Текст книги "Предзимье. Осень+зима (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

Часть 2. Шкатулка с драгоценностями

Глава первая, в которой Ника просит о помощи

Она проснулась очень поздно в куче подушек и пледов на полу. Рядом стояла грязная посуда – Даша всеми силами пыталась ночью накормить Таю и согреть. Камин давно прогорел, только кучка пепла и осталась в топке. От самой Таи и того не останется. Часы на камине показывали три часа дня. Вчера… Точнее все же сегодня ночью Даша долго болтала с Таей, вспоминая детство, змеек, дружбу, городок. Зимовскому, наверное, опять дико икалось, где бы он сейчас ни был. Разъяренная Даша – это страшная, неостановимая сила. А уж разочаровавшаяся в человеке Даша… Там и Сумароков не понадобится, чтобы уничтожить Зимовского.

Чума и лепра, мысли пошли совсем не туда. К черту Зимовского! Она пока жива. И будет жить столько, сколько осталось. Достойно жить.

Тая заставила себя сесть – слабость накатывала волнами, уговаривая остаться в теплой берлоге из подушек и никуда не высовываться. Вот еще! Ей надо разобраться с похоронами, ей надо разобраться с… Черт! С Зимовским, конечно. Ей надо дать показания Метелице. И для начала ей надо привести себя в порядок и поесть.

У каминной решетки лежала записка от Даши. У неё был легко узнаваемый каллиграфический почерк с завитушками и строго выверенными буквами, каждая на своем месте. У Таи буквы вечно бегали по строчке как хотели – медицинский почерк, однако.

«Тая, прости, пожалуйста, что я тебя бросила, но мне нужно бежать. Спи, отдыхай, ни о чем не беспокойся. Я проверила записи твоего деда у него в кабинете – он все предусмотрел и все расписал по пунктам, даже оплатил. Кремация завтра в двенадцать. Извещения о кремации (почему кремация?!) я напишу и разошлю – Семен Васильевич оставил список тех, кого хотел видеть на своих похоронах. На многое не надейся – завтра в двенадцать приезжает императрица. Её встречу предпочтут проводам Семена Васильевича. Я сама не смогу – я должна быть на вокзале. Прости-прости-прости!!! Я плохая подруга. А Семен Васильевич был золотым человеком, самый лучший дедушка на свете. Прими мои соболезнования – нам всем будет его не хватать. Даша»

Дикое и нелепое совпадение – время кремации и приезд императрицы. Даша была статс-дамой, ей не обязательно быть всегда при дворе, но некоторые мероприятия она не имела права пропускать, как и остальные змейки из их серпентария. Что поделать – деда Тая проводит в последний путь и одна. Подосиновым не привыкать к тому, что общество их игнорирует. Один из основателей магтехграда и соразработчик магмодификаций уйдет в юбилей научного кластера и уйдет почти в одиночестве. Насмешка судьбы и имперской политики – связи с нечистью не прощаются. Никому. Даже гениям, каким был её дед. Отца и мать они с дедом тоже провожали в одиночестве. И тогда тоже была кремация – отца, а за ним и деда, предали анафеме за связь с нечистью. Отец не отказался ни от жены, ни от дочери.

Тая встала, хватаясь за кресло – её повело в сторону от слабости. Чумной Зимовский! И нет, она не жалела, что не вытянула обратно из него свою жизнь. Что сделано, то сделано. Ей с этим жить.

Так… Умыться, переодеться, поесть, разобраться с делами. Вперед, Тая! «Поблажек тут никто не сделает», – так вечно говорил Шилов, их мозгоправ. Хотя от еды Тая все же решила отказаться – вместо этого выпила найденную в холодильнике бутылку кефира.

Тая робко зашла в дедушкин кабинет. Сюда её редко пускали – это не место для детей и их игр. Тут дед разговаривал с ней всерьез, тут он отчитывал её или хвалил. Тут она извинялась за свои глупости или непослушание. Оказалось, что в кабинете многое изменилось. Нет, стол с письменным прибором и аккуратной стопкой книг все тот же – тут никогда не было компьютера или даже планшета, это царство бумаги. Компьютер, доступ в «паутинку» и все прочее были у деда на службе. В доме даже стереовизора не было – дед считал, что он не нужен, лишняя трата времени. Исчезли книги – обе стены были заняты полками, уходящими под потолок, как в книжных магазинах, и сейчас здесь было пусто. Черные проплешины вместо книг – наверное, он их отвез на службу или кому-то подарил. Впрочем, о книгах Тая не жалела – все, что ей было нужно, она забрала с собой, когда сбежала из дома.

Тая прошлась мимо тех книг, которых сочли негодными в качестве подарка.

Монография о сходстве и различиях ДНК людей и нелюдей под авторством С. В. Подосинова, А. И. Белкина, В. В. Семенова. Бумажная распечатка.

Эта же монография в уже печатном варианте с твердым переплетом. Авторы: Белкин и Семенов.

Монография об изменении генома человека и его последствиях, от этики до биотехники под авторством С. В. Подосинова, А. И. Белкина, А. В. Зимовского. Бумажная распечатка.

Она же в уже официальном сборнике за авторством Белкина и Зимовского-старшего. Да, даже Зимовского, который никакого отношения не имел к разработкам, упоминали в монографиях, а он всего лишь выбил финансирование для маготехнологий и основал магтехград. Завтра Зимовский-младший, как продолжатель дела отца, должен был бы приветствовать её императорское величество Александру, но вместо этого он сидит… В тюрьме. Наверное. Метелицу могли сильно нагнуть за такое. И Кошкин не прикроет.

Таин палец скользил дальше по тонким корешкам книг – она и не знала, что дед написал столько научных работ. Многие так и не были официально опубликованы, а те, что все же напечатали – стыдливо молчали о настоящем авторстве. Цензоры без сожаления вымарывали имя Подосинова из любых работ. Папин брак на луговушке сильно аукнулся и деду.

Она подошла к столу, где бумаги уже были просмотрены и переложены чужими руками – дед никогда бы не бросил документы настолько небрежно. Наверное, это Глаша и Дарья так неаккуратно их сложили.

Сесть в дедушкино кресло Тае не пришло даже в голову – она стоя принялась пересматривать документы. Распоряжения о похоронах. Список приглашенных – дед так назвал его, не извещенных о похоронах – приглашенных. Договор о продаже дома. Договор с грузоперевозчиками о вывозе Таиных вещей в Санкт-Петербург и оставшихся вещей на утилизацию. Чеки об оплате кремации, оплата грузчиков и перевозки. Еще что-то… Тая оперлась боком на дедушкино кресло – он предусмотрел все. Глаза защипало. Только слабой быть нельзя. Она завтра закончит все дела в Змеегорске и покинет его навсегда, если Метелица не задержит, конечно. А Кошкин… Кот поймет. Его и знакомить-то тут не с кем оказалось.

Тая принялась рассматривать стопку книг на столе. Почему-то же дед их тут оставил. Наверное, занимался ими до самой смерти.

«Жертвоприношения в Древней Руси»

«Языческие ритуалы: Снегурочка, Масленица, Кострома – девы-жертвы»

Что-то Тая не была уверена, что Масленица должна быть девушкой, там вроде деревенских дурачков ловили и приносили в жертву в полях, разбрасывая их тела, хотя кто знает.

«Снегурочка – откуп Злой зиме»

«Кострома – весенняя дева»

Среди научных и квазинаучных книг попалась детская сказка «Морозко» с закладкой. Тая открыла её: бледная в синеву старикова дочка на цветной иллюстрации отвечала Морозко, что ей тепло. Закладкой был лист бумаги с записями деда.

«Официальной статистики выживаемости в ритуале нет. Неофициально считается, что из леса возвращается меньше трети девочек. В сказке выживаемость в 50 %. Старухина дочка погибла. Старикова выжила и вернулась с драгоценностями. Старикова дочка: тиха, мила, воспитана, работяща, уважает старших, слова поперек никогда не скажет. Тая: невоспитанна – постоянно ругается, сбежала из дома, бросила учебу, ленится на службе.»

От такой характеристики Тая еле сдержала ругательства – ей и Метелица недавно выговаривал, что хватит ругаться:

– Чума и… Хрен! Ароматный!

Если она не рвалась вверх по служебной лестнице, то это не значит, что она ленива и не любит свою профессию.

«Уволилась со службы. По дому ничего не делает – даже не умеет готовить. Не уважает старших. Постоянно мне возражает. Шансов вернуться из леса – 0 %»

Тая положила закладку обратно в книгу.

Шансов вернуться из леса – 0 %.

Надо же… Дед помнил и пытался что-то изменить.

Тая захлопнула книгу, словно это была какая-то гадина, которую надо уничтожить.

Шансов вернуться из леса нет.

По столу прочь от Таиной руки пополз иней. Она и не будет пытаться пойти в лес. С лечением деда она опоздала, жизни тоже не осталось, передавать драгоценности по наследству некому, если только Кошкину… Она не пойдет в лес. Да и… Тая выпрямилась. Не она должна туда идти – в лес должен отправиться Зимовский, как носитель её судьбы. Это он остался тут и не может выбраться из городка – лес не пускает. Вот будет Морозко или Карачуну сюрприз – это не Тая, уговаривавшая себя сказать, что ей тепло. Зимовский на поле легко приструнил лес. Тут только посочувствовать останется Морозко. Но тогда почему…

Тая обвела взглядом покрывшиеся инеем стены кабинета. Если её судьба у Зимовского, то почему иней все еще с ней? Потому что Зимовский все же не до конца забрал её жизнь или тут что-то иное? Надо обсудить это с Метелицей. И почему он до сих пор не позвонил ей? Это на него совсем не похоже.

Так, где её походник? Надо срочно поговорить с Метелицей.

Походник нашелся под пледами – добрая душа Даша поставила его на зарядку и отключила звук, давая Тае время выспаться со своей бедой.

Тая ужаснулась – более шестидесяти пропущенных звонков! Более сорока голосовых сообщений. И это еще «паутинка» по-прежнему давится и молнеграмм не доступен, по крайней мере для Таи. Фиксированные точки доступа к паутинке еще никто не отменял. Это дед почти не жил в доме и не нуждался в паутинке. И Белкин, отец Даши, судя по всему, разделяет взгляды деда на жизнь – у Даши тоже нет доступа к паутинке.

Тая, сев в кресло, принялась прослушивать все голосовые подряд. Соболезнования изредка перемежались сожалениями о невозможности присутствовать на прощании с Семеном Васильевичем. Визиту императрицы дед проигрывал подчистую.

И черт с ними всеми!

Голосовое сообщение от Кошкина: «Асюшка! Держись, я Зимовского лично прибью! Я… Мы с Метелицей что-нибудь придумаем. Держись!»

Несколько голосовых от Метелицы.

«Тая, как ты?»

«Тая, ты ела?»

«Тая, прими мои соболезнования. Орлов в больнице. Стабилен. Жить будет. Его и Зимовского ждет обследование в диагностике патологии на вменяемость.»

«Тая, позвони, как проснешься!»

«Скунсик, покушай, прошу!»

Она набрала по памяти его номер.

– Гордей… – его имя она выдавила еле слышно.

Метелица огорошил её своим неподдельным энтузиазмом:

– Скунсик! Наконец-то! – Он хмыкнул и вспомнил про обещание: – и прости меня, ты не скунсик, конечно. Как ты?

Где-то на заднем фоне взревел Зимовский:

– Тая! Покупаешь билет на первый же поезд и едешь хоть куда. Через час поезд на Александродар, но тебя там будут искать – сразу же уез…

Кажется, Тая позвонила не вовремя – как раз на допросе Зимовского. Метелица очень холодно оборвал его:

– Ваше сиятельство, замолчите, пожалуйста!

Зимовский булькнул что-то и послушался. Наверняка поднял глаза к потолку и познает дзен. Тая даже не сомневалась в этом. Она подсказала Метелице:

– Проверь Зимовского: он действительно не мог выезжать из Змеегорска или это его ложь?

Если Гордей и удивился, то виду не подал – спокойно сказал:

– Проверю, Тая. Подниму все его поездки. Что-то еще?

– Нет пока.

– Ты ела?

Гордей всегда этим поражал Таю. Война, смерть, окружение, бой – он всегда находил время для Таи и притаскивал что-нибудь съедобное, даже если это был всего лишь сухарь. Иногда даже последний сухарь.

– Метелица, несмешно.

Он принялся её отчитывать:

– Это несложно. Идешь, открываешь холодильник, берешь из него колбасу, сыр…

– Гордей! Я ела. Ела.

– Тогда жду сегодня в семь у себя. Что тебе приготовить?

– А можно я останусь дома?

Идти ей никуда не хотелось – сердце заходилось в диком ритме, даже в ушах из-за этого шумело.

– Тая, борщ, щи, каша, пироги, что хочешь? Могу приготовить спагетти аль…

Он мог приготовить что угодно и остановить его было невозможно, так что Тая сдалась:

– Пирожки с капустой, Гордей. Хорошо?

– Будут! После ужина поговорим – нам многое надо обсудить, Тая. И как там было ночью, Илья Андреевич? Зависть – плохое чувство? Вот и завидуйте молча…

Тая в первый момент и не поняла, что это не ей. Зимовский если что-то и ответил, то это не было слышно.

Метелица вспомнил о Тае:

– Скунсик… Тьфу, Таюшка… Не беги, хорошо? Не слушай Зимовского. И не орать, ваше сиятельство. Не с вами разговаривают… Тая, у меня все под контролем. Не беги. У меня следственный эксперимент на завтра запланирован. Не беги.

Тая с грустным смешком напомнила:

– У меня похороны завтра… Не сбегу точно.

– Хорошо. В семь. Буду ждать.

На заднем фоне ожил Зимовский:

– Шкуру живьем сниму, если с Таей что-то случится.

– Пока что, ваше сиятельство, все строго наобо… – Гордей отключил телефон, обрывая фразу.

Тая не успела отложить телефон в сторону, как он вновь затрезвонил.

На экране высветился знакомый номер.

Ника.

Чума и водобоязнь… Сейчас только упреков от Ники не хватало, а ведь будут же – Орлов жив, по словам Метелицы он выкарабкается. Только Нике муж не нужен. Вот же гадство… Малодушно мелькнула мысль сбросить звонок, но Тая заставила себя нажать на значок трубки.

– Тая… Таинька… – голос Ники звучал тихо и взволнованно. Кажется, она перед звонком плакала и сильно плакала – слишком характерные внезапные вздохи.

– Да, Ника, – старательно мягко попыталась сказал Тая. Ника дурная, но все же своя. Они когда-то дружили, пока Тая не сбежала из их резко меняющегося мирка. – Это я. Чем могу помочь?

– Прости… – Ника в очередной раз всхлипнула. Как по ней все же ударило возвращение мужа. – Я понимаю, тебе сейчас не до меня, но ты…

Тая её оборвала:

– Чем могу помочь? Ника, я же обещала – я помогу, если могу.

– Точно… Ты обещала помочь… Я не знаю, что делать. Я могу доверять только тебе.

– Говори, я слушаю.

Ника призналась:

– Это нетелефонный разговор. Можешь прийти в больничный парк? Это недалеко. Я тут к Святославу ходила, но меня не пускают. Сможешь подойти в парк?

Идти никуда не хотелось. Только речь идет о жизни магмода. Святослав свой, пусть Ника уже немного не своя.

– Да, скоро буду.

– Спасибо, Тая… И прими мои соболезнования. Я буду завтра на прощании. Семен Васильевич был хорошим человеком.

Тая разорвала звонок. Обещание прийти на прощание с дедом было неожиданным. Ника не в том положении сейчас, чтобы игнорировать визит императрицы. Вот и пойми этих змеек – кто на самом деле друг, а кто только притворяется. Тая встала на чуть подрагивающих ногах и принялась быстро собираться: мокрые волосы собрать в хвост, накинуть куртку, обуться и… вперед! Навстречу неприятностям Ники.

Солнце было ярким, по-осеннему теплым и приятным: когда можно не щуриться от его лучей, подставляя лицо теплу. Летали в небе паучки на своих паутинках – сентябрь в самом разгаре. Шуршал гравий под ногами Таи – она привычно сократила путь до парка, пойдя через пустырь – тут когда-то должны были стоять дома Белкина и других важных сотрудников, но не сложилось. Только остатки фундаментов и торчали из земли.

Ветер нес по дорожкам парка золотые листья. Скамейки были пусты – магмоды не любили гулять, а обычные пациенты лежали в других корпусах.

Ника, явно заплаканная, ходила по больничному парку туда-сюда как заведенная. Ненакрашенная, с темными кругами под глазами, одетая, правда, с иголочки, но у неё наверняка есть горничная, которая следит за её гардеробом.

Заметив Таю, Ника резко пошла к ней и замерла, рассматривая её:

– Тая…

Она прикусила губу, не зная, как продолжать. Тая взяла её за руку и потянула к ближайшей скамье – сил стоять на ногах не было, а ей еще как-то потом до дома Метелицы добираться.

– Ника, что случилось?

Та сидела на скамье, упершись взглядом в асфальт:

– Обещай, что никто не узнает о том, что я скажу. Особенно Даше ничего не говори.

– Почему именно Даше?

Ника вскинулась, всматриваясь в Таю. Та даже увидела, как Ника с трудом вспомнила: «Да это же Тая! Ей пока в лоб не прилетит, она и не поймет!» Может, девчонки и правы в чем-то. Ночью она чуть не совершила фатальную ошибку с Зимовским – вовремя холод прилетел, напоминая о себе.

– Из-за Сумарокова. Прошу… Это очень важно. Я не знаю больше к кому обратиться за помощью.

– Ника, обещаю. Я не скажу никому ни слова, если это не касается преступления.

– Тая… Я беременна.

Тая ждала всего от Ники, но только не этого.

– Вот же хрен… – Она быстро поправилась, вспоминая «шансов вернуться из леса 0 %»: – Ароматный. От мужа?

– Тая!!! – Глаза у Ники стали чуть ли не квадратными. – Конечно, от мужа.

– И… Что ты хочешь от меня?

Орлов ждет освидетельствования. Его признают опасным, если верить сведениям Зимовского. Уже известно, что магмодификации передаются потомству в том же виде, в каком были у отца. Это значит, что своего ребенка, если он родится одаренным, Ника никогда не увидит. И Орлов тем более. Это… Это… Сумасшествие. Что Ника хочет от нее? Думает, что раз Тая медсестра, то поможет скрыть такое? Она не акушерка! По скамье пополз иней. Ника его не видела – смотрела по-прежнему в землю.

– Святослав в больнице. Его признают общественно-опасным магмодом. Ему не отвертеться от этого – слишком много свидетельств. Против него даже родители… Его стерилизуют и запрут навсегда. Тая…

– Я тут при чем?

– У меня заберут ребенка. Тая… – она выпрямилась и посмотрела ей в глаза: – помоги Святославу сбежать.

Вот же чума…

Глава вторая, в которой проводится неожиданный следственный эксперимент

Тая замерла. Такого от Вероники она не ожидала. Помочь сбежать… Кажется, её секрет уже известен всем. Ладно, хладноломкость металлов общеизвестный факт. Только одно но – серебро из тех металлов, которые не меняют свою вязкость ни от жара, ни от холода. А серебра в отделениях патологии магмодификаций должно быть много, как и камер наблюдения, и охраны. Да, Тая может пройтись волной холода от приемного покоя вплоть до палаты Орлова, ломая двери и замки, вырубая камеры, компьютеры, сервера, замораживая охрану и персонал, но что делать потом? Она совсем не герой: куда прятать Орлова после такого, она не знала. Судя по виду Ники, та тоже. Да и как жить после стольких смертей… Орлову, конечно.

Ника виновато посмотрела на неё – впору очередную каверзу ожидать:

– Пожалуйста, попроси Зимовского. Он тут царь и бог, он может помочь с побегом.

Тая не сдержала смешок – она себя смесью богатыря и Снежной королевы представляет, а все дело в Зимовском. Значит, в город еще не просочились слухи о его задержании. Надо же.

– Я не…

Ника оборвала её, для верности еще и за руку хватая:

– Тая, просто поверь – со стороны виднее. Зимовский любой твой каприз выполнит. Абсолютно любой. – Она снова опустила глаза. – Я понимаю, как это выглядит с твоей стороны: я называла Зимовского трусом, и я же прошу его помощи. И я не откажусь от своих слов: Зимовский – трус! Он отсиделся в тылу, как крыса, пока другие гибли за страну. Но без Зимовского Святослава не вытащить из тюрьмы. Да! Это не больничная палата – это тюрьма. Прошу, помоги. Я бы сама попросила помощи у Зимовского – все бы отдала: и деньги, и земли, и драгоценности, и сама бы отдалась, если бы это спасло Святослава, но… Зимовскому нужна лишь ты.

Тая давилась словами. Кот не раз говорил, чтобы она молчала и не лезла в ненужные споры. Шилов вторил ему, что Таины попытки до всех донести их неправоту, лишь признак собственной незрелости и неполноценности. Надо уметь понимать, что противник глуп и не нуждается в переубеждениях. Тут она недалеко ушла от Даши. Надо вообще вспомнить, что это – Зимовский. Это его Ника назвала трусом. И она в чем-то права, но не в том, что он отсиделся в тылу. Тая даже язык попыталась прикусить – больно и глупо. Только… Кота, уговаривающего помолчать, тут не было. Переть против собственной незрелости Тая еще не умела:

– Ника, ты не права. Совсем. Зимовский не отсиживался в тылу. Он не мог покинуть Змеегорск. – Объяснять дальше не было смысла. – Его тут удерживает проклятье.

В конце концов не сильно она и солгала. Лес и его сила сродни проклятью.

Ника нахмурилась и посмотрела на Таю, что-то решая про себя:

– А как же тогда его повышение?

– Какое? – Тая заставила себя поинтересоваться – Метелице все может пригодиться в расследовании.

– Зимовского повышают на должность Сумарокова. Если бы он не мог покинуть Змеегорск, его бы не продвинули? Сведения верные – мне Карина сказала. Ее мужу предлагали два места: тут в Змеегорске и в Москве. Он выбрал Москву. Зимовский покидает Змеегорск и с повышением. Он переходит в Тайный приказ на место Сумарокова.

Тая ругнулась про себя – то-то Даша в «Анаконде» молчала про мужа и не хвасталась. Тая тогда решила, что Даша вспомнила: должность Сумарокова несколько секретная, а дело оказалось не в этом.

– А Сумарокова куда переводят? С повышением или с понижением?..

Ника пожала плечами:

– Не знаю. О таком Каринин муж не говорил – это его никак не касалось же.

Тая замерла, вспоминая слова Зимовского о том, что под него копают. Если Сумарокова снимают с должности не ради повышения, то… Становится понятно, зачем усиленно распространялись слухи о влюбленности Зимовского в Таю. И Дашу в таком случае даже сложно осуждать – ради мужа, наверное, пойдешь на все. Даже подставишь подругу – та ведь все сама понимает.

Тая вслед за Никой уперлась взглядом в асфальтовую дорожку, которую упорно затягивал иней и тут же таял на солнце. Так… Дело приняло забавный оборот. Очень. Забавный. Кто мог знать, что Зимовского будет тянуть к Тае из-за общей нити жизни и донести это до Сумарокова? Кто-то в курсе ритуала и все это время этот кто-то не вмешивался. Чего он ждал? Чего добивался? Могла ли Даша что-то сама сообразить или случайно сболтнуть, что навело Сумарокова на мысль? Или он лишь воспользовался тем, что с первой же минуты появления Таи в Змеегорске Зимовского понесло за ней? Оперативно работает Сумароков! Впрочем, как и Зимовский. Вот же два сапога – пара.

Слухи не остановить, самой Тае они уже не помешают, на Зимовского ей в данном случае плевать, но постараться объяснить Нике надо, чтобы она поняла, почему Тая не может воспользоваться его помощью.

– Ты же понимаешь, что если про повышение Зимовского правда, то никакой влюбленности в меня, о которой вы с девочками усиленно болтали в «Анаконде», и речи быть не может?

Ника не поняла. Надо же.

– Почему, Тая? Человеческой природе не прикажешь. Ты красива, притягательна, по-женски умна…

Тая мысленно застонала при этих словах, но, удивительное дело, смогла промолчать.

– …Зимовскому ты нравилась еще с юности. Ты снова появилась, и искра вспыхнула вновь. Мы с девочками со дня на день ждали его предложения тебе.

Тая с трудом проглотила ругательства, теперь понимая, почему в глазах Зимовского то и дело мелькала ненависть. Искра-то вспыхнула, но совсем от иного. Он понимал, что такое ему не простят. Повышение уплывало из его рук. А о невозможности покинуть Змеегорск, он, получается, лгал. Зачем? Что-то она упускает из виду. Надо поговорить с Метелицей. И с Дашей. Или с Дашей не надо? Она спасала мужа, как могла. Как ей сказали или велели. Все равно в чем-то правда получилась: пусть Зимовский носился за Таей не от большой любви, но носился же. Даша и змейки лишь придумали логичное с их точки зрения объяснение. Любоффф… Хотя приятно, что никто из них не вспомнил про происхождение Таи. Все же подруги.

– Ника, я полукровка. Я луговушка. Я черная метка для любого, кто решится на мне жениться – связь с нечистью убивает любую карьеру. Деда моего вспомни. Даже слухи могут сильно замарать. Кто первый запустил слух, что Зимовский ко мне неравнодушен?

Ей удалось озадачить Нику – та замерла. Она не задумывалась до последнего, что Тая – нечисть. Надо же. В сердце расплывалось тепло, прогоняя иней. Ника права. Тая из тех, кому пока в лоб не прилетит, она и не поймет. У неё есть подруги, кроме Даши. И еще. Даша не совсем подруга.

– Я даже и не вспомню. Мы болтали в молнеграмме с девочками о том, о сем из-за приезда в Змеегорск, и как-то само всплыло в беседе о тебе и Зимовском. Кому-то даже в голову пришло, что ты и не поймешь, если тебе не рассказать о его чувствах. Хочешь, я просмотрю еще раз тот диалог и тебе скину записи?

– Буду весьма признательна. Только у меня паутинки нет.

– Так в любом кафе в городе есть раздача бесплатной паутинки. Вряд ли тебе запрещено пользоваться бесплатной раздачей, у тебя же нет в походнике секретных материалов. Это Даша страдает да Карина. Им мужья запрещают пользоваться незащищенными сетями.

– Ладно, найдешь что – сообщишь. И, Ника, только не злись, воспользоваться помощью Зимовского я не смогу. И не надо мне про яды с рук и его любовь. Я просто не смогу.

Вероника прониклась её словами, поникла и хлюпнула носом:

– Я все понимаю. Что ж…

Тая положила ладонь поверх её руки:

– Но это не значит, что я брошу тебя без помощи. Я помогу. Просто иначе. Для начала: кто знает про твою беременность? Родители, врач, акушерки, подруги?

Ника воспряла и вытерла слезы платком:

– Прости, из-за беременности пробивает на внезапные слезы. О беременности знаешь ты и Святослав. Все. Больше никто.

– Слуги? Они внимательнее, чем ты думаешь. Токсикоз есть? Или был? Тебя тошнило или рвало?

– Все пока проходит хорошо. Ты не беспокойся – Святослав мне запретил даже в паутинке искать сведения о беременности и покупать книги, чтобы не привлечь ненужного внимания. Никто не знает.

– Ты проходила сканирование где-нибудь в платных клиниках, обещающих анонимность?

Ника рассмеялась:

– Тая, ты прямо как Святослав. Нет. Я и Святослав очень хотели ребенка. Из-за подозрений в нестабильности Святослава мы понимали, что все изначально надо держать в секрете.

– Какого… – Тая заставила себя замолчать. – Прости, почему вы тогда не выехали с мужем из страны, спасая себя и ребенка? Зачем Святослав вообще сунулся сюда – тут магмодов убивают.

Ника поджала губы – обиделась? Тая поймала её руку и погладила:

– Прости, я немного несдержана.

– Нам со Святославом уже давно закрыта дорога прочь из страны. Жене, между прочим, тоже. Только ей и её мужу пока еще не выдали предписания на обследование в Змеегорске. Женя, если ты помнишь, всегда хотела троих детей…

Вот тебе и «заделал»… Тая чуть мотнула головой – тут все, что она узнала от Даши, по новой перетряхивать и пересматривать надо.

– И да, не смотри так удивленно – у Жени муж тоже магмод. Как и Святослав, он был разведчиком.

– О… О… О…

– Ты о многом не подозревала, да?

Тая промолчала – по Дашиным словам у нее сложилось иное впечатление о змейках. И змейки ли они.

– Получается, что я во многом заблуждалась, Ника. И все же, почему Орлов поехал сюда?

– Потому что тут до границы с Китаем всего шесть часов на машине по дороге на юг. Да, по горам, и не факт, что можно прорваться, но только сюда ему могли продать билеты. Сама знаешь: жандармы до сих пор контролируют железнодорожные перемещения по стране. И еще… Ты не знаешь, но тут магмоды пропадают пачками. Их не убивают, Тая. Они пропадают. Святослав надеялся, что он приедет, отметится и «пропадет».

Тая вздохнула. Не спорить же с волнующейся за мужа Никой о методах Зимовского. Она и так уже говорила это Нике. Дважды.

– Почему ты отказалась подавать заявление о пропаже мужа? Зимовский же просил.

– Святослав оставил строгие инструкции. Дать заявление в полицию только после того, как он мне отпишется, что он покинул Змеегорск. Я не могла раньше подать заявление, не зная точно, где он. Я бы подала, а его тут бы поймали. Впрочем… Так и получилось даже без моего заявления. И что теперь делать – я не знаю.

– Зато знаю я. Главное – не волноваться. Лекарства и витамины для беременных тебе куплю я. И не смотри так ужасно – моей репутации это не повредит, а тебе самой опасно и покупать лекарства, и оказаться без них.

– Я хотела Женю попросить… – призналась Ника.

– Не вздумай! – Тая так и не поняла, кому из змеек можно доверять, а кого надо избегать. – Я сама справлюсь.

Осталось решить, кого именно просить о помощи. Кошкина или Метелицу? Последний излишне честен, но он волкодлак, он как никто иной понимает магмодов. Зато у Кошкина больше возможностей.

– Тая, если не Зимовского, то кого ты можешь попросить помочь?

– Я пока думаю. Или Метелицу. Или Кошкина.

В глазах Ники засветился огонек любопытства:

– Тот самый… Кошкин?

– Если ты имеешь в виду бастарда покойного императора Петра IV, то да, я дружу именно с Павлом Петровичем. И не смотри так странно – у твоего мужа тоже наверняка есть такие же знакомства. Это называется боевое братство.

– Но… как, Тая? И Метелица, и Кошкин… Ольга с Альбиной за такие знакомства все богатства готовы были бы отдать, особенно если приплюсовать к этому еще и Зимовского.

– Ника, все просто. Это случайности. Да и есть хорошая поговорка: чтобы выйти замуж за генерала – свадьбу надо играть с подпоручиком. С Метелицей нас столкнула служба – наш госпиталь был при дивизии, где он начинал подпоручиком. Мы часто сталкивались, когда я служила в ППП.

– Где? – робко уточнила Ника.

– Передовой перевязочный пункт. Это место почти на передовой – туда приносили раненых с ЛБС… Из боя, Ника.

– Ты… Была на передовой? Девочки говорили, что ты служила в госпитале, но никому в голову не приходило, что ты была на передовой.

Тая пожала плечами:

– А где мне еще было быть? Я, конечно, могла делать карьеру в передвижном лазарете или даже дальше в прифронтовых… Только я нужнее была на передовой. Я же луговушка. Кто, если не я, уговорит траву скрыть, кто, если не я, попросит землю защитить? Если надо было вытащить с поля боя кого-нибудь сильно встрявшего, то вместо санитаров и носильщиков просили меня.

Она отвела взгляд в сторону – дед тогда решил, что Тая просто ленится дальше повязок учиться профессии. Она могла чуть подучиться и служить фельдшером, например. После третьего курса это тоже можно было. Только тогда у парней Метелицы не было бы шансов на жизнь.

– Вот как-то так и получилось, что, начав дружбу с никому неизвестным подпоручиком Метелицей, я подружилась с тем самым тайным советником Метелицей. Он войну закончил в чине полковника, а потом уже пошел по гражданской карьерной лестнице.

– А Кошкин?

– А Кошкин – это вообще трагическая случайность. Император Алексей II ездил в Ставку, но надо было показывать храбрость императорской семьи и на передовой. А туда кого отправить? Великие князья, как и император, любят и ценят свою жизнь. Павел Петрович был признан своим отцом Петром IV, хоть так и остался бастардом. Его было не жалко, как и окружающих, которые должны приветствовать особу императорской крови и показывать войну. Знаешь, как это раздражало до зубовного скрежета…