Текст книги "Поэмы. Драмы"

Автор книги: Вильгельм Кюхельбекер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Тимофан Волшебница! Почто я в жизни бурной

Не чаще жадно мог внимать тебе!

Не в столь гремящей, в сладостной судьбе,

Под синевой прекрасной и лазурной

Все дни мои спокойно бы текли.

Мучительный, крылатый призрак славы

Я не помыслил бы ловить вдали!

Но поздно! Ах! Вкусив его отравы,

Уже я рок не в силах одолеть!

Погибнуть должно мне или блестеть

Сияньем начинаний дерзновенных,

Безмолвствовать народам повелеть

И ослепить потомков изумленных!

ЯВЛЕНИЕ 3

Прежние и воин.

Воин Дозволь, о государь, да я прерву

С царицей светлою твою беседу!

Пританы, старшины, отцы племен

Тебя в Акрокоринфе ожидают:

Смиряясь пред тобой, к стопам твоим

Повергнуться желают всем собором,

Колена царские хотят обнять

И благости твоей главы вручают!

Они, я видел, молча принесли

Тебе венец Алета^[181] светозарный,

Кипселов^[182] древностью священный меч

И жезл и багряницу Периандра, —

И жаждут лицезренья твоего!

Но тщетно мы искали Протогена,

Напрасно обежали все домы

И строго робких граждан вопрошали:

И Рез, Тимолеон и Поликрат

Скрываются от наших бодрых взоров!

Тимофан Итак, мне воспрещен обратный путь!

Аглая, се судьба моя решилась!

Почто рыдаешь ты? Нет, кровь сия

Была не всуе расточенна мною!

Из сих смертей свобода, жизнь и слава,

Как древо пышное, взрастут для мира;

С Лакедемоном дружбой сопрягусь,

Взыщу любовь аргивян побежденных,

Вокруг себя Элладу созову

И сокрушу коварного Филиппа!

Уже готов могущий наш союз:

Вострепещи, надменная Персида!

Восстанут боги-мстители за нас,

И осенит нас Зевсова эгида,

И страшно грянет твой последний час!

Уходит с Аглаею и воином.

ЯВЛЕНИЕ 4

Хор выступает из мрака.

1-й корифей Юнейший был я среди братцев,

Я возмужал и се состарился,

Но правого не зрел оставленным,

Ни чад святого, хлеб просящими!

И не ревную спеющим в путях

Мужам, творящим преступления:

Зане я видел славу грешников,

И Зевс приник и посмеялся им!

2-й корифей Их мышцы, зрел я, намещали лук,

И обнажали меч десницы их,

Да посекут главу невинную,

Да в смертный ров сразят убогого!

«Пусть сокрушится лук гонителей

И меч злодеев внидет в души их!» —

Так рек я, и протек, и вновь воззрел —

И се и места гордых не обрел!

Целый хор О жребий смертных суетный!

Им конь не во спасение,

Их не прикроют шлем, броня и щит,

От гроба их ничто не охранит,

И всем удел истленне!

1-й корифей Но, други! Отступим в отрадную тьму,

Преклонимся ухом: се идут к холму!

Богов призовем к безоружных защите!

В туман окрыленные взоры прострите!

2-й корифей И я боязливые слышу шаги,

Я слышу: се шорох дрожащей ноги!

Подобен он ходу ночного призрака;

И внемлю я речи, грядущей из мрака!

Хор Мы ухо склонили – се идут к холму!

Уж внемлем мы речи, грядущей из мрака.

Отступим, о други, в отрадную тьму!

ЯВЛЕНИЕ 5

Тимолеон и Протоген.

Протоген Не утешать тебя теперь я стану, —

Ужасный рок постиг твою главу!

Безумец, изверг не дерзнет помыслить

Тебя в твоих терзаньях утешать.

И из очей злодея выжмешь слезы!

На гибель братом обреченный брат,

Отец, детей лишенный дланью друга,

Ты в ночь одну паденье зрел отчизны

И смерть своих всех упований зрел!

Но пусть же на единый миг отклонят

От мук мои слова твой мрачный дух.

С тобой, для одного тебя не медлю

Еще раз с новым утром принести

Глаголы убежденья Тимофану!

Хотя я, старец, чуждым стал надежды,

И суетность усилий всех предвижу,

И знаю: он, несчастный, нас принудит

Избрать последний, грозный путь к свободе,

Но ныне весь я покорюсь тебе!

Мне внемлешь ли, о мученик свободы?

Почто тебя не видит Поликрат?

Твой искаженный лик в него бы пролил,

Его достойный, казней изобильный ад!

В тебе изменник скорбный усомнился,

Тебя с нежнейших первых лет любя,

Он верить горестной молве решился,

Что предал ты губителям себя!

Тимолеон Где, где я, Протоген, чьи слышал пени?

Умолкни! Не волнуй унылой тени!

Здесь Поликрата нет! Со мною он

Огнем, его пожравшим, примирен!

Се зрю его в безмолвной, мирной сени;

Оттоле к детям он зовет отца!

О дети, о мои птенцы!..

Светает!

Я должен чашу выпить до конца, —

Пойдем! Меня отчизна призывает!

Уходят.

ЯВЛЕНИЕ 6

Хор снова выступает вперед.

1-й корифей Стою я на краю могилы,

Но мнил еще в минувший миг:

«Совет бессмертных я постиг!

Хранят с небес святые силы

Благого безмятежный век!» —

И вдруг сей труженик притек!

2-й корифей Сошел с Олимпа муж великий,

Подобный божеству герой!

И что же, вечные владыки,

Се непонятною судьбой

Вы целым адом посетили

Его земной крылатый час!

Ужель навеки вы от нас

Лицо во гневе отвратили?

1-й полухор Больно слушать глас стенания,

Плач рыдающей жены!

Что ж безмолвные терзания,

Ужас мертвой тишины,

Очи дикие, бесслезные?

Перси львов, сердца железные

Скорби мужа рвать должны!

К вам, отчаянья полны,

Наши взоры взведены!

Шлем упреки бесполезные

К вам, Урановы сыны!

2-й полухор Где обитель провидения?

Небо зыблют преступления;

Стае хищных отдана

Вся подлунная страна;

Нет приюта добродетели;

Боги зол мирских свидетели;

Но кругом их тишина;

Облаком глухого сна

Их глава отягчена!

Изверг плещет, правый стонет,

Высится до звезд злодей, —

И горе ничьих ушей

Ропот бледных жертв не тронет!

1-й корифей Поле бурь, юдоль ненастия,

Не земля жилище счастия:

Здесь и розы кроют змей!

Или область воздаяния,

Область темная теней,

Край за краем испытания?

2-й корифей Мы толпами идем к ней:

За предел мятежных дней

Нам настали упования!

Целый хор Край за краем испытания,

Область темная теней!

Мы толпами идем к ней!

За предел мятежных дней

Мы преносим упования!

ДЕЙСТВИЕ V

Великолепное преддверие в Акрокоринфе.

ЯВЛЕНИЕ 1

Хор

СТРОФА Владыка светит в багрянице,

Царь блещет в радостном венце,

Судьба градов в его деснице,

Честь, сила, гордость на лице;

Он взглядом расточает счастье,

Живит движением очей,

На мир безмолвный шлет ненастье

Суровым манием бровей!

АНТИСТРОФА Но пусть чистейшее светило,

Пусть солнце, вечное горнило,

На землю мещет жизнь и день, —

Се в путь его ложится тень!

Она лучом зовет туманы:

Встают пары из лона блат,

И тучи, новые титаны,

Огромные его мрачат!

ЭПОД Ночь черная за рдяным блеском,

За мощным, крадясь, льстец идет;

Он топчет бедственный народ,

Глушит владыку гнусным плеском;

Раб подлый с слабыми надмен,

Он льет, как воду, кровь и слезы...

2-я СТРОФА Манит сосуд с душистым медом

Жужжащих насекомых рой;

Под раскаленным горним сводом

Кипела брань в стране глухой, —

Я зрю, желтеет жатва боя,

Вкруг вьются вранов облака,

Немая стала степь громка

От гладного шакалов воя!

2-я АНТИСТРОФА Так здесь недавние враги,

А ныне трепетные слуги

Царю несут хвалы, услуги,

Считают все его шаги;

С него горящих глаз не сводят,

В груди удерживают дух,

Стремят к его молчанью слух,

В его воззреньи рай находят!

2-й ЭПОД Нет! С этой не сравнюсь толпой:

Я узник робкий и презренный,

Я раб, насильственной рукой

С смертельной нивы увлеченный.

Увы! Я щит свой бросил в прах,

Сковал мне длани победитель,

Но ты почти меня, властитель, —

Не ползал я в твоих ногах!

ЯВЛЕНИЕ 2

Тимофан, окруженный старейшинами Коринфа. Он в венце и багрянице, за ним несут жезл и меч.

Тимофан О други! Умилен, вас отпускаю:

Святыми знаками верховной власти

Меня в народе вы превознесли

И сан мой, дар бессмертных, утвердили!

Но снова вам Кипселов меч вручаю:

К чему мне меч в кругу сынов любезных?

Несите же его в Венерин храм!

Когда же угрозит родным стенам

Войной незапной чуждый ненавистник,

Когда блаженства нашего завистник

На вас подымет дерзостную длань, —

Препоясуйте им меня на брань!

Возьмите Пернандров жезл обратно:

Всевидящих богов молю стократно,

Чтоб пурпур сей, который он носил,

Меня с ним-юношей сравнил!

Тогда он был отчизной обожаем,

Тогда в жезле он нужды не имел!

А ты, богоподобный сын Алкида,

Да служит мне залогом твой венец,

Что ты мне будешь светлый образец!

Клянусь великим именем Кронида —

Коринфу жизнь, Коринфу мой конец!

Теките, братья, с миром к алтарям домашним!

Да придет он за мятежом вчерашним!

Пусть тишина загладит самый след

Злодейств невольных и взаимных бед!

Они уходят.

ЯВЛЕНИЕ 3

Хор отступает в глубину театра; Тимофан приближается к оркестру.

Тимофан Итак, свершились все мои желанья

И вы, златые сны мои, сбылись!

Давно ли я в сем велелепном граде

Безвестный, темный юноша бродил, —

А ныне стогны, полные народа,

И торжища, кипящие гостьми,

И пристани, к которым отовсюду

Летят на шумных крыльях корабли,

И храмы пышные, и зданья славы —

Все, все, куда ни брошу взор веселый,

Все стало здесь стяжанием моим!

Я счастлив!.. Или дерзкий кто посмеет

Всемощного несчастливым назвать?

Я счастлив! Пусть же смолкнет глас ничтожный,

Который тайно шепчет о бедах

И всуе страхами меня тревожит!

Почто же скрытый червь мне сердце гложет?

(Он задумывается.) Но! Чудится здесь воздух гробовой!

Мне мнится, заунывный слышу вой!

Не ликом ли чуть видных привидений

Обступлен я таинственной толпой!

Так! Так! се взгляд в меня вперили тени;

Се перст их кажет в некий мрачный путь!

Меня коснулось хладное порханье!

Мне слышится невнятное призванье!

Нашла язык моя немая грудь,

Их стоны, замирая, повторила;

И не дают подавленной дохнуть

Смертельной стужей пышущие крила!

Не шлет ли мне былых царей могила?

Не руку ли ко мне простер мертвец

Алет, как я носивший сей венец?

Растаяла моя незапно сила,

Меня мутят угрюмые мечты;

Или, кружась от гордой высоты,

Глава моя без навыка уныла?

Ужель от слез, от слабых слез жены

Во мне все мысли вдруг превращены?

Не близкий ли удар мне предсказала

Живая боль невидимого жала?

Противоречий полон человек!

Достигнул я, к чему так жадно тек:

Я укрощал неистовые страсти,

Томилась пылкая душа моя,

Носяся с бурями, был ясен я

И стал, владев собой, достоин власти;

Се по трудах жестоких наконец

Я вздел давножелаемый венец, —

Но вдруг на вышине меня обстали

Нежданные и черные печали!

ЯВЛЕНИЕ 4

Те же и Сатирос.

Тимофан Тебе прибыть я повелел, Сатирос,

Да объявлю, что можешь жить в Коринфе:

Тебя в твоих наследьях утверждаю!

Сатирос О государь! Прими благодаренья

За чувства премененные твои:

Ты на меня, не на врага взираешь,

Все прошлое забвенью предаешь!

Тимофан Ты враг ли мой или не враг, Сатирос,

Мне недосужно ныне разбирать:

Но ты, ты мне не можешь быть опасным!

Сатирос Отраден твой глагол великодушный,

Отрадна мне доверенность твоя

И, может быть, меня к мете приближит,

Которой боле жизни дорожу!

Тимофан Того, кто служит мне, я гнать не стану;

Себя я чту, тебе ж не доверяю,

Но знай, злодеев низких презираю!

Сатирос И это ты Сатиросу вещаешь!

Мне, Тимофан, дозволишь удивиться,

Что, не забыв соперника во мне,

Назначив мне в Коринфе пребыванье,

Ты так не обинешься говорить!

Тимофан Моей ли речью станешь изумляться?

Пусть иногда царям дает измена

В делах отважных радостный успех, —

Вовек изменник гнусен и для них!

Сатирос От слов подобных, признаюсь, смущаюсь!

Твою в них слышу прежнюю вражду;

Верь, впрочем, Тимофан, я оправдаюсь,

Надеюсь, здесь предстанут пред тебя

Твои, мне вожделенные, друзья,

И я – тобою буду узнан я!

Но се твой брат! Пред ним я умолкаю:

Ему с тобой беседу уступаю!

ЯВЛЕНИЕ 5

Те же, Тимолеон и Протоген.

Протоген Ты поручил своим клевретам нас обресть

И в узах пред тебя привлечь к ответу.

Их мы предупредили, Тимофан,

Се сами твоему лицу предстали!

Но не ответ, вопрос тебе приносим!

Ты ж зрителей излишних удалишь,

Ты нам вопрос глаз на глаз разрешишь!

Тимофан Главы моих врагов, я вас искал;

Меж тем в груди, вас некогда любившей,

День наступивший много пременил!

Но для чего же устраню рабов?

Быть может ли теперь меж нами тайна?

Протоген Или, бестрепетный, ты нас страшишься?

Ничтожен твой и малодушен страх!

И если на тебя замыслим гибель,

Верь, не спасут тебя твои толпы:

Повсюду и средь копиев карийских

Найдет тебя свободный наш кинжал!

Язык велеречивый – храбрость низких:

Иною мы отважностью владеем!

Я то на шумном вече доказал.

Что ж ныне возвестить тебе посмеем,

То не для их невольничьих ушей.

Пусть идут! От сокрытых же сетей

Тебя пусть защитит наперсник новый,

Предатель гнусный для главы твоей,

Хранить тебя нечаянно готовый,

Сей доблестный палач своих друзей!

Сатирос Не старец – опрометчивый дитя,

Ты в день сто раз меняешь суд и мысли,

Ты жрец, но не оракул речь твоя!

Кто ты, быть может, скоро вновь докажешь, —

Падешь, строптивый, с мнимой высоты,

Быть может, скоро, запинаясь, скажешь,

Что я был постояннее, чем ты!

Тимофан Или тебе дозволил кто, Сатирос,

Врываться в мой с родными разговор?

О Протоген! Ты зришь во мне тирана,

Но может ли тиран глагол твой снесть?

Здесь брат мой: он мне вечно драгоценен!

Я вечно буду веровать в него!

Для брата гнев возникший потушаю,

Нептунов жрец! Для брата отсылаю

Сих даже безоруженных рабов!

Сатирос, ты останься: будь свидетель,

Как чтить умею мужество врагов!

Свята мне и в противных добродетель!

Хор уходит.

ЯВЛЕНИЕ 6

Их нет: доволен ли? Жду ваших слов!

Или желаете, да я ответом

Вопрос ваш, мне знакомый, предварю?

Предвижу, для чего вы днесь пришли,

И верьте, я ваш подвиг оценяю!

Но, други, тщетны ваши убежденья!

Я ныне тих, вы зрите, не пылаю,

С самим собой вчерашним я не схож.

Тем тверже быть должна моя решимость!

Я устоял противу жарких слез,

Противу страшных, милых заклинаний

Возлюбленной, отчаянной жены:

Аглая на моей рыдала шее,

Ее я слушал, ей внимал, стеня,

Но се мой жребий одолел меня!

И вы ее не будете сильнее!

Тимолеон О Тимофан! И по супруге нежной

Дерзнет еще надеяться твой брат!

Да помяну златую нашу младость!

Или, счастливцы, мы тогда мечтали,

Что потечем противными путями?

Что нас сведет подобный разговор?

Былую воскреси ко мне любовь!

Мы Тиндаридами^[183] слыли в Коринфе, —

Ужели ныне, ныне мы враги?

Се пред тобой услуги пробужу,

Услуги, их забыть бы я старался,

Когда бы не претил мне строгий долг!

Мне был ты предпочтен в семье моей,

Тебе я не завидовал, и ты,

Любимец всех, ты был и мой любимец!

Из ветхих рук родителя прияв,

Не я ль твое младенчество лелеял,

В твоих недугах не смыкал очей,

Крепил бессильную твою десницу,

Тебя священной мудрости учил;

Для милого и жизни не жалея,

Тебя подобно матери взрастил.

Се ты подъялся, гордо возмужал;

Тогда я, вдовый, возлюбил Аглаю,

И мне она обручена была,

Но ты предстал ей, юноша прелестный,

И, полонен ее красой небесной,

Ее младые чувства полонил.

Я видел вашу скорбь и отступил!

Тогда ты мне клялся среди восторгов:

«О брат, отец мой, я тебе воздам!»

Сквозь горесть я внимал твоим устам.

«Созреют, – думал я, – для верной жатвы

Сии святые, сладостные клятвы!» —

Те клятвы ныне помяну тебе!

Так ныне, друг (угодно то судьбе!),

Сбылись твои недавние желанья:

Я требую, о сын мой, воздаянья!

(После долгого молчанья) Взгляни, я чрез тебя осиротел!..

Во цвете лет уже клонюсь к могиле!

Когда, противник беззаконной силе,

Мятеж незапно в граде закипел,

Под тучами твоих нежданных стрел

Вдруг гибельный в народе слух промчался:

«Поведал нашу тайну брату брат!»

Кто предал их, никто не догадался;

Вне всех сомнений твой злодей казался:

Меня кровь, чувства, мой смущенный взгляд,

Мольбы щадить тебя меня винят!

Увы! Тут в вере к другу всколебался,

Отчаяньем был схвачен Поликрат.

Моих заложенных невинных чад

Он умертвил; он бешеной рукою

Свой дом возжег над ними и собою!

Один теперь я на земле стою!

Или ты отравишь и смерть мою?

Они бросаются Друг другу в объятья и рыдают.

Тимофан О злополучный друг! О брат несчастный!

Чем для тебя потерю заменю,

Священную, бесценную потерю?

Молю, Тимолеон, тебя молю, —

Да буду для тебя, как прежде, сыном!

Да на престол воссядешь близ меня!

Меня научишь счастию народа:

Блаженством чуждым собственные муки,

Благословенный всеми, заглушишь!

Тимолеон Ужель ты понял, что сказал, жестокий?

Престол, ужасный твой престол обрызган

Горячей кровию моих детей!

Сойди с него, тебя я заклинаю!

Он куплен платой горестных смертей!

Сойди! И, может быть, еще воздвигнешь

Погрязший мой в аду мучений дух!

О Тимофан! Склони, склони свой слух!

Внуши мое последнее моленье!

Мне дай еще до гроба утешенье!

Тимофан Возможешь ли собрать на миг единый

Унылые, рассеянные силы

И, беспристрастный, внять моим словам?

Клянусь! Желать бы власти не решился,

Когда бы я все бедства предузнал!

Но днесь – уже содеян шаг злосчастный;

Бесплоден будет поздний мой возврат:

Он не загладит зол незагладимых,

Не оживит твоих погибших чад!

Уже мой жребий брошен, не подвигнусь,

Но вознесусь отечества отцом

И другом братий буду под венцом!

Тимолеон В последний раз тебя я вопрошаю:

Или тебя ничем не умолю?

Тимофан Всех боле смертных я тебя люблю;

Но жребий брошен: твердым пребываю!

Сам я – я ад в сих персях нахожу;

Но кровь текла, и я богине черной

На троне искупленье приношу!

Тимолеон закрывает лицо плащом.

Глубокое молчание; расступается задняя стена, и является за дымным прозрачным покровом призрак Тимофана; по правую его руку плачет Гений в белой одежде, по левую – другой в черном облачении; выходит из бездны Кера;^[184] чудовище подъемлет над призраком секиру. Слышна таинственная тихая музыка, прерываемая резкими, грозными звуками; все действующие лица обращены спиною к видению: оно явно для одних зрителей и исчезает прежде, чем Протоген начинает говорить.

Протоген Се в очередь свою, о муж упорный!

И я в последний раз тебя спрошу:

Тебя совсем ли ослепили боги,

И нет к тебе раскаянью дороги?

Тимофан Вином ли упоен Нептунов жрец?

Его ли ты красноречивей будешь?

Или меня, беспомощный, принудишь?

Протоген Сложи, сложи кровавый свой венец!

Тимофан Теряю я терпенье, наконец!

Не исцелит безумца кротость даже.

Иди! Не то тебя вручаю страже!

Протоген

(поражая его кинжалом) Погибни же, отечества отец!

Тимофан

(колеблясь) Меч, меч! Твой меч, Сатирос! Прочь, убийца!

Сатирос

(поражая его несколько раз) Тебя спасти, и мне тебя спасти!

Или моя не отпадет десница?

Я мчал тебя на гибельном пути:

Познай врага презренного! пади!

Тимофан умирает; Тимолеон до последних слов, которые произносит в девятом явлении, остается неподвижным, с лицом, закрытым мантией.

ЯВЛЕНИЕ 7

Хор

(еще за сценою) Чей это раздался

Пронзительный стон?

От твердого свода отгрянулся он,

Свод твердый, гремя, всколебался.

(Входит.)

1-й корифей О, горе! О, позор жестокий!

Лежит зарезан Тимофан!

Он пал, сей счастливый тиран!

Увы! он в низкий прах попран,

Сей гордый вождь, сей царь высокий!

2-й корифей Я тебя на позор сей, Аглая, зову!

Ты любила его молодую главу;

Но ее не узнаешь: спеши! притеки!

Притеки, Демариста, сюда притеки!

На убитого сына взглянуть прибеги!

Хор О, горе! О, позор жестокий!

Он пал, сей счастливый тиран!

Лежит, зарезан и попран,

Сей гордый вождь, сей царь высокий!

Притеки, Демариста, сюда притеки!

На позор сей, Аглая, воззреть прибеги!

ЯВЛЕНИЕ 8

Демариста и Аглая, за ними прислужницы.

Аглая Ко мне пронесся дикий крик отселе,

Зовут меня зловещие рабы!

Увы! Что вижу! Горе мне, увы!

(Глядит цепенеющим взором на труп Тимофана, потом падает в объятия одной из прислужниц.)

Немая же и здесь чрезвычайно трудная роль Аглаи вся зависит от искусства актрисы; в ее отчаяньи должно быть нечто, выражающее, что ее предчувствия сбылись. Она подходит к телу, преклоняет колена; то смотрит на небо и на него, то тихо плачет.

Сатирос Твой сын не умолил глухой судьбы:

Се на последней он простерт постеле!

Усугубляй сторично вопль и стон:

Сюда ввел смерть твой сын, Тимолеон!

Протоген Коварный изверг, мерзостный предатель,

Что катишь на других свою вину,

Что раздираешь скорбную жену?

Но ждет тебя, Сатирос, бог-каратель!

Бегу, народ воздвигну на тебя!

Надеяться еще я на себя,

Так, на богов надеяться я смею!

О, будет, будет казнь тебе, злодею!

Давно уже Тенар зовет тебя!

(Уходит.)

Сатирос Я ведаю твою над чернью силу;

Но ныне я и в мрачную могилу,

Веселый победитель, низойду, —

Я там врага предтечею найду!

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕДНЕЕ

В глубине театра сбирается в смятении народ.

Тимолеон О матерь!..

Демариста Устрани свои объятья,

Чудовище! Услышь мои проклятья!

Хор Умолкни! Произнесть их не дерзни!

И слух, благоговея, преклони!

1-й корифей Се ныне предстою пред вами

Не в лике робкого раба:

Моими вещими устами

Глаголет дивная судьба!

Кто ступит шаг

Путем неправым,

Тот отдан гениям лукавым,

Тот стал богов-всевидцев враг!

Хор Тот отдан гениям лукавым,

Тот стал богов-всевидцев враг,

Кто ступит шаг

Путем неправым!

2-й корифей Он стремится, обуянный;

Кров волшебный и туманный

Тьмит его неверный взор;

На беды красноречивый,

Обольстительный и лживый,

Вслед за ним взлетает хор;

Завывает грозный хор

Вслед за жертвой несчастливой!

Хор Духи стадо смертных мчат,

Очаровывая вежды

Тщетным призраком надежды,

Мчат их в ненасытный ад!

1-й корифей Не тобой, кичливый грешник,

Муж кровей, слепой насмешник!

Пал, подкопан, Тимофан;

Рока строгого споспешник,

Сам себя казнил тиран!

2-й корифей Сам расстался с небосклоном,

Сам покинул пляску ор,

Не сражен Тимолеоном, —

Он нарушенным законом

Сам решил свой приговор!

1-й полухор Неиссякный плач Аглаи льется,

Обратились в горний ток глаза,

Скорбь горе, как горлица, несется,

Скорбь немая всходит в небеса!

2-й полухор Всходит в светлый дом Уранионов,

Вздрогли их бессмертные сердца;

Темен стал от неутешных стонов

Ясный лик всемощного отца!

1-й полухор Нет в унылой жизни, в безотрадном свете

Нет Аглаи друга!

Он ушел из мира к безответной Лете;

О, рыдай, супруга!

2-й полухор Ах! Она движенья боле не находит

На устах любезных:

Он в полях безмолвных, мертвый призрак, бродит

При потоках слезных!

1-й полухор Стал он ночи житель:

Мрак его обитель,

Тьма глухая!

Плачь, о плачь, Аглая!

2-й полухор Над могилой,

Сумрачной и милой,

Будь осиротелой

Грустной Филомелой!

Целый хор Увы! Злосчастная Аглая,

О злополучная в женах!

Дана тебе печаль святая,

Отрада глаз твоих в слезах!

   1822 – 1823

ИЖОРСКИЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Лев Ижорский, богатый русский дворянин.

Князь Пронский.

Княжна Лидия, дочь его.

Графиня Шепетилова, двоюродная ее сестра.

Ветренев, Жеманский, Веснов – Молодые люди, служащие в Петербурге.

Богдан, Жена его, Фома (сын их), Марфа (дочь), Вавила – Крестьяне Льва Петровича Ижорского.

Ямщик.

Духи.

Бука.

Кикимора.

Шишимора.

Знич.

Сова.

Волк, оборотень.

Блудящие огни.

Русалки.

Мертвецы.

Лешие.

Домовые.

Сильфы.

Гномы.

Саламандры.

Ондины.

Действие происходит то в Петербурге и в окрестностях, то в Брянских лесах в поместье Ижорского.

ДЕЙСТВИЕ I

ЯВЛЕНИЕ 1

Царскосельская дорога, солнце заходит; Ижорский скачет на перекладных.

Ижорский На водку, брат, рублевик! погоняй!

Таскаться, право, надоело.

Ямщик Таскаться? наше ли с тобою, барин, дело?

Взгляни-ко, примечай:

Скатилось солнышко, а не уступит ночи,

Как раз тебе заблещет Питер в очи!

Соколики, эй! дернем, эй!

Эй, варвары, смелее!

Не выдай, сивка, пожалей!

Боишься? ну, дружнее!

Чтоб волк тебя! дворянчик ты, не конь!

Вон, видишь, барин? от колес огонь!

По всем по трем – эх, коренной не тронь!

Издалека ли едешь, ваша милость?

Ижорский Издалека.

Ямщик запевает песню, Ижорский про себя. На родину спешу,

Родимым воздухом дышу:

Так, радость чувствую, но вместе и унылость.

Поверю ли, чтоб здесь, в земле родной,

Столкнулось счастие со мной?

Игралище страстей, людей и рока,

Я счастия в странах роскошного Востока

Искал, в Аравии, в Иране золотом,

Под небом Индии чудесной,

В блестящих городах, под подвижным шатром;

Но не встречал нигде, скитаясь в поднебесной.

Ничем моя не исполнялась грудь;

Напрасен был мой долгий путь.

Задумывается; между тем являются духи, не видимые Ижорскому.

Один дух Закатилося солнце,

Глядь – стало темно:

Человек засыпает;

Наш час настает.

Другие Взвейтеся, взвейтеся, легкие други!

В звездном мерцаньи туда и сюда

В небе давайте отважные круги;

Выглянул филин и сыч – наши слуги,

Синие светят по тундрам огни.

Мчитеся: нетопыри нам кони!

Ижорский Ямщик, что так жужжит над нами?

Ямщик Кружатся комары роями:

День жаркий был, знать, будет новый зной.

Но город видишь ли перед собой?

Ижорский

(про себя) Вздымается Петрополь из тумана,

Весь мрачен, – только вот бойницы острие

Горит средь темноты, похоже на копье

Чудовищного великана.

Духи.

Один На сизой стрекозе верхом

Летит Кикимора забавный;

Он витязь, он наездник славный:

Цвет колокольчика – шелом,

Броня ему – кольчуга рака,

А плащ – листок багровый мака;

Поит он пьяницу вином,

Толкает под бок забияку,

С женою мужа вводит в драку;

Катясь, кружася кубарем,

Сшибает с ног девиц спесивых;

Рогами красит лоб ревнивых, —

Его блаженство шум и гром.

Хор Скорее, скорее! навстречу ему!

Поклонимся, братцы, вождю своему!

Часть летит навстречу Кикиморе; другая остается.

1-й дух Уж луга и нивы пусты,

Пахарь в хижине храпит...

Братцы, что за важный вид!

На большом листе капусты

Вон Шишимора летит:

На ковре на самолете

Хитрый кознодей сидит;

Полночь близко; он к работе,

К черным радостям спешит.

2-й дух Пауков добычу крадет

И высасывает мух;

Он со всякой ведьмой ладит,

Он наушник злых старух.

В сад ли лазить кто решится

К милой в ночь через забор?

Вдруг Шишимора примчится,

Свистнет, весь поднимет двор,

Всех напустит на детину,

Дворнику подаст дубину,

Псов разбудит, – стук и вой!

И с разодранной шинелью

И с разбитой головой,

Путь к опасному веселью,

Обтирая кровь и пот,

Страстный витязь проклянет!

Хор Товарищи, други! уйдем, утечем;

Страшитесь: найдете доносчика в нем,

(Разлетаются.)

Ижорский Семь верст еще, – как скучно!

Быть, кажется, грозе: чернеет небо; душно.

Спой песню, брат, – авось развеселюсь.

Ямщик Петь рад бы: надоест, боюсь...

(Поет) Как из-за моря, из-за синего

Добрый молодец возвращается

В свою сторону, милу родину,

Много молодцу вображается,

Про себя он сам усмехается:

«Отцу, матери поклонюся я,

С красной девицей поцелуюся,

Золотым кольцом разменяюся,

Золотым венцом обвенчаюся

С моей суженой, с моей ряженой,

С моей верною полюбовницей».

Как из-за моря, из-за синего

Воротился свет добрый молодец:

Его батюшка во сырой земле;

Родна матушка на чистом столе;

Красна девица обвенчалася,

Друга верного не дождалася...

Ижорский

(прерывает его) «А товарищи, а разгульные

С добрым молодцем повстречалися —

Бесталанному посмеялися».

Не так ли, брат ямщик?

Ямщик Так точно, ваше благородье:

Признаться, так поют у нас в простонародье.

Ижорский Я? Я не жду отца: давно уж мой старик

Покоится за Охтой на кладбище.

А мать, родя меня,

Терзаясь и стеня,

От сей земли ушла в бессменное жилище.

Я матери своей, приятель, не знавал,

На родине любовью не сгорал;

С невестой мы не расставались...

Не отгадаю я,

Чему веселые друзья,

Со мной бы встретясь, посмеялись.

Ямщик

(начинает другую песню вполголоса) Как молодчика взманила

Баба водяная.

Удалого потопила

Глубина речная.

(Бьет по лошадям.) Вот я тебя, красотку!

С горки на горку, – барин даст на водку.

(Бьет по лошадям.)

Кикимора

(в описанном выше виде) Шурмуйте, дети темноты!

Взлетайте выше туч, луною посребренных,

Пляшите ниже ландышей смиренных,

Вскружилась голова от вашей суеты;

Нет, так я не скучал еще ни разу!

Какую бы мне сотворить проказу?

Кого бы нарядить в шуты?

Да! вот несется кто-то;

Меня берет охота

Телегу опрокинуть в ров.

(Вьется над телегой и пугает лошадей хлопушкой.)

Шишимора Кикимора, не трогай ездоков.

Кикимора Ты унимать других всегда готов,

Да не трудись! коней бешу хлопушкой,

Играю собственной, а не твоей игрушкой.

Шишимора Не тронь! он

(указывая на Ижорского) мне принадлежит:

Туранский див, Арслан, мне шлет его в подарок.

Кикимора Ах, братец! мерин коренной пыхтит.

Послушай: день был жарок, —

Дай их помыть, дай в лужу окунуть.

Шишимора Не смей на них ниже дохнуть;

Прочь! подниму тревогу;

Ведь Буку позову: он – знаешь ли? – тебя...

(Про себя) Конечно, можно бы... но нет! боюсь себя...

Пусть кончит мой мудрец дорогу:

Как разыграюсь, руку или ногу

Ему сломлю, а он мне нужен цел.

К тому же этот мне пострел,

Кикимора – нет мочи! – надоел.

(Громко) Прочь, рассержуся не на шутку!

Кикимора Мы похохочем лишнюю минутку:

Сердись!

Шишимора Смеешься надо мною, плут!

Кикимора А! ты ругаться смеешь, шут?

Ну, не во гнев: приму тебя, брат, в руки;

За чуп, за чуп!

Шишимора

(защищаясь) Кикимора, не будь же глуп!

Кикимора, и не боишься Буки?

Ай, право, Бука близко! ай!

Ай, Бука! ай, ай! Бука, помогай!

Улетают оба. Ижорский между тем подъехал к заставе.

Ямщик Эй, барин! спишь? Застава! прилетели!

Тьфу, пропасть! ввек мои лошадки не робели,

А нынче что-то да не так:

Метались в сторону, храпели;

Да, благо, я не из зевак;

Не то – мы в яме бы сидели.

Сем, колокольчик отвяжу! слезай,

Проснись-ко, подорожную подай;

Мы в Питере, сударь!

Ижорский

(подает часовому подорожную) Я здесь, родимый край!

Здесь сын твой: из степей, из обиталищ дальных

В родные стены возвращен;

Для радостных ли дней или для дней печальных?

Ответствуй, пышный град! Но в безответный сон

Немой, безжизненный Петрополь погружен:

Ни гласа, ни привета!

Вся область спит, туманами одета...

Туманы! мгла! – Увы! где полуденный рай?

Ты далеко за мной, Иран, отчизна света!

Унтер-офицер

(подходит к телеге) Где остановитесь?

Ижорский У Демута.

Унтер-офицер Ступай!

Шлагбаум поднимают, Ижорский въезжает в город; прилетает Кикимора.

Кикимора Еще бы их застать! да, чай,

Они уж въехали в заставу...

Ну, все равно! уж я потешился на славу.

Как я его таскал!

Уж как поколотил исправно!

Как он кувыркался забавно!

Да как я хохотал!

Что ж мы теперь начнем? Из слуховых окошек

Дай вызову влюбленных кошек:

Котом мяучить стану по стене.

Быть праздным не люблю: возьмет тоска и скука...

(Испугавшись) Чу! поле вздрогнуло от топота и стука!

(Смотрит вдаль.) При выглянувшей из-за туч луне,

Мне чудится, на соловом коне

Там грозно мчится – неужели Бука?

Он! он! – Шишимора, не в добрый же ты час

Сказать решился правду в первый раз!

Что, ежели тебя нашли в канаве?

Воображаю, как расплакался пролаз,

Как начал доносить, наушничать на нас!

Быть, кажется, допросу, быть расправе.

Духи невидимые.

Одни

(издали, с одной стороны) Содроглися кости в заросших гробах:

К нам Бука несется в густых облаках;

Дохнет ли перуном – завяла трава;

Просвищет ли бурей – валятся древа.

Другие

(с другой стороны ближе) Кикимора!

Ау, зовут!

Спеши, лети: зовут на суд.

Кикимора!

Явися, оправдай себя:

Ay! ay, Кикимора, зовут тебя!

Кикимора

(передразнивая их) «Ay! ay! зовут!»

Не устают:

Кричат, аукают, – ну, словно девки,

Как в чаще разбредутся по грибы!

Но делать нечего, не миновать судьбы:

Пришлось разделаться за шутки, за издевки!

Духи

(приближаясь) Ау! Кикимора!

Кикимора Ау! лечу, лечу!

Но я тебе, приятель, отплачу!

Улетают.

ЯВЛЕНИЕ 2

Ночь; пустынное место; перекресток; по одну сторону лес, по другую кладбище; вдали волнуется море; луна перебегает тучи.