Текст книги "Поэмы. Драмы"

Автор книги: Вильгельм Кюхельбекер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Увидишь, Лизанька, нас пристыдит старик.

Лиза Так! я уверена: сама мадам Ле Тик,

Которая зимой к нам приезжала,

На нас всегда ворчала,

Без зуб, под париком,

Хотела быть молоденькой вдовою

И надоела нам французскою журьбою,

Довольна бы была таким ученичком!

Фрол Карпыч Провал ее возьми, чертовку!

Ввек бегал от нее, как от огня;

Не выучу стихов! Эх! сбили вы меня!

Но слушайте, я выдумал уловку:

Ты помоги, дружочек Катя, мне! —

Булавкой приколю тебе свой лист к спине;

(прикалывает его) Вот так... теперь не оплошаю!

Стань впереди меня; а я – я, наклонясь,

Не запинаясь, виршу прочитаю,

Лицом мы не ударим в грязь!

Лиза Ах! дедушка, какой вы выдумщик счастливый!

Фрол Карпыч Так, дети, я всегда был молодец ретивый:

Умен, и тонок, и смышлен;

Меня бы не провел и сам Наполеон!

Нет, хвастать не люблю; а кстати молвлю слово;

Во мне отечество Суворова второго,

Быть может, видеть бы могло!

Но я терпел, терпел, – вдруг лопнуло терпенье:

Я полюбил уединенье;

Моим завистникам назло

Я переехал жить в село!

Музыка за сценою.

Юлия

(вбегает) Скорее спрячьтесь и молчите:

Идут!

Все прячутся.

ЯВЛЕНИЕ 7

Поэт и Алина; потом все прочие.

Музыка.

Поэт ...Сестрица, мне вы верить не хотите!

Ужели наконец не убеждает вас

Сей струн невидимых небесный, чистый глас?

И если вы не глухи,

Признайтеся, что есть на свете духи!

Алина Любезный, мне мое неверие прости, —

Пеняй, сердись, произведи

Невежу, если хочешь, в Калибаны:

Я только слышу фортопьяны!

Все выходят переодетые.

Поэт Так верьте же хотя глазам!

Взгляните: вот они предстали нам!

Алина О! эти духи мне давно уже знакомы!

Оберон Для именинницы... я отлагаю громы, —

Но будь молчание и на ее устах!

На быстрых облаках несомый,

Хранитель добрых, злобных страх,

В мгновенье пролетаю царства.

Явлюсь ли где бичом коварства? —

Горит перун в моих очах,

Пылает пламя близкой казни,

Текут на грешников боязни

В ревущих бурях предо мной!

Мой рог подъемлет дикий вой —

И вдруг хватает вихрь злодея:

Его глушит и стон и свист;

Он мчится, как осенний лист,

Он скачет, пляшет, цепенея;

С лица ручьями льется пот,

Кружится, наконец падет —

И се на крае небосклона,

Смыкая свой потухший взор,

Он узнает духов собор

И их владыку Оберона!

Поэт

(вполголоса) Сестрица, он родня быть должен Аполлона:

Он мой запомнил каждый стих!

Оберон Но неизменный щит благих,

Я пестую, лелею их;

Незримым другом и вожатым

Гюону всюду предлечу;

Велю рабам своим крылатым —

И вдруг один летит к мечу

(Любимцу меч сей угрожает),

Но сильф взнесенный исторгает;

Речет – и, братиев губя,

Враги, беснуясь, на себя

Слепую обратят десницу:

Убийца поразит убийцу!

В степи усталого другой

Ведет к надежному жилищу;

Несет ему питье и пищу.

А третий мощною рукой,

Счастливца день и ночь стрегущий,

Вдаль от его смиренной кущи

Чудовищ гонит и разбой.

Алина! Оберон могущий

В сей для тебя священный день —

Услышь – клянется пред тобою:

Я над сынов твоих главою

Простру спасительную сень;

Прикрою их своей рукою;

Верь, не изменятся душою;

Цель их деяний будет честь.

А мне их поручи довесть

Чрез бури к счастью и покою!

Титания Титанию ты видишь пред собою:

Я дочерей твоих пристрою;

Найду им женихов младых,

Прекрасных, мощных, светлооких,

В семействе милых и живых,

А в жизни твердых и высоких!

Вдали от всех забот и мук,

Тебя толпой любезных внук,

Послушных, умных и пригожих,

На матерей своих похожих,

Толпою внуков окружу —

Твой век в их жизни продолжу!

Ариель Мне за долгое служенье

Даст отставку Оберон;

Я люблю уединенье:

Братцы духи, вам поклон!

Поселюсь в дому Алины;

Скромный, верный домовой,

Ариель сии долины

Станет окроплять росой:

Здесь я заживу незримый!

Но когда вздохнет зефир,

Будто звук воздушных лир,

На листок с листка носимый,

Ярче вспыхнет огонек

В час полуночи священной,

Веселее сокровенный

Вскрикнет в сумерках сверчок, —

Верь, тогда я не далек!

Загорятся ли ланиты

Спящих дочерей твоих? —

Я тогда парю сокрытый,

Я зарей румяню их!

Их власы завью в купальне;

В их укромной, мирной спальне

В час всеобщей тишины

Соберу златые сны.

Их товарищ и хранитель,

Я заботливой рукой

Наделю их красотой

И украшу их обитель!

Пук Пук не злой, а резвый гений:

Признаюсь, люблю шутить;

Но среди твоих владений

Обещаюсь не шалить!

Калибан Что же бедный Калибан

Наконец Алине скажет?

Чем усердье ей докажет?

Все кричат, что я буян

И невежа и ленивец:

Горемыка, несчастливец,

Чем поздравлю госпожу?

Но презреть их брань прошу!

Хоть порой и спать охотник,

Верь, я не плохой работник!

Алина Ах, дядюшка! и вы! ну, как вы нарядились!

Как благодарна вам и Юлии моей!

Но дайте мне обнять детей...

Так вот к чему клонились,

Мой друг, слова высокие твои?!

Поэт Ужели предо мной племянницы мои?

Юлия Брат, извини мои затеи;

А мочи не было: сильфиды, эльфы, феи

Страх надоели мне!

Везде с духами – наяву, во сне,

Для них ты нас забыл: терпеть не стало силы!

Тебя за гордость наказала я!

Но какова же выдумка моя?

Брось вид угрюмый, взгляд унылый!

Не стоит ли, скажи, сильфид твоя семья?

Поэт

(после некоторого молчания) Твои питомицы, сестрица, очень милы!

Пук ловок, и затейлив, и умен;

Величествен, прекрасен Оберон;

Психеи легкий стан, улыбка, взоры Леля —

Не знаю ничего прелестней Ариеля!

Не дурен также Калибан.

Здесь не один бы я вдался в обман!

Итак, проказница, не торжествуй напрасно:

Поэта обмануть нетрудно! он всечасно

Возносится в волшебный, светлый край;

Он вновь на землю переносит рай;

Он ходит, окружен совсюду чудесами,

И... спотыкается!.. Но, не прельщен мечтами,

Когда бы более он осторожен был,

Он был бы холоден, лишен, быть может, крыл!

Без поэтических восторгов и страданий,

Слагатель дремлющих, безжизненных писаний,

Прикован, прилеплен к земле,

Он прозябал бы в вечной мгле! —

Не ведая тех творческих мечтаний,

Которые для зрения певцов

Мир одевают в ткань из призраков и снов;

Сердца холодные не знают заблуждений...

Так! не для них шумит источник песнопений!

Рабы приличий, суеты!

Надоблачной страны отважный посетитель,

Чудес, вам непонятных, зритель

Смешон для вашей слепоты...

Но что, что ваш надменный хохот?

На вас взирает он с веселой высоты;

Под ним ярится гром: он только слышит грохот;

Он гасит звуком вещих струн

Свирепый, гор сердца колеблющий перун!

Он жизнь обозревает смелым оком,

Он видит землю, видит небеса,

Могущею душой подъемлется над роком

И смотрит смерти дерзостно в глаза!

Для гениев чудесных,

Чьи радости отгадывает он,

Он менее своих гонителей смешон;

Он ближе к гражданам обителей небесных.

Пусть будет чудаком для умников поэт!

А я, – когда другой для вас заботы нет, —

Прочту вам беглое творенье;

Свое в нем высказал я мненье;

Старался показать, как, чуждые сует,

Когда бы обращались с нами,

Бесплотные на наш благоразумный свет

Смотрели бы бесстрастными очами!^[124]

   1825

АРГИВЯНЕ^[125]

Трагедия в пяти действиях, с хорами

И в рабстве сохраняется

божественный дар (Агамемнон Эсхила).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ТРАГЕДИИ:

Тимофан.

Тимолеон.

Протоген.

Сатирос.

Поликрат.

Демариста, мать Тимолеона и Тимофана.

Аглая, супруга Тимофана, дочь Протогена.

Хор аргивских пленников.

Заговорщики.

Граждане города Коринфа.

Воины, градоначальники и наемники карийские.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА МЕЖДУДЕЙСТВИЯ:

Венера, богиня-покровительница Коринфа.

Оры, богини времени.

ДЕЙСТВИЕ I

Театр представляет площадь города Коринфа.

ЯВЛЕНИЕ 1

Хор пленных аргивян.

1-й полухор Плачьте, девы Арголиды,

Плачьте, матери Микен!^[126]

Нас в виду враждебных стен

Встретил вдруг позорный плен,

Нас постигли эвмениды!

1-й корифей Кости наших убиенных

Побелеют средь полей;

Голос гимнов вдохновенных

Не утешит их теней!

2-й корифей Нашей пламенной молитвы —

Пасть иль победить средь битвы —

Не услышали судьбы!

Копья мимо нас промчались,

Невредимы мы остались;

Мы презренные рабы!

2-й полухор Мы вовек не возвратимся,

Мы не узрим уж лугов,

Где мы – юноши взрастали,

Гордость радостных отцов!

2-й корифей Страшно было бы свиданье,

Нестерпим их грозный взор;

Нам и матерей лобзанье

Было б смертный приговор.

1-й корифей Для нас отверзся Гадес^[127] молчаливый;

Уж Кербер лаял у подземных врат,

Но вырвал враг из наших рук булат.

2-й корифей Нас ждал Харон нетерпеливый

И судия теней, Минос:

Их ожиданье не сбылось!

1-й полухор Но и здесь, в веселом свете,

Как чужие мы стоим:

Нас влечет к безмолвной Лете;

Хладно мы на жизнь глядим!

2-й полухор Жертвы глухой, неизбежной богини,

Мы без участья на бури глядим;

Мы приближенье предвидим эринний,^[128]

Смертные выданы им!

1-й корифей В самом злодействе злодея

Вдруг поразит Адрастея,^[129] —

Чистый один невредим!

Целый хор Нас постигли эвмениды,

Плачьте, матери Микен,

Плачьте, девы Арголиды!

Нас убил позорный плен!

Мы как тени здесь стоим;

Без участья мы глядим —

Жертвы глухой, неизбежной богини —

На приближенье незапных эринний!

ЯВЛЕНИЕ 2

Народ сбирается на площадь. Два гражданина приближаются, разговаривая между собою.

1-й гражданин Теперь, когда беседую с тобою,

Уже, не сомневайся, решена

Твоя, моя судьба – судьба Коринфа!

Ликаст, с едва блеснувшею зарею

Вдруг двинулись аргивяне к Кенхрее;^[130]

Когда меня сменили с третьей^[131] стражи,

С Акрокоринфа^[132] видел в поле я

Клубящуюся пыль; казалось, слышал

Далекий вопль, далекий стук и грохот.

3-й гражданин

(к ним подходит) О друг Клеон, ты прав; уже решилась

Судьба родных, свободных наших стен.

Знай, храбрый Тимофан, наш полководец,

К нам брата с важной вестию прислал.

Глашатаи сзывают весь народ.

Смотри! незапно площадь запестрелась;

Мы скоро здесь услышим глас героя,

Но нам и лица пленных говорят:

В их взоре мы прочтем свою победу!

2-й гражданин И вестник уж идет. Валит за ним

Нетерпеливая толпа. Пританы^[133]

С возвышенным и радостным челом

Ведут его к витийственным ступеням.

ЯВЛЕНИЕ 3

Хор, Тимолеон, Сатирос, Протоген, пританы и народ.

Хор И се на всех легло молчанье!

Не смеют перевесть дыханье:

Их неподвижен жадный взгляд;

Боязнь, надежда, ожиданье

Их дух волнуют и мутят!

И скоро, скоро восхищенье

На них, как буря, налетит!

Но нет поруки за мгновенье,

И вечно лик судьбы закрыт!

Тимолеон

(входит на ораторское место) О вы, любимцы бранной Афродиты,^[134]

Коринфяне! Да даст она и впредь

Вам вольность, силу, счастье, торжество!

А ныне Тимофан, ваш полководец,

Вам возглашает радость и победу!

Народ Хвала богам, вождю хвала и слава!

Тимолеон Я вестник вам разбитья аргивян:

Их полчища рассеяны, их вождь

В водах контопарийских^[135] утонул;

Пять тысяч юношей аргивских пало,

Пять тысяч, рабство смерти предпочтя,

Нам отдали щиты в полях кенхрекских.

Богатую добычу вам несу:

Шатры персидские, коней кавказских,

Булат, янтарь и ткань финикиян,

Кольчуги парфские и золото

Индийских рек, пустыней Аравийских!

Народ Кумир из золота того, кумир

Да встанет в честь, в награду Тимофану.

Тимолеон Из Азии потомки Пелопса

Сии богатства в Аргос привезли,

Когда при Кире мудрый Ксенофон

Был в пышных Сардах князем рати греков,

Когда Лизандр, потом Агезилай^[136]

Царю царей погибелью грозили;

Нам роскошь аргивян дала победу,

До нас уже их злато поразило!

А ныне да войну прокатит к ним,

Да в их земле засветит бранный пламень,

Преследует бегущих Тимофан.

Низверженные в прах нас ждут Микены,

Ждет мстителей разрушенный Тиринф;^[137]

Пределы прешагнув, повсюду мы

Себе союзников в домах их встретим;

Неправедная брань погубит Аргос:

Коринфу нес он цепи, срам и смерть,

Но от богов нам послана защита,

И нас введет в их город Афродита.

Народ Хвала, хвала вождю; о старцы, вы

Кумир ему воздвигнуть повелите!

Тимолеон Пританы и народ! Победу вам

Я возвестил, вам возвестил надежды

И смелое намеренье вождя.

Теперь даруйте благосклонный слух

Совету, мне внушенному богами!

Сограждане, не высше ль меры вы

Почтить хотите подвиг Тимофана?

Я брат его, в своей душе его

С рассвета жизни я привык лелеять,

И чистой радости исполнилась мне грудь,

Когда вокруг меня в восторге шумном:

«Кумир ему, кумир!» – вы восклицали.

Но тот предатель, в ком родство и дружба

Отчизны голос может заглушить!

Меня сей голос нудит вас спросить:

Не каждый ли из ваших ратников

Делил с вождем опасность и труды

И не с избытком ли тот награжден,

Кто первый был в спасителях Коринфа?

В Афинах Мильтияд просил венка,

Свершив бессмертный подвиг Марафонский.

И был ему ответ: «Пусть Мильтияд

Рать персов в бегство обратит один,

И пусть потом один отлики просит!»

Сих мудрых слов забвенью не предайте,

О граждане! Раздайте часть добычи

Вдовам и детям падших за Коринф;

Из части же на площади алтарь

Воздвигните Венере-Немезиде,^[138]

Богине меры в счастьи, мести и любви!

Сатирос Твои слова, о Тимодемов сын,

Достойны брата и тебя; но мне —

Недремлющая клевета меня

Считала некогда его врагом —

Мне подобает пред лицом народа

Иное говорить. Хвала богам!

Что я не враг ваш, ныне докажу!

Мы славный подвиг славно наградим,

Коринфяне! Нам то и долг велит,

И честь, и собственная гордость.

И се известна вам одна лишь часть

Заслуг вождя: узнайте все, внимайте!

Не только войском, не Кенхрейской битвой

Мы в сей жестокой брани спасены:

Что мы еще сбираемся на площадь,

Что здесь еще и говорим и судим,

Что не совсем замолкнули витии

И мы еще поныне называем

Могущего вождя своим слугою...

Ему мы тем обязаны, друзья,

Обязаны единственно ему!

Не раз послы врагов пред Тимофана,

Объяты тьмой полуночной, являлись,

Не раз, когда средь общей тишины

В его лишь ставке теплилась лампада,

Его царем коринфским называли.

Отвергнул он коварный их совет,

Но с мудрою заботою сокрыл

Приход их ото всех, да подозренье

Не прервет в граде общей тишины:

Зане донос на сильного мгновенно

В народе будит зоркую боязнь,

И он не обладал еще тогда

Душой непостоянной, новой рати.

Владеет ею ныне Тимофан.

Так! не был никогда на троне царь

В столь беспредельную одеян силу,

Как в войске вашем воин, равный вам!

Я счастию и мудрости дивлюсь,

С какими он привлек сердца дружин:

Его боготворят наемники;

«Для нас он расточил, – гласят они, —

Стяжание своих отцов; для нас

Его рука всегда была отверста.

Пусть нашей платы нам не шлет Коринф:

Мы Тимофана должники, ему

Мы продали свои мечи и души!»

И наши юноши не мене любят

Младого, смелого вождя, врага

Смешных старинных, нестерпимых правил,

Гонящих из шатров гетер,

Отъемлющих у воинов пиры,

В их чашах радость шумного вина

Мешающих с унылою водой.^[139]

Коринфяне! При стражевых огнях,

В шатрах, в походах и в ночных беседах

Слыхал я речи ваших сыновей:

Они отвыкли от отечества!

Уже теперь у вас нет боле войска:

Не вашей ратью – собственной своей

Владеет ныне мудрый Тимофан!

Я не виню его, но удивляюсь

Чудесной странных случаев игре!

1-й гражданин Ты не винишь предателя, Сатирос!

2-й гражданин Сердца наемников он подкупил!

3-й гражданин Он наших отчуждил от нас детей!

4-й гражданин Он презрел строгие законы предков!

5-й гражданин Он угрожает нам ярмом тиранства!

6-й гражданин И пусть еще теперь он чист в душе,

Он стал опасен, он уже злодей.

Сатирос Когда же так, коринфяне, не вслух

Вы мысль свою, не громко, говорите!

Вы скоро будете в его руке:

Для ратных он отечество и бог!

Итак, явите преданность ему;

С восторгом в сретенье царя бегите:

Да вступит он на ваших раменах

В покорный город, в радостный Коринф!

Или – его немедленно казните!

Но поздно, может быть! И, может быть,

И жизнь и смерть его не в вашей воле,

И вам грозящей не избегнуть доли!

Голос в народе Смерть, смерть мятежнику, тирану смерть!

Протоген Нет! Смерть наветнику! Он вечно был

Противником, злодеем Тимофану!

(Всходит при шуме и вопле народа на ораторское место.) Так! Граждане, Сатирос клеветник!

Его устами зависть говорит, —

Самих я вас в свидетели зову!

Не Тимофан ли победил

На Истме в громкий праздник Посейдона?^[140]

Не Тимофан ли вырвал у него

Венок, бойцов завидную награду?

Не Тимофана ли вы предпочли

При выборе вождя в сей славной брани?

Сопернику Сатирос не простит!

Вы знаете меня: мне ненавистен,

Мне боле смерти мерзостен тиран;

И будь он сын мой, мой единственный...

С отчаяньем в душе, но в тот же миг

В его [я] сердце устремлю кинжал!

Но тот захочет ли тираном быть,

Кто с детства был вам счастливый любимец,

Кто здесь оставил вам в залог жену,

Родителей, детей, друзей и ближних

И брата к вам прислал того, чей меч

Не раз его спасал средь смертных сеч?

Нет! Нет! Сатирос жаждет казни Тимофана, —

Да после сам захватит власть тирана!

Сатирос Напрасно оживляешь, Протоген,

Забытую картину наших распрей:

Они могли нас юношей делить;

Но мужу, но отечества слуге

Не подобает боле помнить их,

Чем слезы и забавы детских лет!

О жрец Нептуна! Я не клеветник!

Сын Тимодемов слишком поспешит

Пред вами оправдать мои слова.

Пусть громко брат его вам возвещает:

Он в Аргос рать коринфскую ведет,

Но новый путь предначертал себе

В враждебный Аргос храбрый полководец!

Им посланный сюда с Тимолеоном,

Оставил позже я Кенхрейский стан

И видеть мог, затерянный в толпе,

Как буйные наемники сбирались,

Как золото он сыпал ратникам,

Как триста наших юношей клялись

Низринуть власть, святую власть пританов!

Не знаю, слышал ли их клятву вождь, —

Но он идет не в Аргос, а в Коринф!

Протоген Сограждане! Не верьте обвиненьям,

Бесстыдной, бешеной не верьте лжи!

Внимайте голосу своей души!

Не дайте места гнусным подозреньям!

На речи хитрые пускай дела

Убийственный ответ злодею грянут!

Не Тимофан ли вечно был рабом,

Безмолвнейшим рабом законов ваших?

Не тем ли вашу он стяжал любовь?

Все дни его раскрыты перед вами!

Других на эту площадь из домов

С зари их выгоняет голод славы, —

Но юный Тимофан бежал честей;

Враг шумных распрей, прений всенародных,

Он музам посвятить всю жизнь хотел,

И только власть пританов, власть отца

Могла похитить у беспечных дней,

Могла извлечь его сюда на вече!

Здесь стал он угнетенных щит и кров:

Как часто на себя он вызывал

За вас гнев, ненависть и мщенье сильных?

Когда же пред толпой витий его

Возвысили душа и дарованье,

Он тот же тихий юноша ходил;

На играх, на пирах, в шатре, во храмах,

Он старцам место уступал везде.

За славу раннюю молил пощады

В народе взор потупленный его;

Для всех он был примером, но всегда

Внимал и был покорен общим мненьям?

Кто ж от невинности шагнул когда

Без промежутка к адским преступленьям?

И кто ж, коринфяне, узнает здесь,

Укажет ли кто в жизни Тимофана

Высоковыйность, дерзость, буйство, спесь,

Сих спутников грядущего тирана?

Сатирос Высоковыйность, спесь – он их умел

Сокрыть от всех очей! И не они

Мне будущего в нем царя являют!

При вечно возмущаемом лице

Я не люблю столь образцовой жизни;

По мне, без страха мысль свою скажу:

Премудрость в пылком юноше порок!

Протоген Вы слышите! В запутанных речах

Он сам признал невинность Тимофана,

Он сам назвать не в силах преступленья;

Уж в добродетели соперника он мыслит

На пагубу его почерпнуть яд!

Но нет, Сатирос! Твоего врага

Не раз обворожало заблужденье:

Не мы ль его на пеню осудили,

Когда, обхвачен вдруг толпой микенян,

Он с ними бился, как боец простой?

Уже грозила нам вождя утрата,

Уж гибнул опрометчивый герой,

Едва его спасла отважность брата.

Я сам, – еще мои не ослабели силы,

Провидцем и жрецом я в войске был, —

Я видел сам, как конь, копьем сраженный,

Его повергнул посреди врагов,

Всех нас смутил аргивян крик победный,

И вдруг как вихрь Тимолеон помчался,

Вломился в них, щитом он кроет друга,

Он телом собственным удары ловит,

Он изъязвлен весь, он пронзен стрелами,

Но торжество их в бегство превратил.

Отозванный в Коринф, я пред народом

За безрассудство Тимофана обвинил;

Я, гневный, в нем не пощадил родного!

Нет! Слабостей его не утаю;

Но заговорщика и в них, Сатирос,

Крамольника и в них не узнаю!

Тирану ли не дорожить собой

Сперва для достиженья царской власти

И ею развращенному потом?

И что ж, признайся, все его вины?

Или, добычею делиться с ратью

Меж греками воспрещено вождю?^[141]

Он с нею делится трудом и смертью.

С какой поры пугаться мы должны

Пустых речей, бесед дружины праздной?

Сатирос, на свидетельство свое

Ты смеешь казни требовать героя

У граждан, им избавленных средь боя!

Я под защиту их даю его!

Страшись, твои слова их раздражили.

Страшись, здесь все восстало на тебя:

Ужель тебя ступени не смутили,

Когда ты, злобы полн, всходил по ним?

При нем кто слушал бы твои советы?

Он сколько с них несчастных заступил!

Как часто расторгал твои наветы,

Как часто он тебя отсель громил!

1-й гражданин Наследья давнего моих отцов

Едва здесь не лишил меня Сатирос;

Но Тимофан ходатаем мне был;

Едва в мою решили пользу тяжбу!

Протоген Тебя, Ликаст, он выкупил из рабства,

А ты, Тимандр, я знаю, за тебя

Мне самому он уплатил твой долг:

Я сонмом окружен спасенных им!

Друзья! Его хотят у нас отнять,

Защитника всех вас в войне и в мире!

За вас себе он нажил сих врагов!

Как он всегда любил вас! Кровь свою,

Детей для вас забыл он в завещанья:

Я помню, – уж труба звала в поход,

Он вдруг его дает мне при прощаньи.

«Когда паду за ларов, за народ,

Народ усыновит моих сирот!» —

Сказал, в последний раз пожал мне руку

И весел полетел на смерть и муку;

Муж храбрый победил; прошла борьба,

От ста смертей его спасла судьба,

Он уцелел средь ужасов сраженья,

И вы – вы не расторгнете сетей,

Расставленных рукой остервененья?

Дадите вырвать щит у жертв гоненья?

Отца лишите горестных детей,

От вас единых ждущих охраненья?

Вельможи вас давно уже теснят;

Для виду только вас еще сзывают

И здесь едва ль не правят без ответа.

За вас еще боролся Тимофан,

Но выдайте его их хитрой злобе —

Кто, кто за вас дерзнет на них восстать?

Коринф, внемли жрецу твоих богов!

От века проклят род неблагодарных,

Их запустеет скорбный град, и меч

Детей их посечет; травою стогны,

Мхом обрастут домов их алтари!

О, страшно в наши дни Кронид карает

Повинных в благодетельной крови!

В глазах Эллады гордые Афины

С своей ниспали светлой высоты.

В Тринакрии^[142] сокровное вам племя,

Несчастный, развращенный Сиракуз

Бичами зверских пришлецов растерзан!

Там задушил великого Диона

Калипп чудовищный руками граждан,

И казней преисполнен целый край:

Аполлократ и Гиппарин, Низей

И воспрестоленный вновь Дионисий^[143]

Разбой и язву, голод и секиры,

Ад принесли отверженной стране!

Тут сладостный весь остров одичал:^[144]

Повсюду веси – стали пустыри;

Нумидец, лютый всадник, для коней

Богатый корм на площадях находит;

У самых стен, в немых предместьях ловчий

Встречает вепрей и еленей смелых;

Глухую область стая алчных псов

С конца в конец проходит с томным воем;

Костьми засеялась и смолкла степь;

Тучнеет волк и вран от смрадных трупов;

Боязнен одинокий странник бродит;

И душегубец на пути стоит!

Так строгий рок за праведника мстит!

(Указывая на Сатироса) Сей изверг гнев небес на вас низводит!

Друзья! Он с Сиракузом вас сравнить хотел;

Позор ему, и смерть его удел!

Народ Сатирос лжец! Он оскорбил Коринф!

Каменьями забросим нечестивца!

Тимолеон Что ты вещаешь, Посейдонов жрец?

Сограждане! Не возглашайте буйства!

Ужель от рабства мы спасли Коринф, —

Да сам Коринф себя повергнет в рабство?

Свобода гибнет в бешенстве страстей!

Пусть здесь на суд предстанет Тимофан, —

Он будет прав, надеюсь на богов!

Но ныне кровь Сатироса священна

И каждый влас его главы сочтен!

Над ним каратель Зевс и сень эгиды!

Не призывайте страшной Немезиды!

Сатирос Пусть он предстанет, пусть, когда возможет,

Пред вами обличит меня во лжи!

Но что? Я слышу шум, я слышу вопли!

Или мое пророчество сбылось?

Или герой, любимец ослепленных,

Уже вам с лихвой воздает за нежность?

ЯВЛЕНИЕ 4

Воины акрокоринфской стражи вбегают.

[Воины] О граждане! Мятежник Тимофан

В Акрокоринфе, в городе, он здесь!

Из дома в дом его клевреты рыщут,

Вдруг он на нас напал, вдруг одолел;

За нами он, за нами ужас мчится!

Протоген О небеса! Я защищал тирана,

Земля, развергнись, поглоти меня!

Сатирос Здесь нет еще царя, коринфяне,

Схватите вольности последний миг, —

Пусть скосит казнь сообщников злодея,

Пусть кровью брата купит он венец!

И что же? Слов моих никто не слышит!

Все, полны трепета, отсель бегут!

Сковала силу дерзких рук боязнь

И этого мечтателя печаль.

(Указывает на Тимолеона) Но если искрен мудрый друг Платона^[145]

И верит сам высоким тем словам,

Которыми сияет пред народом, —

Смерть страшная постигнет Тимофана,

Я на него длань брата ворожу!

Эриннии врага мне сохранили, —

Да им сражен падет мой злейший враг.

К их общей гибели единый шаг!

ЯВЛЕНИЕ 5

Тимофан, окруженный телохранителями, входит поспешно.

[Тимофан] Где, где они? Вы здесь, вы спасены!

Хвала богам! Мне ваша жизнь дороже

И самого венца, который мне

Сегодня бросила рука фортуны!

Протоген Умолкни, лицемер! И здесь над гробом

Зарезанной тобой свободы ты

Нас думаешь коварством уловить

И ослепить лукавыми речами!

О, слишком, слишком долго Протоген

Игралищем твоим, насмешкой был!

Прости, Сатирос! Здесь я на тебя

И за него в безумном исступленьи

Народный гнев и ярость возбуждал:

Но здесь же я омою преступленье

В крови чудовища!.. Тиран, умри!

(Бросается на него с кинжалом)

Тимофан устраняется.

[Тимофан]

(к страже) Из глаз моих безумца удалите!

Под крепкой стражею его держите,

Пока его судьбы я не решу!

А ты, Сатирос! Солнце при закате

Да узрит твой исход из этих стен!

Спокоен будь! Твоей презренной кровью

Своей руки не оскверню! Иди!

Ты пасмурен и тих, Тимолеон,

(отводит его) Не стану тратить слов: так! для меня

Почтенны самые твои мечты!

При алтаре семейном наших лар

Готов внимать я всем твоим упрекам;

Но здесь яви ты светлое чело!

Тебя я нашей дружбой заклинаю!

Тимолеон Почто еще на солнце я взираю?

И ты и я из-под мечей в бою

Почто мы вынесли главу свою?

Уходят; остается хор.

ЯВЛЕНИЕ 6

Целый хор Сын поднялся на отчизну,

Встал и будит эвменид.

Побежденный Аргос зрит

Падшим детям тризну.

1-й полухор Как ветер осенью туманной

Вдруг пременяет свой полет,

По влажной области пространной

Бежит, ярится и ревет,

Вдруг до небес подъемлет волны,

Вдруг в область алчную влечет

Незапно схваченные челны, —

Так вечно движется народ!

2-й полухор Но тиран уныл и мрачен,

Дикий взор его горит;

В нем нет сердца: другу, брату —

Всем он гибелью грозит.

Всех отчужденный в угрюмой боязни,

Он вымышляет и страхи и казни;

Бездну он видит и к бездне спешит.

1-й корифей Зрел я тирана: душа моя сжалась,

Замер глагол на поблекших устах,

Хладной глава моя мглою объялась,

Сердце сковал во мне страх.

2-й корифей Но изверг не избегнет фурий!

Они везде за ним текут:

Над ним в тиши парят, над ним летят средь бури,

Из собственной груди везде его зовут!

Целый хор Не в радость взойдет ему страшный посев,

Не в радость созреет ужасная жатва,

Не минет преступника вечная клятва, —

Поглотит злодея разверстый Эрев!

ДЕЙСТВИЕ II

Театр представляет дом Тимофана.

ЯВЛЕНИЕ 1

Преддверие, ведущее во внутренние чертоги.

ХОР

1-й корифей В чертогах нового царя

Я зрел прелестную Аглаю:

И се, казалось мне, взираю,

В туман столетий воспаря,

На Дафну робкую, на светлую Данаю;

Казалось, юная заря

За праг востока выступает

И в радужном пути веселье разливает!

1-й полухор Но темно ее чело,

На устах ее молчанье;

Несказанное страданье

Ей на сердце налегло.

2-й корифей Я враг владыки Тимофана,

Его мне ненавистен род:

На взморьи шумных, вражьих вод

Меня сломила длань тирана.

2-й полухор Что ж невольная печаль

Дух в груди моей волнует?

Страшный рок их не минует, —

Мне жены невинной жаль!

Целый хор О, как ужасна жизнь злодея!

Заране аду обречен,

Шагнул – и в неискупный плен

Его прияла Адрастея!

Нет, не спасут его мольбы,

Ни жертвы огорченных милых,

И уж на лицах их унылых

Он видит приговор судьбы!

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ 2

Открывается гинекей. Демариста и Аглая.

Демариста Как ты прекрасна, о моя царица!

Какой восторг обнимет Тимофана,

Когда увидит, как с твоих рамен

До ног, волнуясь, нистекает пурпур

И под владычной светлой диадемой,

Под благовонной прядию власов

Блестит смиренно гордое чело!

Но разгони очей твоих туман!

К тебе спешит твой радостный супруг,

Уж он идет: безвременной тоскою

Не омрачай прелестного лица!

О, да не узрит на ресницах нежных

Сокрытой и тоскующей слезы!

Она его печалью возмутит.

Аглая Прости Аглаю, матерь Тимофана!

Увы! Могу ли одолеть ту скорбь,

Которая мое снедает сердце?

Чем большим пламенем к нему горю,

Тем большая болезнь меня терзает;

Ах, черный жребий выпал для меня

Из роковой, из страшной урны Зевса:

Жена царя и дщерь я Протогена!

Демариста Спокойся, милый друг, я говорила,

Я сто раз рада повторить тебе:

В царевых персях никогда не смолкнет

Любовь к тебе, заступник Протогена!

Аглая Меня сразил их бедственный раздор;

Как нож, их распря мне пронзила душу;

Но я дрожала не за жизнь отца!

Демариста Так что же, добрая, тебя волнует?

Аглая О Демариста, весь Коринф смотрел

Моим влюбленным взором на героя;

Для всех он был отрадный Аполлон;

Но он воссел меж них, Кронид-каратель, —

И все его трепещут и бегут!

Демариста Была в Коринфе лишь мечта свободы;

Мой сын попрал одни насилья мощных!

И ты жалеешь о минувшем буйстве?

На бурю веча буйство чернь сзывало

И по мгновенной прихоти ее

Судьбиной, жизнью лучших глав играло!

Забыла ты страдание свое,

Забыла страх, который ощущала,

Когда на площадь друга отпускала!

Аглая Дитя богам приятного Коринфа,

Под сению священных алтарей

Я возлелеяна жрецом Нептуна

И с ранних лет благоговейно чтила

Законы древние моей страны;

Тиранов я обыкла ненавидеть,

Их имя вечной клятве предавать:

И ныне – ax! – любовник мой тиран!

Но, юная и слабая жена,

Не я сужу дела, вины мужей;

И чьи ж уста не смолкнут за него,

Когда в моих услышат приговор?

Всю душу, матерь, выскажу тебе!

Когда уж решено судом Олимпа:

Да над Коринфом будет жезл царя, —

В смущенном, слабом сердце восхищаюсь,

Что этот царь – супруг мой, Тимофан;

Он первый для меня в сынах земли:

Прекрасен, молод, смел, великодушен,

Он в страшной битве пламенный Ахилл,

На играх Гиакинф^[146], избранник Феба,

Сладкоречив, как Маин мудрый сын, —

Да мне простит нечестье Афродита!

В моих глазах он всем бессмертным равен!

Но, Демариста, за него томлюсь,

Ах, за него дрожу в незапном страхе!

Быть может, очарует и меня

Безмолвное рабов подобострастье;

Быть может, я взирать еще привыкну

На грозного Коринфского царя,

Но некогда я здесь могла со всеми

Души моей все чувства разделять;

Здесь я могла во всех сердцах и взорах

К нему любовь свободную читать!

Демариста Любовь слепой, непостоянной черни!

Аглая, пусть дрожат пред ним вельможи,

Пусть с трепетом падет пред ним народ, —

Но днесь не каждый темный человек

Дерзнет сказать: «Я равен Тимофану!»

Аглая Что нужды нам до слов ничтожных, матерь?

Кто мог в уме твоем, в уме Аглаи

И дщерей всех и всех сынов Коринфа

У Тимофана первенство оспорить?

Но ненависть восторг их заменила!

Демариста Их ненависть и гнев их презираю!