Текст книги "Эрбат. Пленники дорог (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 62 (всего у книги 77 страниц)
– Жаль, что я не могу стереть ваш трижды проклятый Нерг с лица земли! – скрипнул зубами Кисс. – Как она терпит вас, кровососов, не понимаю!
– Ну, с тобой, ничтожество, все более или менее ясно. Знаешь, в чем разница между мной и вами? Примерно такая же, как между кинжалом из нахипурской стали и этим невесть как держащимся наконечником на корявом обрубке дерева, который валяется у тебя под ногами. Подобное убожество, состряпанное своими руками, позволяю оставить при тебе, и можешь любоваться им сколько хочешь. Разрешаю даже попытаться им кого-то поковырять, если, конечно, ты сумеешь это сделать подобной козявкой. Детских игрушек я не боюсь… Все, хватит разговоров впустую! И чтоб больше я от тебя ни звука не слышал, а иначе в тот же миг без языка останешься! Только пикни еще разок – и сию же секунду у тебя его изо рта вырежут и при тебе собаке скормят!
– Еще вопрос – поторопилась я вмешаться в их разговор, пока Кисс ничего не успел произнести в ответ колдуну. – А что такое делал в нашей стране Канн – Хисс Д'Рейурр, ваш приятель? Для чего он вообще сюда заявился? Сидел бы в Нерге, в своей лаборатории…
– Да, Нерг, милый жаркий край, куда вечно стремятся наши сердца… Ах, если бы можно было целиком посвятить себя науке, разгадке ее сладких тайн, постоянным опытам и исследованиям, изучениям древних книг!.. Никто из людишек не знает, да и не дано вам понять того, какое это счастье – сидеть за толстыми фолиантами, или с чернильницей и пером над стопкой чистых листов бумаги, полностью отдаваясь любимому занятию – развитию науки во славу великого Нерга! Но каждый из нас, верных сынов Великого Сета, считает своим первейшим долгом преданно служить своей стране не только полученными знаниями, но и несколько в иной плоскости приближать момент великого торжества – господства Нерга над всем миром! Чтоб ты знала: мой покойный друг, дорогуша, был одним из тех, кто создавал сеть преданных агентов Великого Нерга в вашей холодной и дикой стране. Кстати, с полученным заданием он справлялся неплохо.
– Я это заметила. Причем на собственной шкуре…
– Что же касается конкретно тебя… Ты, дрянь такая, являешь собой еще один наглядный пример того, отчего не следует ставить научные опыты за пределами Нерга! Это категорически запрещено, а подобные запреты всегда имеют под собой веские основания. В истории уже были некие сходные прецеденты… Но во многом я понимаю моего покойного друга… Что ж, хотя Канн – Хисс Д'Рейурр и дорого заплатил за свою ошибку, но, тем не менее, следует признать: определенного результата в своих разработках он добился. Так что я считаю своим долгом перед памятью моего друга доставить тебя в Нерг для дальнейшего изучения, причем сделать это надо как можно быстрей. Тем более что дорога туда не близкая, а возраст у тебя уже вплотную приближается к тому времени, когда нам следует поторапливаться с серией опытов. А не то еще сдохнешь до того, как мы успеем провести самые необходимые исследования…
– Неужели вы считаете, что я буду покорно следовать вашим приказам?
Колдун самодовольно рассмеялся. Кажется, мой вопрос его только позабавил.
– Подобное пустое самомнение можно услышать только от тупоумных людишек, непонятно по каким причинам вообразивших себя равными нам. Ту защиту, что ты поставила вокруг себя, сама, по своему собственному добровольному желанию, снимешь завтра же. Сейчас объясню, почему… Если же ты вздумаешь упрямиться по-прежнему… В любом случае я сумею пробить твою защиту в ближайшие день – два, а чуть позже вообще просто сотру ее в порошок. Дело в том, что я прекрасно помню направления, стиль и методы работы моего так рано погибшего друга, имею представления как о его знаниях, привычках и методах исследований, так и о его наработках и результатах опытов. В Нерге же сохранились и многие из его бумаг. Но это будет чуть позже. А сейчас мне надо проанализировать, какие именно знания заложил в тебя мой друг… Так что немного логического труда – и вскоре ты не сможешь больше устраивать со мной схватки, даже мысли такой не допустишь. В определенном смысле, до того момента, как ты окажешься в Нерге, у меня связаны руки – желательно, чтоб туда ты попала как можно более целой, с неповрежденными конечностями и целыми внутренними органами. Только оттого, как это ни досадно, я вынужден отложить настоящее наказание на некоторое время. Все же ты – единичный экземпляр, который надо временно поберечь. А уж по прибытии на место, в наших лабораториях великого Нерга, тебя разложат по кусочкам, причем можешь не сомневаться – лично я приму в том самое активное участие! Кстати, а ну-ка, скажи, как меня звать?
– Пошел ты знаешь куда, Адж – Гру Д'Жоор!..
– Вот, – довольно ухмыльнулся колдун, – а еще недавно утверждала, что мое имя выговорить не сумеешь! Но все равно: маленькое внушение ты получишь сейчас. Так, ерунда, совершеннейший пустяк, и то лишь для того, чтоб имела представление, что тебя ждет за малейшее неповиновение, и почему ты отныне будешь добровольно выполнять все мои приказы.
Колдун встал напротив нас, и с презрением оглядел меня, связанного Кисса, и примотанных к крепкому брусу перепуганных мальчишек. И еще у него во взгляде было нечто такое грязное, противоестественное, что у меня от неприятных предчувствий похолодело внутри.
– Не бойся, я тебя сейчас даже пальцем не трону. Баба ты, возможно, и смазливая, но не в моем вкусе. Старовата, да и предпочтения у меня несколько иные.
– Мне еще раз повторить, куда тебе надо идти, рожа холеная?
– Дерзишь. Что ж, спервоначалу такое бывает у многих. Правда, подобное быстро слетает без остатка. Завтра же будешь у меня в ногах ползать, не смея оторвать взгляд от грязной земли. А знаешь, почему? Потому, что в противном случае я здесь же, на твоих глазах, начну разбираться с твоими товарищами. Начну с твоего дружка. Уже успела снюхаться с ним? И без моего согласия, без разрешении своего хозяина… Это нарушение, за которое надо наказывать…
По знаку колдуна один из охранников подошел к Киссу, и несколько раз сильно, с оттяжкой, ударил его по почкам. После чего, как ни в чем небывало, охранник снова занял свое место у двери.
– Это так, для сведения. Не люблю, когда без разрешения трогают мое имущество…
– Я – не ваше имущество, и никогда им не буду!
– Эти слова – обычное заблуждение тупой индюшки. Так вот дорогуша, завтра я начну с твоего дружка. Если ты сама, добровольно, не снимешь свою защиту, то по моему приказу твоего приятеля начнут резать на куски прямо на твоих глазах. Там много чего можно охватить: нос, глаза, язык, руки – ноги… В общем, я найду, чего отрезать…
– Пугаешь?
– Просто обрисовываю ожидающие тебя перспективы, в которых за непослушание тебя ничего хорошего не ждет. Так вот, наказание за то, что ты осмелилась сделать по собственной недоразвитости, будет состоять из нескольких этапов. Прежде всего, душевную боль я тебе обеспечу уже сегодня. До утра в себя приходить будешь. А дальше поговорим насчет боли телесной… Тут у некоторых из тех, кто пришел со мной – он кивнул головой в сторону дверей, – было желание пообщаться с тобой наедине. Что ж, дело неплохое, но я решил, что подобное… воспитание отложу на утро. Они за ночь больше зла накопят, все тебе припомнят, и придумают, как можно отомстить… Так что обиженные тобой мужики навестят тебя, моя дорогая, завтра, и, очень на то надеюсь, душу себе отведут. С приятным времяпрепровождением здесь туго, так что развлечение с тобой внесет некое разнообразие в их скучную жизнь. Думаю, ты по своей деревенской серости пока еще не представляешь себе, на что способны два десятка злых мужиков, причем у большинства из которых есть все основания для недовольства именно тобой, моя дорогая. Так что кое-кто из них постарается отыграться за свои неприятности на тебе, частичной виновнице их бед. Ничего не имею против. Пусть пофантазируют, немного скинут душевное напряжение, благо у них для этого есть и время, и настроение. И только попробуй хоть что-то сделать этим мужикам! Малейшая попытка воздействия на них – и этих сопливых мальчишек, что находятся здесь, начнут резать на твоих глазах. Я лично буду наблюдать за процессом твоего… наказания, и сам подправлю, если что у них пойдет не так. Уродовать тебя я им, конечно, не позволю, но в грязь они тебя втопчут основательно. Сама себя грязью почувствуешь, причем не просто грязью, а смешанной пополам с вонючим дерьмом и навозом. Так что с нетерпением жди рассвета… Впрочем, кто знает, может, тебе подобное даже понравится… Ну, а потом наступит очередь твоего приятеля и оставшихся щенков.
– Скот! – это было единственное, что я смогла выдавить из себя через сведенные ненавистью губы.
– Что, деток пожалела? Это понятно: такие великовозрастные дуры, как ты, весьма сентиментальны и слезливы. Чего иного можно ожидать от самок – эрбатов, которые не могут иметь потомства? И запомни, что сдохнут они, эти сопляки весьма неприятно как для себя, так и для тебя, а я, со своей стороны, сделаю все, чтоб их смерть протекала у тебя на глазах. Ощущения получишь незабываемые. Надолго воспоминаний хватит. Хочу, чтоб ты знала, какие последствия будет иметь каждое из твоих непослушаний, или желание надерзить мне, или же попытка ослушаться моего приказа. В таком случае перед тобой каждый раз будет разворачиваться одно и то же… Что именно? Сейчас увидишь. И в будущем подобное будет происходить с каждым из тех, к кому ты будешь испытывать хоть малейшую привязанность или дружеские чувства. Если и это не поможет сбить с тебя хотя бы внешнюю спесь, то я прикажу доставить сюда кое – кого из тех, кого ты знала в своей прежней, деревенской жизни, и все повторится по-новой… Так что находись в приятном предвкушении до утра. Кроме того, я приготовил тебе немало сюрпризов. Но это будет потом. А сейчас я покажу тебе, каким образом я сохраняю свою молодость и здоровье, тем более, что к этому вопросу ты проявляла неподдельный интерес… И заодно знай, как из-за твоего неповиновения будут подыхать такие вот сопляки…
Он подошел к замершим от страха мальчишкам. Несколько долгих секунд он с мерзкой улыбкой рассматривал почти не дышащих от ужаса детей, а затем его палец уперся в сторону постаравшегося сжаться в комок Зяблика.
– Ты!
То, что произошло дальше, я не могла представить себе самых ужасных снах. Ничего более отвратительного и омерзительного я жизни своей не видела! Хотя, думаю, не я одна… Но видеть такие непотребства недопустимо ни в коем случае! Никакая нормальная психика подобного не выдержит! Пусть наш поселок и находится в глубинке, но некоторые страшные слухи долетают и до него. Нет, я, конечно, и раньше слышала про то, что на свете существуют и садисты, и извращенцы, но чтоб все это сочеталось в одном лице, и применялось в отношении маленького ребенка!.. Тех немыслимых извращений и мук, что вытворял с несчастным малышом мерзкий колдун, описать словами просто невозможно… Да и не надо! Ах ты, скот!.. Хотя при чем тут бедные животные? Им подобного и в голову не придет, а если бы вдруг и пришло, то другие животные при том его просто-напросто загрызут, чтоб своим присутствием не позорил стаю благородных животных! Такое с подобными себе может вытворять только человек, причем из тех, кого уже нельзя назвать человеком. Ну да, колдуны же не считают людей равными себе. Мы для них являемся чем-то вроде скота, только чуть более разумного… Грязная фантазия колдуна была настолько неуемна, а крики истязаемого Зяблика настолько страшны, что от отвратительного зрелища, разворачивающегося перед моими глазами, я едва не сошла с ума! Лучше бы он меня убил, чем заставлял смотреть на такое! Колдун понимал, что может по-настоящему причинить мне боль! И самое невероятное состояло в том, что я никак не могла потерять сознание! На меня напало безумие, я рвалась, кричала, умоляла, осыпала проклятиями колдуна, но все видела, все понимала… Можно сколько угодно закрывать глаза и твердить себе, что подобного на свете просто не может быть, и это просто кошмар наяву, но крики и слезы терзаемого Зяблика жгли меня, как огнем, ввинчивались в мои уши с таким чувством, будто туда заливали расплавленное железо… От чувства собственного бессилия изменить хоть что-то, или же невозможности помочь несчастному мальчику мне было еще хуже!
Не знаю, когда я провалилась в столь ожидаемое мною забытье… Но до того я успела увидеть и услышать почти все… Но чем видеть и слышать такое, лучше родиться слепым и глухим!
И в себя я пришла быстро. Как я поняла, за колдуном только – только закрылась дверь, и снаружи чуть слышно скрипел задвигаемый засов. Сквозь медленно расплывающиеся пятна перед глазами я пыталась увидеть, что сейчас твориться вокруг меня… В душе росла надежда, что все, виденное мной до обморока – это просто кошмар из того темного мира, к которому я уже стала привыкать…
Хотя на улице был уже вечер, но, тем не менее, заходящее солнце своими лучами пробивалось сквозь редкие щели в крыше амбара, и этот неяркий свет давал возможность рассмотреть то, что творится внутри. С трудом повернув голову, я увидела, что насмерть перепуганные мальчишки беззвучно плачут, а Кисс чуть ли не насквозь прокусил себе нижнюю губу. Мы все по-прежнему были крепко привязаны к брусу. Да уж, веревок они не пожалели… Каждого из нас чуть ли не сплошь в веревки замотали: и захочешь – не выберешься.
Где же Зяблик? Заставила себя посмотреть прямо, туда, где еще минуту назад стоял колдун. Напротив нас лежало обнаженное тельце, обтянутое сухой кожей. Да нет, не тельце. Это куда больше напоминало древний высохший скелетик, на котором по непонятной причине оказалась старая серая кожа. Нет, то, что сейчас лежит на полу, не может быть чудесным маленьким мальчиком с ясными глазами! Это труп давным – давно умершего древнего старичка, который по недоразумению природы оказался очень маленького роста! Вон, у него даже волосы на голове совсем седые, а у Зяблика были светлые кудряшки… Как бы отвечая на мой вопрос, раздался лишенный эмоций голос Кисса:
– Некоторые из темных магов считают, что жизнь и молодость из жертвы лучше и быстрей можно высосать в том случае, если тот человек мучается…
За эти дни я успела немного изучить Кисса, его привычки и поведение. Такой голос у него бывает лишь в том случае, когда он взбешен, и сдерживается из последних сил…
– Это… Зяблик?
– Да. Вернее, то, что осталось от него после того, как колдун забрал себе его жизнь. В очередной раз подправил свое здоровье и продлил молодость за чужой счет…
– Это по моей вине… Это я виновата… Но за что он с ним так?!
– Не казни себя. Думаю, колдун так же поступал и многими другими… Просто нам было наглядно показано то, что этот… извращенец делает за закрытыми дверями. Мне кажется, что у него за плечами не одна сотня таким образом загубленных жизней… И детских, и взрослых…
– Что? – я не узнала звуки, вылетающие из собственного горла. Это был хриплый сдавленный рык, а не мой голос…
– Лиа, я в своей жизни слышал немало разговоров о колдунах… Думаю, во много раз больше, чем доносилось до тебя. Одно время меня это интересовало… И многое из услышанного подтверждалось… Видишь ли, любой, будь он хоть трижды колдун, с годами стареет. Законы жизни и смерти одинаковы для всех. Понятно, что каждому из нас хочется долгие и долгие годы оставаться молодым, красивым, здоровым… Способов продления молодости совсем немного, и почти все они, скажем так, противоречат естественным законам жизни…
– Не понимаю… Или же просто не хочу понимать…
– Видишь ли, то, что мы сейчас видели, не особо поощряется даже в Нерге. Продлять свою молодость и поправлять здоровье подобным образом не так уж безопасно и для самого колдуна. Это как особая форма наркотика: привыкаешь к постоянным подпиткам жизненных сил со стороны, и с годами обходиться без них становится просто невозможным. Да и организм привыкает к постоянным вливаниям посторонних сил, и начинает требовать для себя все новые и новые жизни. Колдун как бы привязывается к источнику молодости и определенным способом попадает в зависимость от своего стремления вечно оставаться молодым и здоровым, полным сил. Он пойдет на все, лишь бы раздобыть себе очередную партию молодых жизней и в очередной раз укрепить свое здоровье. Тут есть еще одна особенность: чем старше такой колдун становится годами, тем больше и больше ему требуется чужих жизней для поддержания своей молодости и силы… Без постоянного жизненного притока со стороны тот, кто находится на подобной подпитке, может очень быстро постареть. Я уже сказал: природу не обманешь, она возьмет свое, как бы ты ни старался. И, по сути, это такая же зависимость, как и у любителей серого лотоса! Только те не могут жить без порошка, а эти – без чужих жизней. Вдобавок ко всему такие… способы продления здоровья и молодости накладывают определенный отпечаток на психику того, кто этим занимается – высасывает чужие жизни. Ты сама видела, насколько обесценивается в их глазах человек…
Про это, Кисс, мог и не говорить! Мне и так многое понятно, без твоих пояснений… То, что сейчас скопилось в моей душе, нельзя было назвать просто злостью. Слишком слабое название того, что я испытывала… Это было всепоглощающая, давящая, захлестывающая ненависть, равной которой я не знала никогда в жизни! Когда-то я испытывала нечто отдаленно похожее: это произошло еще в моем родном поселке, когда впервые поучила зятька скалкой… Именно тогда у меня что-то сломалось в душе, и я перестала быть баттом… Но по сравнению с моей нынешней ненавистью то давнее чувство даже рядом встать не может! Во мне просто плескалось море ненависти, отчаяния, яростной злобы… Отдаленно, краем сознания я понимала: если все это выльется в приступ, то он будет страшен, и неизвестно сколько продлиться по времени…
Так, значит, Адж – Гру Д'Жоор, – в бешенстве подумала я, – значит, ты уверен, что отныне я у тебя в руках? Думаешь, что все знаешь о людях, считаешь их кем-то вроде безответного скота, которым можно пользоваться по своему желанию? Считаешь, если людей еще и припугнуть, то они в дальнейшем и не пикнут, кто бы и что бы с ними не творил? Да, долгие годы общения с теми беззащитными, кого ты безбоязненно убивал, создали у тебя обманчивое впечатление обо всех людях! А напрасно… Ты слишком презираешь нас, и слишком высокого мнения о себе, чтоб принимать большинство из людей всерьез. Зря. Излишнее самомнение погубило многих, и ты – не исключение… Дерьмо такое, в моем случае ты упустил кое-что из виду! Я тоже многое знаю о тебе, и обладаю некоторыми познаниями из тех наук, что вложил в меня твой приятель, и кое-какими умениями… Не знаю, правда, зачем он это сделал, экспериментатор недоделанный! Помнится, хотел что-то доказать Адж – Гру Д'Жоору, или же у него в отношении меня были совершенно иные планы… Впрочем, ответ на этот вопрос уже не столь важен! Пока предок скрывал от меня эти самые возможности, колдун мог одержать надо мной верх, но не сейчас!..
В любом случае, главное – успеть до приступа!.. Успеть, успеть…
– Кисс, – все тем же хриплым голосом сказала я, – Кисс, у тебя под ногами лежит то самое оружие с наконечником, которое ты сделал… Я до него не могу дотянуться… Подтолкни его ко мне…
Надо отдать Киссу должное: он не стал задавать мне никаких вопросов. С трудом дотянувшись ногой до куска дерева с косо сидящим наконечником, он несильным, но точным ударом отправил его в мою сторону. Мне оставалось лишь придержать ногой направленную ко мне деревяшку, и подтолкнуть к себе как можно ближе. Вот так, пожалуй, будет в самый раз… Сколько времени я трачу напрасно! Быстрей, быстрей, иначе опоздаю… Чувствую, приступ уже близок…
Сосредоточилась на своей ненависти, стала собирать ее так же, как хозяйка на кухне собирает в кучу рассыпанную по полу муку. Будто скребком прошлась по душе, сгребая все то, что там саднило, нарывало, болело, ненавидело… Надо же, а этой дряни набирается немало! Как много, оказывается, с годами у меня в душе накопилось грязи, причем весьма мерзкой… Беспрерывно находила и добавляла к ядовитой куче все новые и новые крохи негативных чувств (а интересно, что это такое? Я и слов-то таких раньше не знала…)… Собрала из окружающего меня пространства разлитый в воздухе страх, боль, зло, тем более что этого добра здесь было в избытке… Да еще и из накатывающего на меня черного мира я стала вытягивать ненависть чуть ли не беспрерывно текущим ручьем, благо там жестокости и ненависти были целые моря…
Так, все, собрала достаточно, да и тянуть больше не стоит. И без того слишком затянула время, могу не успеть… Всю собранную в душе и притянутую со стороны грязь слила воедино. Сжала ее, скатала в шар… Потом аккуратно, стараясь не промахнуться, отправила эту собранную гадость на тот наконечник стрелы, что лежал у моих ног.
Со стороны подобное, надо думать, выглядело необычно. Неизвестно откуда взявшаяся капля неприятного красноватого цвета медленно, немного светясь и зависая в воздухе, опускается вниз. Когда же она коснулась железного наконечника то, в отличие от капли дождя, не стекла вниз, а будто бы растворилась в металле, словно в воде. На мгновение после того железный наконечник стал светиться обжигающе – красным, будто лежал раскаленным на наковальне кузнеца. Затем, опять – таки, на какой-то краткий миг, преобразился: превратился из раскаленного в искристо – прозрачный, будто целиком выточенный из горного хрусталя. А спустя еще секунду сияние погасло, и перед нами лежало все то же довольно нелепое оружие с косо сидящим шероховатым наконечником, сделанным или в шутку, или по ошибке…
Спасибо вам, Пресветлые Небеса, я успела! И прежде чем провалиться в уже привычный мне черный мир, я на всякий случай оттолкнула ногой все ту же деревяшку с криво сидящим наконечником подальше от себя. Мало ли что может случиться, а к этой вещи лишний раз лучше не прикасаться…
Когда я вынырнула из своего сумрачного мира, то, судя по всему, за дверями амбара была уже глубокая ночь. Я была разбита до такого состояния, что с трудом смогла приоткрыть глаза. Даже пошевелиться сил нет… Темно, хоть глаз коли… Хочется надеяться, что это просто ночь, и я не ослепла от приступа – я слыхала, у эрбатов такое иногда случается… И еще надеюсь, что парни здесь, и их никуда не увели. И как тихо вокруг… Боюсь даже спрашивать, есть ли кто рядом… А вдруг всех увели от меня, и я осталась одна? Но Кисс совершенно непонятным образом понял, что я пришла в себя.
– Лиа, ты как? С тобой все в порядке?
– Если бы…
– И все же? Как чувствуешь себя?
– Спасибо, хреново… Впрочем и вам, думаю, ничуть не лучше…
На душе было так скверно, что и не высказать. Просто жить не хочется… И продолжающееся онемение во всем теле… Как ни старалась, я не смогла пошевелить руками. Бедные мои руки, второй раз за сутки затекают до такого состояния, что, того и гляди, отвалятся…
– Что, рук не ощущаешь? Понимаю… У нас то же самое… Как видно, здешние охранники специально так прикручивают людей, чтоб пленники больше мучались…
– Кисс, я долго… отсутствовала?
– Не соврать бы… Пожалуй, часа три, не меньше.
Долго… Впрочем, я и сама чувствовала, что приступ у меня был на редкость сильный. Все тело как разбитое, голова гудит как колокол… Боюсь представить, что б со мной случилось, если бы я не слила из себя большую часть заполняющей меня дряни…
– Парни, вы… – я все еще говорила с трудом. Самочувствие было такое, что хоть кричи, да вот только на подобное сил не было… – Парни, вы погодите немного, пока я в себя не приду. Ну, а потом придумаем, как отсюда ноги унести…
– Только ноги? Вообще-то я еще кое-что ценю в своем организме – ну, Кисс не может без того, чтоб не съязвить даже здесь. Хотя, скорей всего, он пытается таким образом шутить, подбодрить и успокоить нас хоть немного…
– Уговорил… Попытаемся унести отсюда ноги вместе со всем остальным…
Мне понадобилось, наверное, часа полтора, пока я более или менее не пришла в себя. Тошнота, слабость и головная боль отступили не сразу. Эх, так и вспомнишь Райсу с ее травяным отваром… Вот от него мне бы сразу полегчало! Чего бы только я сейчас не отдала за кружку того травяного чая, который мне после приступа приготовила Райса!.. Но чего нет, того нет, да и нечего делать Райсе здесь, в этих опасных местах. Да и вообще, пошлите ей, Великие Небеса, такую судьбу, чтоб дороги сюда она никогда не узнала!
– Парни, как у вас дела? – не нашла ничего умнее спросить я, когда поняла, что в состоянии мыслить. Конечно, это глупый вопрос: и без того понятно, что сейчас ничего хорошего у них сейчас быть просто не может. Но парням надо знать, что я более или менее пришла в норму. А мальчишки молодцы, не ноют и не скулят, хотя, уверена, им очень страшно, особенно после того, как колдун показал ребятам то, что их ожидает в ближайшем будущем…
– Я рук не чувствую… – подал голос один из мальчишек. – Больно… И устал…
– Понимаю… Но, парни, у меня к вам только одна просьба – потерпите. Ладно? Так, а теперь давайте обдумаем самый интересный для нас вопрос – как убраться отсюда. У вас есть какие мысли по этому поводу?
– Нет – вздохнул Кисс. – Пока ты была в… обмороке, мы с ребятами уже поговорили на эту тему. Со всех сторон, можно сказать, обмозговали, как бы покинуть наших любезных хозяев. Но, увы, нас так скрутили веревками, что мы одни, без посторонней помощи, сделать ничего не сможем. Да и тебя тоже прикрутили к брусу так, что не пошевелиться…
– Это верно. Значит, как я понимаю, сейчас для нас главное – освободиться от веревок, и выйти из этого амбара.
– Правильно понимаешь – в голосе Кисса снова появилась насмешка. – Все дело уперлось в два пустяка: скинуть с себя веревки и открыть засов у амбара. Есть идеи по этому поводу?
– Не без того… Вот что: помолчите сейчас все немного, хорошо?
Так, прежде всего надо осмотреться, узнать, что творится за стенами нашего амбара. Давай, предок, помогай, подскажи, что именно сейчас, в нашей ситуации, сделал бы все тот же проклятый Канн – Хисс Д'Рейурр, вечно гореть ему на Темных небесах? Ведь заложил же этот колдун в меня при том обряде эценбата часть своих знаний! Вон как хорошо с той каплей получилось…
Ага, спасибо, ясно… Ладно, так и поступим. Надо же, оказывается, это несложно: похоже на то, будто в толстой книге открылась нужная страница, где все подробно описано… Сосредоточилась, попыталась исполнить то, о чем там сказано…
Секундная задержка, а потом я словно вышла из своего тела, и уже как бы сверху, с высоты, наблюдала за всеми, находящимися в амбаре. Да и видеть в темноте стала куда лучше. Итак, что же мы имеем? Прежде всего, перед глазами находится мое тело, безвольно обвисшее на веревках… Кисс, смотрящий в мою сторону, измученные мальчишки… Нет, на себя лучше не глядеть – все одно ничего хорошего нет в этой опущенной голове и обмякшем теле! А уж вид у меня!.. Тьфу, на себя глядеть не хочется! Лучше посмотрю, что творится за дверями.
А там темнота, покой, тишина, только иногда раздаются непривычные для слуха звуки ночного леса. Впрочем, почему непривычные? За последние дни я привыкла к лесным шорохам, скрипам и непонятным голосам обитателей леса. Что же касается поселка… Сейчас почти все люди, находящиеся в этих домишках, спят. Света нет ни в одной из тех изб, что стоят здесь, как нет в них и бодрствующих обитателей. Не сказать, правда, что сон у всех спокойный и безмятежный. Хм, интересно: такое впечатление, что многие для того, чтоб уснуть, приняли некое снадобье, причем все с тем же тяжелым сладковатым запахом. Порошок серого лотоса, что-ли? Точно, он и есть. Что, душа не на месте, нервы сдают? Тоже мне, нашли, чем успокоиться, заговорщики недоделанные! Лучше бы с покаянной головой назад вернулись – здесь, на мой взгляд, немногим лучше, чем в той же тюрьме, или в ссылке… Или же им просто подмешивают этот порошок в еду? Да нет, вряд – ли: он все же серый лотос вовсе не безвкусен, и может испортить любую еду. Серый лотос имеет и своеобразный вкус, да и запах соответствующий. А впрочем, не мое это дело – указывать вам, мужики, что принимать и как поступать. Считаете, что подобным образом лучше забыться хоть на время – ваше право, только вот привыкнуть к этой дряни проще простого, а как отвыкать будете? Хм, а откуда это я знаю, какой вкус у порошка серого лотоса?
Вот и тот дом, куда меня водили. Ага, значит в нем колдун и обитает. Чувствуется его присутствие… Вот здесь надо быть очень осторожной. Аккуратно, чуть ли не на ощупь, крохотными шажками, я приближалась к сознанию колдуна, боясь ее задеть даже краем. Хорошо уже то, что моя невидимая защита по-прежнему крепка, в ней нет прорех… Значит, предок помог мне ее удержать, или же я сама, даже в бессознательном состоянии умудрилась ее поддерживать. Напрасно колдун бахвалился, что сумеет стереть мою защиту. А может, и не напрасно… Осторожно походила вокруг, замаскировавшись чуть ли не под зверька, вглядываясь в сон и мысли колдуна… Пусть не все, но понятно многое… Ну и свинья!
Так, а сейчас посмотрим на тех, кто не спит. Да, есть такие, несколько человек в разных сторонах поселка. Как видно, дозорные только что сменились. Два человека уходят, а двое других, пришедшие им на смену, занимают их места…
– Лиа…
От звуков моего имени, произнесенного, как мне показалось, на весь поселок, я вздрогнула и в тот же миг снова оказалась все в том же амбаре. Тут все без изменений, и мы по-прежнему крепко привязаны к толстому брусу.
– Лиа, ты чего молчишь?
– Я кому сказала, чтоб меня не отвлекали? – зашипела я, донельзя рассерженная тем, что меня оторвали от важного дела. – Неужели так сложно подержать рот закрытым хотя бы несколько минут?
– Да я… – это, кажется, Толмач. Похоже, немного оторопел от моего раздраженного голоса. – Да я… Я просто подумал – время идет, а ты все молчишь и молчишь… Решил, что ты, может, уснула… Или случилось с тобой что худое… А у меня руки болят…
Великие Небеса, с чего это я на него набросилась? Это же ребенок, к тому же смертельно уставший и донельзя перепуганный. И его руки, безжалостно заведенные за толстый брус, и накрепко примотанные к нему, действительно должны онеметь. Ну, окликнул меня мальчишка – и что с того? а мне в ответ зачем на него орать? Еще не хватало того, чтоб знания злого колдуна стали забивать мои чувства!
– Ладно, парень, не обращай на меня внимания. Я просто еще от приступа не отошла, вот и рычу на всех. Извини… Как я поняла, у вас пока еще не появилось никаких мыслей насчет того, как нам покинуть излишне гостеприимного хозяина.
