Текст книги "Взрослая жизнь для начинающих"

Автор книги: Виктория Рутледж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 40 страниц)

Глава 18

– Доброе утро, милая!

Джимми Пейдж махнул на прощание длинными пальцами и перевесил через плечо свою знаменитую гитару Яркие лучи заходящего солнца заставили его зажмуриться, так что вокруг карих глаз появились морщинки, – он улыбнулся. Айона протянула руку, чтобы не дать ему уйти, и увидела, что ее ногти стали синими. Как и остальная часть руки.

Ее накрыла какая-то тень. Ей казалось, что еще рано просыпаться. Сегодня же вторник, правда? А по вторникам она работала только днем и вечером.

Джимми Пейдж, которого подсознание Айоны почему-то жестоко превращало из образа времен 1968 года – божества рок-музыки – в его же, но уже в сегодняшнем виде, скажем так, не особенно эфемерном, – рядом с ним был музыкант, которого она узнавала, хотя не знала по имени, – явно шел прочь от нее где-то на автостоянке, и оба выглядели несколько размыто, потому что фотографий, где они стояли бы спиной, Айона никогда не видела, и, вот проклятье, Джимми Пейдж постепенно превращался в ее дядю Эдвина…

– Просыпайся, понюхай, какой кофе!

…и она все еще стояла у дверей дешевого ресторанчика где-то на глубоком юге, в этой смешной форме официантки, – возможно, это были нездоровые последствия ее увлечения «Твин Пикс», – форма была ей явно мала, и ткань в клетку была не к лицу, а в руках она держала полный кофейник, который…

Рука, несомненно не принадлежавшая ни Джимми Пейджу, ни тому рок-музыканту, сдернула с нее одеяло и подергала за майку.

Айона отбросила эту руку, отчаянно стараясь досмотреть сон, – ей давно уже не снилось ничего настолько потрясающего, но было слишком поздно. Она раздраженно открыла глаза, и яркие утренние лучи, осветившие белые простыни, спугнули роившиеся в ее голове образы, и вернуть ушедших музыкантов было уже невозможно – ни с гитарами, ни без.

Она села и постаралась не выглядеть совсем уж рассвирепевшей. Ангус сидел на краю кровати и держал полный кофейник и доску с гренками – ту самую доску, на которой он стоял, когда красил кухню. Он принес даже мисочку джема и масло – его он положил на ту самую тарелку, которую сделали она и Мэри, когда Мэри проверяла, насколько возможно заняться с третьеклассниками гончарным мастерством. Тарелка имела форму космического корабля. Серьезно пострадавшего при столкновениях с метеоритами.

– С днем рож-де-е-ния! – пропел Ангус, широко раскрыв объятия.

Айона тайком протерла пальцами заспанные глаза и увидела, что по всей кровати рассыпаны пестрые шоколадные яйца. Последние несколько недель она так поздно ложилась и так рано вставала, что впервые в жизни совершенно забыла про свой день рождения. В последнее время дни перетекали друг в друга, как мазки краски на мокрой бумаге, – она была совершенно уверена, что день рождения будет на пару дней позже. Вот так и понимаешь, что ушла молодость.

– Я даже дождался точного времени твоего рождения – 6.47 – и только тогда тебя разбудил, – гордо пояснил Ангус.

Айона сонно улыбнулась. «Как же это мило с его стороны», – подумала она.

«В восемь тридцать тоже был бы мой день рождения, – возразил какой-то другой участок ее мозга. – Тогда я бы успела и побывать в кадиллаке вместе с Джимми Пейджем, или даже на кадиллаке, инасладиться ароматным кофе».

Она открыла было рот, чтобы поблагодарить, но почувствовала: что-то горит. Ей не хотелось начинать день своего рождения, наорав на Ангуса за то, что он спалил дом, поэтому она просто кивнула в сторону кухни и подняла брови. Ангус хлопнул себя по голове, убежал на кухню и вернулся с тарелкой, на которой возвышалась гора блинов, – казалось, что на них вылита целая бутылка кленового сиропа.

– Прости, я оставил их в духовке, чтобы не остыли, пока жарил гренки. – Он посмотрел вокруг, соображая, на что бы это все поставить, потом вынул из корзинки с грязным бельем старую синюю рубашку и положил ее на кровать, в качестве скатерти для завтрака. – Очень хорошо.

– Классный завтрак, мой милый повар.

– Прости, что разбудил. – Он уселся на кровати, рассеянным жестом вынув из трусов-боксеров пару шоколадных яиц. – Но мне сегодня нужно пораньше отправиться в паб. Я должен поговорить с Недом насчет ланчей, и еще нужно проконтролировать качество продуктов, которые нам привезут.

– С рыбой все еще какие-то проблемы?

Ангус кивнул, сложил блин пополам и отправил его в рот целиком. Возмущение Неда по поводу дрянной рыбы не произвело на поставщиков должного влияния, поэтому пришлось отправить к ним тяжелую артиллерию. А если и Ангус ничего не добьется, останется только попросить это сделать Мэри.

Он слизал с пальцев сироп.

– А про подарки ты спросить не собираешься?

– Подарки? Ты приготовил мне подарки? На день рождения? – Она свесилась с края кровати и посмотрела, не стоят ли на полу большие коробки с подарками. Коробки с картинками из диснеевских мультиков, с большими бантами и отверстиями для воздуха. – Это щенок? Ты купил мне щенка? Ну скажи, это же правда, да? Крошечного щенка, с которым мы будем гулять, а иногда будем приводить в бар, и он написает во все Тамарины иронические плевательницы.

– Кое-что получше. – Ангус самодовольно улыбнулся и еще раз намазал маслом свой четвертый блинчик.

– А может быть что-то лучше щенка? – Айона, все еще сидя в кровати, приподнялась повыше и оглядела комнату. Подарков было как-то не видно. – Два щенка? – Она вылезла из кровати и стала осматривать комнату, – пижамные штаны на ней были клетчатые.

– Не почту ли там принесли? – сказал Ангус, поднося руку к уху жестом актера из любительской труппы.

Айона поспешила в прихожую, где к двери были небрежно прислонены три конверта – они как будто совсем не боялись, что через полчасика их завалит разного рода счетами. Она схватила их и пошла обратно в спальню, где Ангус разливал кофе, – он включил обогреватель, потому что было прохладно.

– Ой, нет, подожди. Открывать нужно в определенном порядке, – сказал он, выхватив их у нее и вручив кружку. – Первым возьми… вот этот.

Айона взяла белый конверт и вскрыла его ножом для масла. Подарки Ангуса всегда были строго упорядочены. Он обдумывал их, как будто военные операции. Даже открытки подбирались самым серьезным образом.

В этом году открытка была не особенно праздничная – на ней изображался R-101 [42]42
  Пассажирский дирижабль, разбился в 1930 году.


[Закрыть]незадолго до момента взрыва, но зато с точки зрения содержания она заслуживала самой высокой оценки, с учетом того, что Ангус серебристой ручкой зачеркнул R-101 и написал сверху Pb.

– О, здорово, – сказала Айона, пряча озябшие ноги под одеяло. – Свинцовый дирижабль [43]43
  Так можно истолковать название группы «Лед Зеппелин» (на первом их альбоме изображен тоже дирижабль).


[Закрыть]. А это что? – Она рассмотрела выпавшую из конверта карточку. – О, вау! Билет на год в Музей Виктории и Альберта [44]44
  Национальный музей изящных и прикладных искусств всех стран и эпох; хранит собрания скульптуры, акварелей и миниатюр.


[Закрыть]! Спасибо!

– А также в Музей наук и в Музей естественной истории, – пояснил Ангус. – Билет на двоих взрослых. Ты сможешь пригласить Тамару. Мне кажется, у них там есть целый отдел, посвященный домашнему хозяйству всех эпох.

Айона крепко обняла его, наклонившись над чашкой кофе.

– Ну да, надо же ей с чего-то начинать, кажется… Сладкий мой, как это мило с твоей стороны! Знаешь, я там не была с тех пор, как они начали брать плату за вход!

Когда Айона начала учиться в художественной школе и только что переселилась к Ангусу, почти каждое воскресенье они отправлялись туда вместе: Ангус сидел в кафе с газетой, а она бродила по всему музею с блокнотом и делала наброски, собирая интересные идеи для своих работ. И теперь каждый раз, проходя мимо витой ограды, она думала об Ангусе. Он всегда так чуток – заметил, что она не может платить за билет. И как это замечательно – ведь подарком можно воспользоваться вместе, – в последнее время у них стало так мало свободного времени.

– Ну, пора перейти к следующему… – Он протянул ей второй конверт.

– Там еще что-то?

Ангус посмотрел на часы и взмахнул руками, будто плавниками.

Айона взяла конверт из коричневой бумаги, одновременно засунув в рот блин. Конверт легко сгибался, казалось, что в нем ничего нет.

Теперь Ангус смотрел на нее, а в глазах его светилось еле сдерживаемое ликование.

С легким трепетом Айона открыла конверт и вытряхнула его содержимое. И тут-то легкий трепет превратился в сильное смятение.

Предупреждающие знаки для учебного автомобиля, буквы L.

– Они магнитные, и ты можешь прилепить их к любой машине, – гордо поведал Ангус.

Блин как будто распух и застрял у нее в горле. Но оставался и еще один конверт.

– Спасибо, дорогой, – с трудом проговорила она. – Ты собираешься… – Она хотела сказать «…дать мне вот тот конверт?», но ее так подмывало вместо этого крикнуть: «…собираешься убить меня, ублюдок?!», что она сжала губы и молча кивнула, указывая на конверт.

Ангус, который уже не мог сдержать счастливой улыбки, взял конверт с подушки и торжественно преподнес его.

Айона постаралась взять себя в руки, но никак не могла открыть конверт.

Как печально получается: подарок, который так мечтал вручить ей Ангус, был для нее самым страшным кошмаром. Мысль, что нужно научиться водить машину, вызывала у Айоны примерно такой же восторг, как если бы ее просили научиться делать чучела из домашних зверюшек.

– Поскорее! – лучезарно улыбнулся Ангус. – Я умираю от нетерпения!

– М-м-м, – промычала Айона. Ей казалось, что ее пальцы превратились в сосиски.

Было невозможно подобрать хоть какое-то логическое объяснение тому паническому ужасу, который она испытывала перед вождением, тем более что она относилась как раз к тому типу девушек, которых больше всего интересуют машины и гитары. Ее юность прошла в воображаемом захолустье где-то в Нью-Джерси, где обитала лишь она и Брюс Спрингстин. Подростком она фантазировала о том, как проедет по всей Америке на «корветт», – будет орать радио, а в багажнике припасен ящик пива «Будвайзер». Она ни за что не стала бы встречаться с парнем, у которого была бы неудачная коллекция дисков или дешевый «ниссан». И Айона не спорила, что кайф, который получаешь, когда тебя везут на большой скорости, все же не сравнится с тем, когда ведешь сам.

Но стоило ей сесть за руль, как срабатывал глубоко укоренившийся инстинкт, что-то вроде самосохранения, и она буквально чувствовала тошноту. Теоретически Айона вполне соглашалась, что ей стоило бы водить, – и ведь ей так нравились некоторые красивые машины, – но, сев за руль, она тут же ощущала какое-то животное чувство, которое заставляло ее немедленно вылезти из машины. Иногда она подумывала, не была ли она в прошлой жизни одной из тех шимпанзе, которых используют при испытании ударной прочности автомобилей.

– Давай открывай, – сказал Ангус. – Или я его тебе сам открою!

Айона открыла конверт краем заколки, потому что нож был уже измазан маслом. Внутри лежала очередная открытка, с изображением стильного серебристого «йенсен интерсептора» [45]45
  Элегантный туристический автомобиль производства Великобритании.


[Закрыть]. Внутри двойной открытки – чтобы перестали дрожать руки, Айона прикусила нижнюю губу, в которой ощущалась сильная пульсация крови, – лежала квитанция за пятнадцать уроков вождения.

– Хотя мне и не дано понять, почему ты не могла сделать это восемь лет назад, за деньги своего отца, – сказал Ангус, подъедая еще один блин. – Ты просто не представляешь, сколько сейчас стоят уроки. Я-то, когда учился, платил пятерку за урок.

– А он и платил за мои уроки, – обессиленно проговорила Айона. – За много-много уроков. Все равно, когда ты учился, на дорогах едва ли набирался десяток машин.

Ангус был из тех, кому повезло обладать врожденным водительским инстинктом. Он сдал на права в тот самый день, когда ему исполнилось семнадцать, – и, хотя водил так давно, получил всего несколько предупреждений за превышение скорости.

– А мне кажется, что на всю Камбрию было тогда сорок две машины. – Ангус толстым слоем намазал масло на очередной блин, – Айона пристально смотрела на него. – Да, а в автошколе сказали, что за пятнадцать уроков ты наверняка все освоишь, если между занятиями будешь тренироваться с нами. Первый урок в конце недели. Я официально освобождаю тебя от работы на это время.

– В конце этой недели? – спросила Айона. Сердце ее упало в какие-то темные глубины. Последний раз она испытывала такое непередаваемое внутреннее сопротивление – так тормозят велосипед у края обрыва – очень давно, – когда в первую неделю учебы в школе узнала про то, что придется пользоваться общими душевыми. – Но… у меня нет подходящей обуви.

– Мне не хотелось испортить сюрприз, но, как мне кажется, сегодня днем вы с Тамарой отправитесь в магазин. У тебя сегодня выходной, не забывай, а у нее свободно только утро. Поэтому тебе стоит поторопиться. – Ангус положил дощечку на пол и лег на одеяло, поверх Айоны. Его тяжесть приятно давила ей на ноги.

– Тебе не нравятся твои милые подарки?

– Спасибо тебе за эти милые подарки, Ангус. Ты слишком много на меня потратил…

Мозг Айоны уже прорабатывал то, что ей предстояло сделать в конце недели. Где она будет учиться? Не в этом районе, конечно же? Правда? Здесь же по обеим сторонам дороги машины припаркованы в два ряда.

– Пора тебе научиться водить, моя милая. И тебе это очень понравится – как только у тебя пройдет первое потрясение. – Он зарылся головой в одеяло на уровне ее живота. – Как только у наспройдет первое потрясение.

– Я это уже слышала. Я ведь восемь лет откладывала этот момент, ты не заметил?

– Тогда можно считать, что к пятнице ты вполне готова.

– Ангус… – Она посмотрела на него самым жалостливым щенячьим взглядом, который только смогла изобразить. До сих пор это ее всегда выручало.

– Айона, – твердо сказал он. – Ты же хочешь вести телепередачу?

– Да, – бессильно согласилась она.

– Но тебя же не станут снимать, если машину, в которой ты сидишь, придется толкать сзади? – убедительно объяснил Ангус. – Кофе?

– И он действительно так считает, – мрачно сказала Айона. Она скинула с ног мокасины, которые присоединились к растущей горе отвергнутой обуви. – Он даже подарил мне значки для учебной машины.

– Да ведь он уже четыре года на рождество дарит тебе «Правила дорожного движения», правда? Я хочу сказать, это должно было рано или поздно произойти, – сочувственным тоном ответила Тамара. Она строго систематически обходила полки, где каждая пара обуви была выставлена со вкусом, на достаточном расстоянии от соседних, – а Айона уже утратила всякий интерес, еще быстрее, чем обычно. – Вот эти ты мерила? – Она махнула в сторону карамельного цвета лодочек без каблука.

– На мой размер таких не делают. – Айона сердито посмотрела на свои длинные пальцы на ногах. – Как же это так вышло, что ступни у меня – как у супермодели ростом шесть футов, а ноги при этом – словно у толкательницы ядра из стран Восточного Блока?

– Все из-за северных генов. Человек, приспособленный для выживания в холодном климате. Больше устойчивости при работе в шахтах, рытье каналов и тому подобного. – Тамара надела на правую ногу туфельку с низким задником, нежного желтовато-розового цвета и полюбовалась на нее в зеркало.

Айона, прищурившись, посмотрела на стройные голени Тамары, изящно выглядывавшие из брючек «Капри», – Айона как-то примерила такие брюки и с ужасом поняла, что выглядит, как один из семи гномов. После чего Тамара, чтобы утешить ее и показать, что эти брюки будут смотреться ужасно на ком угодно, примерила их и была вынуждена купить, потому что шли они ей невероятно. Но, честно говоря, Тамара смотрелась в них настолько потрясающе, что Айона и завидовать не могла. Нельзя же завидовать ирландским сеттерам за то, что их шерсть от природы имеет такой великолепный темно-рыжий цвет.

– А у тебя? – спросила она. – Гены наполовину с юга Англии, а наполовину из Франции? Идеальны для походов по магазинам и сидения с бокальчиком вина.

– Вот то, что нужно, – весело сказала Тамара. – Можно мне померить вот такие, пожалуйста? Шестого размера? – Она передала продавщице туфли на козьей ножке и присела рядом с Айоной на плюшевую скамеечку для примерки. – Не грусти. Сегодня же твой день рождения. И ты младше Ангуса.

– Первый урок в конце недели.

– Где?

– Не знаю. Я до сих пор не сумела себя заставить посмотреть квитанцию. – Айона нерешительно засунула ногу в одну из замшевых мокасин. Ей было невыносимо думать, что обувь, которую она сейчас купит, обречена ассоциироваться в ее сознании с невзгодами и мучениями. Грустно было уже само по себе то, что нужно купить туфли без каблука, а тем более, когда их тебе собираются подарить. Вместо них можно было бы купить легкомысленные атласные туфельки. Или удобную обувь для работы за стойкой бара.

– Давай сюда сумку. – Тамара стала искать конверт с квитанциями. – Кстати, у тебя звонит телефон.

– А почему бы тебе не ответить вместо меня?

– Вы хотели бы примерить что-нибудь еще? – Продавщица вернулась и принесла Тамаре элегантные туфли с низким задником, – пришлось обойти всю гору обуви, которую забраковала Айона.

– Думаю, не надо. – Айона попыталась улыбнуться, но ей это плохо удалось. Все, связанное с вождением, казалось ей просто пощечиной самолюбию. Даже обувь, черт подери.

– Это Мэри, – сказала Тамара, передавая ей телефон. – Спасибо, – лучезарно улыбнулась она, достала туфли из коробки и надела их. Из открытых носов маленькими розовыми жемчужинами выглядывали ее лакированные ноготки. – Знаешь, я бы водила вот в таких. Каблук совсем маленький.

Да, живут же некоторые, прямо как Дорис Дэй [46]46
  Американская актриса и певица, блондинка, красавица.


[Закрыть], с завистью подумала Айона.

– Алло?

– С днем рождения! – Из трубки приглушенно доносились крики и визги, судя по всему Мэри звонила с детской площадки. – Я слышала, что Ангус преподнес тебе особый подарок.

– Я-то думала, ты звонишь, чтобы сказать, что Крис что-то подхватил на Малави [47]47
  Одна из беднейших африканских стран.


[Закрыть].

– Хо-хо-хо-хо. Одну туфлю дарю я, поэтому не вздумай, пока ходишь по магазинам с Брижит Бардо, в припадке жалости к себе купить что-нибудь безвкусное.

Айона посмотрела на брюки «Капри», которые в тот момент оказались поблизости, и подивилась тому, насколько стройные у Тамары бедра.

– Сегодня она больше напоминает Дорис Дэй. А мне все мало. Ступни у меня слишком большие для автомобиля. Может, позвонишь Ангусу и скажешь, что мне водить будет опасно? С такой ногой я в любой момент могу нажать на газ вместо тормоза.

Послышался вздох, а затем режущий ухо свисток.

– Арчи! – завопила Мэри. – Сейчас же отстань от Шарлотты, или я конфискую твой мобильный!

Тамара вздрогнула, увидев, что Айона отодвинула телефон подальше от уха.

– А теперь немедленно передай телефон продавщице, – продолжала вопить Мэри, забыв придать своему голосу более подходящий для разговора с Айоной тон.

Айона послушно передала трубку.

– А нужны ли мне на самом деле эти туфли? – спросила Тамара, печально глянув на свои ноги. – Меня тревожит, не пытаюсь ли я компенсировать обувью отсутствие парня. А гардероб мой полон, и дневник пуст.

– Ты снова читала «Дневник Бриджит Джонс»?

– Нет, я читала «Конфуция, изложенного с точки зрения современной жизни».

– Тебе бы стоит перейти на «Дейли мейл», душечка.

– Да, – промямлила продавщица. – Конечно. Думаю, мы можем… Да. Хорошо. Да, так я сейчас и сделаю. – Она скользнула рукой в свою роскошную прическу и начала нервно крутить волосы – прядки торчали в стороны, как крысиные хвостики. – Спасибо. Нет, что вы, конечно нет. – Она, с выражением сильнейшего потрясения, передала телефон Айоне и почти бегом понеслась в подсобное помещение.

– Он не понимает, что я просто не хочуводить, – грустно продолжала Айона. – Он просто принимает мой интерес к машинам за желание самой сесть за руль, – и не замечает, что интерес вызван в основном сериалом «Тандербердз» [48]48
  Телесериал в жанре фантастики, где действуют куклы.


[Закрыть]. У леди Пенелопы [49]49
  Секретный агент, очень элегантная леди, любит опасности.


[Закрыть]были классные костюмы, классные автомобили и классный, хотя и потрепанный, верный слуга, который вел ее машину, пока она подклеивала накладные ресницы.

– Понятно, – сказала Тамара, элегантно сделала несколько шажков и ловко развернулась на одном носке, глянув на вторую ногу в зеркало.

– Да черт возьми, почему бы тебе не взять эти туфли себе, а мне ты бы купила новую тушь или что-нибудь этакое? Я не скажу Мэри, и, будем говорить откровенно, водить я не собираюсь, поэтому мне на самом деле не нужны такие туфли. Ты могла бы мне купить трусы с утягивающим эффектом. Мэри бы это одобрила. А еще мне нужны новые футболки, в которых было бы прилично работать в пабе.

На лице Тамары промелькнуло выражение, в котором читалось и чувство вины, и восхищение, – в тот самый момент продавщица вновь появилась, с новой коробкой в руках.

– Мне кажется, эти она уже приме… – быстро начала Тамара, но продавщица уже вытряхивала из туфель бумажные вкладыши, с рвением человека, которому «все сказали».

Айона осмотрела предлагаемые туфли: они были из мягкой коричневой замши, на клиновидном каблучке, а по заднику шли стразы. И по размеру они подошли ей идеально. Она даже казалась немного выше. Самым невероятным образом нога выглядела меньше. Вот так волшебный башмачок.

– А почему я их раньше не видела? – спросила Айона, надевая вторую, которая подошла так же замечательно. Она сделала вид, что нажимает на сцепление, и мышцы голени вдруг сразу заболели.

– Нет, ты их видела. Но на полке была выставлена пара сиреневого цвета. – Тамара сняла туфли с низким задником, бросив на них в последний раз полный сожаления взгляд. – Я, в отличие от некоторых, не знаю наизусть все названия расцветок.

– Ну, это мне будет урок – не ходить по магазинам с пророчицей.

– Ну спасибо.

Айона встала и посмотрела на свое отражение в большом зеркале в конце торгового зала.

– Не обижайся, Тамара, но она действительно знает. Она этим живет. Нам всем стоит брать с нее пример. Можно нам вот эти, пожалуйста?

– Нет, если ты собираешься играть роль Мэри, отправившейся за покупками, то надо говорить только «Упакуйте и пробейте!».

Айона сняла туфли, закатала джинсы и снова надела ботинки, стараясь не смотреть на свои голени, которые казались еще более колючими по контрасту с гладкой кожей Тамары.

– Когда ты только успеваешь делать депиляцию?

– А я ее и не делаю. Я нашла в Бау место, где мне ее делают, и совсем недорого.

– Ну да, как же иначе.

– Да, и они там используют сахар. Я не доверяю химикатам, ведь никогда не знаешь, из чего они там сделаны.

– Я хотела сказать… – заговорила было Айона, но остановилась. Тамара жила совсем в другом мире, не в том, где привыкла жить сама Айона. Основные действующие лица были те же, но события развивались по совершенно иному принципу. Так отличается жизнь в реальном городе Далласе от сюжета одноименной мыльной оперы.

– Ангус считает, что вы все могли бы со мной позаниматься, – сказала она, застегивая молнии на ботинках. – Не думай, что сможешь избежать этой участи. Он рассуждает так, будто это какая-то программа социальной помощи. С целью реабилитировать Айону, дать ей шанс истратить все ее деньги на бензин и стать достойным участником автодорожных скандалов.

– Ой, на самом деле, раз уж мы об этом заговорили, у меня-то, кажется, права только на мотороллер.

– Хорошая отговорка. А он говорит, что занимался с тобой перед экзаменом.

– Как бы то ни было, не делай только вид, что не хочешь учиться из соображений охраны окружающей среды. – Тамара встала и неохотно отправила туфли с низким задником обратно на стул. – Мы все знаем, что тебе просто нравится, когда тебя всюду отвозит Ангус.

– Это не так.

Айона замолчала. Ей и правда нравилось, когда ее возил Ангус: отчасти из-за того, что это было удобно, отчасти потому, что в ее полном распоряжении оказывалась стереосистема и музыку выбирала только она. Но в последнее время Ангус все меньше и меньше сдерживался и так орал от возмущения, что в лучшем случае все эти вопли слышала сидевшая рядом Айона, но в худшем случае крики доносились через открытые окна и до всех остальных, включая тех, к кому он, собственно, и обращался. А раз уж эти ужасные, с точки зрения Айоны, люди могли спокойно водить в таком духе, не испытывая ни чувства вины, ни парализующего страха, то они могли и полезть как следует разобраться с Ангусом, – не все будут терпеть, как на них покрикивают из красной итальянской гоночной машины, выговаривая слова на манер высших слоев общества. А голос Ангуса разносился значительно дальше, чем он думал.

Айона невольно вздрогнула.

– Нет, я просто не выношу, когда все, кто узнает, что ты учишься водить, начинают разговаривать с тобой, как с беспомощной дамочкой. И еще эту чушь насчет того, что «водить начинаешь учиться уже после того, как сдашь экзамен».

– Но это так и есть… – начала было Тамара.

Айона предостерегающе подняла руку.

– Больше можешь не продолжать. Ты, несомненно, входишь в их число.

– Тебе нужно поговорить с Мэри, – сказала Тамара, когда они вышли из магазина и пошли обратно по Кинг-роуд в сторону универмага «Хилз», чтобы Тамара могла нежно прикоснуться к каким-нибудь бежевым керамическим вещицам. – Водит она ужасно. И у нее скоро будет масса свободного времени, потому что начинаются каникулы. И живет она на юге Лондона, поэтому сможет тебя научить паре премудростей, которые помогут избежать столкновений.

– Мэри водит просто потрясающе, – поправила ее Айона. – Она сначала провалила экзамен три раза – в течение двух с половиной месяцев, ей тогда еще не было восемнадцати, но сдала сразу после того, как отец свозил ее куда-то в Эссекс на ралли.

– Этого я не знала.

– Поэтому в списке моих возможных наставников она занимает первое место.

– Крис тоже умеет водить.

– Он в этом списке идет на последнем месте. Если не считать моего отца и лорда Волана де Морта.

Тамара посмотрела на нее с искренней жалостью.

– Это же совсем не трудно, Айона. Если только нет каких-нибудь глубоко скрытых причин, по которым ты так этого не хочешь. Может быть, твоя мать во время беременности попала в аварию? Или что-нибудь в таком роде?

– Ничего подобного. – Если бы все на свете можно было объяснить по универсальной Тамариной теории психологических травм… – Я просто не создана быть водителем. У меня плохая координация, – объяснила Айона, ловко обойдя двухместную сидячую коляску.

Если бы при этом она не оттеснила Тамару на проезжую часть, оставалось бы только поражаться несвоевременности такого заявления.

– Нед умеет водить, – сказала Тамара с наигранной непринужденностью.

Айона повернула голову и наступила на пятку шедшей впереди Тамаре. Она ожидала услышать поток проклятий, потому что видела, что Тамарин белый ботинок испачкан уличной грязью (хотя Тамара явно не могла этого сразу заметить), но, с другой стороны, и сама Тамара могла бы ожидать такой же реакции.

– И вот, как будто случайно, она затронула в разговоре эту тему.

– Что-что?

– Да ничего. Да, я знаю, что Нед умеет водить. Но ты никогда не садилась к нему в машину, а то бы не стала мне такое предлагать.

– Как ты думаешь, я ему нравлюсь? – неожиданно спросила Тамара.

– Как ты думаешь, нам по шестнадцать лет?

Айона вышла на пешеходный переход возле муниципалитета Челси и посмотрела на проезжающий транспорт. Тамара делала вид, что внимательно разглядывает витрину магазина «Дейзи и Том», на которой были выставлены плюшевые мишки, собравшиеся на пикник, но, поскольку, как отлично знала Айона, ад в Тамарином представлении состоял в том, чтобы безвылазно сидеть дома с десятью детьми, слушать старые альбомы Рольфа Харриса [50]50
  Исполнитель детских песен.


[Закрыть]и держать в холодильнике двадцать порций шоколадного мороженого, выглядел ее интерес к витрине не совсем убедительно. У Айоны начинала болеть голова.

– А про это можешь и не мечтать, – бросила она через плечо. – Неда не интересуют никакие дети, ну, кроме тех французиков, которые делают потрясающие маленькие сырки. Вы позволите мне перейти дорогу? – риторически спросила она у блондинки, управлявшей джипом так, как будто это был сорвавшийся с привязи слон. – Позволите? Спасибо,мадам.

– Господи, Айона, что это с тобой? – Тамаре приходилось бежать, чтобы угнаться за идущей большими шагами Айоной, – изысканный стук ее каблучков по тротуару резко контрастировал с решительной поступью Айоны.

– Ничего!

– Да ты что, в самом деле, сегодня же твой день рождения, а ты ведешь себя так, как будто сейчас последний день налогового года. – Тамара решила больше не говорить про Неда – эту тему можно затронуть позже. – Хорошо тебе говорить – ты уже живешь вместе с мужчиной своей мечты.

Айона замедлила шаг и распахнула стеклянную дверь магазина «Хилз».

– Извини. – Она прошла внутрь и стала брать в руки то один, то другой предмет посуды, кремового цвета. – Прости, я не хотела. – Она вздохнула, перевернула чашку с грубо напечатанным рисунком и заметно вздрогнула, увидев цену. – Господи, стоит и мне заняться керамикой. Чем больше наляпаешь, тем больше платят.

Тамара внимательно наблюдала за ней из-за стенда с сияющими кастрюльками. Айона недовольно подняла брови, и по тому, как дрожала в ее руках чашка, было понятно, что она тяжело дышит.

– У тебя… проблемы в личной жизни? – рискнула предположить Тамара. Она не привыкла давать Айоне советы. Всегда было наоборот. В действительности, ей раньше и в голову не приходило, что у Айоны могут быть проблемы. Все три года, что они были знакомы, у Айоны был любимый мужчина, талант, куча друзей и шевелюра, не требующая мелирования. Все как будто идеально. Благодаря чему, на Тамарин взгляд (несколько завистливый), именно Айона была в состоянии помочь ей решить проблему отсутствия всего вышеперечисленного.

Айона сердито покрутила в руках синюю тарелку для спагетти.

–  В личной жизни?Едва ли.

– Тогда что же с тобой? – настаивала Тамара, хотя с трудом представляла, что будет делать, если Айона все ей откроет.

– Да мне бы просто хотелось,чтобы вы все отстали от меня с разговорами об уроках вождения! – выпалила Айона. Сама того не замечая, она взяла в руку тарелку для спагетти и направила ее на Тамару, как какое-то оружие. – Может быть, – это только предположение, – я хоть иногда знаю лучше вас, что для меня хорошо, а что плохо! И особенно когда дело касается тебя! То есть ты же, в отличие от остальных, обычно относишься ко мне, как к нормальному взрослому человеку. Поэтому раз уж я говорю,что не хочу чего-то делать, то уж будь любезна по крайней мере поверить, что я знаю, о чем говорю, и с уважением отнесись к моему решению этого не делать! Боже… – Она раздраженно шагнула в сторону стеллажей со стеклянной посудой.

– О’кей. О’кей. – Тамара подняла руки и отступила, но тут же сделала шаг вперед и мягко увела Айону подальше от пирамидки с широкими бокалами для шампанского. – О’кей, не будем об этом больше. Давай я куплю тебе эту вазочку.