Текст книги "Эрбат. Пленники дорог (СИ)"

Автор книги: Веда Корнилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 77 страниц)

На последнюю ночевку перед приездом в Стольград мы встали не одни. На месте отдыха было еще несколько обозов – сказывалась близость большого города. Плененные разбойники были в центре внимания всех, кто оказался в тот момент рядом с нами, а обозники – те и вовсе ходили в героях. Вновь и вновь звучал рассказ о прошедшем бое, и каждый раз он обрастал все новыми красочными подробностями.

Я, в очередной раз слушая эту историю, помалкивала по одной простой причине: как мне казалось, командир отряда стражников проверяет историю нападения бандитов на наш обоз и, с улыбкой, с шутками, но всю дорогу исподволь выспрашивал каждого, вновь и вновь повторяя вопросы. При этом делал вид, что у него не очень хорошо с памятью – возраст, мол, такой подходит, что все начинает забываться, даже то, что услыхал недавно. Ну да, конечно, забудет такой хоть что-то из услышанного! Был бы без головы, не было б в его отряде такой жесткой дисциплины – стражники у него вышколены как надо! Да и возраст у мужика еще далеко не тот, когда провалы в памяти растут, будто грибы после дождя. И что ему в той истории не нравится?

В нашей стране (как, думается почти в любой другой), имеется две разных стражи, каждая со своими правами и обязанностями: тайная стража и стража, следящая за порядком и законностью. К ней, к той страже, что следила за порядком, обращались, если где появлялось неладное: покражи, драки, ссоры, непорядок или еще что худое. Да мало ли обязанностей у тех, кто занимается поддержанием порядка и следит за тем, чтоб жители страны спокойно спали по ночам, не опасаясь ни за свою жизнь, ни за скопленное имущество? Не знаю, как в других местах, но в нашем придорожном поселке без постоянного присутствия стражников жизнь не была бы столь тихой. Мы же не знаем, кем именно могут оказаться проезжающие люди… Так что в Большом Дворе стражники относились к самым уважаемым людям.

Совсем иное дело – тайная стража. О ней мы знали совсем немного. Слыхали, что власть у той стражи немалая, ничем обычной страже не уступающая. А занимается та стража тем, что государственных изменников ловит, да за безопасностью государства следит. Слухи о той страже ходили темные: мол, не приведи Всеблагой с ней столкнуться, а уж тем более связываться! Если заподозрят в человеке предательство, то плохо тому придется. Если с обычными стражниками провинившемуся, бывало, удавалось договориться, чтоб шума не поднимали да не наказывали сильно, то с тайной стражей подобное не проходило. Но это все слухи…

Интересно, командир отряда стражников, с которым мы едем – он из обычной стражи, или из тайной? Если из тайной, то тем более стоит быть настороже – неизвестно, что от такого можно ожидать. Тут главное: не ляпнуть невзначай что-нибудь такое, к чему он может прицепиться. Мне же особо стоит быть внимательной – еще скажу что не то про парней, так потом сама же рада не буду. А я ведь так по сей день и не знаю, кто же они такие – мои спутники, почему ничего не рассказывают о себе, зачем им так срочно надо в столицу…

И вот что меня радовало – мои руки. Марида и здесь была права. За время пути и недолгого отдыха от работы кисти рук изменились в лучшую сторону. Постоянные ранки от игольных уколов стали исчезать, трещинки подсыхать, и ладони уже не выглядели распухшими. Конечно, того, что они натружены сверх меры – этого не спрятать, но и того безобразия, что творилось с ними раньше, сейчас уже нет. Во всяком случае, прятать их в длинных рукавах мне уже было без надобности! Может, позже и перстенек какой налезет на палец… Хорошо бы!

С раннего утра отправились в путь и, по расчетам Драга, во второй половине дня мы должны были дойти до Стольграда. День оказался жаркий, и от пыли, поднимаемой на сухой дороге, постоянно хотелось пить. Дорога, и без того далеко не пустая, становилась гораздо оживленнее. Все чаще нам встречались телеги, обозы, путники, все больше было распаханной земли, меньше лесов. На дороге мы уже давно были не одни. Со всех сторон обоз окружали люди, повозки, и их количество постоянно росло. Как речку питают ручейки, так и на центральную дорогу с небольших грунтовых дорог и тропинок входили и въезжали люди, и почти все направлялись в одну сторону – в столицу. Нередко стали попадаться и спрятавшиеся за высокими заборами богатые поместья высокородных дворян или просто состоятельных людей. Дорога, укатанная тысячами телег и утоптанная бесчисленным количеством людских ног, постепенно превращалась из привычной грунтовой в красивую, мощеную камнями твердь. Когда же, наконец, после долгого пути, ближе к вечеру, вдали, в жарком дневном мареве, показались высокие стены Стольграда, окруженные со всех сторон садами и небольшими домишками, я почувствовала облегчение: все, наконец-то мы у цели!

Однако, как выяснилось, радовалась я рано. У распахнутых ворот при въезде в столицу стояла огромная очередь. Стражники поверяли телеги, иногда просили открыть сложенную там поклажу, следили за людьми, стоящими в очереди. Исключения не делали даже для высокородных – в общем ряду стояло и несколько карет. Здесь же, в воротах, бралась плата за проезд в город. Даже на мой неискушенный взгляд стражи было многовато, и следили они за приезжими не просто по долгу службы, а крайне внимательно, и не обращали никакого внимания на недовольство и шум окружающих. Сворачивать с дороги нам было уже поздно – только привлечем к себе излишнее внимание, да и не имело смысла: понятно, что у всех без исключения городских ворот проходила такая же проверка.

Драг направил было обоз к хвосту очереди, но командир отряда стражников повел нас через толпу, прямо к воротам, расталкивая скопившихся людей. Шум, ругань… И без того раздраженные долгим ожиданием, стоящие в очереди люди давали нам дорогу с явной неохотой, так что, когда мы сумели пробиться к воротам, прошло немало времени. А вот там нам повезло. Стражники, дежурившие на входе в город, узнав, что на нашем обозе доставлены несколько разбойников, за головы которых назначена награда, пропустили телеги на досмотр без очереди. Пока Драг платил за въезд в город, подсчитывая с одними стражниками количество повозок, другие стражи выборочно осматривали товар и профессиональными взглядами косились на обозников. Во взглядах был и оттенок уважения – все же мы вступили в схватку с разбойниками и вышли победителями. И в то же время стражники привычно скользили взглядами по нашим лицам – нет ли здесь кого из объявленных в розыск.

Так, хотя все и идет гладко, не помешает отвлечь охрану, а заодно хорошо бы узнать последние столичные новости. Правда, я до них не большая любительница, да сейчас знание местных новостей может нам очень даже пригодиться. К нам как раз подходила небольшая группа стражников, человек пять.

– Скажите, парни, а что, здесь всегда такое столпотворение? – как можно более наивным голосом спросила я. – Честно говоря, думала, в столице все так же, как у нас в поселке – доехал и уже на месте! Вот уж чего не ожидала, так того, что здесь на входе окажется такая толчея! А жара какая! – Я расстегнула несколько верхних пуговиц на рубашке и стала усиленно обмахиваться. – Как вы тут целый день находитесь, да еще в таком шуме, духоте, давке – ума не приложу! Устаете, наверное? Бедные…

Этого вполне хватило для того, чтобы стражники остановились возле меня. Похоже, им действительно до смерти надоела толкотня вокруг, и они были рады отвлечься и почесать языком хоть ненадолго. Мужички попались игривые, и уже скоро я была в курсе всех последних новостей столицы. А также мне наперебой и с довольно сальными шутками советовали, где лучше остановиться симпатичной, еще далеко не старой, но одинокой путешественнице, и заодно со смехом предлагали лично довести до постоялого двора, а не то, мол, по дороге туда без провожатого я могу заблудиться… И с шуточками интересовались, не стоит ли мне нанять охранника на темное время – одной ночью, без защитника под рукой, женщинам бывает ой как страшно! Да и мало ли какую помощь в темное время могут оказать одинокой женщине доблестные защитники! А они на то и стража, чтоб безотлучно находиться при испуганной даме и безотказно являться по первому зову хоть днем, хоть ночью, и при том проявлять чудеса героизма и отваги…

Но долго поболтать не дали. Услышав смех, начальник караула быстро разогнал развеселившихся сверх меры стражников по местам службы, а мне довольно сердито посоветовал побыстрее уезжать и не отвлекать служивых людей от дела. Нас почти без досмотра пропустили в город. Ни на Дана, стоявшего подле нашей телеги, ни на Вена, сидящего на Медке, никто из стражников не обратил особого внимания.

Стольград, как и ожидалось, меня поразил. По сравнению с ним наш поселок выглядел маленьким и тихим. Здесь же широкие улицы, дома не только деревянные, но и каменные, толпы людей на мощеных улицах, шум, гам, толчея… Интересно! Непривычно мало зелени и много иноземных людей, причем некоторые из них самой неожиданной наружности. На кое-каких улицах так много и карет, и людей, и телег, что наш обоз плетется еле-еле. Цокот копыт по мостовой…

В воздухе чем только не пахнет! Здесь что, плохо убирают на улицах? Мое внимание привлекли люди, украшающие яркими бумажными цветами и пестрыми лентами высокий каменный дом. Надо же, и соседний с ним дом уже украшен, и еще многие на улице…Интересно, а для чего это им надо? У нас в Большом Дворе так обычно дома украшают лишь перед свадьбой или иным праздником. Если и здесь придерживаются тех же обычаев (а, судя по всему, так оно и есть), то кто же женится? По какому поводу праздник? А впрочем, знаю: об этом предстоящем в скором времени веселом событии мне только что рассказывали стражники…

Долго смотреть по сторонам мне не дали. Конные стражи, сопровождающие нас последние два дня, распрощались и направились по своим служебным делам вместе с поникшими пленниками и телами погибших разбойников. Драгу с обозом нужно было ехать туда, где его уже ждали хозяева товаров, которые он благополучно довез, несмотря на все трудности дороги. Ну, а мы намеревались помахать рукой на прощание Драгу и его семейке и сами по себе податься в сторону, да не тут то было!

Обе девицы, при молчаливом согласии родителей, решили проводить нас, как они выразились: "До места, и помочь устроиться", – и никакая сила не могла свернуть их с намеченного пути. Обе без приглашения уселись на нашу телегу, даже не думали слезать с нее. Мне кажется, что ни Вен, ни Дан не ожидали такой настойчивости от дочерей Драга.

Вот только этих двух куриц для полного счастья нам еще не хватало, чтоб они без конца мешались и путались под ногами! Вен, не зная, как ему поступить и что делать, умоляюще смотрел на меня. Дорогуша, интересно, а нет ли твоей вины в том, что девушки не желают уходить? Ведь говорила же тебе, бестолковому – будь с ними поосторожнее! От некоторых особ отвязаться весьма сложно. Но, кажется, мои предупреждения пошли коту под хвост… Орел ты наш сизокрылый! Едва успел после рабского каравана в себя придти – и на тебе! Ну, мужики, ничего-то вы понимать не хотите! Чуть с души отлегло – и вперед, напролом! Неужто с обоими любовь закрутил? А что, похоже на то! Недаром девицы друг на друга злыми кошками поглядывают и отходить от Вена даже на один шаг не желают ни за что на свете. Ну, и что теперь делать прикажешь?

Однако мне эти две пересушенные селедки до смерти надоели еще в дороге, и терпеть их присутствие в дальнейшем не было ни малейшего желания. Без долгих разговоров я схватила за руки обоих девиц, сдернула с телеги, оттащила в сторонку и там им доходчиво объяснила, что нечего бежать за парнем, когда он вас не зовет. У многих мужиков это вызывает только раздражение. Пришлось втолковать очевидные вещи: у любого человека могут быть свои дела, о которых другим до поры, до времени знать не положено. А так как именно я наняла себе охранника, то до окончания сегодняшнего дня Вен должен выполнять свои обязанности, если не хочет остаться без оплаты, и раньше срока опускать его я не намерена. К тому же, туда, куда я сейчас намерена отправиться, посторонние люди мне никак не нужны. Наоборот, если вы, бестолковые, увяжетесь за нами, то будете только мешать. Так что, милые девушки, не обижайтесь, но сейчас я вместе с охранником еду по своим делам. Что же касается вас…

Хотите, скажу правду? Если вы действительно кому-то будете нужны – вас найдут, а если нет, то тут уж вам, девоньки, ничего не поможет. Если не верите, то я тому наглядный пример: так же, как и они, надоедала своему парню, проходу ему не давала, и в результате он предпочел меня другой (тут на кислых лицах девиц появилось донельзя довольное выражение). Ну, а если человек так понравился, что его упускать не хочется, то тем более не стоит надоедать без меры, а стоит поступить умней. Лучше узнайте у парней, на каком постоялом дворе они остановятся, и вечерком, попозже, загляните туда – например, для того, чтоб пригласить на гуляние, или еще какую причину придумайте. Мужчины за день все свои дела переделают и будут рады развеяться. Толку от вечернего посещения будет куда больше, чем сейчас от бесконечного мельтешения перед глазами, которое может вызвать только лишь одно раздражение. Последнее предложение девицам пришлось весьма по вкусу, и они даже изволили мне улыбнуться, после чего, приободренные, кинулись выяснять у Вена, где же вечером им его искать. Надеюсь, парень, у тебя хватит сообразительности отправить девиц на тот постоялый двор, возле которого ты и близко не покажешься!

– Ну, и куда же вы теперь направляетесь? – спросила я парней, когда мы, наконец, благополучно отъехали прочь от обоза. – Ладно, не спрашиваю, все равно не скажете. Отвезите меня тогда к храму пресветлой Иштр. Обычно женщины, путешествующие одни, без спутников, останавливаются в гостевом доме при этом храме. Там и попрощаемся. Ну, а если вам требуется, чтоб я что-то еще сделала, то говорите сейчас. Все же я обещала Мариде о вас позаботиться.

Драг и Вен переглянулись между собой. Кажется, у них уже все было решено заранее. Затем Дан, вздохнув, сказал:

– Помощь от тебя нужна. И немалая. Больше того: боюсь, без тебя мы не сможем обойтись. Никак не сможем.

– Лия, мы и так многим тебе обязаны, – вступил в разговор Вен. – И поверь, если б это было возможно, то мы бы постарались оградить тебя от многих неприятностей, которые могут грозить, если сейчас начнешь помогать нам. Это действительно опасно и может аукнуться тебе немалыми проблемами в будущем.

– Так может, вы мне скажете для начала, в чем дело? Ну, а насчет возможных проблем в будущем… Это просто смешно. Знаю, что Марида рассказала вам, что я – эрбат, так что будущее, если ничего не изменится, и так мне ничего хорошего не обещает.

– Если так, то сегодня же, но чуть позже, мы тебе все расскажем – и о себе, и… В общем, обо все. А сейчас… Раз ты согласна нам помочь, тогда сделаем вот что: доставай то письмо к местной лекарке, что тебе дала ваша ведунья и поехали к ней. Раньше я бывал здесь и помню, где она принимает больных.

Хорошо, что Вен знал, куда надо ехать. Будь я одна, то легко могла бы запутаться в переплетениях улиц, а шум и гам вокруг окончательно сбивали меня с толку. И все равно, мне нравилась атмосфера веселья, царящая в городе, а красиво украшенные дома добавляли праздничного настроения. Возможно, поэтому мне бросилось в глаза, что Дан сидел весьма мрачный. У него за последний час явно испортилось настроение. Еще час назад торопился в столицу, был радостно возбужден, а сейчас сидит, угрюмый донельзя. Что его так расстроило? У меня же, наоборот, на душе было весело и очень хотелось вывести парня из внезапно напавшего мрачного состояния. Ничего лучшего не пришло в голову, чем спросить его, кивнув в сторону очередного высокого дома, где с крыши спускали яркие ленты:

– А у вас в Харнлонгре есть такой обычай – дома перед свадьбой украшать?

– Что? Ты о чем? – Дан с каким-то непонятным выражением посмотрел на меня.

– Как это – о чем? Я, как только ты впервые заговорил со мной, сразу же по говору поняла, откуда ты родом! Мне стражники рассказали, что на днях состоится свадьба дочери Правителя и принца Харнлонгра. По этому поводу и город украшен. В день свадьбы обещают этот, как его… а, вспомнила, фейерверк (правда, я не знаю, что это такое), и большие народные гуляния.

– Да…

– Что, да?

– Это значит, что и у нас в стране имеется такой же обычай: украшать дом перед свадьбой, – вмешался в наш разговор Вен. – А еще что тебе об этой свадьбе стражники рассказали?

– Да так… Сказали, что посольство и свадебный поезд прибыли в нашу столицу три дня назад. Вчера состоялось знакомство жениха с невестой. Через пару дней обручение. Потом еще несколько дней – и свадьба…. Да я, честно говоря, об этом особо и не расспрашивала.

– Значит, знакомство уже состоялось?

– Да. Мне, во всяком случае, так сказали.

– Ясно.

Дан, с непонятным мне ожесточением, стал разматывать повязку на горле. Правильно, надобность в ней отпала, и сейчас не стоит привлекать к себе излишнее внимание. С головы повязку тоже, пожалуй, стоит снять – надеюсь, что полученная им царапина уже подсохла и кровоточить не будет.

Домик лекарки находился рядом с большой рыночной площадью. Неподалеку от него, среди множества телег, как пустых, так и заполненных мешками, сундуками и корзинами, отыскалось местечко и для нас. Пока слушала объяснения Вена, что мне следует выяснить у лекарки, успела немного отряхнуться от дорожной пыли – все будет не так заметно, что я только что с дороги.

– Все запомнила?

– Более или менее.

– Ну, давай, иди. Учти, если ты не выйдешь оттуда в течение получаса, к лекарке пойду я. Ну, а там уж видно будет…

Надев на палец золотой перстень-печатку, который мне дал Вен, я направилась к двери. Уже у входа в дом лекарки я оглянулась, ища глазами нашу телегу. Ну да, обычное зрелище при любом рынке: ничем не отличающаяся от других телега, двое усталых, покрытых дорожной пылью людей. Любому ясно, что они только что приехали и сейчас ждут того, кто пошел узнавать о ценах на привезенный товар, или же дожидаются хозяина, которому доставили груз. Хорошо, внимания к себе они никак не привлекают.

Постучавшись, открыла боковую дверцу в воротах. Маленький чистый дворик, лавочка у крыльца. Звякнул колокольчик, сообщая хозяевам, что кто-то заглянул к ним в гости. На звук колокольчика на крыльцо вышел здоровенный молодой парень и махнул мне рукой, мол, посиди пока, заняты мы сейчас, позже позовем. На скамеечку я, конечно, присела, но в голове был вопрос: что такой крепкий парень делает у лекарки? Кто это такой – сын, ученик? А может охранник? При таком телосложении сын нашел бы себе другое занятие, куда более интересное для молодого парня, чем перетирать порошки пестиком в ступке. Ученик? Парень по возрасту явно великоват для обучения, да и как-то не вяжутся между собой такой здоровяк и сбор трав да выкапывание корешков на лугах. Потом, в его возрасте обычно уже сами больных принимают, а не учебу проходят. Охранник? Не думаю, что здешняя лекарка зарабатывает столько, что ей для вырученных денег охрана требуется…

Снова звякнул колокольчик. Во двор зашла женщина, катящая за собой тележку с сидящей в ней девочкой лет десяти. Одно из колес тележки попало в глубокую ямку у ворот, затем, как и следовало ожидать, тележка вместе с девочкой застряла прямо в воротах. Отчего-то эта картина напомнила мне давние годы, сестрицу Даю, когда у нее, у маленькой, отказывали ноги… Тогда я тоже возила ее и по двору и дому на тележке…

Меня вихрем снесло со скамейки, и я подхватила девочку на руки, чтоб матери было легче разобраться с тележкой. Девочка была легонькая, но все же я присела с ней на скамейку: не стоит лишний раз носить на руках ребенка – мало ли чем девочка болеет. У Даи, когда она заболевала, одно время было сильное головокружение, когда ее брали на руки.

– Спасибо, – к нам подошла женщина с высвобожденной тележкой. – Вот сколько раз сюда не хожу, а каждый раз колесом тележки попадаю в эту ямку, причем она все глубже и глубже становится.

– Бывает, – улыбнулась я, искоса рассматривая женщину, присевшую рядом со мной на скамейку. Лет сорок, может, чуть больше. Простое, располагающее лицо. Одежда далеко не новая, но чистая, кое-где аккуратно подштопанная. Ожерелья на шее нет. Значит, вдова.

– А я тебя здесь раньше никогда не видела, – вмешалась в наш разговор девочка. – А вот мы с мамой сюда часто приходим. А какая вышивка у тебя на рубашке красивая! Ты сама вышивала? А я тоже очень хочу научиться вышивать, да только мама говорит, что обучение стоит очень дорого… А у меня ноги не ходят. Мама говорит, что с рождения. А ты с чем пришла лечиться?..

Славная малышка. Миленькая девочка, внешне похожа на мать. Глаз на болезни у меня наметанный, что неудивительно после стольких лет лечения матушки и сестрицы. Видимо, у этой малышки паралич. Сестрицу, когда в детстве отнялись ножки, я лечила особым растиранием с травяными мазями. Не знаю, поможет ли это девочке, но попробовать бы стоило. Впрочем, здесь моих советов не спрашивают…

– Хватит стрекотать, болтушка, – улыбнулась женщина. – Лучше давай назад, на тележку сядем. Надоела, наверное, женщине.

– Нет, что вы! Я очень люблю детей!

– У тебя у самой-то есть детишки?

– Нет.

– Ничего, успеешь еще детьми обзавестись. Молодая еще. Хотя тебе можно бы уже и начинать о них подумывать… Да и не замужем ты, как я погляжу! А чего тянешь? Время не упусти, как я это сделала в свое время. Детишки у тебя должны родиться чудные, красивые, и тебе и миру на радость.

А мне как по сердцу резануло – будут ли они у меня когда-нибудь, дети? Если мне жить осталось не так и много, то, как это не звучит жестоко, не стоит давать жизнь сиротам, которые после смерти их матери не будут никому нужны. Насмотрелась я на такие истории. Не стоит этим забивать себе голову напрасными надеждами: у таких, как я, не бывает детей… Да и вообще об этом думать не стоит. Пока я в своей жизни ничего изменить не в состоянии…

Из дверей лекарки вышла старушка, держа за руку маленького мальчика, другая рука которого была на перевязи. Вновь выглянул все тот же здоровяк.

– Ну, кто там еще сидит? Идите поскорей, не до ночи же заниматься с вами!

Я посмотрела было на женщину с девочкой, но та замахала руками.

– Идите, идите, я хоть передохну здесь на скамеечке несколько минут. Пусть тележка и не тяжелая, но ходить с ней на такой жаре…

Заходя в дом, я услышала, как здоровяк говорил хозяйке:

– Девка какая-то пришла. После нее еще женщина дожидается… Та, что свою девчонку на тележке возит, ну ту, которая не ходит…

Лекарка принимала людей в большой комнате, все стены которой сплошь были уставлены шкафчиками и полками с бутылочками, пакетиками, корешками, увешаны связками трав. Это была крепкая женщина лет пятидесяти или немного старше, с темными волосами без единой полоски седины. Она устало глянула на меня.

– С чем пожаловала?

– Видеть плохо стала. Наша поселковая ведунья ничего сделать не могла, как не пыталась. А я как раз в Стольград собиралась, к родне, вот она меня заодно к вам и послала. И письмо к вам дала, – я вытащила из кармана заранее приготовленное письмо. – Вот оно. Может, мне рассказать для начала, что…

– Не гоношись, – сказала женщина, распечатывая письмо. – Сама все пойму, не надо шуметь у меня над ухом.

Читала она его долго, вдумчиво, как будто что-то изучая. За это время на лице женщины не дрогнул ни единый мускул: оно осталось таким же усталым. Дочитав, лекарка бросила письмо на стол рядом с собой и повернулась ко мне.

– Ну, давай посмотрим, что за беда у тебя.

Пока осматривала мои глаза, я искоса поглядывала на здоровяка. Он, как бы между прочим, подошел к нам, и, как ему казалось, незамеченный никем, читал, что написано в письме. Любопытный ты наш! Быстро с чтением управился, снова от стола отошел. А там и всего-то десятка полтора строчек набросано неровным почерком, что ж лекарка его так долго изучала?

– Ну что же, – сказала женщина, – попробуем для начала полечить тебя травушками. Кажется, идет слишком большая нагрузка на глаза. Отдыхать надо от работы время от времени, себя иногда пожалеть, а не сидеть день и ночь над работой! Если травы не помогут, вот тогда возьмемся за заговоры. Так, – лекарка повернулась к здоровяку, – достань мне вон из того, серого шкафчика, большую бутылку со сгущенным черничным соком, еще одну небольшую с настойкой майской крапивы, и еще вон ту, с вытяжкой папоротника.

Стоило здоровяку повернуться к нам спиной, как я подняла руку с печаткой, и показала ее женщине. Та на секунду прижала палец к губам – мол, вижу, но при свидетеле сказать ничего не могу, подожди. Тем временем здоровяк не заставил себя ждать – быстро вернулся к нам с тремя бутылками в руках, которые аккуратно поставил на стол.

– Запоминай, – сказала лекарка, – вот из этой большой бутылки лекарство будешь принимать по трети стакана три раза в день. Желательно за час до еды. Вот из этой, сероватой бутылочки, один раз в день отливать по наперстку и разводить в стакане воды. Пить после еды. А из темной бутылочки на ночь отливай по ложке настоя, смешивай его с мукой, чтоб получилось тесто, и накладывай на веки перед сном. Все понятно?

Что тут не понять! Я хотела было кивнуть головой, но тут женщина чуть заметно качнула головой из стороны в сторону. Не уверенная, что правильно поняла, я все же промямлила:

– А еще раз это же сказать можно?

Лекарка повторила, и все так же качнула головой. Все ясно, прикинемся бестолковыми еще разок.

– Из большой бутылки пить три раза в день. Из темной отливать по наперстку и пить, смешивая с мукой. А из сероватой… это… тоже пить. Правильно?

– Да нет же! Из серой отливать по наперстку и смешивать со стаканом воды. А из темной бутылочки отливать по ложке, смешать с мукой, сделать тесто, и накладывать на веки перед сном. Уяснила ли?

– Я же не дура! Только вот какой наперсток? Они же разные бывают.

– Обычный!

– А воду кипяченую или нет?

– Какую хочешь.

– Пить один раз в день… Правильно? А когда?

– Я же тебе сказала – после еды. Днем. Как пообедаешь, так и принимай лекарство.

– А оно, это, безопасное? Мне от него плохо не будет? Я, знаете, не очень люблю лекарства…

– Так даже ежику понятно, что лекарства – это не заморские конфеты. Я – лекарка, знаю что и кому можно прописывать. Еще что тебе не понятно?

– Почему это непонятно? Мне все понятно. Только вот… А эту… Ну, мешать которую надо… Муку брать какую?

– Любую. Но лучше пшеничную.

– А эта, из которой делать тесто… Ой, а она из какой бутылочки? Из темной или из светлой? Я опять запамятовала!

– Из темной.

– А глаза щипать не будет?

– Нет.

– А от него морщин возле глаз не будет?

– Ничего не будет.

– А ложка какая должна быть? Большая или маленькая?

– Лучше небольшая. Но с этим разберешься сама.

– Ой, для меня это сложно!

– Заметно.

– А ту, из которой пить три раза в день… Оно не очень противное?

– Нет. Там обычный сгущенный сок черники.

– А его запивать надо?

– Как хочешь. Но лучше не стоит.

– А тот то, которое на глаза накладывать… Там что такое? Вид у этой бутылочки что-то не очень… Какая-то она некрасивая… И то, что в ней, тоже…

– В ней просто вытяжка из корня папоротника. Тебе должно помочь.

– А в этой что такое? Тоже в небольшой бутылочке? Тоже смотрится… В общем, мне не нравится!

– Сказано же было – настойка майской крапивы! А лекарства – это тебе не иноземные духи или притирания. Они не обязаны выглядеть красиво.

– А когда я все лекарства приму, тогда что делать?

– Да ко мне снова прийти! Там уже видно будет, как дальше тебя лечить.

– Что? А я думала, что выпью лекарство и поправлюсь!

– Нет. Это только начало лечения.

– И что же, мне каждый раз придется столько запоминать, чего и сколько принимать? Ой, да у меня памяти на все не хватит!

– Тогда буду лечить тебя и от плохой памяти.

– Почему это – от плохой? У меня хорошая память, только я иногда бываю немного забывчивой… А если одно какое из лекарств закончится, а в двух других бутылочках еще останется?

– О, Пресветлые Небеса! Ну, давай договоримся так: как два из трех лекарств закончатся, так и приходи ко мне.

– А из большой бутылки… Знаете, я опять забыла, сколько раз принимать: три раза, или лучше четыре?

– Три! – стала терять терпение лекарка, а здоровяк откровенно фыркнул. – Три раза в день! Неужели так трудно запомнить такую ерунду?

– Ой, только не надо кричать, а не то я собьюсь окончательно! Наверное, чем больше принимать, тем быстрей поможет, правда? Знаете, кажется, я опять забыла… А вы не могли бы еще раз сказать, сколько и чего принимать? А не то вы сейчас зашумели и у меня все из головы вылетело.

– Было бы там, в голове, хоть что-то… Ты читать умеешь?

– Да!

– Тогда я лучше тебе запишу, а не то опять все напутаешь!

– Вот-вот, лучше запишите для памяти, а не то я могу забыть. Знаете, у меня иногда такое бывает, что я что-то забываю или путаю. Это я в тетю такая, как все говорят… Она тоже все забывала. В общем, это у нас по родству такое идет…А если что не пойму из написанного, то дядю попрошу – он лучше меня грамоту знает.

– Не сомневаюсь, – ехидно сказала лекарка, чиркая что-то на клочке бумаги. – Грамоту, поди, лет за десять одолела? Вот, пишу тебе, сколько именно лекарства и из какой бутылки принимать.

– Не за десять, а за шесть лет я грамоте обучилась, – с деланной обидой в голосе заявила я. – Я даже считать умею.

– Да ну! Наверное, до десяти досчитать можешь?

– Могу! – гордо заявила я. – Посчитать?

– Хватит, не надо – отрезала лекарка, засовывая мне в руки клочок бумаги и бутылки с лекарствами. – Меня еще женщина с ребенком на прием ждет. С тебя три серебряных монеты. Надеюсь, до трех досчитать сумеешь без ошибок? Все. До свидания.

Однако, цены у них… У нас в Большом Дворе за серебряную монету большая семья целый день работает. Одним словом – столица, что ж тут скажешь!

Уже выходя, я услышала, как лекарка говорит здоровяку:

– Нечего гоготать! Так уж издревле повелось – считается, что чем красивей девка, тем она бестолковей. Таким особый ум и не требуется. Однако следует признать, что в этом случае люди не ошибаются: эта хоть и хороша на редкость, да глупа, как пробка.

Ну вот, еще и идиотку из меня сделали! Впрочем, я сама ей подыгрывала… Понятно, для чего: усыпила знахарка бдительность здоровяка, и он даже не вздумал нос сунуть, проверить, что же мне на бумаге пишут. Ясно, как светлый день, что такой дурочке без записи ничего не запомнить! Умно, ничего не скажешь.