Текст книги "Взрослая жизнь для начинающих"
Автор книги: Виктория Рутледж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)
– Мне совсем не хочется затрагивать такую неприятную тему, но нас здесь только четверо, и, хотя через несколько часов подъедут четыре чудесных специалиста, которые тут же покажут нам, что было сделано неправильно, не могли бы мы позвать на помощь наших друзей? Как я понимаю, Тамаре случалось держать в руках инструменты.
– Это злобная клевета, – объявил Ангус с бесстрастным лицом. – Я такого тебе говорить не мог.
– Очень хорошее предложение, – сказала Айона, доставая мобильный телефон. – Действительно дельная мысль. Кроме того, как только я ей скажу, что мы здесь все собрались, а поговорить особенно не о чем, она обязательно тут же присвистает сюда, просто чтобы не дать нам хорошенько посплетничать о ней. – Она набрала номер и стала слушать.
– Я бы от такой мысли принеслась уже через десять секунд, – призналась Мэри.
– Нед сказал, что придет сразу после конца смены, – добавила Айона. – И он, э-э, будет несколько пободрее нас. А в данных обстоятельствах это было бы совсем неплохо.
Мэри и Джим обменялись взглядами. Мимо Ангуса вряд ли удастся пронести что-то покрепче джин-тоника. Он поднял бровь, она ответила ему тем же. Айона замахала руками, показывая, что дозвонилась до Тамары.
– Там! Это Айона. Мы в пабе. Нет, в пабе, который мы ремонтируем. Ты уже сходила к остеопату? К остеопату?
– Так что, она отменила встречу с подругой на открытии галереи в Бау? – спросил Джим у Мэри невинным шепотом. – Мне она сказала, что…
– Если ты сейчас же не очнешься и не понюхаешь кофе, Джим, я засуну твою голову в кофеварку, – пробормотала в ответ Мэри.
– Как-то уж оченьпоздно пригашает твой остеопат, – сказала Айона. – Ты уверена, что это настоящий специалист? А, понятно. Он лечит тебя дома.Тамара? Кричи чуть погромче, лапочка, а то у тебя так шумно, как будто ты сидишь в ресторане!
– Неудивительно, – пробормотал Ангус.
– Да, я понимаю,что если ты сейчас будешь обрывать обои, то снова надорвешь спину, да, но ты могла бы просто зайти и составить нам компанию, – настаивала Айона. – Ангус говорит, что нам придется остаться на всю ночь…
– Нед, Нед, – прошептал Ангус ей в другое ухо, пока в трубке слышался заглушаемый шумом голос Тамары, которая что-то долго объясняла. Айона вопросительно посмотрела на него. – Скажи про Неда.
– Кто мы? Э, я, Ангус, Джим и Мэри, да-да, мне кажется, что еще подойдет Нед,как только он… А, тогда хорошо, мы тогда убьем сразу двух зайцев, да? Ну, увидимся. – На лице Айоны вдруг изобразилось сначала удивление, а затем сильное смущение. – Кто? Крис? Хм, нет, он… – Она отыскала глазами Мэри, которая сидела, выкусывая из-под ногтей прилипшую краску, и невольно понизила голос. – Я не знаю, что он… Ладно, хорошо, значит, ты придешь, как только… Да, отлично, а это принесли счет, да… Да, конечно, счет твоего остеопата, само собой… Пока. – Айона нажала на трубке отбой и посмотрела на всех. – Ей сейчас делают массаж позвоночника, но, как только подадут птифуры, она отправится к нам, а по пути заедет в «Аксбридж» и захватит Неда.
– Хм-м, убедительно.
– Ты не хочешь позвонить Крису, сказать ему, где ты? – Айона протянула телефон Мэри.
Мэри заметила, что она не стала добавлять: «и спросить, не хочет ли он зайти и помочь».
– Ну, можно, – сказала она. Можно продолжать вести себя как ни в чем не бывало перед ребятами. Ребята все еще думают, что «Сумасшедшие Давенпорты» – это выступление дуэта комиков, а распад семейных отношений они заметят только тогда, когда вмешаются бронетанковые войска.
Дома телефон все звонил и звонил, как она и предполагала. Под ложечкой Мэри чувствовала тяжесть, а в голове крутилась мысль, что это, по крайней мере, лучше, чем если бы он оказался дома и стал бы ханжески возмущаться ее неожиданным отсутствием и тем, что она оставила рубашки в стиральной машине и сейчас от них, пожалуй, уже порядком несет плесенью.
– Нет дома, – объявила она, когда услышала собственный голос на автоответчике. Сообщений не было: ни от него, ни от кого-то, с кем он сейчас вместе.
Какая-то небольшая часть ее существа трусливо радовалась, что неизбежный скандал снова перенесен на потом.
Айона снова с сочувствием посмотрела на нее, – когда убедилась, что Ангус и Джим активно ругаются на тему планировки помещения.
– Хорошо, – беззаботно сказала Мэри. – Ладно, давай сюда скребок.
Нед прибыл через час, один, с целой упаковкой джин-тоника, который он «одолжил» на работе.
– Ты один, без Тамары? – спросил Джим, заставив своим тоном Айону понадеяться, что он переживает не слишком сильно.
– Без Тамары?
– Она собиралась отвезти тебя с работы на мотороллере. После визита своего остеопата.
Нед поднял брови.
– Я ее не видел. Послушайте, я закончил работу час назад, а потом пошел пропустить стаканчик на дорожку с приятелями из кухни, так что…
– А, тогда все ясно, – сказала Айона. – Она зашла, увидела, что тебя нет, и решила не рисковать, а то ведь, зайди она помочь нам с ремонтом, она еще надорвет спину, и тогда не сможет присутствовать на торжественном открытии на следующей неделе. У нее все продумано.
Нед одновременно поднял брови, пожал плечами и заговорщически улыбнулся Айоне.
– Я не выношу, когда девушки боятся что-то надорвать. Это говорит о том, что они не любят приключения.
Неудивительно, что Тамара вне себя от вожделения, – подумала Айона. Наверно, он был единственным мужчиной из тех, кого она знала, никогда не волновавшимся, нравится он собеседнице или нет. Не знай Айона его так хорошо, даже она могла бы подумать, что все это – тщательно продуманная актерская игра, но при этом Нед обладал гипнотическим обаянием человека, который и понятия не имеет, насколько он привлекателен. Его волновало только то, насколько тебе понравился приготовленный им бернский соус.
И тут же Айона, как всегда, подумала, что Тамара страдает почти от того же самого: она искренне не представляет, какое действие оказывает на мужчин. Тамара была как раз такой красавицей, которая, сама не подозревая, лишала мужчин способности к здравому суждению, а потом, совсем того не замечая, рушила всю их жизнь, – но, если Неду хватало сообразительности, чтобы осознать, какое впечатление он производит на поклонниц, Тамара просто не понимала, почему ее воздыхатели бросают своих подруг и приходят к ее порогу, собираясь у нее поселиться. Она была как раз такой девушкой, которая за десять секунд превращалась из объекта обожания и страсти в объект тотальной ненависти – за эти десять секунд она наконец замечала, что бедняга влюбился в нее, и выходила из себя.
Нед все так же заговорщически ей улыбался. Она ударила его по плечу и полезла в его пакет за банкой тоника. Плакать хочется. Стоит Неду подмигнуть, и она уже улыбается в ответ, пусть в глубине души только и мечтала, чтобы он, пока чего не случилось похуже, вышиб у Тамары из головы эту страстную влюбленность. И чтобы Тамара вышибла дурь из головы у Джима, пока не случилось чего-то еще намного хуже. Уже не в первый раз Айона размышляла, насколько несправедливо распределяется красота, – она почему-то достается именно неуравновешенным женщинам, которые не умеют ею воспользоваться. Красоту надо бы выдавать по лицензии, как огнестрельное оружие или ротвейлеров. По крайней мере, Неду хватало ума извиниться, когда он понимал, что это необходимо. Хотя часто такое джентльменское поведение заставляло втюрившихся по уши девиц воспылать еще сильнее.
Проклятое северное обаяние. Слава богу, на меня это не действует.
Они проработали всю ночь, Тамара так и не появилась, и наконец Нед, Айона и Ангус все вместе приступили к последнему участку стены, – это был как раз тот угол, где сидели постоянные посетители, и обои там оказались словно припаяны к стене из-за постоянного воздействия на них неизвестных загрязняющих веществ.
В половину третьего Мэри неожиданно уснула прямо в углу, свернувшись на пачке пластиковых покрывал. До того момента она работала так, как будто внутри у нее сидела целая строительная бригада, – она громко распевала и постоянно вращала туловищем. А сейчас она обессиленно свернулась в комочек, закрыв руками голову, как будто стараясь защититься от внезапного удара. Она не проснулась, когда Айона снимала с нее ботинки, – Айона заметила, что Мэри, которая ни разу ни на что не пожаловалась, сломала все свои роскошные красные ногти. Да она могла и сама этого не заметить, если вспомнить, с какой энергией обрывала обои.
Все они пили одну банку джин-тоника за другой, и, когда запас кончился, Нед сходил в квартиру Джима и принес свою кофеварку, – Айона восприняла это как знак того, что Нед и Джим снова обитают вместе. Нед жил там, где стояла его кухонная утварь, а не там, где находилось его постельное белье.
Ангус и Джим были в необычно взвинченном состоянии и объясняли друг другу во всех подробностях, какого успеха они добьются с этим пабом, а Нед ленивым тоном рассказывал про некоторые варианты меню, которые придумал на первые несколько недель, пока Мэри, схватившись за живот, не попросила его прекратить. Что касается Айоны, то она, стараясь не сойти с ума от передозировки кофеина и боли в руках, уже на протяжении всего последнего часа мысленно сочиняла интервью, в котором рассказывала журналисту из «Роллинг Стоун» [36]36
Журнал о рок-музыке и современной культуре.
[Закрыть], что она думает о своей совместной жизни с гитарным гением Джимми Пейджем.
– Вот и все! – Ангус отодрал последний кусок обоев.
Они отошли подальше, чтобы полюбоваться результатами своего труда.
Любоваться было особенно нечем.
Главный зал паба, лишенный темных обоев, теперь казался еще больше, но в то же время и меньше, так как во всех углах красовались грязные пластиковые накидки от пыли. Ангус снял доски, закрывавшие окна снизу, и немного почистил стекла от грязи, и теперь с улицы лились потоки оранжевых лучей, сверкавших на латунных поручнях бара. Освещение создавало непередаваемый эффект. Айона видела, насколько до этого всякий свет приглушался темными обоями, – сейчас голые стены отражали свет намного лучше. Стала отлично видна вся грязь. И если раньше они считали этот паб просто грязным, то теперь… Заведение напоминало голливудскую актрису без макияжа. Или даже без специального белья, подчеркивавшего ее увядшие прелести.
Айона ощутила, как в нижней части ее туловища разливается отчаянное чувство, – оно было многократно усиленным ощущением вроде того, что она испытывала, когда они с Ангусом снесли стену в своей квартире и недоумевали, почему перестало работать электричество. «Вот мы все отодрали, – думала она, – а теперь…»
– Не знаю, как вы, – сказал Нед, не дав ей передать словами эти панические чувства, – но я сейчас готов съесть целого быка, можно и сырым.
– Очень хорошо! – проревел Ангус. – Поесть! Замечательная мысль!
– Напомни мне в следующий раз не давать тебе стимулирующих напитков, – сказала Айона. – Ты хватаешься за электродрель просто как маньяк.
Джим перестал с тревогой разглядывать стены.
– Сразу предупреждаю, – объявил он, грызя заусенец, – у меня в квартире поесть нечего. Извините. Я собирался сходить за продуктами, но так замотался на работе, что просто забыл.
– Нет ничего, чем мог бы воспользоваться наш друг – кулинарный гений? – рявкнул Ангус. – Ни одной морковки? Ни стакана молока? Ни баночки кукурузы?
– Даже молока нет.
– Ну ты и даешь, – удивилась Айона, – у тебя никогда нет молока. Может быть, так ты пытаешься разжалобить женщин, чтобы им захотелось переехать к тебе жить и навести в твоей жизни порядок?
Джим нервно постукивал по стенам, как будто стеснительный призрак, ищущий себе медиума, и ничего не ответил.
– Ничего, мне сегодня уже не хочется ничего готовить, – сказал Нед. – Давайте выйдем и найдем ресторан, где дают блюда навынос.
– Очень хорошо! – восторженно отреагировал Ангус. – Тогда я, наверное, еще поработаю тут с наждачной бумагой, пока есть настроение!
– Да, э, хорошая мысль, – подтвердила Айона. – Я пойду с тобой, Нед.
Нед забренчал чем-то у себя в кармане.
– И тебе повезло, красотка, потому что я поеду на машине.
Принадлежавший Неду «мини» появлялся на станции техобслуживания не реже, чем ее работники. Часто хозяин просто забывал, куда заливать масло.
– Какая честь для меня.
Ангус отложил шлифовальный инструмент, в котором только что что-то настраивал, и бросил на Неда жесткий взгляд.
– Ты же в состоянии сесть за руль, да, Нед? – быстро спросила Айона, опередив вопрос Ангуса.
– Я? В полном порядке. Хочешь, я продемонстрирую, как двигаюсь по прямой, Ангус?
Ангус поднял бровь, как будто вопрошая: «Неуже-е-ели?»
– Ангус, сейчас три часа утра, на дорогах нет ни одной машины, и мы всего лишь съездим в ближайший ресторан, где дают еду навынос. – Айона поняла, что слова ее прозвучали как попытка достичь договоренности между обвинением и защитой, и добавила: – Нед в полном порядке. Правда? Кроме того, я смогу посмотреть, как он переключает передачи, и все такое. Это пойдет мне на пользу.
Лицо Ангуса омрачилось, и она мысленно отругала себя за то, что сама подбросила ему эту мысль.
– Ангус, дружище, я готов поклясться, что, если не считать четырех банок тоника и той пинты, что я выпил около полуночи, я совершенно трезв.
– Будь осторожен, – сказал Ангус, направив на Неда шлифовальный аппарат так, как будто это был полицейский прибор для проверки на алкоголь. – Другого повара я всегда смогу найти. А она незаменима.
Нед поднял руки.
– Ну кому ты это рассказываешь.
Вернулись они несколько позже, чем планировали, поскольку мало какие заведения оставались открыты, кроме того, каждый из них тут же отвергал всякие варианты, предлагаемые другим, и вот, наконец, когда они по пустой (к их особому удовольствию) дороге поехали в восточном направлении и впервые примерно за четыре года у Неда в машине заработало радио, оба решили, что будет неплохо отправиться в круглосуточную булочную на Брик-лейн, где Айона и встала в очередь позади примерно пятнадцати таксистов и набрала полную корзину рогаликов с копченой горбушей, только что вынутых из печи, все еще мягких и податливых.
На обратном пути они сожрали теплый еще чизкейк и решили не говорить Ангусу, что вообще его покупали.
– Свет все еще горит, – сказал Нед, припарковывая машину. – Никогда не разрешай своему мужу принимать наркотики. Иначе он захватит Польшу и все там оклеит новыми обоями.
– Мне кажется, что в этом случае само нападение и захват придется осуществлять мне, а он будет иногда покрикивать, чтобы я привезла отглаженную форму для танковых дивизий.
Нед развернулся на своем сиденьи.
– Айона, прекрати разговаривать, как домохозяйка! Как ты думаешь, Микеланджело приходилось откладывать кисти и идти разгружать посудомоечную машину?
Айона ничего не сказала, потому что по собственному опыту знала, что стоит ей только легкомысленно сострить насчет их совместной жизни с Ангусом, как кто-нибудь, особенно Тамара, умудрялся представить все так, как будто ее жизнь мало отличается от труда рабов, содержащихся в подвалах на Филлипинах.
– Слушай, не будем больше об этом. – Она сделала жест, означающий, что тема закрыта. – Если тебя и Джима вполне устраивает бардак, в котором вы живете, это еще не значит, что все остальные пары должны жить так же. У нас с Ангусом домашние обязанности поделены, это тебя устроит? – Айона тряхнула головой. – Почему я вообще в это время суток веду здесь с тобой такие разговоры? Я, наверно, тебе уже надоедаю.
– Айона, скажи мне, пожалуйста, он не просит тебя учиться водить машину, потому что ты?.. – Нед пристально посмотрел на нее.
– Потому что я что? Когда же люди будут говорить, что они имеют в виду, а не заставлять меня все время теряться в догадках, – заявила она раздраженно.
Он открыл было рот, но тут же закрыл его снова.
– Потому что смешно учиться в твоем возрасте? Вот именно, да.
– Ну, само собой, он очень хочет, чтобы я этим занималась. Иногда мне начинает казаться, что вся история моего обучения будет им снята на пленку и продана телеканалу «Карлтон». – Айона отстегнула ремень безопасности и постаралась, чтобы в пакете с рогаликами не осталось никаких следов чизкейка. – Я бы на твоем месте проверила, не появились ли у тебя в машине скрытые камеры. Он подбирает мне учителей для практических занятий, и вы все в числе кандидатов на эту должность. Конечно, в случае, если анализы не будут говорить об употреблении наркотиков, а предупреждений от автоинспекции окажется не слишком много.
– Я и не против с тобой поездить, – сказал Нед, поглаживая руль, обитый мохнатой материей. – И получить страховку на вождение этой машины тебе будет совсем не сложно.
Как будто в подтверждение его слов, радио перестало работать и свет в салоне погас.
– Да-а-а, – сказала Айона, необыкновенно удачно передразнивая Ангуса. – Ну, я с тобой потом обязательно на эту тему поговорю.
Нед с видом опытного практика возился с проводами; так он шевелил их наугад, пока радио снова не заработало.
– Поступай, как считаешь нужным. Но я, наверное, единственный человек из твоих знакомых, которого не удастся довести до инфаркта. А еще я могу тебя научить поворачивать на ручном тормозе.
– Ты не умеешь поворачивать на ручном тормозе.
– А ты помнишь ту большую автостоянку у стадиона?
– Помню. Точнее, не помню. Давай уже войдем? Ты меня пугаешь.
Внутри было не видно ни Джима, ни Ангуса. А на стенах появились странные символы, нанесенные черным маркером.
– Сматываемся, – сказал Нед, проводя пальцами по нарисованным стрелкам и кое-как накарябанным заглавным буквам.
– Что тут происходит?
Нед приложил ей палец к губам, и Айона услышала, что со стороны изогнутой барной стойки доносится оживленная дискуссия.
– Так вот, как мне кажется, нам нужно убрать эту стену, и станет светлее.
– Хорошо. – Было слышно, как по штукатурке заскрипел фломастер. – А светильники можно поместить здесь, и тогда не будет бросаться в глаза эта мерзкая штуковина.
Айона недоумевающе посмотрела на Неда. Он указал ей на разметку, нанесенную на ближайшей стене; там было написано: «Освещение FX поместить здесь».
Она обернулась и указала на надпись: «Негодный хлам, который нужно убрать».
– О господи, Ангус, – раздался голос Джима после некоторой паузы. Говорил он на более высоких нотах, чем обычно, и почти истерическим тоном. – Боже, Боже, Боже! – Потом послышались глухие удары; Айона предположила, что это Джим бьется головой об стену. – Все это ужасно. Этот отвратительный паб. Мы допустили чудовищную ошибку. Сейчас он выглядит еще хуже, чем до того, как мы убрали все дерьмо, что тут было.
Нед и Айона кивнули друг другу в знак согласия.
– Не-ее-еет, – проревел Ангус, явно находившийся под действием передозировки кофеина. – Мы просто поставим здесь… кое-какие штуки. – Снова заскрипел фломастер.
– Анг, эти строители только посмотрят по сторонам и засмеют нас, дружище!
– О, очень хорошо! – Скрип, скрип. – А ты хоть раз не мог бы заткнуться и начать мыслить позитивно?
Айона, даже не видя его, совершенно точно знала, какое у Ангуса было выражение лица, когда он говорил эти слова.
Нед энергично кивнул и указал на надпись «при переполнении заведения посетители могут сидеть здесь».
– А где ты хочешь поместить винный погреб, а?
Нед взял красный маркер, который Ангус забыл там, где нарисовал контуры будущей двери. Айона подумала, что это делается, исключительно чтобы пустить пыль в глаза строителям, поскольку существующая дверь казалась совершенно приемлемой, но, даже если бы у нее и были какие-то недостатки, им все равно вряд ли дали бы разрешение переносить вход. Но все же пусть строители будут в курсе того, насколько честолюбивы их замыслы.
– Стой здесь, чтобы я мог тебя обрисовать, – шепотом велел ей Нед.
– Зачем?
– Ты – довольный посетитель. То есть я с помощью этого рисунка привлекаю будущих посетителей. Замечательно, вот здесь и стой. А теперь, пожалуйста, подними левую руку, как будто держишь кружку. То, что надо…
Айона переносила вес с одной ноги на другую и хихикала, пока он рисовал между ее ног, одетых в джинсы.
– На твоем рисунке будет казаться, что я… Нед! – Она не договорила и засмеялась.
Нед, присев на корточки, чтобы нарисовать ее ботинки, поднес палец к губам и кивнул в сторону другого конца бара, где Ангус и Джим напряженно перебирали возможности расположения телефонных розеток. Айона заставила себя не смотреть вниз.
– А тебя не беспокоит состояние здешней кухни? – шепотом спросила она. Нед покачал головой. – Может быть, тебе стоит об этом подумать?
– Я знаю тех ребят, которые придут этим заниматься. Они умеют работать хорошо и быстро, а Джим, я знаю, вложил немалые деньги в приличное оборудование, так что… – Нед пожал плечами. – Нельзя же беспокоиться обо всем сразу, да? – Нед встал, но продолжал говорить так же тихо. Он серьезно посмотрел на нее, и Айона почувствовала неловкость, понимая, что это камешек в ее огород, хотя и замаскированный под реплику мимоходом. – Нужно просто сказать людям, что и где тебе нужно сделать, и потом пусть они этим и занимаются. То есть, когда в ресторане посетитель заказывает отбивную с картошкой, он же не идет на кухню и не следит за тем, чтобы я не слишком ее пережарил, да?
– Да. – Айона забрала у него маркер и пририсовала силуэт маленькой собачки, задравшей ногу, как раз рядом с силуэтом посетителя.
– Даже когда ты даешь людям советы, то совершенно необязательно самой все за них делать, – убедительно сказал Нед, и в голосе его звучал намек.
– Спасибо, спасибо. Я все поняла.
– Иногда те, кто дает советы, – произнес Нед с сильным акцентом, который можно услышать в Карлайле, – меньше всего сами к ним прислушиваются.
– Как, например, твоя бабушка.
– Она самая.
– Кстати, как же давно я не слышала твою бабушку, – нашлась Айона, чувствуя себя почему-то уязвленной. – Ты только подумай, кем бы ты мог стать, если бы последовал хотя бы половине тех советов, которые она тебе дала.
– Я вот о чем. – Нед поднял руки. – Ты пытаешься лезть в жизнь Мэри и разбираться с ее проблемами, а в результате развестись могут не только она и Крис, но и кто-то еще. – Но не успела Айона ничего ответить на это или спросить, откуда он все знает про Мэри или, боже сохрани, почему считает, что она и Ангус женаты, как он уже скрылся за углом, легкий, гибкий, ступающий бесшумно, как кошка, в своих потрепанных кроссовках.
Айона с минуту стояла и терла свои усталые глаза, но это было только поводом, чтобы прийти в себя после таких слов. Нед редко вмешивался в чужую жизнь, почти никогда ничего о ней не говорил. Более того, чаще всего он производил впечатление человека, который явно не обращает внимания на происходящее вокруг; Айона подумала, что это у него могло быть особой тактикой, работавшей весьма эффективно.
Но потом она попробовала систематизировать свои мысли и поняла, что не в состоянии разобраться, что скрывалось за необычным интересом со стороны Неда, так как все инстинкты говорили ей только одно: лечь и уснуть.
А потом она устало прошла за угол (украшенный теперь загадочной фразой «Это будет здесь», написанной большими буквами, неровным почерком Джима, – замысловатыми, но торопливыми штрихами). Мэри все так же храпела в той же позе, в которой они ее оставили, а Нед в это время обрисовывал все закругления ее неподвижного тела, – на стене рядом с ней он уже нарисовал многозначительную вереницу пивных кружек.
После всего этого показалось вполне логичным обрисовать Неда, вставшего в позу метателя дротиков, – в качестве иллюстрации, отражающей использование иронического оборудования, придуманного Тамарой, – честно сказать, то ли что-то было подмешано в печенье, которое Айона нашла под сиденьем в машине Неда, или доза кофеина, которую она могла употребить без последствий, резко снизилась, потому что после этого они сочли совершенно необходимым нарисовать шкаф с надписью «Переход в другие миры – здесь» неподалеку от Мэри, которая не проснулась даже от их плохо сдерживаемого хихикания.
Джим застал их, когда они уже начали рисовать силуэт Безумного Сэма на высоком табурете, и только благодаря тому, что в подвале в этот момент что-то стряслось с электричеством, они не получили от Ангуса по головам тяжелым пробойником.
