Текст книги "Предзимье. Осень+зима (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Ника понятливо кивнула:

– Мне Святослав рассказывал. Надо воевать, а тут всякие красоваться приезжают. И обязательно найдется осел из свиты или из корреспондентов, кто проболтается о маршруте, или хуже того, воспользуется походником, чтобы первым сообщить в газету сенсационный материал.

– Именно, – мрачно улыбнулась Тая, проникаясь к Орлову уважением. – В тот раз так и получилось. Мы из ППП всех убрали, кого можно и нельзя, но все равно на чьем-то фоне Кошкин должен был покрасоваться… Короче, я плохо потом помню. Кошкин приехал, защелкали фотоаппараты, а потом нас накрыло. Я очнулась под трупом – наш анестезиолог, еще совсем мальчишка с четвертого курса меда, меня прикрыл, а сам погиб. Кошкина закрыла собой охрана. И все. Тишина и трупы. И только магимпульсы еще синими молниями «бегают» от дерева к дереву… У Кошкина осколки в руке, в животе, в бедре… Идти и ползти не может, а тащить надо. До своих два километра было – земля сказала… Он орал, чтобы я его бросила, только ты же понимаешь, где бы я оказалась, если бы его послушала. И там же я оказалась бы, если бы притащила труп Кошкина, а не его самого. Выбора не было. Я и тащила. Он не забыл. Потом нашел – награда, букет, все как положено. После войны, когда я не знала, куда идти, он снова позаботился обо мне – пристроил в госпиталь, нашел жилье… До сих пор дружим. Не смотри так – мы действительно только дружим. Я луговушка. Этим все сказано.

Ника подалась к ней и стремительно обняла:

– Прости, мы с девочками такими идиотками себя выставили в «Анаконде». Прости.

Тая выскользнула из её объятий:

– Не стоит. Я пока подумаю и решу, как и к кому обратиться за помощью. Я обязательно посоветуюсь с тобой, хорошо? Ты, главное, не волнуйся – тебе нельзя. Я все решу. Если это все, то…

У Ники запел в кармане пальто походник, и она, извинившись, приняла звонок. Хороший повод для прощания. Тая встала и, помахав Нике, пошла прочь. Ей многое надо обдумать и обговорить с тем же Метелицей. Она достала свой походник и позвонила Гордею. Он говорил, что Зимовский и Орлов ждут освидетельствования, а это значит, что они в одном отделении содержатся. Глупо упускать такой шанс.

– …ты говорил о следственном эксперименте. Он связан с Зимовским?

– Да, Тая. Проблемы? Ты не хочешь с ним видеться?

– Я как раз рядом с патологией магмодификаций. И я бы хотела увидеть Орлова, если это возможно. Ты получаешь свой эксперимент прямо сегодня, а я Орлова – хочу убедиться, что с ним все хорошо.

И выяснить пути доступа к нему, на всякий случай.

– Эм… Неожиданно, но иного я от тебя не ожидал. – Тая так и представила, как он при этом потирает подбородок. – Хорошо. Жди у входа в приемный покой – я сейчас приду за тобой. Я как раз заканчиваю допрос Зимовского.

Следственный эксперимент не особо удивил Таю – Метелица прогнал её через душ и дезинфекцию, словно она готовилась к операции, а потом выдал ей чистую, абсолютно новую обувь и одежду: белье, джинсы на размер больше, чем нужно, и черный, мягкий, огромный свитер.

– Это чтобы ты не мерзла, – пояснил Метелица, разглядывая её, но при этом не прикасаясь. Сам он тоже был после душа – у него были мокрые волосы и незнакомый, неприятный запах.

Гордей повел её через несколько шлюзов с охраной в патологию магмодификаций для особо опасных видов, а оттуда в диагностику. Чума, отсюда Тае Орлова не вытащить.

Метелица открыл дверь в палату, больше напоминающую тюремную, и пропустил Таю вперед.

Зимовский, одетый в больничную пижаму, бледный и несколько синюшный от недосыпа, воспитанно поднялся с койки, на которой перед этим сидел и читал какие-то бумаги.

– Я привел, как и обещал, ваше сиятельство. Только прошу – без мелодрамы и криков.

Зимовский принялся шумно принюхиваться, а потом он отрицательно качнул головой:

– Нет. Я ничего не чувствую.

В нем словно невидимая пружина расслабилась – он мягко улыбнулся Тае и из его глаз пропала вечная ненависть и настороженность.

– Все в порядке. Я же говорил, что все дело в запахе.

– Больше ни слова. – Метелица указательным пальцем ткнул в камеры.

Тая на миг прикрыла глаза.

«Сегодня меня на подвиги больше не тянет»

«Я чувствую себя пубертатным мальчишкой»

«У вас новые духи?»

Дело не в человеческой природе, как говорила Ника.

Зимовского поймали на его нечеловеческую половину. Удивительно не вовремя. Таин секрет никуда не утек, это тайны Зимовского аукнулись.

Глава третья, в которой выясняются проблемы Зимовского с самомнением, но не с самообладанием

– Феромоны, да? – прошептала Тая уже в больничном парке, куда Метелица её привел. Молча привел и посадил на скамью. Сам сел рядом и не удержался, накинул ей на плечи свою куртку. Она была новой и Метелицей совсем не пахла – перестраховывается, боясь, что частицы феромонов могли оказаться на нем и его вещах.

А какая теперь предстоит уборка дома! Тая бы застонала, но Гордей мог понять не так. И гардероб менять полностью. И вся косметика на выброс. Понять бы, где неведомая тварь так умудрилась подловить Таю? В её комнату, которую она снимала в доходном доме, имели доступ хозяйка, горничная, прачка и черт его знает кто еще. И ботинки она купила новые перед поездкой. И… Как там говорит Зимовский? Мр-р-рак!

Тая бросила косой взгляд на замершего Метелицу. Он явно собирался с мыслями. Ему сейчас тоже не сахар. Кто его знает, что решит с Зимовским император. Метелица и за излишнюю ретивость может получить. Кто Тая и кто Зимовский. А Метелица между ними.

– Гордей?

Он заставил себя улыбнуться и тут же озабоченно потер подбородок, внимательно оглядываясь – даже тут он боялся, что их могли подслушать. Парк был пуст, только ветер игриво гонял по асфальту золотые листья.

Тая знала – в больнице каждое слово фиксируется, там везде камеры: не запишут само слово – прочитают по губам те, кому это нужно или просто любопытно. Почему про феромоны тайна – Тая не задумывалась. Она же не тайный советник, Метелице виднее. Главное, что она увидела палату Орлова, убедилась, что с ним все относительно хорошо – он лежал в искусственной коме на вентиляции легких, но оклемается, никуда не денется. Магмоды живучи – в этом-то и проблема. У них может отмереть вся кора, но пока продолговатый мозг жив – они не умрут. Та самая дебильная ромбовидная ямка, чьи ядра заучивали наизусть во втором полугодии анатомии – Тая лишь с пятой попытки сдала тогда зачет, выучив только эту ямку: ночью спроси – до сих пор ответит.

– Правильно, Тая. Феромоны.

– И как ты догадался?

Метелица удивленно посмотрел на неё:

– Ты же мне сама сказала.

– Я? Я только сейчас сообразила.

– Ты сказала, что Зимовский – бабуин в брачный период. Оставалось одно – убедиться, что он оборотень. Информация-то засекреченная.

Откинувшись на скамейку, Тая прикрыла глаза, нежась на вечернем, клонящемся к горизонту солнце. Сердце заполошно билось в груди. Это оно от переизбытка любви к осени и городу. Вот как можно любить городок до одури, до плача во сне, когда вспоминались его улочки, и его же бояться – тоже до одури. Завтра она уедет отсюда навсегда, но это солнце, эти золотые березы, этот свежий сосновый аромат из леса будут снова и снова приходить во снах, тревожа душу в чужой, забитой людьми, провонявшей бензином столице. Все могло быть иначе, если бы не жертвоприношение для Зимовского.

– Скунсик, ты меня слышишь?

Тае было слишком хорошо, чтобы ругаться. Она лишь прошептала:

– Ты обещал так меня не называть, Гордей.

Эх, еще бы дождь застать. Робкий, вечерний сентябрьский дождь, когда пахнет влагой и листьями, когда гуляешь по блестящему от воды асфальту, не боясь промочить ног, когда желтый свет фонарей отражается в лужах, а городок сияет в сумерках, как россыпь драгоценных камней, когда хочется кричать от счастья. Когда ждешь любовь. Когда от мира ограждает зонт и тихая завеса дождя.

– Но, согласись, как я угадал с твоим прозвищем. Зимовский сказал, что чувствовал тебя, даже когда ты была на свиноферме – это одиннадцать километров по прямой, Тая.

– Он просто самец павлиноглазки.

Метелица поправил её:

– Это ты оказалась такая ароматная.

Она приоткрыла глаз и скосила его на Метелицу:

– Вот дать бы тебе по шее за такое, ваше превосходительство…

– Дай, – покладисто согласился Гордей и даже шею подставил. Вот же… На Метелицу злиться не получалось. Тая лишь взъерошила его короткие, все еще мокрые волосы:

– Живи… И все равно… Чушь какая-то с феромонами… Ладно, подсунуть мне косметику с феромонами легко: мыло, шампунь, крем какой-нибудь. Ладно, обувь или одежду, обрызганную феромонами – я кое-что покупала перед поездкой, а нюх у меня не очень. Я не Зимовский… Ладно, отслеживая новости в Змеегорске, можно понять, что я рано или поздно приеду сюда: не в гости к деду, так на похороны, не на похороны, так на оформление наследства. Но… Тут же поселок магмодов! Откуда у кого-то была дикая уверенность, что за мной не будет гоняться полпоселка? Пусть один-два-три магмода, но всяко были бы совпадения со второй ипостасью Зимовского. Да меня бы с феромонами на части разорвали «ухажеры». Или Зимовского. Феромоны же не только инстинкт размножения подхлестывают, а еще и агрессию. Или…

Тая открыла глаза и выпрямилась, разглядывая задумчивого Метелицу – тот сверлил взглядом дырку в асфальте. Или он заметил иней, струящийся от Таи?

– Или на это и был расчет, Гордей? Смерть Зимовского в неравном бою за меня. Бр-р-р… Еще и магмодам бы жизнь подпортили, ломая их репутацию навсегда, а тут их и так не любят. Скандал бы был…

Метелица пояснил:

– У Зимовского крайне редкая ипостась. Тут наш феромонщик ничем не рисковал.

Она вновь откинулась назад – Метелица в этот раз успел подсунуть свою руку и притянул Таю к себе, согревая. Ей сейчас уже не хватало солнечного тепла, чтобы быть живой.

– Спасибо… – пробормотала она ему куда-то в шею. Гордей был теплый, как растопленная по утру печка.

– Грейся, Снегурочка. Надеюсь, этим прозвищем я тебя не обижаю? Или это обидно?

Она скривилась, закрывая глаза:

– Это просто больно. Я же не вернулась из леса. Меня оттуда забрали. И мне туда идти обратно. Или Зимовского лесу выдать? Пусть отрабатывает полученную жизнь.

Она вздрогнула, снова вспоминая ту ночь.

– Покажешь?

Тая подавилась воздухом:

– Техносонный контроль, и… Когда?

– Можно сегодня, – осторожно предложил Гордей. – Мне очень надо. Извини. Я распорядился поднять твое дело о жертвоприношении, но я бы хотел сам все увидеть.

– Да поняла я, – сдалась Тая. – Сегодня, так сегодня. Давай лучше о Зимовском. Он отказался от обследования?

Рука Метелицы, обнимавшая Таю, была тяжелая, но отчаянно нужная – Тая себя как в норке чувствовала, в которую никакой хищник не сунется. Метелица любого хищника поймает и заставит сожалеть.

– Он прошел полиграф. Согласно ему он абсолютно чист перед законом – даже завидно стало. Мог бы хоть разок солгать, но нет.

– Мне тоже стало завидно, но я помню, как Зимовский лежал в защитном круге.

– Его легкое прохождение полиграфа может быть следствием его второй ипостаси. – Иногда Гордей говорил канцеляритом. – Давить на него с чтением воспоминаний я не имею права.

Тая фыркнула:

– Вот же уникальная снежинка. Хр… – Ей снова вспомнилась запись дедовой рукой о том, что из леса она не вернется, еще и Зимовского угробит. – Ладно, я больше не ругаюсь. То есть кто-то знал, что мне грозит преследованием только Зимовский. И зачем? Хотя нет, понимаю. Гоняющийся в сексуальном раже за нечистью тайный советник – не то, что можно спустить на тормозах, тем более во время визита императрицы.

Метелица хохотнул – ему смешно. Он волкодлак, у него такого не бывает. Магмоды в таком случае берут отпуск, и только уникальная снежинка Зимовский гоняется с видом «я тебя убью!», проявляя чудеса заботы и истово веря в свою выдержку. Вот же самомнение у мужика! Даже завидно.

– И кто же у нас Зимовский? Хотя не говори… Сама поняла.

Давно надо было сложить два плюс два. Даша же на блюдечке принесла секрет второй ипостаси Зимовского. Дефект межжелудочковой перегородки. Точнее нарушение оборота – трехкамерное сердце.

Если вспомнить все остальное: почти отсутствующий запах – Тая только хвою и учуяла, но это скорее аромат освежителя в машине, инфракрасное зрение и предмет зависти Метелицы – «двойной комплект», то становится ясно, кто же такой Зимовский.

– Змей, – убежденно сказала Тая. – Зимовский змей. Насколько мне известно, никому так и не удалось осуществить модификации в змею, даже в анаконду, а та относительно большая. Значит, он нечисть, и у него это природное. Забавно, никогда об этом не слышала.

Метелица только напомнил очевидное:

– Это Зимовские. Они могут себе позволить такое – заткнуть все рты.

– Ага. И нас с тобой тоже того… Заткнут?

– Я не позволю.

Метелица даже Тае в глаза заглянул, проверяя: верит ли она ему?

Она тихо сказала, чтобы он знал:

– Верю.

Тая снова прикрыла глаза: она вспоминала сон. Федоров не видел врага там на поле, потому что люди инстинктивно ищут противника на уровне своих глаз. Змеи очень удачно прячутся в траве или стерне. Именно поэтому Федоров никого не видел. И тогда получается, что феромоны и колыбельная – два не связанных друг с другом случая. Зимовскому даже посочувствовать можно – он охоту на магмодов открыл, а вместо этого охотился на Таю.

– Вот же самец павлиноглазки… – выругалась все же Тая. – Зимовский меня почти сразу по приезду в Змеегорск нашел – прямой наводкой вышел на меня. Я всего с полчаса, может чуть больше в городе была. И тогда же он… Забрал мою жизнь. Прям поразительная скорость.

– Это значит, что наш феромонщик обработал тебя еще в Санкт-Петербурге. Кто знал, что ты приедешь сюда?

– Ты, – уверенно сказала Тая, зная, что этим Гордея не обидит. – Кошкин. Дед. Глаша. Даша. Сумарокова, точнее. Весь госпиталь – я ушла, громко хлопнув дверью. Местная администрация – предупреждение о приезде в Змеегорск подается за несколько дней до визита. Железнодорожная жандармерия…

Метелица поморщился:

– Тая, очевидные вещи мне не надо сообщать.

– Прости, – прошептала она ему в грудь. – Злюсь. Ты знаешь, что Зимовский метит на место Сумарокова?

– Знаю. Сегодня Кот сказал. Это почти решенное дело.

– Если Зимовского скомпрометировать… Мною… – Тая запнулась, прекрасно понимая, чего она избежала – повезло, что у Зимовского дикий самоконтроль оказался! – и закончила уже тихо: – То ни фига это не решенное дело.

– Возможно.

– Я подозреваю, что это Даша слегка увлеклась, защищая мужа, – признавать предательство подруги было тяжело. Может, это все же игра Сумарокова, про которого нелестно отзывался Зимовский? Может же он хоть в чем-то не лгать? А Даша только подхватила идею мужа, искренне считая, что помогает Тае обрести мужа.

Метелица осторожно сказал:

– Вариант.

Она вздохнула. Терять подруг всегда тяжело.

Метелица подождал, но продолжения от Таи не дождался.

– Ты же заметила, насколько Зимовский сдержанный? Он не поддался на провокацию.

Из Таи вырвался смешок:

– О да… Я все еще жива, свободна и небеременна. Зимовский прям кремень мужик. И ведь мог бы сказать! Мог бы объяснить, что с ним происходит.

– Как, Тая? Как сказать, что вторая ипостась вырвалась на свободу? – Гордей был чертовски серьезен.

Она возразила:

– Это не ипостась вырвалась на свободу. Это всего лишь феромоны. Он должен был прямо сказать.

– Что он не контролирует себя? – предположил Гордей.

Она даже попыталась выпрямиться, но её пыл охладил первый же холодный порыв ветра, заставляя вновь прижиматься к Метелице:

– Речь сейчас о моем законном праве не бояться озабоченных бабуинов. Он должен был предупредить меня. Ты сейчас вообще на чьей стороне?

– Закона. И немного мужской солидарности, – все же сознался Гордей. – Если Зимовский не сдержался бы – он бы оказался в тюрьме по серьезной статье. Даже для магмодов закон не делает поблажек.

Тая рассмеялась – немного натужно: Метелица слишком… Правильный?

– Ой, Гордей, ты такой смешной… Просто моментально делается предложение руки и сердца и преступление заметается под коврик брака. Испокон веков так делалось. Ничего не изменилось.

– Ты бы замела такое?

Она задумалась – все же она немного иная, или это Гордей другой?

– Тот, кто это придумал, считает, что да. Любая предпочтет брак даче показаний в суде. Это же р-р-репутация!

– У Зимовского тоже репутация.

– И я за него рада, – только радости в ее голосе не было. Она отвернулась в сторону, глядя как по дороге в город устремлялись прочь автомобили. Служебное время закончилось. Все едут по домам, а она… Она домой не стремится. Там пустота и призрак уборки. И дедушкины слова, что она ленивая, ничего не делает по дому. – Рада за себя и за его необыкновенную выдержку. Только он был обязан меня предупредить! Рисковал не только он – это я бы пострадала от его рук. И поверь, никакое «тело предало» со мной бы не сработало. И прощения браком он бы не добился.

– Феромоны, Тая. Он сделал бы это не по собственной воле.

Она все же вырвалась из его рук:

– Гордей! Это было серьезно. Он был обязан меня предупредить! И уехать прочь, запереться, исчезнуть, завязать узелком и не гоняться за мной по всему Змеегорску, как маньяк.

– Тая, посмотри на это с другой стороны. Феромонщик мог слишком хорошо тебя знать. Его мог устраивать любой скандал. Любой скандал, марающий Зимовского. И тебя, конечно. О тебе и твоем благополучии эта тварь вообще не думала. И я эту тварь найду и допрошу о его намерениях.

Тая уперлась взглядом в асфальтовую дорожку. По ней тек иней. Гордей его заметил и вновь аккуратно прижал Таю к себе:

– Прости. Я понимаю тебя и твои страхи. И в то же время понимаю Зимовского, который в преддверии визита императрицы не мог залечь на дно. И честно сказать тебе о том, что с ним происходит он тоже не мог – это слишком стыдная тема. Тема потери контроля над своим разумом, телом и помыслами. Мало кому нравится чувствовать себя животным.

Ладно, Тая вспомнила, что Зимовский старался. Он очень старался – даже пубертатным подростком себя обозвал, Тая тоже хороша – такой намек в лоб не поняла. Она чуть сменила тему, понимая, что спорить с Гордеем не хочет – взрослеет, наверное:

– И кто у нас Зимовский? Полоз, василиск или огненный змей?

– Тая! – Метелица даже вздрогнул от такого невежества. – Если бы он был огненным змеем…

– Поняла, ошиблась – я была бы мертва. Значит, полоз или василиск. По мужской линии или по женской? Отец Ильи Андреевича умер года три назад. Я точно не помню.

Метелица её поправил – знал её беду с датами:

– Четыре, Тая. Он умер четыре года назад. Тебя, кстати, приглашали на его похороны и на принятие титула Зимовским тоже.

– Не помню.

– Он был маг, довольно сильный, но не большого ума – разрабатывать новые заклинания он не стремился. Предпочитал поддерживать деньгами тех, кто более способен к наукам. Но его корни все же сейчас досконально проверяют – у Зимовского же откуда-то всплыло нарушение оборота.

– А мать Зимовского?..

– Жива. Вдовствующая княгиня Зимовская, урожденная Подгорная. Кот сообщил, что её происхождение засекречено, но она точно из змеек. Она живет в имении на Урале, мои люди сейчас выясняют, не приезжала ли она сюда тайно. Так же проверяют всех ближайших родственников Подгорной – вдруг там еще змеи обнаружатся.

– Мне только толп преследующих меня змей не хватало, – Тая передернула плечами. Она поняла – Гордей догадался, где прятался тот, кто нападал на магмодов. В траве. И он проверяет все версии. Не только о Зимовском, но и другие. Наверное, это правильно. – На женщин феромоны не действуют – кто-то из дам Подгорных вполне может быть тут. Для них я не привлекательна.

– Ищем, Тая. Ищем. Проблема в том, что колыбельная звучала мужским голосом.

Тая скривилась – что-то в этом было:

– И это был не голос Зимовского.

Метелица потер подбородок:

– Именно. Его могли подставить. – Он заглянул ей в глаза: – Понимаешь?

Спрашивать в очередной раз, на чьей стороне Гордей, не хотелось – он на стороне закона. Он умеет вести расследования. Не Тае лезть с советами.

– Может, я и недогадливая, но второго увивающегося возле меня змея я не заметила. И еще раз – если Зимовского так клинило, кого-то иного тоже бы… Заклинило. Только змеек не задели бы феромоны. И… И… – Тае вспомнилась Ника. – Ради ребенка матери на многое пойдут.

Гордей улыбнулся:

– Именно! Ты умница, Тая.

Она тут же все испортила, напоминая:

– Но предупредить меня о своем опасном состоянии Зимовский был обязан!

Метелица лишь вздохнул. Тая молчала. Что она могла еще сказать? Зимовский… Он мог не до конца отдавать себе отчет. Только расхлебывать его недальновидность и самоуверенность пришлось бы Тае. Портить себе карьеру Зимовский бы не позволил.

– Что-то еще, Гордей?

Он, до этого рассматривающий борьбу инея с солнечными лучами, ожил.

– Твои вещи из больницы направят на исследования. Прости.

– И вещи в доме, да? – догадалась Тая.

– Да.

– А сам дом?

– Обработают и отмоют. Потерпи пару дней, хорошо?

Тая чуть не профырчала: «Ура!» – уборка обойдет её стороной. Только вовремя вспомнилось, что сейчас в Змеегорске полным-полно приезжих и даже захудалый номер в гостинце не снять.

– И где я буду жить? На улице в коробчонке?

– Ты будешь жить у меня. Если ты против – я сниму тебе дом. А сейчас… Ты любишь ходить по магазинам?

– Терпеть не могу.

На Метелицу больно было смотреть – так трагично изогнулись его брови:

– Тая… Да что с тобой не так. Я хотел тебя отвлечь, развлечь покупками – тебе же нужна новая одежда.

– Я не могу себе позволить лишние траты – я сильно потратилась на поездку сюда.

– Тая, считай это подарком на день твоего рождения. И да, не смотри так угрюмо – я сам все тебе куплю. Соглашайся?

Она прищурилась – пусть расследование ведет Метелица, она тоже кое-что может. Например, осмотреть при свете дня пустырь.

– Я хочу осмотреть поле – тогда я тебе прощу неожиданную потерю времени на магазины.

Метелица моментально поскучнел:

– Это невозможно. Запрещено, Тая. Даже для тебя.

– Тогда я могу поговорить с полицейскими, которые были ночью на поле? Там одного поле по плечи чуть не сожрало.

– Нет, Тая, – снова оказался непреклонным Метелица.

– Гордей…

– Я веду расследование. Прости, но я не имею права делиться информацией с жертвой. Ты – жертва. И не надо обижаться. Если я набьюсь тебе в напарники на какую-нибудь операцию и скажу, что очень-очень-очень хочу все знать, что ты мне ответишь?

– Что не падай на стерильный столик и не лезь не в свое дело. Ладно, поняла. Провела параллели. Я лезу не в свое дело. И записи с камер той ночью ты мне тоже не покажешь.

– Спасибо за понятливость.

Тая помрачнела:

– Зайдем в аптеку?

– Зайдем. Я должен что-то знать?

– Я пока не знаю. – Хотя… Он же все равно будет ночью копаться в ее мозгах. – Мне нужны витамины для беременных. И не смотри так ужасно, Гордей. Это не для меня.