Текст книги "Четвертый Рим"
Автор книги: В. Галечьян
Соавторы: В. Ольшанецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц)
Данииловские субботники проводились не раз в год, в апреле, как это было принято в доперестроечные времена, а каждую вторую неделю месяца на протяжении всего учебного года. Они служили превращению интерната с прилегающей к нему территорией в город веры – Верград. Верград, как и было положено, имел свой храм Солнца Мира – учебный корпус; систему парков, водоемов, улиц, рощ и площадей в виде размеченных колышками с когда-то натянутыми на них веревками клочков земли и проплешин в чахлой растительности приинтернатского участка. Мистериалами, медитериями, театрами, музеями, храмами синклитов и стихиалей служили помещения интерната и будочки, там и сям раскинутые на участке.
Субботник начался, как обычно, с чтения вслух глашатаем вывешенной на доске почета директорской диспозиции. Действия каждой группы, каждого класса были расписаны в ней до мельчайших подробностей. Выслушав указания, относящиеся к их классу, Петя, Илия и Василий узнали, что надлежит им трудиться в саду, убирать всякий хлам, скопившийся за зиму, и окапывать деревья, чтобы почва вокруг них была рыхлой и пропускала влагу к корням.
– Что меня больше всего умиляет в нашем директоре, это его умение развести тягомотину на ровном месте. Написал бы коротко: шестой "а" – уборка сада и прилегающих к нему территорий, – сплюнул Илия.
– Он по-русски писать не умеет, – обронил ворчливо Петя.
Бедный мальчик держал, как ружье, на плече штыковую лопату, отчего его толстый живот выпятился над брюками, как тыква. Василий по своему обыкновению промолчал и ждал, что предложат ему друзья. Ждать пришлось недолго. Только вышли они в сад, украшенный обломками ветвей и кустов, листами бумаги и ржавым железом, как Илия спросил:
– Скажите, други, а входит ли в понятие прилегающей территории наш интернатский подвал? А если входит, то не нуждается ли он в уборке и очистке, как это явно указано в диспозиции нашего крупнейшего теоретика господина Лады.
– И не отсырели ли там некоторые, принадлежащие славному шестому "а" бумаги, добытые ох в нелегкой борьбе, – дополнил его Петя.
– Ты понял нас, друг Вася, – добавил Илия строго.
– Как только углубимся мы в землю, кому-то придется сгинуть незаметно с глаз долой и вытащить из-за фундамента некоторые документы. Неделя уже прошла с достопамятного события, и пора бы приступать к реализации второй части нашего плана.
И тотчас Илия вонзил лопату прямо под корень с вызывающим видом кривившейся яблони и потер одну руку о другую. Дело шло быстро, солнышко пригревало, рыхление совершалось по всем правилам, то есть рыхлились и земля, и корни растения. Постепенно ребята отдалялись от основной массы копающих, пока наконец не оказались скрыты от них невысоким, но вовсю зеленеющим кустарником. Тут они сразу остановились, воткнули лопаты под углом в землю и уселись на ухоженной природой травке.
– Петьку посылать нельзя, – проанализировал обстановку Илия, – его с любой точки интерната видно. Здоровенная мишень, – и он посмотрел на друга даже с некоторым удивлением. – Я, конечно, не такой приметный, но зато неуклюжий. Бегаю плохо и вообще больше на словах мастак, а с физическим воспитанием знаком слабо. Так что дерзай, друг Василий.
– Используй естественный рельеф местности, – порекомендовал Петя авторитетно. – Как увидишь канаву, сразу в нее прыгай. Кусты не обходи, чем ты ближе к кусту, тем безопаснее. А мы тут за тебя три нормы дадим! – С этими словами Петя с размаху всадил свою лопату так далеко и глубоко в землю, что не удержался и полетел на землю вслед за ней.
– Небольшой обвальчик, – прокомментировал Илия это незаурядное событие, – не обращай внимание, Вася. Ждем.
Василий дернул между деревьями наискосок к желтому зданию интерната и быстренько исчез за невысокой насыпью. Проводив его взглядом, Илия обернулся к лежащему на животе Петру, который, казалось, чувствовал себя на земле так уютно, что вовсе не пытался с нее подняться.
– Ты это брось, – сказал Илия грозно. – Прекращай с самого начала отлынивать. Сказано начальством рыть, так ты рой. Иначе нас быстро определят. Мы с тобой у Авки итак на самом плохом счету, а если с субботником облажаемся, хрен поедем на каникулы. Да вставай ты, корова среднеземноморская!
– Лопату ищу, – прохрипел Петя, поворачиваясь на бок и роясь в земле. – Только что здесь была.
– Не дури, – погрозил ему Илия, и вдруг на его глазах Петр исчез с поверхности земли. Вместо него образовалась порядочная дырка метра полтора диаметром, и снизу чуть придушенный голос спросил:
– Батюшки, где же я?
– Не дури, – повторил Илия, но как-то растерянно. Он подошел аккуратно к краю вдруг образовавшегося кратера, заглянул вниз. В дырке было совсем темно и тихо.
– Петя, где ты? – спросил Илия ласково. – Подай голос, деточка.
Из края дыры показалась рука и протянула Илие что-то завернутое в промасленную бумагу. Машинально Илия принял это "что-то" и отложил.
– Петр, вылезай! – прокричал он, уже находясь в состоянии легкой тревоги. И снова из дыры поднялась рука и передала ему на этот раз нечто тяжелое и продолговатое, тоже завернутое, только не в бумагу, а в тряпки.
– Тут этого много! – ликующий голос Пети поднялся из-под земли. – Как ты думаешь, что это такое?
– Сейчас посмотрим, – бодро сказал Илия, присел на корточки и стал распаковывать завернутый в бумагу предмет, в то время как из-под земли продолжали вышвыриваться самой разной формы и упаковки предметы. Однако, развернув предмет, Илия почему-то ему не обрадовался, а отбросил тем жестом, каким избавляются от ядовитых пауков или тараканов.
Тотчас подлетел он к яме и заорал не своим голосом:
– Перестань бросаться, идиот, всех нас взорвешь, вылезай немедленно!
Петина реакция на опасность всегда поражала окружающих. И еще не успели последние звуки сорваться с губ Илии, как обе руки поднялись из ямы и решительно оперлись на ее край. Послышался звук, будто лопнул мешок с картошкой, и целые потоки земли покатились в яму.
– Засыпает! – закричал Петя звонким до неузнаваемости голосом, и снова две его руки уже в полном отчаянии вылетели из-под земли.
На этот раз Илия не медлил. Схватив лопату, он сунул черенок гребущим воздух рукам и стал тянуть изо всех сил, не уставая при этом проклинать Петиных родителей чуть ли не до десятого колена за то, что они родили такого придурка, как Петя, и не удушили его в колыбели. Уже и сам Петя показался над ямой, держась обеими руками за лопату. На лице его было написано то же задумчивое выражение, как перед походом за документами. Он явно считал будущие дивиденды. Тоненький Илия, как ни старался, не мог вытащить бугая Петю наружу. Тот сначала застрял над обсыпающимся краем ямы, потом медленно стал сползать назад. В этот момент Илия ощутил столь необходимую ему поддержку. Это вернулся Василий, и тотчас объединенными усилиями они выволокли Петю наверх.
– Принес? – спросил Илия, и Василий коротко кивнул.
– За пазухой, – сказал он просто.
– Что там? – подскочил Петя к Илие. – Оружие, верно? Я еще в яме на ощупь определил.
– Болван, ты чуть не подорвал меня, – сказал Илия сердито. – В том свертке, что ты мне передал, по виду наверняка граната.
– А в других? И мальчики осторожно, но с невероятным интересом стали разворачивать свертки, в которых содержались практически все виды оружия ближнего боя. После того как на траве образовался небольшой арсенал из новеньких пистолетов, карабинов и гранат, приятели сели передохнуть и задумались.
– Вот тебя угораздило, – проговорил Василий восхищенно. – Я знаю, что за ценную находку сейчас до тридцати процентов дают.
– Дадут нам, – фыркнул Петя, – да еще добавят. Ты все же, Васька, полный кретин!
– Сообрази, Василий, – перебил его Илия томным голосом. – То, что мы вытащили, это лишь малая часть того, на что Петя наткнулся. Но ведь кто-то все это сюда положил. И стало быть, заплатил деньги за оружие, за секрет, за перевозку и так далее. Как ты думаешь, тому, кто это сюда положил, очень понравится, что какие-то лоботрясы забрали его вещи, и какие вещи, ни на одном базаре не купишь. Илия залюбовался черным блестящим браунингом с золотой насечкой на рукоятке.
– И зачем получать треть, когда можно забрать все! – крикнул алчный Петя и стал собирать оружие в охапку. – Это все мое, – бормотал он, сдвигая в одну кучу стрелковое и взрывоопасное оружие, – захочу, поделюсь, захочу, сам продам.
– Продашь, продашь, – успокоил Петю насмешливый голос. Из-за яблони вышел отец Авакум, взял, не разговаривая, Василия за ухо и выгреб у него из-за пазухи толстый конверт с документами.
– Потеряли вы, юные следопыты, бдительность, – мягко пожурил он ребят. – Вы что думаете, я вас с того первого дня не вычислил? Вот видите, как ваш культпоход кстати.
Потрясенные друзья молчали, не зная, как избежать неминуемых кар.
– Боже мой, да что это у вас?! – послышался рядом с кучей оружия голос священника. – Вы наткнулись на клад боеприпасов? Отвечайте!
Делать было нечего, и друзья, не заговаривая о документах, подробно рассказали, как они наткнулись на склад и сколько единиц оружия еще хранится внизу.
– Если бы не посветлело, – пробормотал батюшка нечто загадочное, потом огляделся по сторонам, оценил опытным взглядом старого вояки опоясывающую половину сада гряду и кусты, скрывающие собеседников от посторонних взглядов.– Я вам предлагаю сделку, – сказал он серьезно, – вы помогаете мне перенести оружие и забываете о нем, а я забываю о том, как вы волокли меня по лестнице, и о похищенных документах. Забыть вы должны обо всем в ваших собственных интересах. Тайна оружейного склада – это тайна, которая ядовита, как гремучая змея, и смертельно опасна. Я бы с удовольствием отпустил вас от греха подальше, поскольку волнуюсь за ваши юные жизни, да и, сказать правду, за свою тоже. Но привлекать еще кого-нибудь к этому делу – значит превратить тайну в секрет полишинеля. Время подошло к обеду, все участники субботника уже в школе. Давайте поработаем ровно час и приведем все в порядок. Ну как, согласны?
– На юг хочется, – сказал вымогатель Петя. – Мы планировали находку продать за валюту и съездить в Крым. Неужто сто единиц оружия и бог весть сколько гранат не стоят трех билетов в Ялту и обратно.
– Уговорил, – сказал отец Авакум серьезно, – уговорил, уговорил, я не шучу. В первый же день каникул я сам отправлюсь вместе с вами в Ялту. За такую находку мы вам выдадим приличное вознаграждение. Верите?
– Верим, – сказал за всех Илия и скрепил сделку рукопожатием с батюшкой как равный с равным.
– Я тоже верю, – сказал Петр с особым смыслом. – Если вы забудете о своем обещании, то мы, наоборот, можем вспомнить о складе.
Один Василий ничего не сказал. Он схватил в охапку три винтовки и, покачиваясь, потащил их по указанию отца Авакума в подвал.
На самом деле не час и не два заняла работа. Только поздно вечером последняя единица оружия была вырыта и переброшена в подвал. По счастью, после обеда никто из воспитанников в отсутствие своего духовного наставника и не вспомнил о субботнике и, таким образом, не смог помешать работе.
7. НАПАДЕНИЕБеда пришла поздно ночью. Вахтер, как всегда подремывая в своей будке, посматривал в полглаза за ворота на дорогу, когда сзади кто-то выстрелил в запертую дверь сторожки, а затем, прежде чем вахтер смог вскочить и достать свое табельное оружие, его прошили автоматной очередью.
Несколько смутно видных в темноте фигур промелькнули между деревьями и скрылись за оградой. Видимо, убившие вахтера люди открыли ворота, потому что вслед за легкими тенями въехала на лужайку подле еще недавно имевшего место быть склада пролетка, запряженная двумя лошадьми. Однако разрытая яма и пустое хранилище показали владельцам склада, что они опоздали. Тотчас двое из них пошли по следу, состоящему из тонких струек сырой земли, сыпавшейся из тряпок и промасленной бумаги при перемещении оружия. Однако еще на полпути между складом и зданием интерната следы полностью исчезли, так что оказалось совершенно невозможно догадаться, в какую сторону было унесено оружие.
Посовещавшись, тени отвели пролетку с лошадьми подальше в кусты, а сами потихоньку проникли в здание интерната и поднялись на второй этаж в квартиру Лады. Видимо, солидной подготовкой отличались нападавшие, потому что запертую изнутри дверь они открыли шутя, и Лада заметил их присутствие, только когда острие ножа кольнуло ему в шею и две жесткие ладони зажали рот. Тотчас его спеленали веревками и забросили на кровать. Глаза и рот оставили открытыми, только предупредили, что при малейшей попытке позвать на помощь или медлить с ответами, паче будут его спрашивать, зальется он собственной кровью.
Когда Лада открыл наконец глаза, он увидел вокруг себя несколько лиц кавказской национальности, загорелых до степени копчености так, что можно было бы принять их за цыган, если бы не благообразной формы носы с горбинкой и удлиненные профили.
– Где? – спросил его единственный из всей банды мужчина в летах, большой и благообразный, – и не говори, что ты не знаешь. Ты такую простую вещь пойми, – почти дружелюбно обращался главарь к директору. – Вот я, вот они, – он обвел руками стоящих кругом джигитов, – мы были поставлены это охранять. Ей-богу, на полдня отошли, к земляку поехали, вернулись, ничего нет. Я за него, положим, головой отвечаю. Его нет, моя голова на плечах тоже "нет". Они не только головой, кожей отвечают. Если мы свое не найдем, их не зарежут, с них живых кожу снимут и бросят свиньям. Поэтому, если ты думаешь, что ты можешь словами отговориться, ты так лучше не думай. Так где оно?
– Вы меня смертью не пугайте, – сказал Лада с достоинством, ухитряясь кое-как даже выпрямиться в связанном состоянии. – Но все-таки объясните для начала, о чем, собственно, идет речь, кто вы и что у вас пропало?
– По одному будем к тебе детей приводить и тут же голову отрезать, раз ты такой храбрый, – сказал пожилой медленно и повторил для верности: – Ты понял, что я тебе сказал, – на этот раз он низко наклонился над связанным. – По одному будем приводить к тебе учеников и перерезать им горло на твоих глазах, так что их еще теплая кровь будет брызгать на твои белые манжеты. По лицу твоему видно, что ты фанатик и, может быть, и не испугаешься, когда мы будем отрезать твои пальчики один за другим или даже засунем тебе в рот твой отрезанный член, но невинных деток ты же не дашь на заклание?
– Не дам, – сказал Лада безо всякого раздумья, – спрашивайте. Только сомневаюсь я, что есть у меня такие сведения, ради которых надо вам идти на риск смерти, а мне на пытки. Я все же учитель в школе, а не комендант военного гарнизона. В конце концов скажите, кто вы и что вам надо?
Главарь вместо ответа уселся напротив него и долго и пристально смотрел ему в лицо. Его люди расселись по кабинету, зорко наблюдая за движениями пленника.
– Плохо, – сказал главарь после долгого молчания. – Плохо для нас, для всех. Кто мы, ты можешь узнать только накануне собственной смерти, а я вижу, что ты в самом деле знаешь не больше моего, куда делся наш арсенал. Но кто-то это знает, и мы должны его найти. Даже если мы будем трясти одного школяра в течение минуты, все равно нам понадобятся сутки, чтобы перетрясти всю вашу бодягу или интернат, как вы себя именуете. Стало быть, давай-ка вместе напряжемся и подумаем, куда может быть перепрятано оружие. И что это шанс для тебя, единственный шанс выбраться из этого дела малой кровью твоих воспитанников. Мы даже не будем искать тех, кто его перепрятал. Но если, – он посмотрел на большие стенные часы, – в течение двух часов мы его не найдем, клянусь, мы перекроем всю вашу богадельню и подожжем ее. Тех, кто будет высовываться из огня, просто перестреляем. Все зависит от тебя, думай быстрее.
– Где было оружие? – спросил директор коротко.
– В саду.
– Вы уверены, что его не вывезли из интерната?
– Пост наблюдения был снят только на несколько часов. И земля свежая, еще дымится. Мы проследили похитителей почти до здания интерната.
– Есть только одно место в интернате, где можно без помех запрятать большое количество свертков, – сказал Лада без колебания. – Это подвал. Другие хозяйственные постройки всегда полны народа. Ключ от подвальной двери вон в той связке на гвоздике у двери. Правда, каждый час вокруг подвала ходит вахтер, постарайтесь уложиться меньше чем за один его обход. Вы заберете оружие и уйдете?
– Нет, – сказал главарь улыбаясь. – Если оружие в самом деле там, мы не сможем его забрать сейчас. Нам это неудобно. Мы оставим своего человека в подвале на ночь. А утром увезем все. Мы не можем посреди ночи ездить в пролетке по городу. А вот часов в девять утра это будет в самый раз. Я оставляю вас, дорогой друг, в приятной компании Шамиля. Это удивительный человек, самый искусный в наших краях.
Главарь кивком головы подозвал невысокого сухого мужчину с удивленным выражением лица и громадными ручищами.
– Чем же он так удивителен? – сухо спросил директор.
– Он, как никто, умеет вырезать ремни из кожи, – серьезно ответил главарь. – Уже и кожи, можно сказать, нет, а человек все еще жив. Будем надеяться, что из вашей спины он ремней не успеет наделать до нашего возвращения.
С этими словами главарь в сопровождении двух охранников выскользнул из директорского кабинета. Шамиль взгромоздился на письменный стол, положил пистолет рядом с собой и, вытащив из кармана своего кожаного пиджака трубку, не торопясь, разжег ее. Табак, который он курил, был дьявольской крепости, к тому же Шамиль каждый раз пытался направить выхлоп прямо в лицо связанному директору, отчего тот дико кашлял и задыхался. Покурив таким образом минут пять, Шамиль стал клевать носом, потом соскочил со стола, придвинул вплотную к директору его собственное кресло, завалился в него и заснул. Директор, убедившись, что негодяй спит крепко, попытался было освободить связанные руки, но быстро убедился, что с ним поработали мастера своего дела. Тогда он закрыл глаза и стал ждать прихода остальных бандитов. Проснувшись, Шамиль первым делом посмотрел на часы и пробормотал проклятие. Прошел целый час с тех пор, как он остался один.
– Подлый шайтан, – крикнул он директору и наотмашь ударил его каменной ручищей по губам. – Куда ты их послал?
Однако при всем желании директор не мог ответить. От удара его стул перевернулся, и Лада головой ударился о край письменного стола, а потом еще и о деревянный пол. К его счастью, он потерял сознание, потому что Шамиль явно возымел намерение подвергнуть его столь прославленному на его родине искусству вырезания ремней из кожи клиента. Пнув Ладу пару раз ногой и убедившись, что толку от него мало, а связан он крепко, Шамиль приоткрыл дверь и высунул в нее свою круглую курчавую голову.
От удара обрубком трубы по голове она из черной стала темно-красной. В тот же момент батюшка Авакум втащил обмякшее тело обратно в кабинет и положил рядом с Ладой. Видимо, для симметрии. Коллегу, правда, он сразу поднял вместе со стулом, к которому тот был привязан, и привел в чувство, вылив на голову несколько кастрюль ледяной воды, для чего пару раз сбегал в ванную комнату и обратно. В спешке он забыл развязать директору ноги, что обнаружилось, когда тот, придя в себя, медленно стал подниматься и снова повалился лицом вниз прямо на хрипло дышащего Шамиля, вокруг головы которого уже набежала порядочная лужица крови.
От ледяной воды у Лады зуб на зуб не попадал, но он в подробностях сообщил батюшке историю и причины нападения на него каких-то восточных людей.
Батюшка слушал молча, не выказывая никаких эмоций, только когда директор рассказал, как главарь обещал ему вырезать весь интернат, заскрипел зубами от злости. Тотчас директорскими веревками педагоги связали Шамиля, обмотав ему из человеколюбия голову найденным в ванной полотенцем, и бросили под стол дожидаться приезда полиции.
– Я же их в подвале накрыл, – взахлеб рассказывал батюшка ход своей военной операции. – Не спалось мне, понимаете ли, – говорил он, в то время как Лада проницательно мерил его своими пытливыми глазами.
– Снова Андреев святой явился? – спросил наконец Лада, но сам и рассмеялся. – Ладно, не буду огорчать своего спасителя, простите уж, дорогой мой батюшка!
Отец Авакум прекрасно понимал, что обижаться на помятого, к тому же стукнутого по голове директора не стоит, и продолжал:
– Стою я перед дверью подвала, и вдруг оторопь меня взяла. Слышу, по длинному коридору приближаются шаги. Явно идут несколько человек.
– Четверо их было, – вставил директор. – Четверо и все очень хорошо вооружены.
– Я, признаться, так и подумал, что это пришли хозяева за своим добром, и решил от них спрятаться. Громадный военный опыт и тут помог. По коридору над полом так на уровне метров двух проходят какие-то трубы. Я, знаете, со страху, как обезьяна, подпрыгнул, подтянулся, залез наверх и на этих трубах залег. Прошли они в подвал, а ключи оставили в двери, видно, считали, что в столь позднее время некому блуждать по ночным коридорам. Спустился я вниз, от страха почти не касаясь земли, подошел к двери и узнал связку. Ваша ведь связка. В ней одной есть ключи от продовольственного склада и библиотеки древних рукописей, как и у меня.
Ну, думаю, до вас они добрались в первую очередь. Только как вы им могли про подвал рассказать, если сами о нем ничего не знали. Короче говоря, я ключик дважды в стальной двери повернул, и голубчики мои остались, как птички в клетке. Да они об этом еще не знают. Они, видимо, еще по подвалу лазают. Ищут место. Оружие-то мы довольно ловко спрятали. Его не так просто и найти. Как я эту банду запер, сразу побежал к вам. Бегу и думаю, все-таки, несмотря на все наши разногласия, чертовски обидно будет, если вас уже того...
– Спасибо, тронут... – сухо поклонился ему директор, – проявили сочувствие.
– Только я к кабинету вашему подбежал, а из него голова вылезла. Бандитская голова, завитая, как каракулевая овца. Ну двинул я по ней, дальше вы сами знаете. Что будем делать? Вы ведь с этими негодяями больше общались. Кто они и какие у них намерения?
– Так вы еще в полицию не сообщали, – воскликнул директор, – а я то думал...
– Да когда же я мог успеть, – удивился в свою очередь батюшка. – Мы же только что с вашим телохранителем разобрались.
– Точно, с хранителем моего тела, – невесело усмехнулся директор. – По-моему, он собирался лишить меня головы и охранять одно туловище. Однако у меня сомнения по поводу приглашения полиции. Абсолютно ясно, что эта банда представляет интересы целой организации. Если мы выдадим оружие и их самих властям, то не начали бы они мстить нашим воспитанникам. Из беседы с их атаманом я понял, что человеческую жизнь они не ставят ни во что.
– Вы меня кофейком не угостите? – вдруг попросил батюшка. – Время все-таки к трем ползет, меня потянуло в сон.
Лада рассмеялся и уже совсем дружелюбно посмотрел на нахального пастыря. Скоро сварился кофе, и два бывших врага уселись за письменным столом с маленькими чашечками из чистейшего Ломоносовского фарфора, которого осталось в Москве совсем немного.
Директор погасил яркий верхний свет, оставив только голубой торшер. Стало совсем уютно и тепло в кабинете. И если бы не тяжелое дыхание и хрипы лежащего ничком на полу человека, можно было бы подумать, что просто встретились поздним вечером скоротать время два закадычных друга.
– Я согласился бы с вами, – в раздумье батюшка отпил глоток и поставил чашку на стол. – Согласился бы, если бы речь шла о московской или хотя бы о российской банде или группировке. Но сдается мне, глядя на морду этого негодяя, что мы столкнулись с самой настоящей пятой колонной из Чечни или Осетии. Кавказ не забыл, что многие десятилетия был под пятой России и теперь, когда страна сжалась до размеров носового платка, пытается использовать ее в качестве утирки. Они не понимают, что России не впервой восставать из пепла, что те же самые причины, которые ее раздробили, точнее, расчленили на десятки независимых частей, они же заставят страну слиться вновь, как сливаются капельки ртути, разлитые на полу. Но чисто в практическом плане, если интернат, а мы с вами и есть интернат, передаст оружие кровным своим врагам – это для нас и для нашего детища – политическая смерть. Одно дело, если бы мы и не знали о тайном складе. Даже если бы кавказцы завалились с оружием, то наша роль была бы быстро выявлена безо всяких последствий для интерната. Другое дело, когда выясняется, что директор и главный религиозный голова без сопротивления выдали врагам империи склад с подпольно хранящимся оружием. Это нанесет нам такой урон, который можно сравнить только с пожаром или землетрясением.
– Что же делать? – возопил Лада, в свою очередь отставляя чашку и поднимаясь от стола. – Тут впору не кофе пить, а что-нибудь покрепче, – пробурчал он и вынул из секретного ящичка в шкафу пол-литровую бутылку с зеленой этикеткой.
– Батюшки-светы, – закудахтал отец Авакум, – еще польска не сгинела. Неужто в самом деле "Зборовая"?
– Варшавского розлива, – подтвердил Лада. – Приз за лучший доклад на всемирном симпозиуме богословов, второй год храню. Считаю, самое время ее употребить для расслабления мозгов и выработки наилучшего плана действия.
– Наилучший план мы придумаем без бутылки, – закачал головой батюшка. – Впрочем, принять по одной рюмочке не помешает. А то как-то стоит в горле комок и не уходит. План у меня простой. Надобно, чтобы все они вместе со складом исчезли бесследно. Как это говорится у нас в судопроизводстве: нет человека – нет дела. Они к нам с ножами пришли, от ножей и погибнут. Отпустить их с оружием, вы сами говорите, нельзя. Не отдать оружие – значит подставить под огонь наших воспитанников. Так просто они от своего не откажутся. И мысль о том, оставить ли нас в живых ради оружия или убить, у них даже не возникнет. Так что "на войне как на войне!".
Забрав с собой связанного Шамиля, оба священнослужителя отправились в подвал. Там, спустив потерявшего сознание Шамиля на землю, они долго прислушивались к шорохам, доносившимся из-за закрытой двери. Директор вооружился найденным у тела вахтера ножом, а у батюшки был в руках револьвер Шамиля.
– Фактор внезапности, – повторил батюшка, – и максимум движения. Учтите, что мы будем абсолютно невидимы, в то время как они обязательно работают при каком-нибудь освещении. Иначе им не вырыть и не сложить для отправки несколько сотен единиц вооружения. Пошли, с богом!..
