Текст книги "Морально противоречивый (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)

– Хм, – пробормотала я, чувствуя, что он так близко, но в то же время слишком далеко, – твои аргументы довольно убедительны, – удается мне сказать, – думаю, я могла бы позволить тебе быть рядом со мной, – нахально добавляю я, и он ухмыляется. – Но я думала, что ты мой бог, – поднимаю я бровь.

– И до сих пор им являюсь, – он подмигивает мне, соблазнительное высокомерие капает с его кривой улыбки, его ямочка выделяется и просится, чтобы ее поцеловали. – Но что за бог без своей богини? Мы правим вместе, Дьяволица.

Его рука поднимается к моему лицу, его большой палец касается моих губ, когда он прижимает меня к стене.

– Помни, нет Влада без Сиси. – Его пристальный взгляд устремлен на меня, я не упускаю из виду, как расширяются его зрачки, все его тело готово к безумству.

Обхватив меня одной рукой за талию, он легко поднимает меня на руки, а мои ноги обхватывают его талию.

– И нет Сиси без Влада, – завершаю я фразу, и его рот притягивает мой в обжигающем поцелуе, от которого у меня подгибаются пальцы на ногах от возбуждения.

Прижимаясь к нему, я позволяю ему показать мне, насколько мы являемся половинками одного целого – всегда нуждаемся в другом для полноты.



– Крепче, – приказывает он, его голос суров, когда он нависает надо мной, его глаза резко оценивают форму моего кулака.

– Вот так, – говорит он, подходя ближе. Его передняя часть прилегает к моей передней части, он обхватывает мой кулак своей рукой, делая его карликовым.

Уже не в первый раз я замечаю, что его гигантские руки словно поглощают мои.

Он аккуратно расправляет мои пальцы, плотно прилегая к ним, его ноги стучат по моим, когда он расправляет и мою стойку.

Я слегка покачиваюсь, когда он раздвигает мои ноги, моя поза теперь повторяет его.

– Когда кто-то пытается что-то сделать, – шепчет он, его голос глубок и серьезен, – сначала бей, а вопросы задавай потом. Или еще лучше, – я чувствую, как улыбка тянется к его губам, – убей первой, задавай вопросы… никогда, – усмехается он, и мои губы подрагивают.

– Да ладно, ты же знаешь, что я стала лучше, – я слегка жалуюсь, наполовину поворачивая голову, чтобы вскинуть на него ресницы. Это действие застает его врасплох, как я и знала, его взгляд улавливает мои слабые попытки заигрывания. Тем не менее, этого достаточно, чтобы он был полностью очарован, его кадык покачивается вверх-вниз, когда он с силой сглатывает, его зрачки расширяются.

Пользуясь миллисекундой, когда он теряет бдительность, я хватаюсь за его рубашку, располагая руки и ноги так, как он учил меня, чтобы уравновесить вес, намного превышающий мой собственный. Хватка крепкая и я бросаю все свои силы на то, чтобы сдвинуть его с места.

Он как камень – тяжелый и непоколебимый. И хотя моя техника безупречна, я вижу, что вряд ли смогу одержать над ним верх. Даже используя его слабость – бить по нему ресницами.

В долю секунды я замечаю, как уголок его рта дергается вверх, прежде чем он позволяет своему телу ослабнуть. Едва осознав, что я делаю, я пинком отправляю его на землю, тело падает без усилий – подозрительно без усилий.

У Влада даже хватает наглости жаловаться на боль, когда его спина ударяется о твердый пол.

Я просто поднимаю на него бровь, зная, что он сделал это, чтобы доставить мне удовольствие.

– Еще раз, – я скрещиваю руки перед собой, призывая его вернуться в боевую позицию.

Почти с самого начала он настаивал на том, чтобы научить меня драться, говоря, что будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если будет знать, что я могу о себе позаботиться.

Мы прошли базовую подготовку в Нью-Йорке, но с тех пор, как мы приехали сюда, он стал более жестко придерживаться графика обучения, давая мне уроки стрельбы, ножевого боя и кулачного боя. К моему большому удивлению, он не шутил, когда сказал, что весь подвал сделан на заказ. Там есть тир, оборудованный всем необходимым для того, чтобы я умела поражать мишени, а также несколько тренировочных комнат – одна специально предназначена для ножей, а другая напоминает тренажерный зал.

Я была ошарашена размерами подвала, но Влад рассказал, что расширил его не только под домом, но и под садами. По сути, он имитирует свой собственный подземный бункер из Нью-Йорка.

Иногда это заставляет меня задуматься, может быть, это все, что он знает – жить под землей и вдали от людей.

Конечно, под слоем цемента он чувствует себя более комфортно.

– Перестань относиться ко мне как к хрупкой, – говорю я ему. Как бы сильно он ни хотел обучить меня, он не может сдержаться.

– Ты не хрупкая, – говорит он, поднимаясь на ноги. – Ты совсем не хрупкая, Сиси, – его рука касается моей щеки, когда он притягивает меня к себе. – Но я грубиян, и я знаю свою силу. Поэтому я не могу не быть осторожным с тобой.

Я закатываю глаза, немного раздраженная тем, что он не старается изо всех сил, но понимая, к чему он клонит.

– Ладно, – хриплю я, делаю шаг назад и снова принимаю боевую стойку.

Мы проводим еще несколько раундов, где он учит меня парировать удары и уклоняться от захватов, прежде чем мы сосредоточимся на укреплении моей силы с помощью тяжелой атлетики.

– Ты отлично справляешься, – хвалит он, когда я заканчиваю одну серию, мои руки уже болят.

– Ты неплохой учитель. – Я пожимаю плечами, беру полотенце, которое он предлагает, и вытираю пот с лица и тела.

Влад обо всем подумал и купил мне целый комплект спортивной одежды, в большинстве своем состоящий из штанов для йоги и спортивного бюстгальтера, что в перспективе было не самым лучшим решением.

Не тогда, когда он едва может оторвать взгляд от моей груди, когда мы делаем упражнение. Или, когда знаю, что он смотрит на мою задницу, когда я приседаю.

Я могла бы даже немного поддразнить его, выпятив задницу или покачивая грудью, когда ловлю его взгляд на своем теле, но Влад усердно продолжает делать вид, что не замечает.

Реакция мгновенная, и он сразу же попадается. Не только у него есть предательская одежда, и его спортивные брюки мало скрывают, насколько он поражен.

После нескольких часов тренировок мы, наконец, заканчиваем день, быстро принимаем душ, прежде чем отправиться в город на ужин.

– Завтра мы занимаемся ножами, – говорит он, когда официант приносит нам еду.

– Да, – восклицаю я, потрясая кулаком в воздухе.

Он составил для меня строгий график, в котором каждый день был расписан. Но почему-то он решил, что основное внимание должно быть уделено развитию моей силы и обучению рукопашному бою. Поэтому он выделил только один день для ножей и один день для стрельбы.

– Оружие у тебя всегда могут отобрать, – замечал он всякий раз, когда я дулась по этому поводу. Он знает, что у меня появилась привязанность к ножам – возможно, благодаря ему. Тем не менее, он не изменил своей убежденности.

Губы Влада растягиваются в улыбке от моего волнения, и я не могу не отметить, как он красив, после душа и одетого в элегантный костюм. Облаченный во все черное, в цвет, который еще больше подчеркивает его яркие черты.

Его волосы длиннее, он отказался их стричь с тех пор, как я сделала ему комплимент. И мне это нравится. Так он кажется моложе, беззаботнее. Особенно то, как они завиваются на концах, придавая им взъерошенный вид.

– Ты самая красивая из всех, кого я когда-либо видел, – внезапно говорит он, заставая меня врасплох сменой темы. Его глаза устремлены на меня, и он словно пожирает меня взглядом.

От его пристального взгляда по моим щекам пробегает румянец.

Когда он сказал мне, что планирует пригласить меня на ужин, я постаралась приложить некоторые усилия к своему внешнему виду.

Поскольку у меня не было большой практики в нанесении макияжа и одевании, я быстро нашла в интернете несколько идей. Мне удалось нанести немного подводки и туши для ресниц, а также красноватую помаду, чтобы контрастировать с моими бледными волосами.

Я также выбрала кружевное белое платье, не слишком длинное, но и не слишком короткое, так как Влад очень настойчиво отказывался выпускать меня из дома, если на мне будет слишком много кожи.

– Ты должен был стать поэтом, а не убийцей, – возразила я, поднося свой стакан с лимонадом ближе и обхватывая губами соломинку.

– А разве я не могу быть и тем, и другим? – Он приподнимает одну бровь. – Хотя представь, если бы я мог убивать людей своими словами, – задумчиво говорит он, углубляясь в обсуждение достоинств личного убийства против убийства по доверенности.

– Есть такая манга, «Тетрадь смерти», – начинает он, объясняя, что это какой-то японский комикс, – и главный герой приобретает тетрадь, в котором, как только он пишет чье-то имя, тот сразу же умирает.

– Только не говори мне, что ты бы тоже хотел такую тетрадь? – спрашиваю я, немного забавляясь. Хотя, когда он с воодушевлением пересказывает события из «Тетради смерти», я обнаруживаю, что втянулась в эту историю и ее повороты. Конечно, я понимаю, что это может быть привлекательно для такого человека, как Влад, который может быть просто ботаником из ботаников.

– Я не знаю. В зависимости от моих целей, – добавляет он, поразмыслив некоторое время. – Если моя цель – мировое господство, то предсмертная записка определенно будет полезнее, чем голые руки. Особенно если речь идет об оставленных уликах, поскольку криминалистика развивается, и техника как никогда чувствительна к мельчайшим следам.

– Но ты же этого не хочешь, – я говорю уверенно, потому что знаю его. Он никогда не выберет мировое господство, потому что это было бы слишком скучно для него. Может быть, он насладится одним днем, но после этого захочет вернуться к своей обычной рутине убийств и хаоса.

– Действительно, – произносит он, его губы растягиваются в широкой улыбке, белые зубы сверкают в тускло освещенном ресторане и делают его похожим на хищника, которым он и является.

– Мировое господство – для слабых, – добавляет он. – Я предпочитаю делать все по-своему. – Он кладет руки на стол, разбивая костяшки пальцев.

Мой взгляд притягивают вены на его руках, то, как его большие руки могут вырвать жизнь у человека, даже не стараясь.

– Может, мне и нравится быть в курсе всех событий, но я редко взаимодействую с ними.

– Это потому, что для тебя сила не в количестве, – замечаю я, – а в знании.

– Именно, – ухмыляется он. – Ты хорошо меня знаешь, Дьяволица, – замечает он, и я пожимаю плечами.

– В конце концов. Я изучала тебя, – я наклоняюсь вперед, выпячивая грудь, и его взгляд тут же устремляется на мое декольте. – Дьявол, которого ты знаешь, лучше, чем дьявол, которого ты не знаешь.

– Так вот кто я для тебя, Дьяволица? Дьявол, которого ты знаешь? – он подходит ближе, и, хотя мы находимся по разные стороны стола, но мы так близко, что наши лица почти соприкасаются.

– Хм, – пробормотала я, позволяя ему немного поразмыслить. – Ты – единственный дьявол, которого я хочу знать.

– Хорошо, – выдыхает он, его глаза сосредоточены на мне так, что мурашки появляются на всей моей коже. – Иначе мне, возможно, пришлось бы изменить твое мнение, – произносит он, и на мгновение я могу только представить, что у него на уме. Его взгляд держит меня в плену, когда я вижу себя разложенной на столе, а он прилагает все усилия, чтобы изменить мое мнение.

– Вам нравится ваша еда? – голос официанта возвращает меня к реальности, мои глаза расширяются от того, что я потеряла представление обо всем.

Влад забавно наблюдает за мной, покручивая бокал с красным вином.

– Это замечательно. Спасибо, – говорит он официанту, и в его голосе звучит чистое очарование.

Я даже не обращаю внимания, когда официант что-то бормочет, прежде чем уйти. Я все еще сосредоточена на нем и на том, как безумно быстро бьется мое сердце.

– Знаешь, – начинает он, на его губах играет лукавая улыбка, – есть еще кое-что, над чем я хотел бы доминировать. – Он говорит заманчиво, и я скрещиваю ноги, влага уже скапливается между бедер.

– Это так? – спрашиваю я, почти задыхаясь.

Меня осеняет, что мы едва притронулись к еде. Увлекшись разговором, мы просто забыли о ней. И особенно сейчас, когда он смотрит на меня так, будто хочет меня съесть, я не могу нагулять аппетит.

По крайней мере, не к еде.

– Но для этого мне не нужен никакой блокнот.

– Правда? – Отряхнув одну туфлю, я поднимаю ногу к нему под столом, моя ступня касается его бедра, прежде чем я медленно перемещаю ее к его промежности, чувствуя, как он тверд и готов для меня, так же, как и я для него.

Он подавляет стон, когда я провожу пальцами ног по его длине.

– Мне нужны только они, – он поднимает руки, чтобы показать их мне, а затем пробирается под стол, ловит мою ногу и нежно гладит ее.

У меня перехватывает дыхание, когда он медленно массирует мою ступню, а затем берет ее и кладет прямо на свой член.

– Влад, – полустону я, внутри меня растет нетерпение.

Выхватив у него свою ногу, я быстро надеваю туфлю и встаю.

– Я иду в туалет, – говорю я, немного слишком резко. Но когда я делаю два шага от стола, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его глаза на моей заднице.

Дерзкая улыбка играет на моих губах, и я одним пальцем подаю ему сигнал. Затем я просто направляюсь в туалет.

Я едва успеваю войти внутрь, как он врывается, закрывает дверь и запирает ее.

Один шаг, и он прижимает меня спиной к раковине, спиной к нему, пока он быстро опускает молнию на своих брюках. Он грубо поднимает платье над моей задницей, наклоняя меня над раковиной. Запустив одну руку в мои волосы, а другой ухватившись за мое, он быстро входит в меня, грубый толчок, от которого я почти кончаю на месте.

– Ты ничего не можешь с собой поделать, – ворчит он, его движения набирают обороты, его член входит и выходит из меня с молниеносной скоростью. – Ты должна искушать меня каждую гребаную секунду, – продолжает он, дико впечатываясь в мое тело. Его рука перемещается от моих волос к горлу, нежно сжимая его, пока он приближает меня к себе, не двигаясь.

– Посмотри на себя, – побуждает он меня посмотреть в зеркало, где мы сплетены вместе, наши щеки раскраснелись, наше горячее дыхание туманит стекло. Мой рот открывается для стона, но он просовывает внутрь большой палец, блокируя звук.

– Смотри, как ты сводишь меня с ума… – произносит Влад, его дыхание касается моей щеки, – так неуправляемо, – продолжает он, каждое слово подчеркивает его порочные толчки, – совершенно безумно.

Я почти не замечаю ничего, кроме его вторжения, пытаясь, но безуспешно, удержать себя от выкрикивания его имени, когда я кончаю, мои стенки смыкаются вокруг него и заставляют его выкрикивать мое имя, когда он наполняет меня своей спермой.

– Моя гребаная искусительница, – говорит он мне в щеку, пот прилипает к нашей коже от этого короткого, хотя и трудоемкого акта.

Только когда мы возвращаемся за стол, мы, наконец, приступаем к еде, наши аппетиты, кажется, вернулись.



Нож легко выскальзывает из моей руки, вращаясь в воздухе, прежде чем достичь середины мишени.

– Неплохо, – кивает он мне.

Он прислонился спиной к стене, наблюдая за тем, как я метаю ножи, его проницательные глаза анализируют все – от моей позы до дыхания и того, как я держу нож, – у него есть указания на все.

Влад иногда может быть властным людоедом, но он прекрасный учитель. Свидетельство тому – мой безумный прогресс за короткое время.

Если раньше мне было трудно попасть ножом в мишень острой стороной вперед, то теперь я могу без усилий бросить его и более или менее точно попасть в яблочко.

Я знаю, что мне предстоит пройти долгий путь. Конечно, я не думаю, что есть кто-то более искусный в этом, чем он.

Влад подходит ко мне, берет стоящую рядом сумку и бросает ее к моим ногам.

– Ты быстро прогрессируешь, Дьяволица. Пора сменить клинки, – шутит он, открывая сумку, чтобы показать еще больше ножей, разных форм и размеров.

– Ты научилась метать основные ножи, но как насчет того, чтобы попробовать кинжалы? – он садится на пол, разбираясь с содержимым сумки.

Любопытная, я тоже сажусь, внимательно наблюдая, как он вынимает клинки и раскладывает их на полу, указывая на каждый и рассказывая мне кое-что о них.

– Ты знаешь, какие у меня клинки, – он указывает на шашки, изогнутые лезвия, которые он всегда использует в бою. – Они предназначены только для ближнего боя, изгиб лезвия позволяет легко контролировать движения и перерезать кому-то горло, – объясняет он, беря одну шашку и показывая мне, как ею пользоваться.

– Всегда целься в горло, и бой сразу же закончится, – говорит он, поднимая глаза на меня. Озорной блеск, и он приставляет лезвие к моему горлу прежде, чем я успеваю моргнуть.

Действительно, вогнутая часть клинка идеально прилегает к моей шее, и он слегка двигает им, показывая мне, как легко проткнуть кожу, если понадобится.

– Вот видишь, проще простого, – он ухмыляется, отбрасывает шашку в сторону и переходит к следующей.

Он представляет ножи со всего мира, давая мне краткий обзор каждого.

– Мне также нравятся японские клинки. – Он берет в руки нож с толстым треугольным лезвием и меньшей рукоятью, заканчивающейся закругленным полым углом. – Это кунай, и ты, возможно, найдешь его более удобным в обращении, – он кладет его мне в руку, давая мне ознакомиться с его формой и весом.

– Это удобнее, – соглашаюсь я.

Не такой длинный, как обычные ножи, закругленный конец позволяет легче держать его.

– Смотри сюда, – ухмыляется он, собирая пять кунаев. Держит один в руке, остальные обхватывает пальцами.

Стоя, он едва фокусируется на цели, как бросает их один за другим с такой скоростью и легкостью, что мне приходится заставлять себя не моргать, чтобы не пропустить.

– Вау, – шепчу я, когда мой взгляд перемещается на мишень. Все пятеро собрались в одном месте, их кончики в миллиметрах друг от друга, почти как будто они борются за превосходство.

– Практика делает лучше, – говорит он, помогая мне встать на ноги.

Собрав ножи обратно, он фиксирует мою стойку, аккуратно обхватывая пальцами рукояти кунаев.

Все еще стоя позади меня, он шепчет мне на ухо слова ободрения.

– Сейчас!

По его команде я вкладываю всю силу в свою руку, направляя кунай в цель.

– Ты восхитительна, – хвалит он, осматривая результат. Немного отклонившись от цели, он все же попал в нее.

– Мне это нравится, – я искренне говорю ему.

Есть определенный кайф в том, чтобы орудовать мощным клинком, и я понимаю, почему это его любимое занятие.

Упираясь в него спиной, я чувствую, как его тело прилегает к моему. Резко повернувшись, я приставляю острие клинка к его шее.

– Кровожадная? – спрашивает он, не обращая внимания на острие, которое сейчас находится чуть ниже его кадыка.

– Просто жаждущая, – отвечаю я, игриво проводя лезвием по его плоти. – Иногда я задаюсь вопросом, человек ли ты вообще, – бормочу я, опасность скатывается с него, глаза хищника следят за каждым моим движением. – Если бы ты истекал кровью, как все мы… – я прервалась, опустив лезвие на его шею и вокруг воротниковой кости.

На нем черная рубашка, которая полностью облегает его мышцы, широкий вырез дает мне доступ к его коже.

– Ты думаешь, я не человек, Дьяволица? – спрашивает он, его рука лежит на моей, когда он крепко сжимает ее над лезвием.

– Ты… нечто, – отвечаю я.

В нем есть что-то мифическое, как в том, каким он предстает перед миром, так и в том, каким я его знаю. В его костях глубоко укоренилась дикость, в его взгляде, когда он смотрит на меня, – свирепость. Это заставляет меня чувствовать себя желанной в первобытном, первородном смысле. Как будто нет ни пространства, ни времени, ни чего-либо еще.

Только он.

Это напоминает мне о том, как я впервые увидела его. Как чистая опасность, исходящая из его пор, возбудила меня, как его обещание смерти никогда не было таким сладким.

Это необъяснимо.

Животный магнетизм, первобытное влечение, смертельный соблазн.

Он воплощает в себе все то, от чего я должна бежать, а не к нему.

Моя рука ослабевает в его руке, но он не отпускает ее. Его глаза все еще смотрят на меня, на его лице появляется чувственная злая улыбка, когда он вонзает нож в кожу, чуть выше воротника рубашки.

Я ошеломленно смотрю, как лезвие разрезает плоть, красные капли прорываются сквозь поверхность и покрывают кончик.

Широко раскрыв глаза, я вопросительно смотрю на него.

– Скажи мне, – мурлычет он, его тон ровный и манящий, – у меня идет кровь?

Он не дает мне ответить, проталкивая лезвие еще глубже, еще больше крови достигает поверхности.

– Я истекаю кровью, – продолжает он низким горловым голосом, – но только для тебя.

Подняв другую руку, я провожу пальцем по маленькой ранке, смахнув немного крови и поднеся ее к губам.

– Только для меня? – повторяю я, чувствуя металлический привкус во рту.

– Дьяволица, – простонал он, глядя, как я облизываю пальцы, – ты играешь нечестно.

– Нечестно? – спрашиваю я, забавляясь. – Тогда как будет честно? – мои губы растягиваются в озорной улыбке, когда я перекладываю лезвие в другую руку. Он отпускает меня, нахмурившись, наблюдая, как я орудовала оружием в воздухе.

Знакомо улыбнувшись, я приставляю клинок к своей груди, слегка надавливая на острие. Я чувствую небольшой щипок, прежде чем кожа поддается, и красная жидкость медленно вытекает наружу.

Его взгляд устремлен на мою кожу, и на секунду я задумываюсь, не уколола ли я зверя. Он выглядит диким, вжимая меня спиной в стену, одной рукой схватив обе руки и подняв их над головой.

– Нечестно, – рычит он, прежде чем опустить свой рот на мою кожу. Я чувствую всасывание, когда его губы обхватывают небольшую рану, и он всасывает кровь, вбирая ее в себя.

Легкое жжение от пореза в сочетании с его теплым ртом делают мое дыхание все более затрудненным, волосы на моем теле встают дыбом, и я хочу умолять его сделать это со мной.

Но как только он оказывается на мне, он исчезает.

Свесив голову, он делает шаг назад, не глядя на меня. На его губах остались следы крови, и, когда он начинает беспокойно вышагивать, я понимаю, что, возможно, завела его слишком далеко.

– Мне нужно… – он сбивается, хмурится, как будто не знает, что ему нужно делать.

– Иди, – подталкиваю я его. – Я найду тебя позже.

Он поворачивает ко мне голову, рассматривает меня в течение мгновения, прежде чем бодро кивнуть. Его лицо бледное, черты натянуты и полны напряжения.

Не задерживаясь, он уходит, направляясь прямо в комнату крови.

Когда я слышу, как за ним закрывается дверь, то чувствую себя немного виноватой за то, что приманивала его, когда знаю, что кровь – его главный триггер. Тем не менее, был момент, когда я хотела предложить ему свою кровь в обмен на его.

Может быть, это безумие, но его спусковой крючок может быть моим самым большим возбуждением.

Покачав головой над этой абсурдной мыслью, я продолжаю тренироваться.

Я подгоняю себя все сильнее, и два часа спустя я все еще метаю ножи в мишени. Тяжело дыша, я останавливаюсь на мгновение, сажусь на пол и беру бутылку воды.

Немного уставшая, я в итоге целую минуту смотрю на стену, не в силах собраться с мыслями.

Но тут из ниоткуда в воздухе раздается взрывной звук, и мои руки автоматически тянутся к ушам, чтобы закрыть их.

Что?

Дезориентированная, я оглядываюсь вокруг себя, пока не нахожу планшет в стене на другой стороне комнаты, экран которого ярко-красный. Встав, я спешу к нему и ввожу пароль, чтобы получить доступ к главному каркасу дома.

Экран оживает, и меня встречает предупреждающее сообщение, вся область красная. Я нажимаю на несколько кнопок, и появляется несколько окон, каждое из которых показывает разные части дома.

Прямая трансляция.

Но когда я просматриваю каждое из них, то понимаю, что вызвало тревогу.

Мои глаза расширяются, когда я вижу, что по меньшей мере пять вооруженных мужчин пробираются через сад и оценивают периметр. Еще двое уже в доме, на первом этаже, и еще двое поднимаются по лестнице.

Черт!

Все они хорошо вооружены и в полном снаряжении. Некоторые выглядят как военные, но я не могу быть уверена. Все, что я знаю на данный момент, это то, что я должна добраться до Влада.

Не желая терять спокойствие, я начинаю собирать как можно больше ножей, пристегивая их к своему телу. Мне нужно действовать с умом. Лучшее, что я могу сделать, это взять Влада и вместе отправиться в комнату паники.

Я уже знаю, что, скорее всего, найду его голым и безоружным, так что это не поможет против палящего оружия.

Еще раз проверив запись, чтобы убедиться, что они еще не в подвале, я собралась с силами и открыла дверь, направляясь в коридор.

Черт, Влад!

Зачем ему понадобилось строить этот гигантский подвал? Он размером во весь участок, возможно, даже больше футбольного поля, а это значит, что даже если злоумышленников здесь еще нет, они могут спуститься в любой момент за то время, которое мне понадобится, чтобы добраться до комнаты крови.

Крепко держа ножи в руках, я спешу по коридору, прислушиваясь к любому шуму.

Я уже на полпути, когда слышу выстрелы. Инстинктивно я пригибаюсь, закрывая глаза.

Черт!

Выстрелы доносятся сверху, и, судя по звуку, они стреляют вниз.

Дверь-ловушка!

Мои глаза расширяются, когда я поворачиваю голову и смотрю на дверь-ловушку, ведущую в подвал из гостиной. Часть первоначальной конструкции дома, она полностью сделана из дерева.

И она не пуленепробиваемая.

– Я в жопе, – шепчу я себе, дико озираясь по сторонам.

Я могу перебежать дорогу и поспешить в комнату крови, но они, несомненно, успеют спуститься вниз до этого, и я стану прямой мишенью в открытом поле. Они выстрелят прежде, чем я успею что-либо сделать.

Нет, это не вариант.

Повернувшись, я осматриваю различные комнаты вокруг. Даже комната паники слишком далеко, но об этом не может быть и речи, пока Влада нет со мной. Я никогда не смогу спастись, зная, что он будет живой мишенью. Как бы он ни был искусен во всем, он не бессмертен.

Чуть ближе находится стрельбище, и когда я слышу звук деревянной защелки, то понимаю, что у меня есть все шансы попасть туда и, возможно, даже вооружиться.

Я бегу так быстро, как только могу, и успеваю добраться до двери как раз в тот момент, когда дверь-ловушка разбивается вдребезги. Закрывая дверь, я заставляю себя не отчаиваться. Мне просто нужно найти оружие и патроны.

Конечно, у меня было не так много уроков стрельбы, как хотелось бы, чтобы чувствовать себя комфортно с оружием, но, видимо, сегодняшний день – исключение. Открыв оружейный шкаф, я пытаюсь вспомнить уроки Влада. Мне нужно что-то, что может вместить наибольшее количество патронов, так как я знаю, что медленно перезаряжаюсь, а это время, которое я не могу терять.

Перебирая различные пистолеты, я наконец нахожу винтовку. Проверив патронник, я с радостью вижу, что он полностью заряжен, так что мне не придется тратить время на его поиски.

Вооружившись по максимуму, я направляюсь к планшету на стене, ввожу пароль и получаю доступ к трансляции из коридора.

Три человека внизу, обыскивают подвал, остальные все еще наверху.

Ладно, трое – это не так уж и много. Трое – это выполнимо.

Но не для меня.

Черт, но что я делаю? Я не воин. Я вообще далека от него, если принять во внимание тот факт, что я провела двадцать лет в проклятом монастыре. Но конфликту и смерти все равно, монахиня я или солдат, так что мне лучше надеть свои большие девчачьи трусики и мужественно пройти через это.

Сейчас мне просто нужно добраться до Влада.

Вздохнув, я киваю сама себе. Но когда я снова смотрю на экран, то понимаю, что люди уже направляются на другую сторону этажа.

В комнату крови.

Я не знаю, как они найдут Влада, и будет ли он в состоянии сражаться. Его настроение настолько переменчиво, что я просто не могу рисковать.

Сжав губы, я произношу небольшую молитву, прежде чем открыть дверь.

Винтовка под мышкой, стойка наготове, как он меня учил, я сажусь на сук и прицеливаюсь.

Трое мужчин стоят в строю, один впереди, двое позади. Мое преимущество в том, что они еще не осознали моего присутствия, поэтому я сосредоточилась на том, кто впереди, так как думаю, что он может быть лидером. Поскольку все они одеты в форму, скорее всего, с пуленепробиваемым снаряжением под ней, моя единственная ставка – голова.

Как только я прицелилась, навела винтовку на его затылок, на голую кожу между шеей и фуражкой, я нажала на спусковой крючок.

Я отшатываюсь назад, когда пуля летит к своей цели, быстро впиваясь в то место, где череп соединяется с шейными позвонками.

В долю секунды он падает на землю, двое других мужчин тут же бросаются ко мне, отдавая какие-то приказы.

Быстро моргая, я понимаю, что нельзя терять время. Не сейчас, когда они еще и стреляют в меня. Я едва успеваю броситься внутрь комнаты, прежде чем пули пролетают мимо двери.

Время не терпит, так как мне нужно быстро решить, как поступить. Мужчины наверняка придут в комнату, и, как и в коридоре, это открытое поле.

Пытаясь справиться с паникой, я понимаю, что единственное укрытие – это… за дверью.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, располагаюсь за дверью и жду, когда они ворвутся. Если я справилась с одним, значит, справлюсь и с другим, верно?

Надеюсь, что так.

Еще несколько секунд, и мужчины почти сносят дверь.

– Нам нужно попасть к Кузнецову, – замечает один, а другой ворчит, пальцами что-то показывая.

Я жду, пока они пройдут дальше в комнату, прежде чем объявить о своем присутствии. Крепко держа винтовку, я прицеливаюсь и попадаю одному из них в щеку.

Кровь выплескивается наружу, он падает на колени, его ружье падает на землю, его крик боли хуже женского. Я не успеваю даже подумать об этом, как вижу, что второй целится в меня.

Прежде чем я осознаю, что делаю, я тяну дверь на себя, используя ее как щит.

Пули попадают в стальную дверь, и я благодарна Владу за то, что он сделал весь этаж на заказ. Это, безусловно, сделало разницу между жизнью и смертью только что.

Раздумывая, что делать дальше, я рискую и бросаю винтовку.

В этот момент все зависит от времени, и то, что я потрачу время на прицеливание, может стоить мне драгоценных секунд. Обхватив пальцами рукоять ножа, я жду, пока пули затихнут, и заглядываю в комнату, тут же бросая в него нож.

Промахнулась.

Пули кончились, он бросает свое оружие и подбирает оружие своего погибшего друга.

Черт!

Уже на автомате, я снова открываю себя, мой взгляд проясняется, когда я устанавливаю с ним зрительный контакт. На его лице самодовольное выражение, как будто он уже победил, хотя его напарник сидит в кровавой бане, которую устроила я.

Я растягиваю губы в улыбке, прежде чем отвести плечо назад, готовясь к броску. Он ухмыляется, принимая мой нож, вероятно, ожидая, что я снова промахнусь.

Но у меня есть для него сюрприз.

В конце концов, если я что-то и умею делать хорошо, так это выживать.