Текст книги "Морально противоречивый (ЛП)"

Автор книги: Вероника Ланцет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц)

– Ты знаешь, что ты делаешь? – спрашиваю я, когда вижу, что кто-то еще выходит из клуба, его взгляд прикован к машине, которую мы сейчас пытаемся угнать.

– Может быть, – он сморщил нос, внимательно разглядывая провода.

– Думаю, тебе стоит поторопиться, потому что эти люди не кажутся слишком дружелюбными, – я указываю на трех мужчин, которые уже снимают с предохранителей свои пистолеты и целятся в нашу сторону.

– Почти, – бормочет Влад, подбрасывая провода вместе, пока не появляется искра. – Вот так, – говорит он, довольный собой.

Но как только машина оживает, на нас начинают сыпаться пули.

– Лежать! – Влад толкает меня вниз, моя голова ударяется о его колени. Он маневрирует машиной, ставит ее на задний ход как раз в тот момент, когда пули попадают в одно окно.

Нажав ногой на газ, он успешно покидает стоянку.

– Что теперь? – спрашиваю я, задыхаясь, когда наконец мне удается сесть прямо. Сет спокойно сидит сзади, его взгляд так же пуст, как и раньше.

Влад, напротив, с маниакальной улыбкой на лице мчится по улице.

– Итак, мы идем к черному входу и ждем, пока брокер уйдет с близнецами, – отвечает он, его голос полон энтузиазма.

– Тогда мы просто пойдем следом?

Влад кивает, а его глаза сверкают, когда он направляет машину к укромному месту в нескольких кварталах ниже. Припарковавшись недалеко от входа, он глушит двигатель, и мы ждем.

– Ты можешь рассказать мне больше об этой мутации? – я набралась смелости и спросила, так как в первый раз он не показался мне очень восприимчивым.

Он откинулся на сиденье, не сводя с меня глаз.

– Я мало что о ней знаю, только то, что в моем случае она вызывает приглушение эмоций, – начинает он, – исследований по этому поводу не так много, но один врач, с которым я разговаривал, отметил, что обычно она влияет на области эмоций и социальных взаимодействий.

– Твои эмоции приглушены? – спрашиваю я, быстро моргая, пытаясь переварить информацию.

Значит ли это, что у него нет чувств?

– Действительно, – его губы расширяются в улыбке, которая не доходит до его глаз. Я просто смотрю на него, прокручивая в голове каждый момент с нашего знакомства.

Его заученное поведение и социальные маски, которые он надевает. Лукавая улыбка, которую он наклеивает на свое лицо, чтобы все, что он говорит, воспринималось как шутка, даже если это совсем не так. То, как его слова кажутся забавными, но в них всегда скрыт двойной смысл, неизвестный никому, кроме него. Пустота в его взгляде, которую я замечаю в редкие незащищенные моменты, или то, как его глаза бродят по комнате, словно хищник, преследующий свою жертву.

Все это имеет смысл… И все же это не так.

Все в нем так тщательно продумано, так тонко подобрано, чтобы создать только определенный образ. А как же настоящий он? Сколько слоев мне придется содрать, прежде чем я встречу настоящего Влада?

– Тогда что ты чувствуешь? – я не хочу знать, но не могу не спросить.

– Правду? – его рот искривляется, и я киваю: – Ничего.

Ничего.

Это слово эхом отдается в моем мозгу, внезапное головокружение охватывает меня.

– Ничего, – повторяю я оцепенело, слова тонут в моей голове и заставляют мое сердце громко биться в груди, маленькая боль отдается в сердцевине моего существа.

– Я хочу есть, пить и… – бросив взгляд на Сета, он наклонился, чтобы прошептать: – трахаться, – прежде чем вернуться на свое место, – но это все. Я чувствую желание, но мои желания более эгоистичны, чем у большинства.

– Что ты имеешь в виду?

– Если я хочу что-то, то я беру это. Независимо от последствий, – он пожимает плечами. – Я просто научился играть с системой так, чтобы это не выглядело извращенно.

– Это так… – я пытаюсь изобразить улыбку, но все мое тело сопротивляется.

– Конечно, за эти годы мне удалось изучить социальные взаимодействия, и я усовершенствовал свой подход к людям. Я не совсем дикарь, – продолжает он, не замечая, как я механически киваю. – У меня есть разработанная мною почетная система добра и зла, и я всегда отплачиваю добром за добро. Видишь, я не такой уж сложный. На самом деле, можно утверждать, что отсутствие эмоций освобождает.

– Понятно, – я отвечаю неопределенно, а он, похоже, не замечает внезапной перемены в моем поведении.

Потому что одним словом он разрушил все мои надежды.

– Вот и он, – говорит Влад, готовя машину.

Мужчина ведет близнецов к машине, грузит их в кузов вместе с двумя охранниками, а затем садится за руль.

Когда он уезжает, то Влад следует за ним.

Сложив руки на коленях, я смотрю в окно, отгораживаясь от всего.

Он не может чувствовать.

Я всегда хотела одного. Быть любимой. Когда-то я хотела быть для кого-то самым важным человеком, и вот, когда я подумала, что, возможно, нашла это, у меня это жестоко отняли.

Боже, это справедливо?

Может быть, мне следовало с самого начала все переосмыслить? В конце концов, он – безжалостный убийца. Как у такого человека могут быть нежные чувства? Или вообще какие-либо чувства?

Но я видела, как он обращался со мной, как заботился обо мне… как будто я была ему дорога. Впервые в жизни кто-то уделил мне столько внимания, и поэтому я позволила себе поверить, что, возможно, он что-то чувствует ко мне.

Но Владу чужды эмоции слово чувствовать.

Слезы застилают глаза, когда все фантазии, которые я строила в своем воображении, просто разбиваются вдребезги.

Мы продолжаем следовать за машиной, кажется, целую вечность, Влад принимает необходимые меры, чтобы люди в машине не заметили, что мы позади. Они въезжают на задворки заброшенной фабрики, и Влад притормаживает машину, паркуя ее у дороги.

– Странно, – замечает он, оглядывая местность, – я мог бы поклясться, что эти здания были перестроены.

Отстегнув ремень безопасности, он выходит из машины. Я делаю то же самое, но, когда я пытаюсь открыть дверь, то Влад останавливает меня, прижимая к ней руку.

– Оставайся здесь, – говорит он, глядя на Сета, – это небезопасно.

– Для тебя это тоже небезопасно, – протестую я, надавливая на дверь. – И ты не оставишь Сета со мной, – говорю я, прежде чем у него появляется шанс. – Он тоже может помочь тебе, если что-то случится внутри, – указываю я.

– Да, но я не хочу, чтобы ты была в опасности, – говорит он, пытаясь удержать меня в машине.

– Я не отпущу тебя одного. Так что решай быстрее, потому что в любом случае я иду за тобой, – заявляю я, складывая руки на груди.

Может, у него и нет чувств, но у меня их достаточно – для него.

Он размышляет над этим мгновение, а затем со вздохом соглашается, открывает передо мной дверь и помогает мне выйти.

– Ты всегда остаешься рядом со мной, – шепчет он мне на ухо, держа свою руку в моей.

Именно в такие моменты я чувствую, что ему не все равно. Иначе зачем бы ему так заботиться о моей безопасности?

Зная, что мне нужно быть начеку, я вытесняю разочарование из головы и сосредотачиваюсь на ситуации.

Сет идет позади нас, мы входим в склад, и первый этаж оказывается совершенно пустым и полуразрушенным.

– Куда они могли деться? – спрашиваю я, с недоумением оглядывая незанятое пространство.

– Здесь должно быть что-то рядом, – размышляет вслух Влад, сканируя окрестности. Он обходит стены, проверяя каждую щель.

– Они не могли просто исчезнуть, – бормочет он, ощупывая руками бетон стен. – Видишь это, – стучит он по одной стороне, затем перемещается на несколько футов, чтобы постучать по другой. – Здесь пусто, – говорит он и снова стучит, в ответ раздается пустой звук. – Здесь должно быть отверстие, – говорит он сам себе, ощупывая поверхность стены.

Мы с Сетом остаемся в стороне, оставляя Влада заниматься своими делами, поскольку очевидно, что он справится с этим.

– Вот, – он двигает камень, и в стене появляется трещина, часть которой выбивается, выступая наружу. Ухватившись за него, Влад дергает его к себе, открывая дверь.

– Интересно, – бормочет он, махая нам рукой.

Снова взяв меня за руку, мы входим в туннель.

Нам не требуется много времени, чтобы добраться до другой комнаты, свет проникает в туннель и подтверждает, что фабрика действительно кем-то используется.

– Шшш, – Влад подносит руку к губам, делая шаг вперед, из другой комнаты раздаются голоса.

– Мы должны держать это в тайне как можно дольше, – говорит один из мужчин.

– Ему срочно нужны дети, – отвечает другой, – с остальными уже покончено. Мальчик умер, а девочка сломлена. Он не думает, что сможет что-то спасти, а сучка больше не может забеременеть.

– А чего ты ожидал, Глен? Он слишком долго использовал ее как маточную кобылу. Я удивлен, что она продержалась до сих пор, – вздыхает он, и я слышу, как кто-то вышагивает вокруг.

– Вы же знаете, какая это редкость. Он потратил десятилетия на поиски новых подопытных, и едва ли может найти их раз в несколько лет. И даже тогда. Мы говорим о революции в военном деле, Патрик. Сейчас это трудно, но через несколько лет, когда его изучения будут завершены, страны начнут жаждать его исследований.

– Мне это не нравится. Он слишком рискует.

– Твоя задача не в том, чтобы это нравилось. Просто выполняй свои задания. Мне нужно полное обследование близнецов, и дай мне знать, можно ли что-нибудь спасти от остальных. Иногда он любит оставлять себе органы, – говорит Глен, и становится ясно, что он здесь главный.

– Хорошо, – соглашается Патрик, и тут мы слышим еще одно шарканье.

Влад напряжен, внимательно следя за разговором. Он поворачивается ко мне, кладя руку на нож, который он спрятал в задней части моих брюк. Я киваю ему и смотрю, как он достает свои собственные ножи, предлагая несколько Сету. Тот решительно качает головой, указывая на свои руки и кулаки.

Влад поднимает на него бровь, но в конце концов с улыбкой пожимает плечами.

Подняв три пальца вверх, он медленно опускает каждый из них, давая нам сигнал зайти в комнату. Он первым врывается внутрь, мгновенно обездвиживая одного мужчину, и кивает Сету, чтобы тот сделал то же самое с другим.

Я смотрю между ними, замечая, что один из них одет в белый халат, а на другом серый костюм.

– Полагаю, ты – Патрик, – Влад указывает на человека в белом, который в настоящее время борется в руках Сета, – а ты – Глен, – он подталкивает мужчину, при этом его колени подгибаются и ударяются об пол.

– Кто… кто ты? – кричит Глен в страхе, глядя то на Влада, то на Сета.

– В зависимости от ваших ответов… – Влад прервался, улыбаясь от уха до уха, прежде чем добавить, – Дьявол или…, – он поджал губы, решаясь, – дьявол.

– Я ничего не делал! – Патрик поспешил заявить о своей невиновности. – Они мне платят. Я просто выполняю свою работу. Пожалуйста… У меня есть семья…

Влад бросает на него взгляд.

– А мне все равно. Побереги дыхание, – закатывает он глаза, прежде чем повернуться к Глену. – Итак, где близнецы?

Он дрожит с головы до ног, и, кажется, становится только хуже, поскольку терпение Влада подходит к концу.

– Ты не можешь их забрать, – скулит он, пытаясь вырваться из захвата. Влад со скучающим выражением лица достает один нож и проводит им по горлу Глена.

– И ты не в своей тарелке, Глен, – начинает Влад, проводя ножом по его лицу. – Позволь мне рассказать тебе, как все будет происходить. Ты скажешь мне, где близнецы, а потом ответишь на мои вопросы о твоем боссе, Майлзе. – Глен бледнеет, услышав имя Майлза, а Влад лишь улыбается ему. – Если ты будешь сотрудничать, то я убью тебя быстро. Если нет, то мне придется просто вынимать по одной части тела за раз.

Подняв глаза, он обращается к Патрику.

– Ты доктор, не так ли? – мужчина медленно кивает, или настолько, насколько он может, учитывая крепкую хватку Сета. – Хорошо. Почему бы тебе не рассказать моему приятелю, Глену, как больно прокалывать барабанную перепонку. – Влад усмехается, прикладывая кончик ножа прямо к уху Глена. – Я тебя не слышу, – говорит он певучим голосом, когда Патрик не сразу отвечает.

– Это очень… очень, – проглатывает он, – больно.

– Вот и все, Глен! Профессиональное мнение.

– Я не могу сказать! – восклицает он, – он убьет меня, – кричит мужчина, слезы собираются в уголках его глаз.

– Глен, Глен, – качает головой Влад. – Мы немного слабы, не так ли? – с разочарованным вздохом Влад вонзает острие ножа в ухо Глена. Его глаза расширяются, рот открывается в шоке, а с губ срывается пронзительный крик.

– Я скажу тебе! Я скажу тебе! – он кричит как раз в тот момент, когда из его уха льется кровь. – Они в смотровой комнате. Последняя… последняя дверь, – выдыхает он, все его тело сотрясает дрожь.

– Сиси, ты можешь взять близнецов? – спрашивает Влад, и я киваю, быстро двигаясь в направлении, указанном Гленом, и оставляя Влада допрашивать их дальше.

Я замечаю дверь и, направляясь к ней, слышу новые крики – свидетельство того, что Глен и Патрик, возможно, не были слишком откровенны в своих ответах.

И когда я вхожу в комнату, то понимаю, что ничто из того, что Влад мог сделать с этими мужчинами, не сможет компенсировать тот ужас, который я вижу.

Близнецы сгрудились в углу, прижавшись друг к другу, чтобы согреться. В центре комнаты стоят две хирургические кровати, на каждой из которых лежит человек.

Мертвый.

Я осторожно подхожу к кроватям, и мне приходится сделать глубокий вдох при виде этого зрелища. Два ребенка, оба разрезаны от шеи до таза, их грудные полости обнажены, органы помещены в какие-то контейнеры рядом с ними. Похоже, это своего рода комната для вскрытия, и мое сердце разрывается еще больше, когда я слышу тоненький голосок.

– Не смотри.

Обернувшись, я вижу маленького мальчика, который прикрывает свою сестру, задвигая ее за спину, когда он обращается ко мне.

– Привет, – неуверенно говорю я, не зная, как их утешить или заставить довериться мне.

Мальчик смотрит на меня с подозрением.

– Кто ты? – сужает он глаза, раскинув одну руку, чтобы держать сестру сзади.

– Я здесь, чтобы отвезти вас домой, – говорю я, наблюдая, как он сморщил нос, оценивая меня с головы до ног. – Вы хотите домой?

На мгновение он ничего не отвечает.

Но потом я слышу мягкий голос девочки, когда она произносит одно единственное «да».

– Позвольте мне отвезти вас домой. – Я делаю шаг к ним. – Обещаю, что отведу вас домой. – Я приседаю перед близнецами в шаге от них, даря им трепетную улыбку и надеясь, что они почувствуют себя комфортно, доверившись мне.

– Ты обещаешь? – снова спрашивает девочка, и ее брат толкает ее в спину.

– Прекрати, Лейла, – шипит он на нее.

– Все в порядке. Это нормально быть подозрительным, особенно после того, что с вами случилось. Но мы с другом были там и видели, как вас забрали. Мы последовали за вами сюда и хотим помочь вам вернуться к своей семьи, – изо всех сил стараюсь объяснить я.

– Пожалуйста, Лео, – говорит девочка, ущипнув брата, – пойдем домой.

Лео выглядит неуверенным, глядя между мной и своей сестрой, но, увидев выражение лица Лейлы, кажется, заставляет его пересмотреть свою позицию.

– Хорошо, – он делает шаг ко мне, все еще держа сестру позади.

Я протягиваю руку, чтобы взять его за руку, и удивляюсь, когда он позволяет это сделать.

– Все будет хорошо, – повторяю я, надеясь, что мое обещание не будет напрасным.

Мы возвращаемся к Владу и Сету, а Глен уже мертв, его череп наполовину открыт, мозг виден сквозь трещины в кости.

Я держу детей позади, чтобы они не видели резни, но, учитывая обилие крови на полу, я не могу удержаться, когда проверяю Влада.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, и он резко поднимает голову, будто не замечая моего присутствия. Он бодро кивает мне, его нога вылетает, чтобы пнуть труп Глена на землю, прежде чем сосредоточиться на Патрике.

– Сет, почему бы тебе не отвести детей в машину, – рассеянно говорит Влад, хватаясь за Патрика и опуская его на пол.

Сет тут же подчиняется, подходит ко мне и быстро берет по одному ребенку на руки. Близнецы слишком потрясены размерами и внешностью Сета, чтобы протестовать, они смотрят на него так, будто никогда раньше не видели человека.

Он кивает мне, прежде чем вернуться к детям.

– В комнате было два детских тела. Вскрытые, – говорю я Владу, пристраиваясь рядом с ним.

– Работа дока, неудивительно, – комментирует он, его взгляд прикован к Патрику.

– Ты должен был позволить мне отвести детей в машину. Если они станут беспокойными или будут задавать вопросы, Сет не сможет на них ответить.

– Я должен был, – отвечает он неопределенно, – но ты всегда рядом со мной. Всегда.

Схватив Патрика за затылок, он тащит его в сторону комнаты для вскрытия.

– Теперь оценим твои навыки дока, – говорит он, подавая мне знак следовать за ним.

Влад пинком открывает дверь, выбрасывая Патрика на середину комнаты, пока тот оценивает обстановку.

– Говори! – приказывает он ему, и я вижу, что он больше не настроен шутить.

Его губы кривятся от отвращения, когда он осматривает туши детей, и его рука вырывается, душит Патрика и поднимает его в воздух.

– Я сказал, говори, – Влад снова выкрикивает, прихлопывая его на одном из столов. Его рука перемещается на затылок, когда он просовывает голову в открытую грудную клетку одного из детей.

– Видишь, это твоя блестящая работа. Как это выглядит вблизи? – спрашивает он, и Патрик издает чмокающие звуки, его руки хлопают вокруг.

Мне так противно от того, что они делают с детьми, что я могу только надеяться, что Влад отдаст ему должное. Я пробегаю глазами по инструментам, беру несколько и кладу рядом с Владом.

– Он должен почувствовать это на своей шкуре, – киваю я в сторону Патрика, внутри меня зарождается больное желание. Я хочу увидеть, как он будет страдать за то, что сделал. Даже больше, чем Глен, я хочу увидеть, как он будет умолять о жизни, пока Влад будет вскрывать его, как лабораторную крысу.

– Леди, как прикажите, – улыбается Влад, посылая мне воздушный поцелуй, а затем снова становится серьезным и выдергивает Патрика из полости. Он тяжело дышит, задыхаясь, его глаза расширены от ужаса, когда он смотрит между нами.

– Поговорим или…

– Я просто делаю то, за что мне платят! – восклицает он, близкий к слезам.

– И что это?

– Они приносят мне людей… детей… и я провожу их медосмотр, если они живы. Если они мертвы… – он запнулся, глядя на трупы на столе, – я провожу вскрытие.

– Зачем? Что ищет Майлз?

– Провал, – говорит Патрик низким голосом.

– Провал? – повторяю я вслух, хмурясь от его выбора слов.

– Он хочет знать, почему его эксперименты провалились, – объясняет Патрик.

– Какие эксперименты?

– Я не могу… – говорит он, беспокойно двигаясь в захвате Влада. Он становится все более тревожным, чем больше Влад расспрашивает о Майлзе.

Из ниоткуда он толкается ногами на кровать, ненадолго вырываясь из объятий Влада. Но вместо того, чтобы бежать, он тянется к инструментам, берет скальпель и приставляет его к своей шее.

– Моя семья… – качает он головой, делая несколько шагов назад, пока не упирается в стойку. Одна рука на скальпеле, другая ищет что-то под столом. – Мне жаль, – произносит он перед тем, как погрузить скальпель в собственную шею, кровь хлещет свободно, глаза пустые и безжизненные, когда он падает на пол.

В это же время в здании раздается сигнал тревоги, сопровождаемый роботизированным голосом, ведущим обратный отсчет.

Глаза Влада расширяются, и он тут же тянется ко мне, беря меня на руки, когда начинает бежать.

– Держись крепче, – шепчет он мне в волосы, пока бежит к туннелю, и едва успевает добежать до него, как огромный взрыв бросает нас обоих вперед.

Прижимая меня к своей груди, он пытается принять на себя основную тяжесть падения, но почему-то я чувствую боль в виске, прежде чем все исчезает.

Глава 16

Влад

– Сиси, – простонал я, переворачиваясь и беря ее на руки.

Чертов Патрик. Я не считал его верным. На самом деле, я думал, что он будет самым слабым звеном между ними. И уж точно не думал, что в лаборатории есть режим самоуничтожения. И теперь мне стало еще любопытнее, что они скрывают.

Я сажусь, раздраженно глядя на разрушения вокруг нас.

По крайней мере, мы выбрались вовремя.

– Сиси, – я трясу ее, но она не реагирует.

Нахмурившись, я перетаскиваю ее к себе на колени, руками проверяя ее тело на наличие ран.

– Сиси, это не смешно, – добавляю я на случай, если она решила подшутить надо мной.

И тут моя рука проводит по ее лбу, и маленькая струйка крови начинает стекать по ее виску, покрывая мои пальцы в процессе.

Мои глаза задерживаются на оттенке красного цвета ее крови, мои веки смыкаются, когда я подношу пальцы ко рту, пробуя ее на вкус.

Черт.

Я уже чувствую, что соскальзываю, соблазн крови почти слишком велик.

Еще…

Мои руки сжимаются в кулаки, и я пытаюсь сопротивляться, сосредоточившись вместо этого на все еще дышащем человеке в моих руках.

Сосредоточиться.

– Сиси? – мой голос дрожит, когда я трясу ее, пытаясь заставить ее реагировать.

Я не могу потерять ее, потому что она единственная, кто может вернуть меня… единственная.

Я пытаюсь регулировать свое дыхание, одновременно ощупывая ее тело на предмет новых повреждений. Рана на голове может оказаться опасной. Информация проникает в мой мозг, и я сосредотачиваюсь на ней. Факты в безопасности, наука в безопасности.

Еще один глубокий вдох.

Быстро достав телефон из кармана, я включаю вспышку. Затем я поднимаю одно веко, направляю свет в ее глаз и наблюдаю, как он сужается, встречая свет. Впервые, как будто обеспокоенная настойчивым светом, она начинает двигаться в моих руках, с ее губ срывается слабый стон.

Я вздыхаю с облегчением.

С ней все в порядке.

– Сиси, – говорю я более мягким тоном, поднося пальцы к ее лицу, поглаживая щеку и избегая смотреть на манящую кровь, окрасившую ее бледные черты.

Боже, но это похоже на пиршество для голодающего.

– Что… – шепчет она, хныча от боли, прижимаясь лицом к моей рубашке.

Не теряя времени, я прижимаю ее к своей груди, удерживая весь вес ее тела, пока встаю. Меня немного трясет, вероятно, от переизбытка адреналина, но сейчас самое главное – вернуть Сиси в мой дом и обеспечить ей необходимый уход.

Я почти бегу к машине, где Сет уже стоит снаружи и ждет. Увидев Сиси у меня на руках, он вопросительно смотрит на меня.

– С ней все будет в порядке, – говорю я ему, отказываясь верить, что может случится что-то ужасное.

Дети затихают сзади, когда я кладу Сиси рядом с ними, и оба смотрят на нее с тревогой в глазах. Учитывая, что у них такое же состояние, как у нас с Ваней, они выглядят более сочувствующими, чем мы когда-либо.

Сет пристегивается на сиденье рядом со мной, и я готов ехать.

Я возвращаюсь в комплекс в рекордные сроки, приказываю Максиму устроить Сета и передаю детей его жене, которая единственная женщина, живущая здесь, и которая может знать, как вести себя с детьми.

Когда всем есть чем заняться, я звоню Саше, нашему постоянному врачу, чтобы он осмотрел травму Сиси.

Придя в свою комнату, я снимаю с нее одежду, одеваю ее в одну из своих рубашек, чтобы ей было удобнее. Положив ее на кровать, я быстро беру влажное полотенце из ванной и промываю ее рану.

– Ты слышишь меня, дьяволица? – спрашиваю я, осторожно вытирая кровь с ее лица.

– Ммм, – издает она низкий горловой звук, ворочаясь в постели, словно не может найти удобное положение. – Что случилось? – зевает она, медленно открывая глаза, чтобы посмотреть на меня.

Я всегда удивлялся цвету ее глаз – светло-янтарный, с темными крапинками. Они просто завораживают, и иногда я нахожу себя потерянным в них, почти, как если бы я был потерян в красноте крови. Мир исчезает, когда она обращает свой взгляд в мою сторону, хлопая красивыми ресницами и заставляя меня потерять рассудок.

В буквальном смысле.

Как человека, который гордится своим острым интеллектом, тот факт, что я могу так легко потерять рассудок в ее присутствии, немного беспокоит.

– Произошел взрыв, – объясняю я, что случилось и что сейчас мы находимся в моей комнате.

Она немного дезориентирована, осматривается, приподнимается на локтях, чтобы сделать глоток воды.

К счастью, Саша подоспел вовремя. Он вошел и провел осмотр, заверив меня, что ее рана не представляет собой ничего серьезного и что я должен дать ей отдохнуть, но наблюдать за ней в течение ночи. Поблагодарив его, я поворачиваюсь обратно к Сиси, которая хмурится в замешательстве.

– Мне нужно домой, – бормочет она, вскарабкиваясь с кровати и направляясь к двери.

– Нет, не нужно, – я останавливаю Сиси, кладу руки ей на плечо, чтобы поддержать ее.

– Но.… – хмурится она, все еще глядя в сторону.

– Я разберусь с этим, – говорю я ей, уже обдумывая способы, как сделать так, чтобы никто не узнал о ее пропаже. – Ты знаешь, что можешь доверять мне, дьяволица. – Я подмигиваю ей, пытаясь придать немного легкомыслия.

– Хорошо, – кивает она, слегка покачиваясь на ногах.

– Я держу тебя, – подхватываю ее на руки, возвращаю в постель и натягиваю одеяло на ее тело.

– Дети? – спрашивает она, поворачиваясь на бок и подкладывая руки под голову.

– Они в порядке. Сет тоже, – отвечаю я, смахивая ее волосы с лица.

Саша наложил пластырь на рану над ее виском.

– Болит? – спрашиваю я, проводя рукой по марле. Она слегка качает головой, испуская большой зевок.

– Я чувствую себя усталой, – шепчет она, выглядя изможденной.

– Отдыхай, – говорю я, поглаживая ее лоб, – Я присмотрю за тобой.

– Ты можешь… – она запнулась, и, клянусь, я заметил, как по ее щекам пополз румянец. – Ты можешь, – прочищает она горло, – лечь со мной в постель?

– Ты хочешь, чтобы я лег с тобой в постель? – улыбка расползается по моему лицу. – Должно быть, это моя магнетическая харизма, которая очаровывает даже выздоравливающих, – едва я закончил фразу, как она ударила меня.

– Хорошо, тогда не надо, – дуется она на меня, поворачиваясь ко мне спиной.

– Нет, нет, – восклицаю я, быстро сбрасывая с себя одежду и ложась с ней в постель. – Ты не избавишься от меня, Дьяволица, – говорю я, придвигаясь ближе к ней.

Ее губы растягиваются в улыбке, когда она проводит рукой по моей груди, кладет голову мне на плечо и быстро целует меня.

– Ты нашел то, что хотел сегодня? – спрашивает она.

Обхватив ее за спину, я притягиваю ее к себе, упираясь подбородком в ее макушку.

– Не знаю, – честно признаюсь я.

Конечно, я что-то узнал. Но это только запутало меня еще больше. Мне нужно больше времени, чтобы собрать все кусочки воедино, чтобы получить полную картину.

– Одно я знаю точно. Эти люди более могущественны, чем я считал ранее. По крайней мере, теперь я знаю правду о том, почему нас с Ваней забрали, когда мы были маленькими.

– О твоем состоянии, – добавляет Сиси, и я киваю.

– Если бы я только мог вспомнить, что произошло в те годы… Я бы лучше понимал, как действуют эти люди, ведь ясно, что они проводят эксперименты над людьми.

– Ты… – начинает она, хмурясь, – ты думаешь, что они делали это и с тобой?

– Если и делали, то я не помню. Может быть, это было слишком ужасно, и я просто заблокировал все это, – шучу я, но Сиси не находит это смешным.

– Не надо… – она поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза, – это не смешно, что они могли… – она прерывается, когда проводит пальцем по выпуклостям на моем животе.

– Боже, – шепчет она, садясь и проводя руками по моей груди. – Вот почему у тебя так много татуировок, не так ли? – Сиси поднимает голову, ее взгляд обвиняющий. – Боже мой, их так много… – она качает головой, продолжая натыкаться на шрам за шрамом.

Длинные, неровные линии, похожие на швы хирурга, испещряют весь мой торс. До того, как я покрыл их чернилами, я был похожа на франкенштейновского монстра, части тела сшиты вместе, чтобы создать видимость чего-то человеческого, хотя по сути это было не так. Я до сих пор помню взгляды жалости, которые, тем не менее, превращались в ужас, когда люди отворачивались от меня в отвращении.

Урод.

Мишина кличка могла бы подойти, ведь я был неправильным не только внутри. Я был неправильным и снаружи.

Я кладу свою руку на ее, останавливая.

– Ты слишком умна для своего собственного блага, дьяволица, – говорю я, пристально глядя на нее.

Я не хочу, чтобы она знала эту часть моей жизни, так же как не хочу, чтобы она смотрела на меня по-другому. Я всегда знал, кто я такой, но перспектива того, что она тоже узнает, необычайно пугает.

И как ей удалось связать то, что она видела на фабрике, со шрамами на моем теле – уму непостижимо.

– Это правда, не так ли? – продолжает она, ее лицо наполнено беспокойством.

– Может быть, – я пожимаю плечами. – Я не помню.

Формально это правда, но впервые я чувствую себя неуютно в своей шкуре. Кроме Вани, никто никогда не видел и не трогал мои шрамы. Но поскольку она всего лишь плод моего воображения, я не думаю, что она считается.

– Влад, это ужасно, – шепчет она, слезы скапливаются в уголках ее глаз.

Я замираю, ошеломленный, когда вижу, как одна слезинка скатилась по ее щеке.

– Ты… – Я дважды моргаю, не понимая, что происходит. – Ты плачешь, – оцепенело говорю я, – из-за меня…

– Конечно, дурак, – она опускает кулак на мою грудь, нанося легкий удар. – Как я могу не плакать, когда мне просто нужно закрыть глаза и увидеть ребенка, которым ты был, и то, что они должны были с тобой сделать, – фыркает она, и еще больше слез падает по ее щекам.

– Сиси, – произношу я ее имя, впервые потеряв дар речи.

Никто никогда не плакал по мне. Никому не было до меня дела.

Я медленно поднимаю руки, смахивая слезы большими пальцами, просто потрясённый тем, что кто-то может плакать из-за меня.

– Не надо, Сиси, – произношу я хрипло, – я не стою твоих слез, – говорю я ей, нежно поглаживая ее по щекам.

Иногда я больше животное, чем человек, а животные, конечно, не заслуживают ее неположительных эмоций. Они вообще ничего не заслуживают.

– Ты, – она открывает губы от удивления, ее глаза расширены от боли. – О чем ты говоришь? – она качает головой, накрывая мою руку своей и поднося ее ко рту. – Ты этого стоишь, – она опускает поцелуй на мою открытую ладонь. – Ты стоишь этого для меня, – продолжает она, а я могу только смотреть на нее, не в силах справиться с ответами, которые она из меня вытягивает.

Хотелось бы мне иметь инструкцию. Тогда бы я знал, как реагировать, когда это утонченное существо решит потратить свою энергию на кого-то вроде меня.

– Ты этого достоин, – повторяет она, наклоняясь вперед, чтобы прикоснуться своими губами к моим, проводя ими взад-вперед по моей коже. Я чувствую солоноватый вкус ее слез, и они пропитаны странным ароматом, вызывающим покалывание в моем теле.

Неудобно. Это вне зоны моего комфорта.

– Сиси, – простонал я, но она просто продолжает свои ласки, целуя мою шею, а затем переходит ниже, к груди. – Что ты делаешь?

– Показываю тебе, что ты достоин, – говорит она на моей коже, облизывая ее один раз, прежде чем выпустить горячий воздух и заставить меня дрожать.