Текст книги "Мисс Никто (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лаас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

– Это Листопад! Заткнись и молчи. Скажи спасибо, что не в прыжке остановили!

– Это Жердь! Визуальный осмотр закончил, следов опасности нет. Некрофон в норме, магофон в норме, у Ловца паранойя, я продолжаю движение! – Он сделал шаг вперед, завершая-таки движение, его нога в броне опустилась на снег, сминая побег ивы и вдавливая в землю камень с каким-то орнаментом. И тут все взорвалось алым пламенем. Огненный поток вырвался из земли и полностью поглотил фигуру Жерди.

Листопад запустил со своего командного пульта принудительную эвакуацию, Перес выругался, а знак на предплечье Ник стих. Он был уничтожен пламенем. Судя по тому, как матерился в полете Жердь, его задело несильно.

Доспех приземлился, тут же заваливаясь на бок. Его окружили техники, вытаскивая мокрого, потного и красного, как рак, Жердя. Живого, к счастью. Поверхностные ожоги уже к ночи заживут – на оборотнях все легко заживало, хотя рекордсмены по регенерации, это конечно же, вампиры. От носилок Жердь отказался, от медика тоже – того чуть в стену палатки не вмазало от удара.

Перес скомандовал:

– Укол блокиратора и успокоительные Жердю.

Листопад по рации выплюнул:

– Лично морду набью, Мигель, если не отменишь.

Ник сглотнула – она не понимала упорство Лина, ведь оборотень в гоне опасен.

Жердь замер, чуть подаваясь вперед и протяжно, угрожающе зарычал – рядом с ним понятливо никого не оказалось. Ник скомандовала:

– Отряд, всем стоять! – и достала кинжал. Видят рогатые орки, переть против Жердя она не хотела, но… Есть такое слово – надо. На плечо легла рука Джонса:

– Не стоит.

Перес прищурился, рассматривая утробно рокочущего стража:

– Черт с тобой, Жердь! Отмена блокиратора. Листопад, если он еще что-то натворит – не жить тебе, а не ему. Жердь – в общежитие, и чтобы я тебя два дня не видел!

– Слушаюсь, – прорычал Жердь и, чуть покачиваясь от теплового удара, пошел прочь.

– Вот скотина же… – не удержался Перес. – Это тебе, Листопад. Это ты скотина, понял?

– Листопад, понял. Ловец, запрашиваю разрешение на движение.

Ник сглотнула. Сердце бешено билось где-то в горле. Её даже в пот бросило, и это в местные минус десять. Небеса, хуже оборотня в гоне, только вампир в боевой форме! И отнюдь не Перес…

– Это… Ловец… Движение разрешаю. – Она потерла плечо. Знаки пока молчали.

Джонс ушел – Ник даже не поняла, куда. Было не до того.

Шла привычная работа.

Ульв, стоять.

Некрофон – превышение в пять раз.

Зима, два шага влево. И еще, и еще. И еще. И назад. И вправо. Движение вперед разрешаю.

Магофон в норме.

Кедр, стоять.

Гравифон в норме.

Листопад, движение разрешаю.

Утес, прыжок. Ярдов пять, не меньше. И опять. И опять. Прости, я не рассчитала.

Алхимия в норме.

Листопад, влево. Влево, Лин, влево, снова влево…

Следов взрывчатки не обнаружено.

Ульв, назад! Назад!!!

Некрофон – превышение в десять раз.

Медики суетятся с Ульвом. Он жить будет – чуть подкоптился, чуть обгорел, тепловой удар…

Магофон в норме.

Кедр, вправо, еще и еще, и я не знаю, сколько еще!

А где-то уже шуршит, летит по корням волна огня и гнева.

Гравифон в норме.

Кедр, я помню, но пока стоять!

Алхимия в норме…

Листопад, стоять. Да, прыжок не менее десяти ярдов подтверждаю.

Лин, пожалуйста, выживи, пожалуйста, вернись…

Кедр, прыжок…

И огненная змея вырывается из-под земли, поглощая его.

Лин, вернись, пожалуйста… Только это не вслух, нельзя подрывать его авторитет. Это про себя, тайком, выпивая кофе, тот самый, который собиралась пить, плача навзрыд.

– И нет, Перес, идите к рогатым оркам, мне не нужен ваш платок!

Перес послушно отошел в сторону.

Ник устало констатировала:

– Утес, движения нет. Зима, движения нет. Листопад, движения нет.

По руке, по пальцам стекала кровь, знаки горели, но куда идти, она не знала. Рука замерла над кнопкой принудительно эвакуации на пульте, но Ник помнила – подрывать авторитет Листопада нельзя. Только ему решать вопрос об эвакуации.

– Парни, я не знаю. Честно. Только движение назад. Листопад, Утес, Зима, я разрешаю движение назад.

Перес пробурчал:

– Девяносто ярдов не дошли.

Джонс молчал, сложив руки на груди. Он побелел, и давно был в боевой форме. Перес посмотрел на него:

– Ге… Тьфу, Элита, сгоняй до камня, на котором подорвался Жердь. Принеси.

Ник возразила:

– На нем нет защиты.

Перес осторожно промокнул кровь Ник своим платком:

– Знаете, Ловец, черт с ними, со знаками. Оно того не стоит. – Он скомандовал: – Листопад, конец операции. Возвращайтесь.

– Листопад, понял. – Лин сделал шаг назад, и тут что-то хрустнуло под его ногой. Камень ли, росток ли… Столб пламени был виден и отсюда.

Джонс опередил руку Ник, нажимая кнопку принудительной эвакуации сам.

Доспехи приземлялись один за одним. Техники суетились. Суетились медики. И не подойти, не подбежать, не узнать – не на глазах же Осени это делать⁈ Стоять, оттирая кровь с руки поданным стюардом полотенцем. Смотреть, как открываются доспехи Лина, как он, ошалело мотая мокрой от пота головой, вылезает из них. Сам. Но от носилок не отказывается – ложится послушно. Тепловой удар, что-то там про ожоги. Что-то там еще…

А Осень тем временем ушел – в зону, втихушку, без защиты, без ультры, а она там днем выплясывала на глазах Лина, а теперь сердце ломит только от мысли, как там Осень. И вернется ли. И как Лин? И что со всем этим делать…

Кто-то сунул в руку кружку, Ник машинально выпила, тут же закашливаясь – что-то острое, огненное, что она раньше не пила.

– Поможет, – лаконично сказал Перес.

– Идите вы к рогатым оркам! – честно ответила она. Перес выгнул бровь, но продолжения не дождался.

– Вы хорошо сегодня поработали, мисс Доу.

– Даже несмотря на то, что я тварь?

– Неверная цитата, мисс Доу. И да, несмотря на то, что вы отвратительный человек, вы сегодня хорошо поработали. Медики сказали, пока вы изображали статую скорби, что отряду требуется день на восстановление. Техники как раз успеют почистить и отремонтировать ультры. У вас завтра заслуженный выходной. Могу выделить вам инфопланшет – если хотите еще раз просмотреть записи с камер. Можете не просматривать – у нас есть специалисты для этого, до последнего камешка все разберут.

Ник сложила руки на груди – Перес ей основательно не нравился.

– За планшет – спасибо. Я сегодня же займусь записями. А отдыхать завтра я не собираюсь – меня ждет река, я к ней так и не попала.

Перес замолчал, долго рассматривая её.

– Я могу идти? – в конце концов спросила Ник.

– Я дам вам последний шанс, мисс Доу. Не подведите меня. И да, дорогу к рогатым оркам я найду сам. Завтра в десять утра – разведка в сторону реки. В сопровождающих Джонс. Никаких коротышек, никаких попыток воспитать. Никакого унижения. Джонс – мой друг. И, прошу, вспомните про милосердие, вспомните, что вы человек. И немножко леди при том.

Ник вскинулась:

– Никогда не забываю об этом! – она резко развернулась и пошла прочь в общежитие.

Она не слышала, как Перес тихо спросил у подошедшего Джонса:

– Что эта мегера в юбке любит по утрам?

– Кофе, парня и блинчики.

– Обеспечь! – буркнул Перес.

– Парня тоже?

– Можно подумать, ты девочка.

Глава 15. Солнечный цикл

Устроившись в кровати, замотавшись в чуть колючее одеяло, она засиделась до полуночи с планшетом. Смотрела кадр за кадром. С каждой камеры. Снова и снова. А за стеной были смешки, стоны и скрипы. От стонов она вздрагивала каждый раз – бежать с кинжалом или еще рано? Или уже поздно.

Жердь ушел в отрыв. Хорошо еще, что в человеческой ипостаси, но ведь голову может сорвать окончательно, и тогда той глупышке за стеной, пустившей оборотня, не поздоровится.

Ник сжала кинжал в руке, пальцы побелели, а ясности никак не прибавилось. И самое главное, она не понимала, почему Лин все это позволяет. Вот и сейчас долгий стон…

Ник откинулась на стенку, головой стучась в неё. Оттуда донесся рык:

– Завидуй тише!!!

– Сам заткнись, – невпопад ответила Ник, быстро собираясь. Сидеть в комнате, медленно сходя с ума, она не будет.

На улице было морозно, падал снег, играясь в свете фонарей, страж на посту сонно зевал, сидя у окна и смотря на холодный мир. Ник дошла до скамейки, на которой они с Лином сидели днем, и с ногами устроилась на ней, кутаясь в куртку. Может, и глупость. Может, и малодушие. Надо было войти и все высказать Жердю в лицо. Только Лин же не остановил парня. Не запретил. Значит… Это же что-то значит?

Или не значит, а она изменяет своему долгу. Интересно, она бы смогла… Она бы смогла поймать малыша Лина и сдать его в виварий? Этого же, наверное, требовал от неё долг, тот долг, который опирался на Пакт о совместном проживании видов. Она бы поймала? Она бы сдала? Или…

Она прикрыла глаза, откидываясь назад и ловя ртом снежинки.

Только и сейчас не лучше. Где-то девушка в объятьях неконтролирующего себя оборотня стонет пока от счастья, а где-то Эми готовят к аукциону. И рогатые орки её побери, на аукцион девочку сдала она сама. Надо было заявить, что девочка её, но она тогда малодушно ушла. Даже не так: она ушла не задумываясь – это хуже.

Снежинки перестали падать. А по губе скользнул палец. Ник дернулась, выпрямляясь и открывая глаза.

Это был всего лишь Лин.

– Извини, не удержался. Почему не спишь?

– У меня Жердь в соседях.

– Не может быть. У тебя соседки с обоих сторон девушки-техники… О… Он выбрал кого-то из них, да?

– Угу, – мрачно подтвердила она. – А мне теперь с кинжалом сидеть и думать: гадина я или нет. Хотя Перес так и сказал – гадина…

Лин прикоснулся к её носу:

– Теплый еще. Не гадина. Насколько я помню – это же характеристика земноводных. А ты – теплая.

– И с Пересом ты поговоришь.

– Ник, иногда разговор – самый действенный способ. Честно.

– Не говори с Пересом – я прошу. Я очень тебя прошу – не лезь в мои проблемы.

Он послушно кивнул, соглашаясь с Ник, хотя той хотелось заорать в лицо Линдро иное: да вспомни, что ты оборотень и урой уже этого наглого вампира, потому что я его боюсь!!! Я его боюсь. Я, принцесса, сижу тут в замке и боюсь вампира. Только ты не мой принц… Ты мой друг, и я не имею права тебя подставлять…

– Ник, ты не в курсе, ты не жила в нашем климате… Но при такой температуре, как сейчас, на улице спать нельзя – замерзнешь до смерти. Может, проводить тебя в капсулу для сна? Свою комнату не предлагаю – утром насмешек не оберешься. Особенно от Жердя, он сейчас немного дурной. Я не учел там в зоне, что надо было подтвердить твой приказ. В том состоянии, в котором Жердь сейчас, женские приказы игнорируются… Извини.

– Ничего страшного, я все понимаю. И я не хочу пока спать. Посижу, померзну. Замерзну совсем – вернусь в комнату и замочу-таки Жердя…

Лин сел рядом, осторожно откидывая полу куртки в сторону:

– М-да… Перспективы… Будешь греться?

– Буду, – решительно пробухтела она, присаживаясь рядом и прижимаясь к теплому боку, чуть упрямому, но уверенному. Ник принюхалась к куртке. Она пахла совсем иначе.

Лин моментально напрягся – стал оркски твердым и неудобным:

– Что-то не так? – он подтянулся, собрался, ожидая колкости? Или очередной обиды от неё.

– Запах не твой от куртки. Совсем не твой. Так… – она еще сильнее принюхалась и узнала чуть миндальный аромат. -…пахнет Жердь.

– Это его куртка, он больше меня, я и подумал, что в его куртке будет удобнее греться вдвоем. Но если сильно мешает запах, я могу…

– Не надо, – она чуть развернулась, утыкая нос в грудь Лина. – Проблема решена.

– Ты прям, как оборотень, на запахи реагируешь.

– Вся магия пахнет. Вот не поверишь – у каждой магии свой аромат. И у чувств свои запахи, и у мира свой запашок. Тут несет гнилью и предательством. Тут очень плохо, Лин.

– А в общежитии чем пахнет?

– Триумфом Жердя. Но если он тронет ту девушку… Если он её обидит… Без обид, Лин, но я его уничтожу. Я ловец. Я обязана защищать мир от безумия оборотней.

Он ничем не показал, что ему больно. Даже рука, обнимавшая её, не дрогнула. Он лишь задышал чуть чаще – грудная клетка под ухом Ник так и заходила ходуном, а потом мягко сказал:

– А с чего ты взяла, что Жердя надо уничтожить?

– У него гон. Я тебя как представлю в таком состоянии – мне дурно сразу, Лин… Я сдохнуть хочу… Ведь и Жердь, и ты… Вы хорошие. Но ваш гон…

– Во-первых, Ник, я уже говорил – я на блокираторах. Я… омега. Понимаешь? В стае в этом плане я омега.

Она резко села, чуть не ударяя макушкой Лина – тот вовремя отстранился.

Ник развернулась так, чтобы смотреть Лину прямо в глаза. Зеленые. Яркие. Красивые, орки его задери, природа щедро отсыпала красоты и притягательности оборотням.

– Линдро, ты не омега. Никогда так о себе не говори. Никогда.

– Ник, аргументируй?

Вот что в Лине Ник нравилось больше всего – он не упирался рогом, он просто просил объяснить свою точку зрения. Даже когда не знал её толком в зоне перед кампусом.

– Ты человек, Лин. У людей нет ни альф, ни омег, у людей все имеют право есть и пить одновременно, у людей, Лин, равноправие. Ты человек, никогда больше не называй себя омегой. Это какие-то дикие пережитки патриархального общества.

– Какого общества? – почему-то с усмешкой спросил он.

– О, все забываю о пробелах в образовании… Патриархальное общество – общество, где мужчина главный, где идет чёткая градаци… О, небеса… – она замолчала.

Лин очень серьезно сказал:

– Ник, я именно из такого общества. У нас женщины получили многие права только после войны, и то потому, что ваши человеческие женщины уже давно равноправны во всем с мужчинами. Было неприлично – победители, а права хуже, чем у побежденных.

– Иначе сидели бы ваши оборотницы дома и дальше. Ох, орки рогатые… – Она прикусила губу, правда, не дождалась поправляющей её руки Лина – они сейчас были заняты тем, что держали полы куртки. – Я и забыла, что ты выходец из жутко патриархального общества с еще и дикими кастами внутри. Знаешь, с тобой об этом забываешь напрочь. Ты удивительный. И не смотри так – мастер-класс по комплиментам мне не нужен, потому что сейчас я говорю чистую правду. Ты удивительный, твоей будущей девушке невероятно повезет. И не ерзай так, я верю – все исправится. Все изменится. Не ты ли говорил, что мир меняется? Все изменится, Лин. Для тебя, для меня, для всех. Мы не реликты с тобой, мы просто иные, но мир подстроится под нас. И, хочешь, я организую тебе свидание с той официанточкой? Она была в восторге от тебя.

Он тихо рассмеялся, и Ник уткнулась ему лбом в грудь.

– Смейся, смейся, но ты нравишься девушкам, это факт. И тему омеги закрыли. Давай, что там было вторым у тебя в аргументации про Жердя?

– Ник, я понимаю, у тебя немного иной опыт…

– Это еще легко сказано, Лин. Нам показывали в школе ловцов то, что оставляют оборотни от девушек после… после… Эм… своих игр.

– Ник, от маньяков не застрахован ни один из видов. Мы таких находим и уничтожаем. Людей. Оборотней. Вампиров. Фейри. Вне зависимости от вида – все преступники получают наказание. Это непреложно, Ник. Но Жердь же не преступник. Разве у вас во время любви убивают будущую мать? Разве Жердь похож на того, кто убьет свою избранницу? Да, она человечка, она сама вместе с Жердью примет решение – нужен ли ей ребенок. И если не нужен – ребенка не будет. Но будь на её месте оборотница – ребенок бы был. Это песнь любви, Ник. Это дни любви. Дни счастья, невероятного и безбрежного. Оно приходит раз в году, когда мир поет в твоей крови, и лишать этого, и сажать на блокиратор – а надо ли? Раз в году можно и потерпеть, постоять вдалеке, не вмешиваясь в песнь жизни, Ник. От тебя не убудет, а Жердю будет хорошо. Он не обидит девушку, слово чести. А то, что он немного неуправляем – можно потерпеть. Завтра отдых, устрою спарринг, пару раз поваляется, сдаваясь и признавая мое лидерство, и снова станет как шелковый. Ник, оборотни уже давно изменились. Уже два поколения мы не подвластны лунным циклам. Мы не воем на каждую полную луну, мы не теряем разум в полнолуния. Мы изменились.

– Волчьи…

– Им трудно, да, Ник. Они были самые подверженные влиянию лунных циклов, но даже у них десять лет как нет преступлений в полную луну. Выросло поколение, которое никогда не теряло голову и разум. Мы изменились. Только люди по-прежнему это игнорируют. Война в том числе из-за этого и началась – и мы, и вампиры, которые тоже смогли сделать качественный скачок в эволюции и перешли на кровь животных, просили пересмотреть законы и признать нас неопасными видами. Нам отказали, сказали ждать – мы ждали два поколения измененных, Ник. Поверь, мы не звери. Мы разумны. Мы не калечим ни в полнолуние, ни в солнечный цикл, который вы называете гоном.

– А вампиры пьют кровь людей до сих пор – в тайных барах.

– И такие бары и кормежечные мы находим и закрываем. Людей отправляем на реабилитацию, а владельцев – в тюрьму. Еще вопросы, Ник?

Она вздохнула, сильнее прижимаясь к Лину. И молчала.

– Так, может, тебя проводить в капсулу? Извини, что Жердь оказался… шумный.

– Не то слово. – рассмеялась она. – Не то слово. И… Мне тут хорошо, Лин.

– Тогда посидим тут.

– Расскажи что-нибудь еще. У тебя хорошо получается.

– О, я даже не знаю, что сказать… Пожалуй лишь то, что с удовольствием посмотрю, как ты мне устраиваешь свидание. Я такое задание – свидание с девушкой точно провалю на пятом десятке лет.

– Смейся, смейся, не нравится официантка – найдем красивее. Или умнее. Или бережнее. Деликатнее, мягче, внимательнее… Всяко лучше, чем я.

– Угу.

– Вот тебе и угу, Лин. Мир меняется.

– Да, Ник. Меняется. И виды меняются. Тебе не стоит бояться нас.

– Ага…

– Ага, Ник… И кому-то явно пора спать…

Ник проснулась в капсуле. Минуть пять тупо смотрела в потолок и не могла понять, где находится. И почему звенит будильник, который она не ставила. И почему так вкусно пахнет. И кто стащил с неё куртку и обувь. Впрочем, последнее и так ясно – Лин. Не хотела бы она быть на его месте – с двумя занятыми её сонной тушкой руками затаскивать её сперва в салон бронеавтомобиля, а потом и в капсулу. Значит, кто-то ему помогал. А кто – знать не хотелось. Оставалось надеяться, что не Перес.

Она сонно зевнула, села, рукой заправляя растрепанные волосы за уши, и с удивлением уставилась на полку у входа. Там, кроме её наушников с музыкой, которые по идее остались в комнате общежития, стояли чашка с крепким, черным кофе и тарелка с не менее черным, очень темным (сгорел он у Осени, что ли?) блинчиком, сложенным конвертом. В блинчик были запакованы яичница, сыр и ветчина – это выяснилось позднее, когда Ник убрала веселый флажок, воткнутый в еду. На знамени было написано: «Извините, парней не нашлось!».

– Оооосень… – выдохнула она, пряча знамя себе в куртку. Потом дома подумает, что с этим знаменем делать. Может, воткнет в замороженные блинчики? Им так будет веселее в морозилке.

Глава 16. Злая принцесса

Ник привела себя в порядок в санитарном отсеке, посмотрела на часы – время подбиралось к десяти утра, и пора было выходить. Она замерла у лестницы, осматриваясь.

Пространство перед общежитием кипело. Стояли, распахнув полностью боковые стенки, грузовики, перевозившие броню. Доспехи висели на своих гнездах в кузовах или болтались на кранах в полуразобранном виде. Кругом стояли ящики – открытые, закрытые, пустые и забитые до верху деталями, полностью заставленные инфопланшетами, коробками с едой и пепельницами из стаканчиков для кофе. Шумели полировщики, стучали мерно молоты, ключи и орки знает что, раздавалась брань – видать, очень помогает ремонту. Работа кипела. За Границу и оттуда носились запаренные стражи, таская очередные ящики. Седьмой штурмовой судя по звукам занимался где-то рядом – наверное, в парке гоняли. Голос Арано сейчас перекрывал даже вопли Жердя. А её ждал целый день с Осенью наедине…

Она надела наушники, поправила куртку и смело включила музыку – рано или поздно она закончится, и Ник остановится. В теории.

Ник легко спрыгнула, минуя лестницу из салона. Ответом было дружное, прорвавшееся даже через звуки виолончели улюлюканье – нет, не Седьмого штурмового, всего лишь незнакомых техников, но ведь все равно приятно. Обычно её попытки спуститься сопровождал смех. Она подняла голову вверх, радуясь новому дню, неяркому солнцу в просветах облаков, одиноким снежинкам, лениво летящим по ветру. Ник подскочила вверх, ловя ртом первую попавшуюся и загадывая, чтобы все было хорошо. Целый день с Осенью… Музыка летела, музыка звала дальше, но чья-то рука из-за спины бесцеремонно сорвала наушники, чуть не лишаясь носа – это Осень стоял сзади, прислонясь к железному боку машины.

– Доброе утро, мисс Доу. Я уж гадал – не стоит ли сходить и разбудить соню.

– Я не соня, я просто никуда не спешу, Джонс, чего и вам желаю. – Ник убрала кинжал в глубокий карман куртки. Сейчас её не тревожил его вечно насмешливый голос и мрачное выражение лица. Это Джонс, а у неё свидание с Осенью!

– Вас ждут медики, связисты и оружейник. Очень давно ждут. – Джонс чуть одернул в этот раз приглушенно синий, немного другого оттенка, чем у стражей, комбинезон.

– Не поняла? – солнце чуть потухло, радость от изучения зоны стала сомнительной. Провести целый день под присмотром кучи любопытных глаз. А они еще, поди, командовать будут – посмотрите направо, посмотрите налево…

Джонс её «порадовал»:

– Телеметрия, связь и оружие. Привыкли без прикрытия работать, да?

Ник вздохнула:

– Может, не надо?

– Мистер Перес сказал – надо! И это я уже навестил интенданта и забрал ваш паек на весь день, аптечку, необходимые средства гигиены и прочее. Цените! – он сбросил с плеча рюкзак. – Поверять будете или на слово поверите?

– Верю, мистер Джонс, верю.

– А еще меня вашим напарником назначили, а не просто сопровождающим. И не бойтесь, это только тут, пока работаем в зоне двести шесть.

– Я забегу к себе переодеться?

– Забегите, я не против. Время ваше, вам выслушивать недовольство.

Ник не выдержала и показала Джонсу язык, а потом понеслась прочь.

Техник, работавший рядом, улыбнулся:

– Ну чисто оборотень по характеру, у меня дочка так же за снежинками гоняет. А говорят – змеюка, змеюка… Сами, видать, змеи…

– Видать так, – кивнул Джонс.

Ник улыбнулась на бегу и попахала рукой технику – приятно все же, что тебя защищают просто так.

Техник чуть подался вперед к Джонсу:

– Хуже говорят – говорят, полукровка леди Холмов. Но все знают, полукровок леди не бывает. Тут кое-кому даже деньги предлагали за скрытую съемку ловца. Злые нынче люди.

Ник была с ним согласна. Но злые не только люди, вампиры тоже.

В комнате она споро переоделась в свежее – теплые колготы, джинсы, длинный свитер с высоким горлом, куртка, шапка, шарф, даже перчатки не забыла и вылетела в коридор. Там её, оказывается, ждали. Плотненькая девушка, та самая обладательница привлекательного для Жерди зада. Кстати, спереди девушка была намного красивее, так что Жердь вчера вот явно не туда смотрел. Короткие волосы, покрашенные яркими перьями – тут и золото, и рдянь, и лазурь, приятные карие глаза, смешные ямочки на щеках, умеющие улыбаться полные губы – правда, сейчас чуть отечные и с явной синевой, несмотря на помаду – рыжая зараза Жердь, кажется, очень любит целоваться.

– Доброе утро, мисс Ловец. Я Энни… Энн Круз. Я…

– Я мисс Доу, но можно просто Ник.

Техник тут же уточнила – Ник к этому уже привыкла:

– Николь? Или Вероника?

– Просто Ник.

– Простите… – Энн зарделась.

– Ничего страшного. Вы что-то хотели? Просто я спешу…

– Я хотела извиниться. Говорят, я сильно шуме…

– Ерунда, Энн, главное, чтобы все было по любви и согласию. Так что остальные пусть завидуют молча. – невольно процитировала Ник Жердя.

– Ник… Оборотень в солнечный цикл – это что-то! Впрочем, вы и сами, поди знаете. Росси отчаянный красавец, вам все девчонки из обслуги завидуют. Он же спесивый до ужаса, никогда до нас нисходил.

Ник опешила: назвать Росси спесивым – это где-то за гранью. Вот уж у кого с самомнением в порядке, так это у него.

– Эээ… Спасибо… Как-то вот еще не…

Энн понятливо рассмеялась:

– А, у вас еще конфетно-букетная фаза, да?

– У нас как бы… Непреходящая фаза дружбы. И, извините, Энн, я правда, опаздываю. – Ник помчалась прочь. Кажется, хорошо, что она вчера не поспешила с помощью. Жердь бы не оценил. Да и Энн тоже.

После суеты подготовки в зоне было тихо, в отличие от городка. Ни птиц, ни людей. Только шорох ветвей ивы, не до конца сбросивших листья. Прохладный воздух и свежие сугробы, куда ни посмотри. Ночной снег уже затянул все черные пятна огненных взрывов. Только радости не было. Дужка связи жала, невесомая капля камеры мешала – из-за неё пришлось снять шапку, приклеенные к груди датчики телеметрии раздражали. От оружия она с трудом отказалась. Пожилой сержант-оружейник её не понял. Как же, та самая зона двести шесть, где вчера опять подкоптились парни из Седьмого! И отпускать девчонку без плазмы – да как можно! И штурм-винтовку не возьмете? И гранаты? А если нежить⁈ Ник еле отбилась от такой заботы.

Рюкзак чуть оттягивал плечи, но отдать его Джонсу Ник не решилась – его жизнь дороже оттянутых плеч.

Ник достала кинжал – пора выходить, а то совсем задержались.

– Элита…

Джонс лишь выгнул бровь, разворачиваясь к ней – до этого истуканом стоял, рассматривал далекую петлю реки.

– Ловец? – он явно дразнил её.

Она указательным пальцем показала на ноги:

– Подошвы. Я вчера говорила.

Он с довольным видом приподнял левую ногу в удобном берце. Подошва… Была тоже удобная – полностью рифленая. И он это знал. Или даже специально выбирал – не раз же предупреждал, что мстительный.

– Лобик? – с готовностью предложил Джонс. Все же задевают его насмешки парней, очень задевают. Просто он привык сдерживаться.

Ник прикусила губу, но никто не поправил, рука не скользнула по лицу, мягко не прозвучало: «Не надо…».

– Обойдешься, Элита. Эм… – Она принялась тщательно осматривать его – от длинных, почти бесцветных волос, прячущих дужку связи… – Камера!

– Как скажете. – Джонс послушно снял дужку, подавая её. Ник скривилась – тут защитный знак тоже было негде выводить. Капля камеры совсем невесомая.

– Что-то еще? – уточнил он. Вот любит же напрасно рисковать. Хотя, с другой стороны, вздохнула Ник, если бы она была чьей-то собственностью и точно знала, что никогда в своей бесконечной, бессмертной жизни не получит свободу… Да к оркам такую жизнь под чужую дудку! И это еще без требования воспевания – какой Перес хороший и замечательный хозяин. Почему нельзя быть хоть каплю милосердным и отменить это дурацкое наказание лордов Холма? Нравится, наверное, унижать, а туда же – больная точка, он мой друг… Вспомните о милосердии… Сам Перес не утруждался такими мелочами.

Ник стала осматривать Осень дальше. Даже обошла со всех сторон. Простой комбез, нигде знак не вырезать, не по живой же коже резать. Она не мясник и не садист, чтобы там Перес не думал. Джонс стоял и ждал, когда же она сдастся. Чуть подернул сползшие рукава, и Ник облегченно сказала:

– Ага!

– Ага?

– Часы.

Джонс без споров протянул ей старые, поцарапанные часы. Еле слышно сказал:

– Только не испорть…

Ник скользнула взглядом по циферблату. Стрелки замерли на без пяти двенадцать и даже не пытались шевелиться. Только дата стояла свежая, доказывавшая, что кое-какая жизнь в часах еще теплится. Как в Джонсе. Как в её Осени. Она отвела взгляд. Сейчас нельзя плакать. Куча лишних глаз смотрит на неё. Смотрит и следит за реакцией. Как, например, Перес замер у окна поста и смотрел в упор на неё. Ник не выдержала и показала окну оскорбительный жест. Пусть Перес понимает, как хочет. Не её проблемы.

Она осторожно вывела кинжалом защитный знак на задней крышке часов. Тут же предплечье взорвалось болью – теперь Ник всегда будет знать, грозит ли опасность её Осени. Теперь она может прийти ему на помощь, как и поклялась – не вмешиваться, если нет реальной угрозы жизни. Осталось только купить необходимые ингредиенты и добраться до Переса. А потом бежать, давая свободу Осени. Только Эми и… Лин… Их будет отчаянно не хватать. Иногда чем-то приходится жертвовать. Иногда приходится выбирать, и свобода однозначно важнее, чем… И… Ник выругалась про себя – так она дойдет до того оправдания того, что война была нужна, а это не так. Это совсем не так. Оправдания случившемуся нет. Свобода важна, свобода нужна, это неотъемлемое право каждого разумного существа, но… Осень верно говорил – все можно было решить иначе. Надо было садиться за стол переговоров, надо было решать, обсуждать, спорить, орать до хрипоты, может, даже бить друг другу морды, но не стравливать разумных существ. Ник добьется свободы Джонсу, чего бы ей это не стоило. Только переговоры с Пересом невозможны. Просто придется бежать и бежать далеко. А Эми… Можно выкупить и попросить Эвана помочь с её воспитанием. Он говорил, что готов прийти хоть на край света, чтобы помочь ей. Идти не нужно. Пусть воспитает девочку свободной и счастливой. У парня, который умеет стряпать блинчики, напевая у плиты, должно получиться.

– Мисс Доу? – напомнил о себе Джонс.

– Простите. Держите, – она вернула часы обратно. Она не будет не спрашивать, что за время стоит на часах. И так ясно, что это время его несостоявшейся смерти. Это время, когда он лежал и смотрел в небеса, выбирая облако, на котором лететь. Сердцу стало горячо, а глазам ненужно мокро. И только незаметное, быстрое прикасание холодных пальцев к её руке. Им больше не дано. Им больше нельзя. Когда-то крепость по имени Джонс не пала к её ногам, а сейчас и нельзя. Перес слишком рядом и слишком внимателен. Он вышел под защитный козырек поста, прячась в тени:

– Удачи, Генерал. Помни – она леди Холма. – Перес прошептал это настолько тихо, так что Ник расслышала только про свое происхождение. Она вновь показала ему средний палец, если он в прошлый раз не понял.

– Я нагайна. – и пошла прочь. Хватит. Река не ждет. Хоть это и будет пытка – весь день рядом, и даже не поговорить.

Они шли больше часа. Сугробы. Бездорожье. Опасность, которая жадной змеей ползла где-то рядом под землей. Ник останавливалась не раз, рассматривая разбитые старые камни с вырезанными незнакомыми узорами – то ли руны, то ли просто узоры. Джонс отрицательно качал головой – он не знал таких знаков, как и Ник. Пост уже не было видно за длинным языком осинового леса. Хорошо, что воздух был теперь недоступен, а то Ник читала – во время войны до установки Границ, использовали дроны. Сейчас не летал никто, хоть Ник и тянула постоянно музыка куда-то в небеса. Прикольно, наверное, оказаться назло Пересу не леди Холма, а драконом! Хотя Ник знала точно – она леди, иначе с Осени не снялась бы кровная привязка вампиров.

Без предупреждения в руке со стороны Осени вспыхнул огонь – яркая вспышка в воздухе, которой быть не должно. Джонс ушел перекатом, что-то крича Ник. Та дернулась к нему, наплевав на приказ вроде бы уходить… Она ничем не лучше Эвана. Она ему говорила – сама в аналогичной ситуации не послушается и рванет. Рванула, тут же подмятая напрыгнувшим Джонсом, прижимающим её к земле. А потом небеса, какое-то вялое, необжигающее пламя, земля, снег и улыбающееся лицо Осени смешались в дикой круговерти. Они, кажется, упали в какую-то ложбинку, Ник сверху, а хохочущий Осень, отбрасывающий в сторону сломанные дужки связи, снизу.