Текст книги "Предзимье. Осень+зима (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Глава десятая, последняя

Вслед за гулом взрыва болью понеслись через Таю, через людей, через лес и дома волны магоэнергии. Там, у магкластера, кто-то сцепился в бою не на жизнь, а на смерть. Грохотало так, что уши закладывало.

Тая, игнорируя поднявшуюся панику, бросилась в ближайшую аптеку. Она купила шприц вместо скальпеля – все же боли она боялась, да и не понимала, когда в книгах описывали широкие жесты главных героев, щедрой рукой перерезавших себе ладонь, чтобы пустить кровь. Там же сухожилия, там же мышцы и нервы! Лишить себя подвижности или чувствительности в пальцах – да надо ли оно?! Не говоря уже о том, что такие раны мерзко заживают из-за постоянных движений мелких мышц.

Уже вылетев из аптеки, Тая вспомнила про стерильные салфетки. Чума на них! Пока она тут страдает по всяким микробам, пестуя мизофобию, там Илья погибает! И Гордей, и Кот, и случайные люди. И вообще, вена – помойка, так говорили на сестринском деле. Вот подкожно ставить инъекции их препод откровенно боялся – там плохое кровоснабжение, там получить гнойник раз плюнуть. О чем она вообще думает…

Надо вернуть себе власть над землей. Дед или Белкин, с кем бы не схлестнулся Илья, могут забирать себе жизненные силы земли, когда как Илья так не умеет. Она не позволит им красть не принадлежащее им! Луговушка – она, а никак не дед или Белкин.

Она промчалась через проспект Науки под вой клаксонов и крики прохожих – плевать! До пустыря бежать было далеко, и Тая решилась – тут кругом лес, весь город окружен им. Не полям тягаться с вековой тайгой.

Она стащила с себя куртку, бросая её на землю, закатала рукав свитера и без жгута вколола иглу в вену, благо, что они у нее всегда были хорошие. Другие медсестры в ППП на ней тренировались.

Кровь струйкой полилась на рыжие сосновые иглы, стремительно впитываясь в землю.

– Тебе отдаю. Тебя прошу. Я твоя хозяйка. Не дай никому иному забирать силы земные. Не позволь тянуть из полей жизнь, не дай тут появиться мертвой земле. – немного архаично звучало, но лесу так понятнее. Ну или Тая заблуждается, не в силах придумать что-то более адекватное.

Кровь катилась и катилась из вены, пока не закружилась голова, пока не дрогнули ноги, пока седая тайга вокруг Змеегорска не ответила Тае, мощной волной силы оттекая прочь от холма, где продолжался бой. Теперь Илье будет проще, теперь у него появился шанс. Тая вытащила иглу из вены и, пошатываясь, пошла обратно к дороге. Ей надо в магкластер, только подвезут ли её? Таксисты даже днем туда неохотно ездят, а уж сейчас, когда земля трясется от боя, и ухает в воздухе волна за волной магоэнергия, идиотов ехать туда точно нет. Скорость ударов поражала – совершенно нечеловеческая, а еще говорят, что змеи медленные и неторопливые по осени.

Завывали сирены экстренных служб – мимо по дороге неслись на холм машины жандармерии. Только подвезут ли они Таю? Она нагло вышла на дорогу перед одной. Та затормозила – не стала объезжать по встречке. Выскочивший жандарм почти даже не ругался:

– … да трам же тарарам… Госпожа Подо́синова? Правильно?

Надо же… Илья научил своих жандармов правильно произносить её фамилию. Глупое тепло трепыхнулось в сердце Таи – ему была важна даже такая мелочь, как правильное произношение её фамилии… Педант.

– Да!

Если честно, Тая не помнила этого жандарма и плевать, откуда он её знает.

– Садитесь! – жандарм распахнул для нее заднюю дверцу. – Я вас помню по разбору завалов после взрыва маглева. И впредь воздержитесь от бросаний под машины – в следующий раз может не повезти.

Тая лишь кивнула. Она села в пропахший бензином и куревом салон, только сейчас понимая, что забыла про свою куртку. Та так и осталась лежать в лесу. Плевать. Снегурочки не мерзнут. Сейчас она подумает и решит, как же опознать Илью в двух почти одинаковых змеях. Или даже трех… Если Белкин в деле.

Машина, хорошо экранированная от волн магоэнергии, так что сердце перестало заходиться от боли, резко рванула дальше штурмовать холм. Город вымирал – горожане были хорошо выучены Зимовским: они послушно прятались в многочисленных магобомбоубежищах. Точно, Илья в войну тут не скучал, ему тоже было «весело», как и Тае, Гордею или Коту. Хотя нет, у Кота бывали отпуска в столице, когда никого не надо было вдохновлять… За окном проносились автобусные остановки и цеха промзоны. Не о том Тая думает – ей надо понять, как опознать Илью. Она обязана ему помочь!

Общая нить жизни – она как пуповина связывает её и Илью. Только куда как больше вероятность, что так Тая найдет деда. У него Таина нить куда как длиннее.

Она не поймет, кто из них Илья. Тая еле сдержала рвущиеся из неё ругательства – она поняла свою ошибку с нитями жизни. Её не тянуло домой, её не тянуло к деду… Значит, он её нить использовал совсем недавно, чтобы превратить Глашу и еще какую-то неизвестную девушку в живые бомбы. Тогда, тринадцать лет назад, он как кость собаке бросил Зимовским небольшой кусочек Таиной жизни, а потом годами копил силы на мамином веретене.

Тая не сможет вмешаться на стороне Ильи, пока достоверно не опознает его. Но как его опознать?! А если заморозить обоих, давая шанс гвардейцам вмешаться? Замедлить полозов… Тая принялась снижать температуру воздуха, чтобы маги-гвардейцы могли спеленать полозов. Только бы не убили в порыве энтузиазма… Обоих.

До чего же страшно. Как было просто раньше, когда она никого близко не подпускала, а теперь она с ума сходила из-за Ильи.

Жандармы чуть косились на возникающий в салоне иней, но молчали.

За окном резко потемнело и из туч посыпался мелкий, колкий, как Таино настроение, снег.

Машина лихо затормозила у разрушенной лаборатории – кажется, именно её должна была открывать императрица на днях. Утешало одно – там случайных людей быть не могло.

Тая выскочила из экранированного салона, чуть тут же не задыхаясь из-за обрушившихся волн магоэнергии. Вокруг полыхало синим так, что смотреть было больно. Воняло озоном, страхом и кровью.

Жандармы и полиция занимались эвакуацией, оттирая в сторону зевак – и такие отбитые на голову встречались. Сновали в толпе медики и санитары, занимаясь пострадавшими. Знакомый хаос, но вроде управляемый. Только как бы еще пробиться через этот хаос к Илье…

Жандармы, с которыми Тая ехала в машине, переглянулись.

– Госпожа Подосинова… – для верности жандарм еще и за руку её дернул.

– Что? – отвлеклась Тая от еле заметных вдалеке двух окровавленных, когда-то золотых змеев.

– Вам куда надо? – спросил тот, кто помог ей сесть в машину.

Она лишь мотнула головой в сторону звуков битвы. Тая подумала и вспомнила, что луговушка, добавляя себе очарования – если может очаровывать бледная, напуганная до радужных кругов перед глазами, влюбленная в безумного камикадзе барышня.

– Уверены? – уточнил второй, невысокий крепыш-водила.

– Надо, так надо, – пробормотал первый и, уверенно распихивая толпу, направился к кольцу гвардейцев, громко покрикивая: – р-р-разойдись!

Отказывающихся уступать дорогу ждал удар ножнами с шашкой – жандармы издавна пользовались ими как дубинками. Тая вздохнула – иногда быть робкой, привлекательной луговушкой удобно – даже жандармы клюют. Прав Виноградов, что нечисть любит пользоваться своими преимуществами. Но только ради Ильи!

Кольцо гвардейцев вокруг места битвы было основательно прорежено – Тая видела, как падал то один, то другой от истощения или даже выгорания. Магмоды, заметные своей гражданской одеждой, вклинивались в кольцо, тут же занимая опустевшее место.

Змеи, раскидав в стороны остатки стен лаборатории, выбрались на дорогу, сейчас нещадно уничтожая её. Шрапнелью мчались в стороны камни и ошметки асфальта, вздымалась пыль, крутились вихри магоэнергии, летели струи крови и куски чешуи. А вроде змеи не умеют выдирать у противников плоть, только кусать… Вот и верь потом серпентологам…

Жуткие, окровавленные, с белеющими под вырванной плотью костями полозы то сходились, впиваясь клыками друг другу в тела, то разлетались в стороны, огрызаясь магимпульсами, то снова свивались в единый клубок, потому что только так они могли защититься от ударов, несущихся от гвардейцев – те били обоих, не выбирая, кто свой, кто чужой.

И биение своей жизненной нити Тая чувствовала от обоих. Слабо, но от обоих. Чума на гениального деда!

– Охренеть! Прочь, девка! – гневно рявкнул на Таю гвардеец, не позволяя ей вклиниться в защитный круг.

– Сам девка! – рявкнул возникший возле плеча Владимир. Он с надеждой посмотрел на Таю: – Таисия Саввовна… Что-то можно сделать?

Рядом словно по команде возник Орлов и незнакомый магмод с искалеченным лицом – видимо тот самый Динамит

– Если надо – мы прикроем, – сказал Орлов. – Только скажите, что делать.

Если бы Тая знала…

Падал снег.

Он кружился и таял на земле.

Он задерживался на миг, на удар сердца на золотой когда-то чешуе, замедляя змеиные движения.

Еще чуть-чуть, и будет поздно для обоих полозов.

Огрызались магоэнергией гвардейцы – им было плевать, что один из полозов свой.

Какой-то идиот решил, что важнее устранить опасность, а бог там сам разберется.

Тая достала из кармана джинсов походник, надеясь, что техника не взбрендит в хаосе магоэнергии.

– Гордей…

– Слушаю, – звучало сипло, но вполне живо. Он где-то тут. Он может вмешаться.

– Гордей, прикажи гвардии не вмешиваться в бой. Они убьют Илью.

– Таюшка…

– Просто поверь. Скажи им ждать и бить только вслед за мной.

– Таюшка, передай телефон полко…

– Гордей!!!

Он понятливо поправился:

– Любому ближайшему гвардейцу.

Тая ткнула в бок того самого, который обозвал её девкой:

– Вас! Тайный советник Метелица.

Уже через минуту атаки прекратились – гвардия перешла в глухую оборону. Теперь все зависело только от Таи. И Ильи.

Полозы в очередной раз свились в тугой клубок, когда не поймешь, где начинается один и заканчивается другой. У одного голова болталась чуть ли не на обрывках обгорелой плоти, у второго было видно змеиное сердце среди тонких одинаковых ребер.

– Илья! – заорала Тая. Ей сейчас хоть один намек, она бы поняла!

Только обернулись на неё оба змея. Оба на миг замерли, разглядывая её одинаковыми, сияющими золотом глазами. Ясно, дураков там нет.

Тае оставалось только молиться: «Илья, ну дай же знак, хоть какой-то знак…» – и бояться, что пропустит этот самый знак.

Змеи отпрянули друг от друга, давая себе передышку и огрызаясь магоэнергией. Кровь струилась по их телам. Кругом валялась разбросанная чешуя.

– Илья! – Тая все еще надеялась, что Илья поймет её. Ей нужен хоть какой-то намек! Она не раз его просила моргать. Поймет ли он?

Змеи не умеют моргать. Они никогда не закрывают глаза. Если совсем уж придираться, то их глаза и так постоянно закрыты – их веки срослись в процессе эволюции и стали прозрачными. Илья не сможет ей подмигнуть. И клык он себе так и не выбил. И… Превратиться на миг в человека для него смерти подобно – у него такие повреждения, что он тут же лишится сознания, став человеком.

– Илья!

Собираясь силами для очередной атаки, один из полозов на секунду хвостом закрыл глаз. Всего на один удар сердца, но этого Тае хватило. Она со всей силы ударила льдом в другого полоза. Слаженный залп гвардейцев заискрился магоэнергией по ледяному полозу, заставляя его падать на землю. Он вздрогнул, забился в судорогах, извиваясь крупными кольцами, и Илья снова рванул к нему, клыками вцепляясь сразу за головой в попытке её окончательно оторвать.

Змеи покатились вниз по холму, в придорожную канаву, и снова понять, кто Илья, а кто дед стало невозможно.

– Да твою же мать! – прорычала в небеса Тая. Она вслед за гвардейцами перепрыгнула через остатки дорожного ограждения и уставилась клубок из двух окровавленных, обожженных тел в пыли. Они свились так плотно, что кто из них Илья, сразу и не видно.

Кто из них кто?! Сплошные кольца без начала и конца… Где Илья, который вновь всем бесстыдно показывал свое сердце?!

Тая бесстрашно рухнула на колени у змеиных тел и попыталась разобрать этот чумной клубок. Пока она тут борется с тугими петлями, Илья может уйти вслед за убитым дедом. Не этого хотела Тая. Она ждала золотой осени и прогулки с Ильей.

Кто-то рванул к ней, тоже пытаясь найти в этом клубке Илью.

– Здесь! – крикнул кто-то, найдя все же одну из змеиных голов.

Илья.

Его сердце еще еле билось, замирая от боли, когда кто-то неаккуратно распутывал его кольца, оттаскивая в сторону от мертвого полоза.

Мысли в Таиной голове путались. Она знала одно – ей надо заставить Илью пройти оборот. Спустившиеся в овраг медики только этого и ждали от нее.

– Охренеть… И что с ним делать? – пробормотал кто-то из них.

Тая потянулась за помощью к лесу, и он откликнулся мощным потоком чистой силы в попытке поддержать замирающее сердце Ильи.

– Прошу… Прийди в себя, Илья… Тебе надо пройти оборот… Самому легче станет, ты просто поверь. В Змеегорске нет герпетологов. Да и представь, сколько санитаров понадобится, чтобы тебя донести до операционного стола. И операционных столов таких размеров просто не существует. И от кого, скажи на милость, тебе кровь переливать?

Она гладила его по голове.

– Ну же, давай! Вернись ко мне. Прошу… Вернись. Ты говорил сделать из тебя куртки, так какого черта так попортил шкуру? От тебя сейчас даже таксидермисты откажутся… Илюша…

Она слышала, как то и дело кто-то поперхивался словами, слушая её. Тае было плевать – главное, вытащить Илью из шкуры. Из её остатков.

Силы лились и лились в него, но так же быстро исчезали. Слишком много ран. Слишком много крови потерял. Снова вызвать веретено?

– Илюша…

А почему бы и нет?!

Она уверенным голосом начала – если и это его не проймет, то останется только искать герпетологов:

– Где-то плачет свирель,

Тихо прядется кудель…

Крутится веретено…

Из-под окровавленной шкуры выкатилось белое плечо. Человеческое.

– Не… смей…

Пальцы Ильи вцепились в её руку.

– Не… смей… Я сей… час…

Чешуя медленно, рывками сползала с него, и стоило освободиться одной руке, как какой-то парень в медицинской униформе тут же нацепил на неё манжету манометра. Женщина потеснила его, ища вену и что-то спешно вводя.

– Как же… с тобой… сложно… – признался Илья. – Я же… не мразь…

Тая поцеловала его в еще чешуйчатое лицо с уже человеческими чертами:

– Держись…

– Не… ухо… ди…

Она подвинулась, давая место медикам.

– Это моя фраза, Илья. Это ты не уходи.

Медики так плотно обступили Илью, что ему пришлось сдаться и выпустить Таину руку.

Кто-то помог ей встать.

Кто-то накинул на её плечи китель.

Кто-то сунул в руку обжигающе горячий стаканчик с кофе.

Тая сделала глоток.

Владимир поперхнулся словами:

– Горя…

Стаканчик в Таиных руках заиндевел.

– А… О… – Владимир посмотрел в сыпящие снегом небеса. – Логично. Снегурка же… Таисия Саввовна, вы не переживайте, все будет хорошо. Вы не видели, из чего собирали Илью Андреевича после взрыва военной лаборатории. Вот тогда было страшно.

– С-с-сволочь, – прошипел Илья, которого уже погрузили на носилки и потащили прочь.

Владимир осторожно обнял Таю за плечи:

– Давайте-ка и мы… За ними…

В кармане джинсов запел походник, заставляя Таю оживать и втягивать в себя сразу и щупальца леса, и ледяные петли холода. Её помощь больше была не нужна.

– Слушаю…

Тая приняла звонок, даже не посмотрев на экран. Она думала, что это Гордей, но её накрыл ураган по имени Даша, заставляя оживать.

– Подосиновик! Что у вас творится?!

Тая собралась с силами. И правда, что у них творилось? Просто один человек решил стать вершителем судеб целой страны. Вслух она сказала самое очевидное:

– Дед чуть не убил Илью. И Кота. И Гордея. И много кого еще.

Окровавленное тело полоза, окруженное гвардейцами, лежало неподвижно, не собираясь пока меняться обратно в человека.

Дашу мало когда можно было шокировать и заставить молчать, но Тае в кое-то веки удалось такое. Трубка затихла, а потом Дашиным голосом запричитала:

– Тая… Тай… Грибочек… Ты только не волнуйся. Хорошо? Дело в том, что Семен Васильевич умер больше недели назад. Таюшка, передай трубочку кому-нибудь. Ведь рядом с тобой кто-то есть? Я убью Сумарокова! Ну почему, когда я тебе нужна, я заперта в этой идиотской больнице! Подосиновичек, будь хорошей девочкой, передай телефон кому-нибудь…

Тая не сдержала ненужный, пугающий Дашу смех.

– Дашка… Дед – полоз.

– Тая…

Та заставила себя успокоиться и твердо сказать – Даше лишние стрессовые ситуации не нужны:

– Я не шучу. Это слишком странно для шутки. Тут полгорода видело бой Ильи и деда… Это дед стоял за всем. Это дед отвез меня в лес в ритуале Снегурочки…

Даша охнула – вот любила она Семена Васильевича. Его мерзкий характер замечал только Илья.

– Таюшка, но ты уверена? Семен Васильевич очень хороший человек. Он любил тебя и меня. Он же всегда защищал нас с тобой. Он… Это только в сказках старики отвозят в лес дочек. Он не мог…

– Даша, все гораздо хуже. Магмодов убивал тоже он. И императорскую чету тоже.

Её несло, и несло нехорошо. Только слова рвались сами. Тая понимала, что нужно остановиться – на нее даже Владимир теперь смотрел с опаской.

Ураган по имени Даша стих окончательно:

– Тая… Этого не может быть. Ромка себе места не находит – он ждет, что ему вот-вот предъявят обвинение в убийстве императора. Только же Сумароков там выжил. Я знаю, что это не он убивал, но…

– Ты только не волнуйся, Даша. И Сумарокова успокой. Это делал дед. Сумароков ни при чем.

– Это совершенно… Я не могу поверить. Я… Тая, дурацкая больница! Меня не выписывают, а я нужна тебе… Я приеду, я завтра постараюсь приехать – ты только держись. Ну не может быть все настолько отвратительно в этой жизни, грибочек. Да я отца родного подозревать готова была, ведь мы с Романом умудрились в обоих терактах выжить. Но Семен Васильевич…

– Даша, не волнуйся и не беспокойся. Ты и твой муж ни при чем.

– Ты все же трубочку дай кому-нибудь, пожалуйста. – Это прозвучало так жалобно, что Тая безропотно протянула трубку Владимиру:

– Вас!

Она удобнее перехватила рукой китель у ворота и устало, с трудом переставляя ноги, пошла наверх, на разбитую дорогу. Ей нужно вслед за Ильей. Она должна узнать, что с ним.

Её, естественно, не пустили в оперблок – оставили в коридоре общей хирургии, на ледяной скамье – отопления в больнице почему-то не было. Тая чувствовала себя пустой, как сдувшийся воздушный шарик, и послушной, словно кукла. Все мысли были об Илье и полном своем бессилии перед миром. Наверное, дед себя так же ощущал, когда не мог пробиться со своими исследованиями. Только это не дело – так мстить.

Яркий свет в коридоре слепил. Закрывать глаза нельзя – она может отключиться в любой момент. А она ведь даже не знает, что с Котом!

В руках снова как по волшебству возник стаканчик с кофе.

– Горячий, – опять предупредил Владимир. – Тайный советник Метелица очень за вас волнуется, Таисия Саввовна. Вы как… Можете… – Он протянул ей её же походник – кажется, она забыла его забрать после Дашиного звонка. Так! Это совсем не дело. Она заставила себя проснуться:

– Можете меня к нему проводить?

– Конечно! – ожил Владимир.

Тая встала, чуть пошатываясь от усталости, а ведь до вечера еще далеко:

– Не знаете, что с Котом?

– С кем?

– С императором.

– Жив. Сейчас руководит всей операцией. Но я не уверен, что я смогу к нему пробиться, Таисия Саввовна.

– Пойдемте к Гордею… То есть к Метелице.

Он лежал в другой палате – в подвале, где сновали гвардейцы и сто раз перепроверяли документы, заставляя Владимира снова звонить Гордею, чтобы их с Таей пропустили… Только она знала – вся эта охрана полозу на один зуб. Илья храбрец, который остановил неостановимого полоза, но какой ценой… Тае до сих пор было страшно, что его сердце не выдержит в этот раз испытаний судьбы и остановится.

Владимир, устроив Таю в кресле, с извинениями вышел прочь из палаты, чтобы не мешаться под ногами. Тая молчала, собираясь с силами. Гордей тоже молчал. Лысый, весь в свежих шрамах, в повязках и ортезах на руках, на живого он мало тянул, и это даже несмотря на то, что сидеть в койке ему уже разрешили. Не самовольно же он перевел функциональную кровать в сидячее положение?

– Таюшка, не смотри так, – прошептал он. Голос его был хриплым и непривычным. – Ты ела?

Она лишь кивнула. Смешок вырвался из нее сам.

– Таюшка… Ты в порядке? – Гордей внимательно всматривался в нее, словно это она лежит сейчас под безжалостным светом бестеневых ламп в операционной, а не Илья.

Тая честно сказала:

– Ненавижу ваши мужские игры, Зима. Не. На. Ви. Жу.

Гордей ответил словно невпопад:

– Он выкарабкается. Честное слово, выкарабкается. У него выбора нет. И, Тая, я понимаю, что я не вовремя, но я хочу знать все, что я пропустил. Ты можешь рассказать? Если не можешь, я пойму, но это важно… – Ему не хватало дыхания на длинные фразы, он замирал, делая глубокие вдохи и продолжал.

Тая погладила его по совершенно лысой голове, чувствуя колкие усики еще не снятых швов:

– Ты, главное, дыши. Остальное ерунда!

Он прав – смысла молчать и уходить в себя нет. Надо разбираться, надо расставить все точки над «i». Она уже не раз думала, что все закончилось, но не тут-то было. Даже, пожалуй, с сегодняшней битвой ничего не окончено. Она на секунду закрыла глаза и начала все рассказывать – с момента взрыва маглева.

– Стоп… – прервал её Гордей. – Таюшка, давай-ка с момента моего ухода из больницы.

Тая удивилась:

– Да там ничего особого не было. Заходили знакомые парни… И не смотри так, у меня полно знакомых парней, Гордей. Сослуживцы отца заходили, Владимир… Белкин вроде забегал. Хотя он перед тобой приходил.

– Все же приходил. Ясно.

– И ты ничего не объяснишь?

Он осторожно, оберегая раны, пожал плечами и чуть скривился от боли.

– Таюшка, да я сам пока в догадках.

Она твердо сказала:

– Гордей, не лги. Подосинов мертв. Белкина тоже найдут. Хотя он скорее всего лишь давал укрытие деду. Я сперва думала, что он в деле, но скорее всего нет.

Гордей сдал свои позиции:

– Он как малость виновен в автомобильной аварии Дарьи Сумароковой. Вряд ли он ожидал, что та так пострадает – его задачей было задержать дочь, не давая успеть на перрон и попасть под взрыв. Он не собирался её убивать. Магмода, устроившего аварию, бросившись под колеса автомобиля Сумароковой, уже ищут.

Неожиданно запел походник Гордея, и тот не глядя его отключил. Полностью. Надо же. Гордей задумчиво пробормотал:

– Но и подставы от Подосинова нельзя исключать. Ему было удобно снова подставить Белкина – уже же избежал смерти Сумароков в столице… Ничего нельзя исключать.

– Если бы Белкин был полозом, то он бы не отсиделся в стороне. Он не может не понимать, что за ним придут. Он бы вышел в бой, помогая Подосинову – вдвоем они тут весь город на уши бы поставили и от Ильи, и от вас с Котом, и от гвардейцев места мокрого не осталось бы. Им удалось бы все скрыть.

Гордей крайне серьезно посмотрел на нее:

– Знаешь, что меня беспокоит? С момента твоего приезда и до похорон Белкин носа не показывал из своей лаборатории. Меня это очень смущает. Там закрытая система вентиляции, если ты не знаешь…

Тая вспомнила слова Даши о том, что даже после приезда императрицы Белкин отказывался вылезать из лаборатории.

– Просто человек такой. Увлеченный. Подосинов тоже пропадал в лаборатории – его выползать оттуда заставляло только наличие меня. Так там бы и жил. Дальше рассказывать?

Гордей кивнул:

– Давай.

Тая рассказала про феромоны, заметив, как потемнел Гордей, про Виноградова, про свой сон, про водяничку.

– Что-то еще? – обреченно спросила она, закончив рассказ в полной тишине.

Гордей нахмурился и попросил:

– Подай, пожалуйста, мой походник.

Он включил телефон, проигнорировав посыпавшиеся уведомления о пропущенных звонках и принялся звонить кому-то, требуя прекратить поиски Виноградова в озере.

– Вот так-то… – он снова отключил телефон. – Думаешь, не обманет эта Анастасия Кирилловна?

Тая не хотела гадать – она устала за сегодня и за вчера, переживая за Илью – ей даже думать было больно, но Гордей ждал ответа, и она сказала уклончиво:

– Не должна. Водянички добрые. Если хватит сил у Виноградова на прощение той, в которую он влюбился, да не удержал, то вдвоем выйдут.

– Все было немного не так, Таюшка… Было лето. Жара. Перерыв в боях… Полудница заморочила голову ему и его друзьям. Итог плачевен – три поединка за честь дамы, не сходя с поля. Четыре трупа. Виноградов чудом выжил, чуть не попав на виселицу.

– Кот его вытащил или ты? – Тая буквально силой заставила себя этим поинтересоваться – Гордей же не сводил в нее своих внимательных глаз. Ждет: сдастся она или нет. Ей нельзя сдаваться – в операционной хирурги до сих пор сражаются за жизнь Ильи. Он держится, и она будет держаться. Ей-то легче в разы.

– Я. Я вытащил его и его друга из лап трибунала. Но Виноградов этому был не рад, искренне считая, что виновен в гибели друзей. С тех пор у него легкая неприязнь к нечисти…

Тая вздохнула:

– Он же поймет, что Анастасия Кирилловна не нечисть? Она водяничка. Она живая.

– Будем на это надеяться.

– Мр-р-рак, – выдавила она, вызывая у Гордея улыбку. И вот чего он, а?

Гордей потер подбородок – брили его тут хорошо, медсестры поди в очередь выстраивались, чтобы ухаживать за таким пациентом. И чего он до сих пор холостой? Ведь вьются вокруг него не меньше, чем вокруг Кота.

– Знаешь, что меня смущает, Таюшка? – он сам и ответил, не дожидаясь отклика от Таи. – Феромоны. Меня смущают феромоны. Я уже разок ошибся в деле – с Зимовскими-Подгорными, чуть не туда зашел в расследовании, чуть не уехал на Урал, когда надо было копать тут. Сейчас действую осторожнее.

– Может, Подосинов какие-то блокираторы себе колол. – Тая пожала плечами, добавляя: – Нельзя не учитывать его возраст. Он у Подосинова совсем нефертильный. И не смотри так, я верю, что ты в восемьдесят пять будешь еще ого-го и продолжишь носиться за девушками. Потому что так никого не решишься запустить в свое сердце…

– Тая, ну поклеп же. А как же ты?

Тая не нашла в себе сил продолжать пикировку:

– Гордей, давай вернемся к делу. Дед меня первую неделю старательно избегал – он постоянно уходил куда-то с Глашей, а когда был не с Глашей, то запирался в кабинете и злился на меня по надуманным предлогам. Так что нефертильный возраст, плюс дополнительная изоляция. Вот и весь секрет неработающих феромонов.

Гордей даже в азарте забыл о ранах и подался к Тае:

– Но феромоны влияли, в том-то и дело – Виноградова убили только из-за них. Причин нападать на него не было. Только феромоны. Что же изменилось, как ты думаешь?

Тая честно сказала:

– Даже думать боюсь. Я уже голову сломала, если честно. По мне, нападение на Виноградова всего лишь очередная попытка поглубже утопить Илью. Только и всего.

– Может быть… – По виду Гордея было видно, что ответ его не устроил. – Он зачем-то добавил: – Белкину шестьдесят, и с его фертильностью все в порядке. У него любовница в городе есть – я наводил справки.

– Гордей, мне-то зачем это знать? Я как бы с Дашей дружу.

Он тут же подхватил Таины слова, уходя куда-то в свои мысли:

– А Даша у нас Сумарокова. А Сумароков…

– …единственный выживший во взрыве, я помню. Дед всегда был благосклонен к Даше, он с её рук яд бы съел. Наверное, не хотел расстраивать её и её отца – все же соратник. Или тот вытребовал жизнь Сумарокова в обмен на молчание.

Гордей «ласково» посмотрел на Таю, словно она дитя неразумное:

– А Сумароков, Таюшка, нашему Коту поперек горла, хуже чем Зимовский. Причем в случае с Ильей это невзаимно, а с Сумароковым – очень даже взаимно.

– Хочешь сказать, что Подосинов поэтому пошел убивать Кота, а не потому, что тот последний носитель императорской крови? Чушь же!

Гордей сдался боли и слабости, откинувшись обратно на кровать:

– И хочу я, Таюшка, сказать, что меня феромоны, Виноградов и нетипичный способ убийства Кота тревожат. Нетипичный в том плане, что никогда до этого полоз не показывался сам, а к Коту взял и пришел. Тревожит. И отследить, не спрыснули ли Кота тогда феромонами, не удастся уже – столько времени прошло. Уже после взрыва маглева стало ясно, что Кот выживет. Заложить в кого-то из мимо пробегающих медиков приказ о феромонах легко…

Тая еле сдержалась – Гордей в своей паранойе перещеголял даже Илью.

Гордей все же сдался:

– Тая… Не смотри так. Ничего с этим не могу поделать. Понимаю, что мелочь, но зудит…

Она посоветовала:

– Тогда просто возьми и почеши. Только чтобы медсестра не видела.

Гордей опешил:

– Вот в кого ты такая, Таюшка?

– Ты оказал на меня свое тлетворное влияние. Кто нас три-Перами звал, а? Могу еще чего вспомнить. Ладно… Не понимаю я твоей гиперфиксации на феромонах. Давай лучше о другом. Я так понимаю, что кто устроил взрыв маглева я не узнаю?

– Эту тайну я могу тебе сказать, – смилостивился Гордей, послушно меняя тему. – Ольга Прокофьева. Её не было на перроне, хотя она должна была там быть. Она оказалась в маглеве среди фрейлин, а потом сразу же произошел взрыв. Я утром наводил справки – все долги Прокофьевой выплачены.

Тая побелела, вспомнив визит Ольги в больницу. Как раз перед взрывом. Тая тогда еще не понимала, зачем та пришла. Ольга тогда явно что-то недоговаривала, только Тая не поняла… Да она бы и не смогла понять, что та находится под змеиным гипнозом, как не поняла этого с Глашей.

– Чума… Гордей, я тогда её не поняла… Она приходила… Она приходила ко мне тогда перед взрывом. Она словно что-то хотела сказать и…

– …и не могла. Ты не виновата. – Он распахнул объятья: – Таюшка…

Она подалась к нему, осторожно приобнимая – она помнила про его незажившие ожоги и переломы.

– Зима… Я…

Он утешающе сказал:

– Ты ни в чем не виновата. Ты ничего не могла сделать. Кто все прошляпил, так это я и Зимовский. И ты умница, Таюшка. Я заметил, что ты начала жить. Живи и дальше. Хорошо?

– Хорошо…

Он легко поцеловал её в щеку:

– Умница! Отпусти ненужную вину – ты перед Ольгой не виновата.

Она чуть отстранилась. Гордей заглянул ей в глаза:

– Что тебя еще беспокоит?

Тая напомнила:

– Кроме твоих феромонов, нетипичного способа и Виноградова?

Он поправил её:

– Это беспокоит меня.

– Я пытаюсь понять, как меня поймали для ритуала Снегурочки. Я думала, что на меня напала мать Ильи… Андреевича.

Гордей с укоризной посмотрел на нее:

– Тая… Тогда было минус двадцать и надвигались еще морозы. Ну какая змея…

– Я тогда думала, что полозы – горячие парни, – пробурчала она, выпрямляясь. Гордей не выдержал и поймал её руку, удерживая её пальцы в своей ладони.

– Тебя поймали с помощью дара луговушки. Лес предал, о чем потом сильно пожалел и пытался исправить.

– Я заметила его попытки… Еще я не понимаю, когда и как я наслала проклятье на Илью…

– Андреевича, – с улыбкой подсказал Гордей.