедняк презренный,

Ты всеми ненавидим и гоним;

Но если бы ты мог – клянуся им,

Чье имя оба мы произнести не смеем!

Хотя б ты был злодеем,

Чернейшим из людей – нет, для тебя

Не пожалел бы я и самого себя!

Волк Ты много обещаешь, барин!

Надеюсь, будешь благодарен.

Все сделаю, награды ж никакой

Я не желаю, кроме вот какой:

Мне год позволь прожить с тобой.

Ижорский Со мною год прожить? – ты не Вавила!

Волк Еще раз повторю: как будто в этом сила?

Вавила? нет ли? дай ответ:

Что? ты согласен или нет?

Не бойся, я скучать тебе не стану:

Я знаю, вреден вашей братье свет;

Уж вы привыкли к сумраку, туману.

Предместник мой навязчив был и скор,

Проказничал, молол вчастую вздор;

Я не таков: поверь, молчать умею;

Хотя бы видел, сломишь шею —

Какое дело мне? я твой слуга, служу,

Молчу; а разве уж захочешь, спросишь, —

Тогда, конечно, правду всю скажу.

Поверь, меня полюбишь, сам не бросишь!

Что? как? решился ли?

Ижорский Решился: на год твой.

Волк Итак, теперь ступай домой;

А я – принаряжусь. Вот видишь ли, любезный,

Я даже подписи не требую твоей;

Сам видишь, демон я и скромный и полезный!

Уходит Ижорский; волк превращается в Шишимору; Кикимора сходит с дерева.

Кикимора Шишимора! меня он обманул, злодей!

Шишимора Каков Вавила красноглазый?

За шутки прежние, за прежние проказы

Он, кажется, тебе исправно заплатил.

Уж гаснет блеск предутренних светил,

Уж ранние в лесу проснулись звуки, —

Ты ж не исполнил приказанья Буки!

Кикимора Помилуй! что? Ижорский ведь здоров.

Шишимора Ай, молодец! всегда ответ готовый!

Здоров, как могут люди быть здоровы

(У них-де вот и все различье от скотов,

Что нет меж них несумасшедших,

И не было в веках прошедших,

И в будущих не будет: уж таков

Весь род их). Но каков

Теперь Ижорский – их на свете много...

Судить не будем слишком строго:

Положим, он здоров;

Да нам скажи, наш умник, наш затейник,

Кто вылечил его? не я ли, ваш дурак,

Я, вашей братьи забияк

Всегдашний мученик? Итак,

Пук розог, плеть, ошейник,

Колодка или что подобное тому

Вас ожидает, – видно по всему.

Я не злопамятлив, я добрый малый

И расскажу тебе, пожалуй,

Как я собой Вавилу подменил.

Вавила, видишь, вышел от Богдана,

Я знал, что час его пробил,

И подстерег его над речкой у кургана,

Едва он на доску – и доску я пихнул,

Упал он в воду, крикнул, потонул.

А лесу здешнего султан ревнивый. Гул

(Ты у него отбил двух или трех русалок),

Что хочешь к колдуну, мне между тем шепнул.

От всей души тебе желая палок, —

Не ради мести, а для твоего ж добра, —

Я в труп вселился, стал Вавилой

И обманул тебя на перекрестке, милый!

Раздумай это все, а мне идти пора.

(Уходит.)

Кикимора

(один) Итак, любезный друг, читатель или зритель,

С тобою глаз на глаз

Мы видимся в последний раз,

А там за сценой мой сердитый повелитель!

И знать нельзя (сказал, быть может, правду плут),

Меня и впрямь порядком отдерут!

Когда же на тебя еще навел я скуку,

Тогда уж самому просить придется Буку,

Чтоб он меня построже наказал.

Но если две-три правды я сказал, —

Их, может быть, еще не знает всякий, —

Ты мне прости и шутовство и враки,

Для коих, сам я чувствую, в наш век

Уж не довольно молод человек.

Иду; иному уступаю духу:

Он будет в страх очам твоим,

Он будет в ужас слуху.

Но, что бы ни свершилось им,

Все приготовлено (пусть не забудешь) мною:

Я, помни, овладел Ижорского душою,

Я ненависть в него излил

К людскому племени, в нем веру погасил

В невинность, истину и добродетель;

Вот почему вина я и содетель,

Источник первый злодеяний тех,

Которые во плач преобратят твой смех;

И трепетный воздвигнется твой волос,

И задрожит поэта робкий голос,

И скажет он испуганным друзьям:

«Без веры к людям

Отверженным принадлежим духам

И на земле чудовищами будем!»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лев Петрович Ижорский.

Князь Пронский.

Княжна Лидия.

Графиня Шепетилова.

Веснов.

Кондрат Максимович Ковалок, Фалалей Кузьмич Подлипало, Анисим Павлович Вестовщиков – помещики, соседи Ижорского

Честнов, управитель Ижорского.

Станционный смотритель.

Атаман и три разбойника.

Слуги.

Духи и видения:

Добрый дух.

Титания.

Ариель.

Бука.

Шишимора.

Кикимора.

Демон огня.

Знич и саламандры.

Демон воздуха.

Демон моря.

Демон земли.

Заяц.

Действие происходит большею частию в поместьях Ижорского и в окрестностях, кроме начала второго акта, которое разыгрывается в Петербурге, и конца третьего, происходящего в Новороссийских степях и на берегу Черного моря.

ДЕЙСТВИЕ I

ЯВЛЕНИЕ 1

Почтовый дом на земле Ижорского. Вечер. Слышен колокольчик; потом входят князь Пронский, Лидия, графиня и смотритель.

Князь Скорее, лошадей!

Смотритель Прошу покорно вас!

В разгоне лошади: повремените с час.

Князь Повременить? и час? ниже одной минуты!

Уж эти мне смотрители! все плуты,

Разбойники.

Смотритель Не обижайте нас:

Я офицер, четырнадцатый класс...

Князь Четырнадцатый класс! пусть будет хоть тридцатый.

А есть ли что поужинать у вас?

Смотритель Есть: окорок, и пребогатый.

Князь Пожалуй окорок сюда!

Князь садится; перед ним ставят окорок и бутылку вина.

Смотритель Хорошего вина бутылка!

Князь Да?

Ты малый, вижу, хоть куда.

Смотритель У нас всегда найдется что в запасе;

Не при одном живем при хлебе мы и квасе:

Не будь подчас хорошего куска,

И нас самих возьмет, сударь, тоска.

Князь Ты говоришь умно и прямо мне по сердцу.

Горчицы нет ли?

Смотритель

(подает) Вот-с.

Князь А перцу?

Смотритель Здесь.

Князь Почту держит кто?

Смотритель Помещик.

Князь А зовут?

Смотритель Ижорский.

Князь Лев Петрович!

Смотритель Отгадали-с.

Князь Мы в Петербурге часто с ним видались:

Философ он, чтоб не сказать мне: шут.

Здесь как живет?

Смотритель Не выезжает,

Соседей никого не принимает,

По целым суткам заперт, все один;

Именьем правит старый дворянин,

А верите ль? и он, что нужно, все приказы

Находит письменно в прихожей.

Князь Вот проказы!

Смотритель Так: от него

И слова не слыхал ни одного

С его приезда из столицы

Ни камердинер, ни казак,

Ни повар.

Князь Даже повар? Небылицы!

Смотритель Поверьте слову честному.

Князь Чудак!

Лидия Il est interessant, mon pere.^[191]

Князь Interessant? il est timbre, ma chere.^[192]

Графиня Interessant ou bien timbre: toujours

C'est a vous qu'il le doit.^[193]

Лидия A moi?^[194]

Графиня Oui, mes amours.^[195]

Лидия Ah! Vous me tourmentez sans cesse.

Ne finirez Vous donc jamais, Comtesse?^[196]

Графиня Finir? pourquoi?

Ce jeu me plait a moi.^[197]

Князь Он, стало, никогда из дому не выходит?

Смотритель Выходит: по ночам в лесу соседнем бродит

С ружьем; а не видал еще никто,

Чтоб из лесу принес хоть зайца.

Князь Что?

Смотритель Болтают старожилы,

Что там нечистые всегда водились силы...

Я этому не верил ничему...

(В губернской я гимназии воспитан,

Живал в Орле, в Москве, довольно и начитан:

Не суевер), – но видно по всему...

Недаром – вам сказать короче —

В лесу проводит Лев Петрович ночи!

И старика видали с ним и...

Князь Вздор!

Смотритель Вы ж слышали: я сам не верил до сих пор.

Но...

Князь Я ж скажу тебе без прибауток:

Старик знаком мне; он Ижорского дурак.

Смотритель Нет, ошибаетесь никак:

Ижорскому, ну, право, не до шуток.

Он так уныл, так бледен, так иссох,

Что самый лучший скоморох

Бедняжку рассмешить, ей-богу, не успеет!

Он тает, исчезает, тлеет,

И скоро мы его

Свезем и... барышня бледнеет!

Помилуйте, что с вами?

Лидия Ничего...

Кружится голова – с дороги.

Князь Mon Dieu!^[198] тебя не держат ноги!

Ма niece,^[199] подайте руку ей.

Смотритель Пожалуйте к жене моей:

Там можете раздеться; отдохните.

Князь Графиня, от нее, прошу, не отходите.

Выходят Лидия и графиня, за ними смотритель.

Князь

(один, не вставая из-за стола) Уж эти женщины! чудесннцы, ей-ей!

Вдруг в обморок... с чего? прошу покорно!

С дороги? – может быть. Но их причуд, затей

Не перечтет и лучший грамотей:

Вдруг вздумают, и – ангелом злодей!

Вдруг закричат: ужасно, гнусно, черно!

Вдруг то же самое прекрасным назовут!

Ижорский? ведь Амур проказник, плут:

Быть может, именно отъезд... его не ждали;

К тому ж (как нам кузины рассказали)

Горячка, бешенство, затмение ума,

Приметы романтической печали...

А сверх того, кто знает? и сама

К нему и перед тем сильнее привязалась,

Чем мне по спеси признавалась...

Как бы то ни было, душой я был бы рад,

Когда б господь послал мне в этом зяте клад.

Богатство, говорят, и вздор и предрассудок,

Но верьте мне, не вздор пустой желудок;

И честью уверяю вас,

Когда вот помянул про хлеб один и квас,

По жилам пробежал мне вдруг огонь и холод,

И был я сыт еще, а чувствовал уж голод!

Взят дом мой за долги в казну,

В опеку отдано именье;

В деревню еду: скука и мученье!

Теперь досуг мне будет: на луну

Смотреть и сочинять эклоги,

И починять дороги,

И книгу написать, хоть житие мое,

И всех старух и стариков соседства

Прилежно слушать мудрое вранье,

И к улучшенью паств искать в газетах средства,

И Петербург бранить и славить тишину,

Невинность и коров! – Какая перспектива!

Деревня для меня Япония и Хива

И хуже, чем Сибирь! – Забудусь-ко, засну.

(Засыпает.)

ЯВЛЕНИЕ 2

Перед почтовым домом; глубокая ночь.

Шишимора Темнота, тишина:

Закатилась луна,

Помертвела природа,

Тихо звезды горят,

Бледно звезды блестят

Средь небесного свода.

Демон, демон огня!

Ты послушай меня,

Смертных ужас и кара!

Ты явись предо мной,

Окруженный грозой,

В буре, в вое пожара!

Демон огня

(является) Вихрем мчит меня огонь,

Мой ретивый, добрый конь;

Раздается трус и грохот, —

Это мой веселый хохот;

Слышишь ли глушащий треск?

То моих ладоней плеск!

Я мирно покоился в твердом кремне,

Лежал беззаботный под насыпом лавы;

Вдруг зов твой могущий послышался мне, —

И вот я восстал, роковой и кровавый!

Чего ты желаешь, скажи, от меня?

Чего ты желаешь? Я демон огня.

Шишимора Воспали пожаром

Этот спящий дом;

Гибельным ударом,

Яростным крылом,

Предсылая дым и страх,

Обрати его во прах!

Демон огня Вы, саламандры, мне внемлите,

Услышьте мой владычный глас;

Предстаньте: призываю вас,

Предстаньте, поспешите!

Саламандры

(вспыхивают из-под земли) О царь! ты призываешь нас,

Мы слышим твой владычный глас:

Что нам прикажешь, наш властитель?

Разрушить чью велишь обитель?

Демон огня Отвалите с бездны камень,

Зачерпните в бездне пламень,

В тьме зажгите яркий свет:

Будь сей дом в огонь одет!

Саламандры Был сей дом – заутра нет!

Скорее, скорее

За дело, за дело!

Дружнее, живее!

Чтоб дело кипело!

Знич Ты жги; ты свети; ты махай, а ты дуй;

Ты пламенный ток и мешай и волнуй;

Ты, брат, завывай среди рдяной пучины;

Я ж ветер ревущий воздвигну с равнины.

И в полымя грянется, радостен, яр,

И к тучам подымет блестящий пожар.

Саламандры Дружнее!

Живее!

Чтоб дело

Кипело!

Знич Чтоб дом в океане горящем исчез;

Чтоб наше по воздуху взвилося знамя,

Багровое, шумное, жадное пламя

До звезд полуночных, до самых небес!

Саламандры Скорее, скорее

За дело, за дело!

Дружнее, живее!

Чтоб дело кипело!

Шишимора Один кряхтит, другой надулся, будто мех;

Сверкают в черной тьме чудовищные лица,

Как с наковальни жар, как быстрая зарница...

Потеха! смех!

Работайте: пора! к Ижорскому отправлюсь,

Над страхом гордого безумца позабавлюсь.

ЯВЛЕНИЕ 3

Ижорский в своей комнате один; входит Шишимора.

Ижорский Что?

Шишимора Ничего.

Ижорский

(помолчав) Что я любим,

Ты мне клянешься и не лицемеришь?

Шишимора Когда поверишь

Глазам своим,

Сегодня же из разных обстоятельств

Довольно выведешь и сильных доказательств,

Что ты любим.

Ижорский Еще сегодня! как?

Княжна с отцом в столице...

Шишимора Как не так!

Графиня и княжна с отцом-брюханом

Ночуют у тебя в деревне.

Ижорский Что ты? здесь!

Шишимора На почте князь заснул на креслах за стаканом.

А дочь... ты на ее ль мне жаловался спесь?

Про Льва Петровича рассказывал смотритель,

Подействовали на княжну слова:

Вдруг дурно, – закружилась голова...

(Хороший, верно, был риторики учитель

В гимназии губернской!) Вот она

Теперь, лишенная утех, надежды, сна,

В светелке по тебе, по милом, стонет, плачет.

И сердце у тебя от радости не скачет?

Ижорский Здесь Лидия, в двух от меня шагах,

И с нею я не свижусь... ах!

Шишимора Не свидишься?

Ижорский Не свижусь: перед нею,

Нет, не унижусь! Если бы и рай

За то мне был наградой, не считай

Она меня игрушкою своею!

Шишимора И ты решился?

Ижорский Да.

Шишимора Ну, я ж о ней жалею:

Сгорит бедняжка.

Ижорский Лидия сгорит?

Шишимора И без метафоры; нет, просто, в самом деле.

Должно быть видно и отселе...

(Смотрит в окно.) Так точно: вот блестит!

Тебе, любезнейшему другу,

По мере данных мне способностей и сил,

Я, было, вздумал оказать услугу:

На почте я пожарен разложил;

Хотел, чтоб ты предстал ей как спаситель,

Чтоб вынес героиню из огня...

Оставим: пусть горит! Устал я; вы поспите ль?

Покой бы нужен был и для меня.

Ижорский Будь проклят ты! – Пожар! эй, люди! эй, коня!

Входят слуги. Скорей на почту! – Почта запылала!

Коней! – чтоб вы издохли! мне коня!

На почту, – говорю, – все с велика до мала!

Приезжие... спасите их!

Коня! коня! – не стало сил моих!

Слуги

(вбегая и выбегая) Пожар! пожар! на почту!

Один из них Лошадь, барин,

Готова.

Ижорский Благодарен!

За мной! туда, туда!

Выбегает; потом слышен конский топот.

Шишимора Умора! шум какой! какая суета!

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 4

Перед почтою; почтовый дом пылает; народ толпится. Впереди видны графиня, смотритель, жена его, спасенные; Шишимора; потом является Ижорский с князем, которого выносит из пожара.

Князь Тьфу! было мне тепло: боюся,

Не растопился ли – жирненек – мой живот!

Без дальных без забот

Чуть не изжарили меня, как гуся.

Ну, Лев Петрович, хват! сказать, что молодец!

Спасибо! выручил! родной ты мне отец!

Дым! пламя! я кричу; горит, пылает;

Уж жаром дух мой занимает, —

Вдруг Лев Петрович прилетел

И вынес на плечах меня из ада.

Шишимора

(вполголоса) Как не сломила плеч подобная громада?

Князь Спасибо! я здоров и цел.

Ижорский От благодарности избавьте,

Князь; пустословие оставьте!..

Где? где княжна?

Князь Княжна?

Еще не спасена?

Так, братец, знал я, что меня ты любишь;

А чтобы предпочел меня княжне,

Не думал я – и очень лестно мне!

Ижорский Бездушный! и отец! себя, несчастный, губишь!

Княжна где? знаешь ли, кто я?

Княжна где? или (вот рука моя!)

Тебя, негодную и мерзостную ношу,

В пожар, в котором был ты, снова брошу!

Князь Да не сердись! ее я вижу; там она!

(Показывает на окно, у которого является Лидия.)

Ижорский Огнем и смертию окружена,

Из верхнего жилья, моля, простерла руки, —

Рвет сердце вопль ее, ее стенаний звуки!

На помощь, духи тьмы! вам душу отдаю:

Ее спасите, Лидию мою

Спасите!

(Бросается в огонь.)

Графиня Грудь от ужаса не дышит:

Густое полымя ему навстречу пышет

И лижет жадным языком

Пылающий совсюду дом;

Пропал, – явился вновь; обоих их не стало,

Их не видать, – заныло сердце, вот —

Так точно, он! Он снова у ворот!

Увы! огнем все ворота объяло!

Он держит Лидию без чувства на руках,

Он медлит, епанчой ее закутал... ах!

Он ринулся...

(Лишается чувств.)

Ижорский выносит Лидию.

Князь Ма niece,^[200] вы в обморок упали

Напрасно: живы, спасены!

И даже волоса не сожжены

У Лидиньки: так бросьте же печали!

ЯВЛЕНИЕ 5

Сад Ижорского. Входит Кикимора.

Кикимора Здорово, милый мой раек!

Здорово, друг партер! мое почтенье, креслы!

Без вас наскучило: препоясал я чреслы,

Взял посох и суму; шел, шел, все на восток —

И наконец прибрел на эти доски.

«А для чего? – кричит Фирюлин, мой Зоил, —

И прежде ты довольно нас бесил;

Твои все шуточки так глупы и так плоски!

И я душой был рад, когда ты объявил,

Что, к прекращенью нашей муки,

Здесь с нами глаз на глаз

Ты видишься в последний раз...

И что ж? опять ты здесь! Где ж плеть и палка Буки?»

Трофим Михайлович, не торопитесь бить;

Позвольте наперед вам доложить:

Бесенок я, а сотворен для дружбы;

Для ней ни от какой не откажуся службы.

Есть друг и у меня, предобрый человек,

Пречестная душа – писатель;

И вот пришел ко мне и говорит: «Приятель,

Преемник твой не то, что ты; он ввек

Со сцены с публикой не вступит в разговоры.

К тому ж угрюмые, косые взоры,

Его коварный, злобный нрав,

Ну, право, созданы не для забав!

А, брат, необходим с партером мне посредник,

Веселый, умный собеседник,

Который бы подчас, как Шекеспиров хор,

Им пояснял мой вздор».

И ну просить и лестными словами

Превозносить меня, хвалить мой ум, мой дар!

Что ж? просьбы и хвалы, – вы ведаете сами, —

Хоть в ком, а породят усердие и жар;

Я к Буке; Бука молвил: «Отпускаю»;

И вот я здесь, и в должность я вступаю!

Не так ли, господа, вы видели пожар?

Лихая, говорят, тут заварилась каша!

Ижорский спас княжну. Что ж? героиня наша

Занемогла; к тому ж погода, грязь...

У Льва Петровича остался в доме князь.

Прошло недели с две: княжна с постели встала,

Но, благодарности полна,

Любовию занемогла княжна.

И прежде, говорят, тайком пылала

(Действителен же был Вавилин наговор!),

Теперь же и таить любви не стала;

Обрадовался князь и – сладил вмиг сговор.

Однако ж кланяется хор:

Жених, пожалуй, сгонит с места!

Чай, наших прежних шашней не забыл;

Да и сердит: смотрите, как уныл!

Зато уж как мила, как хороша невеста!

(Уходит.)

Входят Ижорский и Шишимора.

Ижорский Любим я, счастлив! Счастлив? я? да что ж

(указывая на грудь)Здесь ад мой шепчет? – клевета и ложь!

Любим! положим, но любить могу ли?

Навеки дни минувшие минули.

Все выскажу: ее я не люблю;

Я чувств вчерашних уж обресть не в силах.

Не стужу ль скуки я при ней терплю?

Огонь мгновенный вспыхнул на могилах

Моих истлевших ощущений: я