Текст книги "Заповедник Сказок 2015
(Том 5)"

Автор книги: Валентин Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

Тильк чуть было не приподнял брови, но сдержался, изобразив заинтересованную улыбку.

– О! Поздравляю.

Что ещё положено говорить в таких случаях?

– Кто этот счастливчик?

– Ты ее не знаешь.

В этот раз удержать брови от стремительного взлёта оказалось гораздо сложнее.

– О! – сказал Тильк снова. – О!

Итта прыснула.

– Смешные вы.

– Красивое кольцо, – Тилье склонил голову набок, чувствуя себя нахохлившейся птицей, – можно взглянуть?

Итта, улыбаясь, протянула руку ему под нос.

Тонкая волнистая линия, тёмные точки вокруг. Зрение расплылось на мгновение и сфокусировалось снова. Бугорки и выемки.

– Тонкая работа, – Тильк сглотнул. – Белое золото?

Итта довольно кивнула.

– Авторский дизайн? – Тильк заставил себя взглянуть ей в глаза. – Антиквариат?

Итта потянула руку на себя.

– Купили в «Редких редкостях», – пошевелила пальцами, любуясь кольцом, – там только одно такое, мы с Мирной заказали дубликат.

– Значит, её зовут Мирна, – прищурился Тильк. – А фамилия?

Итта фыркнула.

– Не скажу.

Тильк нарочито вздохнул: – Вы обменялись кольцами вечером? Утром? – Понизил голос до шёпота: – Ночью?

– Да ну тебя! – Итта расхохоталась.

– Нет, правда, когда? Коллеги, – Тильк оглядел пустой коридор, – в моём лице жаждут подробностей.

– Сегодня. Вот буквально перед выходом.

Значит, время ещё оставалось. Остановится ли процесс, если снять кольцо?

– О! Ты встала на колени перед… Мирной?.. И просила ее руки и сердца? Или она перед тобой?

– Всё бы тебе смеяться.

– Похоже, всё-таки ты перед ней.

Которое из двух – настоящее?

– Что ж, – Тильк покачал головой, – надеюсь, она того стоит.

Итта глянула на него.

– Она лучшее, что со мной случилось.

Сказать правду? Слишком долго. Соврать? Слишком умна. Попросить рассмотреть и сбежать? Но второе, второе…

– Привет! – Итта махнула кому-то рукой. Тильк обернулся: с лестницы выходил Тиррит.

– Поздравляю! Ты заслуживаешь лучшего, – он приобнял Итту, склонился к её уху. – Мирна умрёт сегодня.

– Что?

– Иди за мной. Очень мало времени.

Убрал руки с её плеч, отступил на шаг. Нельзя, чтобы угроза исходила от него. Кивнул в сторону кабинета, направился туда решительным шагом.

Позади послышались ее шаги.

– Ты что несёшь? – спросила Итта на пороге. – С ума сошёл?

Тильк молча открыл стол, сунул ей список жертв.

Итта сжала кулаки, скомкав лист. Лицо побледнело, губы сжаты.

– Ты всегда был странным, но сейчас перешёл все границы.

– Полгода назад, – начал Тильк бесцветным голосом, – на кардиологии умерла больная. ТЭЛА, ДВС…

– Всё расскажу Тирриту. Прямо сейчас.

Повернулась, взялась за ручку, повернула.

– …на руке у неё было это кольцо.

Остановилась.

– Через две недели умерла ещё одна. Геморрагический инсульт, ДВС. Кольцо на руке.

Медленно повернулась, склонив голову набок, словно прислушиваясь к звуку его голоса.

– Ещё через неделю желудочное кровотечение. ДВС. Кольцо.

– Что… – девушка сглотнула, – ты… – кашлянула, поперхнувшись, – …несёшь? – кашлянула снова, поднеся ладонь ко рту.

– Когда ты надела кольцо, Итта?

Пошатнулась, схватившись за дверной косяк, опустилась на колени, оставляя за рукой широкую розовую полосу.

Тильк схватил телефон. Двенадцать сорок четыре.

Гудок, ещё гудок.

– Реанимация! Сотруднице плохо. Кровохарканье, потеря сознания, бледность, цианоз. Вероятно, ТЭЛА. Носилки, реаниматолога в лабораторию гистологии, срочно.

Бросил трубку. Перчатка на руку. Итта распласталась на полу, дверь полуоткрыта. Тиррит уже прошёл в кабинет, в коридоре пусто. Опустился на колени. На сонных артериях пульс прощупывается, на запястье – уже нет. Голову набок, язык наружу. Под ноги – валик с дивана. В коридоре по-прежнему никого. Попытался стянуть кольцо, Итта застонала, сжала пальцы в кулак. Заглянул в сумочку. Кошелёк. Деньги, квитанции – ага, «Редкие редкости». По лестнице кто-то идёт. Торопливо стянул перчатку, подобрал с пола скомканный листок.

– Скорее, скорее, – замахал врачам.

Немногим позднее Итта лежала в палате. Уже сделан был снимок грудной клетки, отправились в лабораторию с пометкой «срочно» анализы крови, и была заказана свежезамороженная плазма.

У изголовья беседовал с реаниматологом Тильк.

– Пока без динамики. У вас нет предположений о том, что могло спровоцировать болезнь?

Тильк поморщился.

– Выглядела здоровой. Ни на что не жаловалась.

Больших усилий ему стоило не скосить взгляд на руку с кольцом.

– О прогнозе говорить пока рано?

Реаниматолог мрачно кивнул.

– Терапию начали, но причины пока неясны.

– Позволите взглянуть на историю?

– Пожалуйста, – протянул тонкую ещё тетрадь, – положите потом на пост.

На поясе у него загудел служебный телефон.

– Да? Сейчас буду.

Повернулся к Тильку.

– Извините, оставлю вас ненадолго.

– Конечно, конечно.

Открыл историю. Опись вещей уже составлена. Кольцо тут. Не могли подождать немного. Что ж, будет, видимо, служебное разбирательство. Тильк натянул перчатку. Взял Итту за руку. Негромко попискивал прикроватный монитор, шипел чуть слышно в носовой канюле кислород, капал торопливо желтоватый раствор.

Дверь распахнулась.

– Итта! – худенькая русая девушка бросилась к кровати.

Тильк мысленно выругался.

– Вы, должно быть, Мирна. Здравствуйте.

Та перевела на него испуганный взгляд.

– Доктор, что с ней?

– Тромб в лёгочной артерии, нарушена свёртываемость крови. Состояние тяжёлое.

– Она же поправится?

– Надеюсь, – вздохнул патолог.

– Меня зовут Тильк, Мы работаем вместе.

– Итта о вас рассказывала.

– Вы не заберете кольцо? – Тильк аккуратно стянул его с пальца, спрятал в изготовленный заранее контейнер. – Оно может давать помехи на кардиограмме.

Протянул контейнер девушке.

– И, может быть, оставите координаты, чтобы связаться с вами, если что?

Мирна кивнула, начала диктовать номер и вдруг смолкла, в ужасе уставившись на больную. На бледной коже проступали одна за другой мелкие красные точки. Больше, чаще, они сливались похожими на кляксы багровыми пятнами.

– Доктор! – крикнул Тильк. – Доктор!

Перегнувшись через кровать, ударил кулаком по кнопке. Далёкий звон, шаги по коридору.

– Пойдёмте, – приобняв за плечи, вывел девушку из палаты.

Тильк долго отпаивал Мирну спиртным в больничном кафетерии, затем отвёз домой, обещав держать в курсе и наказав звонить, если что. Вернувшись на работу, проведал Итту. Её перевели на искусственную вентиляцию лёгких, анализы выглядели скверно, однако она всё ещё была жива. Началась лихорадка, в крови появились признаки воспаления. Прочие жертвы кольца до этого момента не доживали. Сидя за монитором, Тильк гадал, иммунный ли это ответ на вторжение кольца, вторичная ли инфекция. Его слегка потрясывало. В голове вспыхивали и гасли, повторяясь по кругу, одни и те же мысли. Мог ли он снять кольцо раньше? Вряд ли. Можно ли чем-то ей помочь? Неизвестно. Как забрать кольцо у Мирны? Непонятно. Что делать с ним потом? Неясно.

«Любил я её? – думал Тильк. – Пожалуй, что нет. Отчего ж так хреново-то тогда?»

Вечерело. Молчаливый и мрачный Тиррит, не попрощавшись, ушёл домой. Тильк остался один. Что-то он ещё собирался сделать… Ах, да. Набрал номер антикварной лавки.

– «Редкие редкости». Здравствуйте.

– Добрый вечер. Моя подруга покупала у вас кольцо «Костянка» и заказывала дубликат. Я бы хотел заказать ещё один. Это возможно?

– Наш ювелир, к сожалению, в больнице. Если оставите номер, мы с вами свяжемся.

– Нет-нет, спасибо.

Нашёл на квитанции фамилию ювелира, вбил в больничной системе. Диссеминированный процесс обоих лёгких, острая дыхательная недостаточность, ДВС. Скончался два часа назад. Что ж, этого следовало ожидать. Что он делал с кольцом – грел? Надпиливал? Уже не выяснить. Возможно, поэтому процесс пошёл так быстро… Завтра надо будет взять фрагменты ткани на биопсию.

Звонок на мобильный.

– Да?

– Здравствуйте, доктор. Это Мирна. Как она?

– Без изменений.

«Как кольцо?», – хотелось спросить ему, но это испортило бы всё дело.

– Думаю, к утру ситуация прояснится, – Тильк откашлялся. – Постарайтесь выспаться, завтра вам понадобятся силы.

– Я не могу уснуть. Всё думаю и думаю.

– Я тоже.

– Мне страшно, – голос Мирны дрогнул. – Можно с вами встретиться?

«Самое время для тревожной музыки, – подумал Тильк, – будь это фильмом ужасов». Вздохнул:

– В восемь в «Лава-Кратере»?

– Хорошо. – Повесила трубку.

«Теперь ее не окажется на месте, – Тильк мрачно посмотрел на меркнущий экран телефона, – придётся выяснять, где живёт. Найдут мёртвой. И с двумя кольцами. И выясняй потом – какое настоящее».

Против ожиданий, Мирна дожидалась его в кафе. Она сидела, сцепив пальцы, и в красноватом свете лавовых ламп Тильк не сразу разглядел кольцо на руке.

– …понимаете? – Мирна заглянула ему в глаза.

Тильк понимающе кивнул, пытаясь вспомнить, о чём они говорили.

– Как вы познакомились? – спросил, так и не вспомнив.

– В сети, – Мирна поднесла стакан к губам, поставила, не отпив, обратно, – писали вместе фики на Криалора. Потом работали над книгой. А теперь…

– Всё будет хорошо, – возможно убедительней постарался сказать Тильк.

– Не будет, – Мирна всхлипнула. – Звонили из клиники. Итты больше нет.

Тильк глубоко вдохнул. «Кольцо! Кольцо!» – кричали вразнобой внутренние голоса.

– Чем я помогу помочь?

– В организации… ну…

– Похорон.

– Да.

– Помогу.

– Спасибо огромное.

Оба помолчали. Мирна поставила на стол контейнер с кольцом.

– Она бы хотела быть похороненной вместе с ним. Так мы останемся вместе.

«Вечными невестами», – мысленно прокомментировал Тильк. Вслух же благоразумно произнёс:

– Да, так будет правильно.

Он не знал, продолжит ли кольцо работу на руке мертвеца, однако был уверен, что долго с Иттой оно не пробудет. Слишком часто приходилось ему видеть, как служители морга красовались друг перед другом не принадлежавшими им украшениями. Удивительно, как много можно успеть в короткий промежуток между прощанием и погребением.

Близость госпиталя и кладбища, повод для неисчислимых шуток по всей округе, имела следствием двойное подчинение служителей морга: многие трудились санитарами в больнице, числясь одновременно могильщиками или разнорабочими на кладбище. С кем-то Тильк работал, других знал по имени, третьих – только в лицо. Сегодняшний могильщик был из последних.

Из-за близости выходных в похоронном бюро никого не осталось: двери заперты, коридор пуст, лишь из дальнего конца доносилась развесёлая музыка. Тильк стукнул костяшками по двери, заглянул внутрь. Санитар сидел за столом, подперев голову руками, и печально смотрел на полупустой стакан.

– Привет, – сказал Тильк.

– Чего хочешь?

– Кольцо.

– Какое кольцо?

– С похорон Итты Ирвик.

Санитар кивнул в одну сторону: – Лопата там, – кивнул в другую, – могила там. – Снова подпёр голову руками. – Развлекайся.

Тильк помахал в воздухе больничным пропуском.

– И чё?

Положил на стол купюру.

Санитар хмыкнул: – Взяток не берём.

– Хорошо, – пожал плечами Тильк, – Тогда бери лопату, пошли копать.

– Чё?

– Скоропостижная смерть, – мягко выговорил Тильк, изучая свои ногти, – вероятность особо опасной инфекции…

– Чё?

– …может потребовать эксгумации.

– Рабочий день полчаса как кончился. А на эксгумацию ордер нужен.

– «Особо опасная», – изобразил улыбку Тильк, – значит в любое время дня и ночи. Без всяких ордеров, по устному распоряжению медработника.

– Чё?

– Параграф семнадцать, – Тильк снял со стены пластифицированные листки министерского приказа, ткнул пальцем, – пункт три.

– Чё?

– И если в могиле не окажется кольца, – улыбка исчезла, – это может привести к большим неприятностям.

– Чё?

– Кольцо, говорю, давай.

– Ладно, ладно, – кольцо со звоном упало на стол.

– Сюда, пожалуйста, – Тильк открыл контейнер.

Санитар, тяжело дыша, пропихнул колечко внутрь.

– Благодарю за помощь, – Тильк кивнул, подобрал купюру со стола и стремительно вышел.

Закрывшись в кабинете, врач экипировался: халат, перчатки, защитные очки. Открыл крышку контейнера, тряхнул над стеклом. Кольцо весело зазвенело. Потянулся рукой, передумал, ухватил пинцетом.

Оно имело пепельный окрас. Волнистая бороздка делила его надвое, по обе стороны расходились сплетённые в хитрый узор нити. Испещрённое горбинками и впадинками, кольцо имело тот неотличимый от природного облик, которого тщетно добиваются иные мастера, пытаясь воспроизвести фактуру панциря моллюска или извив членистой многоножки.

«Что ж, понятно, что нашла в нём Итта. И все остальные».

Руки, конечно, чесались сделать рентгеновский снимок кольца или подложить его к инструментам в стерилизационную – под поток гамма-излучения, а то и вовсе распилить (расплавить в тигле, растворить царской водкой, расплющить под прессом), однако Тильк не спешил. От спешки удерживала злосчастная судьба ювелира наряду с неясным предчувствием того, что любая из попыток не принесёт удачи. Кроме того, не покидала с трудом оформившаяся в слова мысль: такая продуманная штука, как кольцо, не может не иметь защиты от чересчур пытливых умов, решивших проверить его на прочность.

Не раз думалось, что он переоценивает возможности кольца, наделяет чрезмерной силой, однако здравый смысл, возвращаясь (дом, милый дом) после приступов паники, вызванной самим существованием волшебного, чтоб его, кольца, требовал самых радикальных средств защиты. Удерживая паранойю в рамках, Тильк не мог не задумываться и о тех, кому по долгу службы положено заниматься такими вот штуками. Секретные ли службы, тайные ли ордена – факт наличия кольца делал их существование гораздо более вероятным. Та же паранойя, однако, нашептывала здравому смыслу с протяжным присвистом: «А с-с-снаеш-ш-шь, ш-ш-што они с-с-сделают с-с-со с-с-свидетелем?», отчего тот снова порывался уйти в загул.

После долгих томительных размышлений Тильк выработал линию поведения: никому ни о чём не рассказывать, не следить (в поисковиках, библиотеках, разговорах) и не бояться кольца. Последнее оказалось самым трудным. Слишком часто фантазия рисовала зловещие картины: вот кольцо с тихим шелестом разворачивается стальной сколопендрой и, мелко перебирая ножками, подбирается к нему, спящему, чтобы сомкнуться вокруг пальца. Вот нити, расходящиеся от центральной бороздки, приходят в движение, и облачко невесомой пыли тянется навстречу сквозняку, проникая в дыхательные пути, забираясь сквозь поры под кожу. Вот в просвете кольца загорается на мгновение трепещущий огонёк… М-да. Остановить разыгравшееся воображение не удавалось, и Тильк заказал маленькую плоскую коробочку особо прочного сплава с несколькими дублирующими друг друга запорами, поместив её в банковскую ячейку.

Основываясь на известных уже фактах, Тильк решил считать, что опасность кольцо несёт, будучи надетым или подвергнувшись угрозе уничтожения. Механизм его действия, хотя и занимал Тилька, оставался за гранью понимания. Являло оно собой хищное существо, оружие диверсанта из других измерений, было ли проклято или изготовлено без соблюдения норм магической безопасности – судить о свойствах кольца можно было лишь по косвенным признакам.

Неслучайная схожесть с обычным украшением предусматривала, очевидно, неосторожную жертву. Эпизод с ювелиром доказывал наличие механизмов самозащиты. Проведённое расследование показывало, что по нескольку месяцев кольцо могло валяться в лавке или ломбарде, не принося ущерба персоналу или несостоявшимся покупателям, примерявшим его, но так и не купившим. Теория Тилька состояла в том, что кольцу требовалось тело. В попытках взять его под контроль кольцо, намеренно ли, случайно ли, убивало владельца. Будучи надетым, оно переходило из спящего состояния в активное. Тонкие ниточки чего-то, представавшего на препаратах артефактом, прорастали кожу, клетчатку, мышечные ткани, концентрируясь возле сосудов и нервных стволов. Процесс, судя по всему, происходил безболезненно и неимоверно быстро, за считанные часы распространяясь на плечо, надплечье и грудную клетку. В какой-то момент – чуть раньше, чуть позже – в периферической крови начинал развиваться сладж-синдром: эритроциты, запутываясь в ниточках фибрина, слипались мелкими комочками, закупоривали капилляры. После этого времени почти не оставалось – внутрисосудистое свёртывание разворачивалось во всю мощь. Носитель кольца погибал, однако с его смертью процесс не останавливался, кольцо продолжало прорастать мёртвое тело, устремляясь невидимыми щупальцами к спинному и головному мозгу. Что произойдёт, когда оно достигнет цели, Тильк не знал, хотя по этому поводу у него имелось несколько интересных гипотез. В прежние времена, вероятно, кольцо достигло бы цели, не оставляя за собой длинной цепочки мертвецов. В нынешние – индустрия утилизации людей не оставляла ему шанса: кольцо снимали с непророщенной до конца жертвы, отдавали в наследство, продавали, покупали, похищали (тут могли быть вариации), и всё начиналось по новой.

Не раз Тилька посещала идея провести эксперимент с мертвецами в больничном морге или, допустим, безнадёжными коматозниками. Однако, помимо очевидной моральной неоднозначности такого поступка, беспокоила и вероятность того, что эксперимент получится слишком успешным. Не имея представления о том, насколько смертоносной окажется следующая фаза жизненного цикла кольца, сталкиваться с нею лицом к лицу Тильк у совсем не улыбалось.

Отказавшись, таким образом, от новых исследований, Тильк углубился в прошлое. Отыскивал след кольца в архивах Такатты и соседних городков, вычерчивая на карте извилистый путь от хозяина к хозяину. Спустя полтора десятилетия подобрал ключик к артефакту, с которого всё началось. Сложная методика, включавшая нитрат серебра, хлорид золота, хромовую кислоту, гексаметилентетрамин и несколько реактивов попроще, позволила, наконец, увидеть, как среди здоровых клеток цвета призрачной бирюзы отчётливым чёрным штрих-пунктиром пролегли чужеродные структуры.

Автор нескольких монографий, крупнейший специалист по системным микозам, профессор, главный труд своей жизни Тильк хранил в секрете. Многостраничный документ с сотнями фотографий, схемами и диаграммами, подробной хронологией, распространившийся на несколько десятилетий в прошлое, потянул бы на ещё одну диссертацию.

Первые несколько лет видел Мирну в годовщину смерти Итты. Потом та перестала появляться. Вроде, ещё кого-то завела. Сам Тильк пару лет встречался с хозяйкой «Редких редкостей», потом женился. На ней же. Увлёкся антиквариатом. Открыл с женой ещё один магазинчик в Кагарте – «Диковинные диковины». Тайком от супруги вёл статистику выживаемости покупателей.

Хорошо зная печальные последствия всякого рода излишеств, образ жизни вёл строгий. Питался часто и дробно, тренажёрный зал посещал, обследовался регулярно. Скопив под старость лет на небольшую квартирку, Тильк немало средств вложил в осуществление плана. Дожидаясь момента, жизнь вёл тихую и размеренную, выйдя в положенном возрасте на пенсию. Консультировал временами сложные случаи, читал порой лекции, бывал почётным гостем на конференциях и симпозиумах. Работал в соавторстве над тремя или четырьмя рукописями, публиковал статьи. На окошке кактус держал.

И, наконец, дождался. На очередном профилактическом осмотре рентгенолог, глядя на экран со снимком, чуть дрогнул лицом, и Тильк сразу всё понял. Просмотрев самостоятельно снимки, выполнив повторные, сдав положенные анализы и получив результаты, убедился в предположениях. Перед госпитализацией отправил жену в круиз, привёл в порядок дела, вручил соседке кактус, наказав поливать раз в неделю. И забрал из банка коробочку с кольцом, повесив на шею, словно медальон.

На отделении познакомился с сёстрами, переговорил с лечащим врачом, заведующим отделением, всем демонстрируя сдержанный оптимизм и планы на будущее. Под вечер перебрал ещё раз в памяти всё сделанное – ничего не забыл, можно приступать.

Открыл плоскую коробочку, взял кольцо, коснувшись впервые ничем не защищённой кожей. Натянул на палец. Ни покалывания, ни жжения – вообще ничего. Слабое, тут же пропавшее чувство холода.

«Ну, здравствуй, – подумалось. – Вот и встретились».

– Внесите в опись, – попросил сестру, – колечко белого золота.

Получив на ночь инъекцию обезболивающего, переоделся в чёрный костюм, улёгся, сложив руки на груди и, сосчитав до ста двадцати семи, заснул тем крепким покойным сном, который способны подарить только производные опиатов. И, разумеется, не проснулся.

Наутро вокруг тела развернулась суета, несвойственная обычно мирной клинике. Ещё затемно на отделение явились трое поверенных из разных адвокатских контор. Каждому полагалось удостовериться, что на пальце покойника присутствует кольцо, которое следовало сравнить с прилагавшимися к завещанию снимками. Само завещание оказалось составлено с параноидальной тщательностью, не оставлявшей сомнения в отсутствии у покойного – всякой веры в человечество, по мнению одних, и каких-либо остатков здравого смысла, по мнению других. Поверенным предписывалось не оставлять покойного ни на миг, следя за кольцом и друг за другом. Патолог отказался от аутопсии, равно как и от услуг городской погребальной службы. Из Кагарты доставлен был загодя заказанный гроб, оснащённый тремя видеокамерами и тремя же – да, да, – замками, которые поверенные и заперли по помещении тела в гроб, – каждый своим ключом.

После убытия гроба к кладбищу (завещание предусматривало похороны без задержек и проволочек) разговоры и пересуды чуть поутихли, но разразились с новой силой, когда с похорон возвратились коллеги покойного – смущённые и ошарашенные. Тот, оказывается, ещё живым выстроил целый склеп, также оснащённый камерами и сигнализацией, и заключил договор с охранным агентством о постоянном наблюдении за могилой. Гроб был заключён в колыбель стальной арматуры, опущен в узкую шахту и залит быстрозастывающим бетоном.

Принятые меры не защитили, однако, могилу почтенного патологоанатома: недели две спустя над Такаттой разразилась сильнейшая гроза, выведшая из строя электроснабжение, что на кладбище, что на близлежащих улицах. После восстановительных мероприятий камеры, расположенные в склепе, работы не возобновили. Техник, ответственный за обслуживание, обнаружил склеп вскрытым, могильную плиту разбитой, а систему наблюдения – безнадёжно испорченной.

Старшая сестра хирургического отделения, возвращавшаяся той ночью мимо кладбища, рассказывала после, что видела покойного патологоанатома. Тот шёл, якобы, меж могильных плит, погружённый в глубокую задумчивость и окружённый ореолом не то яростно бивших чёрных щупалец, проросших меж лопаток, не то обрывками похоронного костюма, трепетавшими на ветру. Впрочем, уставшей после суточного дежурства женщине простительно проявить невнимательность в подобном вопросе.