Текст книги "Четвертый Рим"
Автор книги: В. Галечьян
Соавторы: В. Ольшанецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 48 страниц)
В Москве все мечети были давно разрушены, а в Санкт-Петербурге стояли. И не одна, а десять, двадцать мечетей стояло, больше чем кирх и синагог и буддийских храмов, вместе взятых. Потому что евреи, католики и буддисты вместе не обладали сотой частью того, что имел мусульманский мир. В Москве тоже строили мечети и муэдзины, рвали горло по утрам, и третья по численности нация, Москву населяющая, разбитая на двадцатки для улучшения управления, заполняла мечети и блюла заповеди Магомета. Да только после удачного штурма Москвы, когда казалось, что повторяется история восемьсотлетней давности и хан Шамир уже определял размер дани, все до единого татары были из Москвы выдворены и мечети снесены. Москва стала для мусульман запретной страной, вражеской территорией, каждая вылазка на которую опасна для жизни, а вот богатый беспечный Санкт-Петербург по европейскому воспитанию своему мусульман приютил.
В клетушке чуть отдаленной от зала татарской мечети, возведенной еще в начале XX века, почти вплотную друг к другу, поджав под себя ноги, устроились четверо мужчин. Самым импозантным из всех, несомненно, был Шавкад Шакирович. Сравнительно молодой, но уже со значком депутата департамента на груди. Как и положено слуге народа, одет он был строго официально, хотя и с некоторым налетом щегольства: черный костюм, ослепительная рубашка, голубой с серым галстук. Он небрежно развалился на широкой кушетке, и глаза его бегали, ни на ком конкретно не останавливаясь, поскольку на самом деле он уже всех новых людей изучил и мог сказать, кто чего стоит. Вот, например, владелец крупнейшей в Петербурге экспертной фирмы "Анис и сыновья", господин Мухаметшин. В отличие от самого Шавкада, который всегда держался в тени, Анис частенько выступал по телевидению, благо, один из каналов принадлежал его фирме. Дела он вел в основном на Западе, за что Шавкад в душе его осуждал, но молчал. Рядом с Анисом расположился имам мечети, совсем еще молодой человек. Но внешность обманчива, и за блестящими глазами и гладкой кожей скрывался высокий ум, чьи комментарии к священным книгам были признанны на всем мусульманском Востоке. Самый молодой среди всех – Никодим. Не как равный он сидел среди блестящего собрания петербургского духовенства, а скорее как надежный телохранитель, доверенное лицо для тайных дел. Один из всех, он был в чалме, наполовину скрывавшей лицо, и в шелковом легком халате, за который на ташкентских и ашгабадских рынках не жалели и жеребенка.
Беседу вел Анис, а остальные только слушали и изредка между глотками душистого чая вставляли замечаний.
– Я пригласил на наш достархан двух уважаемых братьев из Младотурции и Туркменистана. После того, как мы переговорим приватно, прошу вашего разрешений, наш духовный глава, позвать их.
Имам спокойно склонил голову набок.
– Я уже имел честь доложить свое мнение по поводу наших экономических интересов в Европейском регионе России.
– Ну, положим, азиатского региона России уже десять лет как не существует, – перебил его Шавкад Шакирович, – который внутренне был взбешен тем, что первым выступает не он.
– Есть такая простая поговорка у гяуров: поживем-увидим, – усмехнулся Анис. – Итак, чтобы иметь возможность и дальше вкладываться в Россию, нам необходима стабильность региона. Эта стабильность до сих пор обеспечивалась нулевой разницей потенциалов на оси Москва – Санкт-Петербург, когда процветание и богатство Северной Пальмиры нивелировалось разрухой в Москве. Надо оценить тот факт, что основные инвестиции мусульман шли в долгосрочные отрасли, такие, как строительство, транспорт, связь. В случав победы Национал-патриотов, а они где-то прослеживается, мы теряем не столько наши вложения, в конце концов, они обеспечиваются всей нашей мощью, сколько влияние. Введение краснокоричневой диктатуры объективно создаст на месте ослабленной двуликой России тоталитарный кулак. И не надо думать, что новое правительство не продержится долго из-за бескормицы и отсутствий промышленных товаров. Феномен россиян в том, что падение жизненного уровня у них связывается с повышением адреналина в крови нации. Хотя эпицентр путча – Москва, зона нестабильности, предшествующая ему, будет создаваться через Петербург. Нашей задачей в текущий период является жесткий агентурный контроль всех правохристиан и экстремистов от красноленинцев до анархистов. По данным нашей агентуры, через несколько дней готовится покушение на регента, чтобы вызвать нестабильность в стране и уменьшить возможность мирного урегулирования противодействующих претензий. Акция подготовлена к торжествам в Северной масонской ложе по случаю приезда посланца Московского Христианского Собора к регенту по странной, а может быть, и не очень странной ошибке лица еврейской национальности. Я хочу вас заверить, что присутствующий здесь начальник нашей контрполиции, несмотря на молодость, уже успел обложить своей сетью красноправых и только ждет моего сигнала, чтобы начать операцию по предотвращению терактов. Что для этого им сделано, Никодим доложит сам.
Никодим поднялся, низко поклонился имаму и сказал:
– В ближайшем окружении посланника к регенту есть мой человек. Он находится у меня на крючке и будет передавать информацию о всех передвижениях своего шефа вплоть до дня торжества. Так что, с этой стороны мы прикрыты и теракта не допустим. С другой стороны, мои бойцы только и ждут начала операции, чтобы в качестве ответных ходов физически воздействовать на боевиков Топорова вплоть до полного их уничтожения. Сейчас мы считаем нападение на красных преждевременным. Не имея здесь поддержки, малыми силами невозможно справиться с боевиками, которые хорошо вооружены и базы которых охраняются. Однако если произойдет взрыв, наши руки автоматически развяжутся, и мы начнем укладывать негодяев. В это время наши усилия по закону векторов наложатся на действия полиции и спецвойск и будут иметь максимальный эффект. Кроме того, мы избежим преследований уголовного характера.
– Вот тут вы не угадали, – неприязненно сказал Шавкад Шакирович, и лицо его приняло совсем кислый вид. – Пока эта власть жива, она неустанно будет пробовать утвердиться юридическим путем и отыгрываться на ярких уголовных преступлениях за свою несостоятельность в областях социальных и гражданских. Впрочем, план воздействия на лидеров собак-христиан кажется мне достаточно надежным.
Уважаемый глава нашей мечети, – добавил он наклоняясь к молчащему имаму, – нет ли у вас желания и необходимости сказать уходящему свое напутствие.
Лицо имама осталось неподвижным. Он слегка улыбнулся простодушному юноше, который говорил о таком, о чем и думать было преждевременно, но именно такие юноши и давали гарантию будущих побед. О методах же он ничего знать не хотел, и поэтому осуждал Никодима за то, что тот без удержу молол языком.
Имам встал и медленно шагнул по ярко-синему ковру к каменной стене, уперся в нее рукой, посмотрел вниз сквозь узкое окно-бойницу, потом вернулся к столу. Так как имам не садился, все поняли, что он готовится к выступлению, и оно должно быть необычным.
– Исследуя историю взаимоотношений России с азиатским миром, я наткнулся на странную закономерность. Языческая Киевская Русь приняла христианство после длительных колебаний правящего анклава. И сам князь Владимир с ближайшими политическими и военными сподвижниками, и каста жрецов долгое время колебались, какую из трех религий избрать: католическую, православную или ислам, В конце концов идея христианства, точнее православия, оказалась ближе, потому что связи с Константинополем явно преобладали над контактами с Римом, а ислам был скомпрометирован в народном сознании образом хищного степняка-мусульманина как естественного врага земледельца. В последующую историческую данность со стороны католицизма наблюдались многочисленные попытки переигровки. Так же и само православие вечно раздиралось так называемыми ересями и расколами. Однако ни разу я не встречал в целеустремленных и систематических процессах внедрения ислама в русский народ. Если считать за аксиому, что традиционные места возникновения ислама – это арабский мир, то легко проследить, как победоносно продвигалось наше учение в Африку и Азию, где многие народы постепенно просветлялись учением пророка Магомета. Однако до сих пор европейская часть России так и осталась христианской. А ведь опыт большевиков, которые за какие-то ничтожные десять лет смогли сделать почти весь народ атеистами, мог бы показать, что не так уж глубоко въелась христианская мораль в души русских. На самом деле под лакированным слоем христианина-моралиста в каждом русском сидит первобытный языческий зверь. Укротить его может только учение пророка Магомета.
Сейчас от России, грубо говоря, остались только рожки да ножки, и на географической карте ее легче всего вообразить в виде гантели, где есть два увесистых шара – Москва и Петербург и узкий коридор между ними, сохраняющий власть империи. Все остальное пространство бывшей России напоминает испещренную лоскутками простыню, где христианские квадратики со всех сторон окружены мусульманами и наоборот. Но эта окороченная и бессильная Россия в ближайшие десятилетия по логике исторического развития восстанет в который раз и обретет территориальный статус великой державы. Думать иначе – значит не считаться с реальностью. Слишком много русских осталось на так называемых независимых территориях, чтобы они долго могли остаться необъединенными. Итак, с точки зрения исторической перспективы нет более удачного момента для исламизации российской империи, чем настоящий две тысячи пятый год. В этом плане для нас необычайно важно не дать национал-патриотам дестабилизировать ситуацию в стране и захватить власть. Что касается конкретных путей проникновения ислама, то это другой разговор, и я хотел бы услышать, что вы мне можете сказать.
Имам сел и мертвая тишина воцарилась в каморке. Только сейчас глобальность поставленной задачи стала ясна собравшимся.
После некоторого молчания поднялся недавно прибывший из Ашгабада президент кооперативного банка господин Анвар. Чуть постарше и полнее большинства присутствующих, он имел круглое, отороченное черной бородкой лицо и маленькие, скрытые толстыми линзами очков глаза.
– Для нас единственный путь проникновения в Россию – это создание азиатских и смешанных компаний с большим количеством работников. Когда уровень жизни таких рабочих будет значительно отличаться от среднего уровня, а в Москве это очень легко, мы можем поставить вопрос о принятии ислама высокооплачиваемыми русскими рабочими и служащими как условие гарантированной работы. Правда, есть мнение, что Москва очень болезненно отнесется к исламизации на первых порах, поэтому такие вещи надо делать тихо, не афишируя. Понимая важность поставленной задачи, только Средняя Азия готова инвестировать в Московию средства, достаточные для создания дополнительных ста тысяч рабочих мест.
– При этом надо учесть, – добавил Анис, улыбаясь, – что все равно рабочая сила в Московии на порядок дешевле, чем в среднем в Азиатском регионе, так что такая политика может принести и непосредственную прибыль.
– Только при законе о гарантии иностранных инвестиций, – добавил делец из столицы Младотурции господин Мирза.
– Такие гарантии уже трижды принимались начиная с тысяча девятьсот двадцать второго года и трижды отменялись при смене правительств. Без таких гарантий вкладываться в Россию Восток будет только на уровне правительственных субсидий, что не даст необходимого уровня кредитования, – вмешался всезнающий Анис. – Таким образом, вторым направлением нашей активности должны быть усилия мусульманского лобби в правительстве и парламенте для срочного принятия закона об инвестициях.
– И все-таки главное, – вернул себе слово Анвар, – не в том, сможем ли мы внедрить в Россию ислам или нет, а в том, что нам нужна слабая и разоренная страна, не имеющая сил для политического руководства, а не сильная, сжатая в кулак держава. И если придется выбирать между исламом и разрухой, мы выберем...
– ...и то и другое, – с улыбкой на губах уточнил имам.
– И третий путь введения мусульманства в стране – это путь дискредитации религии и священников, путь сложный и кропотливый, но действенный, если работать через телевидение и прессу, понемногу подливая информации широкой публике, – добавил до сих пор молчавший Шавкад Шакирович, многозначительно завершая обсуждение.
Посетители имама, подгоняемые его плохо скрываемым нетерпением, церемонно распрощались и несколько более поспешно, чем следовало бы по ритуалу, поодиночке покинули мечеть. Последним уходил Никодим, но в отличие от остальных он только сделал вид, что исчезает, сам же прилепил к стене у входа в каморку имама крохотное передающее устройство, именуемое "клоп", спокойно перешел Каменноостровский проспект и устроился на скамеечке в сквере напротив дома политкаторжан, дожидаясь таинственного посетителя главы духовенства.
Признав в позднем визитере мистера Цяня, соседа Луция по поезду и своего по сумасшедшему дому, он удовлетворенно усмехнулся собственной догадливости и приблизил приемное устройство к уху.
Господин Цянь, голос которого было невозможно спутать ни с каким другим на свете, начал первым:
– Я хочу передать высокоуважаемому господину имаму большой привет всех членов политбюро.
– Большое спасибо, – с этими словами, как сообразил Никодим, имам расшаркался перед важным гостем.
– Как здоровье господина имама, не очень он устает?
– Не устаю. Сегодня было заседание Революционного Совета.
– Это хорошо, я очень рада. Характеризуйте обстановка Татарии.
– Обстановка нехорошая и все ухудшается. В течение полутора последних месяцев со стороны Нижнего Новгорода было заброшено несколько тысяч военнослужащих в гражданской одежде, которые проникли в город Чебоксары и воинские части. Сейчас вся чувашская дивизия находится в их руках, включая артиллерийский полк и зенитный дивизион, который ведет огонь по нашим самолетам. В городе продолжаются бои.
– Сколько человека дивизия?
– До десяти тысяч человек. Все боеприпасы и склады в их руках. На парашютах сбрасываем оружие и продукты нашим верным войскам, которые ведут сейчас с ними бой.
– Рабочий, городской мещан, служащий Чебоксары вы имеете поддержка? Есть кто ваша сторона?
– Активной поддержки среди населения нет. Оно почти целиком находится под влиянием монархических лозунгов. Население ведет себя в зависимости от обстановки. Куда его поведут, туда оно и пойдет. Сейчас жители на стороне противника.
Чем дольше Никодим вслушивался в неторопливый диалог беседующих, тем хуже становилось у него на душе. Впервые он задумался об этом после истории с родителями Луция, а теперь окончательно убедился в том, что мусульмане его постоянно обманывают то ли из-за природной недоверчивости, то ли потому, что не признавали его своим. "Но должны же они помнить, что Оттоманская империя развалилась из-за того, что прекратилась ассимиляция!" – возмутился юноша и сам себя успокоил этим утверждением, поскольку слышал его многократно от самого имама.
Однако информация о происходящем в Татарском ханстве для Никодима, как профессионального разведчика, была намного важнее собственных рассуждений, и он снова обратился в слух.
– Мы считаем, что днями Чебоксары падут и будут полностью в руках противника, – продолжал докладывать оперативную обстановку имам. – Затем противник начнет формировать новые части, разбавляя чувашей нижегородцами, и пойдет дальше в наступление на Алатырь, Цивильск и другие города.
– Вы нет сил их поражать?
– Если бы были...
– Жду ваши предложения эта вопроса.
– Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь людьми и вооружением.
– Эта вопроса очень сложная.
– В противном случае русские пойдут в сторону Ульяновска и дальше в сторону Казани.
– Ульянов – кличка ваша национальная героя Ленин? Так кажется...
В голосе товарища Цяня Никодим услышал глубокое удовлетворение от собственных революционно-коммунистических знаний.
– Не совсем так, – осторожно поправил китайца имам. – В самом деле большевистское имя Ленин, а Ульянов – это фамилия. Хотя я очень сомневаюсь, что это была настоящая фамилия, поскольку недавно выяснилось, что Ленин был татарином. Поэтому мы вернули бывшему областному центру его имя.
– Впрочем, эта несущественно в настоящая время, – отмахнулся от разъяснений имама недовольный товарищ Цянь.
– Действительно, – торопливо согласился с ним имам и подобострастно продолжил: – Так как же насчет помощи? Я убедительнейше прошу, чтобы вы ее нам оказали.
– Мы должны эта вопроса посоветоваться, – вернулся в состояние прежней невозмутимости китаец.
– Пока вы будете советоваться, не только Чувашия, но и Казань падет, и будут еще большие трудности для мусульманского мира, а там и для Китая. Мы сегодня сделали заявление российскому правительству, передали его по радио, указав, что Москва вмешивается во внутренние дела Татарского ханства. Петербург нам ответил, что Москва вышла из подчинения регенту, а Нижний Новгород давно объявил себя вольным городом сразу на двух реках Оби и Волге и с тех пор какая-либо связь с ним отсутствует.
– А Нижнему Новгороду не считаете нужным сделать заявление?
– Завтра или послезавтра сделаем такое же заявление по Нижнему Новгороду!
– Сообщите надежность ваша армия. Не можно собрать войско, ударить Нижний?
– Мы считаем, что армия надежна. Но снять войска, чтобы направить их в Нижний Новгород, мы не можем, так как это ослабит наши позиции в других городах.
– А если мы быстро дать дополнительно самолеты и оружие, вы не можете формировать новая части?
– Это потребует много времени, Чебоксары и Алатырь падут. Моральный дух чувашей после этого поднимется. Нижегородцы, да наверняка и москали направят в гражданской одежде солдат, которые начнут захватывать города. А русские и чуваши в других местах ханства их поддержат.
– Какие вы хотеть наша сторона политические акции, заявления? Вы иметь соображения по этому вопроса в пропагандистском плане?
– Надо сочетать пропагандистскую и практическую помощь. Я предлагаю, чтобы вы на своих танках и самолетах поставили татарские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могут быть переброшены с пересадкой в Астрахани. Тогда все будут думать, что это правительственные войска.
– Не хочу вас огорчать, скрыть нет возможно. Известно Петербург два часа. Известно вся мира. Все кричать интервенция из Китай. Хотя по правда, – и тут товарищ Цянь глубоко вздохнул, – вся земля до Волга должна по праву принадлежит трудолюбивая китайская народа. Впрочем, земля родственная народа, – тут же успокоил он имама, – нам не нужен. Если быстро слать вам танки, боеприпасы, вы найдешь специалиста использовать эта оружия?
– На этот вопрос ответа я не могу дать. На него могут ответить китайские советники.
– Значит, я можно понять так: Татария хорошо готовый военный кадры нет или очень мало. Китай прошли подготовка сотни татарских офицер. Где они?
– Большая часть их – мусульмане-реакционеры, как они еще называются, братья-мусульмане. Они обвиняют нас в коммунизме и буддизме. На них положиться не можем, не уверены в них. Мы можем набрать некоторое количество людей, прежде всего из молодежи, но потребуется большое время, чтобы их обучить.
– А из рабочий класс нельзя брать?
– Своего рабочего класса в Татарии очень мало. Все почти русские. Но, когда нужно будет, пойдем на любые меры. Хотим, чтобы вы к нам послали китайских монголов, чтобы они могли водить танки. Пусть оденут татарскую одежду, татарские значки, и никто их не узнает. Эта очень легкая работа, по нашему мнению. По опыту Азербайджана видно, что эту работу легко делать. Они дают образец в войне с Арменией.
– Конечно, вы упрощаете вопроса. Это сложная политическая международная проблема. Мы еще раз держать совет и дать ответ. Моя думает, вам нужно пытаться создать новая части. Нельзя рассчитывать одна сила людей со стороны. Карабах народа выбросил весь младотурка, и вся другая даже русская народа стать теперь их сторона.
– Посылайте боевые машины пехоты самолетами.
– Вас иметь надежный водитель? Не уйдет к противнику с машинами? Ведь наш водитель язык не знать.
– А вы пришлите машины с водителями, которые знают наш язык.
– Я и ожидал такой ответ от вас. Мы товарищи совместная борьба не стесняться друг друга. Мы вам сообщать окончательное мнение.
– Передайте наше уважение и наилучшие пожелания лично Генеральному секретарю, членам Политбюро.
– Спасибо. Передайте привет всем товарищам по борьбе. А вам я желаю твердость в решении вопросы, уверенность и благополучие.
Не дослушав фраз расставания, Никодим без сожаления выключил приемное устройство, стремительно проскользнул в мечеть и, сорвав со стены "клопа", столь же мгновенно растворился в ведущем к метро подземном переходе.
Луций вернулся к себе в номер в ужасном настроении. Все, ради чего он приехал в Санкт-Петербург, казалось, рушилось. Родители исчезли бесследно, вокруг закручивались какие-то неведомые интриги, которые при всей своей призрачности уже обретали очертание занесенного над головой кулака. Несмотря на позднее время, он не спешил тушить свет и закрывать дверь на ключ, чувствуя, что события дня еще не завершились. И точно, дверь бесшумно отворилась, и в номер вошел Никодим. Увидев его, Луций отвернулся лицом к диванной стенке и демонстративно стал стягивать с себя штаны.
Однако Никодим не стал к нему вязаться, а по известному своему нахальству полез в ванну, из которой послышались звуки текущей воды и блаженные охи и вздохи. Не долго думая, обозленный Луций, потихонечку ступая босыми ногами по ковру, дошел до двери ванной комнаты и закрыл внешнюю задвижку. После этого погасил в ванной свет, благо, выключатель был в коридоре.
"Мойся, сукин сын, – злорадно усмехнулся он, думая, что это-то как раз в полной темноте никак невозможно и, значит, через пять, максимум через десять минут Никодим запросит пощады. – Пусть даст честное слово, что уберется восвояси, – мстительно решил Луций, не желая более видеть обманщика. Однако прошло пять, потом десять минут, но из ванной не доносилось ни звука. – Любопытство мое рассчитывает, – подумал Луций, – только зря старается. Помокнет, помокнет да запросит пощады". – И с этими мыслями он заснул, хотя и не желал этого.
Проснулся Луций оттого, что яркие электрические огни били ему в глаза. Уже было собрался он пойти выключить свет и спать дальше, как случайно вспомнил про Никодима. Прошло два часа, как он запер в темной комнате своего бывшего друга, но задвижка так же была заложена на засов, свет в ванной не горел и тишина прямо давила на уши. Уже как следует испугавшись этой непредвиденной и поэтому опасной тишины, быстренько он включил в ванной свет и отодвинул задвижку. Ничего от этого не изменилось. Ни всплеска, ни голоса. Дикой показалась ему эта тишина, он чуть толкнул дверь, тихо проскользнул в ванную и увидел запрокинутое лицо Никодима, который, наполнив бассейн ровно настолько, чтобы не захлебнуться, спал голышом в теплой воде.
