Текст книги "Взрослая жизнь для начинающих"
Автор книги: Виктория Рутледж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)
Они молчали, и она заметила, что дождь стал сильнее, и в потолочное окно ударялись капли, тяжелые, как шарики из подшипников.
– Хм-м, – начала было она, чувствуя, что должна что-то сказать, но потом замолчала, не находя слов. Она не хотела возвращаться домой, хотя понимала, что должна это предложить. Она знала, что не стоит здесь оставаться, хотя Ангус наверняка чувствует, что должен ее пригласить. Куда она еще могла бы пойти, но не объяснять при этом, почему не может вернуться домой? Внутри у нее закружилось отчаянное чувство, и она вспомнила, что в этом-то и состоит весь ужас расставаний – ты больше не можешь спокойно оставаться дома одна.
Решение за нее принял Ангус.
– Мэри, тебе нельзя сейчас возвращаться домой, – сказал он.
Даже если бы ее не успокоило само это доброе приглашение, то убедило бы тепло его красивого шоколадного голоса.
Он встал и взъерошил руками волосы – теперь они торчали спутанными прядками. Мэри не смогла удержаться и украдкой глянула на его пижамные штаны, стараясь заметить что-то, выдающее его вину.
– Ты пережила тяжелое потрясение, и Айона никогда не простит мне, если я отпущу тебя домой.
Оба уловили иронию, скрытую в этих словах, и отвели глаза.
Ангус галантно продолжал болтать, чтобы не заставлять ее смутиться еще сильнее, – впрочем, она была так измучена, что уже готова была провалиться в забытье прямо там, где сидела.
– Так что, хм, слушай, может быть, ты поспишь здесь на диване, а утром я тебя отвезу домой?
– Как это мило с твоей стороны, Ангус, – пробормотала она. Глаза у нее слипались, и подходящие фразы давались с трудом. Мэри была пьяна, но это не помогало.
– Хорошо, ладно, – сказал он, – без проблем. Подожди минуту, – и он начал собирать раскиданные по полу бумаги и приводить их в порядок. Глядя на некоторые из них, он шепотом ругался. Мэри хотела что-нибудь сделать, или сказать какие-то благодарные слова, или сострить, – все что угодно, лишь бы забыть то, что только что произошло, – но она ничего не могла сказать. Вместо этого она позволила своим векам сомкнуться, и ее начал убаюкивать звук его шагов и шорох бумаги.
Она услышала, как он зашторил окна, выключил лампы в коридоре, и на веки ей падал уже не такой яркий свет. Потом одна из кошек требовательно и сердито замяукала, и Ангус пошел на кухню и стал искать по шкафам кошачий корм. На диване было так тепло. Она слышала, как он шепотом разговаривает с кошками, называет их своими маленькими друзьями, – или это он бормочет ее имя?
– Мэри? Мэри?
Она с трудом разлепила один глаз. Поначалу взгляд было не сфокусировать. Казалось, что Ангус ужасно далеко, и она могла только нечетко различить клетчатый рисунок на ткани.
Ангус склонился и заговорил.
– Мэри, что мне сказать про тебя Айоне? Ты хочешь, чтобы я ей все объяснил? Или ты сама?..
Она закрыла глаз – какой же замечательный у Айоны мужчина, какая замечательная жизнь – и подавила в себе этот гадкий приступ зависти.
– Не знаю. – Потом она с некоторым усилием открыла оба глаза и покусала нижнюю губу.
Ангус заметил, что под зеленым одеялом Мэри казалась совсем крошечной, изможденной. Как будто перепуганная десятилетняя девочка, исполненная решимости.
– Нет, – сказала она – к ней уже возвращался волевой дух. – Скажи ей, что я здесь из-за Криса, а все остальное я ей расскажу, когда пойму, о чем говорить.
– Хорошо. – Ангус подоткнул одеяло вокруг ее ног. – Я поставил здесь кружку с водой на случай, если ночью захочешь пить.
«Как тактично», – подумала Мэри.
– Не переверни ее только, – продолжал он. – И не пугайся, если кошка придет и ляжет на тебя спать – они могут принять тебя за Айону.
– Айона спит на диване?
– Когда я храплю. А это бывает редко.
Мэри улыбнулась.
– А это одеяло по чистой случайности оказалось за диваном?
Ангус улыбнулся в ответ.
– Ладно. Это бывает раза два в неделю.
Примерно с минуту они молчали и грустно смотрели друг на друга, и Мэри почувствовала пронзительную благодарность за эту долгую дружбу, – им не надо было ни о чем спрашивать друг друга. Но откуда же эти неуместные и необъяснимые чувственные поцелуи?
– Спасибо, – прошептала она.
– Не за что, – машинально ответил Ангус и подложил ей руку под щеку. Она почувствовала его твердые мозоли – от работы? от домашних дел? Или он все еще занимается греблей? Рука мужчины. Он глядел очень хмуро. – Мне действительно жаль, что у тебя с Крисом такое произошло.
– Я знаю. – Она должна была что-то сказать; нельзя было просто оставить допущенную неосторожность призраком бродить между ними, – их молчание только придаст произошедшему особый смысл. Но в голове у нее были только отдельные слова – ни одного красивого предложения, даже ни одного законченного. А то, что она сделала, было не из тех мелких оплошностей, за которые можно извиниться в двух словах. – Ангус? – Она не продолжала, и слово повисло в воздухе.
Ангус издал какой-то невнятный звук с выражением несогласия, наклонился и поцеловал ее в лоб. Его губы прикоснулись к ней мягко, как кошачья лапка. Снова она почувствовала запах сонного мужчины, недавно принявшего ванну.
– Не надо. Мы друзья, Мэри, – сказал он, дыша ей в волосы. – И всегда ими останемся. Договорились? А теперь спи.
Мэри благодарно закрыла глаза. «Завтра наступит первый день», – думала она, проваливаясь в сон.
Потому что сегодня был последний.
Глава 24
Нед повернул с главной дороги на широкую тихую улицу, где были только жилые дома, и остановил машину сразу за контейнером с мусором. Ручной тормоз ему пришлось дернуть очень сильно, а когда мотор выключился, послышался странный скрежет.
В животе Айоны снова слабым эхом зазвучало знакомое чувство тошноты, и в этот момент радио выключилось и машину наполнила тишина. Если не считать тиканья мотора и неровного потрескивания доисторического обогревателя. Айона глубоко вдохнула и попробовала отвлечь внимание на переписанные в домашних условиях кассеты, которыми был забит бардачок в машине Неда. Он как будто совсем не торопился уступить ей место за рулем.
– Ах, Бромли! – сказал Нед, опуская окно и нюхая воздух. – Совсем как дома, в деревне. Только коровы кругом не ходят. – Он высунул свою тощую руку из машины и весело побарабанил по крыше.
Айоне показалось, что в доме напротив кто-то выглянул из-за занавески.
– Нед, тебе не кажется, что у этой улицы есть какая-то особенность? – Здесь для Айоны начинался каждый урок. Только на четвертый раз она разобралась, что ее так беспокоит на этой улице.
Нед откинулся на сиденье.
– Э-э, нет, а что? Насколько мне кажется, улица выглядит совершенно нормально. Моя мать почти всю жизнь мечтала жить именно в таком месте. Даже кошки ровненько пострижены.
– Не в этом дело.
– Хм. Может, это вообще не улица? Здесь никто не живет? Может, в 1949 году все население этой улицы вымерло из-за партии испорченного чая? Это парк отдыха, стилизованный под провинциальный городок?
– Нет.
– Ну скажи тогда.
Айона с серьезным видом посмотрела на него, и в глазах у нее был ужас, который обычно вызывают второсортные триллеры.
– На этой улице нет ни одной машины.Около каждого дома собственная парковка, а там, где ее нет, забетонированы куски газона.
– Да брось ты. – Нед посмотрел вперед и назад и понял, что она права. Сияющие новые «фиесты» и «мерседесы» класса А скрывались за кипарисами, возле домов. – Я не знаю, почему тут все так. Ведь даже если бы по обеим сторонам дороги были припаркованы машины, посередине все равно могло бы спокойно проехать танковое подразделение.
– Так ведь это все не просто так.
Как будто в подтверждение ее слов в тот самый момент из-за угла вылетела красная учебная машина, – ехала она по полосе встречного движения, и некоторое время она так и неслась прямо на них, пока инструктор не вывернул руль и автомобиль не дернулся влево, чуть не зацепив другую учебную машину, «Воксхолл Корса», которая подъезжала с другой стороны. Тоже по встречной полосе.
– Начинающим очень сложно верно оценивать собственное положение на дороге, – выступила в их защиту Айона.
– Но ты-то водишь совсем не так плохо, – сказал Нед. Он мастерски выдержал паузу. – Правда?
– Нет. Или да. Не знаю. Ты же знаешь, какой я становлюсь, когда надо водить.
– Отлично знаю. Вот почему я и решил не ремонтировать подвеску, пока ты не сдашь экзамен.
Хотя Айона и нервничала, собираясь вести машину под руководством Неда, но ее совсем не колотило, как в предыдущие выходные, когда Ангус уделил драгоценные полдня, отложив дела в пабе, чтобы она отработала повороты в Ричмонд-Парке [63]63
Самый большой городской парк Великобритании; расположен на юго-западной окраине Лондона.
[Закрыть]. («Там можно ездить только на скорости тридцать миль, и там нет тротуаров, перекрестков, автобусов, и всего две кольцевых развязки». Это не помешало им устроить самый грандиозный, за всю их совместную жизнь, скандал, на одной из автостоянок. К ужасу смотрителей парка, которые попросили их вести себя потише, поскольку у оленей гон, и такие вопли отвлекают животных от дела).
Нед же знал ее со школы и наблюдал все ее попытки участвовать в спортивных играх, видел ее пьяной от сидра, шатающейся, – а тогда она еще не умела падать элегантно, и даже был свидетелем того, как она рывком трогала с места машину возле школьных ворот во времена, когда в первый раз – безуспешно – начинала учиться водить. Стыдиться перед ним уже не имело смысла.
Более того, он не рассчитывал,что у нее обязательно получится.
– Ангус, знаешь ли, думает, что водить – все равно что плавать, – пояснила она, а Нед в это время протянул ей половинку «баунти». – Э, нет, спасибо, я не буду. Лишний жир.
– Я положу ее вот сюда, – сказал он, осторожно примостив шоколадный батончик над спидометром. – И если ты будешь хорошо водить, то она достанется тебе.
Айона улыбнулась. Ее отец в свое время под конец попытался прибегнуть к самым отчаянным мерам – он уговаривал ее сесть в машину за шоколадку. Самые трудные уроки в ее жизни всегда подразумевали взятки шоколадом. Нед потом посоветовал ее отцу попробовать заманивать дочку пятифунтовыми купюрами, и тот признался, что сам получал от матери Айоны по пять фунтов за то, что соглашался сесть с дочерью в машину.
– Водить – все равно что плавать!С чего это он взял? – спросил Нед с полным ртом кокоса.
– Он считает, с твоего позволения, что если «не умеющего плавать» посадить в машину, пристегнуть на водительском месте и заставить выехать на оживленную улицу, то тот инстинктивно начнет водить, как заправские шоферы, чтобы его не убило ударом о рулевую стойку.
– Понятно, – сказал Нед. – Так и узнаю в этих словах Ангуса. Вот поэтому-то он и заплатил автошколе сумму, на которую вполне можно было бы вдвоем слетать отдохнуть на Майорку. А какое же место в этой аналогии занимает твой инструктор?
– Он – мои подводные крылья.
Красная машина вылетела из-за угла, на этот раз не по встречной, но зато мигая всеми аварийными сигналами. Айона успела разглядеть, что за рулем сидела семнадцатилетняя девочка в школьной форме, которая выглядела совершенно спокойной и даже веселой.
Через минуту появилась вторая машина – со скоростью пятнадцать миль в час. И этот водитель тоже был в школьной форме; казалось, что он настраивает радиоприемник. На инструкторе были темные очки.
– Господи, я чувствую себя такой старой, – вздохнула Айона. – У своего инструктора я самая старая ученица за последние десять лет. Все остальные – подростки, за которыми он заезжает в школу.
– Классно! Обязательно расскажу Джиму, – бесстрастно отметил Нед. – Кажется, он о такой работе только и мечтает.
Из дома на противоположной стороне улицы вышла женщина с мусорным ведром, которое опорожнила в бак как-то слишком старательно. Она с подозрением посмотрела на Неда, – возможно, решила, что он собирается въехать на своей развалюхе прямо в контейнер с мусором, а потом убежать.
Айона окинула взглядом дорогу.
– Судя по всему, именно здесь приобретает свой первый опыт за рулем каждый начинающий водитель со всего Лондона в пределах южной кольцевой дороги. Давай-ка поедем, пока кто-нибудь из этих двоих не начал возле нас отрабатывать парковку задним ходом.
Они отстегнули ремни, и Айона надела туфли, а сапожки из искусственной змеиной кожи закинула на заднее сиденье. Стоило ей выйти из машины, как ее пятки оказались необычно близко к земле, и она стала нервничать, ощутив себя такой маленькой.
– Почему они ездят кругами? – спросил Нед, поправляя ремень на пассажирском сиденьи так, чтобы удобно разместить свои длинные ноги. Пока он распечатывал пакет чипсов, на дороге показалась та же красная машина.
– Ну, судя по всему, один сегодня проходит правые повороты, а другой – левые. – Айона пристегнула ремень, стараясь дышать ровно, и подавила инстинктивный порыв немедленно вылезти обратно. Она вцепилась в руль и постаралась ни о чем не думать – пусть голова работает на автопилоте.
Вначале опробуем систему управления в кабине экипажа: оба зеркала заднего вида, настроить под себя сиденье и ремень безопасности. ЗЗСР… было что-то еще. Что она пропустила?
– Может, тебе стоит пройти курс лечения под гипнозом, – мимоходом бросил Нед.
Дверца. Д. Это пятое правило. ДЗЗСР. Закрыть дверь. Ну и кто же забывает закрыть дверь, пес подери? Это одна из тех вещей, с которыми ты вполне справляешься, поэтому можно тут же засчитать себе это маленькое достижение, даже если до сих пор с трудом припоминаешь, куда вставлять ключ зажигания.
Айона посмотрела на Неда. Он читал правила конкурса «Выиграй автомобиль» на обертке чипсов.
– Это еще зачем?
– Чтобы разобраться с твоим пунктиком насчет вождения, тупица.
– У меня нет пунктика насчет вождения.
– Да не надо так, Айона, ты же разговариваешь со мной, а не с Ангусом.
Айона фыркнула и прикусила губу; она посмотрела на пальцы, сжимавшие руль, и увидела, как побелели костяшки. Снова показалась красная машина, и на этот раз инструктор смотрел не только на свою ученицу, но и на Айону.
– Смотри на дорогу! – прокричала она, но тот все равно глядел на нее, а потом машина пронеслась мимо – опять почти по середине дороги.
– У меня нет пунктика насчет вождения, – упрямо повторила Айона.
– Ну что ж, хорошо. Великолепно. Тогда веди машину, малышка. – Нед откинулся на своем сиденьи и ждал.
Айона возилась с зеркальцем, – казалось, она опасается отломить его, нажав слишком сильно.
Потом она проверила ремень безопасности – все в порядке.
– А у твоей машины есть усилитель руля? – спросила она. – Я привыкла учиться на машинах с гидроусилителем.
– Айона, милая, у этой машины достаточно силенок, чтобы спускаться с горки, и, пока стойка руля не развалилась, есть рулевое управление. Вот и все, что тебе нужно знать об этой машине. Так что, мы тронемся с места или будем ждать, пока та дама снова нас не увидит и не сообщит в полицию, что наша машина загромождает эту аллею?
Айона заставила себя повернуть ключ зажигания, и мотор, кашлянув, заработал.
– Отлично, – подбодрил ее Нед. – Для меня он такого не делает.
О’кей. Переключатель передач на нейтраль. Ставим на ручной тормоз. Включаем первую передачу. Не дергаемся, когда слышим обороты двигателя. Дышим глубоко. Смотрим в зеркало заднего вида. Снимаем с ручного тормоза. Отпускаем сцепление…
– Айона, извини, что отвлекаю, – сказал Нед, – но почему бы тебе не повернуть колеса до предела, чтобы не полететь прямо вперед и не въехать в этот мусорный контейнер? Так, просто в порядке рекомендации. Я, похоже, сам виноват – нельзя было так близко от него парковаться.
– Не говори мне таких вещей, – умоляюще попросила Айона и изо всех сил повернула руль. – Сейчас я ведь даже и не думала, что делаю что-то не так. Я постоянно ловлю себя на мысли о том, что не один раз могла бы уже кого-то задавить, просто не заметив. Ночью я мучаюсь бессонницей и размышляю о перекрестках, где, ни о чем не подозревая, переходят дорогу пожилые леди с клетчатыми сумками на колесиках, – вдруг я не замечу знак «уступи дорогу».
– Давай поезжай, трусиха.
Перед тем как трогаться, она поглядела по сторонам, как учил ее инструктор. На это потребовалось примерно три минуты, поскольку Айона предпочитала подпустить появившихся на горизонте велосипедистов поближе, перед тем как двигаться (пытаясь их сбить). Нед откинул голову и высыпал из пакета крошки от чипсов прямо в рот.
– Ты так спокойно ко всему этому относишься, – сказала Айона, когда «мини» наконец с трудом выкатилась на дорогу.
– А как к этому еще можно относиться? – Нед потянулся и отпустил ручной тормоз. – Он немного капризный, ручной тормоз, за ним надо следить.
Айона его не слушала, но все же заметила, что по какой-то причине стала лучше действовать педаль газа. Она предпочитала ездить по улицам, где совсем не было ни транспорта, ни припаркованных машин, а еще по сторонам оставалось несколько свободных метров ширины тротуара. В этом случае ее не так пугала скорость.
– Подъезжаем к перекрестку, да? – просил Нед, протянув руку за банкой колы.
– Ну да.
В такие моменты Ангус обычно начинал конвульсивными движениями нажимать правой ногой на воображаемый тормоз.
Айона затормозила у черты и сглотнула. В мире ее мечты на дорогах ездила бы только она одна. Сдать экзамен по вождению она сможет только в день общегосударственного траура или после предупреждения о ядерной бомбардировке.
– Кто-нибудь подъезжает?
– С моей стороны нет, – ответила Айона, – она внезапно поняла, что не знает, заглохнет ли машина, если она пошевелит левой или правой ногой.
– С моей тоже нет. Так что поехали.
Айона увидела показавшуюся вдалеке машину и в панике посмотрела на собственные ноги. Какую педаль нужно нажать? А не заглохнет ли машина, если нажать вот на эту? Может ли она проехать первой? Что, если она заглохнет посреди дороги, – не произойдет ли дорожно-транспортное происшествие?
Нед перестал потягивать колу из баночки.
– Ты можешь ехать, у тебя преимущественное право проезда.
– Я, э, подожду, пока проедет эта машина.
Мимо пронеслась «хонда», за рулем которой сидела пожилая леди, – три других старушки, все в шляпках, разместились на заднем сиденьи.
– О’кей, приготовься и… – воодушевляющим тоном воскликнул Нед.
В зеркале заднего вида нарисовался автобус «Фольксваген» ярко-зеленого цвета; двигался он очень быстро и, что ее совершенно вывело из равновесия, не собирался сбавить скорость. И чем быстрее он ехал, тем медленнее соображала Айона.
– Приготовься и… – Нед помог себе жестом, означающим «и поезжай».
Айона бездумно смотрела в зеркало заднего вида, как будто героиня фантастического романа, пораженная парализующим лучом.
Нед не дал себе поддаться соблазну помахать руками перед ее лицом. Это могло не понравиться пассажирам автобуса.
– Да, все всегда так себя ведут. «Мини» слишком маленькая машина, на нее просто не обращают внимания на дороге. Но ты можешь ехать…
Вдруг Айона пришла в себя.
– Проклятье! – завопила она. Ей показалось, что к рукам и ногам у нее привязаны тяжелые грузы. – Проклятье! Помогите! Помогите!
– Он ждет, когда ты поедешь, путь свободен, – спокойно объяснил Нед.
Айона была не в состоянии вообще о чем-либо думать. Ни о машинах, ни о вождении, ни о том, что машина стояла под уклоном. В голове у нее было совершенно пусто.
– Я-то совершенно не против просидеть здесь целый день, типа, – бодро сказал Нед, – но тот, кто сидит за рулем машины сзади, кажется, развозит школьников, а у меня до завтра не будет денег на новый бампер, пока Ангус не выдаст всем коричневые конверты.
– Нед… Нед… Я…
Автобус пронзительно сигналил, и от этого звука внутри у Айоны будто что-то треснуло. Она теряла над собой контроль, когда появлялись другие автомобили. В панике она сняла «мини» с ручного тормоза и нажала на педали обеими ногами. Машина рванула вперед, Нед схватился за руль и направил машину за угол, тогда как водитель автобуса, нарушая все возможные правила, обогнал «мини» на перекрестке, не переставая сигналить.
– Тормози! – прокричал Нед, и Айона лишь чудомне врезалась в припаркованный фургон – она резко затормозила и в тот же самый момент разрыдалась. И тогда мотор, до тех пор героически выдерживавший все Айонины манипуляции, наконец заглох.
«Мини» остановился на волосок от фургона, под весьма неудачным углом к тротуару.
Айона закрыла глаза и застонала, обхватив голову руками и упершись локтями в руль. Она ощущала себя, как героиня фильма «Криминальное чтиво» после укола адреналина прямо в сердце, даже чувствовала в груди боль от удара. Уже потом Айона вспомнила, что в машине Неда не было подушек безопасности или вообще какого-нибудь защитного оборудования, и на нее снова накатила волна паники.
Нед допил колу, швырнул пустую банку на заднее сиденье, положил руку на дрожащие плечи Айоны и стал поглаживать ее по спине.
– Не переживай, голубушка, – сказал он ласково. – Такое со всеми случается. Внезапно просто перестаешь соображать, да?
Айона что-то неслышно простонала, спрятав лицо в ладонях.
– Не нервничай из-за этого, – продолжал Нед. – Никто не ранен, ничего не сломалось, просто вот такая дурная штука, да? Но лучше тебе пройти это сейчас, а потом на экзамене справиться с ситуацией.
– Но я умею проезжать перекрестки, – взвыла Айона. – Я знаю,что нужно делать. Но мозг просто не успевает вовремя отреагировать! Как же я позволила Ангусу уговорить меня этим заниматься? Я не хочуводить! Я сажусь за руль и тут же становлюсь овощем! Ненавижу!
Одной рукой Нед обнял ее за плечи, а другой переключил передачу на нейтраль и поставил машину на ручной тормоз.
– Айона, не могла бы ты мне включить зажигание?
Он почувствовал, что она дрожит.
– Нет, мы заглохнем.
– Не заглохнем. Мы не включали передачу, и машина стоит на ручном тормозе. Просто поверни ключ на первое деление.
Она протянула руку – рука дрожала – и прикоснулась к ключу, но тут же убрала пальцы с ключа, как будто обожглась. Потом, с заметным усилием, Айона схватилась за ключ и включила зажигание.
– Замечательно. – Нед тихо включил радио. Ди-джей проводил викторину для слушателей, и в качестве приза предлагалась текила по весу победителя. В душе позвонившей слушательницы явно боролись жадность и гордость, потому что она никак не могла решить, сколько же она весит. – Так лучше?
Айона обессиленно улыбнулась.
– Намного лучше.
И тут ее лицо снова исказилось от стыда, смешанного с беспомощной яростью. Нед ничего не сказал, – они сидели и вместе слушали радио. Девять стоунов десять фунтов [64]64
Чуть больше шестидесяти килограммов.
[Закрыть]«Куэрво Голд», как и было обещано, отправили в Кроли, и ди-джей рассказал последние транспортные новости, а затем включил песню «Текила» группы «Террорвижн».
– Да-a, мне текила поднимает настроение, – сказал Нед. – Но на тебя, судя по тому, как прошел твой восемнадцатый день рождения, она действует скверно.
– В тот день мне портили настроение и некоторые другие вещи, если помнишь. – Айона все так же держала голову руками, голос ее звучал глухо, фразы прерывались приступами икоты.
– Что, например?
Айона посмотрела на него с недоумением.
– Э-э, Гари Уильямс, мамин «фиат», который я угробила, наши предэкзаменационные испытания… Мне кажется, что на фоне всего этого текила помогала мне поверить, что жизнь все еще продолжается…
– Ах, – в задумчивости произнес Нед, философическим жестом коснувшись своего длинного носа, – как же быстро мы все забываем.
– Ну, ты, может, и забыл. Моя мать наверняка не смогла.
– Думаю, Гари Уильямс тоже не забыл. Как и те добрые люди в полицейском участке города Карлайла.
Нед открыл очередной пакетик чипсов.
– А нам не нужно убрать отсюда машину? – спросила наконец Айона. – Мы не перегородили дорогу?
Нед посмотрел по сторонам.
– Ну, ты остановилась достаточно далеко от перекрестка, и на дороге практически нет транспорта, да и не важно, мне плевать, что могут подумать о том, как ты тут припарковалась. Тебя это волнует?
– Не особенно. Но на парковку это не похоже. Наверное, кажется, что машина сломалась и мы дожидаемся приезда технической службы.
– Все не так плохо, как тебе кажется.
– Мне нельзя выезжать на дорогу, – застонала она. – Ведь так, правда?
– Айона, я не собираюсь тут сидеть и говорить комплименты твоей заниженной самооценке, если ты этого сейчас добиваешься. Водишь ты совсем не так плохо, как думаешь. – Нед взял ее за ухо и мягко потянул, заставив ее оторвать взгляд от педали сцепления и посмотреть на него. – Если хочешь, чтобы у тебя стало что-то получаться, – продолжал он спокойным, сдержанным тоном, – то нельзя так жестко относиться к себе. Я знаю, ты уже давно позабыла, что это такое – не уметь что-то делать, но ведь никто и не говорит, что ты научишься водить, не допустив ни одной ошибки. Всеиногда ошибаются. Постоянно. Господи, когда я только начинал работать в Лондоне, первые два месяца мне не доверяли даже резать лук, но и сейчас я, бывает, что-нибудь напутаю. – Он засмеялся. – Да господи, вот и вчера вечером, когда было так много посетителей, я отправил два блюда, забыв положить овощи.
– А, так тебе же очень повезло с кадрами, – напомнила ему Айона. – Твои подчиненные замечают такие оплошности и тут же подают овощи на отдельной тарелке.
– Айона, пойми, мне наплевать, я готов к тому, что ты будешь ошибаться. И я все равно не дам тебе нас убить или угробить мою единственную дорогую вещь.
– Но мне на мои ошибки не наплевать! – выпалила она, для выразительности ударив кулаками по рулю. Ангус в своей машине не дал бы ей так себя вести – могли бы сработать подушки безопасности. – Я терпеть не могучувствовать себя полной дурой! Я не выношу, когда Ангус читает мне лекции, напоминает о деревьях, о проезжающих на велосипедах монахинях и даже о неподвижных предметах на другой стороне дороги, черт возьми! Меня бесит то, что вот и еще что-то вы все умеете, а я нет! Прямо как боулинг!
– Причем тут боулинг?
– Да ты прекрасно знаешь, что я думаю о боулинге, – зашипела Айона. – Вы все умеете играть, а я нет, и каждый из вас весь вечер поучает меня, как надо работать рукой, советует кидать шар всегда с одного и того же места, а потом вы весело смеетесь, когда мне все-таки не удается сбить эти ваши долбаные кегли. А Тамара, черт ее побери, в своих облегающих брючках для боулинга, – да она подростком так мучилась от одиночества, что каждую пятницу отправлялась в ближайший кегельбан, – все время сбивает кегли и делает вид, что это совершенно случайно, чтобы мужики не позавидовали и не перестали за ней бегать.
Нед ничего не ответил. В тех редких случаях, когда Айона выходила из себя, она успокаивалась только после того, как полностью все извергала, как вулкан, и тому, кто попытался бы ей помешать, пришлось бы попросту свариться в этой лаве. И только этого никак не мог понять Ангус, отлично умевший чувствовать любые перемены ее настроения, – он пытался остановить расплавленную лаву, а потом не понимал, что это опалило ему брови.
Айона снова минут на пять погрузилась в свирепое молчание, прерываемое только невольно вырывающимися страдальческими вздохами, – перед глазами у нее снова и снова вставало происшествие на перекрестке, как будто из ее подсознания запускался дьявольский рекламный ролик. Ей не верилось, что Нед все так спокойно воспринимает. Когда в Ричмонд-Парке она не вполне уловила намерения водителя «поло», Ангус так рванулся схватиться за руль, который она все еще сжимала дрожащими пальцами, что чуть не размозжил о бардачок коленную чашечку.
– Да он сам виноват, что заставил тебя ездить на такой машине, – неожиданно сказал Нед. – Я не смог бы водить «интеграле». Это же гоночная машина, блин.
Айона что-то пробормотала в знак согласия. Ее совсем не удивило, что Нед как будто услышал ее мысли, – это случалось постоянно, – а теперь, когда он заговорил об этом, она подумала: по какому такому праву Ангус заставляет ее мучиться от стыда, – разве может она нормально водить машину, с которой так трудно справиться и которая, что самое главное, представляет собой предмет его гордости и обожания. Само собой, она чувствовала за рулем так, как будто ее снимают для телевидения.
– Если ты угробишь эту машину, то так ему и надо, – добавил Нед.
Сама того не желая, Айона улыбнулась. Сколько бы Тамара не хвасталась своими телепатическими способностями, до Неда ей очень далеко. Возможно, он просто слишком хорошо знал ее. Никто не знал ее так хорошо, как Нед, – ни Мэри, ни даже Ангус.
Айона украдкой посмотрела на его отражение в зеркале. Нед сидел с полузакрытыми глазами и барабанил по крыше пальцами левой руки. Она проницательно отметила, что он думал уже о другом, – может быть, о качестве курятины, которую получил в то утро от поставщиков, а может быть, о чем угодно другом. О команде «Карлайл Юнайтед», о теплых носках, о геле для душа. Нет, вряд ли о геле для душа.
Ей, как всегда, взгрустнулось от мысли, что сама она никогда не сможет заглянуть в его мысли так, как ему удавалось проникать в ее собственные, сколь хорошо ни был бы ей знаком стиль его рассуждений; Нед словно отгородил свой внутренний мир незаметным экраном, но при этом умел показаться таким естественным, что большинство его знакомых и не подозревали, что он что-то прятал, открывая им только то, что считал нужным. Тамара, пусть она и составила на него досье и знала все о его любимых цветах и о том, о чем он мечтал подростком, совершенно не подозревала о скрытых гранях его сущности.
«Его присутствие так успокаивает», – подумала Айона, чувствуя, что ее дыхание стало приходить в норму. Иногда она пыталась представить, во что бы превратилась ее жизнь, если бы рядом не было Неда, который помогал ей здраво смотреть на вещи. Иногда они с Ангусом падали в кровать, физически измотанные от работы в пабе, но мозг не желал уснуть и составлял все новые и новые страшные варианты развития событий, расплетал гирлянду случайностей, которая привела ее к тому, с чем приходилось иметь дело сейчас. От таких мыслей ей становилось немного страшно: так на секунду холодеешь, глянув вниз с обрыва. Все было бы совсем по-другому, если бы в первый день учебы в колледже она не познакомилась с Мэри, а потом с Ангусом, если бы ее не уволили с той скучной секретарской работы, если бы она не начала заниматься живописью, не встретилась бы с Тамарой. Но в любом случае у нее был бы Нед. А Нед…
Нед в последний раз отстучал пальцами по крыше партию ударных, и песня закончилась.
– Ну что, вернемся в цивилизованный мир, или как?
Говорил он непринужденным тоном, немного шутливо, как будто они только что смеялись над каким-то забавным случаем.
Айона поняла, что целых пять минут не думала о вождении, а сейчас почувствовала сильнейшее смятение, не оставлявшее ей ни капли уверенности в себе. Вернулась тошнота, прихватив с собой приятелей – неловкость и страх.
