Текст книги "Предзимье. Осень+зима (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Глава одиннадцатая, в которой Метелица делится своими выводами

Тая на шатающихся от слабости ногах выползла из душа и села на кровать. Ничего не хотелось, только упасть на подушку и лежать, глядя в потолок. Только время поджимает. Ей не до отдыха: надо переговорить с Гордеем и возвращаться домой. Она включила походник, застонала, когда он выплюнул десять голосовых сообщений от Даши, и храбро перезвонила ей. Тая не была уверена, что Даша еще не спит – та была дикой совой, но в голосовых сообщениях она просила отзвониться сразу же, как Тая проснется.

– Слушаю… – голос Даши звучал сонно.

– Это я, Тая. Ты просила… – Она с трудом уняла зевок.

Даша чуть ли не закричала в трубку, заставляя Таю морщиться – головная боль тут же полыхнула яростным пожаром:

– Наконец-то! Подосиновик, ты зачем мне мотаешь нервы?! Я же переживаю за тебя! Как ты?!

Тая машинально ответила честно:

– Хреново. Давай поговорим потом, хорошо?..

Даша поперхнулась словами:

– Хо… рошо… – и как-то это прозвучало… нехорошо из её уст.

Кажется, она еще что-то хотела сказать, но Тая уже разорвала звонок. Ей нужна еще одна таблетка от боли, иначе ей не выжить.

Тая, как была в футболке и босиком, спустилась вниз, где отвратительно свежий Гордей в очередной белой майке и джинсах готовил завтрак. Что-то скворчало на сковороде, что-то пыхтело в кастрюльке, наверное, все это пахло вкусно, но не для Таи. Она плюхнулась на стул у обеденного стола и замерла, закрывая глаза – яркий солнечный свет причинял боль. Утро было отвратительно пригожим и теплым. Даже туман уже успел растаять, унесенный ветром прочь.

В ушах слуховой галлюцинацией продолжала кружиться колыбельная: «Дили-дили-дон! Твой жребий предрешен, так сладок мертвый сон…»

Гордей, все еще в человеческом виде, понятливо поставил перед Таей стакан с водой, в который закинул новую таблетку. Та принялась шипеть, быстро растворяясь. Тая приоткрыла один глаз, глядя, как в кружке взрывается гейзер.

– Скунсик, как ты?

Ей на лоб легло прохладное полотенце. Гордей – чудо, когда не работает мозголомом.

Тая поморщилась:

– Жива. Лучше ты расскажи, что удалось узнать. Что-нибудь нашел?

В кружке шипеть перестало, и Тая принялась пить отдающее горечью, которую не мог спрятать лимонный вкус, лекарство. Вчера Гордей говорил, что дома только армейские пайки, а сейчас он приготовил свежий салат – значит, как минимум уже куда-то бегал. Ближайший магазин у вокзала или в деревне за железкой. Быть может, Гордей по пути что-то нашел или разузнал. Все же человеческий нюх и нюх волкодлака – разные вещи.

– Да как тебе сказать…

Гордей оперся спиной на холодильник и сложил руки на груди, разглядывая Таю. Той за позу ленивой морской звезды, студнем расползшейся на стуле, было не стыдно. Некоторые после Метелицы вообще в больницу отправлялись с прожаренными мозгами. У Таи же просто болела голова. Она её откинула на спинку стула, из-под ресниц рассматривая Гордея.

– Кое-что нашел. Утром вышел на прогулку – Зимовский был на выезде уже. Злой, как черт – меня не подпустил к месту происшествия. Нашелся очередной магмод в леске у железки. Как я понял: он возвращался пьяным домой, залез зачем-то на дерево, с него же навернулся и так неудачно, что шею свернул.

Тая сцепила зубы – возможно, что-то подобное ждало Метелицу, не забери она его из участка.

Гордей посмотрел на неё виновато:

– Я бы так не сглупил. Я бы выкрутился. – Он дипломатично для Таи добавил: – Возможно.

Он поменял полотенце на Таином лбу на новое – восхитительно ледяное. Специально достал его из морозилки.

– Колыбельная звучала? – спросила Тая.

Он пожал плечами, убирая с конфорки сковороду:

– Так… Мне-то откуда знать? Я же говорю: там Зимовский зло кидался на всех, особенно на меня. А я что? Я мимо вообще-то проходил. Я потом, как полиция оттуда уберется, пройдусь сам, посмотрю все.

Тая с сожалением выпрямилась, еле успела поймать сползающее со лба полотенце, достала походник и набрала номер Зимовского. Надо! Если он и расскажет что-то, то только ей, а не Гордею.

Голос Зимовского был чудно холоден в ответ на её пожелание доброго утра.

– Да, Таисия Саввовна? Слушаю вас внимательно.

Она заставила себя говорить мягче – он же предупреждал, что на подвиги его стимулирует ласковое обращение:

– Илья Андреевич, я хотела спросить: сегодня ночью на полицейской волне колыбельная звучала?

– Звучала. – Голос его даже стал чуть теплее. – В полночь. Могу я в свою очередь спросить?

– Конечно.

Она даже знала его вопрос.

– Вам что-то необычное снилось?

– Простите, нет. Мне не до того ночью было. – Она не выдержала и потерла висок – голова просто разваливалась. Гордей, когда ломится в воспоминания, подобен слону в посудной лавке. На лоб снова легло полотенце – новое, опять из морозилки. Лучше бы он грелку со льдом сделал, хотя тут, наверное, нет грелок. – Спасибо, Го… Сергей.

Арктически-холодно, даже эдак зубовзрывательно прозвучало в трубке, заставляя Метелицу хмыкать:

– Что ж, спасибо за откровенность, больше не буду отвлекать вас, Таисия Саввовна.

Тая попрощалась и долго смотрела в экран походника, пытаясь понять, что же это сейчас было?

Метелица потер подбородок и пояснил для болеющих с утра:

– Скунсик, а тебя приревновали.

– К кому? – Тая подняла на Гордея старательно недоумевающие глаза.

– А вот это обидно, Таюшка, – он ткнул в неё пальцем.

Она не осталась в долгу:

– Гордей, скунс – это тоже обидно.

– Понял, исправлюсь. Только скунсики милые, как ты. У них умильные мордочки, они славные и беззащитные, и…

Продолжать свою оду скунсам он мог долго – Тая его оборвала:

– И мне все равно, что Зимовский о нас с тобой думает. Это только об его уровне испорченности говорит. Он вообще ведет себя как бабуин в брачный период!

– Как скажешь, эм… Э… Не скунсик. Кстати, а это вариант! – Гордей почему-то принялся принюхиваться к Тае.

Она покосилась на него, но ничего говорить не стала. Метелица не мастер слова, скунс – это обидно, как и грибочки. Только на Метелицу не тянуло обижаться – ему она могла дать сдачи. Ему она могла ответить, вернув остроту, с Зимовским так не получится, и потому его было тяжко переносить. Хотя, если так подумать, с момента ее возвращения в Змеегорск, он не сделал Тае ничего плохого, а наоборот – дважды спас задницу Метелицы. Она у него ничего так, конечно, но спасать её Зимовский был не обязан. Надо будет, как пройдет головная боль, позвонить Зимовскому и извиниться за очередное недоразумение. Или не стоит? Тая откинулась обратно на спинку стула и прикрыла глаза. Боль медленно, оставляя крючки, за которые можно в любой момент дернуть, уходила прочь.

Гордей вернулся к готовке, периодически меняя компрессы на Таином лбу на новые. Было слышно, как он что-то напевал, накрывая на стол.

Запахи перестали быть острыми, раздражающими, колыбельная стихла, и Тая смогла выпрямиться, замечая, что Гордей даже цветы в вазу поставил. Сервис, однако!

– Тая, завтрак готов. – Он сам сел за стол, первым делом накладывая в Таину тарелку салат. Себе он выбрал яичницу и хорошо прожаренное мясо – магмодам требовалось энергии в разы больше, чем обычным людям.

Тая, лениво ковыряясь вилкой в тарелке, спросила:

– Что ты обо всем думаешь?

Гордей, заметив, что свежие помидоры в компании с гренками и сыром Таю не впечатлили, поменял тарелку, подсунув яичницу, поджаренную в кусочке хлеба. Выемка для яйца была в форме сердечка. И охота некоторым с утра так заморачиваться? Тая и обычную бы съела. Или не съела, потому что тошнота еще давала о себе знать. Гордей подвинул Тае хлеб и великодушно предложил:

– Макай в желток. Тут все свои, сноба Кошкина, морщащегося от несовершенства этого мира, тут нет.

Тая вместо ответа принялась меланхолично отрывать кусочки хлеба и мять в руках.

– Гордей? И все же, что ты думаешь обо всем происходящем?

Он заглотил чуть ли не полностью свою яичницу и принялся резать мясо:

– Сложно сказать. Орудует серийник, однозначно. Очень матерый серийник – мне не удалось даже его тень засечь в твоих снах. Маг, совершенно точно. Может, только может, магмод или кто-то из нечисти. Пока даже предположить не могу. На данный момент на нем уже двенадцать эпизодов.

Тая нахмурилась:

– Тринадцать же, нет? – Она взяла чашку с кофе и принялась пить. Вот пить точно хотелось.

Гордей, мощно работая челюстями в борьбе с мясом, возразил:

– Лис из второго сна пока гипотетический, как и то, что это может быть Орлов.

Тая вмешалась:

– Вероника Орлова все отрицает.

– Видишь… Пока лиса в жертвы не вносим. Вдруг ему удалось выжить? Так что серия из дюжины эпизодов. Понять бы, что лежит в основе преступлений «колыбельщика»? Ненависть к магмодам или что-то более серьезное? С одной стороны, может, ему доставляет удовольствие водить полицию за нос, устраивая всё как несчастные случаи. Может, ему этого достаточно, а может, он что-то еще делает с магмодами. Я видел результаты вскрытий – там не прикопаться, только никто же проверял состояние их магоэнергетических каналов. Вдруг наш убийца забирает энергию магмодов?

– Зачем? – Тая пока думать была не в состоянии, только отслеживала мысли Гордея.

– Да кто бы его знал. Логика серийника сложна, а если он еще и псих, так вообще запредельна… – Он положил к себе в тарелку горку отварных овощей и принялся есть дальше.

Тая все же созрела до яичницы и желтка – принялась в него макать хлеб. Гордей хмыкнул и продолжил размышлять о «колыбельщике»:

– Сейчас магмодификации стали платными – война все же закончилась, но не сказать, чтобы плата была неподъемной. Пройти магмодификацию несложно – сейчас процедура в разы безопаснее, чем восемь или даже пять лет назад. Это проще, чем заморачиваться с убийствами.

Тая прикрыла глаза:

– А если это кто-то, кому пройти магмодификацию невозможно?

– Честь рода и прочая ерунда? – понял её мысль Гордей.

– Именно. Для старых родов признать, что магия выродилась в их потомках, смерти подобно.

Хотя Орлов перешагнул через гордость и стал магмодом. Зимовский вот… Хотя ему как раз магмодификации не нужны – он сам по себе сильный маг. Тая продолжила мысль, вернув себе тарелку с салатом – аппетит проклюнулся, стоило тошноте убраться прочь:

– Или те, для кого магмодификация невозможна.

– Женщины. – Метелица прикрыл глаза, быстро соображая: – Надо составить список родов, где магия утихла или остались после войны только женщины.

– Про первых не скажу – тут тебе виднее, Гордей, а вот вторые… Тут сразу приходят в голову Разумовские – там только дочери остались. И у Разумовского же работа по расширению магканалов, – вспомнила Тая. – Может, покопаться с их стороны? Вдруг у них утечка была про расширение магканалов – часть методики до сих пор засекречена, насколько я знаю.

Гордей поморщился:

– Сейчас в Змеегорске не только Разумовские, Таюшка. Сейчас тут почти все рода собрались под шумок визита императрицы. Как-то не нравится мне все это.

– А наш «колыбельщик», думаешь, будет проводить ритуал сейчас? Это глупо – перед визитом императрицы тут все наводнено гвардией, от полицейских и жандармов не продохнуть должно быть. Опасно. Лучше бы затаиться.

Гордей закачал головой, отвлекаясь от еды:

– Он спешит, Тая, он явно спешит – за лето десять случаев, а сейчас только за неделю два и третий с Орловым под вопросом. Ему не хватает магоэнергии или еще чего-то, он потому так ускорился – он будет действовать на днях.

Тая задумалась: если «колыбельщик» спешит, а на носу визит императрицы, то…

– Гордей, а может… – она неопределенно закрутила вилкой в руках. – Может, все дело как раз в императрице?

– Террорист? Энергобомба? Её обнаружат датчиками.

– А если живая бомба? – снова предположила Тая. – Решат, одаренный магмод, только и всего. Надо потрясти Кошкина или Зимовского – планируются какие-нибудь встречи императрицы с магмодами. Визит в госпиталь, например, или награждение какое-нибудь.

– Тая, меня твои мозги иногда пугают, – крайне серьезно сказал Гордей.

– Можно подумать, вы с Котом не обсуждали такой вариант.

Он напомнил:

– Обсуждали, но мы параноики, а ты-то нет.

– С кем поведешься – тем и станешь, – меланхолично сказала Тая. – Какие у нас планы?

– У тебя – не мешать мне стать наживкой. Хотя не уверен, что на меня клюнут третий раз.

Она пожала плечами:

– Ну прости, я хотела как лучше.

– О да, я тебе техносонный контроль не раз вспомню! – он приподнял вилку вверх, указывая ею на Таю, и бросил обиженный в лучших чувствах взгляд. – Надо же было такое сказать обо мне! Я тогда решил, что спалился по полной.

Тая не сдержала смешок:

– Я случайно, но ведь правильно я дала тебе прозвище. – Она потерла лоб, в котором некстати проснулась головная боль. – И не отвлекай меня разговорами, Гордей. Что будем делать дальше? Всего две ночи до приезда императрицы.

– За неё как раз не переживай – там будет усиленная охрана, у Кошкина мышь незамеченной не проберется. А я эти две ночи, раз уж не стал наживкой, выйду в патруль – буду контролировать промзону и ближайшие поля. Я там утречком пару камер уже установил, вечером еще поставлю для контроля.

– А что буду делать я?

– А ты будешь следить за снами и подсказывать мне, на что обращать внимание.

Такая роль Таю не устраивала, но возмутиться она не успела – во входную дверь кто-то яростно затарабанил. Тая решила бы, что это Даша, но той нечего было здесь делать. Гордей задумчиво потер подбородок, быстро перетекая в переходную форму, и направился к двери.

Это действительно оказалась Даша – ненакрашенная, сонная, одетая во что-то простое до ужаса, и страшно недовольная Гордеем – еще на пороге она начала на него орать, требуя выдать Таю и грозя всеми смертельными карами. Кажется, Таина лаконичность в разговорах по походнику в который раз подвела её – пришлось вставать и идти спасать Гордея, которого Даша уже пообещала лично закопать за то, что он обижает приличных барышень. Бедняга Метелица даже оправдаться не мог, снова потеряв возможность говорить.

– …да если с Таей ты что-то сотворил, гад, я тебя на катор… – заметив Таю, Даша осеклась и замолчала.

– Даша, все немного не так, как ты думаешь… – начала было Тая, но Даша как коршун бросилась к ней, обнимая, рассматривая со всех сторон сразу и причитая, что дура такая не проконтролировала подругу, у которой случилась внезапная любовь в придурка… «Придурок» лишь вернулся на кухню и принялся готовить кофе – для Даши. Когда она успокоится.

– Даша! – Тая честно пыталась вклиниться в причитания подруги. – Да Даша же! Сергей замечательный парень! И он меня не обижал, просто голова разболелась внезапно – так бывает! И мы с ним вообще друзья, а не то, что ты себе нафантазировала, он же магмод с нарушением модификации – им запрещен брак и все прочее.

На этих словах сперва обиженно рыкнул Гордей, а потом ойкнула Даша, стремительно краснея и замолкая.

– Даша, да услышь ты меня! – прозвучало уже в полной тишине. Тае даже стыдно стало за крик. – Простите… Случайно вышло. Даша, познакомься, это мой хороший знакомый Сергей Серов. Он хороший человек. Очень. И Сергей, простите за подругу – она у меня очень чувствительная и волнительная. А когда она волнуется, всем становится стыдно и плохо. Княгиня Дарья Аристарховна Сумарокова.

Даша уже взяла себя в руки:

– Для вас просто Дарья, Сергей. И простите, я переволновалась – с Таей вечно что-то случается.

Гордей старательно приподнял уголки тонких волчьих губ, пытаясь обозначить улыбку, и протянул Даше чашку с кофе – так его настрой был более понятен.

– Да, да, то институт, то война, то Змеегорск, – пробормотала Тая. – Ты как тут оказалась?

Даша точно так же, как Гордей, принялась старательно улыбаться – вот точь-в-точь его оскал:

– Я позвонила Зимовскому, он сказал отстать от тебя и не мешать, я попыталась на него нажать, но он просто заблокировал меня, сволочь такая! Тогда я напустила на Зимовского Сумарокова. И вот, я тут!

Тая не сдержала стон и пошла открывать дверь:

– Илья Андреевич, прошу прощения и у вас.

Зимовский отлип от своего автомобиля, который перед этим стоически подпирал:

– Ничего, Таисия Саввовна, друзья для того и нужны.

И сама понимай, как хочешь, кого он назвал другом – себя или Дашу, которая уже пила протянутый Метелицей кофе и наслаждалась жизнью, словно и не она устроила ненужный переполох.

Зимовский задумчиво осмотрел Таю с мокрой головы до босых ног и заметил:

– Таисия Саввовна, Змеегорск вам ни к лицу.

– Что? – не поняла его Тая.

– Хреново выглядишь, грибочек. И нет, от гостеприимства тайного советника Метелицы я откажусь. Передайте ему – халатно сработали, пальчики его в картотеке так и не поменяли. Могли хотя бы засекретить…

Глава двенадцатая, в которой кое-что приносят в жертву

Из-за Даши закончить разговор с Гордеем не удалось – подруга доставила её домой чуть ли не под конвоем, еще и задержалась в гостях, щебеча с дедом. Хорошо, что Зимовский сдержал слово и уехал. Бедная Глаша спешно меняла планы и готовила обед на троих – нельзя же перед Сумароковой ударить в грязь лицом! Дед наслаждался жизнью и лестью, которая легко текла из Даши, а Тая… Тая обдумывала планы по захвату Змеегорска – кто-то же должен поймать «колыбельщика», кто-то же должен помочь Метелице, да и найти лиса тоже очень хотелось – теперь, когда в её сны поверил Гордей.

Тая знала, что она об этом еще пожалеет, но иначе не могла. После обеда, когда уставший из-за Дашиного визита дед, буквально посеревший от боли, лег подремать, Тая отправилась на прогулку, прихватив с собой нож. Лес, поймавший своими мощными лапами ветер, нервно гудел, не одобряя Таин выбор. Он явно достойнее каких-то полей! И сильнее. И вообще, она ему обещана!

Оживить поля вдоль железной дороги Тая и не надеялась – там слишком долго травили креозотом и мазутом землю. Там не дождаться отклика, хоть всю кровь себе пусти. Там пусть Метелица ловит «колыбельщика», а вот пустырь можно было попытаться оживить и подчинить себе. Хорошо, что поля вдоль новой дороги и за каплю Таиной крови готовы были отдаться – лишь останься, только вновь стань их хозяйкой. Полям и танца хватит, только Тая не была уверена, что сможет после танца унести ноги. Жаль, что попросить подстраховать некого – Метелица будет против. Значит, она попытается справиться сама, и для начала надо заняться пустырем. Тая принялась обходить его по кругу, везде щедро орошая своей кровью. Земля сонно шевелилась под Таей, снова вспоминая, как это жить и дышать. Даже запах над пустырем изменился – вместо мазута, копоти и ржавого железа густо запахло свежестью и влагой.

Лес обиженно гудел, чувствуя её кровь. Шумела, оживая, трава. Звенел птичьими голосами купол неба, ему с земли вторили дикие кузнечики, солнце жарило, словно вернулось лето. В высокой, выше Таиного роста траве что-то задумчиво шуршало – Тая знала, что тут не водятся змеи, да и не слышно их, когда они ползут, так что скорее всего это были бездомные коты или собаки. Тая их не боялась, только чужой, липкий взгляд в спину, от чего чесалось между лопатками, то и дело заставлял оборачиваться, чтобы… Чтобы ничего не найти. Земля молчала, не выдавая тайну наблюдателя. Может, это только Таины страхи. Ей надо подойти к краю пустыря. К тому, где растет лес. Разлапистые ели замерли, собираясь с силами. Солнце в испуге скрылось за шальной тучкой.

Тая подошла, насколько хватило её храбрости, к лесу. Они смотрели друг на друга, как враги. Черный еловый лес и Тая. Прошло тринадцать лет, а он все еще ждал её, все еще помнил, что она сбежала. Он ждал её малейшей ошибки. С пальцев Таи полетел снег, и лес радостно зашумел, приветствуя её. Тая заставила себя успокоиться – она не обязана умирать в угоду так и не найденным убийцам. Следствие тогда никого не нашло.

Её не интересуют бриллианты, которые она может получить. Жизнь важнее.

Земля под Таей молчала – она спала, не разбуженная тут кровью луговушки.

Надо на что-то решаться, пока порез еще кровит – Тая, как любой простой человек, боялась ненужной боли.

Надо взять и капнуть крови – поле откликнется ей, а лес далеко – он не дотянется.

Надо в это верить.

Птицы смокли.

Небо посерело.

Кузнечики забились в щели мироздания, а между лопатками зачесалось до одурения от чужого взгляда.

Надо! Ради жизни магмодов. Ради Метелицы – ему нужна помощь. Ради неизвестного лиса. Ради Орлова, где-то потерявшегося тут. Вдруг именно эта капля крови поможет его найти? Да, Тая помнила: его не ждут дома, если тот сон о нем, конечно, но Вероника – не единственная женщина на свете, лучше жить одному, чем с такой вот женой.

Тая взяла нож и его кончиком провела по подушечке безымянного пальца. Густо запахло пылью и солью. В траве снова что-то зашуршало. Тая надавила на палец, пуская кровь, и тут поднялся мертвый ветер. Он подхватил рдяные капли и понес их прочь, к лесу. Тая рванула в траву за каплями, но уже не успевала – тень леса хищно рванула на поле, несясь над травой, и… налетела на спину Зимовского, тут же разбиваясь с гневным клекотом в небесах.

Капли крови осели на траве, на одежде Зимовского и его коже. Тая, как те капли, не успела затормозить и тоже влетела в мужчину. Он успел поймать её и прижать к себе. Зимовский громко втянул в себя воздух, и Тая подалась назад, только её не пустили – так и удерживали в кольце рук.

– Вы сменили духи, Таисия Саввовна? – внезапно спросил Зимовский. Он странно, тяжело дышал, словно бежал откуда-то.

– Что? – Тая сильнее дернулась, и Зимовский её все же отпустил – заметил нож в руке. – Вас это не касается.

Тая спрятала нож и окровавленные руки за спиной.

Зимовский привычно исподлобья рассматривал её. Сейчас Тая даже поверила, что у его может быть порок сердца – не заметить синюшность носогубного треугольника, ладоней и фирменных оттопыренных ушей было сложно. Акроцианоз, однако. И одышка. Явно одышка – дышал он по-прежнему тяжело и громко. Раздражающе – так и хотелось подключить его к кислороду. Одежда Зимовского была растрепана, словно он одевался в спешке: расстёгнутый ворот рубашки, пропыленные, с налипшими репьями черные джинсы, отсутствующие носки, а ведь обут в ботинки. Такого Зимовского Тая видела впервые.

– Вы пахнете… иначе. И не смотрите так на меня… Сегодня меня на подвиги больше не тянет… Мне утра хватило. С такой подругой, как Дарья Аристарховна, враги не нужны.

Тая с трудом проглотила ругательства – он еще и принюхивается к ней! Или он просто издевается? Знает же, что она сегодня ночевала у Метелицы и пользовалась его мылом и шампунем. Он видел её на крыльце с мокрыми волосами.

– Илья Андреевич, вы забываетесь!

– Простите, я же говорил: вы на меня странно действуете… – Слова с трудом вырывались из него. – Ладно, это мои проблемы, а не ваши.

– Вы следите за мной?

Интересно, и когда он успевает ходить на службу? Или он про нее забыл в охоте на Таю? Одержимый какой-то.

Зимовский словно догадался, о чем она думает – он криво улыбнулся:

– Не смотрите на меня так ужасно… Таисия Саввовна, я тут по делам.

– И как вы меня находите все время? – не удержалась она.

– По запаху… – признался Зимовский, словно она действительно чем-то воняла. Не кровь же он чуял? Он же не оборотень. Или?.. Чума, о Зимовском и его способностях Тая ничего не знала. Он поймал её обиженный взгляд и поправился: – на вас снова городовые жалуются.

Тая внимательно осмотрелась:

– И где же они?

Он тоже огляделся, нигде не задерживая свой взгляд. Земля молчала – значит, прячется полиция не на самом пустыре, а на крышах цехов или в лесу. Сейчас даже лес затих, не подсказывая ничего.

– Полагаю, они хорошо замаскировались, раз вы их не нашли. – Зимовский в упор посмотрел на Таю: – руку дайте, пожалуйста!

Тая безропотно протянула правую руку.

Зимовский снова скривился:

– Левую. Ту, которой вы щедро тут размахивали…

Тая протягивать левую ладонь отказалась, только опустила её вниз. Кровь капала на землю, тут же жадно впитываясь травой. Поле медленно оживало, еще тая дыхание.

Зимовский сам взял её ладонь и медленно, словно сил не хватало, заживил порез.

– Повторюсь, Таисия Саввовна, я не гад и не мразь.

Он отпустил её руку, и его странно повело в сторону. Тая успела подставить ему плечо:

– Вам плохо?

– Нет… – Зимовский отшатнулся в сторону. – Пройдет.

– Лжешь! Ты хреново выглядишь, если честно. – Она схватила его за руку, считая пульс. Тот был скорый, пустой, неровный. – Да у тебя аритмия! И руки синие – у тебя сердечная недостаточность. Тебе нужно в больницу и срочно.

Зимовский сделал еще один шаг назад, почти упираясь в заросли репейника:

– Пройдет!

– Ты сдохнешь! – честно сказала Тая. Она прижала руку к его груди – сердечный толчок был разлитой и сильный. Только этого не хватало!

– Я предупреждал тебя об этом, так что не паникуй.

– Зимовский! Тебе нужно…

Он веско закачал головой:

– Не смей. Сейчас пройдет.

– Зимовский!

Он поднял голову и выругался:

– Мр-р-рак!!! Сейчас… Никуда не уходи!

Он рванул обратно в заросли, из которых и кинулся к Тае, а чтобы она точно не полезла за ним, припустил к лесу. И что ему там нужно? Его шумное дыхание смолкло, и Тая с трудом заставила себя остаться на месте – земля молчала о том, что Зимовский сдох. Значит, выползет обратно. И почему мужики так боятся врачей?

Тая оборвала с лопуха лист, на который попала её кровь, и вжала его в землю. Поле выдохнуло облегченно, обдавая Таю ветром, и ожило. Теперь можно возвращаться на тропинку. Только для начала надо дождаться Зимовского. Или Метелицу вызвонить на всякий случай?

Чума, если бы не лес… И как поступить?! Ощущение чужого взгляда снова возникло, а потом Зимовский вынырнул из травы с другой стороны от Таи и, взяв её за руку, повел прочь, к тропинке. Его пальцы были теплыми и нормального телесного цвета. Тая нажала на ноготь Зимовского, и тот не посинел. Акроцианоз ушел. Забавно. И кто же у нас Зимовский?

Он встал перед Таей посредине протоптанной в высокой траве тропинки. Сейчас Зимовский выглядел обычно – здоровый цвет лица, наглая улыбка, никакой одышки. И одежда в полном порядке. Он магмод с ошибкой модификации? Да нет, Зимовские не опустились бы до магмодификаций. Илья же магмодов выродками называет. Значит, он не магмод. Оборотень? Вот же лепра ходячая…

Он веско сказал, не давая Тае поймать его руку и проверить пульс:

– Я в порядке.

– Илья!

«Андреевич!» уже запоздало – Зимовский моментально перешел на «ты»:

– Я в полном порядке, в отличие от тебя. Ты знаешь, как выглядишь? А туда же – ритуалы тут устраиваешь. Тая, я не мразь – когда ты запомнишь? Мне на лбу это написать?

– Можно просто не смотреть на меня так тяжело.

Он на секунду прикрыл глаза:

– Тая… Мрак… Я не знаю, как это объяснить тебе, вроде уже доходчиво сказал: меня на подвиги тянет при виде тебя, я себя мальчишкой пубертатным чувствую. Сделай скидку на подвиги, хорошо?

– Хорошо, – она отвела взгляд в сторону. Зимовский её смущал.

Он уже взял себя в руки и гораздо спокойнее стал отчитываться перед Таей:

– Я с сегодняшнего утра ввел в городе сухой закон для магмодов – теперь ни одному магмоду не нальют, поверь мне. У всех же отметка о магмодификации в паспорте стоит, теперь во всех барах, клубах, ресторанах проверяют документы. Запрет на продажу алкоголя магмодам действует даже в магазинах. Если только твой Метелица где-то из-под полы найдет и купит паленое. Я распорядился установить дополнительные камеры на полях и пустырях. Везде мои люди.

– Не поздновато спохватились?

Зимовский прищурился:

– О связи колыбельной и несчастных случаев ты мне сообщила совсем недавно. Владимир доклад о всех известных случаях колыбельной только сегодня закончил – тридцать три случая с начала лета. Если надо – пусть Метелица обратится ко мне или моему секретарю. Доклад ему выдадут. Знаешь, Тая, было бы гораздо лучше, если бы Метелица снизошел до меня и сообщил бы все, что ему известно о происходящем тут, а не действовал за моей спиной. Пока все это дурно пованивает – словно под меня откровенно копают.

Тая возразила, может, и зря:

– Под вас не копают, о связи колыбельной и убийств Метелица узнал еще позднее вас – только вчера. Мой приезд и его визит сюда никак не связаны. Это чистая случайность.

Зимовский кивнул, только смотрел при этом на Таю слишком многозначительно.

Тая, которую еще ждало поле, напомнила:

– Если у вас все, то…

– Собственно, я о том, что меня сюда привело, даже говорить не начал.

– Так ваше дело…

Он гадко расплылся в улыбке:

– …это ты. Я всю дорогу досюда шел и думал: тебя просто отшлепать…

Тая взвилась – хорошо еще, что земля на пустыре была сонная, а так ушел бы Зимовский с головой под травы:

– Воплощайте свои эротические фантазии с кем-то другим!

Он с интересом посмотрел на нее:

– А что такого эротического в желании отшлепать тебя по твоим шаловливым ручкам? Думаешь, отправить тебя на неделю в холодную за применение запрещенных языческих ритуалов лучше? Или сразу под статью о покушении на её императорское величество тебя подвести? Ты же… – Он стиснул зубы, явно проглатывая ругательства. – Мр-р-рак! В свете визита императрицы твои жертвоприношения по углам пустыря смотрятся крайне подозрительно, а если вспомнить, что ты полукровка и априори опасный элемент, то будь на моем месте кто-то другой – сидеть бы тебе камере и думать о своих перспективах жизни на Колыме. – Он вздохнул и внезапно опять перешел на «вы»: – Таисия Саввовна, поймите: я не гад и не мразь, но вы ведете себя недопустимо последние дни. Кто другой и не удержался бы. Прошу: пару дней перед визитом императрицы и пару после ведите себя хорошо, отсидитесь где-нибудь в сторонке, не попадая под горячую руку, просто доверьтесь профессионалам, своему Метелице хотя бы.

– Я…

– Таисия Саввовна, не надо оправданий – я вас понимаю, но прошу: будьте осторожны.

Она четко сказала, пытаясь не допустить обиды в голосе:

– Я осторожна. А вы предвзяты.

– Я не предвзят – вы единственная в моем окружении, на кого подействовала колыбельная. Один этот факт до смерти меня пугает. Вы уязвимы перед колыбельной, в отличие от моих людей. Ты… Вы можете стать следующей.

– Я могу за себя постоять. Вероятно, – добавила она, вспоминая оправдывающегося утром Метелицу.

– Именно. Вероятно. Давайте я вас сейчас провожу до дома – мне и моим людям так будет гораздо спокойнее. И пообещайте, что не будете танцевать сегодня ночью на полях.

– Не хотите пропустить такое зрелище?

Он фыркнул, давясь смехом:

– Грибочек, у меня правда много дел – я спать не успеваю, давай танцы оставим на потом?

– Точно, боитесь пропустить.

– Мрак… – Зимовский взял её под локоть и упрямо повел к лесу, где на парковке у озера стоял его автомобиль. Тут всего ничего пройти, метров двести, только Таино сердце все равно пошло вскачь – лес же.