Текст книги "Набат"
Автор книги: Василий Цаголов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)
Бойцы молчали.
– Тогда в путь, друзья, – лейтенант поднял руку.
– Подождите, товарищ лейтенант.
– Чего еще, Яков?
– Присядем на дорожку.
Петро громко прыснул, и сержант цыкнул на него, Яшку ударил ладонью по спине:
– Ни пуха, ни пера, бульба!
– Иди к черту, – гаркнул тот.
– Счастливого возвращения, – пожелал взводный, – Веревкин, поглядывай, ничего не прозевай.
– Ерунда какая.
Пригнувшись, сержант пошел вперед, а за ним гуськом бойцы.
Поравнявшись с лейтенантом, Асланбек остановился перед ним.
– Скажите всем, что Каруоева вскормила мать, а не волчица.
Лейтенант положил руки ему на плечи и ничего не сказал, просто посмотрел в лицо…
Пройдя с километр, достигли березок, а за ними сразу начиналась лощина, перебрались через нее, поползли по-пластунски, зарываясь как можно глубже в снег. Труднее всех приходилось первому. Он и ориентировался, чтобы не сбиться с направления и не угодить в лапы к немцам, и то головой, то плечом разгребал снег, оставляя за собой борозду. Снег лез в глаза, забивался в рот, нос, часто приходилось останавливаться и, отдышавшись, снова ползти.
Перед опушкой лежали, как велел Веревкин, не поднимали головы, затаив дыхание, чтобы не выдать себя: немцы были рядом. Стояла напряженная тишина, и вдруг бойцы уловили звуки, доносившиеся справа. Натянув на глаза капюшон, сержант приподнял голову, но ничего не увидел. Подтянул руку, стряхнул с ресниц снег, привстал. Впереди за соснами разглядел сарай, заваленный снегом: выдал дымок.
Веревкин пошевелил ногой, и к нему подполз Яша.
– Останешься за меня, – шепнул ему в ухо. – Действуй самостоятельно.
Сержант уполз.
Одессит подождал еще с минуту, оторвался от снега и устремил взгляд на сосны, под которыми, по словам взводного, окопались немецкие пулеметчики.
– Зайди с левого фланга, Петро. Осторожно, не вспугни… Я брошу гранату, а ты кричи «Ура».
Петро исчез.
– Приготовь гранаты, Бек.
В горле пересохло, Асланбек лизнул снег. Сердце гулко стучало. Вспомнил о фотографии Залины, пожалел, что не оставил в окопе… Вдруг ранят. Почему лейтенант не подсказал, что на задание ничего не нужно брать?
В той стороне, куда уполз Петро, раздался взрыв, и Асланбек прижался к земле.
Остервенело залаяли пулеметы. Как же теперь поступить? Ждать, пока умолкнут или побежать в сторону своих? Подстрелят. Лежать? К немцам подоспеет подмога, и на рассвете, их возьмут в плен. Нет, живым он не сдастся. А если ранят тяжело, потеряет сознание? Стало жутко от этой мысли. Где же, Яша? Да что он с ума сошел, пополз вперед, прямо на пулеметы.
– Урр-а-а! – закричал Яша и метнул гранату.
Вспомнил о ней и Асланбек. Бросил далеко вперед. Он ничего не видел, кроме Яшкиной спины. За ним влетел в блиндаж.
Оглушительно застрекотал автомат. Это Яша. Кто-то застонал.
– Назад! – крикнул Яша. – Уходи.
Асланбек взбежал по ступенькам, Яша нагнал.
– Ложись.
Не успели лечь, как раздался взрыв.
В это время сержант подскочил к сараю, ударом ноги распахнул дверь, и, не мешкая, бросил внутрь одну за другой две «лимонки» и кинулся прочь. Вдогонку, запоздало, раздались «беспорядочные выстрелы.
Яша с Асланбеком лежали ничком в том месте, где они расстались с сержантом.
Началась пальба, землю ослепительно осветили ракеты.
Не поднимаясь, Асланбек перевернулся на спину, отстегнул от поясного ремня «лимонку», переменил диск в автомате.
Кто-то тяжело дыша приближался к ним.
– Веревкин! – окликнул Яша.
Сержант повалился с размаха в снег:
– Ну, что?
– Петро подорвался… – Не поднимая головы, Яша показал приклад разбитой винтовки: – Номер его.
– У-у, – простонал Веревкин. – А пулеметы?
– Уничтожили.
Рядом разорвалась мина, правее еще. К счастью, минометы неожиданно замолкли.
– Найдем его?
Не надо было объяснять, о ком спрашивал сержант.
– Что ты!
Вздохнул Веревкин, скомандовал:
– Вперед!
В березах отдохнули лежа, а потом, не таясь, но, по привычке пригибаясь, короткими перебежками уходили от немецких позиций.
Снова вспомнил Асланбек разговор с лейтенантом. Пожалуй, он пойдет к комиссару и скажет: пусть думают о нем, что хотят, а он будет воевать как в гражданскую его отец. Его братья, мать и он, весь род Каруоевых верны Советской власти не меньше лейтенанта.
На передней линии их встретил взводный, выслушав Веревкина, тихо проговорил:
– Жаль Петра.
Разошлись по окопам. Асланбек уселся на ранец, обхватил колени руками и сомкнул веки. Он слышал голоса, а чьи – разобрать не мог. Его вовсю трясли за плечо, он валился из стороны в сторону, а открыть глаза не было сил.
– Снегом натереть, лучше за шиворот.
Сразу стало холодно, и дремоты как не бывало.
– Бек, очнись…
Над ним склонился Веревкин.
– Держи.
Он сунул в руки Асланбека сухарь, головку сахара и рыбину.
– На, глотни.
Асланбек не мог сообразить никак, что хотят от него, зло опросил:
– Что ты хочешь?
– Получай наркомовский паек.
– А-а… Давай.
С трудом разомкнув челюсти, не прикасаясь к кружке губами, глотнул, отдышавшись, спросил:
– А ты наливал?
Тепло разлилось по застывшему телу.
– А как же? – возмутился Веревкин. – Брось штучки! У Нечитайло перенял?
– Яшу не трогай.
Пораженный, Веревкин заморгал:
– Вот неблагодарная тварь.
Из окопа вылез одессит:
– Отвали ему и мою долю.
– Нельзя, – отрезал Веревкин. – Подумаешь, герой.
Усмехнулся Асланбек: он опять остался жив. Поймал сержанта за руку, притянул к себе:
– Спасибо.
– Выжить приказано, вот и велено дать по глотку.
– А я думал, приказано Бека для истории сохранить. Выдай и мне нормочку, согрею душу свою грешную, – выпил залпом. – Ух… Слушай, сержант: тебе самому много перепадает?
– Откуда, норму отпускают.
– Хороша! Божественный напиток… Зря ты не налил Беку мою долю, он же раненый.
– Что же ты молчал? Раненым разрешено по второй поднести. В окопах поредело…
– Что? – спросил Асланбек, хотя слышал, о чем шла речь.
– Тебе еще положено, ты же раненый.
– Врет он.
– Яша, не трепи мои нервы…
У Асланбека слегка кружилась голова, он обхватил ее руками, закрыл глаза, а когда надышал, стало тепло, и он забыл о морозе, о пережитом бое, унесся в родные горы.
…Почудились ему отара, ночные тучи, родник…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1В подмосковном госпитале Яша и Асланбек пробыли до вечера и оттуда – в батальон для выздоравливающих ранбольных (батальон находился в том же поселке, только на окраине): отпросились. У друзей были одинаковые ранения: осколками гранаты.
Прибыв через час в батальон, Яша сразу же куда-то исчез. Привыкший к причудам друга, Асланбек терпеливо ждал его возвращения.
В холодном неотапливаемом помещении на двухъярусных койках без матрацев лежали красноармейцы, а те, кому не хватило места, устроились на полу или слонялись по казарме.
Сосало под ложечкой. Чувствовал за спиной консервную банку в тощем вещмешке и ломоть ржаного хлеба, от чего кружилась голова. Подумал, что неплохо бы проглотить кусочек хлеба, и тем обмануть голод. Да Яша запропастился. Теряя терпение, Асланбек покинул казарму. Сколько же им придется быть здесь? Как узнать, где их часть? Надо уходить на фронт.
Откуда-то неожиданно появился Яша.
– Эврика! – Одессит схватил друга за руку, уволок за собой подальше от казармы:
– Гениальное открытие! Нечитайло! Такое случается в истории один раз!
Друзья вышли на дорожку, вытянувшуюся в струнку, и остановились. Яша, оглядевшись, прильнул к другу и горячо зашептал в лицо, хотя вокруг не было ни души:
– Слушай, без меня ты погибнешь на второй же день.
Зная хорошо одессита, Асланбек не перебивал его, не спрашивал: знал, что надо дать ему высказаться.
– Хватит! Я больше не желаю сидеть, как барин. Тебе не ясно, что Яша Нечитайло должен убивать фашистов? Да, да! Не смейся, – Яша предостерегающе поднял руку.
В эту минуту Асланбек думал о хлебе и консервах.
– Мы с тобой превратились в аристократов, обросли за один день жиром, – Яша говорил, размахивая рукой: – Скажи, сколько еще будем торчать в этой дыре? Чего ты молчишь?
Видя, что друг спокойно отнесся к его словам, Яша обиженно надул губы. Плохо соображая, Асланбек скосил на него глаза.
– Послушай, сейчас я встретил парашютистов. Вот это молодцы – красавцы! Бесстрашные люди. Представь себе, они прыгают в тыл к немцам и наводят на гадов ужас! – снова загорелся Яша. – Какого черта ты молчишь? В Одессу, понял, на мою родину они явятся с неба, как разъяренные львы, и немцы побегут в одних подштанниках.
– Ну и что?
– Как что?
Асланбек на мгновение задумался. Неизвестно, когда они попадут на фронт, а что, если податься к парашютистам и в самом деле прыгнуть в тыл к немцам?
– Постой, не тарахти!
Может так случиться, что их забросят в Берлин? Конечно, И они первыми придут туда.
– Ну и что? – почесал кончик носа Яша.
– В моем мешке хлеб, и я его съем!
– Зачем?
– Умираю, голодный. Не понимаешь?
– Как же я рисковал, когда был рядом с тобой в бою?
– Так что ты хочешь? Чтобы мы ушли к парашютистам? Пойдем, – предложил вдруг Асланбек.
Присел Яша и, задрав кверху голову, покрутил пальцем у виска, присвистнул.
– Ты сам дурак, Яша. Куда нас направят отсюда?
– В тыл.
– Не хочу в тыл. Воевать буду!
Асланбек схватил Яшу за воротник шинели, тряхнул из всех сил, да так, что у того голова заболталась из стороны в сторону.
– Слушай, мы будем парашютистами. Понял?
– Мы? – Яша вытаращил глаза.
– Расскажи все по-порядку.
Асланбек еще раз тряхнул друга.
– Что ты знаешь о парашютистах? Или ты треплешься?
Это сразу же подействовало на Яшу, и он, вздохнув с видом обиженного человека, проговорил:
– На данной территории я обнаружил парашютистов. Ясно?
– Говори быстрей! – прикрикнул Асланбек.
– Здесь… Понимаешь, вот здесь, только что я встретил парашютистов. Я их искал в серой массе пе-хо-тинцев! По приказу Верховного Главнокомандующего отбирают парашютистов, у которых не меньше двадцати пяти прыжков, и увозят, один бог знает куда. Зачем? Они будут прыгать в тыл к немцам. Вот и все. Пускай они прыгают, а я буду ходить по земле, мне еще не надоела моя жизнь.
– Ты сказал, что нужно иметь двадцать пять прыжков?
– Это они сказали, я только слушал, – съязвил Яша.
А если ни он, ни Яша в жизни не видели парашюта? Ну и что? Подумаешь, какое дело, прыгнуть сверху. Зато они, кажется, нашли настоящее дело.
В задумчивости Асланбек развязал вещмешок, вынул консервы и хлеб.
– Тебе что? Хлеб или консервы? Выбирай и пошел ты к чертовой бабушке. – И тут же Асланбек сказал, как отрубил: – Решено: прыгаем.
– Ты что, захотел под трибунал? Идиот, тебя поставят к стенке, а мне прикажут: «Стреляй!» – замахал руками Яша.
– За что? – спокойно спросил Асланбек и ухмыльнулся.
– Не спрашивай!
– Я хочу воевать. Разве это преступление?
– На фронт надо! А ты хочешь куда-то бежать? Не выйдет.
Нисколько не смутившись, Асланбек бросил провизию в вещмешок и закинул его себе на плечи.
– Обожди, – спохватился Яша.
– Зачем?
– Не ерунди.
– Ты сказал, что по приказу начальства срочно отбирают парашютистов? Ты. Куда, зачем? Они где-то очень нужны! Где? Там, где сейчас опаснее, чем на фронте. Понимаешь? Эх, ты…
Почесав затылок, Яша подумал, что, собственно, у друга на этот раз железная логика, и мирно предложил:
– Ну ладно, давай перекусим, а то пупок прирос к позвоночнику.
– Молодец! – Асланбек обнял Яшу. – Думай, как это сделать. Моя голова сейчас как сито, дырявая…
– Факт!
Покончили с едой, и Яша довольным тоном проговорил:
– Еда на меня действует убаюкивающе… Теперь меня слушай. Сейчас подадут сигнал, и мы понесемся на плац. Там ты услышишь свой ВУС. То есть новый ВУС, под которым значатся парашютисты. Мне его сказал один хороший человек.
– Земляка опять нашел?
Яша сделал вид, будто не слышал:
– Тебя спросят, сколько ты имеешь прыжков? Не моргая глазом, отвечай: двадцать пять. А там все будет, как в хорошей пьесе о любви. Вот и все наше преступление.
За минуту до этого Яша еще колебался, а теперь поучал, словно идея пойти в парашютисты принадлежала ему.
– Как ты надоел мне, – притворно вздохнул он.
– Я знаю, – рассеянно произнес Асланбек.
– Тогда идем, куда ты хочешь, но это будет в последний раз, – Яша погрозил пальцем.
Группами шли на плац бойцы. Там их ждали командиры, готовые принять красноармейцев, сформированных во взводы, роты, батальоны, полки.
На огромном поле, окаймленном березками, выстроились бойцы. Их было три, пять, а может и все десять тысяч. Застыв, в напряженном ожидании, они слушали, как штабисты выкрикивали номера военно-учетных специальностей. Сотни красноармейцев отделялись от общей массы и шли в указанные места, и с этой минуты становились бойцами какой-то роты, полка.
Штабисты, сменяя друг друга, выкрикивали осипшими голосами:
– ВУС семьдесят пять, три шага вперед!
– ВУС…
– ВУС…
Асланбек ткнул Яшу в бок.
– Спишь? Идем.
Одессит сразу же пришел в себя и сделал положенных три шага, четких, строевых, чувствуя, как толстые подошвы сапог припечатывались к земле. Повел глазами направо, налево и удивился: на огромном поле никого, кроме них двоих. Подскочил к ним лейтенант, спросил Асланбека:
– Сколько у тебя прыжков?
– Тридцать – почему-то с улыбкой произнес он.
– Отлично!
– А у тебя?
Теперь лейтенант обратился к Яше.
– Тридцать пять! – выпалил одессит.
Лейтенант помахал рукой, и к нему подбежал старшина с голубыми петлицами на синей шинели и в щегольской фуражке.
– Забирайте, кажется, это все… Документы оформите в штабе.
– Слушаюсь!
Старшина поднес руку к блестящему козырьку, а друзьям сказал:
– Вам повезло, братцы, наши сегодня уехали, а я задержался в штабе и на всякий случай пришел сюда.
Он двигался широким шагом, прижимая к себе штурманскую планшетку.
Превозмогая боль в спине, Асланбек старался не отставать от него, а вот Яше это удавалось труднее, он прихрамывал.
– Где воевали? – поинтересовался старшина. – На каком фронте?
– Под Москвой, – как бы между прочим ответил Яша. – Не совсем под Москвой, чуть-чуть дальше от нее.
– Крепко царапнуло тебя. Прыгать сможешь?
– Ерунда, с зонтиком сигану, – Яша деланно засмеялся.
С щемящим сердцем Асланбек ждал, когда старшина спросит у них, в каком аэроклубе они учились прыгать. Возможно, и Яша боялся этого и оттого говорил без умолку, чтобы старшине и рта не дать раскрыть.
– Ты не можешь себе представить, старшина, как однажды сей муж ночью вылез по своей охоте из окопа, а потом с закрытыми глазами, до полуночи, блуждал по передовой. Ты только подумай, ему было лень открыть глаза, и он ходил, пока не нащупал ногой окоп и не спустился в него.
Яша забежал вперед, остановился перед старшиной, положил руку себе на грудь:
– Он попал не в свое логово! Потому как в окопе был человек, сей муж притулился было до него, а тот заворочался и ругнулся… Ха! На чистом берлинском диалекте.
Яша развел руками и пошел дальше:
– Так вы знаете, с тех пор возле него нельзя стоять: от него же несет ими! Господи, и мне с ним рядом воевать против Гитлера!
Старшина смеялся, запрокинув голову.
– Ох, уморил.
Он провел кулаком по глазам и, отдышавшись, указал на каменный двухэтажный особняк:
– Вот и штаб, давайте свои красноармейские книжки.
Яша без притворства удивился:
– Да откуда у нас документы? Мы же раненые, с фронта.
Он расстегнул шинель и полез в карман гимнастерки.
– Вот справка из госпиталя.
– А у тебя?
– Так и он же со мной, – поспешил вмешаться Яша.
Асланбек вручил старшине справку о ранении.
– Ждите меня здесь, – велел старшина и отправился в штаб.
Яша устало простонал:
– Кажись, пронесло! – и тут же накинулся на друга. – Чего ты замешкался, хотел передумать? Знаю я тебя!
– Угадал.
Кивнув головой, Асланбек посмотрел мимо Яши.
Проследив за его взглядом, Яша съехидничал:
– А трибунал как же?
Он перевел глаза на штаб.
– Ты смотри у меня… – взволновался он неожиданно. – Может, ты трусишь прыгать? Конечно, на фронте кругом санитары, не дадут помереть, подберут. Ну что же, иди, признавайся старшине, только после этого ты мне не друг, иди…
– Прыгать хочу, – улыбнулся Асланбек. – Тебя не хочу бросать, погибнешь без меня!
– Уй, дай я тебя обниму, – Яша обхватил за плечи друга.
– Не лезь, ты что – девочка? – Асланбек отстранился.
Из штаба показался старшина, помахал друзьям.
– Держите предписание, поедете в часть.
– Ты понял? Мы опять рядом с Москвой, – суетился Яша. – Приказывайте.
– Значит, вы едете в часть…
– Подожди, я спрошу, – Асланбек рукой отстранил друга, обратился к старшине: – А на фронт когда?
– Там узнаете, будет вам фронт. Значит так, найдете хозяйство майора Чернышева. Понятно?
– Есть найти майора Чернышева! И все? – Яша оглянулся на Асланбека. – Понял? И все. Так мы побежали.
– Поезд ночью, куда вы спешите, пообедайте здесь, – посоветовал старшина.
– Нет, мы не можем ждать, – Яша потянул Асланбека подальше от старшины и от штаба.
Оставив верхнюю полку в душном, прокуренном вагоне паровика, заменившего электричку, друзья на рассвете шли до улицам подмосковного городка. Явившись в часть, они сдали документы дежурному, и тот велел им подняться на второй этаж. В коридоре толпились младшие командиры, красноармейцы, стройные и подтянутые. Они встретили новичков, как старых добрых знакомых, предложили закурить, но друзья отказались.
– Где служил?
– В воздухе, – отшутился Яша. – А что, есть земляки?
– Теперь все земляки.
– Коммунисты?
– Нет, – Яша мотнул головой. – Не успели…
– Ничего, вступите в бою.
– Воевали?
– Попробовали, – Яша подмигнул другу, мол, держись, – на московском направлении.
– Сразу видать – герой!
– Послушайте, а много ли напрыгали?
– По сорок пять, – не моргнул глазом Яша.
Асланбек покраснел, ну все, сейчас их разоблачат.
– Сержант Алиев!
От окна отделился сержант, выделявшийся среди остальных смуглым лицом и носом с горбинкой. До этого он шерстяным лоскутом натирал медную бляху на широком комсоставском ремне.
– К майору. Быстро!
Все приумолкли. Но долго ждать не пришлось. Сержант появился со старшим лейтенантом, который и объявил, что Алиев назначается старшим группы.
– Отправляйтесь на склад и получите парашюты, – приказал старший лейтенант.
Лицо командира показалось Яше знакомым.
– Разрешите обратиться? – Яша выступил вперед.
– Что у вас?
– Простите, вы будете из Одессы?
У старшего лейтенанта медленно отлила кровь от лица.
– Будем обниматься? Нет? А жаль… Только не вздумай лезть с поцелуями, когда будем по ту сторону фронта.
Яша покраснел, а ребята рассмеялись.
– Смеяться, между прочим, будем потом, на Дерибасовской. Правда, земляк?
– Так точно, – тряхнул головой Яша.
Старший лейтенант обвел взглядом бойцов и проговорил:
– Прыжки назначены через час… Война не теща, чтобы ждать, когда отоспится зятек. Идите!
Яша подмигнул другу: видишь, опять нашел земляка.
– Ты что, из Одесского клуба? – спросил Алиев.
– Ага… Старший лейтенант был моим наставником. Как его фамилия?
Яша хлопнул себя по лбу:
– Склероз!
– Бедлинский.
– Точно, он! Звать его… Звать?
– В армии это лишнее, – проговорил Алиев, явно намекая на свои сержантские треугольники. – А мы служили у генерала Безуглова, на Дальнем Востоке. Ну и генерал! Отчаянно прыгал.
– Не слышал о таком. Мы воевали под командованием генерала Хетагурова. Одессит он, земляк.
Не выдержал Асланбек, дернул Яшку за шинель, но тот не унимался.
– Помню, пришел на передовую Хетагуров, узнал меня, обнял. Такой обходительный, сами видите, одесситы – народ видный.
Взорвала Асланбека Яшкина трепня:
– Генерал Хетагуров – осетин. Запомни, осетин!
– Тю! Вы только послушайте этого человека. Разве Яша Нечитайло сказал, что Хетагуров не осетин? Нет, вы скажите, люди.
Яша явно работал на публику, замедлив шаг, поймал Алиева за ремень планшетки:
– Я имел неосторожность высказаться, что Хетагуров одессит. Что тут криминального? Мамочки! Все могут быть одесситами, только для этого нужно родиться в Одессе, а нация тут ни при чем. Подумаешь, князь сделал мне замечание!
Не рад был Асланбек, что затронул Яшу. К счастью, они уже подошли к складу.
– Берите парашюты и называйте номера, – велел кладовщик.
Первым снял с полки парашют Алиев и расписался в получении. Асланбек намеревался войти в склад последним, но Яша опередил всех, схватил с полки парашют.
– Ну, чего ты встал, как неживой? Вот такой же смелый он был на фронте, и я с ним маялся… Пока не прикрикнешь – с места не сдвинется. На, держи.
Яша подал опешившему Асланбеку парашют. Покончив с формальностями, друзья, закинув за спину парашюты, вышли из пакгауза.
– Шагом марш в ангар, столы уже расстелены, приступайте к укладке, – скомандовал Алиев.
Друзья переглянулись.
– Влипли, – произнес вполголоса Яша. – Все из-за тебя.
– Не причитай!
– Я?!
Чмокнув губами, Яша шепотом проговорил:
– Столы расстелены?! Ты слышал такое когда-нибудь? Что же делать? Бежать к Бедлинскому? Стоп! Алиев чернявый, как гуталин, значит он с Кавказа!
Яша прибавил ходу, нагнал сержанта и вкрадчиво спросил:
– Скажите, вы не с Кавказа будете?
– Да, а что? Из Баку.
Яша тут же оглянулся, крикнул:
– Бек, бегом… Так он тоже с Кавказа! Вы же слышали, он осетин, живет в горах. К ним в аул даже орел не забирается, – Яша подмигнул Асланбеку. – Чего ты молчишь, я тебе земляка нашел.
– Так ты правда осетин? – спросил Алиев.
– Да.
– Выходит, земляки, – сержант хлопнул по спине Асланбека. – Ну, ладно, потом поговорим. Начинайте укладку, не тяните время.
Все растеклись по ангару, а Яша смотрел на авиазентовые полотна и пришел в смятение: «Какие же это столы и что с ними делать?» Сморщив губы, многозначительно глянул на Асланбека и, выбрав место в самом дальнем углу ангара, направился туда, вытряхнул из чехла парашют. Однако не успел Асланбек оглянуться, как Яша уже вел Алиева.
– Как я установил, товарищ сержант, вы земляки!
– Говори быстрей.
– Слушай, – зашептал Яша. – Будь человеком, выручай Бека. – Он в жизни не видел парашюта.
– Не дури!
– Клянусь аллахом, – Яша стукнул себя кулаком в грудь.
– Правда?
– Да, – просто ответил Асланбек. – Это я придумал стать парашютистом.
– Ты же имеешь сорок прыжков, – обратился он к Яше.
– С горшка на пол! Я когда-нибудь видел эту бандуру глазами, что ты пристал?
– Ну, посмеялись и хватит, занимайтесь делом.
Алиев хотел было уйти, но Яша вцепился в него.
– Опять за рыбу деньги! Пойми, хочу проявить героизм, я рожден парить, а не ползать. И он же орел, а не ящерица…
– Ну и ну, – Алиев зацокал. – Как же вы будете прыгать?
– Как да как? Опять же ты будешь рядом.
Сержант недоверчиво посмотрел на друзей.
– Вы меня, братцы, не разыгрывайте, сегодня не первое апреля.
– Господи, – взмолился одессит. – Ну что же ты молчишь? – подлетел он к другу.
Сержант серьезно посмотрел на Асланбека.
– Выручай, земляк, прыгнем, не подведем тебя, – попросил тот.
Задумался Алиев, что-то соображая, оглядел ангар: все занимались укладкой, и никто не обращал на них внимания.
– Черт с вами, бандиты с Чуйского тракта.
Сержант скинул шинель и растянул парашют на столе:
– Вот это купол… Запоминайте. Купол надо вытянуть, расправить стропы, привязать к куполу вытяжной парашютик, проверить резинки на ранце, шпильки… Ты, – кивнул он Яше, – встань слева, будешь мне помогать.
Когда парашют был уложен, сержант подогнал на Яше подвесную систему, показал вытяжное кольцо, которое нужно дернуть в воздухе, и принялся укладывать второй парашют.
Алиев со своими подопечными последним покинул ангар.
– Учить вас уже нет времени. Сейчас пойдем в столовую, а оттуда отдыхать… Ночью, одним словом, сядем в самолет и, когда старший лейтенант Бедлинский подаст команду: «Пошел», все начнут прыгать. Подойдите к двери, и… вперед! Только не забудьте в воздухе дернуть кольцо, черт бы вас побрал. Нет, из этой затеи ничего не получится! Надо открыться майору Чернышеву.
– Нет!
Асланбек положил руки на бедра, а Яша прильнул к сержанту, умоляюще зашептал:
– Милый, да ты только взгляни на своего землячка?
– Не родился я сыном для своей матери, если не стану парашютистом! – горячо сказал Асланбек и нетерпеливо стал кружить на одном месте.
– Ладно, – сдался сержант. – Только не разболтайте, а то из-за вас угожу под арест.
– Ну, что ты, разве мы будем плевать против ветра? Это не в наших правилах, товарищ сержант, – обрадовался Яша.
В столовой подали борщ, душистые котлеты, компот.
Яша сразу набросился на еду, а у Асланбека в горле ком застрял: может, действительно, зря он затеял это?
Сержант понял его состояние и показал глазами, мол, ешь, и он с трудом заставил себя взять ложку. Второе разделил с Яшей, да еще и компот отдал ему.
– Все будет нормально, – подбодрил его на улице Алиев. – Вы же фронтовики, не такое видели.
Кивнул Асланбек, с благодарностью посмотрел на сержанта:
– Узнают про обман – будет стыдно.
– Запомни: не выстрелив – зверя не убьешь.
– Это верно. Если тур падает, так с высоты.
Сержант хлопнул его по плечу.
– А ты, я смотрю – мужчина! Так держать!
– У нас говорят «мужчина ли ты, женщина ли – все равно роди», – пошутил Асланбек.
– Ха-ха! Мудрые слова.
Подошел Яша, подхватил под руку друга и увлек за собой.
На аэродром приехали в дымном грохочущем автобусе и едва выгрузились, как услышали команду: «Надеть парашюты!» Метрах в сорока от них гудели самолеты. Застегнул Яша ножные карабины, а под грудной, как учил сержант, засунул чехол, оглядел себя придирчиво, затем осмотрел Асланбека:
– Да ты знаешь, кого хотят сделать из тебя?
– Парашютиста.
– Вот и не угадал. Инструктора! Ты будешь начальником парашютно-десантной службы. Дошло?
– Нет.
– Эх, мамочки. Тебе поручат подготовку десантников. Понимаешь, десантников!
– Что я наделал…
– Не ной, а то возьму и не выдерну в воздухе кольцо, полечу головой вниз.
Яша стал насвистывать:
– Подумаешь, мне доверят учить других? Я, может, и не такое могу совершить, если прикажут. А чего их учить? Сунул парашют в зубы и приказал: «Сигай» – и вся игра. Вот как мы с тобой.
Сержант Алиев проверил на них подгонку парашютов, шепнул:
– Бродяги, не забудьте выдернуть кольцо.
– Угу, – попытался улыбнуться Яша.
Асланбек спросил:
– Слушай, а в самолете нельзя дернуть?
– Если решил погубить всех, то можно… Ну пора, – сержант сложил руки рупором, крикнул: – Становись!
Команда была исполнена, и он подал другую:
– Шагом марш!
Пошли гуськом, одной связкой, подобно альпинистам. Непривычно стягивали лямки, давил на грудь карабин, руки лежали на запасном парашюте. Асланбек вспомнил наставление сержанта: «Просунешь руку в резинку. Не раскроется главный парашют, – дергай кольцо запасного…» А как я его найду? – снял варежку и провел вспотевшей ладонью по запасному парашюту. Вдруг и запасной не раскроется, тогда как быть? – он нагнал Яшу и, улучив момент, шепнул:
– Слушай, а если запасной не раскроется?
Яша чмокнул губами, и Асланбек понял: «Я тебя презираю за твой вопрос».
Струя работавших моторов сбивала с ног, и, чтобы не упасть, Яша покарабкался по трапу на четвереньках. За ним поднимался Асланбек. В самолете при тусклом свете старший лейтенант Бедлинский подозрительно посмотрел на них, покачал головой и велел дыхнуть. Яшу поставил третьим, а Асланбека в другом ряду – последним.
Уже в самолете Яша тихо сказал Асланбеку:
– Если не раскроется и запасной, расстегивай штаны!
Взревели моторы, самолет качнуло, и Асланбек схватился за скобу. Потом было ощущение, будто сидел на качелях.
– Приготовиться!
Лихорадочными движениями нашел кольцо.
Звучит команда отрывисто, как сухой выстрел:
– Пошел!
Не понял Асланбек, как оказался перед дверью. Оставалось сделать всего один шаг, а он отступил. Как из-под земли до него донеслось:
– Ты что, никогда не прыгал?
– Нет, – глотнул воздух широко открытым ртом.
– Прыгни, очень тебя прошу!
Это же голос старшего лейтенанта Бедлинского! Самолет круто накренило, и Асланбек всей тяжестью повалился на левый борт. Старший лейтенант помог ему принять устойчивое положение, подтолкнул к двери.
– Иди. Пригнись. Молодец. Пошел!
Уже под раскрытым куполом Асланбек силился вспомнить, как вывалился из самолета и когда дернул кольцо. Но какое все это имело значение, когда над ним был купол, а внизу земля, и он запел: «Все выше и выше, и выше стремим мы полет наших птиц…» Земля стремительно неслась на него, и он обомлел, зажмурив глаза, судорожно вцепился в лямки: «Все, сейчас разобьюсь!» Ноги коснулись земли, и он мягко повалился на бок. К нему подбежал Яша, помог встать, облапил.
Уже все знали: не выдержал Яша, разболтал. Ребята подхватили Асланбека и стали качать.
– Товарищ старший лейтенант, можно до вас обратиться? – взволнованно произнес Яша.
– Нечитайло, скажите, вы не работали в госстрахе? – спросил старший лейтенант и закурил.
– Товарищ старший лейтенант, как вы могли так подумать обо мне? Всю сознательную жизнь я провел в храме искусства!
Яша задрал кверху палец. Кажется, он еще способен шутить? После пережитого Асланбек молчал. Что теперь будет с ними?
– Кто догадается, какой музе я поклонялся?
Яша украдкой смотрел на старшего лейтенанта.
– Цирку, – кричал кто-то.
– Какая пошлая ерундистика, – воскликнул Яша.
– Кино.
– Ха, – презрительно повел носом Яша.
– Театру.
– С детства не выношу фальши.
– Балету.
– Мамочки, полнейший натурализм, оголенный натурализм, в котором не разобрать, где ноги, а где голова. Моя муза, чтобы вы знали, кобылы.
Взорвался хохот.
– Что бы я смеялся, граждане? Ипподром – моя страсть. Да в Одессе такой ипподром, что в мире нет даже похожего..
Смеялся теперь и старший лейтенант, чем остался доволен Яша: всю игру он затеял из-за него.
– Хватит, – старший лейтенант погрозил Яше: – Ну, земляк, держись, твой прыжок обойдется тебе карцером.
Чмокнул губами Яша, дернул правым плечом, но смолчал, весь его вид говорил: «Идиоты, я вынырнул из-под неба, а что-такое по сравнению с этим карцер?»
День пролетел как во сне, а вечером друзей вызвал майор Чернышев. Они явились к нему. Майор стоял у окна, курил.
– Как вы сейчас себя чувствуете, мушкетеры? – спросил он.
Понял Асланбек, что разговор предстоит серьезный, с опаской посмотрел на Яшу.
– Отлично, товарищ майор, – отчеканил тот.
– По душе вам парашютный спорт?
– Так точно.
– Сколько у вас прыжков?
Чернышев отошел от окна.
– Скоро будет двадцать пять! – не моргнул глазом Яша.
Майор заложил левую руку за спину, а пальцы правой просунул под широкий ремень и стал в упор изучать Яшу.
– Нравитесь вы мне, – произнес майор.
– Спасибо, товарищ майор, – сказал Яша громко.
– Ну, вот что, хотя вы и отчаянные, а придется вас отчислить.
Майор вернулся к окну:
– Чем же вы займетесь?
– На фронт попрошусь, – вздохнул Яша.
– А может, отдохнете, вы же заслуженный человек.
Глаза майора улыбались, он прошелся по кабинету.
– Никак нет, – отказался Яша.
– Понятно… А чем вы занимались на гражданке, Нечитайло, какая у вас профессия?
