сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)
Он напряжённо размышлял об этом весь вечер, внимательно наблюдая за своим собеседником, пытаясь понять мотивы, которыми тот руководствовался, приглашая его на ужин, при этом обещая интересную беседу и ничего, кроме беседы. На деле, они практически не общались, только ели в тишине, изредка нарушаемой тостами, которые Оушен Брацловски произносил с завидной периодичностью, порождавшей подозрение, что непосредственно перед встречей он весь день только тем и занимался, что зазубривал целый их список. Нашёл в интернете нужный сайт, распечатал и решил поразить визави в самое сердце.
Если Оушен действительно хотел поразить его в самое сердце, то стоило придумать какие-то иные методы. Например, закатить вечеринку в стиле «Вспомни детство, милая детка». Этот порыв произвёл бы большее впечатление и подарил больше новых, неизведанных в былое время эмоций.
Торт, многочисленные плюшевые игрушки, воздушные шарики и клоуны, пытающиеся развлечь гостя.
Стандартный сценарий.
Вечеринка в стиле «Рэд» подразумевала внесение многочисленных корректировок, органично сплетающихся, впрочем, с классикой малобюджетных, да и не только, фильмов, снятых в жанре хоррор.
Ошмётки торта по стенам, скатерть, занимающаяся огнём от опрокинутых свечей, перекидывающимся на другие предметы и вскоре пожирающим всё, что встретится на пути неконтролируемой стихии, клоуны, вооружённые ножами, кровь и несколько воздушных шариков, улетающих в небо, как символ последней ускользнувшей надежды.
Вряд ли Оушен догадывался о том, какая мешанина творилась в голове его гостя, потому что сам он находился в приподнятом настроении, присущим людям, находящимся на пороге чего-то грандиозного.
Так же вёл себя несколько месяцев назад и Янис Колвери, собиравшийся устроить жизнь своей модели рядом с денежным мешком. Ну, и свою судьбу, само собой тоже. Пожалуй, приоритеты следовало расставить именно в такой последовательности. Сначала свою, а потом уже чужую. Да и не столько устроить... Просто сбагрить игрушку и жить припеваючи, получив дивиденды от удачно вложенных некогда средств. Вряд ли она ему надоела, вряд ли он ею пресытился. Но, поставив на чашу весов перспективу получить деньги и противопоставив ей возможность остаться вместе с бывшим любовником, он, не задумываясь, выбрал первое.
Тем самым подписал себе приговор, поставив размашистую подпись, подмахнул все бумаги, не читая, не удостоив их ни малейшим взором, а потому заранее заняв проигрышную позицию.
Ах, беспечность!
Никому она не шла на пользу.
Месяц назад Колвери ушёл из жизни.
Трагично, печально.
Наверное.
Рэд почти проникся своей ролью и на людях отыграл великолепно. Они не заметили фальши, а он, пытаясь посмотреть на себя и похоронную процессию со стороны, огрехи отлично видел. Перфекционист, живший в нём, давал знать о себе с завидной настойчивостью. Он же и успокаивал, утешая, что за столь непродолжительный срок репетиций, сильнее сжиться с выбранным образом не получилось бы, так что всё отлично. Не стоит заниматься самоедством, лучше похвалить себя, погладить по голове и наслаждаться возможностями, открывшимися перед ним теперь, после смерти Яниса. И после наследства, замаячившего на горизонте.
— Вот теперь довольно сложно поспорить с тем, что ты дал мне дорогу в жизнь, — произнёс Рэд, бросая на могилу известного фотографа тёмно-красную розу, перевязанную лентой того же цвета, но на пару оттенков светлее. — Спасибо, Ян. И попробуй теперь сказать, что я не знаком с понятием благодарности.
Никто этого монолога не слышал, потому соболезнования текли рекой.
Для всех Рэд был безутешным парнем, оставшимся без любви всей своей жизни. Единственный, с кем Янис продержался больше двух лет. Единственный, кого не прогонял из студии.
Это что-то да значило, верно?
Потому и не стало удивительным то, что все свои средства — достаточно приличная сумма — Янис завещал последнему любовнику.
Рэду эти деньги нужны были, как воздух.
Он давно нашёл для них достойное применение, теперь оставалось дождаться получения, использовать по назначению, получить профит и радоваться успехам. Он не сомневался, что успехи будут.
Планы пришлось поменять, когда на горизонте замаячил Оушен. Точнее, немного скорректировать и на время отложить, не отказываясь от них навечно.
Наблюдая за Оушеном, Рэд думал о том, что столь примечательная эйфория обычно не рождается на пустом месте, потому стоит ожидать от своего вроде как делового партнёра подвоха. Но страха снова не было. Исключительно любопытство и заинтересованность в вариантах, что мог предложить ему адвокат, когда-то согласившийся помочь за определённое вознаграждение, а ныне решивший вновь напомнить о своём существовании. Он что-то замышлял, и Рэд пытался понять, насколько замысел придётся ему по вкусу, а настолько оттолкнёт.
Сам Рэд старался казаться беззаботным, поддерживая общение с Оушеном в тех рамках, что уже были знакомы им прежде, не пытаясь использовать методы новаторские, шокировав любителя эротических фотографий необходимостью совершения неожиданных открытий.
Тонкая душевная организация этого бы не вынесла.
Оушен искренне верил, что Рэд к убийству причастен косвенно, но не напрямую. Всего-навсего смылся из студии в нужный момент, дождался, пока наёмник сделает своё дело, пришёл и разыграл драму, достойную если не «Оскара», то номинации на него, как минимум.
Его мир рассыпался бы прахом, приди осознание, что не было никаких наёмников. Был только сам Рэд, наставляющий пистолет на того, кого он прежде считал ступенькой на пути к успеху, а ныне причислял к обузе, мешающей жить и радоваться жизни. Обузе, к счастью, оставшейся в прошлом.
Время, проведённое в тире, и навыки стрельбы, полученные там же, принесли свои плоды.
Достать оружие было сложнее, чем использовать его.
Но не невозможно, так что...
Избавляться от него вовсе не пришлось, оно стало достойным дополнением, неотъемлемой частью сценария.
Рэд с блеском выдержал общение с представителями закона, не отреагировал на странно-осуждающие взгляды, не почувствовал себя ничтожеством, как того хотелось бы другим. В крайнем случае, у него был запасной аэродром в лице адвоката, готового прийти на помощь и стать принцем, спасающим «деву в беде», но пока Рэд старался справиться своими силами. Он не чувствовал себя скованно, не собирался на допрос, дрожа и выкуривая одну сигарету за другой. Он вёл себя настолько уверенно, что некий тремор и смятение проявлялось в поведении служителей закона, но не в его поступках.
Прекрасно подобранная одежда, лёгкая небрежность в причёске — одна прядь вечно выбивается, остальные — сколоты на затылке. Белый плащ, белая водолазка.
Разговоры совсем не о высоком. Секс, наркотики и никакого рок-н-ролла. Поразительная дотошность и желание прицепиться к любой мелочи. Провокационные заявления, стремление ментально влезть в постель к погибшему и его последнему любовнику. Собственная жизнь напоминала сцену из культового фильма «Основной инстинкт», которую не знал и никогда не видел только ленивый. Рэд мог бы отыграть её не хуже Шэрон Стоун, и для того, чтобы у детективов, ведущих допрос, пересохло в горле, а стояк отбил способность здраво мыслить, даже не пришлось бы демонстрировать отсутствие нижнего белья, как это когда-то делала героиня киноленты. Но он не стремился своих собеседников возбуждать и не делал ставки на роман с кем-то из них, не черпал вдохновение в отношениях, оставляя данную привилегию другим. Он просто играл, с полной самоотдачей и любовью к делу. Он снова использовал людей. И они, сами того не понимая, следовали его желаниям, подчинялись, пополняли статистику.
Собственная непробиваемая уверенность в успехе к успеху и привела.
Но, конечно, кричать об этом на каждом углу Рэд не собирался, понимая, насколько это нелепый поступок.
Он предпочёл бы вообще никого к своим делам не привлекать, но, увы, приходилось пользоваться услугами посторонних.
Именно, что, увы.
Рэд смотрел на Оушена, кривя губы в улыбке и периодически поднося к ним бокал, наполненный до краёв мартини. Оушен не забывал подливать ему, а он не забывал выливать немного в горшок с пальмой, стоявший рядом, стоило только Брацловски отвернуться или отвлечься на очередной телефонный звонок.
— Ты прямо нарасхват сегодня, — произнёс Рэд, вновь улыбнувшись отрепетированной порочной улыбкой.
— Прости, — отозвался Оушен, немного по-женски закатывая глаза. — Дела никогда не оставляют меня в покое.
Рэд одарил его понимающим взглядом, и Оушен вновь скрылся в смежной комнате, чтобы переговорить с очередным клиентом, желающим получить консультацию прямо сейчас, неотложно, без промедления.
Сказать по правде, Рэду это только на руку играло. Проводя вечер в компании Оушена, Рэд успел неоднократно предаться воспоминаниям. Руки чесались невероятно. Отчаянно хотелось напоить Оушена шампанским с клофелином и, поняв, что дело сделано, свалить на все четыре стороны. Провалиться сквозь землю, чтобы господин адвокат его не нашёл, не затащил к себе домой, не принялся поить мартини, предлагая выпить то за себя, то за самого Рэда, то за обоих сразу. Иногда случались проблески разума, и он выдавал тосты нейтрального толка. О состоявшихся сделках, благополучном исходе дела, богатстве. Когда его тянуло в дебри романтических порывов, Рэд с трудом давил в себе рвотные позывы, пробуждавшиеся каждый раз, когда он понимал, к чему клонит Оушен и чего добивается.
Это было очевидно.
Это поняла бы и наивная девочка, приехавшая в большой город из глубокой задницы, именуемой такой же глубокой провинцией, а не только такой прожжённый циник, каким Рэд считал себя. У него в голове всё и сразу сложилось, но он не спешил отмечать свои догадки пометкой «окончательный вариант».
Ждал подтверждения от Оушена.
Или опровержения.
В первое верилось сильнее.
Во второе — не очень.
Но Рэд всё равно затаился и выжидал.
Улыбался, пил и отчаянно флиртовал, не забывая о привычном имидже раскованной шлюхи, который создал ему Янис, а отскребать, отрывать сложившийся образ, подтверждённый многочисленными выходами на бис, следовало уже самостоятельно, своими силами. Желательно не в привычном окружении, которое знало его в лицо и могло узнать хоть в маске, хоть без неё.
Флиртовать Рэд не любил и не понимал, что в этой игре, предназначенной для двоих, находят другие люди. Флирт, как явление, представлялся ему максимально фальшивой штукой, серебрянкой, нанесённой поверх обычного листа бумаги. Разумеется, эффект будет — она начнёт сверкать и переливаться, но серебром не станет. Бумага всегда останется бумагой.
Оушену нравилось.
Льстило.
Он не замечал фальши.
Он от происходящего кайфовал.
— Значит, ты хороший актёр, — заверил себя Рэд, пребывая в гордом одиночестве и неспешно потягивая напиток, наслаждаясь, насколько это было возможно, его вкусом.
Ладно.
Вкус был очень неплох.
Компания могла подвернуться получше.
Хотя, из всех клиентов Яниса, желающих поглазеть на полуобнажённых мужчин и женщин, загнанных в кадр в различных комбинациях, Оушен, определённо, был не худшим.
Встречались экземпляры откровенно тошнотворные.
Он в их число не входил.
Но вместе с тем и какими-то выдающимися качествами не обладал. Описывая этого человека, к активному использованию напрашивалось одно единственное слово, которое Рэд, в общем-то, и эксплуатировал, составляя мысленно досье на пациента своей личной психиатрической клиники. Слово это было — средний. Оушен Брацловски действительно был таким. Среднего роста — на добрый десяток сантиметров ниже Рэда, среднего возраста — на пятнадцать лет старше — и средней же внешности. Черты лица не слишком выразительные, тщательно зачёсанные и уложенные светлые волосы, вечный деловой костюм, как у большинства клиентов Колвери, принадлежавших к элите сферы бизнеса. Никакой индивидуальности. Серая масса, которую можно использовать в своих целях и крутить ею, как вздумается.
Рэд сделал ещё один глоток, откинулся на спинку стула. Повернул голову, глядя на ночной город сквозь стеклянные стены. Поднял бокал, создавая некий натюрморт. Получилось.
В приличной порции мартини утонула бледная луна.
Рэд усмехнулся.
Поправил волосы, отбрасывая их назад и проводя ладонью по шее. Не так, как это делают люди уставшие от всего и несколько подзатраханные жизнью, а так, как это делают профессиональные соблазнители, желающие понять: верно они определили направление чужих мыслей или нет?
Делая это, Рэд не сомневался, что за ним наблюдают исподтишка, всё ещё прикрываясь необходимостью ведения разговора. А, может, реально разговаривая, но не упуская случая посмотреть на гостя и в очередной раз попускать на него слюни, как это было в первый визит, состоявшийся несколько недель назад, приведший к дружеским посиделкам, как выражался сам Рэд, и завершившийся — ожидаемо — в постели.
Бутылка виски, прихваченная из студии Яниса, пришлась как нельзя кстати. Давно известно, что алкоголь обладает чудесной способностью — соединять несоединимое. Он и позволил Рэду затянуть Оушена в свою авантюру. Не сказать, что это было очень легко, но он и не такое сопротивление готов был сломать ради исполнения задуманного. Оушен сопротивлялся больше для проформы, а не потому, что действительно душой болел за соблюдение закона. Его нужно было дожать, и Рэд воспользовался ситуацией. Любовником больше — любовником меньше.
Какая, в сущности, разница?
Стандартный ответ.
Разницы никакой.
Утром, сидя на кровати, он допивал виски прямо из горла — осталось там немного, и Оушену он ничего отдавать не собирался.
Чувствовал, как ладонь скользит вдоль позвоночника, поглаживая с благоговением, будто Оушен прикасался не к живому человеку, а к хрупкой статуэтке, которую нужно хранить в специальных условиях, и думал о том, что дело выгорит. Обязательно выгорит, тут никаких сомнений возникать не должно, ни на мгновение. Он даже на завтрак расщедрился и повторно отдался своему союзнику на кухне, едва не вывернув на себя только что сваренный кофе, потому что было немного неожиданно. От Оушена особой прыти он не ожидал, думая, что и в сексе его запросы будут под стать внешности — крайне средними. Сделать пару фрикций, кончить и отвалиться на вторую половину кровати, затягиваясь сигаретой и считая себя неебически крутым любовником.
Что ж, господин адвокат умел удивлять. Потребности у него были несколько выше среднего. Ладно, сильно выше. Да и с фантазией проблем не наблюдалось. Правда, работала она куда-то не в ту сторону, в чём Рэд убедился на практике неоднократно, сумев и здесь перехватить лидирующую позицию, не выполняя чужие прихоти, а устанавливая свои правила, навязывая свои взгляды и убеждая Оушена в том, что он любит именно так, а не иначе. И Оушен любил. Самозабвенно.
Но пока многочисленные открытия маячили лишь в перспективе, и Рэд развлекался в своё удовольствие, чтобы хоть немного скрасить вечер, показавшийся ему невероятно скучным.
С большим воодушевлением он сейчас отправился бы в тир и долго-долго тренировался, продолжая поддерживать свой энтузиазм мыслями об обязательной мести, которая однажды обязательно свершится. Нужно лишь набраться терпения и сил, а не бросаться на свору разъярённых собак с голыми руками. Может, парочку он и способен был придушить, но эти две собаки были всего лишь верхушкой айсберга, в то время как он нацелился не на кого-то там, а на первое неофициальное лицо Наменлоса. И уж кого-кого, а Ингмара Волфери голыми руками не удалось бы удавить ни при каких обстоятельствах — разные весовые категории, если можно так выразиться.
Тем более, что в Наменлосе время тоже не застыло на месте, а стремительно неслось вперёд, принося с собой многочисленные перемены, и открывая новые лица, этим переменам способствующие. Воевать с представителями старой гвардии было проще. В противостоянии грубой силы и интеллекта первая побеждает далеко не всегда, и Рэд это понимал, как никто другой.
Но если противник ни в чём тебе не уступает...
Игра становится интереснее, но в разы сложнее и опаснее.
И отрицать это может только законченный оптимист или идиот.
Идиот-оптимист.
Два в одном, как принято говорить.
В комнате ненавязчиво звучала тихая музыка — джаз. При организации романтических свиданий Оушен всем иным стилям предпочитал его. В сегодняшнем разговоре признался, что когда-то, ещё во времена студенчества пытался организовать свой джаз-банд и даже сделал несколько неуверенных шагов на пути исполнения мечты, но все попытки вышли поразительно провальными, оттого предпочёл оказаться по ту сторону музыки. В качестве благодарного слушателя, который черпает из композиций вдохновение и прилив сил.
Он сегодня вообще отличался повышенной откровенностью и много говорил о себе. А Рэд внимательно слушал. Он никогда не отказывался от новой информации. А уж если её столь любезно предоставляли, самостоятельно вкладывая в руки, было нелепо отталкивать собеседника, затыкая ему рот и признаваясь, что ему неинтересен ни этот рассказ, ни сам господин адвокат — средняя личность.
