сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)
Одно из первых заведений, открытых совместными усилиями с бывшим одноклассником. Не без помощи его матери, само собой. Она вела всё крепкой рукой, Килиан лишь исполнял роль, которую любящая мать ему купила. Сам он ни на что не годился. Только тратить и умел. Неудивительно, что Юнона наследником видела не его, а внука. Вряд ли она могла знать, каким он вырастет и будет ли обладать нужными для выживания в подобной атмосфере качествами характера, но верила, что любой человек окажется руководителем лучшим, нежели её сын. Она любила Килиана, но оценивала его способности не с позиции матери, окрылённой всепоглощающей любовью. С точки зрения дельца, желающего своему бизнес-проекту процветания, а не скорейшего забвения по причине бесталанного управления.
Юнона Рэдли была одной из ключевых персон в ресторанном и гостиничном бизнесе Наменлоса, отлично чувствовала веяния моды и подстраивалась под них, открывая заведения на любой вкус и кошелёк, точно зная, что затраты окупятся, а не пойдут прахом. Стоит заметить, что действительно окупались. Ещё как. И доходы приносили немалые.
У неё был нюх на деньги, умение их делать, сумасшедшая хватка.
Восхитительная была женщина.
Не уникальная и не единственная в своём роде, но восхитительная.
Без преувеличения.
Не то, что сын — слабохарактерный тюфяк, из которого каждый желающий мог вить верёвки, подминая его под себя и навязывая собственные желания.
Странно, что Ингмар когда-то решил избавиться от всей семьи, а не только от Юноны. При желании, Ингмар мог крутить бывшим школьным приятелем, как куклой, принимая за него все решения, обманывая и обставляя по всем фронтам.
Килиан, сколько его не дурачь, не заметил бы обмана и подстав, продолжая послушно заглядывать в рот тому, кто находится рядом и помогает ему продвигаться вперёд. Сам он пробивными лидерскими качествами не обладал в полной мере, а потому нуждался в помощнике.
Другое дело, что, возможно, Ингмар просто не хотел делиться вообще ни с кем. Любое распределение полученных средств, даже в соотношении девяносто девять к одному, заставляло его негодовать и желать большего. Он жаждал стать единственным владельцем. Теперь ему не приходилось отдавать ни половину, ни десятую часть. В отсутствии мешающих партнёров всё текло в его карман, всё распределялось, как казалось Ингмару, по справедливости.
Только целая сотня.
Ни процентом меньше.
Оставив машину на стоянке, Вэрнон с неудовольствием поморщился при мысли, что придётся выбираться на улицу. Натянул перчатки, поднял воротник и всё-таки открыл дверцу.
Поток холодного воздуха тут же ворвался внутрь.
Преодолев расстояние от машины до здания ресторана и поднявшись по ступенькам, Вэрнон постучал. На двери мерно покачивалась табличка, оповещавшая о том, что ресторан не работает. По понедельникам его двери действительно закрывались для посетителей, но Ингмар имел обыкновение приезжать сюда и здесь же проводить все важные встречи. Сегодня одна уже точно состоялась. С появлением Вэрнона должен был начаться второй раунд важных переговоров.
Прежде чем появился Терстон, неотрывно следующий за Ингмаром и исполняющий роль его тени, пришлось постучать ещё дважды.
— Мистер Волфери не в настроении, — сообщил он Вэрнону прямо с порога, когда открывал дверь.
— Ничего удивительного, учитывая новости начала дня, — отозвался Вэрнон, стягивая перчатки и рассовывая их по карманам.
Терстон кивнул, соглашаясь с озвученным мнением.
«Ничего удивительного не только в связи с утренними новостями, но и в принципе», — подумал Вэрнон, пересекая зал и скрываясь в коридоре, ведущем к кабинету Ингмара.
Он успел позабыть, когда дядя в последний раз был в настроении.
И был ли вообще.
Ингмар всегда находил, к чему придраться.
Дверь его кабинета была приоткрыта, и Вэрнон не стал стучать, вошёл просто так. В конце концов, его визита ждали, и не обязательно было тратить время на дополнительные расшаркивания.
В комнате было изрядно накурено и пахло крепким табаком.
К спиртному Ингмар не притрагивался, перебирал колоду карт, доставая поочерёдно то одну, то другую. Снова перемешивал их между собой, разбрасывал по столу, собирал. Ещё один из его маленьких ритуалов, способствующих прояснению мыслей и попыток составить схемы, согласно которым действуют или собираются действовать противники. Кто-то курил, кто-то складывал оригами, кто-то тасовал карты, вероятно, представляя на месте разрисованных картонок живых людей.
— Присаживайся, — разрешил милостиво и подтолкнул Вэрнону карты. — И не трать время на глупости, сразу раздавай.
Не предлагал сыграть, а ставил перед фактом, что они будут это делать, независимо от желания Вэрнона. Тот хмыкнул, но комментировать причуды Ингмара не стал, послушно раздавая карты.
Лишних вопросов он не задавал, предпочитая наблюдать за действиями родственника, отмечая изменения мимики, подрагивание пальцев и любое другое проявление нервозности, будь то капля пота, стекающая по виску, или же терзаемый без особых причин, просто потому, что первым попал под руки, галстук.
Непосредственно во время игры Ингмар предпочитал молчание, а Вэрнон поддерживал его начинание, не стремясь навязать собственные правила и не торопясь пересказывать всё то, о чём поведал ему во время личной встречи Рамирес. Тишина не угнетала. Она снова наталкивала на размышления, связанные не с личностью человека, совершившего преступление этой ночью, а с тем, что творится в душе Ингмара.
Такую сосредоточенность, что отражалась на его лице, ещё следовало поискать.
Карты улетали в сторону, сбрасываемые и вновь собираемые в колоду.
Вегас на дому.
Только ставок нет.
И выигрыша программой не предусмотрено.
Да и игра не слишком азартная. Не привычный покер, коим обычно баловался Ингмар, а игра в Джокера. Выбросить одну карту, чтобы не было парной, и играть до тех пор, пока от всех мастей тошнить не начнёт.
Вэрнон не следил за временем, для него вся игра слилась в бесконечный поток, и завершилась в тот момент, когда Ингмар с отвращением отшвырнул свои карты, среди которых нашлось место насмешливому человеку в разноцветном колпаке.
В который раз за этот день.
Десять партий из десяти возможных стали для Ингмара проигрышными.
Судя по виду, он готов был разорвать несчастную карту на клочки, запихнув обрывки её в глотку племяннику, ни разу не проигравшему в своеобразной схватке.
— Что-то произошло? — спросил Вэрнон, собирая карты и откладывая их на край стола. — Помимо того, что мне уже известно, разумеется.
— Я опасаюсь, — произнёс Ингмар, не делая перед признанием выразительную паузу.
Впрочем, в этом не было потребности. Обстановка и без того накалилась до предела. Не хватало разве что появления знака радиации, предупреждающего о возможных последствиях.
Делая шаг вперёд, подумай несколько раз.
Вэрнон сохранял внешнее спокойствие, но про себя не мог не отметить, что ответ дядюшки его поразил. От Ингмара он ожидал чего угодно, но не этого. Признание в собственной слабости? Быть этого не может! Послышалось? Привиделось? Нет? Надо же.
Вместе с тем подумал, что сегодняшняя встреча того стоила. Он должен был приехать к Ингмару хотя бы ради того, чтобы услышать это шокирующее признание. Вполне для него очевидное заявление, но никогда прежде не звучавшее из уст Ингмара.
Что-то изменилось.
Что-то пошло не так.
Тектонические плиты наехали друг на друга, спровоцировав коллапс, не иначе.
— Опасаешься чего? — уточнил Вэрнон.
Заметил пару карт, выпавших из колоды. Прихватил, проводя ими по столешнице.
— Товар, — произнёс Ингмар и замолчал, чтобы уже через пару секунд представить развёрнутую версию озвученной мысли. — Через две недели должен состояться обмен с Сайфером. Что, если Рэд вмешается и попытается сорвать наши планы?
— В одиночестве? — вскинув бровь, спросил Вэрнон. — Он же не сумасшедший. Это риск, и риск огромный. Одиночке там не выжить, из него пожелают сделать мишень и наши люди, и люди Сайфера.
— Что, если он не одиночка? Что, если у него есть хозяин, а переписка и фокусы с удалением информации проворачиваются для отвода глаз.
— Полагаешь?
— Как вариант. Вдруг он связан с Сайфером, и на него же работает? Вполне жизнеспособная версия. Подумай об этом на досуге.
— Мы сотрудничаем с ними не первый год, и никогда прежде такого не случалось. Зачем им ломать установившиеся отношения с надёжными деловыми партнёрами? Или ты думаешь, что у них на примете есть кто-то, способный составить нам конкуренцию? Я таких не знаю. Во всяком случае, в Наменлосе они таких людей не найдут. У них нет шансов обосноваться здесь. Ладно, допустим, всё так, как говоришь ты. У них есть первоклассный киллер. Но он есть и у тебя. Оценивая шансы обеих сторон, приходим к выводу, что силы равны. При расширении категорий, подходящих для сравнения, победа остаётся за тобой.
— Да, раньше не случалось. Теперь случилось, — проигнорировав замечания племянника, произнёс Ингмар. — Может, их перестали устраивать прежние условия.
— Они бы сказали.
— А, если нет?
— Это глупо.
— Это не глупо. Это всего-навсего закон жизни, Вэрнон. Когда есть возможность сохранить деньги при себе, многие постараются это сделать. Не обязательно платить. Можно обставить всё иначе, прикарманив себе и то, и другое.
— И развязав масштабную войну, в которой погибнет чёртова тьма людей? Сайфер не настолько туп, чтобы этого не понимать. Рэд, попавший в его ряды, в чём я сильно сомневаюсь, не даст никаких гарантий, не обеспечит ему победу. А воевать нужно только тогда, когда ты уверен в своих силах. Или же, когда у тебя не остаётся выбора. Сейчас ситуация к нарушению договоров не располагает, потому...
— Ты можешь поручиться за него?
— Нет.
— Тогда не отметай мои идеи.
— Я вообще ни за кого, кроме себя поручиться не могу, если на то пошло, — произнёс Вэрнон. — Если смотреть с такой позиции на происходящее, под подозрение попадут все, начиная от Сайфера, заканчивая твоими приближёнными. Зная твою особенность, рискну предположить, что этим утром ты накручивал себя, обдумывая множество идей, от которых за милю тащит безумием, но гениальных на твой взгляд.
— Например?
— Например, о том, что этого Рэда мог подослать к тебе я. Скажешь, ошибаюсь?
Не ошибался.
Он это знал.
Как знал и Ингмар, вечно искавший подвох в словах и поступках племянника.
— Не шути так, Вэрнон, — сказал грубо.
— Почему же?
— Не люблю несмешные шутки.
— А я не шутил. Ты ведь подозревал меня прежде. Подозреваешь и теперь, надеясь, что раскаюсь и признаюсь в том, что это я притащил сюда марионетку, предложил ей перетянуть внимание на себя, пока я готовлю Наменлос к переменам. Она пляшет, развлекая публику. Я, как и говорил раньше, разжигаю революцию. Может, ты не так далеко от истины, — усмехнулся Вэрнон. — А, может, далеко. Слушай, давай я тебе ещё пищу для размышлений подкину. На всякий случай. Идея великолепная. Тебе понравится. Допустим, мне надоела роль твоего цепного пса, я немного раскинул мозгами и нацелился на корону. Мне надоело стоять у трона, я хочу на нём восседать. Что, если нет никакого Рэда? Есть только я, и я развлекаюсь в своё удовольствие. Играю в раздвоение личности и смеюсь, глядя на то, как бегают тараканы, напуганные ярким светом. В лицо — одно, за спиной — совсем другое. Усыпляю бдительность и готовлюсь нанести решающий удар.
Предложенный вариант Ингмару не понравился, поскольку звучал насмешливо. Ингмар любил унижать других, проезжаясь по ним, но ненавидел, когда другие смеялись над ним, критикуя его высказывания, идеи, поступки, любой совершённый выбор.
Колода карт, собранная в стопку, разлетелась во все стороны, будучи брошенной в лицо Вэрнону. Бессильно-театральный жест. Вреда не причиняешь, зная, что соперник физически сильнее, и схватка с ним ничем, кроме неприятностей и боли, что в разы интенсивнее, подаренной в ответ, не грозит. Но вместе с тем по полной программе выражает презрение и отторжение.
Вэрнона не зацепило. Он усмехнулся.
— Старый маразматик, — протянул с издёвкой, неотрывно глядя на Ингмара и не обращая внимания на карты, оседающие на пол и на столешницу. — Стоит ожидать от тебя букетик белых лилий к Рождеству, или пока обойдёмся без говорящих за себя презентов?
— Неблагодарная скотина.
— Ложь. Ты пользуешься моей благодарностью много лет подряд. Насколько мне известно, она тебя устраивала. Жалоб пока не поступало.
Вэрнон не нервничал и не изворачивался, желая обелить себя. Его самоуверенность могла быть, как отлично спланированной тактикой отстаивания своей невиновности, маскирующей истинные поступки, так и прямым доказательством непричастности.
Ингмару нравилось, когда перед ним терялись.
Когда вели себя уверенно, терялся он.
Удавалось это немногим. Только наглецу Волфери-младшему.
— Твои шутки? — спросил Ингмар.
— Ты серьёзно?
Как и ожидалось, иронии Ингмар не оценил. Возможно, потому, что для него она иронией не была.
Он считал этот вариант одним из наиболее реальных.
— Твои? — повторил угрожающим шёпотом.
— Нет, — резко ответил Вэрнон. — И я тебе это обязательно докажу.
— Как?
— Обыкновенно. Притащу его сюда, или не сюда, а куда ты скажешь, чтобы ты своими глазами увидел, кто скрывается под именем Рэд. Уверяю, это не я. Есть, правда, одно обязательное условие. Я притащу его к тебе только в том случае, если убийство Легана — его работа, а не случайное совпадение. Уитмара могли убрать по сотне других причин. Вот если бы на его месте оказался Брайан, я бы ещё подумал, что это он и только он, а так...
— В любом случае, нельзя выпускать инцидент из вида.
— Нельзя, — согласился Вэрнон.
— Я поручаю это тебе, — заключил Ингмар.
— То есть?..
— Проконтролируй встречу с Сайфером и его людьми. Если всё пройдёт гладко, то я сниму с тебя обвинения. Если нет — пеняй на себя.
— Договорились, — не раздумывая ответил Вэрнон, уверенный в собственной победе. — Ничего не сорвётся, обещаю. Это будет самый блестящий из всех обменов, что тебе довелось совершать. Вот увидишь.
Судя по тому, как посмотрел на него Ингмар, озвученный результат был далёк от желаемого.
Добрый дядюшка желал ему не победы.
Ингмар желал ему провалиться.
========== Глава 7. Рэд. Роман с законом. ==========
Способность доверять людям не приносит счастья.
Способность доверять людям тянет на самое дно и дарит бесконечные проблемы.
Тот, кому доверял больше остальных, первым окажется за спиной и столкнёт вниз с крутого обрыва.
Чем сильнее вера в чужое благородство, тем стремительнее выйдет погружение, тем быстрее чёрная вода сомкнётся над головой, лишая доступа воздуха и заставляя мир померкнуть.
В этом он давно перестал сомневаться.
И столь же давно перестал доверять, определив наиболее приемлемый для себя тип поведения: держать на внушительном расстоянии, мило улыбаться и не забывать об одном важном нюансе, который не потеряет актуальности ни сейчас, ни через сотню лет. Обязательное условие: сильнее сжимать в ладони рукоять ножа, чтобы в ответственный момент не оказаться в позиции жертвы и не утонуть в собственной беспомощности, а оказать достойное сопротивление и выйти из сложившейся ситуации победителем.
В напряжённой обстановке, свойственной опасности, никто и никогда не приходит на помощь, независимо от того, как громко звучит голос, умоляющий о ней. Все проходят мимо, закрывая глаза и зажимая ладонями уши. Не проходят — пробегают, чтобы ненароком осколки чужих несчастий не зацепили и их. Никто не станет рисковать собственной шкурой ради незнакомца. Благородство — сказка, а сказкам верят только наивные дураки, видящие жизнь через искажённую призму.
В свои двадцать два он наивным не был и бескорыстной помощи от посторонних людей не искал, окончательно смирившись с тем, что всё покупается и продаётся. Нужно лишь не занижать стоимость нарочно, сразу назвав цену, которая покажется наиболее приемлемой. Не только смирился, а даже начал находить определённые привлекательные стороны в подобном положении вещей.
Товарно-денежные отношения?
Отлично, подходит.
Где поставить подпись?
Когда в деле фигурируют денежные обязательства, всё не так зыбко и ненадёжно, как при обещании на словах. Оплачивая чужие услуги, не приходится говорить о благотворительности, потому что это совсем не она.
Это сделка.
Он заключил свою первую сделку, рассчитывая на благополучный исход.
И, кажется, оступился.
Так наивно и глупо.
