Текст книги "Взрослая жизнь для начинающих"

Автор книги: Виктория Рутледж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

– Мерзавец, – с чувством сказала Айона.

– Не стану тебе врать – немного я о нем все-таки скучаю, – призналась Мэри, поворачивая в Гайд-Парк, где они оказались в хвосте еле двигающейся колонны машин. – Но длится это не больше минуты. Сейчас, зная, что он не вернется, я часто вспоминаю времена, когда нам было очень хорошо вместе. Правда, у нас ведь были не одни только проблемы и скандалы. Были еще и приятные мелочи, которых окружающие не замечают, например, как он дожидался меня, когда мы бегали вместе. А еще, знаешь, он великолепно пек лепешки. В конце концов, он все еще мой муж, так ведь? По крайней мере, пока что.

Айона промолчала.

Они ползли по парку медленно, как ленивая змея.

– Ты смотришь, как я обращаюсь со сцеплением? – спросила Мэри, указывая на свои ноги.

Айона кивнула и подумала, насколько удастся прозондировать почву, раз уж Мэри в таком расположении духа.

– И тебе совершенно не хочется поехать туда и присоединиться к нему? – спросила она вместо ответа. – Если бы он хотел, чтобы ты это сделала во имя спасения вашей семьи?

– Айона, если бы Ангус решил, что хочет поехать и открыть паб в Грозном, ты поехала бы с ним?

Айона задумалась.

– Да, думаю, поехала бы.

– Хорошо. Если бы Ангус сказал, что ты должнапоехать с ним, и если ты не поедешь,это будет означать, что ты сознательно обделяешь население Грозного, оставив их без своей монументальной живописи, и что ты просто еще один представитель среднего класса, ненавидящий город Грозный, который не заслужил такого хорошего образования, как у тебя, ты бы все равно поехала?

– Не может быть! – Айона вспыхнула. – Это Крис тебе такое сказал?

Мэри молчала, сосредоточенно ожидая, когда появится возможность вписаться между машинами и повернуть на Бейсвотер Роуд.

Айона тоже молчала; она думала, что раз уж она любит Ангуса, то поехать за ним на край света – это нечто само собой разумеющееся, – а ведь Мэри это, судя по всему, даже в голову не приходило.

– И, что самое главное, если бы сразу после его отъезда, – внезапно заговорила Мэри снова, – тебя вдруг осенило, что ты уже не меньше года Ангуса ненавидишь, но сама не могла себе в этом признаться, потому что какой-то тип в венке из цветовсказал, что ты должна любить его вечно, хотя Ангус заставляет тебя чувствовать себя ползучей тварью, и хотя он явно считает, что спасать мир приятнее, чем иметь дело с тобой, а также с учетом того, что вот уже полтора года вы не занимались сексом, ты все же собрала бы вещи и отправилась бы вслед за ним?

– Мерзавец! – снова повторила Айона. – О Боже! Я думаю… – Она сильно покраснела и не могла найти слов, которыми можно было бы выразить сочувствие в такой ситуации. Ведь Мэри не выносила, когда ее жалели.

– Думаю, не стоит больше об этом говорить, – твердо заявила Мэри. – Сейчас я пойду подавать блюда современной британской кухни, и это мне поможет подготовить проект для учеников, что-нибудь о животных, выращиваемых на ферме, и о блюдах, которые из них готовят.

– Господи, Мэри, – сказала Айона и закрыла эту тему, испытывая облегчение, слегка омраченное чувством вины.

Глава 28

– Айоны нет? – спросил Джим и перегнулся через стойку бара, чтобы посмотреть, не прячется ли она за апельсиновым соком «Бритвик». Сока там не оказалось, Айоны тоже.

Тамара продолжала полировать кружку, которую держала в руке.

– Она готовит все, что понадобится для викторины. И она не в духе.

Джим поднял брови, когда мимо прошел Ангус с парой кружек «Гиннесса». Айона не в духе, – такое не часто бывает, а? По крайней мере, не у него одного бывают проблемы с женщинами.

– Да, а что случилось?

– В выходные она поняла, что «Лед Зеппелин» расстались, когда ей было всего восемь, и для нее это было тяжелым потрясением. – Ангус как бы невзначай показал ему кружки. Он наконец освоил искусство рисования листка клевера [75]75
  «Гиннесс» – ирландское пиво, а в Ирландии пену наливают в виде национального символа, листка клевера.


[Закрыть]из последней струйки пены и теперь делал это каждый раз, даже на светлом пиве. – Она говорит, что помнит, как услышала о том, что застрелили Джона Леннона, но не помнит, как распались Лед Зеп. Подвинься, Тамара. – Он взял у посетителя десять фунтов и пробил их в кассу. – Она говорила, что хочет посоветоваться с тобой насчет регрессии, – может, так она сможет разобраться, не отпечаталось ли у нее в подсознании что-нибудь из детских передач новостей на Би-би-си, но я сказал ей, что это глупости.

– Ну, регрессия, я понимаю, вещь нужная, потому что это замечательный способ познать себя, но все равно не понятно, почему она так огорчена, – удивилась Тамара. – Вряд ли у нее были бы шансы с ними познакомиться. Я вовсе не говорю, что разбираюсь в рок-музыке, но даже я знаю, что «Лед Зеппелин» не так уж часто выступали в Карлайле.

– Хотя групи там были весьма пылкие, как я понимаю, – бросил Ангус через плечо, наливая водку в бокал. – Много девушек с собаками, если тыпонимаешь, о чем я.

– Правда? – удивился Джим. – Я бы и не подумал, что там…

– Не-е-ет, – сказал Ангус. – Практически нет.

– Я не верю, что Айоне могло даже прийти в голову стать групи, – фыркнула Тамара. Она поставила кружку на полку и провела рукой по длинным светлым волосам, заправляя их за свои хорошенькие ушки, в которых теперь красовались сережки-гвоздики с черепом и костями – подарок от Габриэла. – Она слишком умна для этого. Ну вы понимаете, групи спят с болванами-вышибалами, чтобы пробраться в гримерку, да? Фу. Так унизительно. Терпеть не могу весь этот онанизм от рок-музыки.

Джим сделал вид, что проверяет новую карту вин, и украдкой бросил на Тамару полный вожделения взгляд, – много лет в его фантазиях она появлялась в очках-«авиаторах», кожаной мини-юбке, с совершенно прямыми светлыми волосами, – все, даже блеск для губ, в духе стандартного прикида групи. А в последнее время она приходила в паб почти в таком виде, поскольку, судя по всему, на ее гардероб оказывал влияние либо Габриэл, либо стилист из мужского журнала.

– Ну, плохо же ты ее знаешь. – Ангус влил в водку тоника из бутылки и бросил туда парочку кубиков льда. – Кстати, это последний тоник «Слимлайн». Остается надеяться, что к вечеру к нам не прибежит толпа дамочек из бридж-клубов. Ты не сходишь попросить у Неда еще несколько лимонов, Там? У нас уже все закончились. Ну, а Нед говорит, что сейчас групи больше всего в Мерипорте. – И он скользнул на другой конец бара, как будто на роликах.

– Мне кажется, что на севере Англии приходится самим себя развлекать. – Тамара посмотрела на широкую спину Ангуса, пытаясь понять, прикалывается он над ней или нет. Она терпеть не могла, когда начинались шутки для узкого круга, которые до нее не доходили, но не хотела, чтобы все видели, как ее это выводит из себя. Так трудно не быть такой тупой, как кажется.

– Тамара, – сказал Джим, стоя у другого конца стойки, – тебе часто случалось бывать в Озерном краю?

– Нет, – сказала она. – А что?

– Да так.

Еще труднее выносить, когда на тебя начинают смотреть свысока люди вроде Джима.

– А зачем ты, собственно, искал Айону? – Тамара взяла из ящика еще одну кружку, сунула в него одну руку, обмотанную полотенцем, и ловко начала крутить ее другой рукой. Быстро и умело работала она запястьем. Джим сглотнул.

– А, я, это… – Он заставил себя снова сосредоточиться на карте вин. – Сегодня утром я разговаривал с Мартином, и он дал мне еще денег на то, чтобы облагородить помещение. Он заговорил о том, что можно заказать настенное панно, и я хотел предложить это сделать Айоне. Это обойдется намного дешевле, чем приглашать человека со стороны, ну и ты понимаешь…

Джим резко замолчал, не понимая, ради чего так распинается. Он уже по привычке разыгрывал перед Тамарой сцену с давно знакомым подтекстом: «Я способнее, чем ты полагаешь», – просто напоминал ей, что не все зарабатывают на жизнь, раскатывая тесто. Джим горестно улыбнулся своему отражению в зеркале, перед которым стояли бутылки, – полный надежд мальчишка в очках. Но, как показывала практика, ее предпочтения каждый раз были на стороне повара. Но он все никак не мог остановиться и не мог заставить себя не желать ее, хотя и видел, что отношения у нее и Габриэла с каждым днем становятся все ближе. А ее и Джима связывала просто привычка, пересилить которую для него означало окончательно сдаться.

Тамара поставила протертую кружку обратно на полку и снова повернулась к нему.

– Настенное панно? – сказала она, одобрительно улыбнувшись, но Джим видел, что глаза ее смотрят куда-то далеко-далеко.

С Тамарой всегда так было.

–  Но почемуэта штука прикована цепью? – спросил Ангус. Он бессмысленно дернул за скамью, которую Брайан, возможно, чересчур старательно, приковал цепью к кольцу в стене. Судя по тому, как заржавел замок, довольно давно. – С ума сойти, ну кто же додумается украсть обшарпанную скамейку из паба? Нет, можете не отвечать, готов поспорить, что Тамара с удовольствием приспособила бы ее в своей «иронической» квартире. Господи! – Замок загремел в его руках. – Мать вашу, где же ключ?

– Ангус, но мне-то откуда знать? Не я его туда повесила. Я просто хочу внести ее внутрь, на время викторины. Иначе не хватит мест. – Айона пнула одну из ножек скамьи и больно ударила палец на ноге. Тяжелая сплошная древесина. Чтобы такое унести, Тамаре придется позвать на помощь как минимум троих мужиков. – И не мог бы ты побыстрее? – добавила она. Палец на ноге болел, и от этого голос ее прозвучал еще более раздраженно. – Мне нужно все принести для ведущего викторины. Он уже скоро придет и будет все подготавливать.

– О Господи, совсем забыл об этом. – Ангус встал и отряхнул с брюк ржавчину. – Ну ладно, сейчас съезжу домой и возьму кусачки.

– Ангус! У тебя нет времени ехать домойи брать кусачки! – возмутилась Айона. – Вот-вот начнут приходить посетители, и мы за стойкой просто сойдем с ума! Мэри подойдет только через полтора часа, а…

– Да я мигом съезжу и вернусь, – сказал Ангус. Лицо его потемнело, и Айона, замолчав, прикусила губу. Она могла бы еще с ним поспорить, но тогда все обязательно закончится очередной ссорой.

– Хорошо, – сказала она.

– Что ты имеешь в виду – хорошо?

– Я говорю, хорошо, давай, делай, как знаешь. Уверена, мы как-нибудь справимся.

– Ну ради Бога, Айона, чего ты от меня хочешь? – взорвался Ангус. – Нам нужна эта штука, – тырешила, что нам нужна эта штука, – из-за этого ты меня сюда и позвала, а в ящике для инструментов нет кусачек, потому что их забрал с собой Брайан, как я думаю, чтобы расчленить милого Луиса, когда у них наконец закончится «Сангрия», и нет смысла тратить деньги на новые кусачки, если я знаю, что дома у меня они есть. – Он ненадолго замолчал. – Где-то дома. Понятно?

– Отлично. – Айона слишком поздно почувствовала, что губы ее растягиваются в недовольной ухмылке, и ничего не смогла с этим сделать.

– Отлично. – Ангус посмотрел на нее. – Хотел бы я знать, о чем ты сейчас думаешь, Айона.

Айоне так и хотелось ответить: «И почему же тебе у меня об этом не спросить?» – но она знала, что нет смысла выпускать на волю всю эту дрянь, если уже через три минуты Тамара начнет кричать из-за стойки бара, что у них закончились коктейли.

Поэтому она вздохнула, – хотя и знала, что вздохи раздражают Ангуса больше всего на свете, но все-таки не могла удержаться.

Вот что ее больше всего убивало в сложившейся ситуации: она отлично понимала, что, если бы на душе у нее было спокойно, она могла бы избежать этих взрывоопасных ситуаций.

– Отлично. – Ангус изобразил на лице жалкое подобие улыбки. – Я мигом вернусь, о’кей?

– А как решать проблему с коктейлями?

Он задумался.

– Позвони на завод и спроси, чем они могут помочь, а если это не поможет, пошли Джима в мелкооптовый магазин. А пока что принеси с кухни апельсинов и каждому посетителю, который попросит водку с апельсиновым соком, говори, что апельсиновый сок у нас теперь используется исключительно выжатый вручную, поэтому и напиток обойдется в пять раз дороже, чем обычно. Тогда-то они снова перейдут на пиво.

– Ладно, – невесело сказала Айона и пошла обратно в бар.

Ангус знал, что где-то у него лежали кусачки, – они появились после того, как один приятель-журналист выдал ему сверхсекретную информацию о том, что в некоторых муниципальных округах используются колесные зажимы [76]76
  Прикрепляется лондонскими полицейскими к колесу неправильно припаркованной автомашины; зажим снимается только с помощью специального ключа.


[Закрыть], имеющие «ахиллесову пяту» – если надрезать в одном месте, то вся эта штука развалится, как створки устрицы. Как-то в субботу они долго сидели вместе за ланчем после игры в крикет, пили и планировали свой крестовый поход по Лондону, в глухую ночь, – они станут безымянными освободителями автомобилистов от жестоких знаков внимания инспекторов движения, – они замаскируются – наденут шлемы-балаклавы [77]77
  Закрывающие лицо, шею и плечи шлемы.


[Закрыть]и футболки, на которых будут написаны названия команд, к которым они не имеют отношения. Ангус сходил даже в магазины и купил все нужное снаряжение, – но приятеля-журналиста засекли по системе видеонаблюдения в районе вокзала Ватерлоо, и с утренней почтой он получил повестку в суд. Робин Гуд, понимаете ли, нашелся.

Да и в юридических кругах к таким поступкам вряд ли отнеслись бы благосклонно, – напомнил себе Ангус. Да и Айона не одобрила бы. Он ей ничего и не стал рассказывать. Она посчитала бы это еще одним проявлением его «водительского помешательства».

В ящике с инструментами в кладовке кусачек не оказалось. Ангус встал, положив руки на бедра, и посмотрел на гору старых гладильных досок, инвентаря для крикета, на ребристый шланг от пылесоса. Куда же он мог их положить, если не в ящик для инструментов? Может, Айона взяла их для натюрморта и так и оставила в сарае?

На самом деле, он так не думал. Айона терпеть не могла всякие ремонтные работы – почти так же, как и вождение. Этим занимался исключительно он. И он предпочитал без особой причины не заходить в сарай, – когда он отдал его Айоне под мастерскую, то пообещал не заходить туда без спросу, а обещания свои Ангус всегда держал.

Но они могут быть здесь, и тогда не придется покупать для паба еще одни.

В душе Ангуса голос совести боролся с маниакальным стремлением сэкономить, которое проявлялось тем сильнее, чем больше средств выделял им Мартин. Потом его озарило: он вспомнил, что в журнале для владельцев ресторанов читал, что крышки унитазов можно покрыть аэрозольным клеем, чтобы посетители не нюхали с них дорожки кокаина. Ангус особенно и не думал, что в «Грозди» кто-то занимается подобными вещами, – их клиентура скорее станет нюхать сам аэрозольный клей, – но идея была столь коварной, что его так и тянуло попробовать. А у Айоны наверняка есть клей-аэрозоль, – она же делает коллажи. И он навернякахранится в сарае.

Он закрыл дверь, потому что содержимое кладовки уже готово было вот-вот вывалиться наружу, и засомневался. Может, стоит сначала позвонить ей в паб? На случай, если у нее там есть что-то, что она не хотела бы ему показать?

Ангус обратился за моральной поддержкой к своему обеспокоенному отражению в зеркале, которое висело в прихожей. Потом он фыркнул. Звонить своей девушке, чтобы узнать, можно ли заглянуть в свой собственный сарай? Он наклонился поближе к зеркалу. Похоже, он с прошлой недели ещенемного полысел?

– О’кей, – сказал Нед. – Ты на сельской дороге. Кто, как ты предполагаешь, может двигаться тебе навстречу?

Айона замерла, так и не донеся нож до кружочка масла.

– Э, стадо коров?

– Нет, а подсказка скрыта в вопросе. – Нед внимательно разглядывал гриб, который резал, и с интересом щелкнул его по шляпке. – Хотя твой ответ нельзя считать ошибкой, если учесть твои глубокие познания деревенской жизни. Слушайснова: что может двигаться тебе навстречу?

Айона нахмурилась. Она должна это знать, до теоретической части экзамена осталось два дня. Но она не знала. Хотя не особенно об этом беспокоилась. Если бы она завалила письменный экзамен, то ей пришлось бы отослать обратно в школу аттестат о среднем образовании. Да она могла бы пойти на письменный экзамен в пятнадцать лет, и сдала бы его, даже если бы вообще ни разу не подходила к машине. Письменный экзамен совсем не трудный. Половина вопросов вообще не касается вождения.

– А варианты ответа ты мне дашь?

– Нет, потому что я даю вопросы, которые запомнил, когда мы с тобой готовились вчера, а варианты ответов я забыл. – Нед с недовольным видом посмотрел на гриб и понюхал его.

– Ну пожалуйста, пусть все будет, как на экзамене, а? Один ответ правильный, один похожий на правильный и еще два совершенно глупых, говорящих тебе: «Выбери меня, и можешь считать, что провалился».

– Ну ладно. – Явно довольный тем, что ему удалось спасти кого-то от опасного отравления, Нед выбросил неудачный экземпляр в стеклянную миску. – Это: а) странствующий цыганский табор, b) демонстранты, протестующие против переработки радиоактивных отходов, с) пешеходы или d) лошади?

– Ну, это зависит от того, на какой сельской дороге я нахожусь, – словоохотливо начала Айона. – Если бы ты оказался на сельской дороге неподалеку от Селлафилда, там, где этот завод, ну, который с ядерным топливом, ты вполне мог бы увидеть…

– Нельзя ли мне тебе напомнить, что нужно выбрать варианты ответа, а не выдавать целое эссе?

– Ну ладно, это с), пешеходы, хотя это зависит от того, читали ли они правила дорожного движения и знают ли они, где им следует идти. Или хватило ли им ума именно там и идти. Еще зависит от того, сколько они выпили. А также от того, есть ли еще люди, которые живут в сельской местности и не имеют машины. Мне кажется, что пешеходы ходят по дорогам только в романтических мечтах инспекции дорожного движения. Если не считать тех случаев, когда пабы закрылись и они не смогли поехать домой на такси.

– Ты закончила свое выступление?

– Да. Следующий вопрос, пожалуйста. – Айона открыла еще одну упаковку масла, весьма довольная собой. Если бы сдавать нужно было только теорию, она получила бы права еще несколько лет назад. Голос совести упрекнул ее, что она и в любом деленамного сильнее в теории, чем на практике, и именно поэтому постоянно дает советы окружающим.

– Ты идешь по городу, и тут…

– Почему это я иду, а не еду на машине? – перебила его Айона.

– Ах да, извини, забыл. Уж слишком я представил в этой ситуации лично тебя. – Нед достал большой кухонный нож и высыпал грибы на разделочную доску. – Ну вот, ты едешь по городу и видишь толпу людей, один из которых размахивает красным фонарем. Что делают эти люди?

– Сейчас ты уже издеваешься, да? – спросила Айона.

– Да нет, это настоящий экзаменационный вопрос, – настаивал Нед.

Айона пососала нижнюю губу. В школьные времена они всегда повторяли в первую очередь вот такие темы. Самые глупые вопросы, которые тебе просто не должны задать, настолько они странные.

– Нет, не подсказывай, – сказала она, когда Нед уже открыл было рот, чтобы намекнуть.

– Но я, конечно, могу предложить тебе наглядное пособие? – спросил Нед. На губах его уже готова была заиграть улыбка, и Айона догадывалась почему. Они всегда придумывали наглядные пособия, хотя на экзамене второго уровня сложности по английскому наглядные пособия оказались не особенно полезны – по крайней мере, изображаемые Недом. Да ее чуть не выгнали с экзамена, потому что она прохихикала все то время, пока писали сочинение по Шекспиру, так как Нед средствами пантомимы изображал Ника Основу [78]78
  Персонаж из пьесы «Сон в летнюю ночь». По-английски – Nick Buttom, то есть «основа» или «задница». Можно представить, что показывал Нед.


[Закрыть]и «толпу людей оборванных и грубых, которые трудами достают насущный хлеб в афинских балаганах».

Хотя грибов в тот год выросло удивительно много.

– Хм, – сказала Айона, улыбаясь, – ну, это не повредит, да?

Все было совсем как в школе. Повторение перед экзаменами, простые вопросы, на которые есть правильный и неправильный ответ, Нед, колдующий над грибами, даже Ангус вполне успешно играл роль – он выступал в качестве мистера Скотта, психованного директора школы.

– Замечательно! – воодушевился Нед. – Ну так вот, темно, понимаешь, и идут эти люди, – он поднял кухонный нож, как плакат на демонстрации, – девицы, понимаешь ли, но только, типа, с биологической точки зрения, и у них у всех усы, и выглядят они, как те тетки, с которыми ты водилась в школьные годы, когда интересовалась правами женщин, и они все идут… – Нед приблизился к ней, все так же поднимая и опуская нож, как плакат, и Айона не могла не заметить, затрепетав от потрясения, – она постаралась убедить себя, что просто испугалась огромного ножа, – что когда он вот так поднимал руку, под мышкой у него были видны длинные темные волосы, а еще, то ли ей показалось, то ли он действительно смотрел на нее, как будто…

– Прошу прощения.

Нед и Айона одновременно вздрогнули и виновато посмотрели на вошедшего.

Нед смутился больше, чем Айона, поскольку в тот момент вполне можно было подумать, что он собирается зарезать ее этим кухонным ножом, но Айона чувствовала, что на ее лице была написана большая неловкость, чем допускала подобная ситуация.

– Могу я поговорить с Айоной? Или с Ангусом? – спросил человек, стоявший у дверей. Лицо его показалось им знакомым.

– А! – воскликнула Айона, тут же придя в себя, и подняла пальчик, вспомнив пришедшего. – Вы – ведущий викторины, правда?

Да они же смотрели на него по четыре часа в неделю, все шесть месяцев своих триумфальных побед в викторинах в пабе, поэтому его лицо им было знакомо, хотя сами они старались держаться за пределами его поля зрения, чтобы всегда иметь возможность подглядеть ответ в газете «Ивнинг стандард», которую прятали под столом.

– Да, я – Доктор Кит. Всем привет! – Он поставил на пол свой доисторический гетто-бластер [79]79
  Переносной магнитофон, который носят в негритянских районах на плече (или через плечо) подростки, любители танцевать прямо на улицах.


[Закрыть]и хорошенько пожал Айоне руку, – его ладонь была холодной и липкой, и рукопожатие заставило вспомнить больных чумой.

– Мне нужно будет вот это включить в вашу систему усиления мощности, – сказал он, размахивая кассетой, – и где у вас можно снять ксерокопии с листов с вопросами?

– Э… – Айона озадаченно смотрела на него. А есть ли у них ксерокс? А не входит ли позаботиться о таких вещах в обязанности ведущего? А где болтается Ангус именно тогда, когда нужна его помощь?

Она так ничего и не успела ответить, потому что Доктор Кит вдруг разразился ужасным сухим кашлем, – он так трясся всем телом, что Айона приготовилась увидеть, как изо рта у него вылетят легкие.

– С вами все в порядке? – спросила она, робко положив ему руку на плечо.

Он слегка кивнул, все еще стоя в полусогнутом положении.

– У меня этот ужасный, – хэк, хэк, блии-раф, блии-раф, реч, реч, – кашель уже несколько дней, и он все никак, – карк, карк, карк, кергакф, кергакф, – не пройдет, – запинаясь, договорил он.

– Вы могли бы так классно говорить по-ирландски, – с восхищением сказал Нед. – Один из самых сложных языков мира, на котором говорит около…

Айона строго посмотрела на него.

– Викторина начинается в восемь, так что не думай, что сможешь набрать очки, если начнешь умничать прямо сейчас.

Нед пожал плечами.

– А у меня есть предложение. Почему бы тебе не отвести Доктора Кита к нашему эксперту по редким заболеваниям, который сидит у стойки, и тогда мы узнаем, удалось ли ему подхватить что-то такое, с чем Сэм еще не сталкивался на собственном опыте? Или оставим это на вечер. Итак, на пути к победе тебе поможет наглядное пособие. При каком заболевании…

– Нед, ты доделал бы все-таки эти грибные тарталетки, а? – попросила его Айона. – Ну вот, Кит, давайте пройдем в кабинет! И я сейчас посмотрю, не найдется ли у нас каких-нибудь таблеток от кашля, что-нибудь с кодеином…

Ангус осторожно приоткрыл дверь в сарай и неуверенно туда заглянул. Ему почему-то казалось, что он поступает очень плохо. Было как-то неловко, и никак не удавалось выкинуть из головы параноидальную мысль: внутри его поджидает Айона, которая бросилась домой из паба, догадавшись, что он собирается сделать, и сейчас она уже встает с кресла и готовится заорать на него.

Но Айона была на Лэдброк-Гроув, наливала кружки пива и подключала их никуда не годную систему усиления для того, чтобы у них выступил сам Король Викторин, Доктор Кит. И она никак не могла приехать раньше него, – он же ехал на «интеграле». Его и на вертолете не обогнать. Ангус постарался взять себя в руки, распахнул дверь и вошел.

Внутри все сияло безупречной чистотой, что для него оказалось неожиданностью. Айону никак нельзя было назвать прирожденной чистюлей, да и сарай, до того как стал студией, был не особенно симпатичным. А теперь здесь даже и не пахло сараем. Пахло, как… Ангус пару секунд принюхивался. Чем же тут пахнет? Он вспомнил школу: кабинет изобразительного искусства, вот именно. Пахло бумагой, красками, немного скипидаром и кофе.

Здесь все в духе Айоны, – думал он, разглядывая окружающие его предметы. На раковине стояла вазочка с розовыми и фиолетовыми лютиками, большое зеркало у окна отражало свет, ярко освещая комнату: на деревянных стенах блестящими металлическими кнопками приколоты записи и наброски; нигде не было видно часов. Все так же испытывая чувство вины, Ангус почувствовал и некоторый восторг: вот он и открыл для себя новый уголок мира Айоны, куда его раньше не пускали; он немного робел. Наверно, он раньше по-настоящему и не понимал, насколько профессионально она занимается живописью. Ангус сделал еще шаг вперед, – его привлекли наброски, висевшие на стенах, и он не смог побороть любопытство и постыдное тщеславие. А не нарисован ли где-нибудь и он? Может, Айона увидела в нем то, чего он и сам не замечал?

Но едва Ангус протянул руку к карандашному рисунку, на котором изображался похожий на него человек, лежавший на диване, положив ноги на спинку как внимание его привлек мольберт у окна, на котором была приколота поразительная черная картина. Он шагнул назад и нахмурился.

Не может быть,чтобы это был тот самый подарок к свадьбе, о котором она рассказывала?

Ангус некоторое время глядел на картину, не отрываясь, и думал, не стоит ли ему уйти отсюда, пока он не увидел еще чего-нибудь, на что ему не следовало смотреть, но потом подошел поближе, осторожно, как к ядовитому растению.

Она была такая… мрачная. И злая. Он никогда не видел, чтобы Айона писала что-то подобное, даже когда она училась в художественной школе и рисовала всевозможную ерунду. Такое нельзя подарить на свадьбу, картина напоминала те полотна, которые пишут психующие рок-звезды, воображающие себя художниками, за несколько дней до того, как обратиться за помощью в реабилитационный центр и признать, что водились с самим Сатаной.

Что этовообще такое? Черный, фиолетовый и серый водоворотом переливались друг в друга, напоминая спиралеобразный расплывающийся синяк на коже. Картина казалась безумной, даже путающей. Ангус вдруг понял, что именно такое возникает у него в голове, когда он напивается и закрывает глаза. Как Айонамогла такое нарисовать? Он бессознательно водил пальцами по потрескавшейся краске, лежавшей в несколько слоев; казалось, что ее размазывали, а не наносили мазками. Ангус никогда не изображал из себя знатока искусства, но и он ощутил те беспорядочные эмоции, которые выплеснулись на картину в этом сочетании оттенков. А еще там совсем не было света, и все как будто взрывалось у него на глазах. Непонятная картина, чувства, вышедшие из-под контроля.

Он отдернул руку. Пальцы пощипывало, как будто он обжегся. Заметит ли Айона, что он трогал картину? На кончиках пальцев остались следы краски, значит, она написала это совсем недавно.

Айона.В сердце его поднялась волна ужаса. Что же она чувствует, если пишет такие картины? Что с ней происходит? Почему она ничего не сказала ему?

– Я должен с ней поговорить, – произнес Ангус вслух, потрясенный тем, как его все это испугало.

Но как об этом заговорить, не признавшись, что заходил в сарай?

Он отправил этот вопрос в тот участок своего мозга, который отвечал за решение юридических проблем. Вернемся потом к этому. А пока он в этом не разберется, надо быть с ней особенно внимательным.

В груди Ангуса шевелилась тревога. Может быть, она переживает из-за теоретического экзамена, который скоро будет сдавать в автошколе? Она не захотела ему сказать, когда это будет. А может, она его даже уже и сдала. Может быть, ему нужно постараться дать ей больше выходных дней? Ей нужно много работать над этим заказом к свадьбе, да и вообще у нее так много дел, а наедине они в последнее время общаются не более десяти минут в сутки.

Наверное, на это и стоит им с Джимом потратить очередную кругленькую сумму, которую недавно выделил Мартин, – нанять работников в бар, на неполную занятость. И тогда у Айоны появятся свободные вечера. Ангусу слегка полегчало – он нашел решение проблемы. Дела налаживались, и если он и еще один человек проследят, чтобы не возникло никаких серьезных проблем, то…

Он снова посмотрел на черный вихрь и содрогнулся. Такое подошло бы для фильма «Доктор Кто». А что, если это и естьзаказанная к свадьбе картина? Что скажут новобрачные, когда после очередной речи подружка невесты преподнесет вот это?

Лицо Ангуса окаменело. Что, если вот такАйона реагирует на мысли о браке?

Он почувствовал, как холодеет кровь в жилах, хотя сознание тут же усмехнулось над этим затасканным клише.

Не может быть. Наверно, дело в чем-то другом.

Но пришедшее ему в голову объяснение не собиралось сдавать позиции, – напротив, эта мысль разворачивалась все шире, запускала корни, которые пробивались все в новые уголки его сознания. Действительно, в последнее время она так раздражительна, а ведь он заставилее пойти в автошколу, и до сих порне сходил с ней в Музей Виктории и Альберта, как обещал, и…

– Прекрати! – сказал он вслух, силой заставив себя отвернуться от мольберта.

Звук собственного голоса в пустом сарае мгновенно вернул его к действительности. Так, разговариваю сам с собой. Очень хорошо. Еще чуть-чуть, и он превратится в Джима. Очень, очень хорошо.

Призвав все то, что много лет закладывалось в нем и в семье, и благодаря юридическому образованию, Ангус взял себя в руки. Невозможно разобраться с воображаемыми проблемами, – напомнил он себе слова профессора, читавшего курс по гражданским правонарушениям. Нужно работать с тем, что реально существует.

И тогда он пошел к полке, на которой Айона хранила свои вещи, – мольберт он обошел стороной, – и тут же нашел аэрозольный клей. У нее там было все, и все баночки расставлены по высоте, а на полках ни пылинки. Как странно. Тогда он вышел из сарая, запер его и поехал в паб, стараясь успеть как можно скорее, а по пути вышел у цветочного киоска возле метро, немного поторговавшись, купил на десять фунтов большой букет фрезий и твердо пообещал себе отправить Айону домой пораньше, сразу после викторины.

Основная идея, из-за которой они затеяли викторину, состояла в том, чтобы раз в неделю у Неда и ребят, работающих на кухне, был свободный вечер. Ангусу казалось, что есть какой-то закон Европейского Союза, ограничивающий количество рабочих часов, и он решил, что дешевле будет просто выделить им один выходной вечер, не нанимая на работу новых поваров, – «на нынешнем этапе». Айона знала, что под этими словами подразумевалось на самом деле «и навсегда». Поэтому Нед, Габриэл, Рик, Марк и мойщик посуды, поступивший к ним в рамках программы обучения молодежи [80]80
  Одно– или двухлетний курс обучения, предоставляемый государством безработной молодежи.


[Закрыть], сегодня работали только утром, – они приготовили основные холодные блюда и закуски, чтобы посетителям было что кинуть в желудок перед тем, как заглотить ту огромную партию пива, которую заказал Ангус, после чего все повара отправились куда-то провести остаток дня. Айона смотрела им вслед и размышляла, куда это они направляются. Ну, куда поехал Габриэл, она знала, поскольку Тамара перенесла свой обеденный перерыв на полтретьего, а потом уехала с ним на мотоцикле, прихватив с собой с кухни дыню.