Текст книги "Предзимье. Осень+зима (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Надо было поцеловать деда на прощание, но Тая со своей боязнью микробов не могла это сделать. Впрочем, дед знал о её фобии и не надеялся на последний поцелуй. Она даже прикоснуться к нему не смогла себя заставить.

По стенам и так прохладного зала потек иней – Тая плохо контролировала себя. Сердце пошло в разнос, уши заложило, а пальцы оледенели. Надо взять себя в руки, только это не получалось.

Тая знала, что никто из приглашенных дедом не придет – визит императрицы важнее памяти умерших, но все равно пустота в зале была для нее неожиданностью. Пришла Ника вместе с Женей. Правда, они не задержались – Евгении стало плохо от запахов, и Вероника, извиняясь, ушла вместе с ней. Примчался и запыхавшийся Гордей – в черном чиновничьем мундире и с траурной лентой на рукаве. Кошкин прийти, конечно же, не мог. Сюрпризом оказался Аристарх Белкин – Дашин отец. Он пришел из своей лаборатории прямо в белом халате – кажется, о приезде императрицы он и не подозревал.

Белкин произнес короткую речь, и с согласия Таи гроб отправили в камеру для кремации. У Гордея зазвонил телефон, заставляя извиняться и выходить из зала. Тая понимала – служба не ждет. Белкин прослезился, когда гроб обняло пламя горелок. Железный занавес упал, закрывая окно камеры. Вот и все. Тая окончательно одна. Она свободна от города. Почти – есть еще Орлов и Гордей, который просил никому не верить и в тоже время просил о доверии. Взаимоисключающие пункты.

– Жаль, очень жаль… У него было столько идей и дальнейших разработок, – пробормотал Белкин, под локоток беря Таю и ведя её прочь из зала. Похоронный агент только и успел ей сказать, что урну с прахом доставит завтра в дом сам.

– Аристарх Иванович…

Сейчас Тая не хотела, чтобы к ней прикасались. История с феромонами была еще слишком свежа. Их могли и где-то тут изготовить. Только забрать свой локоть из неожиданно крепких, при этом раздутых ревматоидным артритом пальцев не удалось. Не отцеплять же их силой.

– Полноте, Тая… Ты же с детства дружила с моей Дашей… Мы почти свои, родные. Семен – самый недооценённый ученый. Гений, что умер в забвении и незаслуженной опале. Если бы не ты…

Тая вскинулась – слушать, как она испортила карьеру деду, она не собиралась:

– Аристарх Иванович, не стоит об этом!

Гордей вклинился между Белкиным и Таей:

– Простите…

Белкин качнул головой:

– Об этом стоит говорить. Об этом кричать надо. Если бы не ты – не было бы магмодов. В каждом из магомодифицированных людей твои гены. Ты – надежда на возвращение магии и возвышение Отчизны. И ты, и Семен незаслуженно замалчиваетесь. Я буду рад, если ты оставишь мне, как старому другу семьи, записи Семена.

Тая сглотнула: если магмоды несут ее гены, то становится понятно, почему колыбе…

Гордей сбил её с мысли:

– Простите, Аристарх Иванович, а кто дал разрешения на использовании Таисии Саввовны в качестве подопытного кролика?

– Полагаю, её родители.

Гордей осек его:

– Они погибли задолго до разработки программы магмодов. Или я что-то не знаю?

Белкин довольно рассмеялся:

– Вы многого не знаете, молодой человек. И не стоит совать свой нос куда не следует. – Он похлопал Гордея по плечу: – имперский сыск и безопасность не спят, они такого любопытства вам могут и не простить.

Тая отвернулась в сторону, решив промолчать, что Гордей сам себя за любопытство наказывать не будет.

Белкин скомкано распрощался, старательно не заметив Гордеевы слова о том, что они еще раз встретятся и поговорят.

На крыльце крематория, выходящего на развалины военного центра, Гордей не удержался и спросил:

– Тая, госпожа Подо́синова, скажи на милость, почему ты тут для всех Подоси́нова? Ты же осень, а не грибочек.

Она пожала плечами:

– Деду было все равно, а я устала всем доказывать, как надо правильно произносить мою фамилию.

– Ясно. Записи Семена Васильевича никому не отдавай, хорошо?

Тая кивнула, а потом все же добавила:

– Ты понял, почему я засыпала под колыбельную, как и магмоды?

– Потому что там было добавлено змеиное шипение?

Тая рассмеялась:

– И это тоже может быть. Только я думала, что это из-за общих генов с магмодами.

– Представляешь, какая у тебя теперь огромная семья?

Она опустила голову:

– Представляешь, своей нестабильностью они все «обязаны» мне.

Глава шестая, в которой Тая дает отпор

Солнце ласково грело, даже тени в небольшом дворе при крематории прогрелись, и Тая шла медленно, наслаждаясь почти летним деньком. Не хотелось никуда спешить – нужно прогнать стоящий перед глазами огонь, с которым исчезал из её жизни дедушка… Гордей, воспитанно предложив опереться на его локоть, подстроился под Таин шаг.

Тая не выдержала тишины – на её языке крутилось множество вопросов, на которые мог ответить только Гордей:

– Ты сказал про змеиное шипение на записи колыбельных. Это Зимовский сказал?

– Нет, это мое предположение. Я его спрашивал – он сказал, что ничего подобного не слышал.

Тая скривилась – она уже готова была признать, что перегнула палку там в цеху и, кроме согласия на присвоение её жизни, иных преступлений за Зимовским может и не быть, но любая его новая ненужная ложь раздражала её, заставляя снова верить – за всем стоял именно он.

– То есть он умолчал о шипении – он не мог его не расслышать.

Гордей косо посмотрел на неё:

– Это не совсем так. Зимовский не засыпал под колыбельную, как и другие полицейские. Колыбельные усыпляли только магмодов… Все упирается в особенности слуха. Ты забываешь – у змей иначе устроено восприятие звуков, считается, что у них крайне плохой слух, а у людей, наоборот, слух отличный, особенно у магмодов. Зимовский – не магмод, он даже не человек. Он полукровка. Несмотря на его полностью человеческий вид – он не человек. У него нет запаха, как у змей, у него есть термолокатор, слабый в человеческом виде, но он есть. Он мог не слышать то, что слышали магмоды. Ты же читала в паутине истории про кита 52 Гц? Смесок финвала и синего кита – он пел на частоте, которую не слышали другие киты. Самый одинокий кит на свете. Зимовский почти такой же смесок. Его слух, как слух полукровки, проверят в больнице.

Тая упорствовала, сама понимая, что возможно зря:

– Удобное оправдание. Он снова уникальная снежинка!

– Тебя утешит, если я скажу, что ты тоже уникальная снежинка?

Тая не удержалась и легонько стукнула Гордея кулаком в бок:

– Ехидина ты, ваше превосходительство!

Гордей скосился на нее с легкой улыбкой на губах, но промолчал.

Ладно, хватит цепляться к Зимовскому. Когда умираешь, особенно молодым, хватаешься за любой шанс. В восемнадцать мыслить адекватно и правильно сложно, особенно если на мозги капают родители и общественное мнение… Тут сложно обвинять Зимовского – ситуация с феромонами наглядно доказала, что Тая для него ноль, а то и нечто меньше ноля. Она для него та, о чьей безопасности можно вообще не думать. Надо признать – никто не идеален. Тот же Гордей – страшный неряха. Кошкин страдает аристократическими замашками – если у входа нет лакея, который поможет переобуться, он пройдет в дом обутым. Зимовский не считается с Таей, хотя на словах говорит иное. Пора принять правила игры и смириться: Зимовский не виноват в случившемся с ней. В сердце все равно колыхнулась обида, и Тая поправилась для самой себя: не Зимовский зачинщик всего случившегося. Вот так правильнее.

– Хорошо, Гордей, я поняла – я была неправа. Тебе виднее – расследование ведешь ты, тебе и решать все. Я постараюсь не лезть и приму любое твое решение по Зимовскому.

Гордей пожал плечами:

– Тая, пока нет никакого решения. Пока это все – мои предположения. И о слухе Зимовского, и о змеиных звуках в колыбельных. Эксперты разберутся. Рой передал записи колыбельных – я отправил их в Санкт-Петербург на проверку. Кстати, Рой утверждает, что колыбельная, которая усыпила тебя – с шатальцами и прочей гадостью, звучала в эфире только один раз.

Тая не сдержала смешок:

– Специально для меня.

Гордей крайне серьезно согласился с ней:

– Очень может быть. Напомню: ты уникальная снежинка, и о твоем приезде знали, как и знали, что Зимовский рванет за тобой.

Тая нахмурилась – Гордей связывает историю с феромонами и колыбельные в одну? И почему? Это же две разные интриги. Что она пропустила в своих размышлениях?

Гордей остановился у кромки тротуара, и Тая заметила, как с парковки выехал служебный автомобиль. За Гордеем и ею – Метелица не бросит её тут в одиночестве. Она расстроилась – день разгулялся, и сидеть дома, чтобы не мешать расследованию, Тае не хотелось. Она предложила Гордею, который уже приглашающе распахнул Тае дверцу остановившегося прямо перед ними автомобиля:

– Прогуляемся? Не хочу сидеть дома взаперти.

Он цепко осмотрел её с головы до ног – Зимовский отдыхает в подозрительности:

– Тая, ты уверена? Тут не меньше получаса идти, а то и больше.

– И что? Ты спешишь? – Она постаралась скрыть разочарование в голосе: – точно, ты спешишь, а я тебе мешаю.

Гордей посмотрел на нее так, словно сомневался в её душевном состоянии. Он посмотрел на нее, как на дурочку – так точнее.

– Причем тут я и мое время? Я беспокоюсь только о тебе. Ты себя плохо чувствуешь. Тебе по-хорошему надо лечь в больницу на обследование.

Она вспомнила, что Гордей ни слова не сказал Коту про поле. Он скрыл, что Тая снова воспользовалась своей магией. И Зимовский орал об отъезде – он не доверяет Метелице? Кажется, Тая все же разбудила в поле чудовище. Осталось понять, что для себя решил Гордей в свете предложения госпитализации.

– В палату между Орловым и Зимовским, чтобы обследовали на вменяемость?

– Тая… – он удивленно посмотрел на неё и больше ничего не добавил. Он не стал опровергать её предположение и убеждать, что Тая полностью адекватна.

Она пошла прочь. Разочаровываться в Гордее было больно. Бежать или нет? Её сейчас удерживали тут Орловы…

Гордей заглянул в салон машины, что-то сказал шоферу и захлопнул дверцу, спешно догоняя Таю:

– Вредина! Ты – вредина, и я официально тебе сообщаю это! Ты какого… Бежишь от меня? Я не враг. – Он обогнал её, шагая спиной вперед и снова предлагая свой локоть – демонстративно. Тая вместо этого взяла его за руку, заставляя разворачиваться – упадет еще. Асфальт тут давно не ремонтировали.

Гордей сжал неё пальцы и пошел медленнее, продолжая уговаривать:

– Я все же бы настоял на госпитализации. Не хочешь тут – давай я тебя отправлю в Александродар. Тебе явно плохо, второй ритуал с вере…

– Мы же решили, что его не было, – Тая бросила на него удивленный взгляд.

Гордей согласился с ней:

– Не было, скорее всего, но банального отравления списывать со счетов нельзя.

– Ты совсем? Зачем меня отравлять? И кто… Глаша? Официанты «Анаконды»? Ты? Или Кот, передавший мне отравленные пирожки в дорогу? Ты их ел, между прочим. Остальным, кроме персонала «Анаконды», я верю.

– Я параноик. И я вижу, что тебе плохо. Действительно плохо. Надо найти причину. Только поэтому я предлагаю госпитализацию, а не потому, что сомневаюсь в твоей адекватности.

Она чуть обогнала его и заглянула в лицо – Гордею и собственному страху:

– Сколько погибло полицейских в промзоне? – Гордей это скрыл, а ей важно это знать. – Кроме Вязева. И не надо лгать.

– Тая, я хотел бы… – Он опустил взгляд. Он что-то не хотел ей говорить.

Она остановилась, вынуждая замирать и его. Тая старательно пыталась поймать взгляд Гордея.

– Ты думаешь, это я?

Его слова об адекватности моментально забылись, стоило представить, сколько человек могло погибнуть из-за нее. От виры не убежать. Осталось только решить, где взять деньги. Хотя у нее есть право на шкатулку с драгоценностями.

Он заставил себя посмотреть ей в глаза и твердо сказал:

– Я знаю тебя. Это точно не ты. Будь у тебя столько силы, то мы бы не отступали целый год во время войны. Ты не убиваешь. Никогда. Помнишь: я проверял тебя на пустыре у цеха – даже на волне ненависти к Зимовскому ты вернулась за ним.

Она развернулась и пошла дальше, шагая нога за ногу – слабость накатывала на неё с каждой новой волной страхов.

– Я про побег Орлова задумываюсь…

Гордей поймал её руку и притянул к себе, обнимая за плечи:

– Я знаю. Просто не спеши с действиями. Не поддавайся на провокации. Ни Вероникины, ни Дарьины. Думай. Молчи. Ничего не обещай.

– И, улыбаясь, маши, – вспомнила она советы Кошкина.

Гордей рассмеялся:

– Приблизительно… Я распорядился проверить показания всех свидетелей нестабильности Орлова, в том числе и его родителей. Я посмотрел в паутине сведения об Орловых и Кот кое-что сказал, и Зимовский в том числе – пусть Орловы не отсюда, но Вероника-то тут родилась, сюда к родителям ездит. Пока картинка не сложилась, но… Святослав старший сын, но не любимый. Любимчик – младший Мирослав. Только ему мало что светит в плане наследства. Мои люди потрясут семейство Орловых – Святослава Орлова могли и оговорить. Такое тоже случается.

– А если его не оговорили?

Гордей молчал. Он думал. Тая знала – лгать он не любил. Гордей скорее отмолчится, чем солжет – Кота это бесило: он предпочитал отчеты обо всем, причем сразу же, моментально. Гордей предпочитал говорить только тогда, когда полностью уверен в своих выводах. Он слишком хорошо знал, что слова умеют убивать.

Шумели на дороге спешащие в город автомобили, сонно колыхались ветви близкого леса – сейчас он не ощущался врагом, но и другом не был. Скорее опасливый нейтралитет.

– А если не оговорили – будем думать дальше. – Гордей потер подбородок и заглянул Тае в глаза, словно ему важно знать, что она верит ему. – У нас неделя как минимум есть, а то и больше. И возвращаясь к полю – даже Зимовский уверен, что это не ты положила его людей. Я не хотел тебе говорить, чтобы не тревожить – тебя это не должно коснуться, потому что я найду настоящих преступников, во всяком случае постараюсь.

Тая выскользнула из-под его руки:

– И ты поэтому не стал говорить Коту?

– Не хочу попасть ему под горячую руку. Если бы он узнал, что в деле замешана ты, то он мог бы просто закрыть расследование и все. Я же хочу во всем разобраться. Еще вопросы?

– Прости…

Он протянул руку и взлохматил ей волосы:

– Растешь, Тая. Начинаешь всех подозревать. Даже меня.

– Несмешно. – пробурчала она. Вопросов к Гордею все равно было много. – А про феромоны почему не сказал?

– Опять же не хочу, чтобы Кота занесло. Его уже разок занесло из-за Зимовского. Не хочу все усугублять.

– Разок занесло…. – Тая повторила за ним и нахмурилась, вспоминая. – Это ты про «Анаконду»?

– Именно. Кот тогда влез без спроса, не посоветовавшись со мной, и сильно обозлился на Зимовского. Коту нельзя так подставляться. Нельзя исключать, в данной истории с феромонами подставляют не только Зимовского, но и Кота. – Гордей скривился, не собираясь продолжать.

Тая улыбнулась – она была в курсе всех сплетен, которые ходили об их с Котом и Зимой дружбе. Медсестер на войне не только в исполнении служебных обязанностей подозревают.

– Слушай, а почему в «Анаконде» охрана Сумароковой вмешалась? Их не поставили в известность о феромонах? Им не дали команду пустить все на самотек? Ведь они тогда задержали Зимовского, может тем самым давая мне шанс не оказаться босой, беременной в змеином гнезде. Или где там змеи обитают. Зачем они сорвали планы Сумарокова?

Гордей пожал плечами:

– Не знаю. Может, помять бока Зимовскому оказалось желаннее? Сложно сказать. Приедет Сумароков – я поговорю с ним и его людьми.

– Он еще не тут?

– Сегодня важное совещание у императора, которое Сумароков, как глава опричных земель и ответственный за восстановление пострадавших от войны территорий, не может пропустить. Кот с утра как на иголках.

– И почему? – Тая искренне не понимала.

Гордей, тщательно подбирая слова, принялся объяснять:

– Потому что император не слушает его. Кот – глава охраны всей императорской семьи. Одна его ошибка, и первым на плаху, в обвинении в предательстве, пойдет как раз Кот – он может претендовать на трон при определенных условиях. Он давно настаивает на том, что всем Великим князьям и императору никогда нельзя собираться в одном месте. Один идиот-террорист и… вся императорская семья, которая может надеть корону, погибнет. Император же на важные посты назначает только своих, только Великих князей…

– Все так поступают, даже Павел.

Гордей удивленно посмотрел на неё:

– Разве я не на своем месте? – Он тут же смазал впечатление о себе, принявшись пинать сосновую шишку, чудом оказавшуюся на тротуаре. Тайный советник, а ведет себя иногда как дитя. – Кот продвигает своих людей, это правда. Но он продвигает только тех, кто действительно может справиться, а император…

Вместо продолжения он пнул сосновую шишку в бурьян. Он прав – если закончить фразу, можно нарваться на статью об оскорблении власти и злоумышлении против императора. Такое даже Коту не простят, а уж какому-то Метелице… Она впервые посмотрела на карьеру Кота и Гордея под другим углом – они вечно под ударом по смешной причине – потому что искренне радеют за Отчизну.

– Я поняла тебя. Я еще помню, как полстраны из-за императорского дядюшки проср… – Тая напомнила себе, что она может не вернуться из леса, и перефразировала: – Отдали за просто так в начале войны.

Гордей скривился и закончил за неё – эту историю знали все:

– Потому что Великий князь сильно проворовался на своих любовниц. Только император не вынес урока, в отличие от Кота.

– Значит…

– Приедет Сумароков – я с ним поговорю. А пока про феромоны, прошу, не говори Коту. Он, когда дело касается тебя, реагирует избыточно.

Гордей сложил пальцы колечком и неожиданно дал Тае щелбан в лоб:

– Считай, я тебя стукнул, как говорят твои змейки.

Тая обиженно потерла лоб:

– Я вообще-то понятливая. Павлу ни слова о феромонах, потому что ему нельзя подставляться.

– Та-а-ая… Ты безнадежна! Я тебе про Кота, а ты?

– Так и я про Кота. А если ты про брак… То ты все знаешь – я Снегурочка, я не вышла из леса. И Зимовский забрал мою жизнь – какая тут семья, какой брак. Вы для меня с Котом самые лучшие друзья, но и только. Я не имею права никого в себя влюблять.

Он снова дал ей щелбан:

– Можно подумать, кому-то для этого нужно разрешение.

– Гордей! Прекрати.

– Ладно, сваха из меня так себе.

– Именно!

Гордей скривился:

– Вот поэтому я и занимаюсь расследованиями, Тая. Кстати, тут твой шнурок обследовали.

– Что?

Тая иногда не понимала логики Гордея, прыгавшего с темы на тему. Он смиренно напомнил:

– Шнурок на ботинке, правом. Тот самый, который Зимовский завязал.

– И?..

Гордей улыбнулся, как озорной мальчишка – вот из него «его превосходительство» шкодное и неправильное:

– В шнурок вплетены золотые нити.

Тая кивнула – очередная подстава Зимовского.

– Понятно. Зимовский – полоз, он пройти мимо такого не мог.

Гордей нашел очередную шишку и принялся пинать:

– Его завораживает золото, это факт. Оно само к нему тянется и липнет. И он к золоту тоже тянется. Что поделать. Ты…

Тая знала, что он хочет услышать:

– Я ботинки покупала вместе с Дашей. Она обожает походы по магазинам, когда как я их терпеть не могу.

– И тут Сумароковы торчат, однако. – Шишка снова улетела в бурьян. – Как неаккуратно работает Сумароков. Даже подозрительно.

Вот нельзя так говорить о подруге, но, кажется, Даша уже не подруга:

– Думаю, всё дело всё же в Даше.

– И где же Дарья смогла достать феромоны?

– Попросила отца?

Гордей замер и сознался:

– Вариант. Не подумал. – Он потер подбородок, снова поймал Таину руку и пошел медленно и степенно, игнорируя все шишки на своем пути. – Кстати, о Белкине… Расскажешь мне об истории магмодификаций? А то господин Белкин сказал, что я многого не знаю. Мне хотя бы приблизительно. Я думал, что все началось где-то десять лет назад, с образованием магтехграда.

До дома Метелицы было еще далеко, и Тая принялась рассказывать, зная, что Гордей не задает пустых вопросов:

– Все началось гораздо раньше. Лет двадцать назад. Отец и дедушка обсуждали возможности наполнения магканалов у родившихся немагами. С этой же темой работал Разумовский. Только у него было другое направление работы с каналами.

– Тебе тогда было лет восемь-девять, правильно? И твои родители еще были живы.

И зачем он это добавил? Небо словно присыпало пылью – лес среагировал на Таину грусть. Она до сих пор не могла спокойно вспоминать тот день…

– Правильно. Они погибли, когда мне было десять. Тогда, насколько я помню, основные постулаты магмодификации уже были разработаны. Все упиралось в запрет на эксперименты с людьми. Сам понимаешь, эксперименты на животных довольно глупы. Зачем того же пингвина пытаться магмодифицировать в кота и обратно? Это дедушкина цитата, если что. Потом в Змеегорск приехали Зимовские – отец и сын. Княгиню Зимовскую я тут ни разу не видела.

– Ритуал Снегурочки был применен…

– Тогда же. В первый зимний месяц, как только пришли сильные морозы. Только при чем тут это?

Ответом был лишь потертый Метелицей подбородок. Тая продолжила, понимая, что ответа не услышит:

– У князя денег было немало, именно это все и решило – он добился разрешения на магмодификации на людях и стал сооснователем вместе с дедом и Белкиным магтехграда. А потом началась война, и магмодификации стали повсеместно применяться. Как-то так.

Вывод Метелицы из Таиного рассказа был нелеп:

– Так британская разведка села в лужу.

– Ты о чем?

Он в упор посмотрел на Таю:

– Не Дарью Аристарховну надо было сватать, а тебя. Ты – ответ на стойкие магмодификации.

– Ты забыл о репутации нашей семьи.

– Её надо восстанавливать, Тая. Не Средние же века. Надо что-то делать с таким.

Тая не сдержала смешок. Пока нечисть – никто, ничего с репутацией их семьи не изменится. Да и… Зачем это все? Тая доживает последние деньки, ей совсем не до того.

– Давай не будем об этом. Лучше расскажи, как сейчас ты представляешь схему преступления?

– А ты как? – вопросом на вопрос ответил Гордей, еще и улыбнулся во все свои зубы: – мне интересно.

Чума, Гордей прав – она не имеет права соваться в его расследование. Даже дружба не должна подвергаться таким испытаниям – Гордей имеет право скрывать от Таи детали дела.

– Мой вариант. Не твой, Гордей… Если за всем стоит Зимовский, то все очень просто. Он записал колыбельную, и её включали, как только в лапы полиции попадались подходящие пьяные магмоды. В полицейской машине магмоды засыпали, их выгружали в поле, и Зимовский забирал жизненную нить, маскируя все под несчастный случай. Пьяные магмоды все же не частый случай, и тогда Зимовский сам отлавливал в поле магмода и усыплял, забирая его жизнь с помощью веретена. Все легко и просто. И не надо множить сущности, впутывая родителей Зимовского и прочее. Феромоны, золотой шнурок, преследование меня – это часть другой аферы, наложившейся на охоту на магмодов.

Гордей напомнил:

– А если прислушаться к словам Зимовского в том, что он не имеет никакого отношения к происходящему? Он прошел полиграф… Колыбельная в его машине была уникальной, созданной возможно для тебя. И Зимовский не проводил второго ритуала с веретеном.

– Тогда получается бред. Зачем-то то и дело включается никому не нужная колыбельная, как намек, что полиция ничего не делает…

– Иногда маньяки так делают – им страшно хочется утереть нос полиции, которая не замечает их действий. Бывали случаи, когда маньяки сами писали в газеты, сообщая про свои планы. Им интересно водить полицию за нос. Им нравится играть, Тая. Это известный факт.

– Хочешь сказать, что княгиня Зимовская – маньяк?

– Нет.

Тая не удержалась и ткнула его в бок пальцем:

– Ну и ладно, ну и храни свои секреты! Я ничего не понимаю в расследовании и не лезу к тебе. Хочешь освободить Зимовского – вперед, я не протестую. Я привыкаю к мысли, что он не совсем виновен.

Он поймал её за руки, заставляя разворачиваться к нему:

– Тая… Я клянусь, я разберусь в происходящем. Обещай одно: прекрати прятаться за мыслью о смерти. Прекрати бегать от нас и жизни, прячась за ритуалом Снегурочки. Мы тут. Лес тут. Надо будет – мы его нагнем так, что мало не покажется. Надо будет – найдем и вернем до капли твою жизнь. Надо будет – по суду заберем твою нить у Зимовского. Понимаешь?

– Гордей…

– Я думал, мы друзья. Я думал, что все знаю о тебе. Я даже не подозревал, что ты скрываешь ритуал Снегурочки, который мы можем обернуть вспять. Еще мало что потеряно – увидь уже вокруг себя мир. Ты вернешься из леса – я точно это знаю.

Хорошо, что Тае не пришлось отвечать: в кармане мундира у Гордея запел походник – его срочно вызывал к себе Кот.

Гордей, выслушав Кота, прошипел себе под нос ругательства, посмотрел больным взглядом на Таю и лишь выдал одно:

– Ненавижу, когда предсказания Кота сбываются. Прости, мне надо срочно ехать. Ты…

Тая храбро улыбнулась для Гордея:

– Я дойду до твоего дома сама. И клянусь, я посижу тихо-тихо, как в норке, не бросаясь в приключения.

– Обещаешь? – он пальцем ткнул её в нос.

– Обещаю. Тут через пустырь до твоего дома идти не больше десяти минут.

– Ключи?

Она достала их из кармана джинсов:

– Не потеряла.

– Не забудь поесть – я проверю вечером.

– Гордей… Иди уже. И… Держитесь там с Котом, хорошо?

– Будем…

Тая пошла первой – знала, что Метелица будет провожать её взглядом, пока её будет видно в бурьяне. И в чем же оказался прав Павел в этот раз? И как это отразится на расследовании и на самой Тае? И почему Гордей связывает историю с феромонами и ритуал? Снова одни вопросы. Тая терпеть не могла, когда не знала ответы.

Выполнить обещание Гордею и дойти без приключений Тая не смогла – возле дома Метелицы стоял, перегораживая всю улицу, пафосный автомобиль: серебро отделки, выразительно огромные размеры представительского класса, гербы Разумовских на дверцах и капоте, «ведерко» спецсигнала, в салоне поди кресла с массажем и прочие прелести богатства.

У калитки, ведущей к дому Метелицы, стоял «шкафчик» из родовой гвардии – фантазийный фиолетовый мундир с гербом Разумовских, фуражка, блестящие на солнце сапоги, естественно, сабля с «клюквой» на эфесе – у Таи тоже есть «святая Анна», просто ей оружие не положено. И непреклонное выражение «ты не пройдешь!» на лице шкафчика – им бы с Зимовским мериться, кто способен больше спеси передать. Тая опомнилась – у Зимовского не спесь была на лице, отнюдь не спесь. Гнев и злость. На Таю – вряд ли Зимовский злился на себя за неожиданные реакции его второй половины.

– Екатерина Сергеевна Разумовская желает с вами побеседовать! – возвестил шкафчик очевидное. Голос, что труба – всех достанет. И полная уверенность во взгляде, что Тая его послушается.

– Я с ней не желаю беседовать. Не представлены друг другу. – Тая вспомнила Зимовского и старательно подражая ему, осмотрела шкафчика с головы до ног. Кажется, ей презрению еще учиться и учиться, потому что шкафчик приглашающе указал рукой на автомобиль:

– Ваше мнение не имеет значения.

Шофер в черной форме выскочил из машины и приветливо открыл дверцу:

– Прошу!

От Таи потек ледяной холод. Что там с хладноломкостью металлов? Главное, живых не задеть. Ни с какими Разумовскими она разговаривать не будет. Она устала, она еле стоит на ногах, она хочет есть и побыть в одиночестве – она сегодня с дедом попрощалась навсегда. Имеет право побыть одной без Разумовских.

Первой настроения Таи не вынесла дверца автомобиля, точнее его ручка – она, затянувшись сизым инеем, сломалась, разлетелась вдребезги, когда Тая щелчком отправила в неё ледяную градину. Точно, не лгала паутинка: при -60° железо разлетается, как простая керамика.

– Еще вопросы и предложения, господа?

Из машины вышла, осторожно переступая лед, недовольная Разумовская – Тая видела её фотографии на приемах. Лощеная, красивая, высокая и столь же высокомерная, одетая стильно – и что Зимовский не клюнул на такую красоту? Он не клюнул, а отдуваться Тае.

Екатерина Сергеевна, лет двадцати трех или пять, Тая точно не помнила, строго, как классная дама на уроке, распорядилась, уверенная в своем праве:

– Ты оставишь князя Зимовского в покое! Иначе все узнают о твоей беременности и ваших оргиях втроем с императорским ублюдком и выродком-штафиркой из сыска…

Тая заставила себя заледенеть – ей нельзя злиться. Иначе лед выйдет из-под контроля. Но! Но! Но будет еще какая-то сидевшая в тылу барышня обзывать Гордея штафиркой! Она даже права такого не имеет – ни дня военную форму не носила, а туда же – использует военные оскорбления, и против кого?! Против Гордея.

В голове Таи помутилось.

– Поняла? – почему-то Таину попытку удержать себя в руках Разумовская поняла иначе. – Зимовский – мой!

– Да забирайте с моим превеликим удовольствием!

Первое переднее колесо взорвалось за штафирку. Второе за ублюдка. Обижать Павла Тая тоже никому не позволяла. Задние колеса Тая разрушать не хотела, но вмешался лес – машина грузно покачнулась и просела и на задние колеса. Асфальт покрылся мелкой резиновой крошкой.