Текст книги "Заповедник Сказок 2015
(Том 5)"

Автор книги: Валентин Лебедев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

Это было давно. Теперь, как сказал тот обречённый Парящий, это не имело никакого значения. Раненная окулой воительница тряслась от озноба, согреть её было невозможно, и через три дня она умерла. Зубы окулы выделяют парализующий яд, справиться с которым могут не все.

Дерке и её братья и сестры спали вместе, в одной пещере. Дети согревались, прильнув друг к дружке, их длинные волосы переплетались в слабом течении пещеры. Засыпая, они пели. Иногда взрослые приплывали послушать, и глаза их краснели от сильных чувств. Когда среди них был Оанес, сонной Дерке казалось, что он смотрел только на неё.

– Звезда, про которую ты спрашивала, это жёлтое солнце, свет от которого летит к нам чуть больше нашего года, – сказал Оанес, выныривая из лабиринта огромных книг. – На третьем из его миров есть жизнь. Была ещё на четвёртом, но больше нет.

– Почему? – спросила Дерке.

– Потому что миры меняются, – Оанес повёл рукой, очевидно, имея в виду планету вокруг. – Иногда необратимо. И несовместимо с продолжением жизни.

– Расскажи мне, – попросила Дерке, устраиваясь более удобно. Она росла быстро, стулка была ей уже почти по размеру.

– О том мире?

– О том. И об этом. Раньше. Ты помнишь?

Оанес кивнул.

– Тот мир очень быстрый. Планета кружит вокруг своей звезды в сотни раз быстрее нашей. Многие её обитатели устроены почти как мы, но с одним странным отличием – их клетки стареют, тела дряхлеют и скоро, совсем скоро, все они умирают. Смерть для всего живого в том мире – не случайность, а необходимость, встроенная в их тела, в саму структуру их плоти.

– Как у меня, – сказала Дерке. Оанес всплеснул руками, ударил хвостом, книги разлетелись по всей пещере. Дерке знала, что сейчас он будет горячо спорить, поэтому бросилась к нему и приложила руку к его губам.

– Не надо, – сказала она. – Ты же понимаешь, что это буду я. – Оанес смотрел на неё в упор. Его глаза быстро краснели. Дерке пожалела о своём порыве. – Теперь расскажи мне о нашем мире, – попросила она, убирая руку. – Каким он был.

– У нас был свет, – медленно сказал Оанес. – Мы управляли стихиями. У нас были машины, знания, энергия. Города были по всей планете – как правило, неглубоко и близко к суше. Сейчас мы живём на окраинных руинах одного из некогда самых величественных, Ремисэ. Раньше это было дно тёплого голубого моря, лежавшего в полукольце самого большого из островов, принадлежавших Парящим. Воздух и вода были сладкими, потому что остров был покрыт деревьями, и их листья струились кислородом, насыщали им планету. Сейчас цикл, конечно, нарушен, кислорода едва достаточно для дыхания, мы выживаем, но…

Оанес говорил, и перед глазами Дерке вставали стройные башни, верхушки которых поднимались над искрящейся поверхностью, счастливые Миима с лентами в волосах, живущие в тепле и безопасности, занятые искусством, изобретениями, обустройством мира, в котором будущее их народа было светлым и прекрасным.

Оанес отнес её, уснувшую, в детскую пещеру, где уже спали остальные, тихо напевая во сне, и долго смотрел на прижавшихся друг к другу Детей. Повернувшись, заметил ещё двоих Везиров, тоже наблюдавших за ними от стены.

– Они так прекрасны, – сказала беловолосая Атарге. – Жаль, что они растут так быстро.

– Я думаю, следующей Царицей станет Дерке, – заметил Рамес. – Такая красивая девочка, давно такие не рождались. Жаль… Оанес, нас ждёт важное обсуждение – как мы будем распределять урожай бырлок, если хранилища полупусты и до весны их явно не хватит…

* * *

Прошёл год. Повзрослевшая Дерке подплыла к Вратам Бездны. Трое из её сестёр и братьев были рядом, смотрели вниз, в темноту. Чуть позади держались опытные ныряльщики, вполголоса переговариваясь и посмеиваясь над новичками.

– Держаться всем вместе, – наставляла Атарге, Третья из Семи. До того, как стать Везирой, она много лет водила в Бездну отряды ныряльщиков – их трудами в Скалу было доставлено множество книг, оружия и артефактов. Сегодня она снова вела группу – новички, едва перешагнувшие порог взросления, хотели попробовать свои силы.

– Ты уверена? – опять спросил Немис, любимый брат Дерке. – Зачем тебе? У тебя же в лазарете всё так хорошо получается.

Дерке упрямо передёрнула плечами. Как она могла объяснить ему, что времени было так мало – до церемонии Воцарения оставалось всего полгода – а попробовать себя хотелось во всём, ухватить как можно больше жизни, разной, разной…

Они спускались вниз очень долго. Давление нарастало, дышать становилось тяжело. Даже опытные ныряльщики перестали переговариваться – берегли силы. Провалившийся в Бездну Ремисэ предстал перед ними мутной громадой в кромешной тьме. Лучи света, который они принесли с собой, скользили по тёмным поверхностям, как крохотный люминесцентный планктон по шкуре крита – морского гиганта. Ныряльщики разделились на команды и с разных сторон заплыли в большое здание, отмеченное на карте Атарге. Разведка полагала, что здание было библиотекой или лазаретом.

– Свет, – сказала Дерке, быстро сжимая диск. Немис и Атарге плыли впереди неё, ещё двое – позади. В белом облаке света Дерке видела прекрасные мозаики потолка. На них счастливые люди танцевали, читали, управляли машинами, стремительно мчались на запряжённых олфинах, лекари склонялись над больными, дети кружились в лучах солнца.

У стены она увидела чьи-то останки – это был один из счастливых персонажей мозаик: зеленоватый узкий череп, кости, сосуд для бинтов, полоски из неизвестного материала, изогнутый трубчатый предмет из него же. Дерке подняла предмет, долго вертела его в руках, пытаясь вспомнить, что это и как им пользоваться. Трубка с выпуклостями по бокам заканчивалась острым лезвием… Дерке вдруг осознала, что другие члены экспедиции уже заканчивают загружать книги и предметы в большие кожаные мешки. Она встрепенулась и начала наполнять свой.

Путь наверх оказался быстрее, и, несмотря на давление, все переговаривались возбуждённо и облегчённо – опасное приключение заканчивалось благополучно.

Кровавые олфины атаковали их стаей, когда экспедиция была уже почти у края Бездны – ещё бы чуть-чуть, и выплыли бы к Скале. Крупный самец схватил Немиса мощными челюстями за плечо, потащил за собой. Немис успел выхватить копьё свободной рукой, вонзил в бок хищнику.

Олфин бешено завизжал, яростно мотнул головой, вырвал рук у Немиса из сустава. И тут же проглотил. Всё происходило, как во сне. Дерке увидела, ударившую в воду струю бурой крови. Оседающего без памяти Немиса тут же окутало мутное облако. Вода пульсировала вокруг – те, у кого было оружие, стреляли. Закричала Атарге, вскрикнул один из воинов. Дерке бросилась к Немису, подхватила поперёк туловища, потянула его к Скале, понимая, что уже не успеет – кровь хлестала из разорванного плеча слишком сильно. Олфин-убийца развернулся, понёсся прямо на них. Дерке плечом ощутила обжигающие волны – Атарге трижды выстрелила прямо в раскрытую пасть. Голова олфина взорвалась кровавой кашей. Крови вокруг было много, слишком много. Наверняка на эту кровь уже спешили окулы – они её чуяли издалека.

Немис застонал, и Дерке, пребывая в отчаянии, внезапно вспомнила назначение гнутой трубки из своего мешка. Миг – и она уже орудовала ею, прижигая и заваривая обрывки сосудов на теле Немиса. Один из ныряльщиков потерял большой кусок мышцы из хвоста – Дерке остановила кровь и ему. Едва успели уплыть из кровавого облака, как появились первые окулы.

Все добрались до Скалы живыми. Дерке вся дрожала от пережитого. В лазарете им сразу дали успокаивающей травы. Дерке послушно жевала, обнимая Грие, свою сестру. Но по-настоящему она успокоилась только, когда увидела Оанеса. Он на миг сжал ее плечо, проплывая вглубь лазарета. Дерке закрыла глаза и погладила сестру по мягким синим волосам.

Дерке и Атарге сидели на стулках в лазарете, ожидая, когда Немис очнётся.

– Он хотел быть воином, – мрачно сказала Дерке. – И он им стал. Что с ним теперь будет?

Атарге пожала плечами.

– Есть много других занятий. И потом… – она помедлила. – Найдутся такие, кто скажет, что теперь он, как никто другой, должен предложить себя Царице в качестве Отца Детей на предстоящей церемонии. Жить так сильно искалеченным ему будет трудно и неприятно, а всё, что требуется от Отца – это его часть клеточной информации. Чистая биология. Необязательно тратить на ритуал… полноценного воина или урожайника.

– И ты тоже так скажешь? – прищурилась Дерке. Атарге с тоской посмотрела на Немиса.

– Очень трудно править умирающим народом в обречённом мире при нехватке ресурсов, – сказала она. – Если станешь Везирой, то поймёшь.

– Почему ты не стала Царицей? – спросила Дерке. Глаза Атарге стали серебряными от гнева. Но это не смутило Дерке, она ждала ответа.

– Наша биология своеобразна… – наконец, ответила Атарге. – Девочка может стать Царицей лишь однажды в жизни – во время самой первой Церемонии, когда она только-только достигает порога зрелости. Тогда же она выбирает отца своим детям и впитывает его информацию, поглощая его тело. Её клетки меняются. Она рождает Детей. Укрытые в икринках, они созревают и оформляются. Эти два процесса – слияние и нерест – меняют саму природу её плоти. Она получает Силу – и может возводить стены, двигать воду, управлять огромными косяками рыбы – пределов возможного никто не знает. Царица растёт, её тело становится огромным. Её клетки меняются и под воздействием Силы скоро начинают разрушаться. Перед смертью она поднимается на поверхность, где солнечный свет реагирует с… Впрочем, ты спросила не об этом, правда? Ты спросила обо мне…

Атарге оттолкнулась от стулки и поплыла к выходу. От двери она обернулась, вся в облаке белых волос:

– Я бы стала Царицей… – сказала она. – В любой год из последних ста… если бы могла… Мужчины живут с этим выбором всю жизнь – они могут стать Отцами в любом возрасте. Но женская природа Миима требует, чтобы эту жертву принёс, по сути, ещё ребёнок, девочка. Я оказалась не готова. Если подумать, то это чудо, что каждый раз находится одна, которая идёт на это. Хотя в старых книгах есть намёки, что иногда Воцарение бывало… не совсем добровольным. Но на моей памяти такого не было.

Атарге исчезла за дверью, а Дерке долго сидела в тишине, погрузившись в раздумья, безотчётно вцепившись в края стулки. А когда подняла глаза, увидела перед собой Немиса. Взгляд его был обжигающим.

– Я всё слышал, – сказал он. Они оба помолчали.

Дерке прильнула к его забинтованной груди. Он гладил ее по волосам, а она смотрела в стену неподвижными красными от печали и тревоги глазами.

* * *

Дерке снова выплыла к поверхности Океана. Искала в небе свою любимую звёздочку. Два светящихся пятнышка отвлекли её – к ней спускался Парящий, совершенно такой же, как прежний.

– Риик-Ра? – удивлённо спросила она, протягивая руку.

Парящий ответил, пронзительно щёлкая клювом:

– Саат-Ра. Я вышел из костей того, кто вышел из его костей. Я знаю о вашей встрече. – Он опустился на её запястье. – Знаешь ли ты о том, какой была наша планета, царевна? Знаешь ли ты о цикле, дающем жизнь и в воде, и в небе?

– Я знаю о Сдвиге, – сказала Дерке. – Я знаю, как погрузилась в Океан суша, и провалилось океанское дно…

– Планета умирает, – перебил её Парящий. – Мы все поглощаем кислород: вы – из воды, мы – из воздуха. Водоросли выдыхают его, но этого нам недостаточно. Цикл не воспроизводится. Ещё девяносто-сто лет, и мы станем задыхаться, и однажды весной птенцы не разобьют свою скорлупу. У вас в море всё будет дольше, но придёт и ваш последний день, и ваши Дети не выйдут из икринок…

Парящий умолк. Его молчание было долгим. Вокруг начали поговаривать о возвращении. Воины всматривались в волны с нарастающим беспокойством.

– Мы живём лишь год, Дерке, – наконец, сказал Саат-Ра. – Мы умираем каждую зиму, потому что море замерзает, мы не можем охотиться, нам нечего есть. Но в сердце каждой из наших Скал мы храним самое дорогое сокровище нашей планеты. Это капсулы с семенами и спорами всех деревьев и трав, которые росли на суше. И яйца насекомых, опылявших их. Их хватило бы на зиму любому из наших поколений. Им было бы необязательно умирать в морозных муках. Но поколение за поколением умирает, не прикасаясь к семенам. Знаешь, их достаточно, чтобы возродить круговорот жизни. Чтобы спасти планету. Для ваших и наших детей. Но им нужно где-то расти.

– Что ты хочешь этим сказать, Саат-Ра? – взволнованно спросила Дерке.

Парящий не ответил, снялся с её руки и исчез в тёмном небе.

Жёлтая звёздочка подмигнула, притянула её взгляд. Там сухопутные народы строили города, убивали друг друга сверкающим железом, молились друг за друга богам – единому и множественным, добрым, строгим, равнодушным, прижимали к груди одних младенцев, поднимали на копья других, плавали по своим океанам на деревянных кораблях, мучили и сжигали тех, кто не угодил их добрым богам, и любили, так любили друг друга…

* * *

Дерке стояла в центре огромной мраморной чаши – Царской Площади. Она уже сказала ритуальные слова, и голос её при этом не дрожал. Теперь она была Царицей Морскою. Трое Везиров увенчали её древней короной. Среди них не было Оанеса – почему-то её это удивило и огорчило. Дерке знала, что если особым образом нажать на верхушку короны, артефакт оденет свою носительницу в радужный свет. Но Дерке не хотелось радуги. Ей отчаянно хотелось, чтобы всё неизбежное уже состоялось.

Все Миима ждали у краёв чаши – тысячи глаз смотрели на Дерке. Многие глаза были красными от печали – её любили, её жалели. Дерке ждала Немиса – всё было уже решено. Он заучил свои ритуальные слова. Ему помогут выплыть в центр площади…

Ряды у края чаши дрогнули – Дерке узнала синие волосы Немиса. Она с болью смотрела, как он, прежде такой ловкий, боком выдвигается из толпы, пытается поймать равновесие, беспомощно кружится на месте, Сестра Грие ловит его за здоровое плечо, выправляет, пытается подтолкнуть. Наблюдая за ними, Дерке не заметила, как случилось что-то ещё. Кто-то другой появился на площади. Она почувствовала это по реакции всех собравшихся у чаши – вокруг вдруг воцарилось тяжёлое, абсолютное молчание.

На мраморе её ждал Оанес. Невозможно прекрасный, с чёрными волосами, собранными в тяжёлые косы, с загадочной улыбкой на гордых губах.

– Ты? – воскликнула Дерке, ошеломлённая.

– Перед Царицей простираюсь я… – начал Оанес ритуальную речь, но смотрел на Дерке так, как будто говорил что-то совсем иное, только для неё одной. – Возьми мою плоть и умножь её, возьми моё будущее и сделай его будущим моего народа…

Все Миима замерли от потрясения: никогда ещё на народной памяти Великий Везир не отрекался от правления, не оставлял руководство, не отказывался от бессмертия ради продления рода, функции почётной, но чисто биологической. Миима не верили своим ушам и глазам.

Оанес поднялся и поплыл к Дерке.

– Возьми меня, – сказал он.

– Почему? – спросила она. – Почему ты? Почему сейчас?

– Потому что это ты, – сказал он без ритуального пафоса и взял её руку. – Ты – великая Царица, которая изменит мир. И ты – та, которой нравится, как я пою. Знаешь, я живу уже целую вечность, и ещё никому никогда не нравилось, как я пою.

Дерке задрожала, чувствуя, как краснеют от наплыва чувств её глаза. Оанес смотрел на неё, не отрывая взгляда.

– Возьми меня, Царица, – повторил он настойчиво. – Возьми меня с моими знаниями и силой, заложенной в моих клетках, с моей любовью к тебе. Никого и никогда я так не любил, как тебя. Возьми меня – для будущего нашего народа. И для меня. И… – это он прошептал ей в самое ухо, – …для себя.

Дерке охватила дрожь, она боялась, что это было уже заметно всем. Она помнила слова ритуала: «Я беру… я принимаю… я сливаюсь… да будет…». Но произнесла ли она их наяву? Или молча положила руки на плечи Оанеса? Он махнул собравшимся рукой и крикнул:

– Всем спасибо за прекрасные годы. Служить вам и править вами мне было весело и почётно!

И они с Дерке поплыли к Скале.

В ритуальной капсуле время и пространство смешались в первобытный хаос – не было ничего, кроме них двоих. Энергия обволакивала их тела. Древние потаённые силы в их крови запустили механизм, изменяющий клетки, создающий из двух одно, перемещающий информацию, переписывающий структуру и код материи. В недрах Скалы, в древней каменной сфере рождалось новое существо – недолговечное, но чрезвычайно могущественное.

Перед их глазами мелькали миллионы жизней изо всех уголков Вселенной – проходили в борьбе, в наслаждении, в страсти познания, в восторге открытий, в любви и страдании. Носители жизненных начал сливались в бесконечных огненных поцелуях, сплетали щупальца, перья, прорастали друг в друга, погибали, дав жизнь, жили вечно, жили стремительно, мимолётно, в муках передавали эстафету жизни, нерестились в бурных потоках и тихих заводях, кормили крохотных малюток своими телами, плотью своих жертв, молоком, кровью, плодами своих миров. Солнца всходили и заходили над мирами – красноватые, жёлтые, пурпурные и ослепительно-белые двойные. Дерке и Оанес сгорели вспышкой восторга и были везде, и всем, и всегда. Были началом Вселенной, той самой точкой безумной плотности и температуры, в которой нет времени. И её же концом.

– Деркето, – сказала та, что была Дерке, приходя в себя. – Мы – Деркето.

Оанес, физическая оболочка которого уже растворилась в ней, перестала существовать, счастливо отозвался в её сознании: «Давай изменять мир, – сказал он. – Начнём с Детей».

Они думали Детей. Они представляли себе образ, качество, взаимоотношение с миром, мелодию, оттенок любви – и всё это облекалось в плоть, закручивалось спиралью генетического кода, прорастало в Деркето. Она нежно отделяла каждый образ, окутывала оболочками икринки – вот желток, чтобы питать и строить растущее тело, вот пласт воспоминаний, который прорастёт синапсами в мозгу, вот кожистая оболочка, которую дочь или сын разорвут, когда будут готовы. Всё, что Дерке видела и чувствовала, помнила об этом мире и о том, лежащем за ледяной пустотой космоса, всё, что Оанес знал и любил за свою долгую и разную жизнь – всё это нашло своё место в Детях, всё стало ими. Семьдесят пять лиц, голосов, душ, песен, судеб. Дети ждали своего часа, безопасно укрытые в икринках в Детской пещере Скалы.

– У нас ещё целый год жизни, – снова отозвался в сознании Оанес. – Она была бы приятной. Мы можем сделать много хороших дел для нашего народа. Мы дождёмся Детей, увидим каждого из них и расскажем им о своей любви…

– Или мы не станем тратить Силу на мелочи и умрём сегодня же, – эхом ответила ему Дерке. – И пусть о нашей любви им расскажут другие. И мир, в который они родятся.

Деркето зависла над бездной. В бездне лежал величественный город Ремисэ, тёмный и мёртвый, разрушенный, покрытый донными отложениями. Плоские чудовища гнездились там, где должны были играть её дети. Рыбы с челюстями, способными распахнуться всемеро, рыскали за добычей среди книг, собранных её предками. Деркето раскинула руки и сосредоточилась.

– Мы сможем, – сказал в ней голос мудрости Оанеса. – Почувствуй структуру донной коры. Под нею бушуют колоссальные силы – используй их. Начинай, нам нужно успеть до рассвета, а он всегда ближе, чем кажется.

Деркето замерла в обманчивой неподвижности. Но её волею и данной ей новой, абсолютной силой далеко внизу с подводных гор покатились камни, трещины разрезали океанское дно, потоки магмы начали поворачивать вспять. Она толкнула, потянула на себя – и мир задрожал и подчинился.

Ремисэ вставал из бездны в чёрном облаке донной мути. Деркето остановилась, когда напряжение сил стало невыносимым. Но теперь Город лежал у её ног.

Миима проплывут по его улицам, отмоют и восстановят здания, найдут и прочитают книги, вспомнят, как повелевать машинами. Чтобы восстановить их, нужна энергия. Деркето отыскала огромные генераторы. Один был разрушен полностью. Второй требовал сложного ремонта – этим предстоит заняться позже. А в третьем можно было запустить реакцию. По сравнению с усилием по подъёму города это было мелочью. Реакция пошла, генератор ожил, тут и там сквозь слои ила в Городе засветились огни. Безопасность – Деркето нашла и активировала силовой щит. Его отрегулируют, и он укроет город от хищников.

Миима, собравшиеся вокруг, смотрели на великий город, возвращённый к жизни. Её братья и сестры, её друзья, друзья и братья её предков – те, кто встретят её Детей, позаботятся о них, научат. Деркето улыбнулась.

– Немис, – позвала она.

Немис выплыл из толпы, маленький, неловкий, покалеченный. Деркето протянула руку. Он с трудом поднялся на её огромную ладонь. Она крепко сомкнула пальцы. Он кричал и бился, а когда раскрылась сияющая ладонь, у Немиса снова было две руки. Грудь его трепетала часто-часто.

– Благодарю, Царица, – простонал он и добавил чуть слышно. – Спасибо, Дерке…

– Тебе нужен отдых в лазарете, – с нежностью сказала она и обратилась к остальным. – Кто ещё?

Жизнь текла из её пальцев, исцеляя: возвращала руки, хвосты, плавники, искалеченные годы тому назад, восстанавливала нарушенный кровоток, заставляла расти потерянные в схватках зубы и вытекшие глаза. Ушло много сил, чтобы удержать оказавшийся на грани гибели мир Миима. Но теперь дверь в будущее распахнулась широко.

– Прощайте, – сказала Деркето и устремилась к поверхности Океана, взбивая воду мощным хвостом, разрезая её огромным гибким телом.

Немис был первым, кто запел ей вслед. Тысячи подхватили песню. Мелодия неслась, как ласковый тёплый поток. Деркето улыбнулась, узнав одну из колыбельных Оанеса.

* * *

Деркето распласталась между Океаном и звёздным небом. Где-то в созвездии Окулы мерцало жёлтым светом её любимое дальнее солнце. Деркето закрыла глаза. Она была Силой. Она чувствовала в Океане всех, кто был до неё. И казалось, она слышит Маму.

Вобрав в себя всю Вселенную, Деркето своей волею крепко сжала планету. Из Океана наверх двинулась суша, забирая в огромное полукольцо Город на дне. Сила, которая понадобилась, чтобы вытянуть дно наверх, была несопоставима с телом Деркето – каким бы гигантским оно ни было. Кровь хлынула изо рта и глаз. Суша была всё выше, всё ближе к поверхности. На кровь тут же примчались окулы, закружили вокруг в смертельном танце, сжимая круги. Но Деркето была для них слишком огромной, внешние опасности были ей нестрашны. Единственным существом, способным навредить ей, была она сама.

Она остановилась, вся в невероятном напряжении: ей нужно было подняться выше, над поверхностью. Она не могла сделать ничего больше, оставаясь в воде. Деркето посмотрела вверх. Звёзды едва были видны: то появлялись, то исчезали – в небе скользили мириады тёмных теней. Отовсюду летели Парящие – все Раави этого мира.

Они летели парами, и каждая пара держала в клювах концы лент. Каждый год, оплакав родителей, птенцы вплетали их перья в семейную ленту – чтобы почти год спустя, в преддверии собственной смерти, узлами записать на ней несколько слов, обращённых к будущим детям. Парящие продевали свои ленты под её руками, плавниками, шеей, отрывая Деркето от воды, всё новые и новые сотни Раави прибывали и подхватывали усилие. Они ныряли в воду, окулы хватали и рвали их тщедушные тела. Воздух наполнился скорбными криками, но Раави не останавливались. И они подняли Деркето в воздух!

Её кровь лилась дождём, сначала в Океан, а потом, когда над поверхностью показались первые уступы, – в тину и ил, на бьющихся, погибающих рыб и червей, на водоросли, на акул, не успевших уплыть от стремительно поднимающейся тверди. Все это станет богатой почвой, в которой начнётся новая жизнь. Её дочери, внучки и правнучки, будущие Царицы, поднимут новые острова, Парящие посадят там новые семена – планета станет дышать, как раньше.

Деркето кричала в невыносимом усилии, она рождала новый мир, исторгая из себя чудовищную боль.

И мир родился.

Над её миром взошло солнце. Деркето едва успела улыбнуться его лучам, как плоть её разлетелась по воздуху облаками багровой пены. Хлопья падали в океан, на новую землю, неслись по воздуху с ветром, соединялись с облаками, несущими дождь. Раави кружили стаями и пели о ней.

Так ушла Деркето, Царица Морская, а с нею Оанес. Пусть всегда их души звучат в струнах Мира.