сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
Безумие наступало вместе с Вэрноном.
Оно было в его имени.
Шаг за шагом. Каждый из них отдавался гулким эхом, скорее созданным воображением, нежели реально имеющим место. Вэрнон приближался, и Рэймонд без труда просчитывал, где сейчас находится визави. Сколько шагов осталось до того, как Вэрнон сможет подтолкнуть его к краю, отправляя в полёт, несколько раз красочно и подробно отыгранный в мыслях.
Сделает или нет?
Дилемма.
Подозрения.
Никому нельзя доверять.
Если полетим, то полетим вместе, Волфери.
Вэрнон не стремился столкнуть его. Хотел бы — давно бы сделал. Но он просто стоял за спиной. Близко. Слишком близко. Непозволительно близко. Преступно близко. Какой вариант нравится, тот и выбирай.
Рэймонд смотрел на город, что действительно лежал у его ног. Визуально всё представало именно в таком свете. Потрясающая панорама, открывавшаяся отсюда, могла бы очаровать любого, даже законченного скептика, не склонного к романтическим порывам. Например, такого, как он. Отсюда было видно всё, буквально всё. И сам город, и пригород, в котором прежде располагался особняк Рэдли, воспоминания о котором становились всё навязчивее и терзали, разрывая душу на части. Слишком больно, независимо от срока давности.
— Помнится, ты говорил, что ищешь тишины и планируешь остаться в городе, где фасад и изнанку не отличить друг от друга. Наменлос не такой. Совсем. Он не спокойный, как тебе бы того хотелось. У него много грязных тайн, которые он тщательно маскирует за показным благочестием. Но тебе нечего бояться, когда ты находишься рядом со мной.
— Да?
— Да.
— Как самоуверенно звучит.
— Не совсем.
— В смысле?
— Это могло бы быть самоуверенным заявлением, носи я другую фамилию. Но я — Волфери.
— Твоя фамилия многое меняет?
— Многое. Очень и очень многое. Это мой город, Рэй. Только мой. Но он может стать и твоим.
Обращение не осталось незамеченным. Рэймонд не помнил, чтобы они переходили к сокращениям, потому оно прозвучало, подобно раскату грома. Его давным-давно не называли так. Привилегия Юноны, Килиана и Уолтера. Недоступная роскошь для остальных.
Вэрнон вторгался не только в личное пространство, но и в то, что принято именовать неприкосновенными воспоминаниями, сам того не зная.
— При условии?..
— Что ты сам этого захочешь.
Рэймонд чувствовал: ещё немного, и тот мизер расстояния, что сохранился между ними, окончательно исчезнет. Не останется ничего.
Не ошибся.
Первое прикосновение принесло с собой не проблески страха, а стремительную, как молния, разрезающая небо, мысль о необходимости самозащиты. Он готов был в любой момент дать отпор, но это не потребовалось. Вэрнон потянул его за ткань пальто, не подталкивая к краю, а оттаскивая оттуда, притягивая ближе к себе, обнимая одной рукой, перехватывая за пояс. Прижимая. Прижимаясь.
— Только так, — произнёс перед тем, как шарф оказался в его руке, сорванный одним резким движением, а шеи коснулся не только ледяной воздух, но и тёплое дыхание.
Неизвестно, что пробрало сильнее.
То ли холод.
То ли тепло совсем не спонтанного поцелуя.
Расценить его как-то иначе не выходило. Прямая трактовка подходила сильнее всего.
Я хочу тебя.
Хочу, хочу, хочу.
Безумно хочу.
Сотни и тысячи раз повторённая фраза не дала бы того эффекта, что подарил один поцелуй, оставшийся на коже и в памяти. Врезавшийся в неё. Заставивший прикусить губу, чтобы ощутить отрезвляющую боль и не потерять окончательно связь с реальностью.
Рэймонд не растерялся, но запутался.
Он слышал истории о любви с первого взгляда.
О том, как некоторые люди женятся после двух дней знакомства, спонтанно, необдуманно, уверенные в том, что этот порыв, ставший реальностью, не приведёт к ошибкам. Иногда и, правда, не приводит, но зато даёт начало крепкой ячейке общества.
Однако к своей ситуации применить такое развитие событий не мог.
Поведение Вэрнона загоняло его в тупик.
Особенно — та уверенность, что прочитывалась во взгляде. Непоколебимость принятого решения. Планы на его жизнь, забегающие далеко вперёд.
Он сам не знал, каким будет следующий день.
А Вэрнон уже расписывал её по минутам.
Это был весомый повод задуматься о том, кто, на самом деле, оказался в ловушке после знакомства, завязанного посредством падения под машину.
Игра в кошки-мышки началась, а распределение ролей до сих пор оставалось под вопросом.
Кто кошка? Кто мышка?
Неизвестно. Лишь время покажет.
Рэймонд потёр переносицу, откидываясь на спинку сидения и поворачивая голову так, чтобы видеть своего мишку Тедди. Зажигалка лежала на коленях, притягивала взгляд. Фамилия бывшего её владельца не забывалась ни на мгновение. С каждой секундой связь, протянувшаяся между ними, становилась всё крепче. Комбинация букв, с шипением вырывающаяся сквозь стиснутые зубы, шумела в висках вместе с кровью, бешено бегущей по венам; отпечатывалась на сетчатке нестираемо, будто выбитая там, подобно вязи татуировки.
Навечно.
Заманчивое предложение с городом. Очаровательное. Обворожительное.
Величайший из соблазнов.
Скажи «да», и проблемы отпадут сами собой, автоматически.
Кто бы сомневался в возможностях и способностях Волфери?
Когда-то давно они оба могли стать хозяевами этого города. Поделить его между собой и править — каждый на своей территории.
Осуществление обещания стало бы моментом торжества справедливости, возвращением на круги своя, судьбой, от которой, как известно, не уйти. Несвоевременно, однако лучше так, чем вообще никак.
Но сейчас предложение Вэрнона представлялось не обещанием — насмешкой.
Да и к чему?
Он мог вернуть Рэймонду долю в бизнесе, не самом прибыльном из того, к чему имели доступ Волфери, но и не самом незначительном, мог вернуть имя и земельный участок, где прежде располагался особняк семьи Рэдли.
Это да.
Это запросто.
Но зато Вэрнон не мог вернуть тех, кого отобрал Ингмар.
Тех, кто был дороже власти, какой бы сладкой и желанной она не являлась.
— Печальная, очень печальная история, Тедди, — задумчиво произнёс Рэймонд. — Печальная настолько, что, пожалуй, я не буду тебе её рассказывать, иначе добьюсь невозможного и увижу то, чего не видел до меня ни один человек. Стану свидетелем невероятного чуда. Впервые на экранах. Спешите видеть. Слёзы плюшевого мишки. В твоём положении это будет непросто организовать.
Продолжая дурачиться, он поднёс сигарету к вышитому рту.
Естественно, что Тедди не отреагировал.
— Приличные мишки не курят, — заметил Рэймонд, усмехнувшись. — Правильно, что отказался.
Тедди продолжал таращиться на мир одним глазом.
Рэймонд погладил целлофан, потянул его край, раскрывая упаковку.
Игрушка, оставленная на месте преступления. Привет из прошлого для тех, кто знает и помнит.
Быть может, кроме него этот символизм никто не поймёт и не оценит. Вероятнее всего, так и будет, но он выполнит свою миссию, не остановившись на середине.
Воздух Наменлоса был пропитан для Рэймонда историей семьи Рэдли.
Дышал ею, был от неё неотделим.
Рэдли и Наменлос.
Не синонимы, но крайне близкие друг другу слова.
В прошлом.
Сейчас, кажется, только в его сознании.
Остальные забыли.
Он помнил.
И не питал иллюзий.
Он знал цену дружбе Волфери. Подозревал, что любовь их недалеко от дружбы ушла.
— Это спонтанное увлечение и показные чувства продлятся недолго, — доверительно сообщил молчаливому, но благодарному слушателю Рэймонд, затушив сигарету и натянув перчатки. — Когда — и если — он узнает моё настоящее имя, его желание несколько трансформируется. Глазом моргнуть не успеешь, а «хочу тебя» переплавится в «хочу тебя убить». Потому я не обольщаюсь, Тедди, и не забиваю себе голову ерундой, которую люди называют чувствами. У нас есть, о чём подумать, кроме этого. Гость скоро прибудет. А мы с тобой хорошие. Мы не заставляем гостей ждать. Пойдём, поиграем с дядей в прятки и догонялки. Будет весело.
Ладонь, обтянутая перчаткой, вновь ударила по плюшевому животу.
Вторая сильнее сжала рукоятку пистолета.
В темноте Рэймонд различал очертания здания, в котором планировалось провести сегодняшнее развлечение.
Заброшенная кондитерская фабрика, стоявшая тут не один год. Кажется, она перестала работать ещё тогда, когда Рэймонду не приходилось прятаться под чужими именами, придумывая себе новые жизни. Когда он мог с гордостью, не боясь катастрофических последствий, представиться, сказав, что является членом семьи Рэдли.
Заманить сюда Брайана Скайфорда было проще простого.
Причину для визита Рэймонд придумал мгновенно, почти сразу после того, как выстрелил в Уитмара Легана.
Глядя в его умиротворённо-сонное лицо, осознал, какой будет вторая ступень плана. И теперь старательно продвигался к цели.
Сообщение для друга.
Предупреждение.
Маленький ярко-красный флажок, привлекающий внимание.
Рэймонд не сомневался, что Скайфорд придёт, и потому находился в радостном предвкушении.
— Я люблю тебя, — произнёс Тедди, отреагировав на прикосновение с небольшим опозданием.
— Я тебя тоже, — ответил Рэймонд. — Не плачь, когда мы расстанемся.
* * *
Это здание производило на Брайана угнетающее впечатление, и он с удовольствием обходил бы его десятой дорогой, если бы не послание, полученное накануне. Несколько слов, сумевших зацепить за живое. Прямое подтверждение подозрений, зародившихся у них с Уитмаром много раньше, чем в чате появился таинственный незнакомец, предпочитавший прятаться под нейтральным прозвищем. Много-много раньше. С тех самых пор, как племянник Ингмара провозгласил себя главой всего.
— Он сольёт нас, — говорил Уитмар. — Пустит в расход при первой же возможности, а потому...
В его стакане, на самом донышке, плескалось немного виски, от сигаретного дыма, стоявшего плотной густой стеной, слезились глаза, и отчаянно драло лёгкие. Покачиваясь, Уитмар подошёл к окну, распахивая его настежь, и едва не вываливаясь наружу. Они тогда основательно перебрали. Планировали пропустить всего-навсего по стаканчику, а в итоге выпили по несколько бутылок. Разговаривали сначала о нейтральном, но потом перекинулись на одну из наиболее благодатных тем, которая никогда не остаётся незамеченной, а отклик находит просто потрясающей. Они разговаривали о своих жизнях, о том, сколько возможностей упустили, сколько всего потеряли... Список утраченного выглядел внушительно, а перечисление достижений, которыми можно было бы гордиться, не стоил и четвертинки ломаного цента.
Говорили о перспективах на будущее, связанных с именем племянника Ингмара, всё решительнее перехватывавшего бразды правления и уверенно теснящего родственника с поста главы преступного клана. Такой хватке можно было позавидовать. В воздухе не пахло — тащило переменами, и запах этот мало подходил под определение приятного, в большей степени пробуждая отвращение и тошноту. В его основе лежала кровь. Много крови. Слишком много, чтобы обычный — среднестатистический — человек сумел выдержать это и не двинуться умом.
— Избавится, Скай, — произнёс Уитмар сдержанно. — В этом я не сомневаюсь.
— Почему?
— Потому что сука, — засмеялся Уитмар. — Слушай, может, нет никакого Рэда? Может, это наследник развлекается?
— Прекрати, — отмахнулся Брайан.
Но тут же задумался.
Идея не казалась ему такой уж безумной. Человек, обещающий проливать кровь, окрашивая улицы Наменлоса в свой любимый цвет, вполне мог оказаться предельно знакомым, но старательно примеряющим маску незнакомца.
— Не могу отделаться от этой мысли, — признался Уитмар, потирая виски.
Брайан сидел на полу и наблюдал за приятелем.
Пепел облетал и приземлялся прямо на паркет, пепельница, набитая окурками доверху, уже не была востребована. О ней то ли забыли, то ли нарочно так делали, перестав заботиться о сохранении видимости порядка. Брайан не удивился бы, приди Уитмару в голову мысль о том, что потушить окурок можно прямо о подоконник.
Он сам так делал несколько раз. Правда, не сегодня, а раньше.
— Понять не могу, зачем ему это, но... Нет, определённо, стоит уделить время теории, — подвёл итог своим размышлениям Уитмар, вновь вернувшись к столу и по очереди поднимая все бутылки, проверяя, не осталось ли немного алкоголя хоть в одной.
Когда успели столько выхлестать?
Пиво, с которого они начинали, и о котором быстро позабыли, отставив в сторону, выплеснулось прямо на джинсы.
— Скажи уже что-нибудь, — попросил Уитмар.
— Может, — выдал Брайан.
Ничего умнее на ум ему не пришло.
Предсказание Уитмара вышло потрясающе точным и своевременным.
Вскоре его не стало.
А сука-Вэрнон продолжал радостно скалиться, как ни в чём ни бывало.
Скайфорд кожей чувствовал, что на него у Вэрнона тоже имеются определённые планы, и это точно не предложение, связанное с продвижением наверх по своеобразной карьерной лестнице.
Скорее, очередной удар клюшкой для гольфа, чтобы быстрее с этой лестницы скатился и в полёте сломал себе шею, да больше не мешался под ногами.
Бесполезный мусор.
— Он боялся, — произнёс нервный голос в трубке. — Он очень боялся и просил предупредить вас. Бегите из города, мистер Скайфорд. Не задерживайтесь здесь, иначе будет поздно.
Брайан слушал собеседника предельно внимательно.
Собеседник, назвавшийся Элиасом, предложил встретиться на нейтральной территории, чтобы передать весточку от Уитмара. И был он столь убедителен, что Брайан не мог не согласиться. Опасения не обошли его стороной, и он подозревал, что приглашение может оказаться, как шансом на спасение, так и очередной ловушкой. Пистолет, с которым он практически не расставался, сегодня тоже находился рядом. Второй верный друг после Уитмара.
Теперь — единственный, раз уж первого не стало.
Старая кондитерская фабрика, расположенная на окраине Наменлоса, в городе пользовалась своеобразной славой. Она, как и большинство заброшенных зданий, обрела свою ненастоящую историю, в которой нашлось место для мистики и активной эксплуатации темы привидений, присмотревших её себе в качестве временного, а, может, постоянного пристанища.
Брайан в мистические явления не верил, потому страха и трепета перед бестелесными обитателями заброшенной фабрики, если они тут действительно водились, не испытывал. Переступая порог, он держал пистолет наготове. Подсвечивал себе путь фонариком и не забывал сильно сжимать рукоять пистолета, ощущая, как она нагревается под пальцами, и успокаиваясь от осознания этого факта.
Нет страха.
Нет угроз.
Если этого человека послал Уитмар, всё обойдётся и сложится замечательно.
Он покинет город и сумеет спастись.
Если Элиаса к нему отправил Вэрнон, решив, что не станет марать свои руки — не тот уровень, много чести — всё... тоже обойдётся. Главное — успеть выстрелить раньше, чем это сделает противник, не тратя время на раздумья и анализ очевидной ситуации.
— Мистер Скайфорд?
Голос прозвучал со стороны одной из арок. Брайан резко обернулся, подсвечивая арки по очереди.
Свет фонаря выхватил из темноты долговязую фигуру.
Брайан окинул потенциального убийцу пристальным взглядом, и едва не захохотал в голос. Перед ним стоял непримечательный подросток. Куртка с мехом, дурацкая вязаная шапка на голове, длинные, неаккуратно подстриженные тёмные волосы, обрамляющие лицо. Крупный пузырь жвачки, которую мальчишка выдул и тут же зажевал обратно. Рюкзак за спиной, что так и норовил съехать с его плеча, но Элиасу было наплевать на это, потому как во второй руке он сжимал лапу плюшевого медведя и, судя по всему, отпускать её не собирался. Он вообще-то выглядел на редкость нелепо. Почти инфантильно для своего возраста. Пример какого-то нескладного, словно с чужого плеча одетого, и до смерти запуганного подростка. У него даже голос дрожал и зубы выстукивали умопомрачительную дробь.
Убийца. Как же.
Надо же было додуматься до такого.
— А ты?..
— Элиас, — снова представился мальчишка, называясь уже знакомым Брайану именем. — Меня зовут Элиас, и мистер Леган... Он просил меня позвонить вам, если с ним что-то случится. Но я только сейчас решился это сделать. Простите. Простите, простите, простите меня, мистер Скайфорд. Я не... Я так боялся, что...
Он зажал рот ладонью, стараясь успокоиться и остановить рыдания.
— Давай быстрее, — прошипел Брайан, понимая, что это может продолжаться бесконечно. — Таких, как ты, только за смертью посылать.
Фраза непроизвольно сорвалась с губ, но показалась Брайану удачной. Он усмехнулся и перехватил удивлённо-затравленный взгляд Элиаса.
Нашёл же Уитмар помощника.
Такого, если поймают, вмиг расколят.
