Текст книги "Мисс Никто (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

Глава 33. Буря и её последствия

Ник махом пронеслась через продолжавшую сходить с ума от хаоса зону, останавливаясь у поста на той стороне зоны – здесь стража не было, пост автоматически управлялся со стороны деревни. Сейчас проезд был затянут Границей – её уберет, открывая проезд, код со спецпропуска. Видимо, в Двадцать первом округе сложновато со стражами – что в Сорок первом, что в Третьем округах автоматические посты стояли только в недоступных для людей местах. И даааа, стражи – нелюди. Никогда не знаешь, где потребуется войти в зону. Можно, конечно, при экстренной необходимости делать незапланированный вход, но это всегда чревато возможностью полностью обвалить Границу.

Небеса продолжали грохотать, деревья скручивал хаос, сгустки плазмы легко прошивали Границу, взрываясь уже за ней. По-хорошему, тут не усиливать Границу надо, тут её переносить надо – небезопасно же! Ник задумалась – надо сообщить о происходящем в Лигу округов, пусть решают там, раз местные власти на такое не способны. Пост манил к себе голубыми небесами и белыми облаками, но Ник все же ловец. Это не только глупые устаревшие законы. Это ответственность перед людьми. Если сюда прилетают такие отголоски штормов, то что творится в зоне триста два? Что происходит в бывшем Двадцатом округе, оказавшемся слишком неприступным во время войны, что его оказалось проще стереть с лица земли? Ник смутно помнила с уроков Карлоса, что там жила народность до сих пор придерживающаяся принципов кровной мести, там жили люди, стоявшие до последнего бойца…

– В конце концов, что я теряю? Дом даже из зоны в любой момент вернет меня в Либорайо. Проедусь чуть-чуть вдоль Границы, посмотрю издалека на Двадцатый округ…

Дом молчал. Он всегда молчал, но мотор бы не завелся, если он был категорически против.

– До следующего поста между зонами триста один и триста два, – уговорила себя Ник и медленно тронулась с места, выезжая на простую грунтовку, тянущуюся вдоль Границы – её проложили стражи для ежемесячных инспекций её состояния.

Стучали серые капли хаоса по стеклу, растекались грязными кляксами, слетали прочь от стеклоочистителей. Шуршали шины, под ними что-то взрывалось и грохотало. Цвет небес медленно менялся с бордового на противно-лиловый – признак продолжительного шторма. Вдалеке вспыхивали алые молнии магии, разлетались в стороны – и вверх, в небеса, и в истерзанную землю. Куски земли – целые острова с повисшими корнями деревьев – отрывались от земли и летели прочь, сталкивались, рассыпались, сплетались воедино, падали обратно на землю… Буйство магического шторма поражало – хотелось выйти прочь и почувствовать его на себе. Нет уж – уже прочувствовала, когда спасала мальчишку… Только ж половинке души, извращенно-фейской не прикажешь. Прав в чем-то Мигель, ей надо прятать то, что есть в ней от фейри. Чужое это и ненужное.

За окном взвыл голодно ветер, сильнее сталкивая летящие острова и, словно пастух, гоня их куда-то на восток. Ник сглотнула – снова что-то засвербело в спине, призывая к полету. Что-то тянуло вверх, вслед за островами, вслед за молниями, вслед за ветром. Ник спешно закрыла окно – не хватало только улететь неизвестно куда и неизвестно зачем. Причем генетическая карта и здравый смысл были против драконов и прочих летающих.

Она ехала и ехала, а зона все не кончалась. Ник даже остановилась и включила интер, чтобы посмотреть карту – кажется, местные километры знатно пошутили над ней, она уже давно должна была упереться в Границу между зонами.

Интер не включался. Шипел серым сенсорный экран, мигал значок сигнала – кажется, не надо было экономить на интере. Эта модель буйства шторма не оценила.

На второй день путешествия Ник поняла, что Границы между зонами не было – рухнула, наверное, под натиском шторма. Оставалось надеяться, что пост между зонами был автоматический и страж не попал в сердце шторма… Самой Ник оставалось ехать дальше и дальше, пока не наткнется на пост между округами. Он должен быть, просто обязан существовать.

На третий день шторма, когда Ник отважилась высунуться из дома для зарядки амулетов, разряженных еще Эваном, одна из молний взорвалась слишком близко – ослепляя и оглушая Ник. Кажется, она даже сознание на миг потеряла, потому что потом… Она открыла глаза и с удивлением вместо своего ладного, старательно отремонтированного, красивого, шестиосного автодома увидела старую двухосную развалюху, которую когда-то купила на подъемные из школы ловцов в качестве своего первого дома.

– Как там Арано говорит? – Ник подняла глаза вверх, в пламенеющие в буквальном смысле небеса и заорала: – да твою же маааааать!!!

Фейри-блок сжатого пространства полетел от одного прорвавшегося через защиту спрайта. Или капли хаоса. Или искры. Гадать можно было бесконечно и глупо. Ясно было только одно – тащиться до поста, а потом и до ближайшей мастерской придется своим ходом.

Из зоны триста два Ник вырвалась только через две недели, проклиная собственную самоуверенность.

Лорд спешил вниз, в самое сердце Холма. Он спешил к другу, который его не ждал. Весть того стоила. Хорошая весть.

Он с кривой ухмылкой бросил прямо поверх так и не тронутой фотографии девушки, новый снимок.

– Смотри!

Старик не пошевелился. Ему это было неинтересно.

– Не хочешь – не смотри. Сам скажу. Твою Семечку нашли. Она никогда не взойдет. Ни-ког-да. Это я тебе обещаю.

Старик молчал. Ни один мускул не дрогнул у него на лице.

– Друг… Знаешь, что это значит? – он продолжил сам после продолжительной паузы: – Это значит, что причин для твоего наказания больше нет. Скоро Короткая ночь, и ты получишь прощение Королевы. Ты оступился, получил наказание и заслужил прощение. И еще… Мстить тебе некому – я сам покарал того, кто уничтожил твою Семечку. Никому не позволено поднимать руку на леди. Даже если это приказал лорд. Забавно, да?.. Скажи хоть что-нибудь.

Старик продолжал молчать.

Лорд усмехнулся:

– А ты когда-то говорил, что я не умею дружить. Я твой единственный друг. Единственный, кто не отвернулся от тебя. Единственный, кто добился для тебя свободы, друг. Из Холма наказаний живыми не выходят. А ты выйдешь, потому что мне дорога твоя жизнь и твоя дружба. Лорды умеют дружить – я это доказал.

Старик поднял на него глаза:

– Это не дружба…

Лорд скривился:

– Как хочешь. Ты совершил ошибку – я нашел её и покарал, как она того заслужила. А тебя ждет свобода – я добьюсь её для тебя уже этим летом. И не бойся – я тщательно зачистил все, что связано с Семечкой – никто не знает о ней, больше никогда тебя не заденут с недостойной лорда связью.

– Это не связь… Это была любовь…

– Любовь? Любовь с отвратительным полиморфом, который не помнит даже кем был изначально?

– Любовь с самой прекрасной женщиной на свете.

Лорд подался вперед, наклоняясь к лицу старика:

– Напоминаю. Эта женщина продала твоего ребенка в биолабораторию, и хвала крови Холмов я тогда успел вовремя. Я уничтожил лабораторию до того, как она заработала. Ты говоришь, что я не понимаю слово «дружба». Мой друг, ты не понимаешь слово «любовь». Уж поверь.

Ник, вытянув ноги, сидела в кафе на центральной площади столицы Двадцать первого округа и пыталась наслаждаться жизнью. Поводов для наслаждения у неё было много – она спустя две недели дрянных дорог добралась-таки до Фратерниса, она выполнила свое обещание – посылала Лину открытки с каждой встречающейся почты в качестве извинений за вынужденную двухнедельную тишину и у неё оставалась всего неделя пути между Фратернисом и Либорайо. Чинить её сломанный фейри-блок, её дышащую на ладан плиту и барахлящий холодильник вместе с молчащим интером отказались даже в столичных мастерских. Вот так вот. Один мастер честно сказал:

– Да отправьте это обратно в фейри-мастерские! Никто вам не починит фейри-технику. Знаете, какие нам рекомендации присылают по ремонту? «Проверьте кнопку 'Вкл-выкл», чтобы она была в положении «Вкл.», проверьте шнур питания, чтобы он был подключен в рабочую розетку. Если данные методы ремонта не помогли – отсылайте в фейри-мастерскую.«. Вот так-то, синьорина! Когда-то мы летали на самолетах… Когда-то столицы были связаны друг с другом железнодорожным сообщением… От Фратерниса до Либорайо было всего два дня пути на экспрессе. А еще были огромные океанические лайнеры… Сейчас этого ничего нет. И все почему? Потому что фейри поперек горла было наше железо, опутавшее земли и сдерживающее их. Зато сейчас есть Границы, разобщенное человечество, как мантру произносящее слова 'Лишь бы не новая война!», и полностью неподвластная нам фейри-техника. Захоти фейри поставить нас на колени – уже завтра умрут интеры, экспресс-доставки, автомобили, ультры, телевизоры и компьютеры. И что-то мне подсказывает, что в этот раз люди не полезут в бой, а поползут в Холмы за привычными благами… Вот так-то, синьорина… И не смотрите так, я из бывшего Двадцатого, все никак не могу привыкнуть к местным правилам…

Ник пришлось смириться, что добираться придется привычно колесами по дороге. Зато всего неделя осталась между ней и Либорайо! Только радоваться не получалось.

Несмотря на весенний вечер, обычно чудесный в любом уголке мира – ведь сложно испортить весну, несмотря на горячий кофе и круассан, несмотря на бурлящую площадь, радоваться было трудно. Если внимательнее присмотреться к Двадцать первому округу, то он казался пыльным, грязным, неухоженным, на него как саван погребальный надели. Чахлая трава на газонах, больные деревья, ветер с примесью увядания, несмеющиеся дети, обгрызенные тени – в свои худшие дни Эван и то оптимистичнее выглядел. Хотя у Эвана была фора – кофе, блинчики и совершенно потрясающий голый торс. Словно на весь Двадцать первый округ в отместку за Джонса натравили душеедку. Или прокляли. Только Ник не знала – бывают ли такие большие душеедки или огромные проклятья. Фейри, кстати, так рвущиеся к власти в округе во время войны, сейчас тут отсутствовали. Полностью.

Ник вздохнула – прав был Брендон, когда говорил, что в Либорайо еще все хорошо. Да Либорайо – рай, как ни глуп был каламбур. Здесь же, даже в столице, до сих пор вздымались вверх развалины – их так и не смогли разобрать. Сама же столица, точнее то, что от неё осталось, была по размерам ничуть не больше Алисо – несколько аллей, пара парков и вершина цивилизации – один на всю столицу развлекательный центр. Ник как раз сейчас на него смотрела – там должна быть почта. Сходить, что ли, отправить очередную открытку Лину, предупреждая, что вернется через неделю? Вернется и порадует, что он бешенный и заразный. М-да. Тут и думалось только о плохом. Мысли крутились и крутились только об одном – Лин заразен, его надо уничто… Уж лучше она себя уничтожит, чем Лина, вот точно. О ней, хотя бы, никто жалеть не будет. Ну, сгинула и сгинула, ловец же, им не всегда везет.

Глава 34. Я не фейри

Ник залпом допила кофе, сейчас отчаянно горький и невкусный, собралась с силами и направилась в сторону развлекательного центра. Жаль, не учла время – кажется, там закончился сеанс кино, и сейчас из дверей центра хлынула волна женщин и детей, сметающая все на своем пути.

Ник встала в стороне от двери, и потому заметила, как вырвался из узкого проема рыжий мальчишка, как он заметался по широким ступеням крыльца, кого-то ища и не находя, как попытался прорваться обратно, исчезая в толпе, как над людьми понесся испуганный женский крик:

– Марковка! Марковка! Не убегай! Подожди меня!!!

Ник рванула через толпу, хватая рыжего мальчишку за руку и замирая, несмотря на толкающуюся и ругающуюся толпу, – на неё смотрел совсем маленький Осень. Рыжий, веснушчатый, с огромными ресницами и ярко-голубыми глазами, еще доверчиво смотрящими на мир, знакомый аромат её… Ой, уже не её Осени – его ни с чем не перепутать.

– Это ты Марковка? Пойдем в сторону, чтобы не затоптали…

Мальчик качнул головой:

– Мне нельзя уходить с чужими…

Ник важно кивнула:

– Нельзя – это точно. И ты не уходи – только отойди чуть-чуть в сторону.

Мальчишка нахмурился и внезапно рванул обратно в заметно поредевшую толпу. Он прорвался в холл центра и бросился к женщине лет тридцати пяти, а то и старше, одетой в джинсы, легкую блузку и светлый пыльник. Только от пыли он не защищал… Ник спешно пошла за мальчишкой – знала, что упускать его нельзя ни за что. Брендон заслужил знать о сыне.

Женщина заступила Ник дорогу, боком прикрывая обхватившего её руками за талию Марковку:

– Простите, вам что-то нужно от моего сына? Я позову стражу.

Ник старательно улыбнулась ей, хоть хотелось плакать – тень от женщины была совсем изъедена непонятной магией, и сердце еле-еле билось в груди, хоть трещины и душеедки не было. Женщина, как все в Двадцать первом округе, была щедро посыпана пылью и пахла тленом. Ей осталось совсем немного – она сильно постарела, а ведь красивая была когда-то – каштановые волосы, правильное лицо, бледная кожа, сейчас вся в щедрых преждевременных морщинах, ясные голубые глаза – жаль, погрузиться в них и прочитать, что же с ней случилось, у Ник не вышло.

– Не надо звать стражу, пожалуйста. Я лишь хочу поговорить.

Женщина сухо сказала:

– Мне не о чем говорить с вами.

Ник взглядом показала на Марка:

– Я бы хотела…

Женщина спешно достала пару монеток из кармана пыльника и дала сыну:

– Сходи, сыграй на автоматах, пока мы тут с мадму…

– Меня зовут Ник Доу.

–…азель поговорим, – проигнорировала её слова женщина. Она чуть поправила полу пыльника специально показывая Ник кобуру на поясе джинсов. – Намек понят? Там железные пули. У вас пара минут.

Ник понравилась прямота женщины и её способность защитить себя и сына. Жаль, с магией она была не в состоянии справиться.

– Я хорошая знакомая Брендона Джонса. Я знаю Осень.

Женщина бесстрастно сказала:

– С чем вас и поздравляю. Знать один из сезонов года следует обязательно. Но как это касается меня?

– Мне кажется, что ваш сын отчаянно похож….

– Всем всегда что-то кажется. Мой сын – только мой. И похож он на меня. А вы, если хотите продолжить беседу, сперва скажите: «Я не фейри!».

Ник кивнула:

– Справедливое требование – Брендон долгие годы был в их плену.

– Мне все равно у кого был в плену ваш знакомый. Я не понимаю, причем тут я и мой сын. И вы так и не сказали, что вы не фейри.

– Я не… – и тут впервые в жизни язык Ник прирос к нёбу, не сдвигаясь. Она всегда так легко врала. Ей всегда сходила с рук любая ложь, и почему же именно сейчас язык ей не повиновался? И, главное, как не вовремя! Или она никогда не говорила, что не фейри? – Я… Ловец, а ловцы не бывают фейри. – попыталась выкрутиться она.

Женщина закачала головой:

– Не пойдет. Хотя должна признать – попытка интересная.

Ник спешно достала из-под худи свой знак ловца:

– Видите? Он настоящий. Я ловец, ловцы не бывают фейри.

Женщина растянула сухие губы в улыбке:

– Я человек. И не могу проверить ваш знак – для меня он нейтрален, настолько я знаю.

– Такие знаки не подделывают.

Женщина махнула рукой:

– Оставьте! Что только сейчас не подделывают! И говорю вам последний раз – нам нечего обсуждать. Особенно Брендона Джонса.

Ник в отчаянии выдавила:

– Он имеет право знать, что у него растет сын.

– Сын? Забавные вы… Который год кругами ходите, спрашиваете о Брендоне Джонсе… Так я и не отрицаю – я была в его отряде. Простой медтехник. Не более того. Больше мне нечего сказать о нем. Абсолютно нечего. И не смотрите так – я попала под амнистию фейри, когда Генерал сдался.

Ник улыбнулась:

– Он терпеть не может это прозвище. Он Осень – это его настоящий позывной.

– И опять – зачем вы мне это сообщаете? Я медтехник, я не участвовала в боях, я не знаю ни одного позывного – они меня не касались. И я даже знаю ваш следующий шаг – сейчас вы начнете мне рассказывать о родинках и шрамах, которые якобы я должна знать и которые по секрету вам сообщил сам Джонс. Вы будете сыпать какими-то странными якобы общими для нас с ним воспоминаниями… Общими фактами… Факт один – Марк только мой сын. Я никогда не состояла в отношениях с Джонсом. И отца Марка я не знаю – война была. Нашла бы – лично прибила бы. Понятно?

Ник не удержалась, взъерошила свои волосы, как делает Лин:

– То есть… Мне вас не убедить?

– В том, что вы знаете отца моего ребенка? Нет. Я сама его не знаю – откуда бы вам это знать? Марковка только мой. На этом давайте прощаться. Хотя с ловцом задумка была зачетная – мне даже понравилось.

– Простите… Э… Я не знаю вашего имени…

Женщина рассмеялась:

– Готовиться надо лучше к заданию.

– У вас есть интер?

– Я похожа на человека, который пользуется технологиями врага?

Ник выдохнула и призналась:

– Я поняла, почему Осень выбрал именно вас… Вы умница…

– Спасибо…

– Дайте мне хоть капельку доверия…

– Условие тоже – скажите: я не фейри.

– Пройдемте на почту, прошу… Там же есть интер-связь? Я сама её оплачу.

– И кому же мы будем звонить?

– Мистеру Мигелю Пересу, лучшему другу Брендона. Его же клан гарант вашей свободы? Вот ему и позвоните, спросите о Брендоне. Быть может, его самого позовут к интеру… Прошуууу…

Женщина подернула вверх рукав пыльника, посмотрела на старые военные часы – двойник тех, что носил Брендон, и с неискренним сожалением в голосе сказала:

– Простите, но почта уже закрылась.

Ник пальцем указала на запястье женщины:

– У Брендона такие же часы. Он ими очень дорожит.

– Рада за его! Честное слово – рада. И передайте своему начальству – хватит уже. Любому ясно, что в плену, под пытками чего только не придумаешь и не расскажешь… Мой ребенок – только мой. И я нахожусь под защитой клана Переса – тронуть вы меня не можете.

К ним, держа смущенного Марковку за руку, подошел молодой мужчина в форме стража:

– Проблемы, мадам?

– Мадмуазель, – поправила его женщина. – И, извините, если мой сын доставил проблемы на игровой площадке. Я должна какой-то штраф?

– Нет, мадмуазель, просто он стоял в одиночестве, я и подошел к нему. Все точно хорошо? – взгляд молодого оборотня задержался на знаке ловца, а потом и на лице Ник.

Женщина, беря Марка за руку и заставляя Ник скрипеть зубами от бессилия, сказала:

– Все хорошо. И извините, нам пора… Приятно было познакомиться, ловец. Адьё.

Она пошла прочь. Ник выругалась про себя – она понимала, почему Брендон выбрал её, как бы эту женщину не звали. И её надо было срочно спасать – долго она не протянет. Как и Марковка. Как и весь Двадцать первый округ…

Страж напомнил о себе:

– Мадам? Все хорошо?

Ник тоже поправила его:

– Мадмуазель, и все просто отвратительно плохо… – она прикусила губу, потом вспомнила, что Лину это не нравится. – Что значит «адьё»?

Страж дежурно улыбнулся, становясь похож на енота:

– Первый раз у нас в округе?.. Это значит «прощайте». Пусть фейрияз победил, пусть все округа перешли на него, но местные еще пытаются помнить свой родной язык. Так… – он как-то странно всматривался в её лицо, заставляя Ник нервничать, – я могу вам чем-то помочь?

Она заставила себя улыбнуться:

– Спасибо, но я в помощи не нуждаюсь… До свидания… – она пошла прочь из центра. Оркский, так не вовремя сломавшийся дом! Оркский интер, отказывающийся работать! Оркский фейри в её предках!!! И вообще рогатые фейри!!! Проще нежить упокоить, чем добиться доверия у защищающей своего ребенка матери.

Ник в сумерках вернулась в автодом, припаркованный на окраине – за ним уже уходили в небеса не разобранные остовы домов. Она закрыла дверь, прислонилась спиной к стене и взмолилась:

– Домик, прошу… Ну оживи как-нибудь… Пожалуйста… Мне нужно срочно вернуться в Либорайо. Очень срочно!

Протиснувшись мимо огромного холодильника и плиты, занимавших в небольшом пространстве дома чуть ли не все место, она с тоской посмотрела на датчик уровня чистой воды и решила, что сегодня опять останется без душа. Ник скинула с себя обувь, поменяла худи на футболку Лина и легла спать на неудобной, узкой кровати, укрываясь сразу двумя чуть отсыревшими одеялами – ночи были до сих пор холодными, а отопление барахлило. А когда-то этот дом для только-только обретшей свободу после школы ловцов девчонки был просторным, уютным и теплым. Слишком легко привыкаем к хорошему, слишком трудно смиряемся с лишениями.

Ник пробормотала в подушку:

– Чтоб тебя, Маки, орки покусали за хвост – провидец хренов…

Самое обидное – алхимическая батарея работала как раз хорошо. Это сломалась остальная начинка дома.

Глава 35. Визит стража

Утро началось…

Ник даже вздрогнула, ничего не понимая.

Утро началось со звонка давно как почившего интера.

Ник, лежа в своей большой, мягкой, удобной кровати в своей месяц как исчезнувшей спальне ненавистно прошептала в потолок:

– Знаешь, а ты сволочь, дом! Я все же попрошу Брендона тобой заняться!

Она взяла трубку, не обращая внимания на номер – все равно она ни одного не знает.

Где-то далеко, в подвалах Холмов включилась автоматическая запись разговора – все звонки интер-связи отслеживались. Еще недавно о звонке на этот номер доложили бы лорду Холма наказаний, но две недели назад все, кто отслеживал этот номер и знал о нем, таинственно исчезли. Новых распоряжений не поступало, и потому запись будет автоматически уничтожена через месяц. Если в ней не прозвучит кодовых слов, требующих доклада лордам.

– Алло, Доу слушаю…

А в ответ прозвучал самый дорогой голос на свете:

– Доброе утро, Ник!

Она лишь смогла выдавить из себя:

– Лиииииииин… – странные, глупые слезы комком подкатили к горлу. На заднем плане на фоне непонятного шороха и стука в интере раздались крики:

– Он знал!

– Да не знал он – угадал, но как четко!

– Да вашу мааааать, ну как так⁈ Знать и не звонить!!! Ники, выбирай меня – Лист идиот!!!

Она рассмеялась от таких родных, знакомых голосов:

– Лин, ты там не один?

Он спокойно пояснил:

– Тут Брендон, Рик и Айк. Я…

Ник оборвала его:

– Я так скучала… Ты бы только знал… Надо было вместо той глупой открытки с загадкой просто отправить тебе номер интера.

Заглушая чуть хрипловатый, такой теплый голос Лина, раздались новые крики:

– Девочка! А уж как мы скучали! Плакали, обнюхивали твои открытки и снова рыдали!

– Упаси меня небеса, обнюхивать чьи-то открытки! Но, Ники, мы действительно скучали. Не сбегай от нас надолго – мы пугаемся…

–…до ужаса, Ники, твою же мать!

Лин ворчливо сказал:

– Все-все, успокоились… Ник, я тоже ску…

Его снова перекрыл рык Арано:

– Он не скучал! Он страдал и рыдал на моем плече! А мне нельзя простывать! И, девочка, ты бы знала – как этот матерый лигр тебя любит!

Вмешался явно Дин – слишком тихо звучал голос:

– Утес, угомонись – грачевник прошел. И Лин как-нибудь сам расскажет Ник о своих чувствах – если ты ему дашь хоть чуть-чуть вклиниться в твои вопли.

Ник рассмеялась:

– Рогатые орки, как же я вас всех люблю! Я сегодня вечером возвращаюсь из Фратерниса в Либорайо… У меня такой ворох новостей, и к сожалению, не все хорошие… Никуда не разбегайтесь – я скоро…

Лин тихо рассмеялся:

– Ник, мы едем по делам в Двадцать первый округ – через Фратернис как раз. Будем там через…

Голос Брендона подсказал:

– Через восемь… – Потом раздался визг тормозов, щелчок считывания кода со спецпропуска, и Брендон поправился, – через пять часов приблизительно.

– Да твою же мааааать, клыкастый, тут такая магическая буря! Ахренеть! Где моя ультра⁈

Айк фыркнул:

– В багажнике…

Лин, не обращая внимания на вопли, все так же тепло продолжил:

–… будем в столице через пять часов. Тебя… навестить?

Ник возмутилась:

– И ты еще спрашиваешь⁈ Буду ждать, конечно же! И я припарковалась на улице Пэйкс в самом конце её, только местные почему-то называют улицу Пэ. Лень, что ли, читать лишние буквы? Тогда почему не лень их писать⁈

Брендон рассмеялся:

– Это улица Мира, Ники. Найдем…

Лин подтвердил:

– Приедем, Ник… Скоро будем…

Ник еле слышно прошептала:

– Лин, я тебя люблю…

На той стороне канала связи повисла тишина, а потом Лин так же еле слышно сказал:

– И я тебя люблю, малыш.

Концовку фразы заглушил дикий победный рев Арано – Айк не удержал свою ладонь, которой все это время старательно закрывал ему рот.

Ник рассмеялась и нажала кнопку разрыва связи. День обещал быть хорошим. Даже не так – ошеломительным!

Кодовые слова так и не прозвучали, и запись разговора отправилась в архив.

Первым делом Ник на час, не меньше, заняла душ – просто из мелкой мести дому, пусть где хочет берет чистую воду и греет её. Потом спешно навела уборку по дому – страшно сказать: месяц не убиралась! Потом проверила запасы в холодильнике, достала свой утешительный пирог от Лина и загрузила его в духовку – к приезду парней как раз оттает, останется лишь разогреть. Утешительные блинчики у неё давно закончились – еще в триста второй зоне. Потом… Она собиралась забежать в библиотеку – найти хоть что-то по обороне Двадцать первого округа и соратникам Брендона, но тут в дверь постучали.

Ник, не боясь, открыла дверь – кинжал всегда был при ней. Ну, почти всегда.

На пороге стоял вчерашний страж из развлекательного центра. Все в той же форме, усталый и мрачный. Кажется, сегодня он точно не спал. Под глазами залегли тени, что еще больше выдавало в нем енота. Темные, почти черные глаза в упор смотрели на Ник:

– Доброе утро, ловец Ник Доу. Это же ваше имя?

Ник кивнула:

– Да, это я. Что-то случилось?

– Мадмуазель Доу, я страж Верн из клана енотовых… Нам нужно поговорить… – замялся парень. Кажется, он знал о долге клана перед Ник и теперь не знал, как выкрутиться.

Ник шире распахнула дверь:

– Проходите.

Страж как-то отчаянно качнул головой:

– Лучше в кафе. Я не смогу с вами преломить хлеб.

– Я ловец, Верн. Для меня этот ритуал не имеет значения. Но я клянусь, что выпущу вас живым и здоровым из своего дома, если вы будете вести себя адекватно. Проходите и не бойтесь меня.

Страж снял с себя синюю пилотку, пригладил рукой короткий черный ежик волос и прошел в дом. Ник пригласила его на кухню – там был большой стол, там удобнее всего было разговаривать, да и не хотелось потом в гостиной натыкаться на чужой запашок. Хотя енотовый несмотря на усталость и службу ночью пах ничего так, вполне терпимо. Наверное, гамма в клане или чуть ниже.

Верн послушно сел за стол, положил служебный кожаный планшет прямо перед собой и принялся любопытно осматриваться – Ник не стала одергивать его, знала, что это особенность его характера, как енота.

– Чай или кофе?

– Кофе, если не трудно.

Ник улыбнулась, забрасывая в кофемолку зерна:

– Трудное дежурство?

Верн наконец-то расцвел знаменитой енотовой улыбкой, за которую этим оборотням прощали все:

– Да нет, мадмуазель. Фратернис спокойный городок, сонный даже… Тут редко бывают неприятности.

– Вроде меня?

Он кивнул, соглашаясь:

– Вроде вас.

Ник набрала воды в турку и бросила туда молотый кофе, поставила на плиту, разворачиваясь к Верну. Руки она сложила на груди – её беспокоил предстоящий разговор. Скорей бы Лин приехал.

Верн позу оценил и просто спросил:

– Мадмуазель, я знаю про долг енотовых перед вами. И потому прошу об одном – уезжайте. Возвращайтесь в свой Либорайо или куда вы там стремились. Задержитесь тут, и я буду вынужден доложить о вас начальству.

– Я не признаю долгов. Я ловец. Это моя работа. Неужели вы каждому спасенному ставите долг, ведь вы же страж?

Парень чуть расслабился:

– Хорошо, что вы так относитесь к долгу. Спасибо, мне стало легче. Тогда… Ответьте на пару вопросов, пожалуйста.

– Страж Верн, вынуждена вас предупредить: если вы не объясните причину, по которой вы устраиваете мне допрос, то ни один суд не примет ваши показания к рассмотрению. Вы обязаны объяснить мне причину вашего допроса – я не собираюсь себя оговаривать или оговаривать кого-то иного. Это азы вашей службы, Верн. Я знаю, что новые власти не так строго подходят к работе стражей, считая главным найти и догнать, но в судах еще сидят люди, а они дотошны в плане законов.

– Мадмуазель… Я…

Кофе поднялся пеной в турке и чуть не выплеснулся наружу, Ник отвлеклась на него:

– Пока я делаю кофе, у вас есть пара минут все хорошенько обдумать и начать правильно. Хоть сразу скажу – я не нарушала законов Двадцать первого округа. Я ловец, я сама рука закона.

Верн лишь сцепил зубы, так что желваки заходили – кажется, для него клановый долг все же значил слишком много.

– Мадмуазель Ник… – начал он, когда она поставила перед ним чашку с кофе и тарелку с печеньем. – Вы не любите свою профессию?

Ник села напротив него:

– Забавное начало. Я не выбирала сама, чем мне заниматься, это сделали за меня, но я никогда не жалела о спасенных жизнях – вот этим мне нравится моя работа. Надеюсь, вам тоже нравится ваша служба – спасать чужие жизни.

– Все же ваша служба – нечто иное.

– Не сказала бы. – улыбнулась Ник, делая первый глоток кофе – утро было замечательное, скоро должен был приехать Лин, и кофе получился преотменный, его даже непонятный енот не испортил.

– Я могу спросить: когда и где именно вы покинули зону триста один?

– Можете, тут нет тайны – я покинула зону триста один где-то в районе перехода её в зону триста два. Там я колесила без толку две недели – была шикарная магическая буря, сломавшая у меня все приборы в автодоме. Вырвалась я из зоны триста два первого первоцвета через автоматический пост в районе деревни Бриш.

Енот выругался, отставляя в сторону чашку с кофе:

– Вкусно, но…

– Скажите, в чем вы меня подозреваете?

Он открыл свой планшет и достал фото… Самой Ник… Отвратительно мертвой самой Ник.

Она выругалась вслед за стражем, рассматривая фотографию:

–…вот это неожиданность… О, рогатые орки… Приезд Лина с парнями! – мысли странно метались в голове, и ведь Лин ни словом не попрекнул её за то, что заставила волноваться…

Верн пояснил:

– Убитую опознали как ловца Ник Доу, о чем сообщили в Третий, а потом и в Сорок первый округа. Собственно, поэтому я и спрашивал – насколько вам ненавистна ваша работа… Вы больше не ловец. Ваш номер, знак и кинжал аннулированы…

– И где её убили…?

Он внимательно рассматривал Ник:

– Только из-за долга енотовых перед вами…

Она оборвала его:

– Прекратите! Вы страж, какой к рогатым оркам долг⁈

– Её убили приблизительно третьего первоцвета, плюс-минус три дня, точнее наши эксперты сказать не могут. Тело нашли в зоне триста два в районе деревни Арс-ан-Пэ. Вы не доехали, по вашим словам, до неё всего один пост.

Ник вернула Верну фотографию:

– То есть… Вы думаете, что её убила я? Из-за ненависти к своей работе? Я ловец! И рогатые орки меня побери, я частенько рыдала в подушку, ненавидя все, но первые спасенные меня научили гордиться собой.

– Мадмуазель Ник… Я оборотень, и вы – оборотень. Я… Полностью понимаю вас. Если бы меня… Если бы меня насильно сделали ловцом, я бы ненавидел свою работу и всеми силами пытался освободиться.