сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)
Стучать в дверь Вэрнон не стал, сразу же распахивая её и переступая через порог. Окинул помещение взглядом и, спустя пару секунд, вскинул бровь в недоумении. Картина, развернувшаяся перед ним, поражала и немного настораживала.
Видеть такое в кабинете Ингмара было неожиданно.
Помешанный на чистоте и порядке Ингмар не терпел, когда его рабочее место превращалось в обитель хаоса, но сейчас описать помещение иными словами просто не получалось. Здесь всё было вверх дном. На ум приходили только два варианта. Либо сегодняшние события происходят в параллельной реальности, а потому всё поставлено с ног на голову. Либо совсем недавно в кабинете творилось нечто, выходящее за привычные рамки. Грандиозное столкновение, участниками которого стали Ингмар и его верная псина, которая последние лет пять, набравшись опыта, не вызывала на себя гнев вышестоящего, умело заметая следы, подставляя других и умудряясь выходить сухой из воды.
Что-то пошло не так.
Сбой в матрице.
Лопнувшая чаша терпения.
Ярость, чьи волны продолжали висеть в воздухе и теперь, когда виновник скрылся в неизвестном направлении, оставив на память о себе совсем немногое.
Сильный промах, на который невозможно закрыть глаза, сделав вид, будто ничего не было — просто воображение не на шутку разгулялось.
Вэрнон постарался восстановить недавние события по фрагментам, что были представлены его взору. Битое стекло, пятна на ковре — виски, вода, кровь. Первого немного, второго — больше. Кровь в приоритете. Сломанная клюшка для гольфа, брошенная посреди кабинета и тоже — как и ковёр — отмеченная алыми пятнами, истерзанные растения. Сбитая со стола ваза с цветами, ошмётки лепестков по всему помещению, голые стебли.
Лилии «Касабланка».
Не тайная, а очень даже явная страсть Ингмара.
Цветы, наделённые в его жизни особой символикой, о которой, правда, никто не догадывался. Во всяком случае, из тех, кому эти цветы были предназначены в дар.
Знали только избранные. Ограниченный круг людей.
Вход по пропускам.
Получить пропуск — невыполнимая задача.
Тайными знаниями никто не разбрасывается.
Ингмар считал, по-детски наивно верил, что этот небольшой ритуал приносит ему удачу в делах. Те, кому он присылал или дарил лично белоснежные лилии, обычно были первыми кандидатами на вылет из игры. Цветы в их руках были для Ингмара знаком того, что всё сложится так, как он задумал, и дело обязательно пройдёт, как по маслу.
Традиция сложилась двадцать лет назад, с тех пор старательно поддерживалась. Тогда незадолго до наступления часа расправы Ингмар подарил цветы своему партнёру по бизнесу, Юноне Рэдли. Даме с железной хваткой и такой же выдержкой. Несгибаемой, непотопляемой, неубиваемой. Казалось. В ту ночь всё изменилось. Железная леди и её сын погибли от рук Брайана Скайфорда, а семилетний внук, сладко спавший в обнимку с плюшевым кроликом, был застрелен Уитмаром Леганом в своей постели.
Конечно, об этом не говорилось в новостных выпусках.
Официальная версия утверждала, что причиной смерти стала халатность хозяев особняка, неисправность, взрыв, ею спровоцированный, стихийно вспыхнувший пожар, невозможность потушить его вовремя.
Сведения об истинных событиях, развернувшихся в рождественскую ночь в Наменлосе, не стали достоянием гласности.
Офицер полиции, посмевший отколоться от общественности, выдвинувший свою версию событий, скоропостижно скончался, оставив молодую жену безутешной вдовой, а пятилетнего сына — наполовину сиротой.
Других храбрецов не нашлось.
Когда это дело было актуальным, Вэрнон и сам относился к той возрастной категории, что пешком под стол ходит. Не совсем малыш, но и не взрослый. Ему было одиннадцать, он раскладывал на столе лист ватмана и, высунув от усердия кончик языка, орудовал линейкой и карандашом, перенося на бумагу свои мечты о великом архитектурном будущем.
Развернись эти события в настоящем, Вэрнон не сомневался, что честь — Ингмар действительно считал, что, раздавая поручения, оказывает неоценимую услугу и превозносит своего визави — отправить на тот свет не кого-то там, а саму железную леди Наменлоса и её семейство, выпала бы на его долю.
Он сделал бы всё иначе, не так, как те — ещё совсем юные, но отчаянно желавшие выслужиться перед хозяином — олухи, оставившие массу следов и не сумевшие сбить с толку одну крайне дотошную ищейку. Идея с пожаром была хороша, но реализовали её посредственные исполнители. Какие они, таков и результат. Ошибок было столько, что только слепой не заметил бы. А, может, заметил бы и он.
История, состряпанная на скорую руку.
Нитки торчат отовсюду.
Стоит потянуть за одну, и всё рассыплется на части, от цельной картины не останется ни следа.
Напоминание о событиях двадцатилетней давности — колье с великолепными зелёными камнями. Фамильная драгоценность Рэдли, которую Скайфорд, не удержавшись, прихватил из дома. Алчность дала о себе знать, блеск прекрасно огранённых камней ослепил и заставил позабыть об осторожности, послав в бездну одно из главных правил: никогда ничего не брать с места преступления. Даже, если взгляд цепляется за эту вещь с потрясающей периодичностью, и противостоять желанию обладать ею — практически нереально. Всё равно нельзя идти на поводу у своих прихотей.
Ингмар колье отобрал, предварительно устроив своим приспешникам феерический разнос, о котором они наверняка не один день вспоминали. Вэрнон не знал наверняка, но догадывался, что и тогда были сломанные клюшки для гольфа, кровь, разговоры на повышенных тонах.
Тоже своего рода традиция.
С тех пор колье так и хранилось в сейфе.
Сбыть его не представлялось возможным. Слишком приметная вещь, и, если однажды она появится на виду, вопросов возникнет немало.
А кому нужны проблемы?
Отогнав ворох непрошеных воспоминаний, связанных с мертвецами, ставшими в Наменлосе легендой, Вэрнон щёлкнул зажигалкой, закуривая.
Ингмар, стоявший у окна со стаканом виски, обернулся, услышав тихий щелчок крышки, отброшенной демонстративно-небрежным жестом, и ощутив запах табачного дыма, расползающегося по комнате.
— Судя по всему, здесь было жарко, а я пропустил всё веселье, — произнёс Вэрнон с притворным сожалением. — Печально. Мог бы подождать меня, я бы устроил выдающееся шоу. Приятное во всех отношениях для нас обоих. Ты же знаешь, моя любовь к Скайфорду не знает границ.
О любви все знали — факт. Как и о том, что неприязнь эта была вполне взаимна.
Вэрнон не собирался держать рядом крыс, что прогрызают древесину обшивки, помогая утопить корабль, ставший некогда их пристанищем. Ему нужны были надёжные люди, на которых можно положиться и которым можно доверять, не боясь получить удар в спину.
Скайфорд таким не был.
Во всяком случае, когда речь шла о верности Вэрнону.
Разрешения у Ингмара Вэрнон не спрашивал. Не дожидаясь ответных реплик, отлип от входной двери, брезгливо переступив через осколки и изуродованные растения, он подошёл к столу и, внимательно оглядев кресла на предмет осколков, всё же рискнул приземлиться туда, расположившись со всеми удобствами и комфортом.
Если во время кратковременного телефонного разговора у него возникли подозрения о том, что дядюшка находится не в лучшем состоянии и не самом бодром расположении духа, то теперь последние сомнения приказали долго жить, оставив стопроцентную уверенность при полном отсутствии колебаний. Ингмар находился на взводе, и чем сильнее были его переживания, тем мрачнее он обычно становился. Сейчас он был темнее тучи и не скрывал своего тихого бешенства, пугавшего обычно сильнее, чем самая яркая вспышка ярости любого другого человека.
Ингмар посмотрел на часы, усмехнулся.
— Всё-таки уложился.
— А ты сомневался в моих способностях?
— Нисколько.
— Приятное, хоть и вытащенное силой, признание от дорогого дядюшки, — заметил Вэрнон и, оглядевшись по сторонам, добавил: — Ты сегодня был в ударе. Даре предстоит основательно потрудиться, чтобы вернуть этому помещению его привычный вид. Что здесь произошло? Ураган? Наводнение? Или же просто один из твоих недалёких козлов снова оступился и подкинул нам проблем?
— Уже в курсе?
— Не совсем. Скорее, слышал отголоски долетающего скандала, а птичка начирикала, что здесь не обошлось без Скайфорда. Впрочем, я бы и сам, в первую очередь, подумал на него, а не на кого-то другого.
— Что за птичка?
— Терстон. Он сказал, что твоё плохое настроение связано с визитом Брайана. Что этот ублюдок сотворил теперь? — Вэрнон растёр окурок в пепельнице и выжидающе посмотрел на Ингмара, надеясь, что долго ждать не придётся.
В такие моменты истинное распределение ролей просматривалось особенно ярко. Один сдаёт позиции и теряется, а второй хищно скалится, готовясь напасть и перервать горло старому волку. Такие правила — никаких правил. Только законы стаи. Тот, кто хочет стоять во главе, должен доказать превосходство, наглядно его продемонстрировав. Схватись они между собой, личность победителя не стала бы неожиданным открытием. Исход поединка давно известен. Всё предрешено. Никаких сюрпризов.
Ингмар отошёл от окна.
Стакан, наполненный виски до краёв — особый случай, в иные дни он не позволял себе больше пары небольших глотков — с тихим стуком опустился на столешницу. Содержимое слегка расплескалось, оставляя на гладкой поверхности тёмное озерцо.
Ингмар не обратил на это происшествие внимания, что было ему несвойственно. Педант и в высшей степени эстет, он не терпел подобных несовершенств, они вызывали у него раздражение, похожее на лёгкий зуд. Он игнорировал их в отдельных случаях, когда размышления о проблеме затмевали всё остальное.
Сегодня, видимо, всё выходило за рамки привычных, легкоустранимых проблем.
— Ничего такого, что могло бы меня по-настоящему выбить из седла, — процедил Ингмар, устраиваясь напротив Вэрнона и глядя на него одним из тех взглядов, что принято именовать отрепетированными.
Всегда гарантированный результат — успех.
Трепет собеседника.
Признание старшинства.
Ну да.
— В честь чего тогда погром?
— Удачно выбранное для появления время. Не люблю, когда в мои планы вмешиваются посторонние. Ещё больше не люблю, когда посторонним удаётся их сломать.
— Кому-то это удалось? — удивился Вэрнон.
— Нет.
— В таком случае?..
— Но кто-то может попытаться.
— И кто же?
— У нас тут красный уровень опасности, — хмыкнул Ингмар, окончательно возвращая былое самообладание, взяв себя в руки и перестав дёргаться, будто выпускница, решившая отдать невинность однокласснику, но не знающая, как ему эту новость преподнести.
— Почему красный? Всё так серьёзно? Кто они? Откуда? Сколько их? Чего хотят?
— Неизвестно. Есть подозрение, что одиночка, но это не точно. У него вполне могут обнаружиться помощники. Пока рано делать выводы. Сейчас он просто дал о себе знать, пообещав утопить Наменлос в крови.
— Как своевременно, — отметил Вэрнон, криво усмехнувшись; подбросил зажигалку, внимательно наблюдая за её полётом. — Мне кажется, или мы уже давно это сделали?
— Сделали, но он проявил оригинальность, пообещав пролить нашу кровь.
Произнеся это, Ингмар не удержался и засмеялся.
Смех у него был хриплым и неприятным.
Вэрнон сделал вид, что сосредоточился на своих неуместных развлечениях, выставляющих его несерьёзным человеком, склонным недооценивать противника и пропускать мимо ушей важные сведения.
Обманчивое впечатление.
Шут, идущий по жизни со смехом.
Он давно перестал придавать значение тому, каким видели его окружающие.
Он знал правду.
Остальные пусть думают, что хотят.
— Самоубийца, — выдал отстранённо. — Отчаянный, горячий и не слишком умный. Я думал, будет что-то интересное, а тут... Ничего нового. Снова знакомая история. Ты поэтому позвал меня? Хочешь, чтобы я занялся решением проблемы? Успели что-то узнать?
— В этом-то и заключается главная проблема, — неторопливо произнёс Ингмар.
— В чём?
— О нём неизвестно вообще ничего. А переписка, которая могла бы сыграть нам на руку, полностью уничтожена. Скайфорд, которому довелось с ним общаться, ничего не сохранил и не запомнил толком, потому теперь единственная информация, которой мы располагаем — это обещание и имя маленького ублюдка, решившего бросить нам вызов.
— Имя? Ты считаешь, что этого недостаточно? — удивился Вэрнон. — Это же ключ ко всему. Как его зовут?
— Рэд, — ответил Ингмар. — Его зовут Рэд.
— И? — поторопил Вэрнон.
— И всё, — пояснил Ингмар.
Вэрнон посмотрел на него с подозрением, пытаясь понять: серьёзен дядя или же решил глупо над ним пошутить, выбрав неудачное время.
Ингмар был серьёзнее некуда.
Пришлось признать, с информацией дела обстояли не просто плохо, а очень плохо.
========== Глава 3. Рэд. Истинное произведение искусства. ==========
В семнадцать лет он сделал для себя сразу несколько открытий.
Первое заключалось в осознании того, что женщины способны подарить ему любовь.
Второе гласило, что мужчины тоже не против провести время в его компании. Они не будут говорить громких слов и любви не подарят, они не будут нежными, но зато смогут подкинуть несколько сотен, столь необходимых и нужных, на удовлетворение тех или иных потребностей.
Предложения звучали с завидным постоянством, постепенно формируя мировоззрение и позволяя понять, каким козырем является внешняя привлекательность. Будь размах больше, он бы, возможно, однажды согласился сыграть по чужим правилам. Не навечно, на определённый отрезок времени, пока не надоест притворяться.
Но ставки были мизерными.
Он не играл в такие игры и не разменивался по мелочам
Ему нужно было всё и сразу.
Как вариант, гарантии, что однажды возможностей станет больше, и планы, которые он строил долгие годы напролёт, в конечном счёте, будут с блеском реализованы.
В восемнадцать лет он узнал, как зарабатывать деньги, играя на прошлых открытиях и виртуозно обводя вокруг пальца падких на его внешность мужчин и женщин.
Схема была до неприличия проста, распространена, отработана годами тысячами других авантюристов. Её не получалось назвать на сто процентов рабочей, периодически случались сбои. Но только у других — ему удивительнейшим образом везло.
Сменялись, как в калейдоскопе, города.
Десятки таблеток растворились в шампанском, чае или любом другом напитке, десятки опустевших кошельков остались лежать на столе в квартирах своих владельцев, а деньги перекочевали в руки Рэда, тогда ещё отзывавшегося на другое имя. Впрочем, вряд ли хоть одна из его жертв знала, как его зовут в реальности. Он придумывал себе сотни имён и личностей, меняясь до неузнаваемости, играя то в развратного мальчика, то в саму невинность, которая только-только выпорхнула в большой мир, и совершенно не способна в нём ориентироваться без посторонней помощи. Желающих стать проводниками находилось немало.
Он никогда не боялся оступиться.
И не боялся наказания.
Те, с кем ему доводилось пересекаться на жизненном пути, называли его сумасшедшим.
Он не обижался, ему данная характеристика льстила.
Он и сам давно пришёл к выводу, что не похож на других, известных ему людей.
У большинства тех, с кем ему доводилось пересекаться, были какие-то приземлённые мечты, желания, страхи, сомнения. Чувства, которые загоняли их в определённые ситуации, нередко становившиеся безвыходными. У них были рамки, ограничители. У него не было ничего такого. Он плевал на условности, плевал на законы, плевал на всё. Он жил так, как считал нужным.
Белая ворона, как сказали бы о нём другие.
Он бы усмехнулся.
Белые крылья подошли бы кому угодно, но только не ему. Получи он их по ошибке, уже через несколько часов они бы полностью сменили цвет, став тёмно-серыми, испачкавшись в той грязи, в которой жил он. И собирался жить дальше, до тех пор, пока главная мечта жизни не исполнится, и Наменлос не попрощается с парой-тройкой своих граждан.
В девятнадцать бесконечный бег его утомил, а мысли о том, что на внешности можно зарабатывать иным способом не отпускали ни на мгновение. Он долго думал, как это провернуть, и удача снова ему улыбнулась.
В том, что эта капризная дама с переменчивым характером питает к нему слабость, как и многие другие дамы из плоти и крови, сомневаться не приходилось. Она помогла ему ускользнуть из дома, когда туда пришли люди Волфери, вытащила из цепких лап смерти, когда он лежал с жуткой пневмонией после пробежки по холоду, позволила провернуть несколько десятков незаконных дел, увенчавшихся успехом — ни единой промашки, а потом послала навстречу того, кто помог поправить финансовое положение.
Окажись на месте Рэда кто-то другой, он, возможно, посчитал бы это предложение не рукой помощи, протянутой нуждающемуся человеку, а плевком в лицо и персональным оскорблением.
